Корабль к полудню принялся раскачиваться как пьяный. Именно качка всегда отвращала Вишванатана от водных путешествий. Тошнота вцепилась в горло невидимыми руками. Какое-то время он боролся с омерзительным чувством, но оно взяло верх. Надо бы пойти проветриться.

Солнце вблизи зенита было размытым пятном, а остальное небо светилось равномерным белым светом, затянутое тонким, но плотным слоем облаков. Свежий ветер и вид окружающего мира немного привел его в чувство.

Несчастный Умар погиб. Рана оказалась слишком глубокой, он мгновенно потерял огромное количество крови. Проклятый Реджеп-бей тоже умер, и это немного уменьшало горечь потери. Никогда еще Вишванатан не наблюдал насильственную смерть человека в такой близости, а тем более смерть своего собственного телохранителя, и никогда еще не заходил так далеко на допросах, поэтому до сих пор переживал это событие.

Когда схватка закончилась, он приказал карликам принести веревку и связать бывшего хозяина. Те повиновались беспрекословно. Вишванатан собственноручно проверил узлы и даже проявил милосердие, крепко перетянув отрубленную руку для остановки кровотечения, а потом взялся за допрос.

Реджеп-бей был бледен, но держал себя гордо, не впадая в панику.

— Тебе все равно конец, цветочник, — сказал он. — Можешь убивать меня, но ты все равно труп. Теперь Аль-Ансар точно не спустит тебе этого. Тебя найдут.

— Кто?

— Мои братья.

— Кто они?

— Помощники. Защитники истинной веры.

— Кто они?

Реджеп-бей улыбнулся своими гнилыми зубами.

— Ты узнаешь это за миг до смерти, цветочник.

— Кто они?

— Ты узнаешь.

— Кто они, говори.

Хозяин рассмеялся.

— Так вот зачем ты здесь. Ты хочешь знать.

Вишванатан молчал.

— Я ничего не скажу, — продолжил хозяин.

— Увидим, — Вишванатан вынул принесенный из хозяйской коллекции изящный стилет и принялся калить его над свечой.

— Я не боюсь боли, — сказал Реджеп-бей. — Можешь пытать меня сколько угодно. Защитникам веры не ведом страх и страдание…

— Видишь ли, — перебил его сыщик. — Я цветочник, как ты заметил. У меня другая вера. И боль другая, — он нащупал нужную точку чуть пониже колена и аккуратно погрузил туда спицу совсем неглубоко.

От крика, казалось, обвалится потолок. Реджеп-бей не ожидал, что маленький укол будет так болезнен. Вишванатан обучался своему искусству у лучшего врача города Вайшьянату, и знал о человеческом теле все. На диво медицина Юга — страны, где жизни людей ценятся дешевле горсти орехов — превосходила познания любых других целителей царства Раджнапали, уж не говоря о Западе, где тело до сих пор было запретным и загадочным даром богов, неподвластным человеческому разуму.

— Имена, — Вишванатан вытащил иглу. — Говори.

— Отправляйся к шайтанам, грязная свинья! — Реджеп-бей разразился проклятиями. — Да отсохнут руки твои, и глаза твои да выклюют грифы! Да покроют тебя гнойные язвы… — вопль снова сотряс дом.

Дождавшись, когда хозяин отдышится и откроет глаза, Вишванатан спросил снова:

— Имена?

Ответом было лишь злобное сопение.

— Что ж, полагаю, ноги тебе больше не нужны. Я заберу их.

Вишванатан зашел хозяину за спину, отсчитал нужный позвонок, приставил к нему свой стилет и прошептал на ухо:

— Смотри.

Последовавший крик был скорее воплем ужаса, чем боли: Реджеп-бей осознал, что нижняя половина тела вдруг исчезла. Он видел ее там, где она должна была быть — но не чувствовал! Даже мучительная боль в ногах исчезла. Он не мог пошевелить ступнями, он не ощущал веревок, стягивающих лодыжки. Но самое ужасное было впереди: проклятый цветочник вытащил пилу и принялся отпиливать ему ногу, как бревно, а он этого не чувствовал! Этого он уж не мог перенести, и сознание его помутилось.

Реджеп-бей приходил в себя еще раза два или три, очень ненадолго, бредил, и снова проваливался в забытье. Но Вишванатан добился своего: среди потока слов он различил то, что ему было нужно — имя.

А получив это, он забрал клинки Аль-Ансар и ушел, распустив веревки. Реджеп-бей остался лежать и истекать кровью. Возможно, карлики попробуют помочь ему, но едва ли преуспеют.

Вишванатан вдохнул побольше морского ветра. Он возвращался в столицу, но не потому, что там был его дом. Туда его вело расследование. Имя, которое он узнал.