Мой друг! Куда, в какие воды Тебе послать святой привет Любви и братства и свободы: Туда ль, где дышит новый свет С своими древними красами? Или туда, в разбег морей, Где небо сходится с волнами Над грудью гордых кораблей? Но где б ты ни был, я повсюду Тебя душой моей найду, Незримо в мысль твою войду, И говорить с тобою буду. О, ты поймешь меня, мой брат, Мой милый спутник до могилы! Пусть эти речи не блестят Разливом пламени и силы; Пускай не звучные, оне Не ослепят судей искусства. Зачем? Созревши в тишине, На ниве огненного чувства, Они чуждаются прикрас. Плод жаркий внутренних страданий, — Его ли вынесть на показ, Одетый в жемчуг и алмаз? Мой друг и спутник! Дай мне руку! Я припаду на грудь твою И всю болезнь, всю сердца муку Тебе я в душу перелью! Рожденный в недрах непогоды, В краю туманов и снегов, Питомец северной природы И горя тягостных оков, — Я был приветствован метелью, Я встречен дряхлою зимой, И над младенческой постелью Кружился вихорь снеговой. Мой первый слух был — вой бурана; Мой первый взор был грустный взор На льдистый берег океана, На снежный горб высоких гор. С приветом горестным рожденья Уж было в грудь заранено Непостижимого мученья Неистребимое зерно. Везде я видел мрак и тени В моих младенческих мечтах: Внутри — несвязной рой видений, Снаружи — гробы на гробах. Чредой стекали в вечность годы; Светлело что-то впереди, И чувство жизни и свободы Забилось трепетно в груди. Я полюбил людей как братии, Природу — как родную мать, И в жаркий круг моих объятий Хотел живое все созвать. Но люди……….. Мне тяжек был мой первый опыт. Но я их ненависть забыл, И, заглушая сердца ропот, Я вновь их в брате полюбил. И все, что сердцу было ново, Что вновь являлося очам, Делил я с братом пополам [78] . И недоверчивый, суровый, Он оценил меня. Со мной Он не скрывал своей природы, Горя прекрасною душой При звуках, славы и свободы, Но мне доверил тайну сил Души-волкана; он открыл Мне лучшие свои желанья, Свои заветные мечты, И цель — по терниям страданья — В лучах небесной красоты. Не зная лучшего закона, Как чести, славы и добра, Он рос при имени Петра, Горел на звук Наполеона. Как часто в пламенных мечтах Он улетал на берег дальный [79] , Где спит воитель колоссальный В венцах победы и в цепях. О, если б видел ты мгновенье, Когда бесстрашных твердый строй Шагал с музыкой боевой! Он весь был жизнь! Весь вдохновенье! Прикован к месту, он дрожал; Глаза сверкали пылом боя… Казалось, славный дух героя Над ним невидимо летал! Но он угас во цвете силы; И с ним угасла жизнь моя. И в мраке братния могилы Зарыл заветное все я. Я охладел к святым призваньям; Моя измученная грудь Жила еще одним желаньем — Скорее с братом отдохнуть. Но дух отца напомнил слово — Завет последний бытия; Я возвратился к жизни снова… Но что за жизнь была моя! Привязан к персти силой крови, — Любовью матери моей, Я рвался в небо, в край любови, В обитель тихую теней. Но мне отказано в желаньи, Я должен мучиться и жить И дорогой ценой страданья Грех малодушья искупить. Я измирал на язвах муки И голос сердца заглушал. О, как тогда в святые звуки Я перелить его желал! Но для чего? Кому б поверил Святую исповедь души? Кто б из чужих ее измерил?.. Один, в полуночной тиши, Склонясь к холодному сголовью, Я, безнадежный, плакал кровью, И раны сердца раздирал. Любить кого б любовью вечной — Вот то, чего я так искал, За что бы жизнь мою я дал На муки жизни бесконечной. Любовь! Любовь! Страданья цвет! Венец страстей! Души светило! Кому б ты сердца не открыла, Не облекла его во свет? Я все бы отдал — жизнь и славу, Лишь бы из чаши бытия Вкусить блаженство и отраву В струях волшебного питья. Но годы идут без возврата, Напрасно сердце я зову; И может быть, до дней заката Я жизнь бесстрастно отживу. Один, с сердечною тоскою, По тернам долгого пути, Нигде главы не успокою На розах пламенной груди. Пойду, бесстрастный, одиноко, Железом душу окую И пламень неба я глубоко В пустыне сердца затаю. А как бы мог любить я!.. Силы Небес и ада и земли От первой искры до могилы Ее бы вырвать не могли! О, нет! И самый смерти камень И холод мертвенный могил Не угасили б жаркий пламень: И там бы я ее любил!.. Но что в мечтаньях? Эти грезы, Души желающей поток, Не осушат мне сердца слезы, — Я все средь мира одинок!.. Но прочь укор на жизнь, на веру! Правдив всевышнего закон! Я за любовь, мой друг, чрез меру Твоею дружбой награжден. Я буду жить. Две славных цели Священный день для нас открыл. Желанья снова закипели; Твой голос сердце пробудил. Я вновь на празднике природы; Я снова вынесу на свет Мои младенческие годы . . . . . . . И силы юношеских лет. Мой друг! Мой брат! С тобой повсюду! На жизнь, на смерть и на судьбу! Я славно биться с роком буду И славно петь мою борьбу. Не утомлен, пойду я смело, Куда мне рок велит идти — На наше творческое дело, И горе ставшим на пути!.. И там, одеянный лучами, Венец сияющий сниму, И вновь с любовью и слезами Весь мир, как брата, обниму.