Я в собственном глазу не замечал соринку, но тут на Колобах, купив свое вино, впервые увидал ментовскую дубинку, «эРИ-72» — большую, как бревно. Я убеждал себя: здесь виноватых нету, ведь это только страх, как выкрик «От винта!», растягивает вдоль случайные предметы, растаскивает вширь поганого мента. Когда в Махачкале я захожу в «Лезгинку», навстречу мне встает (всей кожей об нее!) фаллический предмет, ментовская дубинка, «эРИ-72» — проклятие мое. Уж лучше мне ходить с расстегнутой ширинкой, чем запросто, вот так, идти средь бела дня с «эРИ-72», ментовскою дубинкой, большой, как у коня… В последний раз меня забрали на Тишинке. Как весело она взглянула на меня! «эРИ-72» с свинцового начинкой, зачуханный дизайн, недальняя родня. . . Не-е-ет, весь я не умру. Той августовской ночью и мог бы умереть, но только, вот напасть! — три четверти мои, разорванные в клочья, живут, хоть умерла оставшаяся часть. И долго буду тем любезен я народу, что этот полутанк с системой полужал в полуживой строфе навеки задержал верлибру в панику и панике в угоду.