Ракету под охрану принял офицерский караул. То есть лейтенанты. То есть те самые лейтенанты из боевого расчета, которые в этот момент должны были подстыковывать, подключать, подсоединять, проверять, (и другие глаголы )…
То есть приезжает лейтенант на испытания и понеслось — спецработы на системе, «под елочку» (так на Байкодроме Космодур называется караул по охране изделия на старте) , после караула невыспавшийся, голодный и небритый — на систему на сутки, потом опять «под елочку» и по новой…
А те самые 200-300 человек из боевого расчета — «придуманные» московско-замполитовские «участники» — ну что вы ! Как это…
Старлеям и капитанам тоже забот хватало и без караулов. За отсутствующего лейтенанта, за себя, за промышленников, «залипоны» расклеивать — будь здоров…
Вот так вот… Страна ты наша…
ПРОТИВ ВСЕГО ВРАГА — ПАРА ЛЕЙТЕНАНТОВ… СРЕДИ СТЕПИ…
Да придурковатый режимщик… Вот и вся «противодиверсионная» деятельность… Вот и вся защита… Это было, ребята, было…
Пусковые работы на старте — ЛЕБЕДИНАЯ песня режимщика, смысл его службы.
Потому как работы велись частенько круглосуточно, также круглосуточно приходилось обеспечивать руководителей испытаний и боевой расчет специальными («грифованными») материалами. Прибывали иногда дополнительные силы промышленников — на устранение непредвиденных «залипонов» — нужно было в установленном порядке проверить и допустить людей к работам… Прибывали даже ночью. Режимщик ЖИЛ на старте с момента установки изделия …
Допуск к изделию производил тоже один из лейтенантов караула, специально проинструктированный . Порядок обычный — разрешение-задание руководителя испытаний, спецпропуск, сопровождающий ответственный офицер той системы, где производятся работы… Но…
— Ну рассказывай, лейтенант…
— Так это… он сказал… что он — Главный конструктор…
— И ты его пропустил без бумажки, без пропуска, без офицера …
— Так… ведь… он это… г-главный… ему наверное можно?
— Лейтенант! Главный на старте здесь — руководитель испытаний … А можно или не можно — определяют руководитель испытаний и начальник службы режима, то есть — я … Понял?
— Понял… Но ведь он… сказал…
— Лейтенант! ТЫ ТУПОЙ КАК ТРАМВАЙНЫЙ ПОВОРОТ! А ну ка повторяй за мной «Товарищ главный конструктор — идите на Х…!»
Повторяй! Громче… Еще… Громче… Еще… Впредь знай — настоящие «главные» и прочие «генеральные» знают о порядке допуска, о их прибытии знают все должностные лица, тебя предупредят и прочее… А эти «туристы» — всех в шею… Понял? Так и говори — «Идите на Х… или к режимщику». Угадай куда они побегут из этих двух предложенных направлений? А?
Лейтенанты — вчерашние курсанты — еще по привычке отдавали воинскую честь прапорщикам ПЕРВЫЕ… Еще спрашивали разрешения у других офицеров «Разрешите войти в курилку?» … А тут — «на Х…» главного конструктора… Во блин…
Однако способность к самообучению и свойство самосовершенствоваться уже давали свои плоды через дней так 3-4. Режимщик грелся на солнышке на нуле и до его слуха со стороны изделия изредка доносились шедевры эпистолярного жанра, ласкающие его слух:
— Жаловаться ? Я тебе сейчас «Макара» в ж…пу засуну — вот тогда жалуйся! Пшел отсюда… к режимщику!
— Чего? Кресло экипажа регулировать? Да отсек экипажа — пустой… Лапшу будешь бабе своей на этом кресле раком вешать… Дуй отсюда… а то отберу сейчас все документы и это… режимщику отдам!
— Какой? Уполномоченный? Откуда? Так… Москва… А в 50-б тебя уполномочили? Нет? Отвали…
Поскольку после этих эпитафий ни к режимщику, ни к руководителю испытаний все эти «главные», «уполномоченные», регулировщики «кресел» не обращались — все было понятно…
Очень резко поток желающих «прикоснуться» к истории иссяк… Лейтенанты постепенно возмужали… Все вставало на свои места…
Пару раз показать наиболее «деятельным» товарищам канализационный люк и объяснить, что за нарушение режима, за пререкания с офицерами части и прочие проступки нарушитель будет сидеть в этом зиндане, пока за ним не приедет руководитель «ящика» — хватило, чтобы особо настырная и недисциплинированная публика угомонилась совсем…
Самое суровое наказание — исключение из боевого расчета и высылка с полигона в течение 24 часов. Это практиковалось иногда в других частях. Человек терял прогрессивки, очередь на квартиру, на машину, премиальные, прочее… Пугать этим иногда приходилось. И даже применять…
Режимщик успел отхватить себе на старте небольшую бендюжку для круглосуточного несения службы, хранения грифованных материалов, для отдыха лежа («не снимая снаряжения и вооружения»)… В сооружении 50-б был организовано помещение для сменного дежурного руководителя испытаний, она же — совещательная, она — же оперативочная, она же — центр всех событий и сборов. Через стенку — комнатка 2,5 на 4 метра. «Режим», «Секретная часть»… В ней два солдатика-секретчика, пара топчанов, стол. Но главное — чайник, заварка, сахар и курево…
Сооружение было защищенным (засыпано землей и обложено бетонными плитами) — бункер. Ни окон, ни вентиляции… Жуть…
Вечерами, после того, как основная масса боевого расчета убывала со старта, у дежурного собирались те, кто оставался на сутки, или те , у кого «залипоны» развязывались очень долго…
— Разведка! Давай к нам! Чайник свой захвати… Ну как, кого сегодня на Х… послал? Да ну? Да… Ну вот , мужики… вроде захват сработал, пазы все сошлись, а эта х…ня с этой х…виной работать не хотят… Ну падла… Ну так вот…
Дело в том, что вся русско-советская техника состоит из двух частей — «х…ни» и «х…евины». Во всяком случае, при попадании из лабораторий на полигон… Можете спросить у любого советского инженера, конструктора, монтажника, наладчика и прочей технической братии… Эти две части, как правило, редко СРАЗУ между собой согласуются в полном расчетном варианте, хотя «по идее» должны согласовываться по умолчанию без проблем… Совещания и галдеж на эту тему — непрерываем ни днем, ни ночью…
Цербер — старший лейтенант Владимир Ермолаев
С первого дня установки изделия, как только в «секретку» завезли грифованные материалы — режимщик немедленно привез в бендюжку свой арсенал — «Макара», «Калашникова», три рации, и прочую мелочь. Смастерил себе подплечную кобуру — и так и расхаживал по старту, гавкая на всех…
Говорили, что цербер получился отменный…
Цербер — старший лейтенант Владимир Ермолаев
Ночь. Режимщик спит. Бодрствует один из ефрейторов в закрытой бендюге. Сменный дежурный руководитель испытаний — из последних сил держится — идут чьи-то сухие комплексы или автономки… Проверка работы какого-то оборудования на старте…
Причем управление — из командного пункта, издалека…
— А?… Да? … Ну сейчас… А где это?.. Так…,- сквозь сон режимщик чувствует движение и волнение у руководителя работ.
— Товарищ подполковник, что у вас? — протирая глаза, режимщик просунулся в соседнюю комнату…
— Разведка! Давай родной, выручай! В сооружении ХХ-б обесточена линия. А там стойки в режиме испытаний. Где-то смена электриков затерялась… А я тут не очень… Где это сооружение? Хрен знает…
— Понял!
Гонки по старту заняли около 10 минут. Взломана нужная дверь, пинками разбужены усталые электрики, неисправность устранена…
Рубанулся…
Через два дня, ночью — пожар на старте!!!
Разведка, давай! Разведка дала: в степи, в 500 метров от старта, военные строители жарили картошку… Дым от костра занесло прямо в лучи телеподсвета. А телекамеры это дело передали на командный пункт. А с командного пункта ведь ВИДНЕЕ! Ну и давай панику дуть. Короче, военные строители были отм…доханы, костер потушен, ПОЖАР НА СТАРТЕ ЛИКВИДИРОВАН! Опять рубанулся…
Так проходили дни и ночи…
Где-то через недельку режимщика вызвали в полигонный штаб в службу режима.
— Разрешите, товарищ подполковник?
— Заходи, Володя, заходи… — начальник службы режима полигона почему-то прятал глаза в бумажки, лежащие на его рабочем столе. — Ну , рассказывай…
Доклад о состоянии дел не вызвал должного интереса. Да и не за этим , видно, вызывали…
— Ну ладно… Все нормально, я вижу… Это… Короче… Штаб полигона решил проверить состояние обороноспособности твоего старта… Ждут тебя учения… Только тебя, только твой старт… Разведчик…
Сначала тезис: ЗДРАВСТВУЙ, Ж…ПА, НОВЫЙ ГОД! НАРЯЖАЙТЕ ЕЛКУ !!!
Пояснения к тезису.
В те времена на полигоне в руководстве находились достаточно интересные люди. Сильные, смелые… За всю историю полигона впервые стали устраивать учения по полной программе — командно-шабные, полевые, с применением диверсионно-разведывательных групп (ДРГ) нападения на старты, на командные пункты и прочие игры в «войнушку»…
В принципе вещь полезная. Иногда вспомнить, чему учили в военных учебных заведениях, подышать несколько суток свежим воздухом, пострелять холостыми и прочее…
Общеполигонная войнушка — ДРГ уничтожает старт. Задача стартовой части — поймать ДРГ противника, «успешно провести пуск»…
Все «войнушки» заканчивались тем, что большинство стартов полигона были уничтожены, кроме 110 площадки. (наш старт)…
И успех всех «противодиверсионных» мероприятий достигался весьма необычным, неучтенным, ноу-хаувным методом…
Итак…
Расположив подразделения, приданные для охраны старта в степи, роты охраны еще дальше — режимщик прибывал с небольшой группой молодых солдатиков (старики все в степи) в сооружение 50-б, где находилась дежурная смена старта, всех отсылал по своим сооружениям, и принимался проверять и отлаживать систему связи, оповещения с подразделениями, находящимися в степи.
В проеме гермодвери появляется неуверенная тень. Форма одежды — спортивные штаны довоенного года выпуска, рваные… Шлепанцы, без майки, с бычком в зубах…
— Ты кто?
— Я? я… Мухамедзянов… дежюрний смэна… здэс в 50-б… А … товарыш старший лэйтэнант… тут… чито… это…
— Дружище, тут у нас учения…
— Какой учэния? Это какой такой?
Начальник разведки: «Товарищи диверсанты, сдавайтесь! Вас ждут — горячий чай, сухая одежда и наше воинское радушие!». Задержанные диверы сидят и гоняют чай.
— Как тебе объяснить… Ну будем диверсантов ловить… Войнушка такая, понял? А ты давай обратно в бендюгу, запрись и молодых своих тоже запри, чтобы никого наверху не было… Давай…
— Поняль… А… кито такой «дыверсант»… а?
— Ну это бойцы из полигонного батальона охраны, из Ленинска…
— А! Это «красначи»? Да? (погоны были красные у батальона охраны полигона)
— Ну да, а что?
— Й-а!!! Ва!!! О!!!…
Тень моментально исчезла, с прытью, неприсущей ей ни по определению, ни по сроку службы, ни по каким-то иным причинам…
Режимщик тренировался с громкой связью старта: «Товарищи диверсанты! Вы окружены! Сдавайтесь! Вас ждут горячий чай, сухая одежда и наше воинское радушие… Товарищи диверсанты …»
В проеме гермодвери строевым шагом возникло некое подразделение, светящееся ненавистью к врагу и готовое идти в бой и любой ценой решать сверхсложные задачи. В бой!
Старший среди них был в КАМУФЛИРОВАННОЙ форме одежды! И с автоматом! Надо сказать, что в те времена камуфляж все мы видели только в кино (про десантников). И ВСЕ. А уж на полигоне… это фантастика…
При ближайшем рассмотрении «камуфло» оказалось рядовым Мухамедзяновым. Форма одежды — обычное х/б , только с нанесенными кусочком поролона хлорными пятнами… Хлорка еще не высохла… Н-да-а-а… Молодец… А автомат у тебя откуда?
— Да это я у вашего молёдого отобраль… Он нэ обыжаэтса… Я ему потом… Послэ учэный отдам…
— А что это за бригада, и вообще, ребята, какого хрена?
Выясняется, что полигонный батальон охраны («красначи») постоянно ловят в Ленинске солдат, которые находятся и так в достаточно редком увольнении ( 1-2 раза за службу…). Особенно нацменов… Ну и соответственно с ними обращаются в комендатуре и вообще… Отсюда — вражда всех стартовых (степных) солдат и «красначей»… А тут ТАКОЙ СЛУЧАЙ ! Можно ловить «красначей» и действовать по всем правилам учений — «разрешено все, кроме применения боевых патронов и применения физических мер, угрожающих жизни»…
ТАКОЙ ПОВОД !!! В КОИ ВЕКИ ! АЛЛАХ УСЛЫШАЛ НАШИ МОЛИТВЫ ! ДА ЕЩЕ И КОМАНДЫР БЛАГОДАРНОСТ ЗДЕЛАЭТ !
— Народний опольченый! Командыр народний опольченый — радовой Мухамедзянов! Разрешитэ действоват? Ми здэс все знаэм, ми всо умээм, ми всо ЗДЕЛАЭМ! Ми этот дыверсант — голие рукамы поймаэм… Ух… Могитхан каргиз прочима (непереводимо) Товариш лэйтэнант! А?
— Н-да… Ну что ж… Давайте… Только автомат молодому-то отдай…
— Я сыбэ в бою достану! Спасыбо… ну всо… ми пошоль…
«Красначи» были ребята не промах — элитное подразделение полигона, подготовочка, снаряжение и прочие военные примочки у них были будь здоров. Поэтому пройти степью через ДВЕ РОТЫ ОХРАНЫ, через всевозможные засады и патрули — извините, проще чем два пальца обмочить… Однако НЮХ, интуиция, телепатические способности, ночное зрение и прочие редкие качества ополчения сработали…
Народное ополчение приносило разведчику диверсантов одного за другим. Изрядно помятых. Очень даже… Диверы тут же почему-то давали полный расклад — сколько, где, как, основная и запасная частота, место сбора и прочее и прочее…
При этом вокруг старта, да и на самом старте — сумашедшая пальба, дымовые шашки, сигнальные ракеты, взрывпакеты. Причем все это — свое, то есть трофейное, отнятое у диверов …
Короче говоря — бедлам неимоверный…
«Господа несговорчивые диверсанты. Я уже давно на вашей частоте. Все слышу. Предлагаю тихо мирно прибыть с поднятыми руками ко мне в гости. Иначе господа из народного ополчения вас ко мне принесут!..»
Штаб полигона предполагает ВЕСЬ батальон охраны НАТРАВИТЬ на мой старт?
— Т-Товарищ… подполковник ! Они что там — ОХ…ЕЛИ ? — режимщик чуть не заикался. — Да … у меня… РАКЕТА БОЕВАЯ … на старте… Заправка водородом вот-вот… Да что же это…
— Ну что я могу…
— Ну и ну… — режимщик думал рывками. В голове клинило… Терлись несмазанные остатки мозгов… Да-а-а… — Значит так , товарищ подполковник! ТО, ЧТО СЕЙЧАС НА МОЕМ СТАРТЕ — СТОИТ ПОЛОВИНУ НАЦИОНАЛЬНОГО ДОСТОЯНИЯ СТРАНЫ …
Если не больше… Поэтому — устраивать неописуемый бардак — глупость, это — срыв испытаний, это — паника в боевом расчете, тем более, что реальный противник — тем более не упустит возможности нагадить во время этих учений РЕАЛЬНО… РЕАЛЬНО !!! А потому — докладываю лично вам и требую, чтобы вы передали это выше — Я И МОИ РЕБЯТА — МЫ БУДЕМ ПРИМЕНЯТЬ БОЕВЫЕ ПАТРОНЫ И ДЕЙСТВОВАТЬ НА ПОРАЖЕНИЕ !!! ШУТКИ КОНЧИЛИСЬ …
— Ну ты не горячись, ей богу…
— Все, товарищ подполковник. Можете снимать меня с должности и прочее… Я так не могу… Не позволю… Я буду мочить всех БОЕВЫМИ ПАТРОНАМИ. Так и передайте. Или снимайте меня… Все… Разрешите идти? Есть…
Ошалевший, офонаревший (и прочие синонимы) режимщик вернулся в часть. Рассказал своему начальнику штаба. Реакция Долгова была достаточно прогнозируемой:
— Ты правильно все сказал… Молодец… Так… Але… Але… Начальника службы артвооружения… Осокин ? Осокин, дружище, сейчас притащи разведчику цинк трассирующих… Каких? Зеленых… Да … ему в кабинет… да… Все. Ну, что, Володя… вообщем, мочи поверх голов. Кто умный — заляжет и успокоится… А кто герой… ну и … не судьба ему… не х…р на наш старт лазить… Если что — я все возьму на себя… Давай…
Примерно такие же напутствия высказали и чекисты. И тоже сказали, что пропасть не дадут…
Как там было в главном штабе, кто надоумил, какими доводами, уговорами — не ведомо. Не доложили режимщику…
А потому он мобилизовал всех, кого смог за сутки до «Времени Ч» и двое суток после этого времени. С тремя сержантами из роты охраны — головорезами — не спавши, гулявши по периметру стартового комплекса по ночам. Изредка выпуская в степь очередь зеленых трассеров… Для острастки… или для успокоения души… Никто не знает…
ВОТ ТАКАЯ ДУРЬ ТВОРИЛАСЬ НА НАШЕМ СТАРТЕ…
* * *
Через пару дней после расстрела степи в бендюжке режимщика появился командир части…
После очередных круглосуточный бдений и беготне по старту режимщик после вялой фразы «При пожаре выносить в первую очередь. Доклады через 15 минут…» принял на топчане позицию «убитой вороны» — руки в стороны, морда произвольно, рацию под голову — отбой… Солдатики — секретчики принялись расхаживать по старту и что-то очень хорошее, успокаивающее докладывать по рации… Отбой…
Откуда-то издалека, из других миров, вчера, из другой жизни едва-едва слышно прозвучал голос командира:
— Ты чего это… Да тут у тебя целый арсенал… Ты чего это тут … шалишь? Постреливаешь?
Воспитанный уставами костный мозг включился и попытался самостоятельно придать скелету вертикальное положение с дальнейшей автоматической отдачей воинской чести и разжатием челюстей для дальнейшего доклада… Однако тяжесть головы и полная расстройка вестибулярного аппарата не позволила костному мозгу произвести эти манипуляции… Максимальное изменение ситуации — режимщик сел на топчане и фыркал что-то нецензурное… Ему казалось, что он докладывал командиру части о состоянии дел…
Причем докладывал четко и бодро…
— Так… понятно… — командир смотрел на то, что было когда-то бравым режимщиком и усмехался. — Ну и чего?
Наконец корреляционные процессы установились, параллакс принял ближнюю зону, навелась резкость, был установлен надлежащий язык общения…
— Та-арщ ПОДОВНИК… Это … Вот.
— Ты чего тут стреляешь? А?
В Военно-Космических войсках МО СССР все полковники (и подполковники) делятся на три четкие категории. Строго.
Категория №1. «ЭЙ, ПОЛКОВНИК !» Это — прошедшие почти все испытания инженеры. Испытания во всех — технических, житейских смыслах. Это — двигатели инженерной части. Ее цвет. Сублимированный остаток. Старлеи и выше разговаривают с ними так:
— Кузьмич! А сигнала нету! Где-то не контачит, зараза…
— Так, Сережа, давай-ка мы посмотрим в этой стойке… Так… ну-ка тестер… смотри, СЫНОК, осторожнее… Так, что у нас тут… ножка в разъеме неуверенно… так… ну вот… давай паяльник, СЫНОК…
— Так это… Кузьмич… на прошлых работах тут ведь все в порядке было…
— На каждой новой работе — нужно все заново проходить, все разъемы, кабели, вентили, штуцера… Работа у нас такая, СЫНОК…
Возраст этих полковников установить трудно. Для всех они — отцы. Все для них — СЫНКИ… Форма одежды у них — застегнутые не в свои петли пуговицы, отчего китель перекособочен, а они — не замечают. Фуражка — всегда криво, кокардой на ухо, форменная одежда засалена маслом, припоями, прожжена искрами от сварки… Звезды на измятых погонах — припендюрены кое-как, неровно, гляди крайняя отвалится…
Встать в строй для них — сущее наказание. Почему-то не там, где положено, не так, как-то все не то… В строю нужно в последнюю шеренгу сообщить капитану о том, что в его системе блок пора регулировать… Кузьмич, а у меня воздух в системе клинит… Так ты у Василия заведи отбор потока…
Над Кузьмичом иногда подтрунивают, но ПО ДОБРОМУ. Он многих научил, многие его СЫНКИ уже — начальники групп, команд, отделов… А Кузьмич — весь там же, где и был, чему и посвятил всю свою жизнь — на БЕСКОНЕЧНОЙ наладке космической техники…
Категория №2. «ПРОСТО ПОЛКОВНИК». У них в подчинении есть офицерский состав, им надо что-то докладывать кому-то, за что-то отвечать, кем-то командовать ИНОГДА… Но его успех — это успешная работа его людей. И от взаимоотношений начальника с подчиненными зависит окончательный ЕГО успех. А при Байкодромовском бардаке — не трогай людей, помогай им — и все будет в порядке. Люди-то ЗОЛОТО…
К таким все обращаются «Тарищ паловник», «Тащщщ ловник», «Тариловник». Слово «Товарищ» скорее автоматически, еле-еле различимо, да и то — военному уху… Попытка такого «официального» обращения — понимание того, что полковник все-таки чем-то командует… Иногда… и вообще… подписывает рапорта, представления на повышение, отпуска, прочее… Ругается с вышестоящими на предмет «а почему мои люди?», «моих людей не дам!», «у моих людей другие задачи» и прочее…
В большинстве случаев обращение к ним «Семен Егорович! Пора решить эту проблему…» . «Семен Егорович! Разрешите доложить…», «Разрешите обратиться, Семен Егорыч?»
Эти полковники если не знают, то догадываются о существовании неких «ножек, которые неуверенно контачат», а потому для достижения результатов испытаний им надо тоже суетиться и обеспечивать людей всем необходимым, чтобы эти «ножки…» работали.
Категория №3 «ТОВАРИЩ ПОЛКОВНИК!» Эти полковники служат по принципу «ЛУЧШЕ ЛИШНИЙ РАЗ ЩЕЛКНУТЬ РЫЛОМ, ЧЕМ ТУМБЛЕРОМ…». Последний раз тумблер, вентиль, штуцер они видели на лабораторных занятиях в училищах, да и то … в это время тренировались для парадной коробки, или драили плац в виде наказания за разгильдяйство… И вообще — не царское это дело…
А потому — все свои продвижения по службе — благодаря стрелочкам на форме одежды, начищенным сапогам, громкому голосу и главному армейскому принципу «ВСПОТЕЛ — ПОКАЖИСЬ НАЧАЛЬСТВУ!»
Причины неудачных испытаний — в неправильно пришитом воротничке, незастегнутой верхней пуговице и отсутствии строевых навыков… Потому как «УСТАВ ТАК ЖЕ НЕИСЧЕРПАЕМ, КАК И АТОМ…». и прочим «УЧИТЬСЯ НАСТОЯЩЕМУ ДЕЛУ ВОЕННЫМ ОБРАЗОМ». К таким редко кто обращается по инженерным да и любым другим вопросам. Но если уж возникла необходимость, то результат обращения ВСЕГДА зависит от четкости и громкости первой фразы «ТОВАРИЩ ПОЛКОВНИК ! Разрешите обратиться…»
Далее можно излагать все, что угодно… Если первая фраза понравилась — добро будет получено… Ну в общем, понятно…
Командир части подполковник Кондратьев Семен Егорович был назначен на эту должность из инженеров. Умный, спокойный, рассудительный мужик. Все решения принимает сам, но предварительно согласовывает с «играющими» «рабочими» «действующими» подчиненными — начальником штаба, замами и командирами подразделений…
Застрял где-то между «Эй, полковником» и «Просто полковником»…
— Тащщ пловник! Понимаете… Я тут… Один с оружием… на всю степь… да пара лейтенантов… А ракета… а диверы… а штаб полигона… они это… как его…
— Слушай, ты совсем со своими диверами… того… из ума выжил… распугал всех… Короче — оружие убрать… все…
— Никак нет! Убирайте меня… Я … я…
Было очень обидно… ОЧЕНЬ обидно! На глазах проступила влага… От недосыпания, наверное… или от яркого света… Командир видно был не в курсе последних полигонных шуток насчет учений… Да и все эти «военные» штучки — командир был от них далек… Мы же ведь не в стостоянии войны с америками и прочими «натами»…
— Вы — не в состоянии, тариловник ! А я — в состоянии …
Командир еще раз внимательно оглядел СИДЯЩЕГО перед ним небритого, вонючего, мятого, партизанского вида старлея, находящегося «в состоянии войны»… У которого даже сил не было стоять перед командиром части… и… задумался…
— Ты считаешь, ЭТО все действительно необходимо?
— Так точно…
— Л-л-адно… Занимайся…
Близился пуск.
