Хотя Мусирали Кикимов и сказал мальчикам, что в истории с краденым зерном разберутся без них, Болатбек с Кадыркулом ни за что не хотели оставаться в стороне. Им не терпелось побольше узнать про Егора Сергеева — что он за человек такой, как к своей внучке Ане относится, а главнее, хотелось стать настоящими разведчиками, которые следят, может быть с опасностью для жизни, за действиями врага.

И уже назавтра мальчики пошли на колхозный ток. Несколько женщин веяли там пшеницу — подбрасывали ее большими лопатами, а в стороне, под навесом, сидел бородатый человек и перебирал спелые желтые дыни.

— Это он, — шепнул Болатбек Кадыркулу. — Здравствуйте, дядя Егор…

Старик исподлобья, недобрым взглядом посмотрел на них и ответил неожиданно ласково:

— Здорово, джигиты. Зачем пожаловали?

Болатбек произнес первое, что пришло в голову.

— Дядя Егор, — сказал он, — а правда, вы настоящего черта видели?

Егор Сергеев действительно, не один раз говорил всем, кому придется, что на бахчу возле тока частенько приходит нечистая сила. И, надо сказать, многие ему верили. Во всяком случае, особых охотников наведываться ночью на бахчу и на ток не находилось.

Старик ухмыльнулся в бороду и неторопливо стал рассказывать.

— А чего… правда… Я много раз шайтана видел. Вот как вас сейчас… — Он говорил, а сам продолжал отбирать дыни: каждую из них тщательно рассматривал, взвешивал в ладонях, сдавливал и откладывал в сторону. — Откуда ни возьмись, появляется, значит, черная кошка и бежит прямо сюда, на бахчу… На задних лапах бежит. А в передних фонарь держит…

— Ой! — выкрикнул Кадыркул. — Какой фонарь?

— Обыкновенный, жестяной. Вот как этот… — Старик показал на старый обшарпанный фонарь, стоявший под навесом. — Та кошка и есть шайтан. Кто ее увидит, сразу уродом становится — косым и кривобоким. На всю жизнь.

Кадыркул снова ойкнул и закрыл лицо руками.

— А как же вы, дядя Егор? — спросил Болатбек.

— Что я?

— Вы же не косой и не кривобокий пока. А говорите, шайтана видели.

— Да ведь так только с чужими бывает — кто приходит дыни таскать. А не с теми, кто стережет.

Как хотелось Болатбеку спросить, а что бывает с теми, кто зерно ворует. Но вовремя вспомнил наказ дяди Мусирали помалкивать. И все-таки промолчать совсем он не мог и сказал, глядя невинными глазами на деда Егора:

— Значит, вы вместе с шайтаном работаете? Он вам сторожить помогает?

— Как не стыдно, — покачал головой тот, — над стариком смеяться. А еще пионер…

Голос у Егора был по-прежнему спокоен и ласков, и Кадыркул неодобрительно посмотрел на Болатбека — зачем он так говорит со старшим, но если бы мальчики могли проникнуть в мысли старика, им стало бы не на шутку страшно: столько злобы и ненависти было там, такая готовность уничтожить дерзкого, непочтительного мальчишку и всех, кто стоит за ним и сует нос не в свои дела!..

Ладно, идите, — сказал Егор. — Мне работать надо. Не до вас сейчас.

Хотите, мы поможем? — спросил Кадыркул.

— Обойдусь, — уже не скрывая неприязни, пробормотал старик.

…После не совсем удачной беседы с Егором Сергеевым Болатбек и Кадыркул не оставили все же своего намерения стать разведчиками и следопытами. Они, правда, сами толком не знали, что должны делать, но их как магнитом тянуло к невзрачному жилищу сторожа.

Однажды — это было вечером, когда Кадыркулу разрешили попозже вернуться в детдом, — мальчики снова бродили неподалеку от землянки Сергеева.

— Интересно узнать, куда он свои сокровища прячет? — сказал Кадыркул.

— Какие сокровища? — не понял Болатбек. — Что ты все о сокровищах говоришь?

— А как же? Если вор, значит, сокровища должны быть. Разве нет?.. В сундуке… Или в земле под деревом… У моего дяди в сундуке серебряная сбруя лежит! Ух, какая! Я видел. Миллион рублей, наверно, стоит.

— Таких сбруй не бывает, — сказал Болатбек. — А насчет сокровищ…

В это время дверь землянки неслышно распахнулась, и на пороге показалась небольшая фигурка.

— Смотри, это Аня, — шепнул Кадыркул.

Девочка постояла у дверей, словно прислушиваясь, потом крадучись двинулась к дороге. В руках у нее был небольшой узел.

— Куда она? — прошептал Болатбек. — Давай узнаем…

Некоторое время мальчики неслышно шли за ней; потом Болатбек не выдержал и окликнул:

— Аня! Ты куда?

Даже в темноте было видно, как девочка вздрогнула.

— Кто там?

— Не бойся, это мы.

Кадыркул подошел к ней совсем близко.

— Это мы, — повторил он. — Кадыркул и Болатбек. Видишь?

— Куда ты собралась ночью? — снова спросил Болатбек.

— Я ушла, — сказала Аня. — Насовсем. Больше домой не вернусь.

— Из-за чего ты удрала?

— Из-за вас.

— А мы при чем?

— При том… Деда вызывали, про зерно спрашивали. Сказали, нашли мешки в стогу.

— Ну и что?

— Он от всего отказался, а вернулся домой, говорит, я на него наговорила, выдать захотела… Извести… Бить стал… Убил бы, если бабушка не вступилась бы… Не могу я там жить… Не буду… Не вернусь… Раз он такой…

Аня говорила каким-то на удивление твердым голосом, почти как взрослая, словно обстоятельно все обдумала и приняла уже окончательное решение.

Так оно, наверное, и было: ей давно стало невмоготу находиться под одной крышей с жестоким, жадным дедом, который жил двойной жизнью — днем был труженик, как все, а ночью — преступник и враг.

— Куда же ты пойдешь? — спросил Болатбек.

— Не знаю… Куда-нибудь.

— Хочешь к нам? У меня сестра добрая. Хотя покричать и любит.

— Зачем к вам? — сказал Кадыркул. — Дед Егор придет и отнимет. Пусть лучше к нам, в детдом идет. Наш заведующий никому тебя не отдаст…

Так Аня Хохлина начала свою новую жизнь в детском доме. И как бабушка ни умоляла, как дед ни настаивал, обратно она уже не вернулась.

Не все взрослые в ауле одобряли и понимали ее поступок, не все ей до конца верили. Многие считали, что она взбалмошная, сумасбродная девчонка, сама не знает, чего хочет, не почитает старших — в казахской, семье такого никогда бы не допустили… Но людям ведь свойственно часто судить о том, о чем они мало знают… Да и не могли они знать об ужасной жизни Ани, о которой она, захлебываясь от слез, рассказывала заведующему детдомом. Не знали и про то, как скучала она по бабушке, как жалела ее, как хотела, чтоб они всегда жили вместе… Но что она могла поделать?..