§ 1. Процесс создания воинских коллаборационистских формирований

Процесс создания воинских коллаборационистских формирований на оккупированной территории СССР в каждом отдельном случае имел свои специфические особенности, определяемые потребностями германской армии в охранных и антипартизанских формированиях, что зависело от наличия военных и промышленных объектов, тыловых коммуникаций, партизанских сил. Немаловажную роль при этом играло наличие мобилизационного контингента. Тыловые коллаборационистские формирования, включая крупные соединения, на протяжении всего периода войны создавались бессистемно, нередко децентрализованно, по инициативе или с разрешения германского командования на определенном участке фронта или в полосе действия какого-либо одного германского соединения.

Вопрос об использовании на вспомогательных армейских должностях добровольцев из советских военнопленных и местных жителей встал уже в первые недели войны. Добровольные помощники заменяли собой немецкий вспомогательный персонал, который по мере замещения коллаборационистами отправлялся на передовую. В течение 1941 г. отмечен рост числа добровольных помощников в германских войсках, пропорциональный потерям, понесенным вермахтом по мере продвижения в глубь советской территории. Уже в первые месяцы войны в тыловых службах немецких частей и соединений в качестве шоферов, подносчиков патронов, кухонных рабочих и т.д. стали использоваться добровольцы из числа военнопленных и местного населения. По данным С.И. Дробязко, каждый пехотный полк уже в 1941 г. формировал из русских добровольцев саперную роту численностью в 100 чел. По мере принятия войной затяжного характера штаты «хиви» расширялись. Так, служба снабжения каждой немецкой пехотной дивизии на конец 1942 г. составляла 700 чел. русских, а штаты немецкой пехотной дивизии в 1943 г. предусматривали наличие 2050 русских на 10 708 немцев, т.е. почти 20 % от ее общей численности.

Боевые подразделения и части из граждан СССР для использования на передовой в течение 1941 г. не создавались, однако уже в ноябре 1941 г. поступило первое такое предложение. В штабе командующего группой армий «Центр» генерал-фельдмаршала Федора фон Бока при участии Треско и Герсдорфа были разработаны и посланы Гитлеру через главнокомандующего сухопутными силами фельдмаршала фон Браухича предложения сформировать армию из русских добровольцев в количестве 200 000 чел. В числе прочих мер предлагались улучшение положения военнопленных и хорошее отношение к населению СССР. Фельдмаршал Кейтель поспешил вернуть этот доклад, указав, что «такие вопросы не могут обсуждаться с фюрером».

Несмотря на запрет Гитлера давать русским в руки оружие, немецкие командиры тайком создавали русские боевые части, известные под собирательным названием «восточные войска». Как было отмечено выше, причиной стала необходимость охраны коммуникаций, военных и промышленных объектов, необходимых для германской армии, а также борьба с партизанским движением. Первыми боевыми единицами стали отряды самообороны, создаваемые практически в каждом сельском населенном пункте из числа местных жителей, где это позволяло наличие мужского населения. На них возлагались задачи поддержания внутреннего порядка, охраны жителей от партизан, а также уголовников, всплывших в период временного безвластия. Иногда такие отряды использовались для охраны коммуникаций, борьбы с партизанами за пределами населенных пунктов. Отряды самообороны создавались как самими местными жителями, так и по инициативе командиров немецких частей и соединений, в основном, тайно, без постановки в известность высшего командования вермахта. Так, один офицер, описывая события 1941 г., вспоминал: «Все, что я делал, было незаконно. Для моих людей (вербуемых граждан СССР. — И.Е.) не было ни инструкций, ни уставов. Никаких чинов и званий. Ни формы. Ни официального жалованья». Бойцы отрядов самообороны либо вообще не имели форменного обмундирования либо, в редких случаях, носили списанную немецкую форму без знаков различия. Каких-либо документальных данных о созданных в течение 1941 г. в полосе группы армий «Центр» конкретных отрядах не сохранилось, вероятно, потому, что командиры немецких частей старались воздерживаться от официального оформления этих боевых единиц.

Следующее исключение составила Народная милиция на территории южных районов Орловской области, санкционированная командованием 2-й танковой армии. При вступлении германских войск в поселок Локоть 4 октября 1941 г. германское командование санкционировало наряду с образованием местного самоуправления создание вооруженного отряда самообороны численностью 18 человек, названного Народной милицией. После утверждения 16 октября 1941 г. оккупационными властями Управления Локотской волости старостой, а затем бургомистром стал бывший политзаключенный К.П. Воскобой-ник. По его инициативе и с санкции командования 2-й танковой армии численность отряда Народной милиции увеличилась до 200 человек. Аналогичные отряды были созданы в других близлежащих населенных пунктах. По свидетельству заместителя комбрига бригады Каминского Г. Белая, ряды добровольцев росли с каждым днем, стимулом чему послужило их назначение — защита мирного населения от налетов «бандитов». Очевидно, под последними Белай понимал не только партизан, но и множество народа, включая окруженцев, уголовников и т.д., во множестве появившихся в оставленных советской властью районах. Вооруженные к тому же во множестве разбросанным в лесах оружием, эти люди могли добывать пропитание единственным способом — за счет коренного населения.

Можно с большой долей вероятности предположить, что в вопросе создания Народной милиции командование 2-й танковой армии решило действовать в обход всех инструкций по той причине, что 2-й ТА отводилось решающая роль в наступлении на Москву. Следовательно, в столь важном вопросе, как обеспечение своих коммуникаций, командование армии могло позволить себе такую вольность.

После гибели К.П. Воскобойника его сменил его заместитель Б.В. Каминский, который увеличил численность самообороны до 800 человек, сведя их в 2 батальона. Уже в феврале 1942 г. численность Народной милиции возросла до 1200 чел. в составе 3 батальонов, в марте сформировали четвертый батальон, общая численность Народной милиции составила 1650 человек. Постепенно добровольный набор уступил место мобилизации. После придания Локотскому округу официального статуса Каминский создал военный отдел (начальник — Г. Балашов) и мобилизационный подотдел (начальник — В. Белоусов), в задачи которых входили как мобилизационные мероприятия, так и учет военнообязанных.

В функции Народной милиции входили охрана населенных пунктов от партизан, обеспечение правопорядка внутри населенных пунктов.

Определенный интерес представляют советские документы, оценивающие численность Народной милиции в Локте. Так, начальник Орловского областного управления НКВД К.Ф. Фирсанов в докладной записке секретарю Орловского обкома ВКП(б) о результатах боевой деятельности партизан и диверсионноразведывательных групп от 15 марта 1942 г. сообщал, что созданный в Локте «вооруженный отряд» насчитывает всего 200 чел.. Можно предположить, что автор записки либо воспользовался непроверенными сведениями, либо, желая сгладить сложившуюся ситуацию, назвал количество коллаборационистов не по всему Брасовскому району, а лишь по поселку Локоть.

Некоторые особенности имеет Народная милиция, созданная осенью—зимой 1941 г. в западных районах Орловской области. Инициаторами создания этого военно-полицейского формирования стали эмигранты Р. Островский, Д. Космович, М. Витушка. Начало положил сформированный ими в окрестностях Брянска из военнопленных офицеров РККА отряд в 60 человек. Причиной создания отряда послужило то, что отряды службы порядка, действовавшие в населенных пунктах, набираемые из местного населения, не обученного военным действиям, часто проявляли бессилие в борьбе с разраставшимся партизанским движением. Народная милиция по мере роста включила в себя отделы: криминальный, политический и контрразведки, охраны порядка, мобильный конный и моторизованный. Однако основной ее задачей стала борьба с партизанами. В Брянске в рамках Народной милиции Космович создал, кроме того, моторизованное подразделение быстрого реагирования.

После создания Народной милиции в окрестностях Брянска Островский, Космович и Витушка были по решению германского командования переведены в Смоленск для выполнения аналогичной задачи. Здесь им предстояло создать службу порядка (Ordnungdienst — ОД) для подавления партизанского движения на территории Смоленской области. Необходимость этого, по всей вероятности, была вызвана тем, что партизаны уже к концу 1941 г. контролировали ряд территорий Смоленской области, в том числе присоединенные к Смоленщине по решению германского командования. Так, в Касплинском районе из 20 волостей 18 с половиной контролировали партизаны. Вскоре, к концу 1941-го — началу 1942 г., служба порядка составила около 3000 военнослужащих, причем офицерский состав набирался из лагерей военнопленных, а рядовой — из военнопленных и местных жителей. При наборе добровольцев предпочтение отдавалось тем, кто негативно относился к советской власти. Однако зачастую в ОД вступали молодые люди, стремящиеся таким образом избежать отправки на работу в Германию. В начале 1942 г. рост ОД был остановлен немцами, поступил запрет на формирование новых частей. Космович, занявший к тому времени пост инспектора полиции тыла группы армий «Центр», перегруппировал имеющиеся полицейские части, разделив их на батальоны.

Согласно разработанному на скорую руку Уставу службы, в функции Службы порядка входили поддержание общественного порядка и безопасности среди местного населения, содействие немцам в деле выполнения полицейских поручений, информирование оккупационных властей о фактах антигосударственной деятельности со стороны местного населения, а также контроль за настроениями местного населения. К этой работе привлекались также старосты, агрономы, учителя, волостные старшины, сочувствовавшие священнослужители, а также тайные агенты-осведомители. В функции последних входили сбор информации о партизанах и подпольщиках, а также «пропаганда шепотом», включавшая рассказы о гуманности немцев, их якобы освободительной миссии. В уставе оговаривалась важность использования в разговорах разногласий между Сталиным и оппозицией внутри ВКП(б). Выступления, беседы предлагалось заканчивать тезисом, что Сталин, коммунисты, евреи — виновники войны и русский народ должен оценить блага, которые несет ему немецкий солдат, несмотря на трудности оккупации.

Отличительной особенностью военного коллаборационизма на территории Калининской области стало то, что здесь в первые месяцы войны в 1941 г. штабами полевой жандармерии стали создаваться карательные отряды (Einwohnerkampfabteilungen — ЕКА). Они создавались практически в каждом районе: Бежаниц-ком, Идрицком, Красногородском, Кудеверском, Локнянском, Опоченском, Подберезинском, Пустошкинском, Себежском и др. Каждому отряду присваивался номер: Локнянский отряд — ЕКА—4, Подберезинский отряд — ЕКА—5 и т.д. Контенгент ЕКА составили, в основном, бывшие красноармейцы-окруженцы, возвращавшиеся к месту своего постоянного жительства, военнопленные, в некоторых случаях — добровольцы из местного населения. В функции ЕКА входили: борьба с партизанами, репрессии по отношению к просоветски и антифашистки настроенному населению, охрана военных объектов и коммуникаций в германском тылу, содействие в проведении мероприятий германских властей на оккупированной территории.

Каждый карательный отряд имел среднюю численность около 150 человек, делился на взводы, взводы — на отделения, структура отрядов была сходна со структурой немецких подразделений. Так, локнянский ЕКА—4 состоял из девяти взводов, действовавших самостоятельно на различных участках Локнянского района Калининской области. ЕКА подчинялись непосредственно фельджандармерии, именовались по названиям населенных пунктов, в которых дислоцировались. Некоторые ЕКА делились на две части, одна из которых — ягдкоманда — действовала против партизан, другая занималась охраной объектов и коммуникаций.

Командовали ЕКА, в основном, бывшие командиры Красной Армии, назначаемые фельджандармерией, но иногда ЕКА возглавляли и немцы. Командирами взводов и отделений назначались почти исключительно русские, утвержденные немцами по представлению начальника ЕКА. Командный состав ЕКА проходил обучение в полицейских школах Германии.

Вооружены ЕКА были, в основном, трофейным советским оружием. Питание личного состава не отличалось от питания германских военнослужащих. Зарплата рядового бойца составляла 240 рублей в месяц, семейного — 500 рублей. Всеми видами довольствия ЕКА ведала местная комендатура (ортскомендатура).

Если в течение 1941 г. на оккупированных территориях СССР создавались лишь мелкие боевые единицы из советских граждан, то 1942 г. отмечен появлением в оккупированных областях более крупных коллаборационистских частей и даже соединений. Наиболее типичными коллаборационистскими формированиями в составе германской армии стали роты и батальоны, реже — полки, и лишь в исключительных случаях — дивизии и приравненные к ним соединения. Иногда мелкие коллаборационистские формирования эволюционировали в более крупные (батальон — в полк, отряд — в бригаду и т.д.), что происходило прямо пропорционально росту партизанского движения в районах их дислокации.

Так, в январе 1942 г. в г. Орджоникидзеграде (в настоящее время — Бежицкий район г. Брянска) начал формироваться Украинский добровольческий батальон для борьбы с партизанами. Согласно разведсводке командира партизанских отрядов Навлин-ского района майора Лапутина, поданной командиру объединенных партизанских отрядов западных районов Орловской области Емлютину в августе 1942 г., инициатором создания батальона стал военнопленный, бывший капитан Красной Армии Купелько (Ку-белько), украинец по национальности. Для набора добровольцев капитану Купелько начальником Орловско-Брянской группы лагерей военнопленных майором Вайзе был предоставлен лагерь № 2 г. Брянска, в котором содержались немало лиц украинской национальности.

Решение использовать для формирования батальона именно украинцев было обусловлено двумя причинами. Во-первых, украинцы в отличие от русских по немецкой расовой теории не считались славянами, но представителями так называемой арийской расы. Во-вторых, создавая из их числа батальон, немцы рассчитывали сыграть на существующей, как они считали, вражде между русскими и украинцами, ввиду чего предполагалось сделать «Украинский батальон» послушным орудием в руках германского командования, исключить или минимизировать переходы бойцов на сторону партизан.

По свидетельству плененного партизанами офицера полка «Десна», бывшего заместителя командира 57-й танковой дивизии подполковника РККА М.З. Холмогорцева, во время первого набора в «Украинский батальон» немцы пояснили, что отделяют украинцев от русских, чтобы создать украинцам лучшие условия, привлечь их на работу в тылу и на службу наравне с немцами. Также немецкий комендант объяснил, что работать украинцы будут только по разгрузке продуктов, им улучшат питание, обеспечат даже табаком. Характеризуя реакцию военнопленных, подполковник Холмогорцев пояснил, что «все украинцы дали согласие о записи». В дальнейшем обработка добровольцев проходила в индивидуальном порядке.

Вскоре Украинский добровольческий батальон эволюционировал в Русский добровольческий полк «Десна», известный также как Украинский полк, полк майора Вайзе, полк «Вайзе».

18 апреля 1942 г. в Брянск из штаба 2-й танковой армии прибыл новый командующий армейским тыловым районом генерал-майор Бернгард, который привез секретный приказ штаба армии № 224/42 о формировании из числа советских граждан добровольческого полка. Согласно приказу, предусматривалось до 1 июня 1942 г. укомплектовать первые два батальона. С этой целью из резерва армии были выделены 6 офицеров, 16 унтер-офицеров и 42 рядовых в качестве кадрового персонала будущего полка. Пункт формирования открыли в Орджоникидзеграде в здании бывшей школы на улице Почтовой.

Непосредственно формированием полка руководил комендант Брянского лагеря военнопленных (Дулаг—142 в пос. Урицком) майор д-р Вайзе. 4 июня 1942 г. ему было передано командование полком, которое он осуществлял до декабря 1942 г., когда его сменил полковник Цебиш. Начальником штаба полка был назначен ротмистр Вупперман, возглавлявший также полковую контрразведку.

Ввиду того, что заявления от желающих вступить в полк продолжали поступать, причем не только от украинцев, но и от военнопленных других национальностей, Вайзе чаще называл свой полк русским добровольческим полком, хотя слово «украинский» еще продолжало фигурировать, в том числе и в официальных документах. Одновременно часть именовалась по имени командира — добровольческим полком «Вайзе». Его основные части и подразделения были сформированы к 16 июля 1942 г.

1-й батальон (капитан Купелько) состоял из трех стрелковых, одной пулеметной и одной минометной рот. Его костяком стал упомянутый «Украинский батальон», в дополнение к двум ротам которого к началу мая укомплектовали еще две. Не дожидаясь окончания формирования, немцы бросили батальон на охрану железнодорожных мостов и складов в районе Орджоникидзеграда. С 3 мая 1942 г. — в бои против партизан Жирятинского и Дять-ковского районов (операция «Антон»), а также в район Красного Рога, где батальон пробыл до 4 июня 1942 г. Из наиболее надежных бойцов батальона была организована «рота особого назначения», переданная в распоряжение германской абвергруппы-107 «Вид-дер» для выполнения спецзаданий.

2-й (железнодорожный) батальон (лейтенант Муншайд) состоял из трех стрелковых и одной пулеметной рот. Его основу составила группа членов органов местного самоуправления и полицейских, бежавших в ходе зимнего наступления РККА из Московской и Тульской областей. Формирование 1-й роты возглавил некто Сахаров, бывший бухгалтер из пос. Товаркова Тульской области. К концу февраля 1942 г. ему удалось сколотить из «разношерстного сброда» боеспособный отряд, пополнившийся молодежью из Орловской и Калужской областей. Эту роту Сахаров привел на формирование полка в Орджоникидзеград.

3-й (учебный) батальон (майор Ламберг) включал одну роту, вооруженную несколькими пулеметами. Формирование батальона проходило в Почепском районе штабом 47-го танкового корпуса до сентября 1942 г..

Артдивизион (майор фон Вайс) состоял из четырех батарей, вооруженных советскими пушками: 1-я батарея — 3 пушки 76 мм,

2-я батарея — 3 пушки 76 мм, 3-я батарея — 2 гаубицы 122 мм. В артдивизион входили также штабная батарея, несшая комендантскую службу, и противотанковая батарея с 6 пушками 45 мм.

Кроме того, в полк вошел кавалерийский эскадрон из 150 всадников, вооруженных карабинами, а также пулеметами.

21 ноября полк «Вайзе» был переименован в полк особого назначения (ЦБВ) (Z.B.V. — zur besonderen Verfbgung — особого назначения). Данное событие связано с приданием полку кроме охранных функций борьбы с партизанами. Его батальонам присвоили номера по номенклатуре восточных батальонов вермахта: 615-й, 616-й, 617-й восточные батальоны и 621-й восточный артдивизион.

Таким образом, полк включал 3 батальона, 12 рот и 33 взвода (некоторые роты были двухвзводного состава), общая численность полка составила 2500—3000 чел..

Позднее в состав полка «Десна» был передан 4-й батальон (618-й), сформированный под руководством ротмистра Вуппер-мана в Трубчевске первоначально как батальон «Народной стражи» (так именовалась здесь местная вспомогательная служба порядка — Ordnungsdienst). Командир батальона — немецкий обер-лейтенант Герберт, его русский заместитель — П.В. Коновалов.

Контингент полка составляли военнопленные из Орловского, Брянского и Карачевского лагерей, местная молодежь, бывшие партизаны, дезертировавшие по разным причинам из партизанских отрядов, окруженцы из 3-й и 13-й советских армий, рассеявшиеся по брянским лесам. Кроме русских и украинцев в полку было немало солдат других национальностей: белорусы, татары, грузины и даже евреи. Так, согласно строевой записке 5-й роты полка ЦБВ, из 135 чел. личного состава были 103 русских, 22 украинца, 2 татар, 1 бессарабец, 1 латыш и 6 немцев (командный состав).

Вступившие в полк приносили присягу следующего содержания: «Я клянусь Богу этой святой присягой, что в борьбе против большевизма — врага моей родины, я верховному командующему немецкой армии Адольфу Гитлеру обязуюсь быть послушным и как смелый солдат готов отдать свою жизнь».

Осенью 1942 г. численность немецкого кадрового персонала полка была увеличена за счет включения в его состав дополнительно 116 офицеров, унтер-офицеров и рядовых, в результате немецкая прослойка составила 8 % общей численности полка, причем немцы занимали исключительно командные должности. Ротами командовали зачастую немецкие фельдфебели, а взводами — унтер-офицеры. Офицеров же на июнь 1943 г. в полку насчитывалось всего 12 — на штабных должностях и во главе батальонов.

Бывшие офицеры РККА принимались как рядовые, и только после того, как, согласно приказу по полку от 14 октября 1942 г., «русские офицеры проявят себя храбрыми в бою», их можно было представлять к званию унтер-офицера. Для использования их в качестве офицеров требовалось решение штаба 532-го тылового корпуса. Бывшие командиры РККА занимали, как правило, должности командиров рот, взводов, артбатарей. Так, 1-й стрелковой ротой командовал бывший капитан РККА Тучков, пулеметной ротой — бывший лейтенант Черников, минометной ротой — бывший лейтенант Ануфриев, разведотделом отряда особого назначения — бывший лейтенант Непряхин, стрелковым взводом, взводом связи, артвзводом и хозвзводом этого отряда — соответственно: Бондаренко, Зотов, Кондаков, Елечук. 1-й батареей — бывший капитан РККА грузин Чертошвили, 2-й батареей — бывший старший лейтенант Зайцев, 3-й батареей — бывший старший лейтенант Лохов, взводом управления 1-й батареи — бывший лейтенант Мамаенко, отделом боепитания — бывший лейтенант Клейратенко.

Не было редкостью и использование бывших офицеров РККА на солдатских должностях. Только в 1-й батарее в звании рядовых служили бывший младший лейтенант Букачев и политрук Филатов.

Солдаты и офицеры носили немецкое обмундирование, а принадлежность к русскому полку обозначалась белой повязкой на рукаве. О ношении личным составом полка каких-либо знаков различия данных нет, однако можно предположить, что солдаты и офицеры носили погоны и петлицы восточных войск, введенные приказом организационного отдела Генштаба сухопутных войск вермахта в августе 1942 г., либо германские. Не исключено также, что личный состав 618-го батальона носил особые знаки различия, введенные в подразделениях «Народной стражи» согласно приказу от 13 марта 1943 г. и представлявшие собой серебряные галуны на рукаве, на углах воротника, вдоль (у офицеров) и поперек (у нижних чинов) погона.

Отношения между немецкими офицерами и русскими солдатами, согласно показаниям пленных и перебежчиков, были сложными. Так, офицерам разрешалось бить солдат. Следует заметить, что подобные отношения были характерны не только для полка «Десна», но и для большинства русских и национальных формирований, имевших немецкий командный персонал, что явилось одной из причин перехода бойцов таких формирований на сторону партизан и РККА. В свете этого представляется крайне ошибочным утверждение некоторых западных историков, в частности, д-ра И. Хоффмана о том, что между русскими добровольцами и немецкими военнослужащими вермахта всегда были хорошие отношения.

Известны лишь единичные случаи, когда бойцы коллаборационистских формирований просили, чтобы ими командовали не бывшие советские, а немецкие офицеры, как это было, например, во второй роте восточного батальона «Березина» после того, как бывший сержант РККА Сомин сделал попытку сдать роту партизанам. Однако эти случаи сами по себе объясняют причину этого — бойцы, находившиеся под командой немцев, могли не опасаться, что те заставят их перейти к партизанам или на сторону РККА. Однако желание иметь командирами немцев продиктовано практической необходимостью, нисколько не говоря о хороших отношениях между ними и русскими.

До наступления Красной Армии немецкие офицеры полка «Десна» практиковали агитационные беседы с солдатами, после наступления такие беседы прекратились. Среди немцев, по показаниям военнопленного унтер-офицера Мюллера, некоторые пели Интернационал, говорили «Гут Тельман», агитировали за братание на фронте. Переписка солдат подвергалась цензуре.

Потери полка с июля по август 1943 г. составили: убитыми — 349 чел., ранеными — 376 чел., пропавшими без вести — 86 чел. Итого — 811 чел..

Что касается настроений личного состава, то, если верить захваченным в плен партизанами солдатам и офицерам, а также перебежчикам, около 30 % русских настроены резко антисоветски, вынашивая идею свержения коммунистического режима при помощи германской армии, настроения остальных 70 % различны. Так, многие из них вступили в полк, желая спастись от голодной смерти в лагерях, намереваясь при первой же возможности перейти на сторону партизан. Объясняя отсутствие фактов массового перехода, допрашиваемые говорили, будто солдаты боятся, что партизаны их тут же расстреляют. Тем не менее нам известны по меньшей мере два случая группового перехода к партизанам: летом 1943 г. — 30 солдат 3-го (617-го) батальона во главе с капитаном Коробейниковым; в ночь на 26 августа 1943 г. — группы солдат из 2-й роты 618-го батальона с 25 винтовками и 2 ручными пулеметами. Перебежчиками, по их словам, был убит командир роты, порвана на значительном участке линия связи и подорвана 75-мм пушка. По их же сведениям, два других взвода этой роты «также ушли в лес, не желая служить немцам».

Батальоны полка «Десна» действовали на Брянщине до конца августа 1943 г., после чего вывезены в Белоруссию, а в конце года переброшены в Западную Европу — Францию (615-й и 618-й батальоны, 621-й дивизион) и в Италию (616-й и 617-й батальоны).

1942 г. отмечен появлением на территории Орловской области, в районе населенных пунктов Васильевка и Белоусовка (25 км западнее Суземки) действовавшего против партизан 57-го полка «вольного казачества». Полк был сформирован в июле 1942 г. в г. Конотопе из военнопленных и добровольцев из числа местного населения. По-видимому, процент казаков в полку был невелик, а свое название он получил, вероятно, потому, что основой его формирования послужил казачий эскадрон 213-й немецкой пехотной дивизии. В июле 1943 г. полк состоял из двух батальонов и кавалерийского эскадрона.

Кроме того, в мае 1942 г., когда германское командование стало создавать на стыке Орловской и Курской областей — в Тросне, Фатеже и Михайловке — добровольческие антипартизанские отряды из числа лиц, обиженных советской властью, их после соответствующей подготовки свели вместе, образовав конный отряд «Вольное казачество». Отряд включал более 500 кавалеристов, командовали которыми немецкие офицеры. Несмотря на то что отряд считался казачьим и местное население называло его бойцов казаками, сомнительно, что именно казаки вошли в его состав, т.к. в то время на территории трех районов вряд ли могло набраться столько лиц мужского пола, принадлежащих к казацкому сословию. Правильнее будет предположить, что казаки могли составить лишь костяк отряда.

Характеризуя некоторые из коллаборационистских формирований, сформированных в тыловом районе 2-й немецкой танковой армии, начальник тылового района генерал-лейтенант Бернгардт в донесении от 19 декабря 1942 г. писал: «617-й восточный батальон полностью боеготов. Моральное и физическое состояние личного состава можно оценить как вполне хорошее... Батальон годен для борьбы с партизанами в тыловом районе армии. 621-й восточный артиллерийский дивизион полностью пригоден для немедленного ведения боевых действий на рубеже реки Десна. Для борьбы с партизанами в тыловом районе армии пригоден».

К осени 1942 г. созданная Воскобойником Народная милиция эволюционировала в Русскую Освободительную Народную Армию — РОНА, известную также как «бригада Каминского», «русско-германское войско». Занявший после гибели Воскобойника пост бургомистра Каминский, очевидно, приняв во внимание печальный конец своего предшественника, стал увеличивать численность локотских вооруженных сил. С этой целью осенью 1942 г. обер-бургомистром Каминским проведена принудительная мобилизация мужского населения 1922—1925 гг. рождения, вплоть до придания уклоняющихся суду по законам военного времени, взятия из семьи заложников, выселения из дома и прочих репрессивных мер. Благодаря этому Каминским было сформировано подобие регулярной армии.

Самые ранние официальные сведения о численности и составе РОНА относятся к началу 1943 г., они отражены в «Строевой записке по бригаде Народной армии Локотского округа на 16 января 1943 г.». Согласно этому документу, численность бригады составляла 9828 чел., в том числе рядового состава — 8692 чел., младшего командного состава — 761 чел., среднего командного состава — 343 чел., старшего командного состава — 32 чел.

Весной 1943 г. батальоны РОНА были сведены в пять пехотных полков трехбатальонного состава. Позднее в составе бригады был сформирован отдельный Гвардейский батальон численностью 650—670 чел., включивший две стрелковые и одну учебную роты.

Численность батальонов колебалась от 300 до 1000 бойцов, вооружение зависело от выполняемых задач. Так, одни батальоны были вооружены даже бронетехникой, другие — преимущественно винтовками и почти не имели ручных и станковых пулеметов. На вооружении бронедивизиона имелись 8 танков (один КВ, два Т—34, три БТ—7, два БТ—5), три бронемашины (БА—10, две Б А—20), две танкетки, а также автомашины и мотоциклы. Бронетехнику могли иметь и другие части РОНА, как, например, истребительная рога, образованная приказом Каминского № 114 от 31 октября 1942 г., получившая два танка БТ—7.

Что касается обеспеченности РОНА вооружением, согласно имеющимся сведениям, на 1 января 1943 г. бригада располагала 60 орудиями, 100 минометами, включая 120-мм, 82-мм и 50-мм, 291 ручным пулеметом, 148 станковыми пулеметами, 8 зенитными пулеметами, 31 ракетницей, 47 автоматами ППШ, 25 автоматами ППД, 7 201 винтовками 7,62 мм, 348 немецкими винтовками, 195 наганами, 82 пистолетами.

Летом 1943 г. командование партизанских отрядов, поставленное перед необходимостью предельно точного информирования командования наступающей Красной Армии о противостоящих ей силах противника, сообщила об общей численности бригады в 8—8,5 тысяч чел., однако составители этих сведений подчеркивают приблизительность приведенной цифры.

В отношении дисциплины РОНА имела массу недостатков по сравнению с другими коллаборационистскими формированиями. Так, по свидетельству перебежчиков к партизанам, когда командиры уводили свои подразделения в лес якобы на учения, эти учения никогда не проводились, превращаясь в отдых на природе. Результатом стал приказ Каминского № 106 от 15 апреля 1942 г., констатировавший увеличение несчастных случаев, в том числе со смертельным исходом, из-за неосторожного обращения с оружием.

Второй серьезной проблемой стал недостаток офицерских кадров, в связи с чем Каминский попросил командование 2-й танковой армии предоставить в его распоряжение 30 военнопленных командиров РККА, что и было сделано. Так, начальником штаба бригады был назначен капитан РККА И.П. Шавыкин, впоследствии произведенный в подполковники, начальником оперотдела штаба — капитан И. Фролов, начальником разведки и контрразведки — майор Костенко, начальником мобилизационного отдела — майор Никитинский, после назначения которого Т.Н. Балашов, ранее занимавший эту должность, стал заместителем командира бригады.

Однако это не покрыло недостатка офицеров, в результате на офицерские должности назначались вчерашние сержанты, старшины и даже рядовые красноармейцы. Так, старшина РККА Тур-лаков был назначен командиром 3-го полка бригады, получил звание майора, старший сержант РККА Самсонов стал командиром бронедивизиона, а командиром 1-го батальона с присвоением звания старшего лейтенанта Каминский назначил бывшего в РККА рядовым шофером Сорокина.

Для поддержания морально-политического состояния бойцов весной 1943 г. в каждой роте была введена должность шефа-агитатора, проводившего как воспитательную так и пропагандистскую работу.

В конце 1943 г. штаб бригады издал дисциплинарный устав, включавший перечень наказаний за проступки, в т.ч. расстрел за связь с партизанами, а также меры поощрения.

По внешнему виду РОНА, особенно на ранних этапах формирования, мало чем отличалась от партизанских отрядов, ибо бойцы носили красноармейскую одежду, сапоги, лапти, летом ходили даже босиком, сами себя зачастую называли «дикой дивизией». Позже некоторые батальоны получили списанное немецкое обмундирование.

Об устойчивости личного состава бригады в период ее дислокации на территории Локотского округа трудно сделать исчерпывающие выводы, так как имеющиеся документы дают противоречивые сведения. Так, листовка-обращение Трубчевского райкома ВКП(б) от 13 февраля 1943 г. отмечает, что «из Севского и Брасовского районов (входили в состав Локотского округа. — И.Е.) около 800 человек полицейских с оружием перешли на сторону партизан», что уже говорит о высокой численности локотских вооруженных сил. Что касается действительного количества перебежчиков из бригады Каминского и других коллаборационистских формирований, 21 июня 1943 г. Орловский штаб партизанского движения в докладе на пленуме Орловского обкома ВКП(б) о боевой деятельности партизанских отрядов назвал итоговую цифру перешедших к партизанам в период с 1 октября 1941 г. по 3 июня 1943 г. в 29 чел.. В документах бригады также не содержится данных о случаях массового дезертирства, поэтому можно лишь предполагать, что с октября 1941-го по сентябрь 1943 г. имели место единичные, нечастые переходы каминцев к партизанам.

Между тем в Берлине стало известно о существовании самоуправляющегося округа с более чем полумиллионным населением и бригады под командованием русских офицеров. В результате летом 1943 г. главное управление СС откомандировало в Локоть в группу связи при окружном самоуправлении двух офицеров СД. Благодаря их отзыву, удовлетворившему рейхсфюрера СС Гиммлера, никаких мер по расформированию бригады принято не было.

После провала операции «Цитадель» и последовавшего за этим наступления Красной Армии, остановить которое не было никакой возможности, Каминский отдал приказ об эвакуации РОНА, работников самоуправления и гражданского населения округа в Белоруссию. 26 августа, погрузив на станции Хутор Михайловский танки, артиллерию и другую технику, личный состав бригады, сотрудников самоуправления и их семьи, всего около 30 тысяч человек, выехали в Белоруссию. Лишь отдельные группы, которым не удалось эвакуироваться, ушли в брянские леса, продолжив борьбу с советской властью.

Продолжив борьбу с партизанами на территории Лепельского, Сенненского, Чашникского, Бешенковичского районов Витебской области, каминцы, оторванные от своих корней и деморализованные этим, стали разлагаться в смысле дисциплины. Победоносное наступление Красной Армии также дало основания сделать вывод о том, что поражение Германии — лишь вопрос времени. Следствием стали частые переходы каминцев к партизанам, принявшие угрожающие размеры. Так, только из одного полка с 18 августа по 18 сентября 1943 г. к партизанам перешли 500 чел., из которых 350 — по пути в Белоруссию, 150 — в Белоруссии. К концу сентября 1943 г. численность РОНА сократилась на две трети. И октября 1943 г. П.К. Пономаренко сообщал Сталину: «Из бригады Каминского... продолжается дезертирство и случаи перехода на сторону партизан. По данным на 4.10 база продовольственного снабжения Лепельской зоны отпускает Каминскому продукты только на 3665 человек. Вероятно, это все, что осталось от его бригады, насчитывавшей в августе 12 тысяч человек». Согласно сообщению заместителя начальника ЦШПД Бельченко, 23 сентября 1943 г. был расстрелян командир полка за попытку перевода полка на сторону партизан, а 4-й, 6-й и 7-й батальоны РОНА восстали и отошли в леса для воссоединения с партизанами.

В этот период переход к партизанами осуществлялся как одиночками и мелкими группами, так и целыми подразделениями. Так, 15 сентября перешла рота капитана Провоторова с вооружением и 15 лошадьми, через несколько дней стало известно о подготовке к переходу полка майора Тарасова, который после раскрытия заговора был повешен по приказу Каминского. В это же время из артдивизиона ушли 27 чел. во главе с капитаном Малаховым, 126 чел. — из 2-го полка, 25 сентября — 30 танкистов.

Каминскому удалось жесткими мерами восстановить дисциплину, пополнить бригаду за счет служащих местной вспомогательной полиции. Несмотря на уменьшение численности и катастрофическое падение дисциплины, РОНА продолжала оставаться сильным боеспособным соединением. На 25 ноября 1943 г. бригада по-прежнему включала пять стрелковых полков, штаб, гвардейский батальон. На вооружении РОНА имелись 12 танков: один КВ, восемь Т—34, три БТ—7; три бронемашины БА—10; три танкетки; одна 122-мм гаубица; три 76-мм орудий; восемь 45-мм орудий; 8—10 батальонных минометов; 15 станковых и 50—60 ручных пулеметов.

Летом 1944 г., с освобождением территории СССР, РОНА была выведена за пределы Белоруссии. К этому времени вопрос о скором поражении Германии уже не вызывал сомнений, что действовало на каминцев деморализующе. Отсутствие в бригаде достаточного количества кадровых офицеров привело к тому, что дисциплина продолжала падать, в результате каминцы к осени 1944 г. превратились, по сути, в морально разложившуюся банду. Уместно привести одно из свидетельств: «Из вагонов высыпала дикая орда вооруженных и невооруженных, одетых в разномастную униформу людей. Среди них были и женщины, увешанные украшениями, а офицеры, которые были распущены так же, как и большинство солдат, имели по три, четыре и пять пар часов на руках.. .»

Кроме того, на территории Орловской области в период ее оккупации был сформирован и действовал еще ряд коллаборационистских военных формирований, представлявших собой типичные боевые единицы так называемых восточных войск (под немецким командованием, набранных из местного населения, военнопленных, окруженцев, перебежчиков).

Типичные черты создания, организации, кадрового состава и вооружения восточных батальонов можно рассмотреть на примере 619-го восточного батальона. История его создания напрямую связана с деятельностью военной комендатуры в селе Одрине Ка-рачевского района Орловской (ныне Брянской) области. Комендатура начала функционировать в начале 1942 г., ее штат составлял всего 25—30 немецких солдат и офицеров, на которых и возлагалась борьба с партизанами и советским подпольем. Попытки действовать путем выявления через осведомителей из местного населения просоветски настроенных лиц, явных и потенциальных сторонников партизанского движения, по-видимому, не дали должных результатов. Это и породило идею сформировать 619-й восточный батальон, что и было начато в декабре 1942 г. В его состав вошли военнопленные красноармейцы, местные жители — добровольцы и призванные по разверстке. Численность батальона (включая 3-ю и 4-ю роты, находившиеся в стадии формирования) к началу марта 1943 г. составила 140 русских и 11 немцев (командный состав), на вооружении помимо винтовок было 4 тяжелых и 6 легких пулеметов. 4 марта 1943 г. партизанами были разгромлены 1-я и 2-я роты под командованием коменданта Вольфганга фон Шредера. Последний вместе с оставшимися в живых бойцами двух рот попал в плен. Две оставшиеся роты были отправлены в г. Карачев, где формирование батальона продолжилось, причем большая часть бойцов 3-й и 4-й рот были переведены в заново сформированные 1-ю и 2-ю роты, ставшие основным боевым ядром батальона. В конце марта — начале апреля 1943 г. численность батальона составляла 343 чел., в т.ч. 295 русских и 48 немцев. Количество личного состава распределялось по подразделениям следующим образом:

— штаб — 20 русских, 11 немцев;

— 1-я рота — 136 русских, 10 немцев;

— 2-я рота — 100 русских, 10 немцев;

— 3-я рота — 38 русских, 9 немцев;

— 4-я рота (тяжелого оружия) — 1 русский, 8 немцев.

Немецкие офицеры и фельдфебели занимали исключительно командные должности, причем младшие офицеры занимали преимущественно штабные должности, а боевыми подразделениями командовали, как правило, немцы, не имевшие офицерских званий. Так, после соответствующей подготовки командиром 1-й роты был назначен фельдфебель Бюхнер (февраль 1943 г.). Бывшие командиры РККА занимали второстепенные командные должности, например, заместителей командиров взводов, командиров отделений.

Что касается укомплектованности подразделений батальона личным составом, их численности, ответ на этот вопрос дает строевая записка 1-го взвода 1-й роты батальона. На 3 апреля 1943 г. численность взвода составляла 35 чел., в т.ч.:

— ячейка управления взводом — 6 чел. (ком. взвода — фельдфебель Бернике, зам. ком. взвода — Денисов, водитель и 3 посыльных);

— 1-е отделение — 9 чел. (ком. отделения, 3 пулеметчика, 5 стрелков);

— 2-е отделение — 8 чел. (ком. отделения, 3 пулеметчика, 4 стрелка);

— 3-е отделение — 9 чел. (ком. отделения, 3 пулеметчика, 5 стрелков);

— гранатометчики — 3 чел..

Основная часть рядового состава батальона была представлена молодыми людьми (в основном 1921—1923 гг. рождения, реже — 1915—1920 гг. рожд.). Таким образом, основная масса бойцов выросла, получила воспитание и образование при советской власти. Что касается социального положения, то большинство солдат батальона в прошлом крестьяне. На втором месте стояли рабочие, представители интеллигенции, люди творческих профессий встречались исключительно редко. По крайней мере в сохранившемся в архиве автора списочном составе батальона, а также списке лиц, отобранных немцами для службы в батальоне, значится лишь один человек, не относящийся к рабоче-крестьянскому сословию, — художник Виктор Козин, уроженец Тамбова, 1921 г. рождения.

С июня 1943 г. 619-й восточный батальон был преобразован в кадровый батальон (Stammbataillon), служивший для пополнения личным составом восточных частей 2-й танковой армии. Несмотря на это, он продолжал использоваться в антипартизанских и охранных операциях. К ноябрю 1943 г. понесший большие потери в боях с партизанами и поредевший на 2/3 личного состава батальон был расформирован.

Особое место в ряду коллаборационистских формирований занимают те из них, которые были созданы спецслужбами Третьего рейха. Наибольший интерес к использованию граждан СССР проявила военная разведка (абвер), в функции которой входили сбор разведданных на территории СССР, подрывная работа среди населения и партизан. С этой целью с первых месяцев оккупации в каждом из крупных городов были созданы абвергруппы, их отделения действовали во многих районных центрах. Каждая из них придавалась штабу той или иной немецкой армии. В обязанность абвергрупп входила разведывательная и контрразведывательная работа. Борьба с партизанами осуществлялась путем заброски в партизанские отряды агентов с задачей выявлять оперативные планы партизанского командования, парализовывать деятельность партизан на основных коммуникациях к фронту, осуществлять убийства партизанских командиров. С этой целью абвергруппами готовились небольшие агентурные отряды из советских военнопленных или местного населения. В течение первых полутора лет войны деятельность агентурных групп была довольно эффективной, а органы советской контрразведки не имели достаточного опыта для их обезвреживания. Однако бывали случаи, когда агенты абвера либо разоблачались партизанами, либо сами являлись к ним с повинной. Если в течение 1941 г. абвер обходился сетью агентов, мелкими отрядами особого назначения, казачьими сотнями, использовавшимися для борьбы с партизанами, то зимой 1941—1942 гг. положение изменилось. Поражение немцев под Москвой, переход войны в затяжную фазу и активизация вследствие этого партизанской борьбы потребовали использования на оккупированных территориях более крупных анти-партизанских частей. Инициаторами создания одной из них стали Н.Н. Иванов, С.Н. Иванов, И.К. Сахаров, К.Г. Санин (Кромиади). Очевидно, основываясь на опыте советско-финляндской войны и будучи убеждены в антисоветских настроениях значительной части населения СССР, эти лица выступили с инициативой создания крупных национальных частей для свержения коммунистического режима СССР. Руководство абвера, заинтересовавшись их предложением, дало согласие на формирование части, выделив для ее развертывания поселок Осинстроя (Осинторф), в 25 км северо-восточнее Орши.

Часть, названная Ивановым, Сахаровым и Кромиади Русской национальной народной армией (РННА), начала формироваться в феврале 1942 г. Ее создатели первым делом занялись подбором командного состава, в результате чего по их приглашению уже в апреле 1942 г. в Осинстрой прибыли граф Пален, капитан, эмигрант, жил в Париже; граф Ламсдорф, капитан, эмигрант, жил в Париже; князь Воронцов-Дашков, лейтенант, сын бывшего наместника Кавказа; Соболевский, ротмистр, жил в Германии; Кулиш, ротмистр, жил в Германии; Рыль (Риль) Владимир Федорович, работник оперотдела 22-й армии, национальность — немец, семья проживала в г. Свердловске; Бочаров Алексей Матвеевич, подполковник, командир саперного батальона, семья проживала в Москве. РННА явилась, таким образом, одним из немногих коллаборационистских формирований, у руля создания которого стояли эмигранты, причем пользовались при этом полной самостоятельностью.

Сразу же после прибытия этих лиц началась вербовка личного состава РННА. Этим занялись Риль и Бочаров, для чего им были предоставлены лагеря военнопленных в городах Волхове, Орле, Гомеле, Бобруйске, ужасающие условия содержания военнопленных в которых, их высокая смертность от голода способствовали вербовке. Именно по этой причине офицеры-эмигранты вскоре оказались не в состоянии осуществлять строгий отбор военнопленных в РННА, в результате в часть наряду с убежденными противниками советской власти (таковых, по их мнению, было до 40 %), вступили немало тех, кто ставил своей целью любой ценой вырваться из лагеря, чтобы впоследствии перейти на сторону партизан или РККА. Так, перешедший 23 февраля 1943 г. на сторону партизан офицер РННА А.П. Руденко, бывший начальник штаба артиллерии 346-й стрелковой дивизии РККА, рассказал, что, находясь в Бобруйском лагере, первоначально отказался вступать в РННА, но его убедил в необходимости этого член комиссии по отбору военнопленных капитан Вишневский, сказав: «Запишитесь, товарищ майор, здесь умрете с голоду или отправят в Германию, откуда не удастся сбежать, а в “PHА” (так в тексте источника. — Авт.) мы еще посмотрим, против кого будем воевать».

Следует заметить, что, в то время, как сами белоэмигранты называли свое детище Русской национальной народной армией и видели ее как основу будущей русской армии, создаваемой для борьбы за освобождение России от большевизма, в немецких документах соединение проходило как «русский батальон специального назначения», «подразделение абвера-203» или соединение «Граукопф».

По замыслу германского командования, на РННА планировалось возложить следующие задачи:

1. Подготовка шпионов и диверсантов для заброски их в советский тыл. Для этого гестапо снабдило С.Н. Иванова и А.М. Бочарова штампами и печатями большинства московских военкоматов и райсоветов, бланками удостоверений личности начсостава РККА, военными билетами и паспортами, бланками партийных билетов и печатями ряда политотделов дивизий, различными орденами СССР.

2. Подготовка взводов и рот для посылки их в советский тыл и особенно в окруженные части Красной Армии с целью их разложения и перевода на сторону немцев. С этой целью в мае 1942 г. С.Н. Иванов, И.К. Сахаров и А.М. Бочаров подготовили и перебросили на смоленском направлении в советский тыл группу из девяти человек. К осени в расположение РННА вернулись трое: старший лейтенант Казак, лейтенант Устинов, лейтенант Николаев, рассказав, что побывали в Москве, Челябинске, Свердловске и других городах СССР. Судьба остальных членов группы неизвестна.

В марте 1942 г. численность РННА составляла 100—150 человек, в мае — 400, в августе — 1500. Личный состав размещался в Осинстрое, в учебных лагерях «Москва», «Урал» и «Киев». К этому времени удалось создать штаб, пехотный полк трехбатальонного состава, по 200 человек в каждом, курсы усовершенствования командного состава, разведроту, пулеметную и хозяйственную роты, взводы: комендантский, автомобильный, саперный, связи. Кроме того, было сформировано учебно-тренировочное авиазвено, но без самолетов. Один отдельный стрелковый батальон формировался в Шклове, в так называемом лагере «Волга». Кроме того, в г. Бобруйске действовала школа переподготовки офицерского состава на 30—60 человек, которой руководил майор Безродный. Вооружение РННА было советского производства и состояло из винтовок Мосина и СВТ, небольшого количества автоматов, нескольких арторудий, двух бронемашин, 180 ручных и 45 станковых пулеметов, 24 минометов.

Важной особенностью РННА стала попытка создания в рамках соединения русских авиационных частей. Ввиду относительной самостоятельности РННА в августе 1942 г. без разрешения группы армий «Центр» из военнопленных были отобраны пилоты, штурманы, радисты и бортовые стрелки. Из них сформировали авиаподразделение под командованием майора Филатова. Под руководством старших офицеров начали работу курсы переподготовки летного состава, просуществовавшие до февраля 1942 г. Однако ввиду зависимости РННА от материальной базы Германии авиаподразделению не удалось получить ни одной машины, в результате его деятельность ограничивалась теоретической учебой. Тем не менее существование авиакурсов стало, по определению Й. Хоффмана, «началом организационного объединения русского летного персонала на немецкой стороне».

Штаб РННА был организован по принципу штабов Красной Армии, с единственным отличием, что в штабе соединения имелся контрразведывательный отдел, который возглавил подполковник Бочаров, его заместителями стали старшие лейтенанты Шкроботов и Лапшин. Начальником штаба стал полковник Семенов. Обучение личного состава проводилось по уставам и наставлениям РККА, причем основное внимание уделялось тактике ночного боя.

Личный состав носил форму РККА с погонами царской армии и трехцветной кокардой царской армии. Кроме того, солдатам и офицерам не запрещалось носить советские награды. Примечательно, что 17 февраля 1943 г. подполковник Бочаров проинформировал Власова, что в районе действий РННА советское командование, очевидно, опасаясь пропагандистского воздействия РННА на красноармейцев, стремилось избежать любого контактирования красноармейцев с этим соединением, для чего отдало советским частям приказы не мешать продвижению войск РННА, не минировать шоссе, не нападать на группы снабжения и вообще не предпринимать ничего, что могло бы привести к боевым столкновениям. В то же время красноармейцам было объявлено, что это «переодетые немецкие войска».

После того как в результате проделанной партизанскими агентами работы с 6 по 15 сентября 1942 г. на сторону партизан с оружием перешли около 200 солдат и офицеров РННА, белоэмигранты были сняты с постов и отозваны в Берлин. Командование РННА приняли полковник Красной Армии В.И. Боярский и бригадный комиссар Г.Н. Жиленков.

После неудачной боевой операции в конце 1942 г. против частей Красной Армии в районе Великих Лук, в результате чего три батальона были почти полностью уничтожены, Жиленков и Боярский были сняты с командных постов. Численность РННА на это время составляла 4000 чел..

Иную версию излагает член НТС А.С. Казанцев, ставший впоследствии редактором центральной власовской газеты «Воля народа». Судя по его мемуарам, Боярский и Жиленков наотрез отказались от боевого использования бригады в составе немецких соединений, заявив, что «бригада является только частью будущей русской армии и будет действовать только в ее составе». Когда в штаб РННА прибыли офицеры германского штаба с угрозой разоружить бригаду, если она не займет отведенного ей участка на фронте, полковник Боярский нарисовал план расположения немецких воинских частей в этом районе и стрелками показал, в каких направлениях РННА нанесет по ним удары в случае, если конфликт зайдет слишком далеко. Бригаду на время оставили в покое, что, по мнению А.С. Казанцева, объясняется опасением в результате бунта оголить участок фронта, линия которого проходила в 30 км от расположения РННА. После инцидента Боярского и Жиленкова с гарантией неприкосновенности вызвали в Главную ставку для переговоров в противовес мнению фельдмаршала Клюге, требовавшего расстрелять бунтовщиков. Конфликт удалось замять в результате заступничества полковника Генерального штаба Ренне, взявшего Жиленкова и Боярского на поруки.

В феврале 1943 г. Боярский убыл в 16-ю армию на должность советника по использованию русских нацформирований. Командование РННА принял бывший майор Красной Армии В.Ф. Рыль (Риль). Германское командование переориентировало РННА исключительно на борьбу с партизанами, придав соединению статуе полка (700-й восточный полк особого назначения). К середине января 1943 г. были вновь укомплектованы два батальона, которые по-прежнему дислоцировались в Осинстрое, а также артдивизион. Батальоны состояли из трех рот каждый, штабной роты, артвзвода с тремя 45-мм противотанковыми пушками на вооружении, взвода минометчиков, пулеметного взвода, взвода управления батальона — всего по штату 1028 человек. Каждый батальон по нормам имел на вооружении 6 станковых и 27 ручных пулеметов, 6 батальонных минометов. Параллельно со штабом соединения был создан немецкий штаб руководства, который возглавил полковник Каретти, в руках которого и сосредоточилось фактическое руководство РННА. По мнению С.И. Дробязко, бойцы и командиры РННА увидели в этом ущемление их национальной гордости, что и стало основной причиной участившихся переходов к партизанам. Так, 23 февраля 1943 г. к партизанам ушли 135 человек во главе с майором А.П. Руденко и главным интендантом Г.А. Со-делем. Причины того, что перешли не сразу, а лишь после года службы в РННА, Руденко и Содель объяснили тем, что раньше с партизанами «связь установить не удавалось, так как партизаны вообще не появлялись».

После ухода из РННА группы Руденко и Соделя полковник Риль был отстранен от командования и арестован, был расформирован и русский штаб. Тогда же, в феврале 1943 г., РННА была разделена на отдельные батальоны, которые придали различным тыловым гарнизонам, что означало прекращение существования РННА как целостного русского соединения.

Ненадежность личного состава соединения, обусловившая групповой переход на сторону партизан, по всей вероятности, связана с тем, что немалое количество военнопленных согласились вступить в часть под давлением обстоятельств. Набранный из лагерей военнопленных личный состав в основной своей массе дал вынужденное согласие на вступление в РННА, потому что у военнопленных была ограничена свобода выбора — выбирать приходилось между жизнью и смертью.

Расформирование РННА на отдельные батальоны связано, по всей видимости, именно с ненадежностью формирования. Близость линии фронта и угроза в случае конфликта нанести удар по немцам лишь ускорили это решение.

Возможность использования коллаборационистов видело и Шестое управление РСХА (Служба внешней разведки СД), возглавляемое бригадефюрером СС В. Шелленбергом. Весной 1942 г. по его инициативе была создана организация «Цепеллин», на которую возлагались агентурная работа в тылу советских войск и борьба с партизанским движением. В апреле 1942 г. в Берлине из числа советских военнопленных был создан «боевой отряд русских националистов» численностью в 100 человек, который возглавил бывший подполковник Красной Армии В.В. Гиль (псевдоним — Родионов). Изначально планировалось использовать создаваемые группы для разведывательно-диверсионной работы в тылу РККА. Однако проблемы с заброской таких групп вынудили немцев объединить их в более крупные подразделения для несения охранной службы и борьбы с партизанами. Офицерский состав отряда Гиль набрал в лагере в Сувалках, причем отобрал своих знакомых по службе в РККА: подполковника Орлова, майоров Шепелева, Петрова, капитанов Малиновского, Тимофеева, Нисова, старшего лейтенанта Илющенко. Сформированная часть, названная «Дружиной 1», убыла в генерал-губернаторство (территория Польши), в местечко Парчев недалеко от города Люблина, для борьбы с партизанами. К середине августа часть выросла до 500 чел. и убыла в г. Слуцк, недалеко от Смоленска, в марте 1943 г — в г Лужки Витебской области.

К концу 1942 г. в лагере «Сталаг-319» в Люблине сформировали «2-ю боевую дружину» численностью 135 чел., которую возглавили капитаны Блажевич, Алелеков, Макаренко. В марте 1943 г. все сформированные подразделения стянули в Лужки и объединили в 1-й русский национальный полк, численность которого составила 1200 чел., в т.ч. 150 офицеров. Вооружение — 60 орудий, 95 пулеметов, 18 минометов, свыше 200 автоматов. Начальником контрразведки стал бывший генерал-майор РККА В.П. Богданов, начальником штаба — Блажевич.

К апрелю 1943 г. численность полка составила 3000 чел. (80 % — полицейские и мобилизованное население, 20 % — военнопленные), он был переименован в 1-ю Русскую национальную бригаду СС, именуемую также «Дружиной Боевого Союза Русских Националистов». «Дружина» включала 3 строевых и 1 учебный батальоны, автороту, артминометную батарею, пулеметную и учебную (школа прапорщиков и младших командиров) роты, роту боевого питания, штурмовую роту, роту связи, два взвода кавалерии, комендантский взвод, санчасть, хозчасть, саперный взвод, взвод полевой жандармерии.

Командные должности занимали бывшие офицеры РККА и эмигранты. Службу связи с германским командованием, общий контроль и снабжение курировали различные чины СС (10— 12 чел.) во главе с оберштурмбанфюрером СС Аппелем. В марте 1943 г. была создана Служба предупреждения (отдел контрразведки) для выявления среди населения лиц, связанных с партизанами, а среди военнослужащих — просоветски настроенных лиц, могущих перейти к партизанам.

В июне 1943 г. численность бригады составила от 8000 до 12 ООО чел., взводы были развернуты в роты, роты — в батальоны, батальоны — в полки.

Падение дисциплины в бригаде, бессмысленные карательные акции против гражданского населения под видом борьбы с партизанами, просоветские настроения личного состава беспокоили руководство СС. Так, в докладе в Главное управление СС от 29 апреля 1943 г. говорилось, что «положение в “Дружине” требует вмешательства со стороны высших инстанций». Тут же отмечалось «возрастающее недовольство, направленное против Германии», и что «такое положение создает опасность для политики империи». Описывая свое впечатление от встреч с Гилем, Шелленберг отмечает, что «не мог отделаться от неприятного чувства, что его антисоветские убеждения пошатнулись. Манера, в которой он критиковал ошибки, совершенные германским руководством в отношении России вообще — делая специальное ударение на изображении немецкой пропагандой русских, как людей низшей расы, — ив отношении населения и военнопленных, в частности, носила оттенок, вызывающий подозрения». Тот же автор пишет о своих неоднократных предупреждениях руководству о положении дел в «Дружине» и о трудностях, возникших с ее руководством.

Пропаганда со стороны партизан также повлияла на разложение личного состава бригады. Так, с осени 1942 г. переписку и переговоры с «дружинниками» вели представители подразделений Полоцко-Лепельского партизанских соединений, с весны 1943 г. — бригады им. К.Е. Ворошилова (командир Д.В. Тябут), Дубова (командир Ф.Ф. Дубровский), имени Чапаева (командир В.В. Мельников), имени ЦК КПБ (командир А.Д. Медведев), с июля 1943 г. — партизанской бригады «Железняк» (командир И.Ф. Титков). Прибывшие в начале августа 1943 г. в расположение бригады 2-й полицейский полк и другие части СС, усиленные артиллерией и бронемашинами, вполне могли создать у личного состава, в частности, у Гиля, впечатление, что немцы намерены разоружить соединение, подвергнув командование, включая самого Гиля, репрессиям. Так или иначе, 14 августа 1943 г. бригада перешла к партизанам, расстреляв накануне весь немецкий персонал и арестовав 26 командиров, в т.ч. генерал-майора Богданова, графа Вырубова, штабс-капитана Шмелева, полковника Святополк-Мирского, которые 20 августа самолетами были доставлены в Москву. Об обстоятельствах этого перехода В. Шелленберг пишет, что «когда “Дружина” конвоировала длинную колонну пленных партизан, полковник Родионов приказал своим людям атаковать отряд СС, сопровождавший конвой. Немцы были застигнуты врасплох, и русские перебили их всех до одного самым зверским образом».

Бригада была переименована в «1-ю антифашистскую партизанскую бригаду», Гиль восстановлен в звании. 17 августа 1943 г. ему присвоили звание полковника и наградили орденом Красной Звезды. После этого в течение 11 месяцев бригада вела боевые действия против немецких войск, однако, находясь по приказу партизанского командования в авангарде наступлений, несла большие потери. Гиль при прорыве блокады немцев в районе Ушачей был тяжело ранен и 14 мая 1944 г. скончался. По утверждению С. Стеенберга, 30 офицеров и 500 солдат вскоре вернулись обратно, вероятно, те, кто относился либо к убежденным противникам советской власти, либо ввиду совершенных преступлений вряд ли мог надеяться на прощение. Зимой 1943—1944 гг. в многочисленных боях, где «Первой антифашистской» пришлось столкнуться и с бывшими товарищами, бригада была разбита наголову. Остаток в 300 человек удалось окружить у станции Зябки и полностью уничтожить. По данным того же автора, Гиль погиб совершенно иначе — его расстреляли его же бывшие офицеры со словами «собаке — собачья смерть».

«Дружина», осуществив переход к партизанам именно в период, совпавший с поражением немцев на Курской дуге и начавшимся отводом войск, в этом не уникальна. В этот период подобные падения настроения отмечены практически во всех коллаборационистских формированиях. Из этого можно сделать вывод, что идейная убежденность не была присуща большинству коллаборационистов, скорее, они руководствовались желанием найти для себя оптимальный способ избежать ответственности, получить прощение.

Несколько иначе можно оценить восстановление Гиля в звании, награждение орденом и оставление на командной должности, что, по сути, представляет собой уникальное явление. С одной стороны, в этой акции просматривается пропагандистский мотив. Однако совершенно иное объяснение как поведения самого Гиля, так и мотивов перехода «Дружины» изложил один из белорусских эмигрантов, Юрий Дувалич. По его мнению, «с самого начала Родионов был советским провокатором». В подтверждение своей версии Дувалич указывает на странную, ничем не оправданную жестокость самого Гиля: «В местечке Зембин им были убиты 3 юноши и 2 девушки только за то, что они пришили к своим рубашкам и блузам белорусский национальный значок... Из 147 деревень Бегомльского района после Родионова осталось только 9». Расправляясь с мирным населением, Гиль «всячески избегал столкновений с большевистскими партизанами, а занимался только почти поголовным уничтожением мирного населения». По некоторым свидетельствам, еще находясь в лагере в Сувалках, Гиль имел замысел провоцировать ненависть к оккупантам, под их маской расправляясь с мирным населением. Как результат деятельности «Дружины» можно привести уничтожение в одном только Бегомльском районе в июле 1943 г. 4000 мирных жителей. Наводит на некоторые размышления и то, что приказ из Белорусского штаба партизанского движения о начале прямых переговоров с «Дружиной» о переходе поступил сразу после завершения карательной экспедиции — 23 июля 1943 г. Любопытно и то, что сразу же после перехода «Дружины» по инициативе Гиля в Ушачах были расстреляны все свидетели его жестокости, в частности, майор Блажевич, поручик Панферов, капитан Москалев и др.. Документальных подтверждений версии о Гиле-провокаторе нам отыскать не удалось, поэтому полностью ей доверять нельзя, однако ее можно принять с большой долей вероятности. По мнению К.М. Александрова, если действия Гиля и «Дружины» действительно замышлялись как провокации, ее переход к партизанам 10—13 августа 1943 г. следует расценивать как блестящую операцию по выводу агентуры. Примечательно и то, что после перехода переименованное в «1-ю антифашистскую бригаду» подразделение Гиля, как уже указывалось выше, ставилось по приказу партизанского командования в авангард боев и на самые опасные участки. Это неизбежно вело к чрезмерным потерям, и, если приведенная выше версия верна, можно предположить, что тем самым партизанское командование проводило планомерную акцию по постепенному уничтожению бригады, уже выполнившей предназначавшуюся ей роль.

В деревне Крыжеве, в 15 км от Пскова, весной 1943 г. начала формироваться 1-я Гвардейская бригада РОА. Прибывший сюда для развертывания в бригаду «батальон РОА» составлял 200—250 чел. Сюда же прибыл С.Н. Иванов. Затем часть перебросили в д. Стремутки, в 15 км от Пскова. Формирующаяся часть была передана в подчинение местному СД через офицера связи штурмбанфюрера Хойнца.

Идея создания бригады исходила от Штаба отдела безопасности СД. Организационная группа состояла из командира С.Н. Иванова, помощника командира И.К. Сахарова, начальника штаба К.Г. Кромиади, представителя Русского комитета Г.Н. Жиленкова, командира хозяйственного взвода Г.П. Ламсдорфа, о. Гормогена (Кивачук), В.А. Ресслера.

Первоначально планировалось ввиду неблагонадежности командира «Дружины» Гиль-Родионова сместить его с должности, а личный состав трансформировать в 1-ю Гвардейскую бригаду РОА, формально передав ее в подчинение Русского комитета. Однако ввиду ходатайства высшего командования СД и местных органов СД Гиль был оставлен на своей должности, а из его бригады выделили лишь 300 чел. — учебную и пропагандную группы, а также личный состав Особого русского батальона СС, сформированного в начале 1943 г. в Бреслау и находившегося там до марта 1943 г.. 20 марта личный состав батальона — 120 чел., в том числе 18 сапожников — был переброшен из Бреслау в Глубокое, куда в середине-конце апреля прибыла группа «дружинников» Гиль-Радионова и «добровольцев» из Валавской разведшколы, всего около 100 чел. Прибывшие в мае в Глоубокое Сахаров и Кромиади, чуть позже — Ламсдорф приступили к формированию 1-й Ударной бригады РОА.

Отличительной особенностью бригады явилось то, что все командные должности занимали русские офицеры, причем, ранее служившие в РККА. Тем более что данное формирование было создано до переломного момента в Великой Отечественной войне (июль 1943 г.). Вероятнее всего, это связано с тем, что у руля создания бригады стояли эмигранты, к которым, как к убежденным противникам советской власти, у немецкого командования было больше доверия. В то же время надежность «верхушки» бригады, как показали последующие события, не явилась гарантом такой же надежности всего личного состава формирования.

Часть не была развернута более батальона, а из-за перехода «Дружины» на сторону партизан СД в срочном порядке прекратила ее дальнейшее формирование. В августе 1943 г. старший командный состав батальона отозвали в Берлин, а после передислокации части подразделения в другой район командование оставшимися бойцами было передано капитану Ламсдорфу. После перехода в ноябре 1943 г. значительной части личного состава к партизанам оставшиеся 100 чел. были разоружены и заключены в концлагерь в Пскове.

Подробности перехода личного состава батальона к партизанам 2-й бригады, а также предшествовавшая этому подготовительная работа со стороны партизанского руководства подробно описаны Г. Репиным. Через местную учительницу Тину Репину удалось установить связь с командиром одного из взводов бригады, лейтенантом В. Зуевичем, который высказал свои антине-мецкие настроения, заявив, что «с радостью ушел бы от немцев, да боится», рассказав при этом, что капитан И. Касьянов настроен так же. Касьянов передал партизанам сведения о вооружении батальона. При встрече с партизанами Зуевич заявил, что ищет случая уйти и увести свой взвод, при этом добавил, что «солдаты ушли бы давно, но побаиваются неизвестности. Офицеры настроены по-разному». Зуевичу было поручено подготовлять солдат к переходу к партизанам. Затем партизанское командование послало письмо графу Ламсдорфу и Жданову, начальнику гарнизона в Назимове, указав на бессмысленность войны между русскими.

Вскоре состоялась встреча партизанского командования с графом Ламсдорфом, в ходе которой он будто бы сказал: «Мы охотно перешли бы на сторону Красной Армии, а к партизанам... нет! У вас дикие законы, наши солдаты боятся партизан. Вот мы и решили: переходить к вам не согласны, но трогать вас не будем».

По свидетельству самого графа Г.П. Ламсдорфа, приведенные слова о якобы имевшейся готовности перевести личный состав части к РККА представляются маловероятными. Категорически отрицая это, Ламсдорф в то же время засвидетельствовал об имевшей место договоренности командования с партизанами не трогать друг друга. Каких-либо боевых столкновений батальона с партизанами в этот период действительно не было, из чего можно сделать вывод, что существование договоренности между теми и другими исключить нельзя.

После упомянутого разговора Воробьев сам побывал в гарнизоне, куда его беспрепятственно пропустили, и поговорил с солдатами, согласовав с Зуевичем план перехода части, наметив его на И октября 1943 г. Построив в этот день солдат (около 150 чел.) на плацу, Воробьев обратился к ним с речью, после чего колонна двинулась к партизанам, погрузив также на двадцать повозок оружие, включая минометы, пулеметы, а также боеприпасы, медикаменты и продовольствие. Перебежчики были объединены в отдельный отряд под командованием Жданова, обязанности комиссара взял на себя Репин. Вскоре бывшие солдаты РОА Н. Панков, Н. Кучумов, И. Моисеев, С. Люшин, Н. Ковалев и другие составили обращение к своим товарищам, оставшимся в РОА, призывая также перейти к партизанам, последовав их примеру: «Вступив в РОА, мы совершили преступление перед Родиной. Пусть в каждом из вас пробудится совесть русского человека. На взвод солдат РОА приходятся 1—2 немца. Убейте их, переходите к партизанам». Партизаны доставили письмо в 1 -ю гвардейскую бригаду РОА, однако повторного перехода к партизанам не последовало. Некоторое время отряд Жданова входил в состав 2-й бригады, однако вскоре бывшие власовцы были рассредоточены, перемещены на Большую землю и репрессированы.

Помимо боевых частей и соединений, в тыловых районах на протяжении всего периода оккупации повсеместно создавались рабочие и саперно-строительные батальоны. Необходимость этого рода войск, по-видимому, была вызвана необходимостью проведения ремонта железнодорожных путей, военных и промышленных объектов, разрушаемых партизанами. Привлекать же для этого гражданское население было затруднительно. В рабочие и саперно-строительные части рекрутировались как местные жители, так и военнопленные, в основном, насильно. Каждый батальон состоял из 4 рот, по 150—160 чел. каждая. Солдаты вооружения не имели. Вооружен был лишь немецкий персонал, в среднем 5 чел. на роту, охранявший солдат и надзиравший за ними как в рабочее, так и во внерабочее время.

В 1942—1943 гг. германским командованием был закреплен статус военных формирований из советских граждан. 15 декабря 1942 г. при ОКХ был организован штаб генерала восточных войск, а 7 января 1943 г. он был официально утвержден приказом фюрера и верховного главнокомандующего. Должность генерала восточных войск занял генерал-лейтенант Г. Хельмих, в обязанности которого входило решение всего круга вопросов, связанных прежде всего с формированием восточных войск, назначением и пополнением командного состава, обслуживанием этих войск. В армиях Восточного фронта были созданы штабы командующих восточными войсками особого назначения (Osttruppen zur besonderen Verfugung) — всего 11 бригадных штабов с номерами 701—704, 709—712, 721, 741, 6 полковых с номерами 750—755. При штабах работали штаб-офицеры, в обязанности которых входили подготовка и обучение личного состава, ответственность за надежность формирований, пропаганда в частях и подразделениях. На должности штаб-офицеров назначались бывшие командиры РККА. Офицеры и унтер-офицеры восточных войск готовились в специальных школах, которые действовали в Витебске, Пскове, Сольцах, Пожа-ревище и других населенных пунктах. Каждая школа обслуживала части, дислоцировавшиеся в близлежащих к ним районах.

Вопрос о численности коллаборационистских формирований, созданных из бывших бойцов и командиров Красной Армии и местного населения, издавна является предметом острых дискуссий. Между зарубежными и отечественными исследователями до сих пор нет единства в вопросе об общей численности коллаборационистов. Так, большинство зарубежных авторов называют численность граждан СССР, воевавших на стороне Германии, около 1 млн чел. Отечественные исследователи называют меньшую цифру, причем их данные разнятся. Так, М.А. Гареев говорит о 200 ООО коллаборационистах, П.А. Пальчиков — о 40 ООО, Комиссия по реабилитации жертв политических репрессий при Президенте РФ сообщила данные о 250 ООО—300 000 гражданах СССР, служивших в строевых и нестроевых формированиях вермахта и полиции. По данным С.И. Дробязко, проделавшего кропотливую работу по подсчету общего количества коллаборационистов, их численность (не считая полиции и войск СС) составляет от 800 тыс. до 1 млн чел..

Вопрос о численности коллаборационистов, занятых на службе в тыловых районах германских армий, вообще не удостоился внимания исследователей. В то же время имеющиеся данные о коллаборационистских формированиях, несших службу на территории Витебской, Калининской, Орловской и Смоленской областей, позволяют определить примерную численность их личного состава на июнь—июль 1943 г. Так, на это время на территории Витебской области постоянно находились 11 восточных батальонов, Калининской — 11 восточных батальонов, Орловской — 13 восточных батальонов и дивизионов, Смоленской — 6 восточных батальонов. При средней численности каждого батальона в 600 чел., за вычетом примерно 5 % немецкого персонала, получим 23 940 чел., к которым следует прибавить бригаду Каминского (9828 чел.), РННА (4 ООО чел.), 39, 40, 201-й батальоны вспомогательной полиции (около 1700 чел.), отряды ЕКА Калининской области (около 1350 чел.), 1-ю русскую бригаду СС «Дружина» (около 10 000 чел.). В результате получим общую цифру примерно в 50 800 чел. В это число не входят полицейские службы порядка, бойцы отрядов самообороны, «добровольные помощники», несшие службу в батальонах и ротах снабжения, а также личный состав коллаборационистских частей и подразделений, прибывавших с других территорий для разового использования в той или иной антипартизанской операции. Несмотря на то что цифра в 50 800 человек является весьма приблизительной и непостоянной ввиду боевых и небоевых потерь коллаборационистских формирований, их неравномерного пополнения, правомерно утверждать, что граждане СССР, входившие в состав боевых единиц по четырем областям Советского Союза, составили эквивалент пяти полнокровных дивизий вермахта.

 

§ 2. Практика использования воинских коллаборационистских формирований

Коллаборационистские формирования из граждан СССР на оккупированных территориях использовались германским командованием, в основном, в двух направлениях: для охраны коммуникаций, военных и промышленных объектов, а также для борьбы с партизанским движением, активность которого росла прямо пропорционально жестокостям и насилиям оккупантов. Мероприятия по принудительной отправке в Германию рабочей силы, в основном, молодежи, увеличивали приток добровольцев в партизанские отряды. Кроме того, формирования в составе германских спецслужб (РННА, «Дружина») использовались для агентурной и разведывательной работы. В редких случаях коллаборационистские части и подразделения имели столкновения с войсками Красной Армии.

Практику использования коллаборационистских формирований на оккупированных территориях СССР нельзя рассматривать в отрыве от характеристики партизанского движения в исследуемых областях, так как именно оно обусловило создание боевых единиц из граждан Советского Союза, определило практику их использования.

Из территорий, входящих в рамки настоящего исследования, Орловская область явилась наиболее значительным очагом партизанского движения, что подтверждает количество действовавших здесь партизанских сил.

На 15 марта 1942 г. на территории Орловщины, согласно докладной записке начальника областного управления НКВД К.Ф. Фирсанова секретарю Орловского обкома ВКП(б), официально действовало 65 партизанских отрядов общей численностью 2959 чел., а также 236 истребительно-диверсионных разведгрупп, общей численностью 731 чел. Согласно этой же записке, количество партизан после пополнения их отрядов за счет населения достигло 5000—5500 чел.. Через два с половиной месяца секретарь обкома Матвеев в своей докладной записке в ЦК ВКП(б) о состоянии партизанского движения и боевых действиях партизан Орловской области на 1 июня 1942 г. писал, что на территории области на указанный период действуют 60 партизанских отрядов общей численностью 25 240 чел..

Первые официальные данные немецкого командования, представленные штабом командующего тыловым районом 2-й германской танковой армии (Корюк-532), определяют численность партизан следующим образом:

на 31 января 1943 г. — 10—15 тыс.;

на 20 мая 1943 г. — 15—20 тыс.;

на 18 июня 1943 г. — 13—14 тыс..

Не допуская, что за восемь месяцев численность орловских партизан, даже при условии ожесточенной борьбы с ними, могла сократиться в 2—2,5 раза, можно предположить, что Матвеев указал численность партизан по всей территории области, тогда как германский тыловой корпус — лишь по ее южным районам.

Количество партизан по другим областям по состоянию на конец 1942 — начало 1943 г. выглядит следующим образом:

— Калининская область — 2383 чел. в составе 24 отрядов, 1 бригады, 2 групп;

— Смоленская область — 3490 чел. в составе 40 отрядов и 1 диверсионной группы;

— Витебская область — 6108 чел. в составе 69 отрядов.

Это количество не было постоянным, изменялось в результате потерь, пополнений за счет населения, красноармейцев-окруженцев и перебежчиков-коллаборационистов. Так, по Смоленской области за восемь месяцев 1942 г. оно уменьшилось почти вдвое, с 6500 чел. на начало 1942 г. до 3490 чел. на конец августа 1942 г..

На весну 1944 г. перед Калининским фронтом действовало 9 партизанских бригад общей численностью 3892 чел..

Интересны обобщающие данные германского командования по составу партизанских отрядов на июль 1943 г.:

5 % — руководящее ядро (коммунисты);

15 % — рядовые члены компартии;

15 % — евреи и «прочие помощники партизан» (т.е. лица, лояльные к советской власти);

10 % — мародеры, уголовные элементы, ищущая приключений молодежь;

55 % — лица, насильно завербованные или вынужденные присоединиться к партизанам под влиянием разного рода принудительных мер, колеблющиеся двурушники.

Согласно приказу № 42 от 18 ноября 1941 г. Главного штаба войск СС за подписью Г. Гиммлера, определяющему методы борьбы против партизан, личный состав партизанских отрядов рекрутировался «из разбитых русских полков, коммунистов и особенно комиссаров и политических работников, а также из гражданских лиц, получавших предварительную подготовку в партизанских школах, которых сбрасывают на парашютах в тылу немецкого фронта». В этом же приказе говорится, что «носителем партизанского движения является не Красная Армия, а политические и государственные учреждения Народного Комиссариата Внутренних Дел (НКВД) и Народного Комиссариата Государственной Безопасности (НКГБ)». В этой связи необходимо отметить, что составители приказа дают в нем половинчатые сведения о составе партизанских отрядов, а именно, несмотря на обладание обширной информацией о партизанском движении, избегают упоминать о его народном характере, обусловленном притоком гражданского населения, в том числе невоеннообязанного, в ряды партизан. Напротив, как этот, так и ряд других подобных документов, а также агитационная литература почти всегда представляют партизанское движение как борьбу кучки коммунистов и их сторонников, изолированных от основной массы народа. В этом просматривается попытка руководства СС в какой-то мере ретушировать сложившуюся по его же вине ситуацию, ибо по сравнению с вермахтом отряды СС проявляли на оккупированных территориях неслыханные зверства, не оправданные военной обстановкой. Это увеличивало приток обозленного местного населения в партизанские отряды. У западных исследователей, соприкоснувшихся с этой темой, даже «...складывалось впечатление, что немцы ведут кампанию по призыву добровольцев в ряды советских партизан», и делались выводы, типа «чем жестче германская администрация угнетала население, тем больше становилось партизан».

Росту партизанского движения способствовало наличие определенных географических условий, например, лесистости и заболоченности больших территорий. Непроходимые леса, перемежающиеся с болотами, давали прекрасную возможность для дислокации значительных партизанских сил. Нельзя не учитывать и то, что через леса проходило много километров железнодорожных путей, ввиду чего немцам, и без того вынужденным постоянно латать взрываемые партизанами участки железнодорожного полотна, приходилось изыскивать силы для их надежной охраны.

Для охранной службы и борьбы с партизанским движением в зоне оперативной ответственности 2-й германской танковой армии штаб командующего 532-м тыловым корпусом на 5 сентября 1942 г. располагал следующими силами:

— 707-я пехотная дивизия — 6709 чел.;

— 143-й самокатный охранный батальон — 1241 чел.;

— охранные батальоны 304, 313, 703, 862-й — 2817 чел.;

— бронепоезда № 2 и № 4—334 чел.;

— конное соединение (кавалерийская группа) «Трубчевск» — 1047 чел.;

— добровольческий полк «Вайзе» — 1950 чел.

Всего — 14 143 чел..

Привлекать для борьбы с партизанами регулярные германские части было невыгодно, во-первых, потому, что масштабы партизанского движения потребовали бы значительного распыления сил, во-вторых, из-за больших потерь, которыми неизбежно сопровождались бы боевые действия в не привычных для немцев геоклиматических условиях.

В предыдущих главах мы подробно останавливались на Локот-ском округе и созданной в его пределах с санкции германского командования Народной милиции, впоследствии — бригады Каминского (РОНА), предназначенной для борьбы с партизанами.

Столкновения между РОНА и партизанами приобрели характер долговременных боевых действий, по своей сути напоминавших гражданскую войну.

В течение октября—декабря 1941 г. не отмечено каких-либо боевых столкновений между партизанами и Народной милицией. В этот период функции Народной милиции ограничивались охраной общественного порядка, тыловых коммуникаций германской армии.

Первое крупное столкновение Народной милиции с партизанами произошло 8 января 1942 г. Это случилось вскоре после выхода приказа Воскобойника, предлагавшего партизанам до 1 января 1942 г. сложить оружие, «прекратить безобразие и приступить к организации мирной трудовой жизни» с одновременным обещанием не подвергать их каким-либо репрессиям. Согласно утверждению А.Н. Колесника, борьба партизан с локотскими вооруженными силами после этого «кончилась очень быстро — большинство партизан с оружием перешли на сторону этих сил». Однако полностью доверять этому выводу нельзя по той причине, что ни в одном из архивных источников, относящихся к данному периоду, не содержится сведений о переходе «большинства» партизан на сторону локотян, к тому же А.Н. Колесник не ссылается на первоисточник, не приводит точных цифр перебежчиков. В то же время открытое письмо партизан бригады «Смерть немецким оккупантам», появившееся в этот период, подписали всего восемь партизан, перешедших на сторону локотян. Поэтому уместнее было бы говорить о единичных перебежчиках.

В этом и последующих случаях перебежчики из партизанских отрядов называли, как правило, политические мотивы перехода на сторону локотян. Так, бывший партизан Ф.А. Ракитин в своем заявлении от 5 января 1942 г. писал: «Прошу принять во внимание мою просьбу о прощении моего проступка... Мой отец остался инвалидом в Русско-японскую войну, где заслужил награду Георгиевского Кавалера. Также и я по его наследству хочу пойти по примеру отца за освобождение русского народа от большевизма».

Тем не менее, очевидно, именно указанное открытое письмо, оттиражированное в локотской типографии и при помощи германской авиации сброшенное на партизанские позиции, явилось тем тревожным сигналом, который во избежание еще большего резонанса вынудил партизанское командование немедленно принять меры к ликвидации «змеиного гнезда контрреволюции». Было решено совершить налет на Локоть. 8 января 1942 г. значительные силы партизан из нескольких отрядов (их точная цифра нигде не фигурирует), образовав сводный отряд под руководством Д.В. Емлютина, на 120 санных упряжках въехали в Локоть и атаковали превращенное в казарму Народной милиции здание лесохимического техникума. Однако партизаны переоценили свои силы: первую атаку милиционеры отбили, затем к ним на помощь подошли подкрепления. К.П. Воскобойник вышел на крыльцо своего дома (сохранился до настоящего времени, расположен по адресу: пос. Локоть, ул. Лесная, 1) и обратился к партизанам с предложением сдаться, но был смертельно ранен автоматной очередью, скончавшись через несколько часов.

Советские источники, описывающие этот налет, содержат много противоречий. Так, первоначально, согласно докладной записке начальника Орловского НКВД К.Ф. Фирсанова, принято было считать, что налет совершил партизанский отряд Сабурова, численность которого не превышала 200 чел.. Однако ввиду промелькнувших данных о том, что партизаны въехали в Локоть на 120 санных упряжках, выходила явная нестыковка, пришлось внести коррективы, прибавив к нему также отряд имени Сталина. Лишь после войны в своих мемуарах К.Ф. Фирсанов заявил, что операцию проводил сводный отряд под руководством чекиста Д.В. Емлютина, при этом упомянул все те же 120 санных упряжек.

При налете, согласно официальному сообщению Бюллетеня Локотского самоуправления, погибли К.П. Воскобойник и еще 6 чел.. 30 милиционеров, участвовавших в бою, были, согласно приказу Каминского № 21, награждены денежными премиями. Этим же приказом спустя год после этого боя Локотской окружной больнице присваивалось имя «Павших героев 8 января 1942 года», а на могиле Воскобойника было решено воздвигнуть памятник «Битва народов» по образцу такого памятника в Лейбциге с отпуском необходимых средств из фондов самоуправления.

Согласно уже цитировавшейся записке К.Ф. Фирсанова, партизаны уничтожили 54 чел.. Данные самоуправления заслуживают в данном случае больше доверия, так как слухи о событиях, происходивших в Локте и окрестностях, распространялись гораздо быстрее, нежели об этом публиковалось в печати, ввиду чего преуменьшать потери локотян было бессмысленно. Такого же мнения придерживается Б.В. Соколов, указывая, что в Локте «местные жители и так были прекрасно осведомлены о партизанском терроре», ввиду чего самоуправлению оставалось лишь с точностью воспроизводить в печати имевшие место события, придавая им нужную окраску с целью внушить населению страх перед «партизанскими зверствами». Тот же автор приводит множественные случаи преувеличения партизанами собственных успехов и потерь противника.

Объявивший борьбу с партизанами «одной из первоочередных задач новой власти», Каминский предпринял несколько операций против действовавших поблизости партизанских отрядов. Уже в феврале 1942 г. силами 160 бойцов Народной милиции и 60 немецких солдат проведено наступление на действовавший в Ко-маричском районе партизанский отряд Капралова. Партизаны понесли большие потери. В ходе дальнейших операций Каминскому удалось очистить от партизан внушительную территорию, в ходе чего некоторое количество партизан с оружием в руках перешли на сторону «хозяина брянских лесов». Так, за неделю боев в Су-земском районе, с 19 по 27 июня 1942 г., согласно партизанским данным, из отрядов дезертировали 427 партизан, 65 из них вступили в Народную милицию Каминского. По сообщению коллаборационистской печати, переходы партизан на сторону локотян приобрели регулярный характер, и даже в тех районах, вошедших впоследствии в состав Локотского округа, положение которых вследствие налетов партизан считалось нестабильным, такие случаи имели место. Так, в Суземском районе (бургомистр И. Юров) в октябре 1942 г. на сторону противника почти ежедневно переходили 3—5—10 партизан с вооружением.

Имели место случаи нападения партизан на гарнизоны РОНА и деревни, где проживали бойцы и командиры бригады. Так, в ночь с 30 апреля на 1 мая 1942 г. партизаны Кокоревско-го отряда совершили налет на расположенные в километре друг от друга деревни Тарасовка и Шемякино, получив через шемя-кинского старосту Машурина и командира вооруженного отряда Попова пароль и отзыв. Согласно партизанской сводке, при поддержке с тыла шемякинской подпольной группы партизанам фактически без боя удалось обезоружить и арестовать 142 бойца Народной милиции, из которых 57 чел. были расстреляны, также партизанам удалось взять множество трофеев. В приказе Каминского № 132 от 8 мая 1942 г. упоминается 115 расстрелянных, а также издевательства над ними. С целью освобождения Тарасовки и Шемякина Каминский три раза, 3, 6 и 8 мая, предпринимал безуспешные попытки штурма этих деревень. Лишь 11 мая при поддержке пяти самолетов и двух бронемашин камин-цы численностью около 500 чел. изгнали партизан, потеряв при этом 30 чел. убитыми. Как видно, для Локотского самоуправления освобождение указанных деревень имело большое значение, так как они являлись стратегическими пунктами на подступах к Локтю, что позже отметил заместитель комбрига Г. Белай. Если верить Белаю, партизаны спасались, переодевшись в женские платья.

Отмечены факты возникновения антипартизанских групп в самих партизанских отрядах. О двух из таких групп сообщал начальнику Штаба партизанского движения при Ставке ВГК Пономаренко начальник Штаба партизанского движения при ВС Брянского фронта Матвеев. По его докладной записке от 8 августа 1942 г., в отряде им. Суворова Су земского района выделились две группы в 9 и 12 человек, возглавили которые В.Е. Данченко и Н.В. Солоников. Их целью было уничтожение партизанского руководства, очевидно, с целью дезорганизации отряда и перевода его на сторону РОНА. Результатом их деятельности стало убийство командира разведки отряда И.А. Бережкова и разоружения 15 бойцов-партизан.

Как бы подводя итог использования коллаборационистов в тыловых районах за этот период, Главное управление полевой полиции (ГФП) в середине 1942 г. констатировало: «Несмотря на отдельные случаи недисциплинированности и вызванные большевистской пропагандой попытки бунтов, можно сказать, что местные жители, использовавшиеся для борьбы с партизанами, оправдали возлагавшиеся на них надежды». t

В ночь на 1 января 1943 г. около 700 партизан провели наступление на село Кокушкино, однако, будучи встречены мощным огнем находившегося там гарнизона РОНА, были вынуждены отступить. В следующую ночь партизаны в том же количестве атаковали станцию Дерюгино Дмитриевского района, снова отступив, потеряв несколько человек убитыми, 1 партизан был взят в плен. В этот же период 6 партизан с оружием перешли на сторону РОНА. Село Кокушкино партизаны силами нескольких отрядов общей численностью до 1000 человек вторично атаковали 5 ноября 1942 г., очевидно, с целью уничтожения дислоцировавшегося там 3-го батальона РОНА. В результате шестичасового боя партизаны потеряли более 50 человек убитыми и были вынуждены отступить, оставив на поле боя часть вооружения.

О результатах действий РОНА против партизан в период с мая 1942 г. по апрель 1943 г. свидетельствуют данные 532-го тылового корпуса (Корюк-532), согласно которым, с мая по октябрь 1942 г. партизаны провели 561 акцию по повреждению линий связи, военных объектов, железной дороги, из них успехом увенчались 260 акций, безуспешными оказалась 301 акция. В течение этого же периода партизаны 540 раз с переменным успехом атаковали подразделения округа. С ноября 1942 г. по апрель 1943 г. партизаны провели 236 успешных и 222 безуспешных разрушительных акций, 553 атаки подразделений охраны. Выражая удовлетворенность бригадой Каминского, насколько это было возможно обеспечившей немецкий тыл, генерал-полковник Р. Шмидт 20 ноября 1942 г. принял Каминского в своем штабе, выразив ему благодарность за участие «в созидательной работе» и успехи в борьбе против «банд».

Кроме борьбы с партизанами, личный состав бригады использовался для репрессий в отношении «противников новой власти». Так, за связь с партизанами каминцы в течение 1941—1943 гг. полностью сожгли деревни Красная Слобода, Требушка, Чернь, Гаврилова Гута, Кокоревка, Кокушкино, Смиличи, Чухра, Игриц-кое, Добровольский, Алтухово, Шушуево, переселив жителей в деревни, расположенные вне лесов.

Другие воинские формирования коллаборационистов на территории Орловской области использовались следующим образом.

1-й батальон Русского добровольческого полка «Десна» под командованием капитана РККА Кубелько, еще будучи не полностью сформирован, был задействован в охране железнодорожных мостов и складов в районе Брянска. Начиная с 3 мая 1942 г. батальон вел бои против партизан Жирятинского и Дятьковского районов (операция «Антон»), а также в районе Красного Рога, где пробыл до 4 июня 1942 г.. 16 июля 1942 г. 1-й батальон, а также 2-я штабная батарея выгрузились на ст. Почеп (юго-западнее Брянска), а 2-й, 3-й батальоны и 1-я батарея — на станции Красный Рог, откуда начали наступление в юго-восточном направлении на Милечь, Плюсково, Юрово, Манцурово, Яновское, У ты. Наступление прошло успешно, в результате была очищена от партизан значительная территория Почепского, Трубчевского и Выго-ничского районов. К середине августа части полка достигли реки Десна и заняли оборону вдоль ее правого берега на фронте протяженностью около 60 км, от Ивановского до Выгоничей (на противоположном, левом берегу реки Десна начиналась территория Локотского автономного округа, контролируемая многочисленными формированиями РОНА). В районе Ивановского были сооружены шесть дзотов, прорыты отдельные траншеи, вокруг четырех дзотов протянуты проволочные заграждения. Вскоре после занятия полком позиции вдоль правого берега 1-й батальон начал наступление на партизанские лагеря. Использование батальона в таком качестве было связано, очевидно, с тем, что он вобрал в себя наиболее опытные солдатские и офицерские кадры. Оборону вдоль правого берега Десны основные силы полка держали в течение трех месяцев, имея целью обеспечить уборку крестьянами урожая, при этом не допускать партизан в населенные пункты за продовольствием. Боевое охранение впереди линии не выставлялось. С получением данных о проникновении партизан для ликвидации последних высылались группы солдат по 20—30 чел. В период выполнения как наступательных, так и оборонительных операций действия полка «Десна» поддерживались авиацией.

В сентябре 1942 г. 1 -й и 2-й батальоны предприняли несколько рейдов в очищенные незадолго до этого от партизан районы и уничтожили появившиеся здесь партизанские группы и построенные ими лагеря. 16 января 1943 г. 1-й батальон был переброшен в район Мглины, туда же убыли 1 -я (без одного орудия) и 2-я батареи, где действовали против партизан совместно с тремя батальонами немцев и французским добровольческим полком.

57-й полк «вольного казачества» сражался с партизанами в районе населенных пунктов Васильевка и Белоусовка. Кроме того, на территории Орловщины действовал так называемый конный отряд «Вольное казачество» включавший 500 кавалеристов под командованием немецких офицеров. Его боевое крещение состоялось 28 июля 1942 г., когда отряд занял деревни Солдаты, Толченое, Лужки, Пакино, Берлодное и Опажье, выбив оттуда Михайловский и Троснянский партизанские отряды. Далее казаки пытались блокировать партизан в лесах и уничтожить их штурмовыми атаками, что, по-видимому, выполнить не удалось, так как сведений о полном уничтожении указанных партизанских отрядов не обнаружилось. Напротив, они прожолжили свою деятельность в указанной местности. Отмечены «особое рвение в бою» казаков, а также большие потери — в этот день погибли около 50 казаков. На следующий день казаки пытались атаковать партизан уже в лесу, однако потери отряда превысили половину личного состава. Ввиду этого операция не удалась, отряд был вынужден отойти в Михайлову слободу. Осенью 1942 г. казаки еще дважды принимали участие в карательных экспедициях против курских и орловских партизан 1-й Курской бригады. Отдельные столкновения партизан с этим же отрядом отмечены и зимой 1943 г..

628-й, 629-й и 630-й восточные батальоны, входившие в 709-й восточный полк особого назначения, с осени 1942 г. по июль 1943 г. обеспечивали охрану железнодорожных путей совместно с частями РОНА на участках Суземка — Середина-Буда, Суземка — разъезд Нерусса, а также держали оборону в районе населенных пунктов Старая Погощь, Новая Погощь, Синучры.

619-й восточный батальон (Schtammbataillon), несмотря на то что служил для пополнения личным составом восточных частей 2-й танковой армии, одновременно, с декабря 1942 г. по июнь 1943 г., использовался в антипартизанских операциях. В частности, батальон нес охранную службу на рубеже по северному берегу реки Навля на участке Глинское—Салтановка.

Восточная часть брянских лесов в районе Навли, Алтухова, Кокоревки блокировалась 3-м полком РОНА, в районе Красного Колодца, Шемякино, Холмецкого, Крупца — 5-м полком РОНА.

1-й полк РОНА удерживал юго-восточную часть брянских лесов в районе населенных пунктов Мальцевка, Холмечи, Теребушка, Гаврилова Гута, Красная Слобода, Чернь. Район населенных пунктов Тростная, Бобрик, Селечня, Игрицкое, Кокушкино удерживал 2-й полк РОНА. Участок Катляково, Плюсково (юго-западная часть брянских лесов) с мая по август 1943 г. блокировал II/9-й армянский батальон. В Трубчевском районе на весну-лето 1943 г. против партизан действовала кавалерийская группа «Трубчевск». Населенные пункты Любожичи, Переторги и прилегающие территории в это же время контролировали до двух батальонов полка «Десна». В Рамасухинских лесах, в районе Могори, Мосточина, против партизан на август 1943 г. был выставлен 807-й азербайджанский батальон, на участке Красный Рог — Милечь — «части РОА неустановленной нумерации». Каких-либо подробных данных о боевых действиях этих частей нигде не фигурирует.

В 1942 г. впервые была использована в боевых действиях Русская национальная народная армия (РННА). В мае 1942 г. Иванов, Бочаров, Рыль и Сахаров во главе группы из 300 человек, одетых в форму Красной Армии и снабженных поддельными документами, выехали в Дорогобужский район Смоленской области с целью разложения действовавшего в немецком тылу 1-го кавалерийского корпуса Белова. Операция, согласно партизанскому донесению, закончилась тем, что около 100 бойцов РННА перешли на сторону Белова, около 70 человек погибли (Бочаров был пойман, но бежал), 120 человек вернулись в Осинстрой вместе с небольшим количеством присоединившихся к ним бойцов корпуса Белова. Д-р И. Хоффман уточняет, что под этим «небольшим количеством» следует понимать присоединившийся к РННА и влившийся в ее ряды разведотдел корпуса под командованием героя Советского Союза старшего лейтенанта Князева. Несмотря на факт явного поражения, командование РННА считало это «моральной победой» и «самым крупным своим достижением».

В течение лета 1942 г. подразделения РННА четырежды участвовали в антипартизанских операциях. Осенью 1942 г. «народникам» удалось столкнуться с регулярными частями Красной Армии. Так, во время наступления РККА на Великие Луки немецкий гарнизон из частей 83-й немецкой пехотной дивизии был окружен в городе. К месту боев немцы стянули 1-й, 2-й и 3-й батальоны РННА в надежде, что красноармейская форма «народников» усыпит бдительность противника и батальонам РННА удастся прорвать кольцо окружения. Однако при попытке прорыва батальоны РННА были почти полностью уничтожены. Из 1028 чел. 1-го батальона обратно вернулись 12 чел., из 2-го — 18 чел., из 3-го — не более 30 чел.. После этого случая немцы отказались от использования РННА против Красной Армии, полностью переориентировав часть на борьбу с партизанами.

14 ноября 1942 г. отряд РННА совершил налет на деревню Ку-повать. Жертвой «народников» пал знаменитый командир партизанской бригады «Дяди Кости» К.С. Заслонов.

Полным поражением окончилась операция РННА против партизан в районе населенного пункта Березино 22 декабря 1942 г. Потери 2-го батальона составили 120 чел. убитыми и 37 чел. ранеными. В довершение ко всему батальон при отходе угодил под огонь 1-го (633-го) батальона, который, как выяснилось позже, принял его за партизан.

Достойна упоминания и такая мера по борьбе с партизанами, применявшаяся в 1941—1942 гг., как создание органами фронтовой разведки (абвером) так называемых лжепартизанских отрядов. Для придания этим отрядам авторитета в глазах партизанского командования им на начальном этапе их создания разрешалось иногда совершать налеты на полицейских. После этого лжепартизанский отряд приступал к выполнению своих прямых задач: устанавливал связи с советскими партизанскими отрядами, выясняя их дислокацию, численность, вооружение, о чем информировал немецкие власти. Побочной задачей являлась дискредитация партизанского движения в глазах местного населения, для чего лжепартизаны нападали на населенные пункты, терроризируя население.

Представитель ЦШПД на Брянском фронте старший майор госбезопасности Матвеев в докладной записке заместителю начальника ЦШПД Сергиенко от 30.11.42 упоминает еще об одном предназначении лжепартизан — выискивать в лесах группировки выходящих из окружения красноармейцев, после чего передавать их немецким властям.

Автору из свидетельств бывших власовцев достоверно известно о действовавшем в Смоленской области лжепартизанском отряде Мартыновского — человека с уголовным прошлым. Сжигая мелкие населенные пункты под предлогом ликвидации немецких форпостов, отряд Мартыновского лишал, таким образом, партизан их опорных пунктов, одновременно избавляя карательные отряды от грязной и дискредитирующей работы. Даже после разоблачения Мартыновского советскими партизанами его отряд продолжал действовать, играя на слабой информированности населения. Один из основателей РННА граф Г.П. Лам-сдорф характеризует Мартыновского как «сущего зверя», рассказывая о попытке перехода двух бойцов РННА к партизанам, свидетельствует, что они по пути были пойманы отрядом Мартыновского, который подверг их жестоким пыткам. Ламсдорфу удалось спасти перебежчиков, убедив Мартыновского, что они были посланы к партизанам с заданием. Если верить Ламсдорфу, Мартыновского ликвидировали сами немцы, так как он вел себя слишком жестоко даже с их точки зрения.

На оккупированной территории Калининской, Смоленской и Витебской областей на направлении Калининского фронта в течение 1942 г. отмечались лишь незначительные боевые столкновения между партизанами и коллаборационистскими частями. Последние были заняты, в основном, охранной деятельностью. По-видимому, это было связано с тем, что возникшие в начале 1942 г. и просуществовавшие до конца 1942 г. на территории Смоленской области три партизанских края — Дорогобужский, Вадинский и Северо-Западный, располагались вдали от железнодорожных коммуникаций, в связи с чем больших неудобств немцам не доставляли.

Согласно донесению начальника оперативной группы партизанского движения при военном совете 3-й ударной армии подполковника Соколова начальнику 4-го отделения отдела контрразведки Смерш 3-й УА майору Островскому, на 6 июня 1943 г. здесь против партизан действовали следующие коллаборационистские формирования:

443-й кавалерийский батальон РОА трехэскадронного состава в количестве 285 чел. — оборонял от партизан населенные пункты Ежена, Тимонино, Ровница (20—28 км севернее Пустошки), Мельница, Баландино (12—26 км севернее ст. Забелье). С 18 апреля по май 1943 г. батальон совместно с 290-й немецкой пехотной дивизией вел бои с партизанскими бригадами Карликова, Боба-кова, Шиповалова, Моисеенко, действовавших в Кудеверском и Новоржевском районах. В июне батальон передислоцировался в район деревень Шилово, Юрово, Луни, Денисово, Тимоново, Ра-муси (все нас. пункты 14—16 км южнее Пустошки), где продолжил боевые действия против указанных партизанских бригад.

198-й армянский полк (входил в состав 281-й охранной дивизии) с 10.05.43 по 11.06.43 вел антипартизанские операции в районе Опочка—Мозули, однако ввиду начавшегося массового перехода личного состава полка на сторону партизан его остатки были разоружены и отведены в г. Остров для расформирования. По другим данным, сообщенным разведгруппой Подгорного 11.06.43, 198-й полк, именовавшийся «запасным полком РОА», выбыл на фронт.

Здесь речь, должно быть, идет не о полке, а об армянском батальоне, имевшем номер 1/198, именовавшемся армянским полевым батальоном, выделившемся из Армянского легиона.

2-й батальон 107-го охранного полка той же 281-й охранной дивизии прибыл на смену 198-го полка, продолжив бои с партизанами в том же Опоченском районе.

273-й оборонительный полк РОА с 10.05.43 по июнь 1943 г. дислоцировался и вел борьбу с партизанами в районе Мозули (Красногородский район). Штаб полка находился в населенном пункте Карсава. В июне 1943 г., по данным разведгруппы Подгорного, полк выбыл на фронт.

623-й и 723-й батальоны РОА в мае и начале июня вели борьбу против партизан в Городецком районе. 623-й батальон (командир — капитан Бернике, немец) входил в состав т.н. Терской казачьей бригады (командир — фон Рейтелн). Бригада состояла из 4 батальонов, в каждом батальоне — 5 рот, по 110 чел. в каждой, была ориентирована исключительно на борьбу с партизанами, отдельные ее части вели бои, в основном, на территории Городецкого района.

Кавалерийский батальон и полицейский батальон (штаб — в населенном пункте Идрица), входившие в состав 281-й немецкой пехотной дивизии, вели постоянные боевые действия против партизан и несли охранную службу в тыловых районах, прилегающих к Идрице.

Кроме того, в районе д. Кайки (4 км южнее ст. Езерище) размещался кавалерийский эскадрон РОА, а деревне Пустошка — около 3000 «власовцев», также боровшихся с партизанами в составе различных частей. В д. Заваруи (20 км от совхоза «Невель») размещался действовавший против партизан, набранный из военнопленных восточный батальон, входивший в состав 263-й немецкой пехотной дивизии. Также русские «добровольцы» несли вспомогательную службу в восьми транспортных колоннах 331-й немецкой пехотной дивизии, по 80 чел. в каждой колонне.

В течение 1942 г. отмечено появление в тылу группы армий «Центр» казачьих частей. Так, подразделения 102-го (с октября 1942 г. — 600-го) казачьего дивизиона И.Н. Кононова вели борьбу с партизанами в районах Бобруйска, Смоленска, Невеля, Полоцка. Причем иногда в нескольких местах одновременно. Кроме того, на территории Смоленской области, в районе Дорогобужа и Вязьмы, против партизан сражался 750-й казачий полк в составе 624-го и 625-го восточных батальонов под командованием майора фон Ринтельна, прибалтийского немца. В течение зимы 1942—1943 гг. полк провел 17 карательных акций против партизан. Захваченные в ходе их партизаны расстреливались.

Немецкий офицер связи майор Риттберг свидетельствовал, что казаки при этом проявляли неслыханную жестокость: сжигали деревни, расстреливали обнаруженных в лесах местных жителей, как партизан, арестовывали, а то и расстреливали каждого, заподозренного в связях с партизанами.

Одно из поступивших в декабре 1942 г. донесений в штаб группы армий «Центр» свидетельствовало об удовлетворенности германского командования результатами использования коллаборационистов: «Во всех... мероприятиях подразделения показали себя с хорошей стороны. Командные инстанции, которым подчинены восточные и казачьи части, особо отмечают, что личный состав подразделений охотно принимает участие в акциях против партизан. Все поставленные перед ними задачи были выполнены».

Несколько крупных антипартизанских операций с участием значительного количества коллаборационистских формирований проведено весной-летом 1943 г. Целью была зачистка тылов немецких армий от партизан для обеспечения нормального функционирования коммуникаций накануне операции «Цитадель».

Самая крупная антипартизанская операция, в которой участвовали части РОНА и другие коллаборационистские формирования Орловской области, получила название «Цыганский барон». Она прошла в мае—июне 1943 г. В ней были задействованы 1-й и 5-й полки РОНА, бронедивизион РОНА, добровольческий полк «Десна» в полном составе (615-й, 616-й, 617-й, 618-й батальоны и 621-й артдивизион), 709-й восточный полк особого назначения (628-й, 629-й, 630-й батальоны, 582-я артбатарея и танковый взвод), кавалерийская группа «Трубчевск» (3 эскадрона), казачьи части, а также несколько отдельных восточных батальонов и вспомогательная полиция. Со стороны немцев в операции участвовали шесть немецких дивизий, в том числе две танковые, а также авиация. В ходе начавшегося 20 мая наступления немцы и коллаборационисты повели одновременное наступление на партизанские лагеря с севера, востока и юга с задачей окружить партизан и, прижав их к реке Десне, уничтожить. Наступающим удалось занять ряд населенных пунктов, а также партизанских лагерей, однако партизаны сумели вырваться из окружения и тем самым избежать полного уничтожения. По данным германского командования, результатом операции стали уничтожение 1584 партизан, пленение 1568, ликвидация 207 партизанских лагерей. В число военнопленных включены и 869 партизан, в ходе операции добровольно перешедших на сторону немцев и коллаборационистов. С немецкими данными приблизительно совпадает цифра, приведенная ЦШПД, указывающая на потери партизан в 4700 чел.. Разницу в 699 чел. можно объяснить недоучетом со стороны немцев.

Характеризуя эту операцию, начальник Орловского НКВД К.Ф. Фирсанов назвал ее «широкой карательной экспедицией против народных мстителей» и заключил, что в этот период «в партизанском крае сложилась тяжелая обстановка». Орловский штаб партизанского движения докладывал 21 июня 1943 г. на пленуме Орловского обкома ВКП(б), что против партизан были выставлены крупные силы противника, в которые кроме немцев входили 2 полка Русской освободительной армии (надо полагать — РОНА), казачьи части и вспомогательная полиция. 18 мая они подошли в район Навли, с хода организовали наступление и «благодаря своему превосходству потеснили партизанские отряды северной группировки», заняв к 20 мая исходное положение на рубеже Ал-тухово, Кокоревка, Теребушка, Гаврилова Гута. На рубеже Старая Гута, Васильевка, Белоусовка против партизан наряду с 221-й гренадерской дивизией выступил русско-немецкий батальон. В этот же день противник, наступая с севера, востока и юга, стал окружать партизан и, постепенно сжимая кольцо, теснить их к реке Десне. В результате 15-дневных боев группировке партизан были нанесены большие потери, но она избежала полного уничтожения. Партизанский командир В.К. Морозов пишет, что в южных районах Орловской области наряду с частями 7-й немецкой армии и Королевской дивизии против партизан действовали «бригады изменника родины Каминского и 18 гарнизонов полиции», что, по его оценке, представляло собой силу, «вдвое превышающую численность партизан».

Если до 1943 г. РОНА вела лишь борьбу с партизанами внутри округа, то во время весенне-летнего наступления Красной Армии бригаде дважды довелось столкнуться с ее регулярными частями. В середине февраля 1943 г. на участке фронта Орел— Курск наступающие войска Центрального фронта под командованием генерала К.К. Рокоссовского прорвали фронт. В начале марта 1943 г. части РККА, соединившись с партизанскими отрядами в районе Михайловки, достигли восточных окраин Локотского округа, временно овладев районным центром Севск. Наступление красноармейских частей и партизан — всего около 3000 чел. — поддерживалось 35 танками и несколькими десятками орудий. Вместе с германскими частями город защищали 4-й (командир — майор Рейтенбах) и 5-й (командир — майор Турлаков) полки РОНА. В отличие от антипартизанских операций, в которых знание местности давало каминцам преимущество по сравнению с немецкими и венгерскими войсками, а выучка и оснащенность противников была примерно равной, столкновение РОНА с регулярными частями Красной Армии не обещало ей ничего хорошего, в результате войска Каминского понесли большие потери. К этому, вероятно, можно добавить и то, что недавнее поражение немцев под Сталинградом сказывалось на морально-психологическом состоянии личного состава бригады: солдаты многих батальонов, не принимая боя, разбегались по своим селам, откуда часть их была впоследствии призвана в Красную Армию. Кроме того, до 700 человек перешли на сторону партизана влились в партизанские отряды. Потери Красной Армии и партизан составили более 200 чел. убитыми, случаев перехода красноармейцев и партизан на сторону немцев и РОНА не отмечено.

Положение округа в эти дни стало угрожающим. Личный состав бригады и административный аппарат уже были подготовлены к эвакуации. Однако советское наступление не получило дальнейшего развития, и уже в апреле 1943 г. фронт стабилизировался. Благодаря временному затишью РОНА получила возможность восстановить свои силы. Путем мобилизации возрастов 1925—1926 гг. рождения Каминскому удалось довести численность бригады до 12 ООО чел..

В июле 1943 г., когда Красная Армия вновь перешла в наступление, 5-й полк РОНА и отдельные роты из других полков были приданы немецким частям и подразделениям и введены в бой в районе Дмитровска-Орловского. Остановить советское наступление на этот раз не удалось, поскольку лучшие немецкие дивизии были обескровлены в ходе Курской битвы, и уже в начале августа после согласования с немецким командованием Каминский отдал приказ об эвакуации бригады и гражданского населения округа в район г. Лепеля Витебской области.

4-й полк под командованием майора Рейтенбаха был выставлен для обеспечения общего отхода и прикрытия севского направления, но попал в окружение в результате отсекающего танкового удара и был уничтожен полностью. Ворвавшиеся 27 августа в Севск советские войска добивали и раненых, над самим же Рей-тенбахом учинили расправу, привязав его к танку и протащив по улицам Севска.

На территории Витебской области накануне Курской битвы — в мае—июне 1943 г. была проведена крупномасштабная операция против партизан, получившая название Бегомльской операции (по названию одного из районов Минской области). Согласно донесению зам. начальника разведотдела полковника Храпкова, операция проводилась силами как немецких регулярных частей, так и частей РОА, в 8 раз превосходящими силы партизан. Кроме того, уже в ее ходе со стороны Витебска к 14.06.43 в район юго-западнее Полоцка наряду с немецкими частями прибыли казаки — всего около двух дивизий.

В ходе операции было применено прочесывание лесов, противник овладел населенными пунктами Тумиловичи, Добрунь, но был выбит партизанами обратно. 29 мая партизан удалось вытеснить из Пустолесья, Бегомля. На долгиновском направлении немцы и власовцы заняли Чисти Мильчинские. На зембинском и плещеницком направлениях противник, применив прочесывание лесов, очистил от партизан дороги Зембин—Бегомль и Плещеницы—Бегомль, а 31 мая, вышел на западный берег Березины в район Броды—Маковое—Боровляны. На лепельском направлении немцам и власовцам удалось овладеть лишь дорогой Лепель—Борисов. 3 июня партизан удалось выбить из Пышна, а 16 июня части РОА овладели дорогой Лепель—Бегомль, а к 20 июня были окружены часть бригады «Железняк», бригады Лопатина, им. Кирова, «Смерть фашизму» и «За Родину». Однако к 23 июня партизанам удалось прорвать окружение и, выйдя из Домжерицких болот, рассредоточившись на мелкие группы, продолжить действия в тылах противника.

Согласно донесению заместителя начальника разведотдела ЦШПД полковника Храпкова, противник не выполнил задачи по уничтожению партизан — их удалось лишь оттеснить в другие районы К

После провала операции «Цитадель», с лета-осени 1943 г. многие коллаборационистские формирования стали резко терять боеспособность. Начавшийся отвод германских войск внес дополнительную деморализацию в коллаборационистскую среду. Ее объективным результатом явился переход на сторону партизан и Красной Армии от 10 ООО до 14 ООО бойцов и командиров изменнических формирований. Помимо переходов их личного состава к партизанам, принявших угрожающие масштабы, отмечены случаи, когда коллаборанты вступали в боевые столкновения с германскими войсками. Так, 6 октября 1943 г. возле населенного пункта Стайки произошло вооруженное столкновение между солдатами 263-го восточного батальона и немецким гарнизоном. Присланное из соседних немецких гарнизонов подкрепление было рассеяно солдатами 263-го батальона. После боя не менее 52 коллаборантов присоединились к партизанам. Примерно в это же время, согласно сводке ЦШПД, в районе Гдова взбунтовались несколько карательных отрядов (вероятно, отрядов самообороны), набранных из советских военнопленных. Вступив в схватку с немцами и перебив их, коллаборанты отошли в леса. Неподалеку от Пскова солдаты коллаборационистских частей, дислоцировавшихся в населенных пунктах Уда, Ашево, Ползово, вступили в бой с немецкими солдатами, и, одержав победу, также отошли в лес.

Помимо вооруженных выступлений коллаборантов против немцев, зарегистрированы случаи отказа мобилизованных в коллаборационистские формирования принимать присягу.

Этот же период отмечен случаями разоружения немцами изменнических частей, отправки ненадежных в лагеря военнопленных. Так, осенью 1943 г. были разоружены 668-й, 653-й, 669-й восточные батальоны, а их личный состав отправлен в Латвию, в г. Опочке разоружен отряд местной полиции. Тем не менее германскому командованию удавалось восполнять такого рода потери путем организации новых частей и пополнения существующих, в основном, за счет мобилизуемого местного населения. Чтобы остановить их дальнейшее разложение, в октябре 1943 г. было принято решение о переброске значительной части восточных батальонов на Западный фронт для их использования против англо-американских войск.

Передислоцированная в сентябре 1943 г. на территорию Витебской области, бригада Каминского сразу же была привлечена к боевым действиям против белорусских партизан, фактически парализовавших тылы 3-й танковой армии. По замыслу германского командования каминцы должны были локализовать партизанское движение и обезопасить от него еще находившиеся под немецким контролем районы оперативного тыла. Так, в конце января 1944 г. командование группы армий «Центр» разработало план организации своеобразных «военных поселений», с помощью которых предполагалось создать специальные защитные зоны от партизан. Разработанный во всех подробностях проект предусматривал выселение из этих зон всех «ненадежных элементов» и заселение их полицейскими и беженцами из освобожденных Красной Армией областей, включая казаков и кавказцев. В проекте предусматривалось объединение целых групп таких деревень в оборонительные районы, в которых в качестве связующих звеньев, а также средств обеспечения надлежащего порядка должны были служить сильные военные гарнизоны и целая система децентрализованных опорных пунктов.

В течение зимы-весны 1944 г. РОНА находилась в непрерывных боях с партизанами в тыловых районах группы армий «Центр». В декабре командование 3-й танковой армии приказало бригаде во взаимодействии с докшицкой группировкой немецких войск овладеть дорогой Лепель—Докшицы и обеспечить сквозное движение автомобильных колонн. В ходе продолжавшихся до конца декабря боев каминцы и немецкие войска несколько потеснили партизан, однако обеспечить беспрепятственное сообщение между Лепелем и Докшицами так и не удалось. Партизаны продолжали беспрерывно минировать дорогу и обстреливать из засад продвигавшиеся по ней части. В январе 1944 г. бригада Каминского входила в состав группировки, сковывавшей силы партизан в районе Лепеля.

Весной 1944 г. в районе между Минском и Лепелем были предприняты операции против действовавших здесь партизанских бригад. Для наступления на Полоцко-Лепельский партизанский край привлекались 6 дивизий вермахта и большое количество частей и подразделений СС и полиции — всего более 60 ООО солдат и офицеров, действия которых поддерживали 137 танков, 235 орудий и авиация. В период с И по 17 апреля, во время операции «Регеншауэр» («Ливень»), предполагалось оттеснить партизан в западную часть лесной зоны. После этого в ходе операции под кодовым наименованием «Фрюлингсфест» («Весенний праздник») не вводимые в действие до особого распоряжения силы должны были завершить окружение партизан и, прижав остатки разгромленных бригад к железнодорожной магистрали на северо-западе зоны, окончательно уничтожить их[1256]Лобанок В.Е. Партизаны принимают бой. С. 191—192.
.

В операциях принимала активное участие и «штурмовая бригада РОНА», переданная в непосредственное подчинение начальника СС и полиции в тыловом районе группы армий «Центр» обергруппенфюрера СС К. фон Готтберга. Три полка бригады (1-й, 3-й и 5-й) действовали на южном и юго-западном участках партизанской зоны. В то время как немецкие войска, столкнувшиеся с естественными препятствиями белорусских лесов и болот, а также упорным сопротивлением партизан, продвигались медленно и ценой больших потерь, части Каминского отличались быстрыми темпами продвижения и очевидными успехами. Несмотря на то что главным силам партизан удалось прорвать блокаду и выйти из окружения, безопасность тыловых районов группы армий «Центр» на короткое время была обеспечена. За участие в этих боях Каминский был награжден Железным крестом I класса.

Летом 1944 г. Каминский был вызван в полевую ставку рейхсфюрера СС в Восточной Пруссии, где Гиммлер лично выразил ему свою признательность. «Штурмовая бригада РОНА» по распоряжению Гиммлера была включена в состав войск СС с последующим развертыванием в 29-ю гренадерскую дивизию войск С|С (русская №1), а самому комбригу был присвоен чин бригаде-фюрера СС и генерал-майора войск СС.

На завершающем этапе оккупации, с 16 по 20 апреля 1944 г., германское командование предприняло крупную карательную экспедицию против партизан, действовавших перед Калининским фронтом. Необходимость зачистки оккупированных территорий, сильно урезанных в результате победоносного наступления Красной Армии, диктовалась прежде всего потребностью в бесперебойном функционировании железных дорог. Германское командование, как видно, планировало дальнейший отвод войск, так как окончательное изгнание немцев с территории СССР к тому времени уже не вызывало сомнения, оставаясь лишь вопросом времени. На апрель 1944 г. перед Калининским фронтом, в основном, на территории Себежского, Красногородского и Опоченского районов Калининской области, действовали партизанские бригады Гаврилова, Карликова, Бойдина, Марго, Халтурина, Вараксова, Бобакова, разведотряды Бобруся и Гришмановского.

Наряду с германскими частями против партизан были брошены крупные силы коллаборационистов:

— отдельный латышский батальон (полевая почта 46 449) — наступал со стороны Мозули;

— 13-й литовский батальон — со стороны Мишлева;

— отдельный латышский батальон (полевая почта 58 045) — со стороны Опочки в южном направлении;

— латышский батальон неустановленной нумерации — со стороны Латвии в восточном направлении;

— 325-й латышский батальон — со стороны Себежа в северном направлении;

— 868-й охранный батальон — со стороны Себежа в северном направлении;

— 343-й охранный батальон — со стороны Жевлоков, Томси-на, Дубровки в западном направлении.

Общая численность коллаборационистов и немцев составила около 10 ООО человек. Их действия поддерживались 28 артиллерийскими орудиями, 20 самолетами-бомбардировщиками и 10 танками.

Решение использовать в этой экспедиции большое количество прибалтийских коллаборационистских частей, по всей вероятности, было связано с большей надежностью их личного состава по сравнению с формированиями из русских и белорусов.

Начав наступление рано утром 16 апреля, противник быстро овладел партизанскими лагерями, рассеял партизан, ввиду чего они были вынуждены разбиться на несколько групп. Затем окружил их в районе Матвеево-Городище, Фетьково, Оталкина Гора (26—28 км севернее Себежа).

С целью воспрепятствования выходу партизан из окружения противник взял их в кольцо, а на случай прорыва разместил вдоль латвийской границы от Мозули до Зилупэ в каждом населенном пункте гарнизоны. Гарнизоны были размещены также в каждом населенном пункте, от Тряпичкина до Борисенки. После этого в течение 16, 17 и до 12 часов 18 апреля противник обстреливал окруженных партизан из орудий, производил бомбардировку с воздуха. Всего в окружении оказались около 1400 партизан, по немецким данным, 3892 партизана — по данным Штаба партизанского движения Калининского фронта.

20 апреля, прорвав кольцо окружения, партизаны форсировали реку Веть и, выйдя в лес, рассредоточились.

Упустив партизан, противник занялся ликвидацией их опорных пунктов. В частности, в Себежском районе коллаборационисты сожгли несколько деревень (всего — 41 дом), за связь с партизанами расстреляли 261 местного жителя.

По данным Штаба партизанского движения КФ, противник потерял 183 человека убитыми, 200 ранеными, партизаны — 29 человек убитыми, 19 ранеными, 70 пропавшими без вести. Эти данные выглядят неправдоподобно, поскольку партизаны, покинувшие поле боя, вряд ли были способны произвести точный подсчет потерь противника. Сами партизаны не могли иметь столь незначительные потери после орудийного обстрела и бомбардировки с воздуха, тем более что за день до их прорыва из окружения начальник Штаба партизанского движения КФ подполковник Соколов сообщал о большом количестве тяжелораненых в каждой партизанской бригаде.

Германское командование сообщило о 186 убитых партизанах, не считая утонувших в реке Вети, 39 пленных и перебежчиках на сторону немцев и коллаборационистов. О количестве раненых партизан и собственных потерях не сообщалось.

Даже если согласиться с немецкими данными о потерях партизан, в ходе операции противник не выполнил задачи по их уничтожению — ни одна из бригад не была разгромлена, а количество перебежчиков с учетом сложной боевой обстановки следует признать незначительным.

Таким образом, обзор практики применения коллаборационистских формирований на оккупированных территориях СССР позволяет выделить пять направлений их использования: охранная, антипартизанская деятельность, агентурно-разведывательная работа, репрессии против гражданского населения, боевые действия против Красной Армии.

Что касается последнего, боевые столкновения коллаборан-тов с частями РККА имели лишь эпизодические, случайные проявления. Коллаборационистские части и соединения, включавшие значительную долю гражданских лиц, проявили полную неспособность противостоять регулярным советским войскам. В ходе боевых действий коллаборационистов против Красной Армии они показали в целом низкие боевые качества. Это стало результатом того, что изменнические формирования, включая крупные соединения, изначально были ориентированы на охранную и антипартизанскую деятельность, к тому же деморализация коллаборационистов в связи с победоносным наступлением Красной Армии не могла не сказаться на ведении ими боевых действий.

Большей эффективностью отличалась борьба коллаборационистов с партизанами, так как контингент партизанских отрядов включал значительное число лиц из гражданского населения, в результате выучка противников была примерно равной. Результаты практического использования коллаборационистских формирований против советских партизан позволяют заключить, что боевые единицы из граждан СССР в целом оправдывали свое назначение. Ни одна антипартизанская операция не проводилась без участия коллаборационистов. Именно благодаря их применению в тылу немецких войск в течение всего периода оккупации обеспечивалось функционирование тыловых коммуникаций германских армий. Можно согласиться с утверждением Б.В. Соколова, что «...в ходе войны ни одна оперативная перевозка вермахта на Востоке не была сорвана и ни одна крупная наступательная операция германских войск не началась с опозданием из-за действий партизан».

Таким образом, борьба с партизанами явилась наиболее значительным фронтом использования коллаборационистских формирований. Причем практика боевого использования коллаборационистов была различна: в некоторых случаях антипартизанскую деятельность брало на себя само население, выступая против партизан крупными соединениями (РОНА), в других этим занимались оккупационные немецкие власти, используя коллаборационистов как вспомогательные части на уровне рот и батальонов. Коллаборационистские формирования обладали различной степенью надежности в смысле перехода их личного состава на сторону партизан, причем эта надежность резко упала в период начавшегося отступления германской армии после провала операции «Цитадель». В целом же борьба на внутреннем фронте приобрела характер постоянных, не ослабевавших в течение всего периода оккупации боевых действий, по своей сути напоминавших гражданскую войну.