На перронах, продутых насквозь, на вокзалах мне мерещилась, воображалась всепронизывающая ось. Эта тема нелепа, как трость, если где-то стучат костылями. Это детский наив пластилина, если рядом слоновая кость. Эта тема в сумятице каст, одиноко летя над кустами, оседает, как снег, между нами и становится твердой, как наст. Это мой примелькавшийся гость вперемежку с другими гостями в коридоре мерцает костями и не вешает шляпы на гвоздь. И, слетая, как с дерева лист, лист бумаги поет и отважен. Стих написан, отточен и всажен, словно гвоздь, пробивающий кисть. И, распнутая в каждом стихе, эта схема в другом воскресает, и смеющийся мальчик шагает, шляпку гвоздика сжав в кулаке.