Бессонница. Гомер ушел на задний план. Я Станцами Дзиан набит до середины. Система всех миров похожа на наган, работающий здесь с надежностью машины. Блаженный барабан разбит на семь кругов, и каждому семь раз положено развиться, и каждую из рас, подталкивая в ров, до света довести, как до самоубийства. Как говорил поэт, «сквозь револьверный лай» (заметим на полях: и сам себе пролаял) мы входим в город-сад или в загробный рай, ну а по-нашему так — в Малую Пралайю. На 49 Станц всего один ответ, и занимает он двухтомный комментарий. Я понял, человек спускается как свет, и каждый из миров, как выстрел, моментален. На 49 Станц всего один прокол: куда плывете вы, когда бы не Елена? Куда ни загляни — везде ее подол, во прахе и крови скользят ее колена. Все стянуто ее свирепою уздою, куда ни загляни — везде ее подол. И каждый разговор кончается — Еленой, как говорил поэт, переменивший пол. Но Будда нас учил: у каждого есть шанс, никто не избежит блаженной продразверстки. Я помню наизусть все 49 Станц, чтобы не путать их с портвейном «777». Когда бы не стихи, у каждого есть шанс. Но в прорву эту все уносится со свистом: и 220 вольт, и 49 Станц, и даже 27 бакинских коммунистов…