Антон проснулся от звонка видеофона. Осторожно приоткрыл глаза, ожидая привычного головокружения. Комната знакомо поплыла перед глазами, но голова почти сразу обрела ясность, а зрение вернулось к норме. Пошли вторые сутки эксперимента, и сознание практически адаптировалось к нечеловеческому телу.

Видеофон продолжал с энтузиазмом наигрывать триумфальный марш из "Аиды". Навязчиво до неприличия. И для кошачьих ушей этот звук был особо неприятен. Антон сощурил глаза в узкие щелочки, вглядываясь в дисплей. Все-таки у кошек неважное зрение. Вернее, совершенно неприспособленное для человеческих предметов. Определитель номера не сработал. Видимо, вызов был из таксофона. Инкогнито. Значит, не с работы. "А если с работы - к черту работу, я в отпуске. В творческом отпуске. Зануда,- поморщился Антон, прижав уши.- Кто бы он ни был - зануда и хам. Звонить четыре минуты, не переставая - откровенное хамство. Все равно бы не успел трансформироваться. Шесть минут двадцать восемь секунд надо, чтобы вновь принять человеческий облик. Не успеть. А если и успеешь, все равно будешь не в состоянии говорить. Ну, не идиот же он, чтобы столько ждать…"

Аппарат, отбарабанивший добросовестно весь триумфальный марш почти два раза, наконец, умолк. Антон, перевернувшись на спину, с наслаждением потянулся, выпустив когти. Сон, хоть и потревоженный, уходил лениво и неспешно. У котов вообще странные сны. Подчас такие же нелепые, как человеческие, но со специфически-звериным уклоном. Антон вспомнил последний, прерванный звонком: что-то светлое и теплое, похожее на солнечный зайчик, металось в полумраке пустой комнаты. Антон ловил его с лихорадочным упоением, как будто в этом заключался какой-то особый смысл. А рыжий кот Рулет, восседая в углу, следил за ним с насмешливым прищуром, будто зная, что Антону не дано достичь своей цели, сколько бы он ни пытался.

Антон еще раз потянулся и открыл глаза. Рулет спал на стуле, зарывшись носом в пушистый хвост. Когда дома не было никого, он обычно дремал на подлокотнике дивана, оставляя на месте преступления следы рыжей шерсти. В присутствии хозяина он себе таких вольностей не позволял. Как, впрочем, и воровства со стола. Это наводило Антона на невеселые мысли. Полтора дня, проведенные в кошачьей шкуре, пошли прахом. Коту под хвост. Вернее, под хвост Рулету. За все время он так и не пошел ни на какой контакт, старательно игнорируя все попытки Антона завязать с ним хоть какое-то подобие общения. Лишь отводил глаза и раздраженно подергивал хвостом. Вот и сейчас он, не просыпаясь до конца, настороженно водил ухом. Кошачьи глаза Антона цепко ловили малейшее движение в комнате. Но это было их единственное достоинство, сводящееся на нет непривычно маленькой и вытянутой в ширину областью четкого зрения. Обоняние тоже особых восторгов не вызывало. Только поначалу… Поначалу оно забавляло. Но ежесекундно чуять одуряющий запах освежителя из туалета… и раздражающий душок мусорного ведра… даже во сне… Да, собственно, в первые сутки Антон и спать-то не мог. И запах был лишь одной из причин. Малейшее колебание воздуха, касающееся чутких вибрисс, встряхивало его, как электрошок, впрыскивая в кровь очередную дозу адреналина.

Захотелось есть. Впрочем, в кошачьем теле хотелось есть всегда. Разница была только в качестве ощущений. Терпимо или нестерпимо. Сейчас было, практически, нестерпимо. В кухне, на холодном подоконнике, его дожидался недоеденный кусок ветчины и хлеб. Впрочем, они лежали там уже второй день… Антон повернулся и позвал: "Рулет! Руле-ет! Рыжий! Колбасу будешь? Пойдем завтракать!" Рулет раздраженно дернул хвостом, не поднимая головы и не открывая глаз. Его раздражение выдавали также прижатые уши. Антон неуклюже соскочил на пол и потерся спиной о его стул, приговаривая: "А колбаса-то вкусная-а… Рыжий, ты ведь не откажешься от ветчины, правда? Какой же дурак откажется от ветчины?.." Рулет, уставший слышать его хриплое мяуканье, фыркнул и сиганул в туалет, зашуршав там газетами в своей коробке. "Все это бред,- в очередной раз подумал Антон,- и ни к чему не ведет. И мои слова для него - набор пустых звуков. Но не все так просто, не все так просто… Отчего же он меня так старательно избегает? Сколько же надо времени, чтобы эта рыжая бестия соизволила, наконец, хоть как-то себя проявить?! Пока находишься в человечьем облике, к ногам так и льнет. А в кошачьем - игнорирует. Подлец, определенно, подлец. С собакой все могло быть намного проще. Если бы я мог себе позволить собаку… Какое там! С этими задержками на работе, без выходных и проходных, какая уж там собака. Жена, и та ушла. М-да… Когда же это случилось? В прошлом году или в позапрошлом? В позапрошлом, кажется…Да, под Новый Год. Выпало дежурство в праздничную ночь… Случайность? Дисперс-поле - тоже случайность. Случайный побочный эффект, замеченный случайно во время такого же случайного дежурства. И чего Любаша взвинтилась тогда? Чего было разыгрывать шекспировские страсти в новогоднюю ночь? Скажем, случайно совпало с плохим настроением. Опять случайность? Случайный скандал, слезы, истерика, обвинения в бесхарактерности. Уход к маме. Случайная встреча с этим… Эдиком, кажется… Интересно, где она его нашла? Но, наверняка, случайно. Впрочем, кто знает, возможно, это он ее нашел. Что же дальше? Развод. Нет, развод - это не случайность, это закономерность, явившаяся следствием ряда случайностей. Н-да… Но кот, все-таки, появился случайно. Случайный любитель бисквитных рулетов. Куплен по случаю, за горсть мелочи. Кот вписывается в теорию случайностей. Что же в итоге? Замкнутая цепь случайностей есть закономерность… Закономерзость закономерности… М-да… Но кот - эгоист, и это, увы, не случайность. Коты всегда себе на уме. Собака гораздо контактнее. С ней наверняка можно пообщаться. А в кошачьей шкуре только спать хорошо. Но сны у котов странные. А может, эти сны и не кошачьи вовсе? Может, это какое-то производное от его сознания, порожденное кошачьими инстинктами? Или же, кошачьи инстинкты, переработанные сознанием, своим и звериным, перемешанные с бессознательным, своим и кошачьим?.. Повалил полный бред, м-да… Понять бы, что это было, такое светлое и теплое, этот неуловимый лучик света… Не то ли, за чем, безуспешно пока, я гнался столько лет? За зыбкой, как мираж, возможностью контакта? Контакта… Никогда не ладил с людьми - думал, с животными общаться легче? Непонимание там, неприятие здесь. Все напрасно. Все… Сколько труда, сколько бессонных ночей, сколько сложнейших, решенных и нерешенных проблем, отделяет это утро от теоретических выкладок вчерашнего аспиранта… М-да… Разложить в дисперс-поле один организм и собрать другой - это не бутерброд смастерить. Что может знать об этом рыжее чудовище, деловито закапывающее в старые газеты свежее дерьмо?"…

- Рыжий, пойдешь обедать? - в последний раз предложил Антон.

Из туалета доносилось демонстративно-громкое шуршание. Антон мог бы поклясться, что сквозь шорох ему явственно послышалось приглушенное шипение: "Достал…"

Хлеб засох. Колбаса пропала. Зелеными пятнами еще не покрылась, но пахла весьма сомнительно. Впрочем, наверное, достаточно соблазнительно для кота. В Рулетовой миске еще лежали остатки сухого корма, но Антона перспектива такого обеда также мало привлекала. В холодильнике были сосиски, почти полкило. И немного сыру. Но открыть дверцу было непосильной задачей. "Тем лучше,- подумал Антон,- тем лучше. Пора заканчивать это бесполезное занятие. Я уже достаточно свыкся с чужой шкурой, чтобы покинуть стены квартиры. Нужно побродить по городу. Найти подходящую дворнягу. Любая дворняга куда общительнее кота". Он принялся нащупывать под шкурой на запястье кнопки управления, когда на кухонный стол внезапно вспрыгнул Рулет. Рыжий кот посмотрел на него пристально, не мигая.

"Он пришел,- вдруг услышал Антон.- Он стоит за дверью".

Это было похоже на раздвоение личности. Чужие мысли мгновенно возникали в его голове, отрывистые, ясные и четкие. И не только мысли. Антону показалось, что перед ним на мгновение возник черный человеческий силуэт в полутьме лестничной площадки.

"Кто это?"- подумал Антон. И немедленно получил ответ:

"Я давно его чуяла. Он смотрел и слушал. Теперь хочет войти".

"Чуя-ла?!"

Зеленые глаза высокомерно прищурились:

"Иногда люди так невнимательны… Но не думай обо мне. Думай о главном. Он хочет войти. У него плохие мысли. Он - враг".

"Кто - враг?"

"Черный человек. Берегись его",- предупредила кошка и прыгнула через форточку на балкон.

Антон вновь ощутил мысленное одиночество. Диалог окончился.

"Мне день и ночь покоя не дает мой черный человек. За мною всюду как тень он гонится…"- вспомнил он с мысленной усмешкой. - И что, в самом деле, за странность?"

В прихожей было сумрачно, и резко пахло нафталином из кладовки. С темнотой кошачье зрение справлялось легко, все предметы в полумраке были прекрасно видны, только несколько теряли в цветах и контрасте. С запахом было намного сложнее. Антон задержал дыхание и прислушался. Внизу хлопнула дверь. Потом сверху зашуршали осторожные шаги. За дверью завозились, заскреблись, чем-то забренчали. "Похоже, воришка,- подумал Антон.- Видно, он-то и звонил, проверяя, есть ли кто дома. Старой моделью компьютера и сосисками он вряд ли прельстится, но дверь, гаденыш, испортит".

Через несколько секунд замок сдался, и дверь открылась. Пришелец тихонько проскользнул в прихожую и закрылся изнутри. Он и вправду был одет во все черное. И на домушника вовсе не походил. К тому же, левое плечо его как-то странно оттопыривалось, как будто под ним была спрятана кобура. Пары нафталина сильно мешали, но сквозь них все-таки ощущался тошнотворно-сладковатый запах ружейного масла.

Человек, вынув пистолет с глушителем, спокойно и быстро досмотрел кухню с ванной. Убедившись, что там никого нет, прошел в комнату. Антон проследовал за ним, лихорадочно соображая, что бы такое предпринять, чтобы выдворить опасного гостя. Трансформироваться было несвоевременно: черт знает, что у этого типа на уме. Ну, как выстрелит с перепугу…

Гость между тем, спрятав оружие, деловито пролистал тетрадь, лежавшую на столе, и отложил ее в сторонку. В тетради было не бог весть что: конспекты по невербальной жестикуляции, выдержки из Бёргмана о поведении собак и заметки о кошках аналогичного содержания. Однако пришельцу эта информация, видимо, была любопытна. Стопка флэш-блоков с архивами приобщилась к тетради. Нет, черного человека явно не интересовали ни сосиски, ни личные сбережения Антона. Проведя ревизию на столе, он взялся за компьютер. Антон не выключил его, когда в последний раз просматривал показания встроенных датчиков, и теперь пожалел об этом. В противном случае пришельцу пришлось бы взламывать код доступа, что могло если не остановить его, то, хотя бы, задержать до тех пор, пока не подоспеет помощь. "Впрочем, компакт-компьютер проще сунуть в карман и унести, взломав позже, в безопасном месте. А помощь еще нужно вызвать,- лихорадочно соображал Антон.- Выбраться из дому, плюс трансформация, шесть двадцать восемь, прийти в себя, дождаться зрительной адаптации, найти работающий видеофон, да потом еще дождаться милиции… Да потом полчаса объяснять, почему он вышел из дома в таком странном наряде… Нет, не успеть, слишком шустро работает этот черный человек. Поскольку точно знает, за чем пришел. А за чем он пришел? Вот он кладет блокноты и флэш-блоки в карман, но уходить не собирается. Почему? Взводит курок пистолета и кладет оружие рядом, на стол. Зачем? - Антон почувствовал, как по его спине побежали колючие мурашки.- Ясно, зачем. Но неясно, за что и почему. Впрочем, ясно, что нужно уходить, и быстрее. Потому что, если пришелец посмотрит на экран монитора, он увидит данные телеметрии, которые записываются постоянно. А если посмотрит на стол, увидит фотографию кота в стеклянной рамке. И этот кот совсем не тот, что стоит перед ним. Если он сопоставит факты…"

Антон слишком поздно понял, что телепатический контакт с кошкой ничему его не научил. Черный человек, увидев цифры телеметрии, бегло взглянул на фотографию в рамке и резко повернулся. Взгляды их встретились. Человек быстро поднял пистолет и глухо сказал:

- Не двигайся, Звягинцев. Я знаю, что это ты.

Пульс у Антона подпрыгнул до предела. Кривую кардиограммы на мониторе зашкалило, когда он почувствовал шлепок пули, впившейся в косяк двери над его головой, и увидел легкий дымок, струящийся из глушителя. По комнате поплыл кислый запах сгоревшего пороха.

- Я не шучу, Звягинцев,- тихо сказал человек.- Я знаю все. Почти все. Я знаю больше, чем ты думаешь. Тем, кто меня послал, нужен генератор поля дисперсации. Трансформируйся, или следующую пулю я выпущу тебе в голову. У тебя только два варианта, Звягинцев. Ты пойдешь со мной или умрешь.

Черный человек врал. На самом деле, был третий вариант. Антон увидел его внезапно, как за несколько минут до этого увидел силуэт незнакомца в подъезде. Серия образов промелькнула в его голове, сформулировав безупречно-четкий план. Еще мгновение, и раздался сигнал. На кухне оглушительно загрохотали упавшие с полок кастрюли. Незнакомец на долю секунды метнул взгляд в сторону источника шума, и этого оказалось достаточно для бегства. Антон рванулся в кухню. Услышав за спиной шлепок еще одной пули в пластик пола, он перемахнул через груду рассыпанной посуды, одним прыжком взлетел на стол, и оттуда, следом за рыжей пушистой молнией, спрыгнул через форточку на балкон.

Сверху посыпались крошки пробитого пулей стекла. Антон прижал уши и скользнул за кошкой в просвет между наставленными коробками. Через узкую щель в углу они проникли на смежный балкон. Дальше надо было прыгать на карниз, и по карнизу идти до угла. Проблема состояла в том, что карниз, по прихоти архитектора, не доходил до балкона. "Вперед!"- скомандовала кошка. Однако Антон понял, что преодолеть метр пустого пространства на высоте пятого этажа он просто не в силах. Спас их обычный голубь, при виде кошек шумно вылетевший откуда-то из глубин балконного хлама. Послышалось торопливое "пак-пак-пак" автоматического пистолета с глушителем. В щелку было видно, как птица, задетая пулей, взмахивая сломанным крылом, комом перьев упала на тротуар и забилась в агонии.

"Он ушел,- услышал Антон.- Он возьмет птицу. Он поймет, что ошибся. Он вернется. Нужно прыгнуть. Нужно пройти по карнизу. Тогда мы спрячемся".

Перед Антоном мелькнуло видение раскрытого слухового окна, ведущего на крышу. Он взглянул на карниз, и его снова сковал страх высоты.

"Давай! Давай! - приказывала кошка.- Подбери лапы! Оттолкнись! Сильно!".

Черный человек на тротуаре пошевелил ногой мертвую птицу, взглянул наверх и снова нырнул в подъезд. Антон подобрался, приготовился, но перед самым прыжком тело снова как будто онемело. Кошка зарычала от бешенства: "Он возвращается! Не успеть!"

Вздохнув поглубже, Антон напряг лапы и оттолкнулся. Врезавшись в кирпичную стену, он инстинктивно впился в нее когтями, не удержался, и стал рывками сползать вниз. Как он очутился на карнизе, Антон и сам не понял. Должно быть, прыгнул слишком высоко, и просто упал куда нужно. Однако оказаться на узком выступе было только половиной дела. Оставалось пройти около восьми метров до угла, за которым была пожарная лестница. "Быстрее! Быстрее!"- подгоняла кошка. Антон немного осмелел и пополз быстрей. С истинно кошачьей гибкостью он обогнул угол и остановился, ожидая свою спутницу. Но кошка не появлялась. Подождав с минуту, Антон осторожно развернулся, прополз обратно и выглянул из-за угла. Карниз был пуст, не считая пятен крови и клочка рыжей шерсти. В следующее мгновение пуля выбила оранжевую пыль из кирпича над головой Антона. Пришлось спрятаться и ползти задом до самой лестницы, потому что разворачиваться вторично показалось ему слишком страшно.

Оставаться на крыше было нельзя: чердачный люк не мог задержать пришельца надолго. Антон пересек крышу по диагонали и, немного поколебавшись, спрыгнул на балкон с противоположной стороны дома. Больше находиться в кошачьем облике не представлялось возможным. Антон нащупал на запястье кнопки управления. "Corvus corone, Pica pica, Ardea cinerea",- предлагал варианты птиц компьютер. Антон остановился на голубе. Генератор поля заработал. Свет померк. Зрение пропало. Сознание привычно повисло в черной пустоте, потом привычно растворилось в этой пустоте и стало ее частью. Это было странно - находиться везде и нигде одновременно. Сначала кажется, что привыкнуть к этому невозможно. Потом проходит вечность, и сознание адаптируется. Потом проходит еще одна вечность, и ощущаешь, что предыдущая длилась только мгновение. Потом возвращается сила тяжести. С ней приходит боль. С болью - ощущение реальности. Потом возвращается слух, и реальность обретает объем. Потом возвращается зрение и ощущение себя в пространстве, но вне пространства. А мир видится совсем не тем, каким его ожидаешь увидеть, и сознание протестует против этой ирреальности. Перед глазами все плывет, картинка не складывается в голове в единое целое. Потому что это дико для человека - смотреть в разные стороны птичьими глазами и не видеть того, что впереди.

Белый голубь осторожно подошел к краю балкона и посмотрел вниз попеременно правым и левым глазом. Голова у него кружилась так, что земля и небо периодически менялись местами. У Антона уже был опыт полета с высоты лабораторного стола. С пятого этажа - совсем иное дело. Даже при мысли об этом спина холодеет, а к горлу подступает ком. Но лететь надо, потому что с начала трансформации прошло уже больше десяти минут, и черный человек наверняка обыскивает чердак в поисках дымчатого кота.

Голубь расправил крылья, медленно перенес центр тяжести вперед и оторвался от края балкона. Воздух принял его на себя, как снежная горка принимает лыжника. Не рискуя махать крыльями, Антон просто планировал вниз, пытаясь отвернуть от деревьев. С большим трудом это ему удалось, но приземление было жестким, так как погасить скорость он не сумел. Перекувырнувшись пару раз через голову, белый голубь с трудом поднялся и захромал в ближайшие кусты. О том, что в таком виде его запросто могла сцапать кошка, Антон подумал потом, когда снова включил генератор дисперс-поля и начал привычно уже погружаться в небытие, чтобы вернуться в совершенно ином облике.

***

У черного пса было бесхитростное имя - Черныш. Антон часто встречал его по дороге в институт. Пес в поисках насущного куска хлеба профессионально обыскивал помойки, а также держал пост у бакалейного магазина, ожидая, когда какой-нибудь сердобольный покупатель бросит ему пирожок или отломит кусок батона. От особо сердобольных псу перепадала даже кровяная колбаса. Но таких дней было мало. Черныш помнил их наперечет, и смаковал эти воспоминания в самые голодные времена.

Он был из тех дворняг, что давно утратили последние признаки чистых кровей, обезличившись внешне, но взамен обретя личность изнутри. Крапчатый был иного рода. Его Антон видел впервые. Крапчатый имел длинные уши, улепленные репьями колтуны и гордую кличку Чарли. Дворняга в первом поколении, он был слишком робок и нежен для уличной собаки, оттого и привязался к более опытному Чернышу.

Это знание пришло к Антону в первое мгновение встречи, сразу, целиком. Так же, сразу, все о нем узнали собаки. Странно, но вести такую беседу оказалось очень тяжело. Антон ловил себя на ощущении, что говорит с кем-то несоизмеримо мудрее себя, с тем, кто знает ответы на еще не заданные вопросы.

"Не удивляйся,- посоветовал черный пес,- просто прими это. Так устроен мир. Так было до нас. Так будет после нас. Вы, люди, пытаетесь все объяснить словами. Это так же глупо, как ползти на брюхе там, где нужно бежать. Глупо тратить столько сил, чтобы стать одним из нас. Ты и есть один из нас. Глупо перепрыгивать высокий забор, если рядом дыра. Ты понимаешь, о чем я говорю?"

"Кажется, да",- ответил Антон.

Крапчатый вывалил из пасти розовый язык и довольно заулыбался:

"Ты теперь с нами?"

"Дурачок,- поморщился Черныш,- это мы с ним. Ты думаешь, тот человек пройдет именно здесь?"

Антон представил дорогу в институт.

"Вижу,- заметил черный.- Где он прячет нужную вещь?"

Антон вспомнил, как убийца вталкивал архивы в карман. Подумал, что и компакт-компьютер он положит туда же. Потом Антон подумал о пистолете.

"Вижу,- отозвался черный.- Не бойся. Мы схватим его за руки. Мелкий - за ногу, он знает, куда. Когда человек упадет, бери свою вещь и беги. Ты знаешь, что с ней сделать. Теперь знаешь".

"Да,- ответил Антон.- Теперь знаю".

***

Они лежали в засаде у тропинки, слушая, как опадают последние листья. Воздух по-сентябрьски пах сыростью, прелью и грибами. Затем следовали более тонкие запахи. Антон пытался их разгадать, жалея, что никогда раньше, так вот, не лежал в осеннем лесу, слушая листопад. И удивлялся, как раньше не заметил прихода осени.

"Думай о главном,- приказал черный.- Не думай о том, чего не было. Не думай о том, что может быть. Не думай о том, чего не будет. Живи сейчас. Не кажись тем, кто ты не есть. У людей много личин. Так много, что через них не видно мир. Чтобы познать мир, не нужны личины. В тебе есть все, чтобы познать его. Смотри в себя. Не пытайся перепрыгнуть забор, если можешь войти в дыру".

"Почему ты это мне говоришь?"- спросил Антон.

"Потому что ты человек. Потому что, как все люди, ты любишь все усложнять. Чтобы объяснить сложные вещи, нужны слова. Чтобы познать сложные вещи, нужны все более сложные вещи. Сложные вещи несут смерть. Сколько успела убить твоя?"

Антон вспомнил голубя и рыжую кошку. Потом подумал обо всех мышах, распыленных на субэлементарные частицы за время экспериментов над свойствами поля.

"Много…"

"А если эта вещь останется у черного человека?"

"Не знаю. Я не знаю, как он будет ее использовать. Вряд ли во благо…"

"Все сложные вещи придуманы, чтобы убивать… Подумай об этом, если у тебя будет время… А сейчас думай о главном. Ты чувствуешь его?.."

Антон прикрыл глаза и увидел своего врага. Черный человек быстро приближался, видный сквозь призрачные ряды деревьев и дождь опадающей листвы.

"Не пытайся перескочить забор, ищи дыру",- в последний раз предупредил черный.

Он прыгнул первым. Антон следом. Крапчатый тоже прыгнул. Человек не ожидал нападения. Он подогнул прокушенную крапчатым ногу и упал на спину. Флэш-блоки и другие вещи вывалились, когда он выдернул руку из кармана. Почувствовав на языке сладкий привкус крови, Антон разжал зубы, отпустив кисть врага, подхватил архивы вместе с компакт-компьютером за шнуры и бросился в лес.

Кусты нещадно захлестали Антона по лапам, глазам и ушам. Звериное, взахлеб, рычание Черныша, пытавшегося добраться до горла врага, осталось позади. Потом, уже издалека, Антон услышал истошный визг Чарли. Когда визг внезапно умолк, Антон понял, что вновь остался один. Затолкав свою ношу под поваленное дерево, загреб ее листьями и побрел прочь. Отойдя на несколько шагов, он прикрыл глаза и вновь осмотрел лес. Враг был достаточно далеко. Он был слаб и ранен. Однако был жив и направлялся в сторону тайника, время от времени приостанавливаясь, чтобы просканировать местность. И тут Антон услышал марш. Тот же триумфальный марш из "Аиды". Марш нарастал и растекался по лесу. Человек сунул сканер в карман и побежал на звук.

"Ты знаешь, что делать? - подумал Антон. И сам себе ответил,- знаю. Теперь знаю".

Разбросав листья, он принялся перекусывать блоки памяти. Оболочки флэш-блоков и начинка ломались с сухарным хрустом, с ними было быстро покончено. Однако титановые накладки компьютера зубам почти не поддавались. Антон, в безотчетном бешенстве ломая зубы, рвал корпус в клочья, но музыка продолжала и продолжала играть. Бежать? Но лапы словно увязли в трясине, отказываясь подчиняться. А враг - вот он, рядом, окровавленный, страшный… Антон обернулся, из последних сил рванулся навстречу своей пуле…

…и открыл глаза. Видеофон продолжал наяривать марш. Рыжий Рулет вскочил, раздраженно прижав уши, и умчался в туалет.

Сердце готово было выпрыгнуть из горла. Да уж, у котов, действительно, странные сны… Антон вспрыгнул на стол, к миске с водой, чтобы сделать несколько глотков и прийти в себя. И замер от странного предчувствия. Вызов шел из таксофона. На дисплее маячил черный безликий силуэт. Кто мог звонить ему инкогнито? Повинуясь странному чувству, Антон прикрыл глаза и посмотрел сквозь веки, занавески и стены домов… И увидел, где в заборе дыра…