Начинало смеркаться, а ехать в темноте при выключенных фарах по такой дороге означало угробить машину, а то и себя в придачу. Впереди они заметили приземистые строения.

— Похоже, деревня, — сказал Фома.

— Хутор, — поправил его Фаддей, — для деревни домов маловато.

Сидевший за рулем Андрей обернулся:

— Как, командир, проедем мимо или здесь остановимся?

Святослав чувствовал, как все хотят переночевать под крышей, в тепле и без осточертевшей сырости.

— Переночуем здесь, — сказал он. — Поворачивай.

До ночи еще далеко, целый вечер впереди, и сегодня они как следует отдохнут и выспятся.

После предварительной разведки вездеход подъехал к домам. Откуда-то доносилось конское ржание. В глубине одного дома раздался приглушенный вскрик, затем все стихло.

«Они нас боятся», — подумал Святослав.

Когда он постучал в дверь крайнего дома, ответом была настороженная тишина.

— Откройте, пожалуйста, — громко сказал он. — Мы не бандиты и хотим только переночевать здесь.

За дверью послышалось шушуканье, потом она чуть приоткрылась, и в щели возникло нечеткое пятно лица, то ли мужского, то ли женского.

— У нас ничего нет. — В голосе говорившего явственно звучали нотки страха.

— Нам ничего и не надо, — терпеливо заверил его Святослав. — Не бойтесь, мы не причиним вам вреда.

Дверь открылась. За ней стоял мужчина с ружьем в руках, а за его спиной жались две женщины и ребенок. Еще одного та, что помоложе, держала на руках.

— Много вас? — настороженно спросил мужчина, стараясь разглядеть, что творится за спиной Святослава.

— Тринадцать человек и машина.

Одна из женщин ойкнула, а хозяин дома, сжав ружье так, что побелели пальцы, напряженно выдавил:

— Машины нынче только у волчар есть…

Волчарами называли бандитов, сбивающихся, как волки, в стаи, которые бродили по никем не управляемой и не защищаемой территории, ранее называемой страной, разрушая все, что попадалось на пути. Люди были опаснее, чем звери.

Святослав прибегнул к последнему доводу:

— Если б мы были бандитами, то давно перестреляли бы вас всех, а не тратили время на пустые разговоры.

Мужчина оценивающе посмотрел на автомат, висевший на плече Святослава, и нехотя сказал:

— Ладно, заходите. Только еды у нас маловато.

Очевидно, нашествие тринадцати едоков вызывало у него опасения, что за сегодняшний вечер запасы его существенно уменьшатся.

— У нас своя есть, — успокоил его Святослав. — Затопи печку, и больше с нами хлопот не будет.

Комната, куда его впустили, была довольно просторной, но грязноватой: замызганные стены, сор на истоптанном полу. Видимо, на наведение и поддержание порядка у хозяев недоставало сил. Или им было уже все равно. Женщины пошептались между собой, и одна увела куда-то детей, а вторая принялась подкладывать в печку дрова. Младший и Фаддей остались возле машины, остальные набились в комнату, где сразу стало тесно. Хозяин ушел, но вскоре вернулся.

— Вы здесь ночуйте, а мы к соседям переберемся. Я с ними договорился.

— Спасибо. Для машины навес найдется?

— Есть пустой сарай.

Он показал где, и Андрей загнал туда вездеход. Потом сели ужинать при мерцающем свете свечей в самодельных подсвечниках. Хозяева предложили незваным гостям свежего хлеба, а те поделились своими припасами. Затем к ним заглянули двое мужчин из соседних домов.

— Издалека вы? — спросил один, костлявый, с худым, изможденным лицом.

— Да, издалека, — подтвердил Святослав, не уточняя, откуда именно.

— И как там обстоят дела?

Вместо Святослава ответил Симон:

— Хреново, вот как.

— Значит, в других местах не лучше?

В глазах говорившего еще тлела искра надежды и интереса к жизни, тогда как на лице второго лежала лишь печать крайней усталости и опустошенности — лицо человека, которому уже все безразлично.

— А почему там должно быть лучше? — сказал Симон.

— Ну мало ли… Вдруг что-то изменилось.

«Только если мы дойдем до цели, — подумал Святослав. — Только тогда, может, и вправду что-то изменится…»

Когда оба приходивших узнать новости ушли, а хозяева засобирались к соседям, Фаддей спросил:

— У вас баньки нет?

— Есть, — ответил хозяин, после ужина и застольного разговора ставший более приветливым. — Растопить?

Наличие бани вызвало у всех радостное оживление. Мылись по трое: больше, чем троим, в крошечной баньке было не поместиться. Святослав, дожидаясь своей очереди, присел на колоду во дворе. Невдалеке замычала корова.

«Лошади, коровы… Небось и свиньи есть. Этот хутор стоит крепко, — подумал он. — Должно быть, его построили давно, и хозяева происходят от коренных сельских. Такие, в отличие от городских, еще как-то приспособились, хотя по ним видно, что и они не живут, а борются за жизнь. Впрочем, как и все…»

Из дома вышел Филипп и остановился возле Святослава.

— У меня вопросик есть, командир. Насчет Марии. Ты говорил, что она предвидит опасность и все такое. Это правда?

— Правда. Что ж я, по-твоему, врал, что ли?

По тому, как Филипп смотрел на него, было ясно, что он ищет ответа именно на этот вопрос.

— Тогда почему она не предупредила нас о нападении мутов?

— У нее не всегда получается. К тому же тогда ночь была, она спала.

— Ясно… Насчет всего нашего предприятия она что-нибудь говорила? В смысле — чем все кончится?

— Нет.

— Так оно и лучше, — пробормотал Филипп с невеселой усмешкой.

Свет поднявшейся над лесом луны падал на его гладко выбритое, красивое, хотя и несколько угрюмое из-за тяжеловатого подбородка и словно бы нахмуренных густых черных бровей лицо. Такие правильные лица теперь, во времена всеобщего вырождения, вызванного голодом и всевозможными болезнями, были редкостью. Сейчас это лицо показалось Святославу особенно мрачным.

— Что-то я тебя не понимаю, — сказал он. — Ты вроде недоволен, что Мария нам пока ничего не предсказала, но чтобы предсказала, тоже не особо хочешь.

— Тут и понимать нечего… Если она предупредит об опасности — это хорошо, а насчет будущего — так лучше не надо.

— Почему? — спросил Святослав, а сам подумал: «Вдруг это он? Если предатель — Филипп, то действительно, с его точки зрения, нам своего будущего лучше не знать».

— Потому что мы смертники, — ответил Филипп. — Ты ведь и сам понимаешь…

«Да, оптимистом его не назовешь… А может, он завел этот разговор для того, чтобы побольше выпытать про Марию, про ее способности? — мелькнула у Святослава новая мысль. — Предателя они должны беспокоить. Интересный расклад получается…»

— У тебя есть семья? — поинтересовался он.

— Нет. По-моему, надо быть сумасшедшим, чтобы заводить теперь семью. Одному легче. — На его лице промелькнула горькая гримаса. — Боишься только за самого себя.

— Ты вроде не из пугливых, — заметил Святослав, стремясь продолжить разговор.

— Да… Когда дело касается меня самого.

Филипп присел на колоду рядом со Святославом и, глядя себе под ноги, сказал:

— Я был мальчишкой, когда бандиты убили мою семью. Родителей, брата и двух сестер. Старшей тогда исполнилось восемнадцать, а младшей всего четырнадцать. Обе были очень красивыми… Банда была большая, и все по очереди насиловали их. Я это видел… до самого конца, пока они не умерли.

Помолчав, Святослав спросил:

— А ты как выжил?

— Меня ударили по голове, я упал и не мог пошевелиться, хотя сознания не потерял. Что-то вроде временного паралича. Они думали, что я мертв. После этого я поклялся, что никогда не буду заводить семью. Да и вообще я считаю, что рожать в наших условиях детей — преступление. Следующему поколению будет еще хуже. Будет еще больше химок, плешей и просто свалок, еще меньше чистых мест. Больше болезней, меньше еды. Вконец озверевшие банды. Зачем оставлять кого-то после себя, обрекая на этот кошмар? — Филипп встал. — Ладно, командир, мне в баню пора, моя очередь подходит.

Разговор с Филиппом оставил на душе у Святослава тяжелый осадок — главным образом потому, что он все-таки продолжал подозревать его, и оттого чувствовал себя последней сволочью. С другой стороны, он не мог никого исключить из списка подозреваемых на основании одних только собственных симпатий: откуда ему знать, где правда, а где ложь? Этот разговор, однако, навел его на мысль, как сделать первый шаг к разоблачению предателя. Заглянув в дом, он позвал Марию и вместе с ней отошел за угол.

— Я кое-что придумал, — тихо произнес он. — Сделаем так: после бани ты предложишь всем нечто вроде сеанса гадания. Как бы для развлечения. Скажи, что насчет будущего у тебя не всегда получается, а вот из прошлого что-нибудь обязательно увидишь. Начни с Кирилла. Возьми его за руку и говори что угодно. Я его предупрежу, он тебе подыграет. А потом предложи свои услуги другим.

— Зачем?

— Тот, кто нас предал, будет держаться от тебя подальше: вдруг ты увидишь что-нибудь лишнее.

— Я поняла… Но что мне делать с теми, кто сядет после Кирилла? Что им говорить? Я же ничего про них не знаю.

— Напусти тумана. Говори многозначительно и неопределенно. Опиши кому-нибудь ту сцену, когда мы все встретились с Книжником. Тебя там не было, поэтому прозвучит убедительно. — И Святослав во всех подробностях рассказал ей о той встрече, потом добавил: — После Кирилла возьмись за Андрея, мне надо знать, можно ли доверять ему.

— У меня не получится.

— Все получится, вот увидишь!

Он коснулся губами ее щеки, чтобы подбодрить. Его губы были сухими и жесткими, а кожа ее щеки — шершавой от ветра и дождей.

Мария мылась последней. В бане стояла неимоверная жара и вместо воздуха, казалось, клубился один пар. Вымывшись, она полуодетой выскочила наружу и несколько минут жадно хватала ртом холодный вечерний воздух, вливавшийся в легкие освежающим и чуточку пьянящим потоком.

«Господи, почему у нас нет даже этого? — подумала она с внезапно нахлынувшим отчаянием. — Почему нам нельзя ходить без противогазов и дозиметров? Почему наша земля превратилась в свалку? Почему за каждый кусок хлеба надо платить кровью? Почему, почему?! Те, кто виноват в этом, должны гореть в аду! Только настоящий ад — здесь…»

Ее рассыпавшиеся по плечам мокрые волосы трепал легкий ветерок, и темное небо покрыла россыпь звезд.

«Там ничего не изменилось, — подумала она, посмотрев вверх, на звезды, — для них сто лет — пустяк, миг, а здесь сто лет назад был совсем иной мир. Мир, в котором еще можно было предотвратить засилье банд, где не надо было беспокоиться, откуда дует ветер — с чистых мест или с какой-нибудь химки или плеши. Ветер был просто ветром, а реки и дождь — обычной водой. Я хочу, чтобы тот мир вернулся. Но он не вернется. Никогда. Он уже никогда не вернется».

Немного обсохнув, Мария вошла в дом, где уже собрались все члены отряда. Святослав, вопреки своей обычной осмотрительности, даже не послал никого дежурить около машины, поскольку хотел, чтобы на «сеансе гадания» присутствовали все без исключения. Сам он тоже пойти не мог, потому что собирался внимательнейшим образом наблюдать за поведением других, а Кирилл нужен был ему здесь.

Поймав взгляд Марии, Святослав едва заметно кивнул — пора. И Мария с наигранным оживлением громко сказала:

— Предлагаю немного развлечься.

Все взоры обратились на нее — еще и потому, что сейчас она выглядела не так, как всегда: обычно собранные сзади в пучок, а теперь распущенные вьющиеся волосы, подсушенные ветерком, окружали ее лицо и плечи рыжим облаком. Эти волосы очень красили ее заурядную, в общем-то, внешность — лицо с большим ртом, вздернутым носом и широко расставленными зеленоватыми глазами.

Первым отозвался на ее предложение Фома, который никогда не лез за словом в карман.

— Развлечься? Да мы все с радостью, — с ухмылкой заявил он. — Хоть сейчас, если командир не против. — И он засмеялся, поглядывая то на Марию, то на Святослава.

Его поддержал Симон, сверкнув белозубой улыбкой:

— Раз ты сама предлагаешь, кто же откажется? Тем более — ты сегодня отлично выглядишь.

Фаддей тоже заулыбался:

— Какой приятный сюрприз! Я — за. Кто будет первым, красавица?

На скулах Кирилла проступили красные пятна, и Святослав испугался, как бы тот все не испортил. Кирилл явно не понимал того, что было ясно и Святославу, и Марии: эти намеки были не более чем безобидным дурачеством — их спутники шутили, радуясь подвернувшемуся случаю чуть-чуть расслабиться.

Мария откинула назад мешавшую прядь волос и игривым тоном сказала:

— Раз вы все согласны, отлично! Я тут кое-что придумала.

Фома мечтательно заметил:

— Приятно, когда женщина проявляет изобретательность.

— А я и сам очень изобретательный, — заявил Симон.

Мария засмеялась:

— Да перестаньте вы! — Она села на лавку у стола рядом с Кириллом. — Я вам погадаю.

— Всего-то? — разочарованно протянул Фома. — А я уж было подумал… Так обнадежила, а теперь в кусты… Нехорошо, рыженькая. Я ночью плохо спать буду.

— Тогда возьми на себя двойное дежурство у машины, раз у тебя все равно бессонница, — ехидно посоветовала Мария.

— Ты еще и вредина, оказывается, — осуждающе сказал Фома. — С рыжими надо ухо востро держать. Еще нагадаешь чего-нибудь несусветного.

Мария свела брови и пронзительно затараторила:

— Все скажу-предскажу, с прошлого-будущего пелену сорву, тайное в явное превращу…

Святослав пожалел, что у него всего два глаза, — следить за выражением десяти лиц сразу не получалось.

— …все как есть расскажу. — Мария тряхнула головой, и ее пышные после мытья рыжие кудри заколыхались. — Ну, кто первый? — задорно спросила она. — Насчет будущего не гарантирую, а прошлое — железно. Давай ты, Искариот.

Не дожидаясь ответа, Мария взяла Кирилла за руку и прикрыла глаза. На ее лице появилось многозначительное выражение.

— Вижу тебя с человеком в пятнистой маскировке. Высокий, темноволосый мужчина лет тридцати. Вооружен. Вы идете через лесную поляну и о чем-то говорите. Про склад и контейнеры. Ты называешь его Алеком. Все, больше ничего не вижу. — Мария открыла глаза. — Ну, сознавайся, было такое?

— В точку попала! — воскликнул Кирилл, играя отведенную ему Святославом роль. — Этого парня действительно зовут Алек, и я встречался с ним как раз незадолго до нашей поездки. Здорово у тебя получилось! А еще?

— Хватит с тебя! Тут и другие желающие есть, верно? — Она повернулась к Андрею, сидевшему напротив, по другую сторону грубо сколоченного узкого стола. — Теперь ты. Дай мне руку.

Святослав впился взглядом в его лицо. Нет, замешательства, вызванного тайным страхом, там не было. Возможно, чуточку смущения, но и только.

Широкая кисть Андрея с загрубевшими пальцами легла на середину стола.

— Валяй, красотка, — добродушно сказал он. — Лучше про будущее, какой интерес в прошлом?

— Извини, но у меня с будущим плохо получается, зато прошлое как на ладони.

Мария взяла его за запястье точно так же, как Кирилла, но прежде чем она успела что-то сказать, Симон вдруг спросил:

— Командир, а ты не забыл про машину? Надо бы караульного назначить. Мало ли что…

Внимание Святослава переключилось на него.

— Ладно, Искариот подежурит. — Кирилл был здесь больше не нужен.

— Я могу. Покурить охота. У меня две настоящие сигареты есть, пойду кайф ловить. — И он направился к двери.

— Постой! — сказал Святослав. — Разве тебе не интересно? — Он кивнул на стол, за которым сидела Мария.

Симон равнодушно пожал плечами:

— Кому нужно прошлое? Так я пошел?

— Хорошо, — медленно произнес Святослав. — Иди кури…

«Действительно, кому нужно прошлое? Особенно если в нем имеются эпизоды, не предназначенные для всеобщего обозрения. Встреча с жандармами, например…»

Симон, прихватив автомат, вышел и аккуратно затворил за собой дверь.

«Итак, подозреваемый номер один уже есть, — мрачно подумал Святослав. — Симон. Или ему действительно захотелось покурить? Но почему именно сейчас?..»

Мария тем временем описывала сцену их сбора у Книжника. Она еще не закончила, как Матфей поднялся и затопал к выходу.

— Ты куда? — с деланной небрежностью спросил Святослав.

— Выйти надо, — буркнул Матфей.

«Номер два, — пополнил свой список Святослав. — Кто еще?»

Неожиданно Мария выпустила руку Андрея, раскрыла глаза и уставилась в стену за его спиной. Ее лицо напряглось, четко обозначились скулы, а полные губы плотно сжались. Святослав знал, что означает такое выражение, и, весь напружинившись, подался вперед. Это было уже настоящее видение, а не игра.

— Я чувствую опасность, — хрипло произнесла Мария. — Она приближается. Люди… Много. Они идут сюда. Через лес.

— Жандармы? — быстро спросил Святослав.

— Нет. На них нет формы. Одеты кто во что и оружие разное.

— Сколько их?

— Не знаю, — беспомощно ответила Мария. — Все исчезло.

Ее лоб был покрыт бисеринками пота.

— Все на улицу, — сказал Святослав. — Фома — к машине. Филипп, найди Матфея. Младший, Иоанн, предупредите местных, пусть прячутся и не высовываются из домов. — Он рассудил, что помощи от четырех-пяти относительно боеспособных мужчин, едва ли имевших большой опыт обращения с оружием, скорее всего будет не много. — Пока идем к сараям. Говорить тихо, через переговорники. Пошли.

Прежде чем он закончил, каждый держал в руках оружие. Выскользнув на улицу, они беззвучно растворились в темноте, и только из ближайших кустов послышалось приглушенное проклятие Матфея, которого посланный за ним Филипп, очевидно, застал в момент, мало подходящий для общения с кем бы то ни было.

Пока бежали к сараям, Кирилл на ходу спросил у Святослава:

— Как по-твоему, кто они?

— Банда, волчары. Кто ж еще, раз не жандармы?

«Другого времени не нашли, чтобы сюда сунуться», — с досадой добавил он про себя.

Сейчас его в первую очередь волновало, как сохранить отряд; впереди был еще долгий путь, и каждая потеря уменьшала шансы остальных добраться до цели.

— Мария, — сказал он в микрофон переговорника, — ты чувствуешь, где они?

Последовала пауза: она прислушивалась к своим ощущениям.

— Они с той стороны, где лес. И еще — кажется, они идут не одной группой.

«Черт! — мысленно выругался Святослав. — Дело дрянь…»

Если б бандиты держались все вместе, их можно было бы накрыть одним-единственным выстрелом из «страйка», и тогда всей банде пришел бы конец. Однако большая мощность не позволяла пользоваться им для стрельбы на близком расстоянии. Через бинокль ночного видения Святослав просматривал подступавшую к хутору часть леса.

— Разделимся на группы, — сказал он. — Андрей, Младший, Старший, Филипп — налево, к конюшням. Следите за своим сектором леса. Иоанн, Фаддей, Матфей — направо, за крайний дом.

Сам Святослав остался в центре с Кириллом, Варфоломеем и Марией. Один «страйк» был у него, второй — у Филиппа. Между центральной и правой группами, чуть в глубине хутора, стоял сарай с машиной, где находились Фома и Симон.

В наушнике переговорника прозвучало:

— Это Фома. Симон внизу, а я на крыше. Вижу отсюда весь лес. Пока никого…

— Продолжай наблюдать. Особо не высовывайся, чтобы тебя самого не засекли.

Первая группа волчар стала выходить из леса прямо напротив Святослава.

— Без моей команды не стрелять, — приказал он.

Одна фигура, вторая, третья… Девятая.

— Фома, что с флангов? — спросил Святослав.

— Ничего…

«Надо дождаться, пока покажутся все, иначе могут быть неприятные сюрпризы. Ну и где же эти подонки?!»

— Вижу слева, — сообщил Фома. — Четверо… Или пятеро. Нет, еще… Вроде бы шесть.

— Андрей, — позвал Святослав, — вы их видите?

— Пока нет.

— Сейчас увидите, — сказал Фома. — Там бугор, когда они поднимутся, тогда и увидите.

Святослав нетерпеливо спросил:

— Справа есть что-нибудь?

— Нет.

Святослав отложил ставший бесполезным «страйк». Расстояние до тех бандитов, которые шли на него, было уже слишком мало, чтобы воспользоваться им.

— Есть, — выдохнул Фома. — Справа тоже есть!

Святослав решил подпустить бандитов поближе.

— Стрелять только по команде, — повторил он и добавил: — Филипп, только по моей команде.

Он подумал, что Филипп, после того что бандиты сделали с его семьей, наверняка люто ненавидит всех волчар и может сорваться. Тогда он еще не знал, что к Филиппу понятие «сдали нервы» неприменимо и выдержка у него железная.

— Да, слышу, — отозвался тот ровным голосом.

— Фома, сколько человек справа?

Вместо Фомы ответил Иоанн:

— Семеро. Мы готовы.

Святослав посмотрел на подступавших бандитов уже без бинокля. Те были совсем рядом — больше ждать нельзя.

— Фома, Симон, поддержите меня и правую группу. Огонь! — скомандовал он.

Ночное затишье прорезал треск автоматных очередей. На банду обрушился шквал огня из тринадцати стволов, изрыгающих смерть. В правой группе, от которой волчары были еще далеко, находился Иоанн — лучший стрелок в отряде. Уцелевшие после первых очередей бандиты залегли. Сколько их осталось в живых, Святослав не знал. Его группа укрывалась за распиленным на части бревном. За передней колодой лежал Святослав, за другой, почти вровень с ним, — Мария, а Кирилл и Варфоломей — чуть подальше. Бандиты отвечали на их огонь редкими одиночными выстрелами. Один вдруг поднялся и ринулся назад к лесу. Святослав срезал его короткой очередью. Другие были умнее и не высовывались. Неожиданно что-то пролетело над Святославом, и позади него раздался взрыв. Ему на спину обрушились комья земли. Скорее всего это была самодельная граната, и вряд ли у волчар имелась всего одна такая.

«Проклятье! Они нас достанут», — подумал Святослав.

— Фома, прикрой меня, — сказал он и, вскочив, бросился вперед.

Длинные очереди с крыши сарая заставляли бандитов вжиматься в землю, и все же кто-то из них кинул навстречу Святославу еще одну порцию взрывчатки. Пламя полыхнуло где-то сбоку, взрывная волна сбила его с ног, швырнув на землю. У него возникло ощущение, будто уши заложены ватой. Словно не из наушника, а откуда-то очень издалека прозвучал голос Фомы:

— Симон, бей по центру! У них гранаты.

Затем голос Марии:

— Петр, Петр! Ты жив? Ответь мне!

Небо мелькало над ним в бешеном круговороте.

«Если промолчу, она побежит сюда. Надо что-то сказать».

Шевелить губами было неимоверно трудно.

— Жив, — выдавил он. — Я жив.

И тут глухота и оцепенение разом исчезли, и на него обрушились все звуки боя, а слева он увидел чью-то фигуру. Чужой. Когда Святослав падал, он выронил автомат, а сейчас времени на поиски уже не было. Святослав выхватил КОР и выстрелил, лежа, как был, на спине. Человек согнулся пополам и осел. Святослав перекатился на живот, отполз за пригорок, по пути наткнулся на свой автомат и вдруг, съехав вниз, очутился в неглубокой канаве. Он быстро прикинул, что если проползет по ней метров двенадцать-пятнадцать, то окажется там, где бандиты его совсем не ждут.

— Это Петр. Отвлеките их пока, — попросил он. — Я нашел канаву, она от хутора кустами закрыта и ведет прямо к ним. Потом, когда скажу, прекратите огонь, не то меня подстрелите.

Он пополз вперед, не поднимая головы и ориентируясь лишь по звукам. Это было не так-то легко, потому что перестрелка продолжалась и по флангам. Наконец Святослав решил, что прополз уже достаточно, и затаился в ожидании.

— Кончайте палить, — тихо сказал он в микрофон.

Прислушавшись, он убедился в правильности своих предположений: по канаве кто-то двигался. Подпустив противника на расстояние около двадцати метров, Святослав швырнул в его сторону гранату — и тут же выскочил из канавы, чтобы не подставляться под осколки. Полыхнуло.

— Здесь со всеми покончено, — сообщил он. — Андрей, как дела?

— Вроде всего один остался, — ответил глуховатый голос Андрея. — Сейчас мы его достанем.

— Иоанн, у вас как? — спросил Святослав с тревогой, сообразив, что больше не слышит стрельбы справа.

— Порядок, — отозвался Иоанн. — Все семеро готовы.

— Фома, с крыши пока не слезай, следи за местностью, — велел Святослав и направился к своим. Два человека стояли возле третьего. Святослав побежал, преодолевая тошноту и головокружение. Кто? На земле лежал Варфоломей. Он еще дышал, но жить ему оставалось считанные минуты. Святослав присел рядом с ним на корточки. Губы Варфоломея дрогнули, похоже, он хотел что-то сказать. Святослав склонился ниже.

— Вы… дойдите, — еле слышно прошептал умирающий и, дернувшись, смолк навсегда.

— Все, — сказал Святослав, выпрямившись. — Он умер.

Вскоре у тела Варфоломея собрались и остальные. Это была первая смерть в их маленьком отряде. Затем подошли местные: пятеро мужчин, из которых один был еще совсем мальчишкой лет шестнадцати, другой — ветхим стариком, и еще трое — те, кого они уже видели. Старик сказал:

— Мы его похороним и крест поставим. А тех, — он кивнул в сторону леса, — свалим в овраг.

— Мы сами его похороним. Соберите оружие и снаряжение.

Осмотрев груду трофеев, Святослав обернулся к хуторянам:

— Нам это не нужно, а вам пригодится.

Тот из местных, который прежде молчал, с тоской произнес:

— Пригодится, чтобы пулю себе в лоб пустить. Рано или поздно бандиты все равно придут. Не эти, так другие. Придут. И тогда нам крышка. Всем крышка. — И он, безнадежно махнув рукой, поплелся собирать оружие бандитов; юноша пошел следом за ним.

Глядя на опущенные плечи и сутулую спину хуторянина, Святослав подумал: «Возможно, он устал ждать, когда их всех убьют. Так устал, что уже хочет, чтобы смерть пришла поскорее и невыносимое ожидание прекратилось».

Утром они вырыли могилу для Варфоломея на склоне небольшого холма между хутором и дорогой. Завернули тело в принесенный стариком кусок грубого полотна и опустили в пахнувшую сыростью яму.

— Кто хочет что-нибудь сказать? — спросил Святослав.

Хрипловатый голос Симона прозвучал особенно глухо:

— Говори ты, командир.

Святослав посмотрел на сероватую глинистую землю, потом на бледное небо над их головами, казавшееся чужим и бесконечно далеким.

— Мы не успели как следует узнать его, но он был одним из нас, — сказал он. — Да будет ему земля пухом.

«Эта земля никому не будет пухом, — с горечью подумал он про себя. — Сырая, скользкая грязь, пропитанная всевозможными отходами. Свалка. Мы живем и умираем на свалке».

Они засыпали могилу и положили сверху серый камень. Холодное небо было совсем выцветшим, не голубым и не белым. Бесцветным.

Евангелие от Матфея, глава 9.

9 Проходя оттуда, Иисус увидел человека, сидящего у сбора пошлин, по имени Матфей, и говорит ему: следуй за Мною. И он встал и последовал за Ним.