Антон Сергеевич забросил работу. Дела в его фирме — «корабле», которым никто не управлял — на мостике не было «капитана» — шли через пень колоду. Партнеры не могли ему дозвониться, поставщики застревали надолго со своим товаром, сотрудники отлынивали от работы, но Антона это мало волновало — самой главной целью его жизни стало стремление поймать Сливу. Хорошо еще, что Елена Петровна по доброй воле взвалила на себя груз забот, связанных с управлением фирмой. Антон же Сергеевич вообще в офисе не появлялся.

Он провел целую неделю в поисках хоть какой-то ниточки, способной вывести его, подобно сказочному клубку в заветной избушке, где скрывался тот человек, которого он собственными руками выпустил из-за решетки. Но ниточки не было. Он надоел следователю, который вел поиски Сливы и тот запретил вовсе пускать к нему Антона Сергеевича. Тогда Антон искал и самолично опрашивал свидетелей, которые могли помочь ему найти Сливу, но и это ничего не давало. Настало время впасть в отчаяние. К тому же и сам Слива затих, лег на дно и о нем ничего больше не было слышно.

Ночами Антону снилось как он настигает Сливу, тот отстреливаясь, убегает от него, но Антон и раненый продолжает бежать. Он бежит, бежит, бежит, а расстояние до Сливы все не уменьшается и не уменьшается. Это злит Антона, он пытается прибавить скорость, но ноги не слушаются. От отчаяния и злости Антон просыпается. Такой сон снился ему почти каждую ночь.

Дела Арбуза тем временем понемногу шли на поправку, он снова начал шутить и балагурить, лежа в своей одноместной палате с телевизором, холодильником и прекрасным видом из окна.

— Погоди, не спеши, — говорил он Антону, — вот встану на ноги, тогда вместе Сливу найдем. И тогда ему не поздоровится!

Антон часто ездил к родителям и сестре на кладбище, сидел с ними, разговаривал. Как же ему их не хватало! А вот к тете Маше совсем не ездил. Не то, что он ее совсем позабыл — нет, деньги на памятник он дал, сторожу приплачивал, чтобы тот за могилкой следил. Но ездить к ней ему не хотелось. Кто она ему — чужая тетя, которая отняла у него родителей, а его у них, подсунув в его колыбель выродка, который извел всю его семью? В сущности она такая же преступница, каким был и Слива. Как говорится — яблочко от яблони не далеко падает.

Антону Сергеевичу последнее время очень понравилось приезжать на свою дачу. Была глубокая осень — в округе никого, дачный поселок вымер, лишь одинокий сторож — бывший майор пехоты, нанятый хозяевами богатых дач, проходил изредка, покашливая, со своей одностволкой по дорожке. Было тихо, не то, что летом, когда из каждого двора доносилась веселая музыка и запах шашлыков. Антон Сергеевич приезжал, растапливал камин, садился возле него и подолгу смотрел на огонь. И ему становилось хорошо и спокойно.

Ровно через неделю после ранения Арбуза и его неприятно встречи со Сливой и с Дашей, Антон опять решил поехать на дачу. Он приехал, купил себе бутылку вина, растопил как обычно камин и расположился перед ним, вытянув ноги к огню. Каменный дом нагревался медленно, Антон сидел в куртке в большом кресле, попивая вино. За окном вечерело, но еще было достаточно светло, чтобы видеть за окном облетевшие ветви деревьев. В звонок, который был расположен на калитке ворот позвонили. Антону не хотелось никого видеть, к тому же после случившегося он стал предельно осторожен, поэтому он расстегнул кобуру нового пистолета, приобретенного взамен украденного у него бандитами Сливы и взялся за рукоятку оружия.

Антон вышел на крыльцо, огляделся и пошел к воротам. Не открывая калитки спросил:

— Кто там?

— Это я, Антон, — ответил глухой женский голос.

— Даша? — удивился Антон. — Ты одна?

— Сегодня да, — ответила она, — открой, не бойся.

Эти слова, сказанные женщиной в его адрес слегка уязвили самолюбие Антона. Он отворил калитку, пропустил внутрь Дашу и сказал предельно деловито:

— Я и не боюсь, с чего это ты взяла?

— Не боишься и зря, — ответила она, проходя, — время такое, что надо бояться.

Антон захлопнул калитку и увидел, что за спиной у женщины находится большой тяжелый рюкзак.

— Пустишь переночевать? — спросила она. — По старой памяти?

Антон припомнил, что последний раз с Дашей он говорил когда делал ей предложение. Потом, в офисе его партнеров, куда она заявилась в короткой юбке, ярко накрашенная, он даже словом с ней не обмолвился и потом, когда она звонила, он просто молчал и клал трубку. И вот она пришла к нему через столько лет как ни в чем не бывало. Какая уж тут память?

— Проходи, — сказал он и отступил назад, пропуская ее.

Даша прошла в дом, поставила возле стола свой тяжелый рюкзак, села на кресло Антона, вытянула ноги, обутые в черные армейские ботинки к огню и без спросу налила себе в его бокал вина. Антон заметил, что ботинки ее перемазаны деревенской грязью, а капли брызг от грязных луж засохли на ее черных джинсах до самых колен.

— Ты что в поход собралась? — спросил он, покосившись на рюкзак.

— Да, — коротко ответила Даша, прихлебывая его вино из бокала.

— А куда, если не секрет?

— Далеко, — ответила она, — за границу.

— Думаешь, дойдешь пешком?

— Зачем же мне пешком идти? — спросила она, поставив бокал на столик и закуривая. — У меня денег хватит и долететь.

— Вообще-то я тут не курю, — сказал Антон, скорее для приличия.

— Ой, ладно, не гунди, — ответила она, — не так уж часто я к тебе захожу.

— Прошлый твой визит мне совсем не понравился, — сказал Антон, присаживаясь на стул, который придвинул к креслу, где сидела Даша.

— Мне и самой знаешь, как-то… — ответила она, не отрываясь глядя на огонь.

— Где ты была все эти годы? — спросил он.

— В заднице я была, — ответила она, — после того как ты меня бросил…

— Я тебя бросил? — удивился Антон, вскочив. — А ты сама как бы поступила на моем месте?

— По крайней мере не так!

— Если бы узнала, что твоя невеста проститутка!

— У меня не может быть невесты!

— А у меня может быть! — ответил Антон. — И вдруг я узнаю, что она проститутка и ездит в офис к моим деловым партнерам! Вот это репутация для начинающего бизнесмена!

— Что ты можешь знать обо мне?

— Я знаю только одно, что ты мне лгала!

— А вот и неправда!

— Правда-правда!

— Да, я проститутка! — сказала Даша, схватила бокал с вином, выпила его до дна, швырнула в камин и он там разбился. — Я шлюха, тварь и гадина, а ты хороший!

— Да, я хороший!

— А я плохая!

— Ты плохая!

— Ну, и хрен с тобой! — сказала она, вскочила с кресла, схватила свой рюкзак, накинула на плечи и быстрым шагом пошла к выходу.

Антон правда испугался, что она сейчас уйдет и он опять останется один в холодном сыром доме, среди европейского ремонта и дорогих вещей один, совсем один.

— Не уходи, — попросил он ее.

Даша остановилась.

— Ты правда этого хочешь? — спросила она, не поворачиваясь.

— Прошло десять лет, — сказал Антон, — а я так и не нашел себе никого…

— А та хорошенькая цыпочка, которую я видела в свой последний визит у тебя под столом, которая пила с тобой вино, она кто?

— Эта девушка ничего не значит в моей судьбе, — ответил Антон, — я даже не спросил у нее как ее зовут…

— Бабник, — сказал Даша, садясь снова в кресло, — и вино у тебя невкусное.

— Какое есть, — ответил он, садясь на свой стул, — мне нравится.

— Я давно хотела тебе рассказать, — начала Даша, поводя пальчиком по краю бокала, — я сто миллионов раз представляла эту нашу с тобой встречу. И думала, я расскажу ему все как есть и пусть будет то, что будет. Сначала я хотела оправдаться перед тобой, чтобы ты понял, что я не такая уж конченая дрянь, какой ты меня увидел, потом, когда ты бросал трубку, я хотела умереть, а потом мне стало все равно.

— А теперь?

— Теперь? — Даша задумалась. — Даже не знаю…

— У вас что-то было со Сливой?

— Мы были деловыми партнерами и давали друг другу половую разгрузку, что немаловажно, — запросто ответила Даша, — но так как тебя я никого уже больше не любила.

— Ты «любила» меня и продолжала работать проституткой… — напомнил Антон.

— Что ты знаешь о моей жизни? — спросила она. — Я старалась выжить, мне некому было помочь.

— А родители?

— Ты видел моих родителей?

— Никогда, ты же меня с ними не знакомила!

— И я не видела, меня с ними тоже никто не познакомил, — ответила она, — я никогда их не видела.

— А как же…

— А вот так, — ответила Даша, — я росла у тетки в коммуналке. Тетка была одинокая старая грымза, которая меня ненавидела за то, что моя мать — ее сестра оставила меня с ней на одну ночь, а оказалось, что навсегда. Кто мой папа и жив ли он вообще — я даже не знаю. Когда мне стукнуло восемнадцать, тетя сказала — вот тебе бог, а вот порог, иди и живи как знаешь. Лучше бы меня мать в детдоме оставила, там хоть комнату дают, когда выпускают. Вот я и поехала в Москву, думала в столице медом намазано, а оказалась совсем одна в этом диком городе.

— Я же не знал…

— Не нужно только меня жалеть, ладно? — перебила Антона Даша. — Ты, конечно, можешь сказать, вот, мол, почему пошла в проститутки, а могла бы учиться вечерами и днем работать ткачихой или там поварихой. Могла бы, могла бы, но не работала. В то время, вспомни — в школах девочки в сочинениях писали — мечтаю, мол, быть валютной проституткой, заколачивать деньги своим молодым телом. Престижной была профессия. Я же не думала о том, что когда-то тебя встречу, молодая была, глупая.

— Ладно! — опять вскочил Антон. — Молодая была, глупая, согласен! Но почему ты не закончила этим заниматься, когда я тебе предложение сделал? Ты с моим кольцом на вызов приехала?

— Антон, пойми, я теперь не оправдываюсь, потому что у нас с тобой уже быть ничего не может. Все перегорело. Я просто хочу поставить все точки над «и». Оттого и врать мне незачем. У меня тогда когда ты мне предложение сделал, был сутенер по кличке Борман, я ему сказала, что, мол, мне человек приличный предложение сделал и я из игры выхожу. А он мне в ответ и говорит — это, мол, у нас вход копейка, а выход целковый. Хочешь, говорит, замуж за приличного человека — дай отступные пять тысяч долларов и вали куда хочешь. А я говорю, мол, нет у меня таких денег. А он говорит, работай, мол, пока как швейная машинка, отработаешь долг и иди на все четыре стороны или я твоему приличному человеку расскажу кто ты есть на самом деле.

— Лучше бы ты мне сама рассказала, — буркнул себе под нос Антон.

— Не лучше, — ответила Даша, — знаю я вас, мужиков. Только изображаете из себя благородных, а узнал бы ты, что я шлюха, бросил бы меня.

— А лучше бы было, что я бы не знал?

— Конечно, лучше, да видно шила в мешке не утаишь, — ответила Даша, — а когда у нас с тобой все развалилось мне и вовсе безразлично стало с кем, когда и где.

— Так ты так и работала проституткой все эти годы?

— Нет, меня тот самый Борман «кинул», все мои деньги и квартиру, что я нажила, отнял, — продолжила Даша, — я почти пять лет в глухой деревне прожила с козой и собакой. Козу Слива застрелил, собаку я бабке-соседке оставила.

— Слива козу застрелил? — переспросил Антон.

— Случайно, — пояснила Даша, — а потом я пошла свою рогатую искать и наткнулась на Сливу с депутатом в лесу, они заблудились. Мы вместе со Сливой его за миллион и продали.

— А потом-то ты зачем с ним осталась?

— Мне деньги были нужны, много денег, — ответила Даша, — я жить хочу, я итак половину своей жизни в глубоком дерьме просидела.

— И что, теперь у тебя есть деньги?

— Есть, — ответила она, — вон, полный рюкзак, можешь посмотреть.

Антон встал со стула, подошел к рюкзаку, развязал его и увидел что он сверху донизу забит стодолларовыми купюрами.

— Вот Слива, наверное, сейчас бесится, — усмехнулась Даша, — если уже обнаружил, что все его деньги пропали.

— Так ты и его деньги забрала? — с удивлением спросил Антон.

— А зачем ему дураку деньги? — ответила Даша. — Без меня его сразу же поймают, у него же вместо головы тыква. «Зачем добру пропадать?», — решила я, засунула все в рюкзак и ушла пока они все спали утром. Я же с утра к тебе добираюсь, пешком по лесу и по неведомым дорожкам.

— Заметно, — сказал Антон, покосившись на ее грязные ботинки.

— У тебя Слива меня искать не будет, — сказала Даша, потягиваясь, — а ты человек хороший, меня не ограбишь. Ты чертовски обаятельный Антон и в то же время жесткий, когда нужно для дела, добрый, честный, ласковый и мстительный в то же время, если тебя заденут. Эта дьявольская смесь меня к тебе всегда манила и притягивала. Никакой другой мужчина не смог во мне зажечь того, чего ты зажег десять лет назад…

Антон не знал что ответить, ведь он и сам чувствовал то же самое. Но перед ним в кресле сидела беспощадная преступница, на счету которой были уже десятки человеческих жизней. И если рассуждать как рассуждает законопослушный гражданин своей страны, то Антон Сергеевич должен был бы набрать «02» и сдать преступницу властям. Но с другой стороны, Антон никогда не стал бы столь богатым человеком, если бы, занимаясь бизнесом, был бы безупречно законопослушен — это невозможно — совместить законность и богатство. И вот теперь, когда любимый им человек практически признается ему в любви — какой выбор он должен был сделать?

— Почему ты ушла от Сливы? — спросил он.

— Я давно хотела это сделать, — ответила Даша, — но не было повода. К тому же я понимала, что без меня Слива как автомобиль без руля.

— И тебе жаль было его бросить? — непроизвольно ревнуя, спросил Антон.

— Почему, совсем нет, — ответила она, — просто он убедил меня не останавливаться на миллионе, который мы получили за депутата, а заработать еще.

— «Заработать»? — с горькой усмешкой переспросил Антон. — Украсть, ты хотела сказать, ограбить, пойти на преступление…

— Ой, что это у нас тут ангел спустился с неба, что ли? — рассмеялась Даша. — Посмотрите на него какой честный! Сам-то, что ли от налогов не укрывался, двойную бухгалтерию не вел?

— Это другое! — воскликнул Антон. — Я людей ради денег не убивал!

— Кто знает, кто знает, — покачал головой Даша, — у меня однажды был клиент, генеральный директор какого-то там металлического завода откуда-то из Сибири. Сам упакованный с ног до головы, бабки аж из ушей торчат, доход около миллиона «зелени» в месяц и тысяч тридцать людей на него там в Сибири горбатятся. Я его спрашиваю, мол, сколько у твоих работяг средняя зарплата? А он мне говорит долларов сто. Мрут, говорит, как мухи, производство-то вредное. А я говорю, а что ж ты не наладишь что-то, чтобы не умирали. А он мне говорит — а зачем, мол, за воротами очередь стоит из желающих работать. Так он, скажи, он не убийца? Убийца, я считаю. И чем он лучше меня? Я хотя бы деньги у таких же как он сволочей отбирала, а не у работяг изо рта последний кусок выхватывала, чтобы собак своих мясом газелей кормить, как тот директор.

— А ко мне вы со Сливой пришли тоже меня ограбить?

— А то зачем же еще? — ответила Даша. — Нечего было себе дом такой выпендрежный строить, тогда бы не пришли тебя грабить! Не надо выпячиваться! Ладно, Антон, не вали все в одну кучу, лучше угости меня еще вином, а то я весь день на ногах и продрогла вся.

Антон Сергеевич пошел к холодильнику, достал и открыл еще одну бутылку вина. Взял два бокала. Налил вина себе и Даше.

— Так, если я правильно понял, ты использовала Сливу и бросила его?

— Совсем не так, — ответила Даша, — он переступил черту, он убил ребенка, девочку, которую совершенно незачем было убивать.

— Девочка выжила, — ответил Антон.

— Откуда ты знаешь?

— Мне рассказал об этом мой друг, которого Слива подстрелил.

Даша ничего не ответила, лишь утвердительно покачала головой, помолчала минут пять и спросила:

— А что это за странная история с роддомом и подменой? Мне Слива говорил, что якобы, вас поменяли друг на друга в младенчестве?

— Так и было, — ответил Антон, — я родился в его семье, семье дедушки — партработника, родителей профессоров, а он был сыном алкоголика-рецедивиста папаши и мамаши с интеллектом помидора. Гены оказались сильнее воспитания, и Слива все-таки и стал тем, кем он и должен был бы стать, а я стал тем, кем я стал. Кроме того, он уничтожил все мою семью и убил мою сестру.

— Это я слышала это, когда ты на него кинулся, — кивнула Даша, — еще он говорил, что ты ему из колонии помог убежать.

— И потом из чеченского плена выкупил, — добавил Антон.

— А знаешь что… — сказала Даша, развязывая свой рюкзак, — на вот возьми эту мелочь, считай, что это тебе Слива долг отдал.

С этими словами она вытащила груду перевязанных резинками пачек со стодолларовыми банкнотами и высыпала Антону на стол. Антон хотел отказаться, только открыл рот, но Даша сказала ему:

— И не смей мне перечить или я их в камин выкину!!!

Антон решил, что все-таки это будет справедливо — вернуть себе хотя бы часть денег, из тех, что он так по дурацки растратил, стараясь выполнить последнюю просьбу тети Маши.

— А Слива-то, придурок, хотел себе в Германии пластическую операцию сделать, — сказала Даша, выравнивая на столе пачки с долларами, — чтобы его никто не узнал, боялся, что его блатные по косточкам разберут. Теперь ему даже зубы почистить не на что купить, не говоря уже об операции. Ну и пусть его, гада, порежут на куски или блатные, или милиция.

— Даша, скажи мне где его найти, — попросил Антон, — я сам хочу с него спросить за родителей и за сестру…

— Не спросишь ты с него ничего, — уверенно ответила ему Даша, — Слива тварь безжалостная, а ты человек. Пока в тебе совесть и злость бороться будут — нажимать или не нажимать на курок, Слива тебя двадцать раз прострелит, потому что такое понятие как совесть ему неведомо. Да и не знаю я где его искать. Он, когда заметит, что я его на деньги «нагрела», сразу же лежбище поменяет.

— Но куда он пойдет, если у него ни денег, ни друзей нет?

Даша пожала плечами и зевнула.

— Устала я, — сказала она, — и есть хочу. А ты меня расспросами мучаешь. Есть у тебя что-нибудь перекусить?

— В доме ничего нет, но можно в ресторан съездить тут недалеко, — предложил Антон.

— Ого, ты меня в ресторан приглашаешь? — удивилась Даша. — В джинсах и грязных ботинках?

— Это тебя не портит.

— Ладно тебе, завязывай уже льстить, — махнула рукой Даша, — что я себя в зеркало не видела? Старуха старухой! Ну да ладно, вечернего платья у меня все равно нет, а кушать хочется. Поехали.

Она накинула на плечи рюкзак и на удивленный взгляд Антона, пояснила:

— Это все что у меня есть. В этом рюкзаке большой и красивый дом на берегу моря, где во дворе растет виноград и цветут пионы. В этом рюкзаке моя мечта, а с мечтой я не расстаюсь.

— Как знаешь, — согласился Антон и вышел из дома первым.

Через десять минут они отъехали на машине Антона в сторону города, а вернулись далеко за полночь. А утром Даша ушла. Вышла из ворот, подняла воротничок куртки, поправила лямки рюкзака на плечах и зашагала по дремлющему дачному поселку в сторону шумящей невдалеке трассы. Антон стоял возле окна, смотрел как она уходит и знал, что теперь это уже навсегда.