Телохранитель был совершенно деморализован. Похоже, он относился к тому легкому типу людей, которых обходят удары судьбы, но если уж они получают нокаут - сразу сдуваются как проколотый воздушный шар.

Его пустые бегающие глаза напоминали Дамьену суетливых водомерок.

– Я ведь действительно остолбенел, сэр. Я там в зеркале... Там, сбоку от сэра Фольмаха стояло зеркало, большое такое. Знаете, такое, все в неоновых трубках, у них по всему залу похожие натыканы.

Мускулы телохранителя, явно не сами собой наросшие, бугрились под дорогим костюмом, когда он судорожно стискивал кулаки. Рядом с этой горой мяса устроившийся на подоконнике детектив выглядел подростком.

– Так вот, когда сенатор начал рассказывать про все эти интернаты... ну, вы знаете, интернаты для виртуалозависимых...

Дамьен знал. Он только не представлял, как заставить прихотливую мысль напуганного здоровяка двигаться поживее.

– А я, знаете, случайно посмотрел в зеркало. И там - я даже не понял сначала, решил, что это не зеркало вовсе, а голоэкран такой, только думаю, кто же это его включил, если сенатор все еще говорит. А потом решил...

Детектив сдавил переносицу и зажмурился: спать хотелось невыносимо. Телохранитель продолжал нервно тарахтеть. Дамьен резко сменил направление беседы.

– Кем вы работали до того, как стали телохранителем у Фольмаха?

– Да я... - парень задумался, - Я, в общем-то не работал. Я выиграл премию за самый долгий просмотр сериалов, может, слышали? Я за раз 127 серий "Изегры Ома" просмотрел, не отрываясь. Мне обещали присвоить статус профессионального зрителя.

– Так зачем же вы пошли на работу к сенатору?

– Видите ли, сэр, - теперь парень был искренне смущен, - когда меня показывали по головизору, это когда премию давали, то потом, знаете, девушки меня... в общем, сами пытались со мной знакомиться. Они меня прямо узнавали, это точно. А потом какое-то время прошло, и...

Все ясно, и слава оставила героя. А раз сенатор часто выступает по головидению, парнишка решил примазаться.

– Фольмах сам предложил вам работу?

– Ну да, он сказал, что видел меня в передаче и я ему подхожу. Я сначала боялся, думаю, если вдруг придется драться там или как-нибудь еще его защищать, то я же и не смогу. Только у сенатора один настоящий был телохранитель, а мы с Длинным изображали просто. Для понту, я так понимаю. Ну так он нам почти и не платил, сенатор-то.

Дамьен рассеянно покивал. Парень уже вполне расслабился, пора возвращаться к делу.

– Итак, - он испытующе уставился в глаза свидетелю, - что же вы увидели в зеркале?

Бедолага-телохранитель доверчиво приблизил лицо к допрашивающему:

– Там человека убивали.

Дамьен вздохнул.

– Ну, конечно. Об этом мы и говорим.

– Да нет, вы не поняли. В зеркале убивали человека. Там так получалось, знаете, как на этих старых комиксах, где голову повернешь, и не видно становится. Улица появилась такая, с лужами. Грязная. И мужик в рванье от другого убегал. Потом к стенке прижался и руками замахал. И как будто закричал чего-то. А тот, другой в него стрелять начал. Я поэтому и сенатора не сразу увидал, когда его застрелили, что на того бродягу смотрел.

На лице детектива, видимо, написалось недоверие, потому что парень заторопился.

– Я серьезно это видел, сэр, я не придумываю. Бродяга был грязный и в рваном пиджаке, в черном. Волосы у него сосульками на лоб висели. А когда в него попали, у него лицо такое удивленное сделалось. А у того, кто стрелял, брови были разные - одна круглая, а другая такая, - он показал на собственном лбу, - домиком. И лицо... щеки висели и под глазами мешки.

Дамьен подергал себя за вылезшую из хвоста прядь.

– Чуть позже с вами поработает информационник, вы составите модели обоих лиц.

– Я постараюсь, сэр. Только я на убийцу и не смотрел почти, сэр, там бродяга этот бежал. А как в него стрелять начали, так я вроде и обалдел.

В совершенном недоумении Дамьен выпал в коридор. От стены немедленно отлепилась высокая фигура и нависла над ним. Узкие глаза изучающе уставились в бледное от недосыпа лицо.

– Детектив Ли. Как продвигается следствие по делу о "запертых" трупах? Вам удалось что-нибудь выяснить по поводу сенатора Фольмаха?

Круглый глаз голокамеры уставился на аномальщика.

– Послушайте, мадемуазель Акула...

– Акура! - в слове не было ни одной шипящей, но она умудрилась его прошипеть. - Акура Такэо... детектив.

– Мадемуазель А-ку-ла! - Одним быстрым движением Дамьен вывернул камеру из гнезда очков. - Вам не кажется, что в мире есть много интересного, кроме моей физиономии? Когда следствие будет закончено, обратитесь к Урссону.

Журналистка захлопала ресницами и попросила тоном обиженной девочки:

– Ну хоть пару слов, детектив, а? Вы делаете свою работу, я - свою. Ну хоть что сказал вам свидетель?

– Чушь собачью, - искренне признался Дамьен. - Просто собачью чушь.