Уже стемнело, когда Шилов вернулся к Гостиному Двору и забрал с опустевшей стоянки свою «Альфа-ромео».
Сопровождаемый группами наружного наблюдения, он доехал до дома и поднялся в квартиру.
- Надеюсь, он никуда больше не ломанется, - поделился в эфире своими соображениями «шестой».
- Ты бы ушел от такой женщины? - подражая Папанову из «Брильянтовой руки», спросил «четвертый», занимая позицию на верхнем этаже соседнего с шиловским дома, чтобы оттуда контролировать окна квартиры объекта.
- Не засоряйте эфир, - вмешался в диалог «первый». - Тем более, еще ничего не известно. Он сегодня вон какой буйный…
Когда Шилов вошел в квартиру, Юля сидела за столом в кухне и работала над эскизами одежды.
Продолжала сидеть, когда он снимал куртку и обувь.
Когда весело сказал:
- Привет, сова! Медведь пришел.
И когда он обнял ее за плечи.
Сидела и нервно водила карандашом по листу ватмана, отворачивая заплаканное лицо. Только спросила срывающимся голосом:
- Ничего, что я тут устроилась?
Под левым глазом у нее был роскошный синяк. Увидев это, Шилов замер.
- Крем идиотский. Я мазала, не помогает, - пожаловалась она. - Страшная, да?
Через пять минут он выскочил из дома и прыгнул в машину.
- Началось, - вздохнул «Шестой» и проворчал, намекая на «Первого»: - Кто-то сглазил…
- Разговорчики, - пресек «Первый». - Держи объект. Еще раз упустишь - скальп сниму. Без наркоза.
Нарушая правила, Шилов долетел до дома, в котором когда-то жили Юля с Вадимом. «Наружка» плотно, не особо скрываясь, висела у него на хвосте, но ему на это было плевать. Бросил машину, бегом поднялся по лестнице. Подумал: что делать, если он дверь не откроет? Да нет, должен открыть. Юлька говорила как-то, что у ее «бывшего» привычка открывать всем, кто придет. И она сама переняла от него эту дурацкую манеру…
Он и открыл.
- Ну, привет! - сказал Шилов и ударил слева по челюсти.
Вадим опрокинулся и остался лежать без сознания.
Шилов осмотрелся. В комнате работал телевизор, у окна беспорядочной кучей были свалены женские вещи и валялись раскрытые чемодан и спортивная сумка. А перед диваном весь пол был усыпан разрезанными фотографиями. Шилов наклонился, недоуменно поднял несколько обрезков. Вот, оказывается, как: Вадим кромсал семейные снимки, фигурно, по контуру, вырезая изображения бывшей жены. Отредактированные фотки складывал обратно в альбомы, а «лишнее» теми же портновскими ножницами рубил в капусту и разбрасывал по всей комнате.
Да-а-а, совсем мужик сбрендил на почве собственной неполноценности.
Вадим застонал, привстал на локтях и потряс головой:
- Ты кто?
- Твой самый страшный кошмар, - Шилов сел перед ним на корточки: - Значит, так, орел. Сейчас я тебе кое-что объясню. А потом ты поможешь мне собрать ее вещи…
Когда он вышел с сумкой и чемоданом, сел в машину и спокойно поехал домой, в эфире пронеслось:
- Он что, хату «поставил»?
- Угу. Ты же знаешь, в полночь оборотни активизируются.
- Деревня, не оборотни, а вампиры.
- Я думал, это одно и то же.
- Вампиры в американском кино. А у нас в органах - оборотни.
- Разговорчики! «Шестой», «Пятый», совсем с дуба рухнули?
- Это мы маскируемся. Вдруг нас прослушивают?
- И спать очень хочется…
Когда в квартире Шилова погас свет, группы наружного наблюдения еще немного позубоскалили и снялись на базу.
А Роман и Юля долго занимались любовью и заснули, крепко обнявшись.
Они спали, когда человек в черном комбинезоне ловко пробрался по крыше и подбросил под окно-эркер их квартиры тяжелую сумку.
* * *
Утром Шилов встал раньше, чем прозвучал сигнал будильника. Принял душ, побрился, заварил кофе. Включил телевизор.
Шла программа новостей. В кадре был репортер с микрофоном, за его спиной виднелись машины «скорой помощи» и милиции, врачи, сотрудники в форме и в штатском.
Шилов прибавил звук.
Репортер говорил:
- Очередное громкое убийство произошло сегодня в Санкт-Петербурге. На Пулковском шоссе были расстреляны две автомашины, в которых находились глава концерна «Орест» Герман Дробышев и сотрудники его охраны. Напомним, что ранее Герман Дробышев неоднократно задерживался правоохранительными органами по подозрению в совершении различных преступлений и более известен в криминальных кругах как Моцарт. В сферу интересов господина Дробышева входили предприятия топливно-энергетического комплекса…
Шилов позвонил Соловьеву.
- Внимательно! - отозвался Сергей бодрым голосом.
- Я тут телевизор смотрю…
- Знаю, я уже на работе.
- Почему меня не подняли?
- Из наших никого не подняли, там УБОП работает.
- Какой отдел?
- Догадайся с трех раз.
- Черт…
- Алиби у тебя есть?
Затягивая поясок халата, из спальни вышла Юля. Шилов посмотрел на нее и вздохнул, отвечая на вопрос Соловьева:
- Есть, но, боюсь, недостаточное. Слушай, я тут заскочу в одно место, а ты «сходку» сам проведи.
- Ты осторожней. Чувствую, тяжелый день будет. Пока!
Шилов положил трубку. Юля встала рядом с ним:
- Ты почему меня не разбудил? Хотел сбежать втихаря? А я тебе хотела завтрак приготовить.
- Ужин. Готовить надо ужин. - Шилов одним глотком допил кофе и встал из-за стола. Коротко поцеловав Юлю, пошел в прихожую.
- Тебе точно идти надо?
- Точно, - не оборачиваясь, ответил он.
- Если передумаешь, найдешь меня здесь. Я сегодня никуда не хочу.
Шилов вышел из дома, сел в машину, поехал.
В эфире пронеслось:
- Пошло движение. Работаем.
- С Богом!
Проехав несколько кварталов, он вроде бы вычислил две машины «наружки». Кажется или на самом деле они? Якобы, в тактике работы контрразведки есть такой прием, когда несколько часов, или даже дней, перед задержанием шпиона откровенно пасут, специально засвечиваясь, чтобы расшатать ему нервы и заставить сделать ошибки. В милицейской практике с такими обоюдоопасными хитростями Шилов не сталкивался, но чего не бывает, вдруг Виноградов дал такую команду?
Глупости!
Чего не бывает - того не бывает.
Шилов вытер взмокший от напряжения лоб. Ладно, покрутимся еще, посмотрим, кто сзади таскается.
Кожурина допрашивала свидетельницу по случившемуся тремя днями раньше убийству, когда в кабинет влетел Арнаутов.
- Это Шилов, - заявил он с порога.
Свидетельница испуганно замолчала, глядя на Кожурину так, как будто просила защиты от этого выскочившего, как чертик из табакерки, здоровенного рассерженного мужика.
- Анна Николаевна, подождите, пожалуйста, две минуты в коридоре, - ровным голосом предложила Кожурина, но как только за женщиной закрылась дверь, раздраженно сказала: - Спокойнее, Коля, ты что разошелся?
- Моцарта убрал Шилов. Концы зачищает, сука!
- Смелое утверждение.
- Знаешь, кто в живых остался? Мой человек, - Арнаутов имел в виду Костю Губина, который присутствовал на всех последних встречах Моцарта с Шиловым, а ночью сидел за рулем моцартовской машины и, получив две пули в грудь, теперь балансировал между жизнью и смертью в реанимации. - Врачи не дали поговорить, но кое-что я все-таки выяснил. Так вот, вчера вечером Шилов встречался с Моцартом. После чего Моцарт ломает все планы, срывается домой, собирается и гонит в аэропорт. А на дороге его ждет засада: два киллера под видом гаишников. Организовать это, кроме Шилова, никто не мог.
Слушая Арнаутова, Кожурина вспоминала вчерашние слова Юрки Голицына. Обидные слова, и поделом она Юрку выставила из кабинета, но, может быть, он в чем-то был… Или не был?
- Что ты от меня хочешь? - спросила Кожурина.
- Выпиши обыск.
- Да дело-то еще не у меня!
- Таня, время уходит.
Кожурина достала из ящика стола чистый бланк постановления на производство обыска, и принялась быстро его заполнять. В конце концов, даже если шефу ее поспешные действия не понравятся, серьезным наказанием это ей не грозит, а вдруг Арнаутов и вправду что-то найдет? Она имела много возможностей убедиться, что полученная им оперативная информация, помноженная на его интуицию, приносит положительные результаты.
Продолжая писать, между делом спросила:
- У Моцарта охрана была серьезная. Как умудрились…
- Я же говорю, засада была.
- Это навыки иметь надо.
- Шилов срочную в десанте служил. В развед-роте. Вот тебе и навыки.
Кожурина заполнила постановление. Арнаутов подошел, чтобы взять его. В последний момент Кожурина отдернула руку с постановлением:
- Коля, то, что ты говоришь, - это все косвенное. Ты мне для обвинения что-нибудь дай.
- Будет, - уверенно заявил Арнаутов.
Юля сидела на кровати и рисовала эскизы одежды. Работа шла быстро. Юля думала, что если ничто не помешает - а что может помешать? - то она ликвидирует все накопившиеся за последние дни долги, и займется приготовлением ужина. В холодильнике достаточно самых разных продуктов, чтобы порадовать Романа деликатесами.
В дверь позвонили. Звонок был хозяйский, уверенный. Юля улыбнулась и бросилась открывать. Не иначе, Шилов вернулся.
На площадке стояли несколько человек. Один был в милицейской форме, остальные в штатском. Среди них - пожилая женщина с сочувствующим взглядом, и мужчина в домашней одежде.
- Здравствуйте, - сказал Арнаутов, показывая постановление на обыск.
Юля попыталась прочитать, что там написано. «Следователь… рассмотрев материалы уголовного дела… принимая во внимание, что в квартире гр-на Шилова Р. Г. могут находиться предметы и документы, имеющие значение для дела…» Какое дело? Какие предметы?
- Романа нет дома, - сказала Юля.
- Мы знаем. Ваш сожитель задержан, - в нейтральное слово «сожитель» Арнаутов смог вложить самый негативный смысл.
- Как задержан?
- Так. А вам, девушка, до начала обыска я предлагаю добровольно выдать находящиеся в квартире предметы и вещи, запрещенные к гражданскому обороту или добытые преступным путем. Вы желаете выдать их добровольно?
- Нет…
- Тогда мы будем искать. Товарищи понятые, проходите…
Понятыми были те самые мужчина в домашней одежде и женщина с сочувственным взглядом. На протяжении часа, пока длился обыск, она так и смотрела на Юлю, будто стараясь ее поддержать, тогда как мужчина с интересом наблюдал, как люди Арнаутова роются в вещах. Потерянно глядя на них, Юля думала, что они не столько стараются что-то найти, как с каким-то мстительным удовольствием создают беспорядок.
Как же так? Это ошибка? Или Рома на самом деле виноват? Квартира-пентхаус, машина, «беретта»… Может, он жил вовсе не на деньги родителей, и не на бильярдные выигрыши? И где он сам? Несмотря на слова Арнаутова, Юля не верила, что его задержали.
Весь обыск Арнаутов простоял посреди комнаты. Когда уже все, казалось, было осмотрено, он приказал одному из своих:
- Иванов, посмотри за окном.
Иванов открыл окно и выглянул на крышу. Раньше, чем он радостно сказал: «Есть!», Юля поняла, что там что-то лежит.
Иванов втащил в комнату черную дорожную сумку, расстегнул «молнию».
Сверху в сумке лежал желтый светоотражающий жилет гаишника. Потом - жезл. И - кобура с пистолетом.
Откуда?!
- Собирайтесь, - с плохо скрываемым торжеством сказал Арнаутов, глядя на Юлю. - Поедете с нами.
* * *
В приемной Громова сидели Федоров и еще двое оперативников УСБ. Когда вошел Соловьев, они отвернулись с деланно-равнодушными лицами.
Соловьев подал секретарше несколько запросов:
- Привет, Света. Подпиши у шефа.
- Его нет. Он уже час, как к начальнику пошел, - нервно ответила она, и кивнула на уэсбэшников. - С ихним вместе.
- Я попозже зайду.
У выхода из коридора на лестницу курили еще трое оперов УСБ. Одного Серега немного знал, у других принадлежность к «собственной безопасности» читалась на лицах. Мысленно чертыхнувшись, он направился в кабинет.
Навстречу шли Виноградов и Громов. Увидев Серегу, Громов сказал:
- Соловьев, всем вашим оставаться на местах.
- Понял, Юрий Сергеевич.
Виноградов с Громовым пошли дальше. Серега услышал:
- Так и что, все в его квартире нашли?
- К сожалению, да, Юрий Сергеич…
Когда Соловьев вошел в кабинет, Скрябин, сидя за столом, разбирал пистолет.
Серега бросил неподписанные бумаги:
- По-моему, у нас проблемы.
- Ты только сейчас это заметил? - Закрепив в специальной протирке кусок промасленной ветоши, Скрябин принялся чистить ствол «макарова».
- В коридоре полно уэсбэшников. Шеф с Виноградовым час у начальника просидели. Нам команда оставаться на местах.
- Так… Не вовремя я пушку разобрал.
- Там их столько, что пулемета не хватит. Чего тянут? Нас они могли еще с утра взять, мы здесь с девяти безвылазно торчим.
- Они Ромку ждут, - быстро смазав ударно-спусковой механизм, Стас собрал пистолет и передернул затвор, досылая патрон.
- Да, похоже, хотят здесь его взять. - Соловьев набрал номер Шилова. - Ты где?
- В пробке стою…
Пробку создавал сломавшийся грузовик на перекрестке и легковушка, которая то ли зацепила его, объезжая, то ли тоже сломалась, и теперь мигала «аварийкой», наискось перекрывая правую полосу. Стояли уже минут десять. Самые нетерпеливые начинали сигналить…
- В пробке, на Лиговском.
- С эскортом?
- Еще с каким! Что у вас?
- Тебя ждут. Человек десять во главе с Виноградовым.
- Понятно.
- Пока этот разговор доложат Виноградову, у тебя есть минут двадцать. Прошел слушок, у тебя в квартире что-то нашли.
- Ясное дело, если взялись топить, то по полной.
- Не уверен, что сидя в камере ты что-то докажешь.
Шилов посмотрел в зеркало. Зеленая «шестерка» наблюдателей стояла через машины позади него. А еще дальше, в соседнем ряду - вторая. Впереди, кажется, никого нет. И на параллельных улицах, видимо, тоже - пробка возникла спонтанно и собралась быстро, застигнув врасплох не только его, но и многоопытных водителей «наружки».
- Увидимся, - оптимистично заверил Соловьева Роман и выключил телефон.
Машина впереди Шилова начала двигаться, и Роман тоже включил передачу. Проехали два метра, три… Встали. Снова чуть подались вперед. Постояли. Еще вперед…
До упора выкрутив руль, Шилов рванул налево. «Альфа» пересекла пустую встречную полосу и выскочила на тротуар, звучно приложившись днищем о высокий поребрик.
Удар по тормозам, руль направо, рывок, по тормозам, чуть налево, вперед…
Шилов загнал машину в узкую прямоугольную арку старого дома, вылетел во двор. «Хвост» застрял в пробке. Наверное, матерятся по рации и бегут пешком, гадая, куда он сорвался.
Теоретически, можно было попробовать выскочить на улицу Черняховского, с нее - на Разъезжую, и дальше к Фонтанке. Или рвануть по Обводному в Юго-Западные районы. Но - слишком приметная у него машина, и слишком много в городе всяких заторов и пробок, которые нельзя предсказать, и из которых уже не получится так легко выскочить. Если догонят - уже не упустят. Плюнув на конспирацию, обложат со всех сторон и вызовут группу захвата. Арнаутов, наверное, не упустит возможности лично одеть наручники.
Шилов бросил машину под деревьями в центре двора и выбежал на улицу Черняховского. Повезло: стоило взмахнуть рукой, как сразу тормознул какой-то частник на дорогой иномарке.
- На Московский вокзал. Только побыстрее, опаздываю.
- Садись, долетим…
- «Пятый» - «Первому». Объект бросил машину и скрылся.
- Жди его у машины.
- Долго?
- До посинения.
В кабинет вошли Федоров, Арнаутов и два опера УСБ, молча вставших у двери с таким видом, что было понятно: их задача не улики искать, а обеспечивать силовую поддержку проводимого мероприятия, если в такой поддержке возникнет необходимость.
- Вообще-то стучаться надо, - заметил Соловьев шедшему первым Федорову.
- У нас постановление на проведение обыска в вашем кабинете.
- Покажите.
Федоров предъявил бланк, который Соловьев внимательно прочитал. Возвращая, кивнул на Арнаутова и небрежно спросил:
- Мужчина с вами?
Арнаутов зло хмыкнул, Федоров же пояснил:
- Оперативное сопровождение осуществляется нашим Управлением и УБОП.
- Ну, тогда я спокоен. А где сам Шилов?
Федоров чуть замялся, а потом ответил с некоторым вызовом:
- Он задержан.
- Да? Ну, тогда полагается его присутствие при обыске.
- Или присутствие его руководства, - дополнил Арнаутов.
- Я - подчиненный, - развел руками Серега, продолжая загораживать подход к столу Шилова.
- Громов уже идет. Сергей, не валяй дурака!
- Сергей Алексеевич, - поправил Арнаутова Соловьев. - И я никого еще здесь не валяю.
Зашел Громов. Лицо у него было таким, будто он терпел сильную физическую боль и безуспешно пытался скрыть это от окружающих.
- Соловьев, ты за старшего, - распорядился он, - поприсутствуй на обыске.
Сказал и вышел.
- Прошу, - Соловьев перешел на другую половину кабинета, к Стасу.
Федоров сел за стол Шилова. Пока он там располагался и осматривался, Арнаутов приказал:
- Откройте его сейф.
- У нас нет ключа, - ответил Серега.
- Ничего, - Федоров достал из своего портфеля опечатанный конверт. - Я взял дубликат в канцелярии.
Он аккуратно вскрыл конверт, достал ключ и, дважды провернув его в замке, открыл толстую дверь.
Сейф был пуст. Только на верхней полке лежала картонная папка с несколькими листами бумаги.
Федоров растерянно посмотрел на Арнаутова. Тот протянул руку:
- Давай.
Федоров отдал папку. Арнаутов нетерпеливо раскрыл ее, нахмурился и прочитал. По мере чтения речь его замедлялась, а на лице стали проступать багровые пятна:
- «Источник сообщил, что в рюмочной „Носорог“ познакомился с Мишей, который рассказал, что украл у соседки электрический чайник и продал его…» Что за бред?!
- Слабые оперативные позиции, - вздохнул Скрябин.
- Низкий уровень информации, - посочувствовал Соловьев.
У Федорова пропиликал сотовый телефон. Он выудил трубку из пиджака, ответил. Лицо у него вытянулось:
- Та-а-ак… Они предупредили его. Звонок был сделан с телефона 102…
- …21-70. Я угадал? - Соловьев улыбнулся, а Скрябин покачал головой:
- Дырку вы от бублика получите, а не Шарапова.
- Они переложили все бумаги и вещи к себе, - прищурился Арнаутов, бросая никчемную папку. - Откройте ваши сейфы!
- Обыск выписан на рабочее место майора Шилова. Посмотрели - свободны. Нам работать пора, - ответил Серега.
- Отнимите у них ключи, - приказал Арнаутов операм-уэсбэшникам, и хотя те не являлись его подчиненными они без заминки дернулись выполнять приказание.
Серега и Стас мгновенно выхватили пистолеты:
- Назад!
Синхронно щелкнули спущенные предохранители. Соловьев целился в Арнаутова, Скрябин держал на прицеле оперов-уэсбэшников, которые замерли с таким растерянным видом, что сразу стало понятно: к подобному повороту событий они не были подготовлены даже в глубокой теории.
Шилов нашел таксофон, подходы к которому просматривались во все стороны, и позвонил, используя только что купленную карточку:
- Карташова мне! Иваныч, ты? Меня накрыли, я ухожу в бега. Серьезно… У меня девушка на квартире. Если сможешь, прикрой ее. Еще не знаю, свяжусь… Помнишь наш разговор? Меня подставил свой, и он - опер. Причем хороший. Все!
Дав отбой, Шилов хотел набрать еще один номер, но увидел, как к нему направляется сержант-постовой. Что ему надо? Решил просто посмотреть документы? Или уже дали ориентировку и сержант его опознал? Нет, тогда бы он не шел так беспечно. Вообще не стал бы подходить один, встал бы за углом и по рации вызвал подмогу. Здесь, по соседству с Московским вокзалом, помощь не заставит себя долго ждать, так что проявлять личный героизм, в одиночку задерживая опасного преступника, нужды нет.
Может, ему просто надо позвонить? Вообще-то, у всех постовых давно появились мобильные телефоны, так что если этот сержант идет звонить, он или слишком честный, или тоже оборотень. Или ни то, ни другое, а просто сдох аккумулятор в мобильнике.
Шилов забрал карточку, повернулся к сержанту спиной и стал уходить.
Не то, чтобы он ждал окрика: «Стой!» и звука передернутого затвора, но… Не выдержал, оглянулся.
Сержант, не проявляя к Шилову интереса, снял таксофонную трубку и начал набирать номер.
Роман остановился и закурил. Оборотень, говорите? Ну-ну!
В жизни на нелегальном положении есть миллион минусов. Но есть и достоинства. Так что поборемся. Зная, как работает система, он сможет прятаться в пятимиллионном городе очень долго.
Столько, сколько потребуется, чтобы установить, кто есть кто на самом деле.
- У вас что, совсем башню снесло? - Арнаутов двинулся на Соловьева. - Да я вас, говнюки, по стенке размажу!
- Назад! - Соловьев взвел курок.
- Ты в кого стволом тычешь? - Арнаутов выхватил свой пистолет; вслед за ним достали оружие и опера-уэсбэшники. - Ну, давай, жми!
Федоров обмяк в кресле и незаметно схватился за сердце.
Пятеро человек целились друг в друга. Никто не хотел начать первым. Но каждый был готов, как только прозвучит первый выстрел, или даже если только покажется, что он сейчас прозвучит, разрядить магазин. И понимал, что стоять и целиться до бесконечности невозможно. У кого-то первого обязательно сдадут нервы, и тогда он или опустит оружие, или…
С такого расстояния не промахиваются.
Арнаутов, держа на мушке голову Соловьева, сделал еще полшага вперед. За ним подтянулись и уэсбэшники, выцеливающие Стаса.
У Стаса зазвонил сотовый телефон.
Неожиданный и резкий сигнал мог заставить чей-нибудь палец дрогнуть, и тогда… Обошлось.
Не опуская глаз, Скрябин нашарил на поясе телефон, отцепил, поднес к уху:
- Да! Света, я немного занят… Нет, я в ГУВД. Просто минут через пять меня пристрелят, и вы с матерью можете радостно перегрызть друг другу глотки. Все!
На те несколько секунд, пока он разговаривал, было словно объявлено перемирие, и все молча, глядя друг на друга через прорезь прицела, застыли. Но как только он сунул трубку в карман, Арнаутов сделал еще один шаг вперед, на Серегу, сопровождая это словами:
- Ну что, очко зажало? Будешь стрелять или как?
- Хочешь проверить?
Арнаутов дернул щекой, собираясь ответить, но никто так и не узнал, что у него было на языке.
С пистолетами в руках в кабинет заскочили Василевский и Джексон:
- Серега, мы здесь!
Они оказались позади Арнаутова и уэсбэшников. В свою очередь, позади них, за столом Шилова, сидел Федоров. Но он, в качестве боевой единицы, в расчет не принимался. Хотя у него, может быть, тоже был пистолет.
- Ковбойцы хреновы, - презрительно процедил Арнаутов. Ни он, ни уэсбэшники не обернулись.
- Прекратить! - В кабинет влетел взбешенный Громов.
Он сходу ударил по рукам Джексона и Василевского, потом - уэсбэшников.
Остальные опустили оружие сами.
- Прекратить! Вы что, офонарели?! - Громов встал между Арнаутовым и Соловьевым, которые хоть и поставили пистолеты на предохранители, но продолжали так смотреть друг на друга, как будто решили сойтись в рукопашной. - Вы кто, офицеры или братва на разборке?! Дуэль решили устроить?
- Наши сейфы - это наши сейфы, - сказал Соловьев, втыкая пистолет в наплечную кобуру.
- Они прячут возможные вещдоки, - чуть помедлив, Арнаутов тоже убрал «ПМ».
- Тогда привезите постановление на обыск их рабочих мест.
- Они будут иметь возможность…
- Не будут! Ключи сюда!
Скрябин и Соловьев отдали ключи от сейфов. Громов положил их в карман.
Арнаутов круто развернулся и направился в коридор.
- Николай Иванович! - окликнул Скрябин, и Арнаутов, замедлив шаг, подозрительно посмотрел на него через плечо. - Вы забыли сказать: «Айл би бэк!» Арнаутов плюнул и вышел. Вскочил и заторопился вслед за ним позабытый в разборке Федоров.
А Джексон остановил одного из оперов-уэсбэшников и, наклонившись к нему со страшным лицом, оскалился и зарычал, брызгая слюной и дыша пивным перегаром.
Когда шаги в коридоре затихли, Громов бросил ключи на стол:
- Он вернется. У вас есть десять минут, чтобы привести все в порядок.
- Да чисто у нас, Юрий Сергеич. Еще вчера подсуетились, - с довольным видом усмехнулся Сергей.
- Так чего вы выпендривались?!
- А чтоб им служба медом не казалась, - ответил Стас.
- Чертовы ковбойцы! - Громов покачал головой, и было не ясно, чего больше в его реакции: осуждения или все-таки одобрения. - Лучше думайте, что делать дальше…
Забрав ключи, он ушел. Довольная усмешка исчезла с лица Соловьева. Он вздохнул:
- Что - что? Ждать пока…