За харчевней — вытрезвитель. А над ним железный флюгер. По дороге топал Питер, по большой дороге Брейгель. Как на глобусе, наклонна полупьяная Европа. С караваном до Лиона, ну а дальше — автостопом. Ну а дальше — как попало. Ничего тут не попишешь. В Антверпене он покакал, а во Франции пописал. В голове гуляет ветер. Дождь на склонах травки вытер. Хорошо шагает Петер. Хорошо рисует Питер. В Нидерландах скукотища. Книжки жгут, и всем приятно. А в Италии — жарища. И рисуют — непонятно… А в Италии рисуют — как нигде не нарисуют. Только кто так нарисует, так, как Питер нарисует! Дальше к югу — больше перца, алкоголя или Босха. Под телегой в поле Петер засыпает, пьяный в доску. Он проспит четыре века и проснется — очень трезвый. И потопает со смехом по дороге, по железной. Мимо сада-огорода, мимо бани-ресторана, эх, мимо бомбы водородной, эх, мимо девочек в порту!