Осень катила по паркам и бульварам Москвы, топя городские улицы в наползающем ковре золотисто-медной листвы. Ещё совсем немного — и наступит октябрь, а это значит, что зарядят дожди с ветрами, придет унылая, монотонная погода и серое небо в угрюмых, низко нависающих тучах. Хмурыми днями последние остатки тепла ещё сохраняло бледное, болезненно-желтоватое солнце, а вот ночами все чаще стало подмораживать. Заморозки пришли неожиданно рано, и оттого казались ещё более холодными.

Давно начались занятия в институте, и Маша, сидя за партой в аудитории и слушая очередную скучную лекцию, день за днем наблюдала, как стройные, словно восковые свечи, тополя все больше желтеют; как прекрасная, но неотвратимо наступающая московская осень сжигает их все более редеющие кроны, заставляя листья бесконечно сыпаться на подъездную аллею, куда они, упав, растворялись и исчезали, превращаясь в слякоть и грязь под ногами сотен студентов.

Походы в Нифльхейм снова сократились до одного раза в неделю, хотя иногда (но все же очень редко) Малиновская умудрялась забегать туда в будние дни после занятий. Чаще всего компанию ей составляла Настасья, да и то подруга постоянно выражала ей своё недовольство — не то чтобы Насте не нравилось там бывать, просто дорога, да ещё в плохую погоду, и так занимала слишком много времени, а в итоге получалось так, что, не успев прийти, им уже нужно было уходить. Проводить ночь в замке тоже не имело особого смысла, все равно на следующий день опять нужно было быть на занятиях. Хотя, надо признать, в последнее время друзья все чаще оставались в Нифльхейме ночевать — в основном это были ночи с субботы на воскресение. Маша вообще обожала проводить здесь все свои выходные — не только оттого, что она каждый раз будто бы отдыхала на даче, дыша свежим воздухом, но и потому, что в Карнимирии стояла по-прежнему теплая, солнечная и хорошая погода — ведь времена года тут не менялись. У её мамы в последний месяц ночные смены на работе выпадали как раз на выходные, так что единственной необходимостью было просто приходить домой в воскресенье после обеда, чтобы не вызывать лишних подозрений. Ольга Александровна ничего, естественно, не знала, думая, что её любимая дочка только что пришла с прогулки или из магазина — ей и в голову не могло прийти, что эту ночь Маша не только провела вне дома, но даже вне пределов этого мира.

В одну из суббот, когда весь Авалон снова прибыл полным составом в долину Карнимирии на очередную тренировку, Малиновская, решив в этот день отдохнуть (она и так усиленно тренировалась последние две недели) вместе со своей лучшей подругой — Настасьей, — и любимой медведицей валялась на теплой, нагретой солнцем травке и читала книгу, пока остальные их друзья разбрелись кто куда. Было даже немного жарковато, поэтому компания укрылась в тени одной из величественных башен замка. Сей чрезвычайно любопытный фолиант Маша раскопала в библиотеке Нифльхейма — это была Книга Судеб некой девушки по имени Ариана, которая так же когда-то, как и сама Мария, обладала магией Растений. Хотя дварфы, в общем-то, не одобряли, чтобы древние документы покидали стены Библиотеки, для Марии — своей любимицы, Миррен Лилит, — они сделали исключение. Малиновской, естественно, было безумно интересно прочитать историю жизни своей бывшей, так сказать, коллеги — чем та жила, о чем думала, каким образом постигала азы Зеленой магии. Судя по дате последней записи, жизнь Арианы неожиданно оборвалась почти триста лет назад — она вступила в поединок с вражескими прислужниками, выследившими её, но одолеть их не смогла. Мария не верила в то, что управление тождественными магиями делает схожими и судьбы Бессмертных, ими обладавших, но все же читать последние главы книги было не очень приятно и немного пугающе.

Пончик, лежащая прямо напротив неё, положила свою косматую голову на лапы — совсем как собака — и внимательно следила за каждым движением хозяйки. Изредка Медведица негромко вздыхала, отчего страницы книги у Маши трепетали и переворачивались. Когда Медведица в очередной раз шумно выдохнула воздух, перелистнув тем самым множество страниц, Малиновская недовольно посмотрела на неё и произнесла:

— С тобою невозможно читать. Сопишь, как паровоз!

Пончик виновато заворчала в ответ.

— Да-да, я поняла, тебе хочется поиграть со мной, — Маша вытянула шею и поцеловала Медведицу в нос. — Сейчас ещё немного поваляемся и пойдем, разомнёмся.

Малиновская захлопнула книгу и взглянула на Настасью. Та не слушала разговора и смотрела куда-то в сторону. Проследив направление её взгляда, где-то вдалеке Маша разглядела Евгена вместе с обучающим его Флавиусом — в этот раз молодой человек создавал в зеленых лугах идеальные, геометрически правильные круги выжженной травы, чем-то напоминающие места приземления летающих тарелок в фантастических фильмах. Отчего-то именно эта магия — обращение травы в пепел — нравилась Евгению больше всего. Маша услышала, как её подруга тихонько пробормотала себе под нос:

— Лишь бы только все разрушить да сжечь. Сохранение чего-либо нам, видимо, не свойственно. И так во всем…

Дав Настасье пару минут на приведение мыслей в порядок, Маша тихонько кашлянула и осторожно спросила:

— Как у вас с Евгеном? Нормально?

— Не-а, опять поругались, — честно ответила ей Настя. — Мне так все это надоело уже. Мы как будто из разных миров. Я иногда думаю — может быть, и не стоило всего этого начинать.

— То-то я смотрю, когда мы сегодня утром шли, вы ни словом не обмолвились, — заметила Маша. — Но ты не переживай так, просто он парень с характером, вот и все. Есть же разные люди: кто-то неуправляемый, не признающий ничьей воли, как Евген. Не зря же ему достался в повеление огонь. Совет Маханаксара все чрезвычайно точно просчитал, когда выбирал нам Дары. А есть спокойные парни, как Антон, например, который ни на кого не орет и, наоборот, всех между собой мирит.

— Спокойные — это Славик, — улыбнулась Настасья. — Вот он вообще как танк просто. Непрошибаемый. А Антон… он, я бы сказала, переменчив и дальновиден. И оттого как будто бы невозмутим. Просто умеет себя контролировать.

— Тебе никогда не приходила в голову мысль, что ты Антону нравишься? — неожиданно спросила Маша.

— Я? Антону? — немного опешила Настасья. — С чего ты так взяла?

— Да просто в последнее время он чересчур яростно противостоит Евгену, — Малиновская опустила глаза, накручивая на палец травинку. — Тем более, как мы знаем, со своей девушкой он расстался, и сердце его свободно.

— Перепалки с Евгеном — это лишь косвенное доказательство его симпатии ко мне, — не согласилась Настя. — Тем более Евген сейчас со многими в натянутых отношениях. И с тобой, кстати, тоже! Так что уж это ты скорее нравишься Антону, а не я.

— Ну не знаю.

Подруги некоторое время помолчали, а потом Пончик снова начала глухо ворчать, требуя, чтобы с ней поиграли, и Маше с Настей пришлось встать, чтобы немного пройтись. Игры у Пончика были своеобразные — она предпочитала носиться по полям среди высокой травы сломя голову, иногда принося Маше в зубах куски цветов, которые ей, по мнению медведицы, должны были понравиться. Один раз она даже притащила ей найденный неизвестно где потрепанный дварфовский колпак — после этого Маша, естественно, запретила Пончику приносить ей чужие вещи и потом долго не знала, куда бы его деть, опасаясь, как бы меланхоличные дварфы не устроили из-за этого истерику.

Девушки миновали обширное каменное крыльцо и подвесной мост с позеленевшими от времени цепями, начав спускаться по пологому зеленому склону к берегам Великого озера. Пончик радостно бегала вокруг, то появляясь, то вновь исчезая среди высокой шуршащей травы. У самого берега далеко впереди, там, где Зеркальные горы неожиданно обрывались отвесными стенами в недвижимую водную гладь, находились Сильфида, Таня и Бирюк. Танька просто сидела на мелком прибрежном песке, поджав под себя ноги, а Сильфида что-то объясняла внимательно слушающему её Бирюку.

— Тренируются, — нарушила тишину Малиновская.

— Вовка слушает наставления, а Танюха, стало быть, в качестве психологической поддержки, — кивнула Настасья, а затем немного грустно добавила: — Вот Евген никогда не присутствует на моих тренировках. Видно, не считает, что мне необходима помощь.

Малиновская, опасаясь, как бы подруга снова не начала погружаться в неприятные для неё мысли, попыталась сменить тему.

— Ты знаешь, у меня всё никак не идёт из головы та история, которую нам Таня пересказала…

Настасья немного непонимающе посмотрела на неё.

— Ну, про Сильфиду. Помнишь?

— Ах, эту, — Настя слегка оживилась. — Пожалуй, Сильфида никогда ещё не была настолько откровенна, как в ту ночь.

— Интересно, почему она решила рассказать об этом именно им?

— Потому что Сильфе кажется, что Вова и Таня — воплощение тех Двоих, разве не так?

— С одной стороны — да, — неуверенно согласилась Маша. — Так значит, тот друг, который помог ей, который превратил отчаянье в свет, и всё такое — это и есть Флавиус?

— Я полагаю, что да. Ведь остальные вроде как погибли, правильно?

Они прекратили спускаться по склону, выйдя, наконец, на берег озера. Таня, заметив их, помахала рукой, и Маша с Настей неторопливо направились в её сторону.

— Тогда у меня что-то концы с концами не сходятся. — Малиновская наморщила лоб и задумалась. — Откуда во всей этой истории взялся Морфиус?

— Так его же там и не было, — напомнила Настя.

— Не было, — согласилась Маша. — Но с чего вдруг произошла эта неприкрытая вражда между ним и Сильфидой?

— Да мало ли какие у них на то причины, Маш! Это же их дело.

— Ты не понимаешь, о чем я, — Мария постучала пальцем себе по виску. — Если в живых остались только двое — Флавиус и Сильфида — то откуда взялся Морфиус?

— Не знаю, — пожала плечами Настасья. — Вполне может быть, что он просто из другого Авалона. Мы же все бессмертны. Разве он не мог остаться в живых так же, как и они? И дожить до наших дней.

— Невозможно, — отрезала Малиновская.

Настасья снова непонимающе посмотрела на подругу.

— «И хотя матери наши разных кровей, отец — одной» — процитировала Мария. — именно это произнёс Морфиус тогда, в перепалке с Сильфидой. Они не могли жить в разные времена, потому что они, по всей видимости — единокровные брат и сестра!

— Я тебе честно скажу — я не помню этих слов, — призналась Настя, — но вывод напрашивается странный…

Однако Маше не суждено было узнать, что же думает по этому поводу Настасья — громкий хлопок, а затем последовавший вслед за ним дикий визг Татьяны заполонил собой побережье. Подруги, мигом забыв о своей дискуссии, бросились бежать навстречу к Таньке. Мелкий песок взвивался фонтанами под их ногами, разлетаясь в разные стороны. Малиновская слышала, как сзади, фыркая, точно паровой локомотив, несётся за ними Пончик, очевидно, медведица решила, что с ней хотят поиграть в догонялки. Так как девчонки, гуляя вдоль берега, уже прошли большую часть пути, то успели добежать менее чем за полминуты.

— Где он? Куда он пропал?! — кричала Танька, в ужасе мечась по берегу.

— Таня, Таня, успокойся, что случилось-то? — Настя подбежала первой, тяжело дыша.

— Кто? Кто пропал? — не могла понять догнавшая её Малиновская.

Видя, как Таня носится по побережью в разные стороны, их тоже начала охватывать легкая паника.

— ВОВА! — снова заорала Танька, остановившись на полном ходу у самой кромки воды. Затем она развернулась к Маше с Настей и на одном дыхании выпалила: — Вспышка! Хлопок! Исчез!

Малиновская быстро повернула голову вправо, затем — влево. Из-за суматошной неразберихи, созданной Таней, она не сразу обратила внимание на то, что как раз-таки Бирюка нигде с ними рядом и нет! Вроде бы всё это время, пока они шли с Настей мимо едва заметно плещущихся озерных волн по направлению к ним, Бирюк был, а теперь неожиданно пропал. Маша начала вспоминать, действительно ли она сейчас уверена в том, что Вова все-таки присутствовал на берегу, или ей это просто казалось. Всё-таки они находились в Ином мире, и здесь, теоретически, могло произойти всё что угодно.

— Как такое может быть? — недоуменно спросила Настасья. Она так же, как и Маша, оглядывалась вокруг, но, похоже, продолжала надеяться, что это какой-то нелепый фокус, словно сейчас все вокруг крикнут: «Сюрпри-и-из!», и их друг появится откуда-нибудь из прибрежных кустов барбариса.

— Он только что был тут — тренировался, я смотрела прямо на него, — уже чуть спокойнее, но всё ещё сильно нервничая, пояснила Таня, — и тут — яркий свет — бум! — и он просто растворился в воздухе!

— Так, давай-ка по порядку, — попросила Настя. — Вовка тренировался с Сильфидой… Сильфидой!

Все трое повернулись одновременно. Сильфида, в отличие от Бирюка, никуда и не думала пропадать, стоя на одном и том же месте все это время.

— Наконец-то вы перестали сходить с ума, и обратили внимание на меня, — строго сказала Сильфида, но при этом чуть улыбнулась. — Как странно: порою в моменты паники люди совершенно не замечают того, что происходит у них под самым носом!

— Сильфа, — произнесла Таня слегка смущённо. Ей уже было немного неловко оттого, что она действительно поддалась смятению, напрочь забыв про Бессмертную. — Где он? Где Вова?

— Я полагаю, ты найдёшь ответ на свой вопрос, если посмотришь во-о-он туда. — Сильфида указала рукой куда-то вверх, в сторону замка.

Татьяна, а вслед за нею и её подруги развернулись, не понимая, что именно они все должны увидеть. Там, куда указывала им Сильфида, вздымались ввысь несколько крайних башен Нифльхейма, слегка закрытые отсюда, с побережья, выдвинутыми вперёд отрогами горной цепи. Маша рассматривала склоны и окружающий пейзаж с чахлой порослью, прилепившейся на осыпающихся скалах, пытаясь разглядеть Бирюка или хотя бы что-то, что поможет его отыскать.

— Я одна не вижу ничего… — начала говорить Настя, но её слова потонули в новом, теперь уже радостном визге Тани:

— Вон он! Смотрите — вон он! Там, на башне!

Малиновская подняла голову выше, щурясь от солнца, и рассмотрела на самой верхушке одной из башен, там, где каменный цилиндр, обнесённый парапетом, переходил в остроконечную черепичную крышу, машущего оттуда им рукой Бирюка.

— Это… это как? — Маша, похоже, не верила своим глазам. — Как у него получилось?

Танька изо всех сил махала ему в ответ, подпрыгивая на месте, и громко кричала:

— Молодец! Ты смог! Я знала!

Маша и Настя улыбались, глядя, как радуется Таня, и тоже помахали Бирюку. Пончик, сидя на песке и слегка наклонив голову вбок, также смотрела в сторону Нифльхейма — непонятно было, смотрит ли она именно на Бирюка или же просто оглядывает окрестности. Сильфида, тихонько подошедшая сзади, приобняла девчонок за плечи и сказала: — Ну что же, друзья мои, вот, кажется, мы выявили ещё одну из ваших способностей — телепортацию.

Вечером того же дня, когда все ребята вернулись в замок и собрались за одним столом на ужин, заботливо приготовленный для них дварфами, Бирюк с удовольствием рассказывал всем, кто готов был его слушать, о своём неожиданном успехе.

— Сначала мы с Сильфидой практиковали совсем другое, — азартно говорил он, одновременно накладывая себе в тарелку всякую еду без разбора, даже не глядя на то, что именно он выбирает. — Я пытался создавать водяные смерчи — очень уж мне хочется научиться делать эту штуку. Но, честно говоря, получается пока не очень — для этого определенное настроение нужно. Тогда я предложил попробовать передвижение в пространстве.

— Откуда ты мог знать, что у тебя получится? — с интересом спросила Маша. Речь её звучала слегка невнятно, потому что она запихала себе в рот целый бутерброд с огурцами, помидорами и каким-то невероятно вкусным соусом, секрет приготовления которого был известен одним лишь дварфам.

— Мне Антон сказал, — ответил Бирюк. — Он прочитал об этом в нашей замковой Библиотеке.

— Да, я нашёл там много чего интересного в последнее время, — задумчиво произнёс Антон, размазывая по тарелке остатки почти доеденного им салата, — и, в частности, то, что почти все элементали, когда-либо контролировавшие магию Воздуха, обладали предрасположенностью к телепортации. Разумеется, одно другого не гарантирует, но вероятность этого была крайне высокой, и я посоветовал Бирюку попробовать.

— Как мы видим, твой совет пришёлся как нельзя кстати, — вступила в разговор Сильфида. — Конечно, поначалу я опасалась за Владимира. Помня, что произошло с Татьяной, мне не хотелось подвергать его жизнь и способности чрезмерной опасности, но… — она бросила хитрый и многозначительный взгляд на остальных. — Он так горел желанием!

Славик, Антон и Семён засмеялись.

— О, наш горячий парень всегда горит желанием! Да, Тань? — Машка подтолкнула Таню в бок, театрально подмигнув ей.

Татьяна шумно вздохнула и в притворном негодовании приложила ладони ко лбу, качая головой.

— В общем, я и сам сначала очень испугался, конечно, — признался Бирюк. — Поначалу не понял, что у меня всё получилось, и мне удалось переместиться. Не сообразил сразу, куда это меня занесло, потому что заранее не представлял себе конкретного места, где мне нужно было оказаться. Да и Таню я ни о чем не предупредил. Она-то думала, что я продолжаю пытаться создать смерч, а я взял — и пропал.

— Ах, вот почему ты так напугалась, — сказала Настасья Тане. — Да уж, к таким вещам невозможно быть готовой заранее!

— Потом, когда я огляделся и немного пришёл в себя, — продолжил Бирюк. — Увидел, что это всего лишь крыша одной из башен замка. И сразу как-то обрадовался и успокоился. Но, должен вам сказать, оттуда было очень утомительно спускаться — ещё раз телепортироваться я не рискнул.

— Мне кажется, тебе нужно быть осторожнее с этим, — заметил сидящий напротив него за столом Флавиус. — Мгновенное перемещение в пространстве — вещь хоть и замечательная, но серьезная и довольно опасная. Хотя она и не кажется на первый взгляд таковой. Главная твоя задача — четко представлять себе в голове место прибытия. Иначе может случиться всякое.

— Да, я понимаю, — серьёзно кивнул Бирюк.

— И, знаешь, — обратилась к нему Сильфида, беря в руки расписную чашку с чаем, — на первых порах постарайся пока перемещаться в те места, которые ты можешь зрительно видеть. Как, например, сегодня.

— То есть он не может сейчас взять и телепортироваться, скажем, в Киев? — спросил Евген, при этом внимательно следя за реакцией Сильфиды.

— О, это было бы невероятно опасно, даже если бы сейчас он находился у себя дома! — предостерегла Бессмертная. — Расстояние слишком велико, а, кроме того, он ведь никогда не бывал в этом городе, верно?

Маша, слушая, отметила про себя, что у Сильфиды совершенно не возникло вопросов по поводу того, что такое Киев и где он находится, из чего она сделала вывод, что Бессмертная гораздо лучше разбирается не только в истории, но и в географии человеческого мира, чем могло бы показаться на первый взгляд.

— Да, я ни разу не был в Киеве, — кивнул Бирюк, — но мне туда пока что и не надо. Я вот о чем хотел спросить: мне ведь теперь не придётся тратить время на дорогу из дома до Нифльхейма? Я имею в виду, когда я уже овладею телепортацией в совершенстве.

— Нет, ни в коем случае! Ты погибнешь! — громко сказала Сильфида, и с таким звоном поставила чашку обратно на блюдце, что остальные разговоры за столом разом смолкли. — Владимир, запомни: никогда не пытайся телепортироваться между мирами! Пересекать Грань даже через Портал и то не слишком-то безопасно, а уж пытаться преодолеть её путем мгновенного перемещения — это опасно вдвойне. В будущем, когда ты станешь идеально контролировать сию способность, ты сможешь — теоретически — перемещаться в любую точку своего мира. Или же, напротив, в любую точку мира этого, если будешь телепортироваться отсюда же. Но Грань миров таким образом пересекать нельзя! Ты понял меня?

— Да-да, конечно! — Бирюк был, кажется, даже слегка напуган таким суровым тоном Сильфиды.

— Вот и хорошо, — кивнула Сильфида. — Простите, если я иногда чересчур строга. Не только с тобою — она посмотрела Вове прямо в глаза. — со всеми вами. — Бессмертная, на миг замолчав, окинула взглядом притихших ребят. — Но всё это происходит лишь оттого, что я очень тревожусь за каждого из вас. За всё это время вы стали мне словно детьми. Такими родными и близкими… — и она тихо, но очень тяжело вздохнула.

Мария подумала в этот момент, что на этих, кажущихся такими хрупкими женских плечах, лежит совсем не подобающий тяжкий груз вовсе не женских забот. Что может быть достойнее, чем собственный пример? Пожалуй, Маша тоже хотела бы стать такой же сильной, умелой и устрашающе непоколебимой, как и Сильфида. Такой она и станет. Когда-нибудь. Обязательно станет.

Они ещё долго сидели за столом, обсуждая разные темы, и особенно, конечно — успехи и продвижения Авалона, достигнутые друзьями в последние несколько недель, покуда седая ночь и её верные спутники — сонливость и тишина не окутали собой всё вокруг, вплотную подобравшись к залу, к изножьям стола и стульев, за которыми они сидели. Пора было отправляться спать.

Окончание ужина затянулось далеко за полночь, а когда, в итоге, пришло время расходиться по своим комнатам и ложиться в теплые кровати, загодя застеленные для них дварфами, Малиновская поняла вдруг, что сна у неё ни в одном глазу. Она стала просить Антона прогуляться с нею около замка хотя бы чуть-чуть, на сон грядущий, и канючила до тех пор, пока не проела Антону весь мозг — и он согласился. Клятвенно пообещав Сильфиде, что они не будут уходить слишком далеко, друзья покинули Нифльхейм и вышли в тёмный, таинственный и немного пугающий поначалу мир волшебной ночи. Во многих окнах замка ещё горел свет, бросая на раскинувшиеся окрестные поля и водяной ров идеально правильные квадраты и прямоугольники светлых пятен, поэтому около ворот и моста было всё достаточно хорошо видно и совсем не страшно, да и наступившее этой ночью полнолуние тоже прибавляло холодного, желтоватого света.

Маша с Антоном, неспешно свернув с основной тропы, пошли по густой траве: Малиновская почувствовала, как у неё начинают промокать ноги от уже успевшей упасть росы, однако это её нисколько не волновало — всё равно они погуляют совсем чуть-чуть, а, придя, она заберётся в мягкую и уютную постель, чтобы согреться и моментально заснуть. Удивительное ощущение покоя и благости лежало на всем: тишину мерцающей ночи не осмелилось нарушить даже слабое дуновение ветерка — об этом говорили абсолютно недвижимые в сгустившемся сумраке листья вечнозелёных рябин.

Какое-то время они шли молча, просто наслаждаясь пением сверчков и свежим воздухом, однако потом Антон начал чувствовать некий странный дискомфорт, будто в спину ему уперся чей-то внимательный взгляд, пристально наблюдающий за ним. Он пару раз оглянулся, но никого не заметил.

— Ты чего озираешься? — спросила его Малиновская, чуть повернув голову и заправляя при этом за ухо мешающую ей прядь волос.

— Да так. Будто смотрит кто-то, — Антон остановился и обернулся ещё раз, вглядываясь в могучую громаду замка, немного выделяющуюся более темным силуэтом на фоне окрестных гор.

Маша тоже обернулась, но взгляд её при этом скользнул немного выше, и она разглядела на навесном балкончике одной из башен Нифльхейма одинокую, едва заметную в темноте фигуру. Евгений. Смотрит прямо на них. Хотя это и невозможно было с такого расстояния, Малиновской показалось, будто их взгляды пересеклись. Какая-то доля секунды — и Евген скрылся в покоях башни. Антон снова отвернулся от Нифльхейма и пошёл дальше — наблюдавшего за ними Евгена он, скорее всего, не заметил. Маша, помявшись ещё несколько мгновений, тоже отвернулась и зашагала вслед за другом. Ею вдруг овладело странное чувство беспричинного беспокойства, хотя поводов для этого вроде бы и не было. Ну что тут такого, что Женя просто смотрел на них? Как будто ничего. Она и самой себе не могла объяснить, из-за чего стоило бы напрягаться.

— Тебе никогда не приходила в голову мысль, — неожиданно произнёс Антон, — что у нас остаётся всё меньше и меньше времени для того, чтобы быть готовыми?

Малиновская не стала уточнять, что именно он имеет в виду — это и так было ясно.

— Никто не называл нам конкретного часа, — ответила она, — а значит, у нас есть ещё время.

— Возможно, — уклончиво ответил Антон. — А ты не думаешь, что… — молодой человек почему-то мельком обернулся в сторону замка и сказал немного тише, чем до этого, — что Воплощение Зла уже явилось на Землю? Тебе не кажется, что им может быть Он?

— Кто? — после некоторой паузы произнесла Малиновская, хотя уже начинала смутно догадываться.

— Евген, — просто ответил Антон. Это прозвучало слегка тревожно и вместе с тем так буднично, будто они обсуждали сейчас всякие не стоящие внимания жизненные мелочи за чашкой чая у Малиновской на кухне, как бывало множество раз задолго до того, как они стали Бессмертными. Мария и сама изумилась, насколько спокойно она восприняла это предположение. Будто бы Антон сейчас озвучил то, что уже довольно давно витало у неё в голове, но она никак не могла собрать все эти разрозненные мысли в одно большое целое. Так собираются воедино мельчайшие капельки пара, снова образуя воду. Может быть — подумала она — Антон всё-таки увидел Евгена на башне, — поэтому и начал этот разговор? Хотя, вполне возможно, что он спросил и просто так. И всё-таки сейчас Маша была с ним не совсем согласна, что и попыталась выразить в своей речи.

— Тебе не кажется, — с некоторой иронией спросила она, посмотрев на Антона, — что Евген, мягко говоря, не тянет на такой титул, как «Воплощение Зла»? Ему не подвластно всё на свете, и он многого не может.

— Откуда же мы, на самом-то деле, знаем, чего он может, а чего — нет? Далеко не все его тренировки проходили перед нашими глазами, он великое множество раз приходил сюда один, и даже без Флавиуса и Сильфиды. Что мы, в сущности, знаем о его способностях? Только то, что он позволил нам увидеть. Мы же не можем проникнуть в его голову, правильно?

— Вообще-то ты — можешь!

— Он не настолько глуп, чтобы позволить мне смотреть ему в глаза и читать его мысли. Евген не только высокоодаренный адепт магии, он, кроме всего прочего, умён и изворотлив просто сам по себе, как человек, а потому так легко может выдавать желаемое за действительное. Не знаю, обратила ли ты внимание — но, несмотря на то, что они постоянно ругаются с Настей, он не считает нужным отпускать её от себя. Видимо, полагает, что она может ему ещё пригодиться.

— А ты, я смотрю, и ревнуешь, — не удержалась Малиновская. Она сказала это даже не столько оттого, что действительно так считала — ей просто очень интересно было посмотреть на возможную реакцию Антона и проверить свою теорию о том, что ему тоже нравится Настасья.

— Речь сейчас не об этом, — невозмутимо ответил Антон, и невозможно было понять, какие эмоции он переживает в этот момент. — Просто я не считаю само собой разумеющимся тот факт, что Евген испытывает к ней какие-то чувства. Все это отходит на второй план в том свете, что, в первую очередь, мы не должны забывать о том, кто мы, и в нашей жизни почти не осталось места для чего-то иного.

— Но это не значит, что каждый из нас давал обет безбрачия и мы не можем любить! — пылко возразила Маша.

— Я просто не даю некоторым личностям дестабилизировать обстановку и использовать людей в своих собственных интересах, — Антон строго посмотрел на неё, — любыми способами.

— Не знаю, Тош. На мой взгляд — он просто обычный хам, чьи плохие качества несколько усугубились после ощущения возросшей собственной значимости в его же глазах. Мне тоже, разумеется, все это не очень нравится…

— Но ты ведь чувствуешь? — внезапно перебил её Антон, сделав акцент на последнем слове.

Они остановились одновременно и, повернувшись, посмотрели друг другу в глаза. Мария как будто поняла, что именно имеет в виду Антон, но не могла выразить это словами. И отголосками далекой, но так неумолимо приближающейся и растущей бури, вползала в их сердца тревога. Маша, разглядывая каре-зеленые глаза Антона, слегка вздрогнула от неожиданности, когда его голос вдруг зазвучал в её голове, хотя Антон и не открывал рта: «Сила его намного больше, чем кажется на первый взгляд, а цель — иная, чем та, которую он явно преследует».

Как у тебя это получается? — так же мысленно спросила Малиновская.

— Тренировки не проходят даром, — уже вслух ответил Антон, улыбнувшись.

— Иногда я чувствую себя твоим подопытным кроликом, — немного недовольно сказала Маша.

— Нужно же мне на ком-то отрабаты… — Антон неожиданно осёкся.

В почти абсолютной тишине, нарушаемой лишь неумолчным стрекотанием сверчков, отчетливо громко зашуршали сухие стебли высокой травы. Друзья сделали пару быстрых шагов назад, наблюдая, как немного впереди от них, в неверном лунном свете, полускрытом сейчас набежавшими невесть откуда взявшимися тучами, трясутся и трещат верхушки дикого камыша и другой вымахавшей поросли. Машка, быстро оглядевшись, сделала не слишком приятное для себя открытие — увлеченные разговором, они с Антоном слишком далеко отошли от замка, хотя вовсе этого и не планировали. Стена тёмных, недружелюбных деревьев была теперь очень близко от них — от неё веяло прохладой и сыростью, а из чёрных глубин Кленового леса доносились странные, даже слегка пугающие звуки — не то сопение, не то невнятные шорохи, и будто бы далекие вои и всхлипы.

Ребята продолжали стоять неподвижно, пока Малиновская боковым взглядом не уловила какое-то новое движение на равнине, полого спускавшейся от зарослей, в которых они оказались. Там все было выкошено трудолюбивыми дварфами, и посреди идеально ровного луга немного нелепо смотрелись пять или шесть растрепанных, клочковатых кустов, непонятно как вообще оказавшихся там. Она могла поклясться, что десять минут назад их там точно не было. А когда вдруг кусты начали неожиданно передвигаться, довольно шустро и вместе с тем слегка ковыляя, Маша испуганно схватила Антона за руку. Нет, это оказались далеко не кусты! Было жутковато наблюдать, как неведомые существа, какие-то сгорбленные, мохнатые, с длинными руками, рассыпаются по долине, непонятно кого высматривая и неизвестно что ища.

— Тише! — прошептал Антон, словно уловив внезапное Машино желание закричать от страха.

Существа продолжали полу-галопом ковылять по равнине на достаточном отдалении от них, явно направляясь в сторону дварфовских огородов. Они стали уже практически трудноразличимы в тусклом лунном свете, смешавшись с плетнями, изгородями и кустами садов, и тут кто-то громко заворчал совсем рядом с ними.

Антон и Маша развернулись и буквально нос к носу столкнулись с неведомым зверем, возникшим среди туск-лых, пожухлых стеблей. Чёрно-бурый, приземистый, телом он чем-то напоминал обезьяну, однако его морда была более похожа на собачью. Он явно был одним из тех же существ, за которыми они только что наблюдали в долине. Зверь угрожающе не то зарычал, не то зашипел, со свистом выпуская воздух из-под приподнявшихся губ своей оскалившейся пасти.

В руках Антона мгновенно возникла водяная магическая сфера, освещая бледным голубоватым светом небольшое пространство вокруг. Малиновская тут же последовала его примеру — молниеносно сотворенный зеленоватый шар, разбрасывая изумрудные искры (видимо, потому, что она была сейчас до смерти напугана), переливался в ладони, просвечивая сквозь её пальцы. Маша опасалась в этот миг только одного — как бы зверь, явно настроенный угрожающе, не прыгнул на них, потому что она не знала, что же в таком случае придётся делать — атаковать или же звать на помощь. Она также не была уверена, сможет ли им помочь Пончик — хотя между ними и существовала телепатическая связь, однако на ночь медведица всегда уходила обратно в лес и сейчас, наверняка, крепко спала где-нибудь в своей берлоге.

Но неведомое существо — кем бы оно ни было — нападать не спешило. Оно замерло в нерешительности, явно испугавшись света и магии, а потом попятилось назад, продолжая глухо рычать, и скрылось в зарослях высокой травы.

— Пошли назад, — Антон опомнился первым, и поспешно потащил Машу за руку. — Скорее, пока не пришли остальные!

— Кто это? — Малиновская, стараясь не отстать, путалась в собственных ногах и никак не могла прийти в себя.

— Это друмлины, — непонятно ответил Антон.

— Кто?!

— Друмлины. Нечто среднее между человеком, собакой и шакалом. По крайней мере, в книгах они описаны именно так. Они всегда выходят из лесов в начале-середине осени — ищут пропитание, совершая набеги на огороды дварфов.

— Зачем?

— Очевидно, в лесу не так уж и много того, чем им можно было бы поживиться. Вот и приходят сюда. Естественно! — сам с собой согласился Антон. — Дварфы ведь не выставляют на ночь никакой охраны — вот они и повадились на легкую добычу.

— А эти друмлины, они, вообще-то, очень агрессивны? — Машка, продолжая держаться за Антонову руку, постоянно озиралась, опасаясь, как бы эти звери не атаковали их со спины.

— Они всеядны и, в принципе, могут напасть, — обеспокоенно ответил Антон, — так что шевели ногами быстрее. Если их набежит сейчас целая туча, можем и не справиться!

Выбравшись, наконец, из высоких кустов на широкую дорогу, друзья со всей возможной скоростью поспешили в замок, стараясь как можно скорее оказаться за надежными дверями, оставив снаружи темноту и ночные страхи. Лишь оказавшись внутри, они смогли перевести дух.

— Фу-х, — выдохнула Малиновская, остановившись в холле, у подножия одной из лестниц, ведущих к спальням. — Я и не думала, что в лесу такие страшилища живут!

— Я думаю, это просто цветочки по сравнению с тем, что там обитает на самом деле, — Антон тяжело облокотился на перила. — Не зря же Сильфида с Флавиусом постоянно нас предупреждают, чтобы мы не ходили вглубь леса.

— Кстати, пойдем-ка поскорее в комнаты, пока мы не нарвались на кого-нибудь из них, — обеспокоенно произнесла Маша, начав подниматься по ступеням. — Не хватало нам ещё от них нагоняй получить.

Антон, молча пожав плечами, последовал за ней.

— Какого черта мы вообще поперлись на эту прогулку! — начала ворчать Малиновская, уже напрочь позабыв о том, что именно она и была её инициатором. — Нигде нельзя расслабиться, даже в Карнимирии — того и гляди сожрут!

— Ты не обратила внимание на то, что как только мы начали обсуждать тему о Воплощении Зла, друмлины тут как тут и появились? — спросил Антон.

— Ой, перестань, — махнула рукой Маша. — Ты, по-моему, уже все на свете стараешься подогнать под эту свою теорию. Друмлины — обычные звери, живущие в лесу, ну или… не знаю, кем они там являются. Живут же, к примеру, в московских парках лоси — вот и они тут живут. А то, что мы на них наткнулись, говоря о всяких зловредностях — так это просто совпадение, и не более того.

Антон неожиданно остановился и, перегнувшись через перила, посмотрел вниз — они прошли уже несколько лестничных пролетов. Отсюда были видны неяркие сполохи от свечей и факелов, пробивающиеся через приоткрытые двери и пляшущие по тёмным стенам — это на кухне, расположенной в обширном полуподвале, по-видимому, всё еще возились немногочисленные дварфы, прежде чем отправиться спать.

— Ты чего? — с опаской спросила Маша.

— Ты знаешь, я только сейчас понял, насколько я голоден, — признался Антон. — Пожалуй, я пойду, попрошу у дварфов чего-нибудь перекусить на сон грядущий. Ты не пойдёшь со мной?

— Я так устала, у меня сил нет опять спускаться, — отказалась Малиновская.

— Ну как хочешь. Поднимайся тогда в спальню, а я пойду поем. И смотри, никуда больше не сворачивай — хватит с нас приключений на сегодня!

Малиновская молча кивнула и продолжила подниматься по лестнице. Антон, напротив, пошёл вниз, чтобы ещё раз поужинать и окончательно успокоиться. «Хорошо, что мы встретили всего-навсего друмлинов, — с тревогой, и вместе с тем с облегчением подумал он про себя. — Если бы Маша проводила столько же времени в библиотеке Нифльхейма, что и я, она бы знала гораздо больше о том, на каких чудищ мы могли бы наткнуться сегодня в ночи!»

Антон вздохнул и осторожно проскользнул на кухню, чтобы не задеть плечом скрипучую дверь.