Доктор Штерн

Многие догадывались, что история человечества движется по спирали, но никто не придавал этому значения. Человечество рождалось и умирало не первый раз. В одну из очередных попыток природы создать идеальное существо на планете два учёных ставили эксперимент, который должен был помочь природе ускорить эволюцию. Это происходило за много миллионов лет до нашего времени, и всего за несколько сотен лет до очередного конца света.

Федеральный синхротрон представлял собой здание размером с футбольное поле. В нём трудились тысячи учёных, которые строго по очереди использовали главную лабораторию, где устанавливались ловушки для разогнанных пучков частиц. Аренда этой лаборатории стоила сумасшедших денег. Немолодой уже доктор Штерн и его бывший студент Миша готовились к главному эксперименту всей своей жизни.

Доктор Штерн подхватил пинцетом кусочек вольфрама и уверенным движением установил его на радиоактивные стержни мишени. Затем поместил мишень ускорителя в специальную транспортную тележку и позвал Михаила. Тот выглянул из-за свинцовой двери и заметил:

— Доктор, нельзя шутить с радиацией. Давайте купим робота, тогда не нужно будет рисковать здоровьем, оперируя опасными материалами.

— Миша, сколько раз тебе повторять: все наши деньги сейчас уходят на аренду и материалы. Лучше вложиться в образцы, чем покупать дорогую технику. Ты же знаешь, сколько стоит час в этом ускорителе?

— Давайте тогда найдём инвестора. Неужели вы думаете, что никто не захочет вкладывать деньги в алхимию? Только дурак откажется финансировать добычу золота из ничего.

— Кончай разговоры и установи тележку в синхротрон. Через два часа следующая смена. И забудь про инвесторов, алхимия сама должна добывать себе деньги.

— Ну, это при условии, что у нас получится добыть золото из вольфрама, — огрызнулся Михаил, снимая блокировку с небольших колёсиков тележки и резко толкая ей дверь.

— Боже мой, осторожнее! — крикнул Штерн.

Михаил отправился в помещение ускорителя. Штерн знал, что за помощником нужно приглядывать, поэтому внимательно следил за происходящим на мониторе системы видеонаблюдения. Лаборант привычным движением поместил контейнер в автоматический приёмник и нажал нужную кнопку. Послышался гудящий звук редукторов. Миша захватил пустую тележку и, ускорив шаг, покинул огромное помещение синхротрона.

— А с чего вы взяли, что вещества можно превращать друг в друга? — сказал вошедший Миша, не глядя на доктора.

— Ты опять читал мою теорию сквозь пальцы, — разочарованно сказал Штерн. — Все вещества — это сгусток энергии. Вообще весь мир имеет волновую структуру. Атом любого вещества — это лишь стабильный сгусток энергии в виде волн.

— Будь атомы волнами, учёные уже давно бы их уловили, — небрежно сказал Миша, открывая в компьютере страничку любимой социальной сети.

— По закону сохранения энергии, — начал объяснять доктор Штерн, — эти сгустки не могут излучать волны, не теряя своей структуры. Поэтому они не излучают волны, но могут передавать их через себя. Ты должен знать, что каждый атом — это сгусток колоссальной энергии. Такой, какая тебе и не снилась. Человечество никогда не сможет накопить столько в одном месте. Поэтому люди не могут создавать атомы из ничего. Но мы можем попытаться изменять структуру веществ.

— А почему для экспериментов вы выбрали вольфрам? — без особого интереса спросил Михаил, глядя в монитор на список новостей.

— Вольфрам и золото находятся совсем рядом в периодической таблице, — показывая на плакат, ответил Штерн, — поэтому я считаю, что атомы вольфрама можно изменить при помощи накопленной энергии пучка частиц.

— О, смотрите, какая авария! Всмятку! — воскликнул Михаил, разворачивая свой монитор в сторону Штерна и демонстрируя фотографию.

— Миш, тебе не кажется, что интернет тебя портит? — спросил доктор, посмотрев на своего молодого коллегу с отеческим сожалением.

— Ну вот, начинается, — медленно прошептал Миша и закатил глаза. — Не будь у меня интернета, я был бы гораздо тупее. Где ещё взять столько информации в одном месте? Благодаря интернету я знаю все новости друзей. И я всегда на связи.

— Сколько у тебя там друзей? — улыбаясь, спросил Штерн.

— Вчера «зафрендил» 138-го, — с гордостью ответил Миша, совсем забыв о работе.

— И кто это был? — спросил Штерн, последовательно включая вакуумные насосы гигантского ускорителя.

— Кто-то из одноклассников, — задумчиво сказал лаборант, между делом продолжая листать видеоролики, не обращая внимания на то, что эксперимент начался.

— И чем ты занимаешься в интернете? — спросил доктор, глядя, как медленно падает давление в бустере и создаётся вакуум.

— Ну как, во-первых, я там переписываюсь с друзьями, — загибая пальцы начал Миша, — во-вторых, узнаю свежие новости, фотографии смотрю. В-третьих, музыку разную скачиваю, программы. В-четвёртых, с девушками знакомлюсь.

На последней фразе, он довольно улыбнулся. Потом, почувствовав многозначительный взгляд Штерна, нажал на крестик и закрыл браузер. Миша развернул панель управления ускорителем и стал проверять настройки.

Через минуту его телефон просигналил о пришедшем сообщении. Миша продолжил проверять настройки, украдкой поглядывая на Штерна. Было видно, что ему не терпится прочитать сообщение, но телефон, к сожалению, остался на другом столе.

— Ну, иди, читай, — вздохнул доктор, поглядывая на показания датчиков. Давление бустера уже приближалось к рабочему.

Миша сорвался с места и, добежав до телефона, стал читать сообщение. Немного подумав, он с поразительной скоростью стал набирать ответ. Он даже высунул кончик языка набок. Было ощущение, что он забыл о том, что он лаборант, и каждая минута в этом федеральном синхротроне стоит его недельной зарплаты.

— Извините, —сказал молодой человек, виновато улыбнувшись, и сел на своё место, пытаясь сосредоточиться.

— А ты не пробовал измерить пользу от такого потребления информации? — спросил доктор Штерн.

— Что вы имеете в виду? — спросил Миша, сверяясь с компьютером и подводя стрелки на своих огромных наручных часах.

— Знаешь основную болезнь современной молодёжи? — спросил Штерн.

— Ну вот, опять начинается… — шепотом вздохнул Миша.

— Запусти, пожалуйста, пучок электронов, — быстро сказал Штерн, услышав сигнал готовности глубокого вакуума в бустере.

— Запустил, — ответил Миша, нажав несколько кнопок. — Про какую болезнь вы там говорили?

— Сейчас вся молодёжь живёт в «стиле SMS», — задумчиво сказал доктор.

— Что вы имеете в виду? — спросил Миша и взял со стола научный журнал.

Доктор сел поудобнее, дав понять, что будет говорить долго. На мониторе большими цифрами отображалась нарастающая энергия пучка. Частицы уже мчались по огромному кольцу размером с большой стадион, постепенно наращивая свою скорость и энергию. Оставалось несколько минут до столкновения с мишенью, в которой лежал маленький кусочек вольфрама.

— Ты только не обижайся, это сугубо мои рассуждения, — посмотрев на Мишу, начал доктор. — Раньше, когда информации было мало и средства связи не были так развиты, люди умели лучше концентрироваться. Новому поколению очень трудно удерживать внимание больше десяти минут. Современная молодёжь разучилась читать большие длинные книги, в которых нужно много думать. «Поколение SMS» постоянно отвлекается.

Штерн включил дополнительный генератор энергии и увеличилмощность в сверхпроводниковых магнитах. Постоянно сверяясь с показаниями приборов, он продолжал:

— Вместо осуществления больших проектов вам легче переваривать короткие сообщения или рассматривать картинки. Вы постоянно находитесь в возбуждённом состоянии. Вы называете это бешеным ритмом жизни. Непрерывные слухи, новости, звонки от многочисленных друзей с вопросом «Ты где?», SMS-ки, чаты, бесконечные знакомства, форумы, сайты, видеоролики друг за другом. Тебя всё это не утомляет?

— Утомляет, конечно, — улыбнулся Михаил. — Но я же не могу пропускать жизнь. Думаете в сегодняшнем ритме может выжить тот, кто сидит на месте и часами концентрируется? Если вы присядете на минутку, вас сразу обойдут. Нужно быть в курсе дел. Нужно поддерживать связи. Никогда не знаешь, что тебе пригодится. Тебе не о чем будет говорить с друзьями, если ты не смотришь телевизор.

Штерн включил электрическую дугу, которая разогревала тугоплавкий вольфрам для ускорения реакции. Через некоторое время электроны по команде атакуют мишень, и для начала должно произойти превращение вольфрама в осмий. Теоретически это было возможно. Но современная наука до этого ещё не дошла. Через час всё будет ясно.

— А книжки ты читаешь? — спросил Штерн.

— Читаю, — немного обиженным тоном начал Михаил. — А по поводу отвлекающих факторов — тут вы правы. Я действительно ненавижу читать длинные тексты. Вот врать не буду: вашу теорию я тоже просмотрел мельком. Там столько страниц мелким шрифтом, что это похоже на издевательство. Толстые книжки читать тяжело, могу рассказать, как это происходит.

— Очень интересно, — улыбнулся доктор, увеличивая энергию магнитных волн.

Миша отрегулировал свой монитор и продолжил.

— Обычно я очень долго собираюсь сесть за чтение. И когда нужная книжка в моих руках, я устраиваюсь в большом удобном кресле, открываю эту художественную книгу и, прочитав пару страниц, чувствую неприятную боль в спине. Приходится откладывать книгу и идти за подушкой. Потом читаю ещё половину страницы и чувствую, что срочно хочу чаю.

— Очень интересно, — улыбнулся Штерн, глядя на показания детекторов.

— Схожу на кухню и сажусь читать дальше, — продолжил Миша, — прочитаю ещё пару страниц, и тут обязательно зазвонит телефон. От этого звонка в моей голове все образы из книги путаются. Приходится заново перечитывать несколько страниц. И вот, когда главный герой попадает в рабство, у меня охает «аська».

— «Аська»? — непонимающе спросил доктор.

— Ну, это программа для обмена сообщениями, — улыбнулся лаборант, — я стараюсь не отвечать на сообщение и читать книгу дальше, но в голове продолжает мигать этот жёлтый значок. Я читаю книгу, и в это время думаю, что если не ответить на сообщение, то наверняка обижу человека. Нельзя игнорировать возможную просьбу о помощи. Поэтому я отвлекаюсь на секунду и смотрю, что пишут. Оказывается, прислали сообщение: «Привет!». После этого приходится выяснять, что собеседнику нужно.

— И что ему нужно? — заинтересованно спросил Штерн, не забывая поглядывать на показатели.

— Да, как всегда: спрашивают, как дела, и присылают ссылку на видеоролик с котятами, которые синхронно двигают головой. Вежливо закончив диалог, я закрываю окно и сажусь читать дальше. Так, не отвлекаясь, я прочитаю целых 6 страниц. Правда, некоторые абзацы приходится перечитывать дважды по причине необъяснимой потери концентрации.

— Часто задумываешься о своём? — спросил Штерн.

— Ну, это у меня часто бывает во время чтения, — улыбнулся Миша, — я, когда читаю длинные скучные книги, задумываюсь о своих проблемах. Бывает, очнёшься, а уже «прочитал» несколько страниц. Приходится перечитывать или бросать эту книгу совсем. Хуже всего, когда на шестой странице книги размещена фотография огромного аппетитного окорока. Авторы книги зря его туда помещают. У меня мгновенно возникает сладкая мысль о бутерброде.

— И ты опять отвлёкаешься? — улыбнулся Штерн.

— Я откладываю книгу и иду к холодильнику, — рассмеялся Миша, — Нарезаю хлеб и колбасу. Еле-еле размазываю твёрдое сливочное масло. Получившиеся большие бутерброды разрезаю пополам и кладу на чистое блюдечко, которое с трудом нахожу среди немытой посуды.

— И идёшь читать с бутербродами? — пытаясь угадать, спросил Штерн, уменьшая температуру дуги, подогревающей вольфрам.

— Читать за едой вредно, — с серьёзным видом сказал Миша, — поэтому я сажусь в кресло и кушаю их, запивая остывшим чаем. Ненавижу сидеть в тишине.

— Представляю, — тихо сказал Штерн.

— Поэтому моя рука сама тянется к красной кнопке пульта от телевизора, — сделав характерный жест, сказал Миша, — я его включаю — просто для фона. Там заканчивается рекламный ролик про прокладки, и начинаются новости. И вдруг в анонсе главных событий дня, с которого начинается каждый выпуск, называют какой-то конкретный ужасный кошмар, который касается меня напрямую.

— Миш, тебе надо на сцене выступать с твоим красноречием, — рассмеялся доктор, — рассказывай дальше.

— Бутерброды я доедаю, и даже чай допиваю, — улыбаясь, продолжил Миша, — но вот та новость всё не начинается, поэтому приходится ждать дальше. Я, конечно, пытаюсь продолжить чтение, но не могу сосредоточиться и вспомнить, о чём же в книге была речь, так как краем уха приходилось следить за телевизором. А в том анонсе, как назло, дают понять, что просмотр этой новости практически необходим для выживания.

— Всё так серьёзно?

— Когда новость, наконец, услышана, всегда оказывается, что всё не так уж страшно, как казалось. Там говорят, что всё ещё не до конца понятно, ужас это или просто кошмар. Нужно будет следить за развитием этой ситуации.

— Поэтому я и не смотрю телевизор, — понимающе кивнул Штерн.

— Когда я сажусь читать эту злополучную книгу дальше, — продолжил Миша, — уже через две страницы чувствую себя ужасно усталым от того, что завязка в книге затянута, автор требует запоминать имена героев, да и вообще не торопится излагать свои мысли. Да и эти постоянные переключения внимания выматывают неимоверно. Думаю, вы знаете, о чём я говорю?

— В такие моменты хочется попасть на необитаемый остров, — улыбнулся Штерн, повышая напряжение на охлаждающем контуре.

— Поэтому мне нравится узнавать про всё в интернете, — оправдывающимся тоном говорил Миша. — Правда, бывает, включишь монитор, сядешь за компьютер и начинаешь «сёрфить». Ссылка за ссылкой — и забываешь, зачем пришёл. А если попадается длинный текст, то пока его читаешь, кажется, что в мире происходит нечто важное, что я пропускаю. Я такие длинные статьи откладываю на потом. Правда, почти никогда не читаю.

— И много информации остаётся у тебя в голове? — лукаво посмотрев, сказал Штерн.

— Очень много, но она отрывочна, — улыбнулся Миша, — иногда так хочется всем им сказать: «Не грузите меня!». Вы бы знали, как загружен мой мозг разным хламом. Мне иногда хочется найти способ ориентирования в этом море информационного мусора.

— Но ты же любишь бывать в социальной сети? — спросил доктор.

— Как сказать… Там есть и хорошие, и плохие моменты, — вздохнул Миша. — Иногда опасно выкладывать слишком много информации о себе. Постоянно всплывают разные ненужные одноклассники и знакомые. Отказать им в общении стыдно, а общаться — накладно.

— У меня жена была любителем социальных сетей, — задумчиво ответил доктор Штерн. — Каждый день, когда я приходил домой с работы, обнаруживал её с ноутбуком в кресле. Было такое ощущение, что там намного интереснее, чем в реальной жизни. И не дай бог, в квартире отключат интернет за неуплату. В такие минуты на неё было жалко смотреть.

Миша с пониманием посмотрел на доктора. Он долго вспоминал нужную фразу, потом сформулировал её у себя в голове и, подняв указательный палец, гордо произнёс:

— Интернет открывает перед нами весь мир.

— Закрывая нас в одной комнате, — рассмеялся Штерн.

— Вы тоже молодец, — дерзковато улыбнулся юноша, — работаете всё время допоздна. Вот ваша жена и ушла от вас. Большинство женщин не переносят трудоголиков. Вы, видимо, уделяли ей недостаточно внимания, приходили поздно. Поэтому в интернете она находила то внимание, которого ей не хватало.

— Ты поосторожнее с выражениями, — строго посмотрел Штерн.

Юноша обиженно отвернулся к монитору и стал рассматривать спектр излучения раскалённого вольфрама. Молчание затягивалось. Каждый стал заниматься своим делом. Штерн сделал запись в журнале и сказал:

— Примерно через минуту, когда энергия пучка будет 5 гигаэлектронвольт, я включу отклоняющее магнитное поле. Смотри за спектром излучения.

— Хорошо, доктор, — кивнув головой, сказал Миша и приготовился.

Миша уже много лет работал со Штерном и хорошо знал этого пожилого профессора. С ним легко было работать, и платил он достаточно много. И только это удерживало Мишу на своём месте, так как опыты, которые они ставили, осознать было сложно.

Штерн нажал на кнопку, и всё произошло мгновенно. Никаких звуков, никаких вспышек. Только появившиеся цифры и всплески на графиках. Современная наука уже не так эффектна, поскольку изучает настолько невидимые явления, что их не видит никто, кроме приборов.

— Ну, что там со спектром? — спросил доктор Штерн, вставая со своего места и подходя к монитору Миши.

— Изменился, — глядя на график, сказал Миша.

— Ты понимаешь, что это значит? — очень тихо сказал доктор Штерн, положив руку себе на лоб.

— У нас получилось? — пытаясь угадать, спросил Миша.

— Похоже на то, — улыбаясь, ответил Штерн, надевая защитный костюм.

 

Супермаркет информации

Штерн, надев защитные перчатки, извлёк каплю жидкого блестящего металла из мишени и перенёс на предметное стекло электронного микроскопа. Его лицо выражало крайнюю озабоченность. Миша в такие моменты всегда прятался за свинцовой дверью, боясь радиации. Мужское достоинство, которое первым делом страдает от излучения, он берёг больше всего, так как предпочитал исследовать разнообразие девушек, а не странности науки.

— Ну что там? — спросил Миша, выглядывая из-за двери.

— Входи, — задумчиво сказал Штерн, — глядя на монитор.

— Получилось? — теряя терпение, спросил Миша.

— Перелёт, — удивлённо сказал Штерн.

— Что это значит? — спросил Миша, стоя за спиной у доктора.

— У нас получилась ртуть, — нервно улыбаясь, сказал Штерн.

— Чёрт! — расстроено махнув рукой, крикнул Миша и отошёл к своему столу.

Штерн встал со своего места и стал быстро ходить взад-вперёд. Он думал несколько минут, не обращая внимания на Мишу. Потом резко остановился и, подойдя к Мише, протянул ему руку.

— Мы научились превращать одно вещество в другое! — радостно вскрикнул Штерн, пожимая ничего непонимающему Мише руку. — Ты хоть понимаешь, что произошло?

— Мы превратили вольфрам в ртуть, — спокойно сказал лаборант, непонимающе глядя на доктора, — был твёрдый металл, а стал жидкий. Жаль, что не получилось золото. Мы бы с вами разбогатели.

— Мы смогли дать столько энергии атомам вещества, что они изменили свою структуру и увеличили свою молярную массу! — радостно говорил Штерн. — Предлагаю зарядить эту ртуть в мишень и запустить ускоритель ещё раз. Мне кажется, что у нас получится полоний.

— Нет уж! Это без меня, — испуганно глядя на доктора, сказал Миша, — полоний очень радиоактивен. Вы совсем с ума сошли?

В это время, часы на руке профессора стали подавать прерывистый сигнал. Штерн расстроено посмотрел на время, взял пустую пробирку и пошёл забирать ртуть из микроскопа. Когда на дне пробирки каталась маленькая серебристая капля металла, он сказал:

— Миш, собирайся. Наше время закончилось. Исследуем эту ртуть после обеда в нашей лаборатории.

— О! Обед — это хорошо. Я как раз проголодался, — обрадовался Миша.

— Такое ощущение, что ты не осознаёшь всей пользы, которую мы сегодня принесли науке, — странно посмотрев на Мишу, сказал доктор.

— Да всё я осознаю, — махнув рукой, сказал Миша, — просто пока рано радоваться. Пойдёмте, пообедаем.

Они собрали все свои материалы. Скопировали данные на флешку и отправились на второй этаж в столовую. Практически все, кто кушал в этой столовой, были в белых халатах и очках. Федеральный синхротрон работал как безостановочный конвейер. Слишком много денег было потрачено на его строительство. Поэтому все учёные страны стояли в очереди и долго готовили свои опыты, чтобы потом за короткое время успеть провести эксперимент.

Доктор Штерн был самым частым посетителем синхротрона, так как за свои изобретения он получил значительные премии, которых хватало на ежедневную аренду. Остальные профессора с завистью смотрели на счастливчика. Но никто не знал, чем сейчас занимается Штерн. Учёные воруют идеи, не задумываясь, поэтому доктор Штерн и Миша хранили строжайшую тайну.

Сидя за столом, они ели заурядные щи, пытаясь выловить жжёный лук кончиком ложки. В этой столовой готовили из рук вон плохо. Единственное, что у них получалось хорошо, это гороховая каша, так как испортить её поварам не удавалось. Штерн, отпив компот и выплюнув яблочные семечки в салфетку, спросил:

— Тебе не кажется, что интернет настолько завален неупорядоченной отрывистой информацией, что пользоваться им решительно неудобно?

— Альтернатив же нет, — ответил Миша, постоянно размешивая содержимое глубокой тарелки.

— Я часто им пользуюсь в научных целях, и у меня складывается впечатление, что это огромная библиотека, в которую попала авиационная бомба, — улыбнулся Штерн. — Слишком много всего полезного, но всё оно лишено целостности. Вот берёшь, например учебник по химии, там рассказано всё с самого начала и по порядку — это удобно. А если этот учебник разорвать, перемешать с обрывками книг по кулинарии, политике и философии — получится образец интернета. Очень много отрывистой и постоянно повторяющейся информации.

— Мне кажется, вы не совсем справедливы, — не отрываясь от еды, сказал Миша.

— Интернет похож на большой восточный рынок, — начал объяснять Штерн, — информации так много, что каждый пытается перекричать другого, чтобы его заметили. Всё как на базаре. Если тебе нужно найти хорошее бамбуковое покрывало, ты приходишь на рынок и попадаешь в такой шум и гам, что можно упасть в обморок. Чтобы купить простую вещь, тебе нужно суметь проигнорировать сотни кричащих, галдящих и мелькающих перед тобой восточных торговцев. Каждый из них требует своей порции внимания от тебя.

— С рынком я согласен, — поперчив остатки своего супа, ответил Миша.

— Каждый из торговцев не один десяток лет торгует на этом рынке, — продолжил Штерн, — они все знают, на какую струнку твоей души надавить, чтобы ты с огромной скидкой купил себе шикарную, ярко выкрашенную блестящую золотом ненужность.

Миша внезапно прыснул от смеха так, что ему пришлось прикрывать рот руками, чтобы не забрызгать своего шефа. Когда он успокоился, Штерн улыбнулся и продолжил:

— Если бы Пушкин продавал свой талант на таком рынке, его бы сейчас никто не знал. Человек не может быть одновременно талантлив и в маркетинге, и в искусстве.

— И какую альтернативу вы бы предложили? — спросил Миша, наклоняя свою тарелку, чтобы зачерпнуть остатки.

— Ты был в большой библиотеке? — спросил Штерн. — Там есть администрация библиотеки, которая следит за книгами. Там есть библиотекарь, который может найти и принести нужную книгу. Этот библиотекарь может силой вывести того, кто будет шуметь или отвлекать читателей. Там знают, как важно не мешать читающим людям.

— А в интернете не знают? — спросил Миша, откладывая пустую тарелку в сторону.

— В интернете нет тишины, там постоянный шум и гам, — продолжил Штерн, — каждый претендует на порцию твоего внимания — как на базаре. Всё это воспитывает из нас SMS-поколение, которое не умеет концентрироваться. Нам намного проще читать короткие отрывки текста. У меня иногда складывается впечатление, что современная молодёжь живёт в мире трейлеров, забывая смотреть сами фильмы.

— Я же уже объяснял, — сказал Миша, — что пока смотришь фильм, происходит такая масса всего интересного, что усидеть очень тяжело. А вообще, доктор, я согласен с вами в том, что интернет иногда напрягает. Но ничего лучше ещё не придумано, и мы быстро привыкаем. Все нормальные люди со временем учатся игнорировать это мелькание.

— Как твоя личная жизнь? — резко сменил тему Штерн.

— Отлично, — улыбнулся Миша, откусывая хлеб, — я разработал особую технологию, которая позволяет мне каждый день наслаждаться новой девушкой.

— Это как? — спросил Штерн улыбаясь.

— Нужен специальный график, — начал объяснять Миша. — Знакомишься с девушкой, проводишь с ней первое свидание. Девушка на первом свидании пытается понять, что мне от неё нужно. Поэтому на первом свидании я даже не целуюсь. На следующий день я пропадаю для неё. В этот день я встречаюсь со второй девушкой, с которой также провожу первое свидание.

— Ты дружишь сразу с двумя? — удивился Штерн.

— Сейчас поймёте! — гордо продолжил Миша. — На третий день я снова встречаюсь с первой девушкой, и в конце свидания мы с ней целуемся. Современные девушки считают поцелуй на втором свидании в порядке вещей. Вторая девушка в этот день остаётся без моего внимания, поэтому терзает себя сомнениями, понравилась ли она мне. Это усиливает влечение ко мне, так как она пытается потом доказать, что может меня охмурить.

— Ты хочешь сказать, что специально игнорируешь девушку после первого свидания, чтобы она помучилась? — улыбнулся Штерн.

— Да. На четвёртый день я встречаюсь сразу с двумя, — гордо сказал Миша. — Со второй девушкой у нас второе свидание, которое заканчивается поцелуем. Сразу после этого я еду к первой девушке на третье свидание, которое в половине случаев кончается сексом.

— Ужасные нравы, — нахмурился Штерн. — Первый поцелуй с моей женой был только после знакомства с родителями, дай Бог памяти, это было через 3 месяца знакомства.

— Времена меняются, — улыбнулся Миша. — По моей системе ротации я могу иметь четыре девушки одновременно. Почти каждый день у меня новый секс. Раз в неделю я добавляю в схему новую девушку, и она зачастую вытесняет одну из старых. Таким образом, у меня гарантия новизны ощущений.

— Интересная рекурсия, — задумался Штерн, — и ты не устаёшь от мелькания этих новых лиц?

— Вам этого не понять, — отмахнулся Миша. — Радость обладания не так сильна, как радость от завоевания. Я с ужасом думаю о том времени, когда нужно будет остановиться и сделать окончательный выбор.

— Вот давай объединим эти две темы, — начал Штерн, — тебе не кажется, что постоянное мелькание девушек в твоей жизни, как-то связанно с супермаркетом интернета?

— Что значит супермаркетом? — спросил Миша, двигая к себе тарелку с кашей.

— Есть такая психологическая теория супермаркетов, — начал объяснять Штерн. — Я считаю, что в жизни два основных супермаркета и десяток второстепенных. Первый — супермаркет информации, второй — супермаркет любви.

— Про супермаркет информации я немного понял, — прожевав, сказал Миша, — давайте про супермаркет любви.

— С твоего позволения, я сначала закончу про супермаркет информации, — мягко сказал Штерн, глядя на кивнувшего головой лаборанта. — Обилие информации вокруг порождает навык беглого ознакомления. Все мы учимся быстро определять, чем интересоваться, а что оставить на потом. Но так как маркетологи становятся всё опытнее, они сами начинают внушать нам, что интересно, а что нет.

— Поговаривают, что маркетологи спят головой вниз и пьют кровь, — рассмеялся Миша.

— Современным людям, — продолжил Штерн, — всё хочется попробовать, ничего не упустить. Ты был в Турции?

— Конечно, — радостно ответил Миша и мечтательно закатил глаза.

— Некоторые люди, довели свой шопоголизм до такой стадии, — возбуждённо начал Штерн, — что они похожи на голодного и жадного человека, попавшего в большой ресторан турецкого пятизвёздочного отеля по системе «всё включено».

— Разве это плохо? — спросил Миша.

— Кто я такой, чтобы ставить людям оценки, — уклонился от ответа Штерн. — Этому жадному человеку в Турции, всё хочется попробовать, ничего не упустить. Всё очень вкусно и нужно положить побольше, а то потом кончится. Ведь нужно окупить эти с трудом нажитые и безвозвратно потраченные 999$ на горящий тур.

— Можно слетать на семь дней и за 599$, — со знанием дела сказал Миша.

— Не важно, — улыбнулся Штерн, — дальше этот жадный персонаж, уже сидя на свежем полотенце пляжного лежака, не может расслабиться. Его желудок уже отказывается принимать еду и алкоголь в таком разнообразии и количестве. А ведь для приличия нужно ещё и искупаться в море, а полный желудок мешает это сделать. Поэтому он старается побыстрее протрезветь и проголодаться, чтобы уставшим плестись в этот рай гурманов и любителей выпить.

— Знакомая ситуация, — улыбнулся Миша, — но мне в Турции больше нравится общаться с девушками.

— Ну, с тобой-то всё ясно, — рассмеялся Штерн. — Уже через неделю такой «отдыхающий» мечтает отдохнуть от отдыха. Отвлечься от всего этого винегрета блюд и выпивки. Проголодаться и протрезветь на родине. Потом отведать большую тарелку дымящегося борща с ложкой блестящей белой сметаны. С большими кусками отборной телятины. С двумя тёплыми свежайшими кусками хлеба с хрустящей корочкой. А если всё это начать с маленькой стопочки ледяной водочки, то вообще наступит ощущение безграничного счастья.

— А причём тут супермаркет? — спросил Миша.

— При том, что супермаркет действует на слабых людей особенным образом, — начал объяснять Штерн. — Ты кидаешь в тележку не то, что нужно тебе. Ты кидаешь в тележку то, что больше всего привлекает твоё внимание. И жадность говорит тебе, мол, давай кидай побольше вещей со скидками.

— И как избавиться от чувства супермаркета? — заинтересованно спросил Миша.

— А ты ходишь в настоящий супермаркет? — спросил доктор Штерн.

— Конечно, сразу после работы, — ответил Миша.

— А я стараюсь не ходить по магазинам сразу после работы. Ты, наверное, замечал разницу в том, сколько покупаешь в зависимости от того, насколько голоден? — спросил Штерн.

— Если честно, нет, — ответил молодой человек.

— Я хожу в супермаркет со списком того, что нужно, — начал Штерн. — Стараюсь это делать по выходным и перед походом обязательно кушаю. В таком случае я хожу по магазину на трезвую голову.

— Дайте угадаю, — хитро посмотрел Миша, — вы хотите сказать, что если питаться хорошей сытной информацией, ходить в интернет со «списком покупок», то перестанешь тратить время, и не будешь кликать по разным отвлекающим ссылкам?

— Примерно так, — улыбнулся Штерн. — Теперь давай обсудим супермаркет любви. Тебе эта тема должна быть близка.

 

Супермаркет любви

К доктору Штерну подошла симпатичная молодая девушка в очках. Она спросила что-то по поводу темы предыдущих лекций, и после пятиминутного разговора пошла обратно в длинную очередь столовой.

— Если бы я преподавал в университете, все студентки были бы моими, — улыбнулся Михаил, провожая девушку неприличным взглядом.

— В том возрасте, когда ты начнёшь преподавать, — улыбнулся Штерн, — твои приоритеты поменяются, и ты будешь просто наслаждаться женским телом на расстоянии. Поверь мне, твоя тяга к разнообразию, скорее всего, пройдёт. И она превратится в один большой недостаток, который я и называю супермаркетом любви.

— А вот это начинает быть интересным, — отметил Миша.

— Раньше, в древнеи времена, найти себе пару было очень сложно, — начал объяснять Штерн. — Нравственность, которая ограничивала людей, не позволяла наглеть и подходить к незнакомым девушкам. И уж тем более претендовать на развитие отношений до свадьбы. Девушки даже тренировались давать пощёчину. Уж не знаю, на ком, но владели они этим искусством в совершенстве. Даже мне пару раз в жизни доставалось.

— А мне не доставалось, — с гордостью отметил Миша.

— Сейчас искусство пощёчин утеряно, — рассмеялся Штерн.

— И как по вашему люди знакомились в то время? — поинтересовался ассистент.

— Для этого существовали самые разные игры, обычаи и танцы, — с удовольствием вспомнил Штерн. — Можно было узнавать девушку ближе во время игрового общения. И вот я не могу с уверенностью сказать, где удовольствия больше — в твоём варианте секса на третьем свидании, или в наших долгих ухаживаниях. Долгое предвкушение всегда приятнее, чем быстрая развязка. До сих пор помню эту радость, когда взял девочку за руку первый раз.

— Ну, думаю, если бы вы выросли на современных фильмах, — улыбнулся Миша, — то вы бы даже не заметили, что она держит вас за руку. Там по сюжету все спят уже через несколько часов после знакомства. Такое ощущение, что девушек специально воспитывают фильмами и передачами, чтобы мне было легче их менять. Искусство пощёчин утеряно, и меня это устраивает.

— Хорошо, что ты понимаешь, — похвалил Штерн, — люди избаловались во всех областях. Тормоза испортились. Знаешь, раньше жену выбирали родители. Люди даже не знали о том, что можно разводиться. Если жена тебе разонравилась, тебе приходилось её терпеть в любом случае. А теперь никто терпеть не будет. Моя жена тоже не умеет терпеть. Она не смогла выносить мой трудоголизм. Просто взяла и ушла. Что за поколение?

— Ну, вы сами поймите, а чего терпеть? — спросил Миша. — Вокруг столько прекрасных девушек и парней, выбирай любого. Вот если моя девушка начинает меня напрягать, я с ней прощаюсь навсегда. Она тоже должна понимать, что я легко найду себе другую девушку ещё лучше. Вот, думаю, если бы вы научились делать золото из вольфрама, то терпению вашей жены можно было бы позавидовать.

— Отлично, вот тебе и супермаркет любви, — подняв указательный палец, сказал Штерн. — Вот давай обсудим это на твоём примере. Только ты не обижайся.

— Я вообще не обидчивый, — кивнув головой, сказал лаборант.

— Вот тебе уже 28 лет, — начал объяснять Штерн, — к этому возрасту ты перепробовал бесчисленное количество женщин. Так?

— Вы мне льстите, — отводя глаза, улыбнулся Миша.

— Думаю, ты отчётливо представляешь себе идеальную будущую жену? — спросил Штерн. — Можешь её описать в двух словах?

— Я никогда не думал об этом, — смутился Миша, — я бы конечно назвал её характеристики, но они пока размыты в моей голове. Давайте дальше.

— Ну не важно, — улыбнулся доктор, — твоё подсознание всё равно хранит все 2000 характеристик идеальной женщины. Все девушки, которых ты встречал в жизни, твоя мама, главные героини из фильмов, твои учительницы, друзья и знакомые — все они внесли небольшую лепту в создание этого образа идеальной женщины.

— Очень даже возможно, — кивнул головой молодой человек.

— Однажды, когда ты решишь выбрать себе жену, — глядя в глаза, сказал Штерн, — ты начнёшь смотреть на окружающих девушек через этот фильтр. Идеальная женщина в твоей голове к этому возрасту будет иметь конкретный образ с чётким набором качеств. Ты будешь её любить заочно, на подсознательном уровне. И вот настанет момент, когда ты встретишь очень похожую девушку в реальной жизни.

— Было бы отлично, — тихо сказал Миша.

— Стоит этой девушке улыбнуться тебе, — сказал Штерн, — и ты невольно начнёшь выдумывать. Раз она улыбается, значит, она дружелюбна. Значит, она любит детей, честная, не способна на подлость и так далее. Я имею в виду, что её улыбка в твоём подсознании выделит около 100 пунктов идеальной женщины. Дальше подсознание будет анализировать: раз она красивая, значит, у неё будут хорошие, здоровые и красивые дети.

— Ну, я об этом обычно не думаю, — смутился Миша, — может, конечно, моё подсознание всем этим занимается, но меня туда не пускают.

— Когда ты, подавив смущение, подойдёшь к ней, — продолжил Штерн, — вы заговорите и проболтаете около пяти минут. За это время будут проставлены галочки напротив ещё 200 пунктов из списка. А вот когда она тобой искренне заинтересуется, то ты добавишь ещё 200. Когда она будет внимательно слушать рассказ о твоей работе, ты авансом припишешь ей половину качеств виртуального идеала.

— Я не могу понять, — улыбался Миша, — вы доктор технических наук или психологии?

— Если позволишь, я продолжу, — проигнорировав вопрос, сказал Штерн. — Самое ужасное произойдёт потом, когда ты останешься наедине с собой на несколько дней. Ты будешь лишён возможности видеть её. Ты станешь перебирать мысли о ней и, от нечего делать, будешь идеализировать её, ставя галочки в том самом списке.

— Вот поэтому я делаю паузу между первым и вторым свиданием, — кивнул головой Миша, допивая первый стакан компота.

— Когда ты идеализируешь её, — продолжил Штерн, — ты впадаешь в состояние влюблённости.

— Извините, пожалуйста, доктор Штерн, — ехидно улыбаясь, сказал Миша, — вам не кажется, что вы сегодня сделали целых два открытия?

— Какие открытия? — удивился Штерн, продолжая медленно кушать.

— Вы сегодня научились превращать одно вещество в другое, — загнув первый палец, сказал Миша, — и ответили на извечный вопрос человечества, что такое любовь.

Миша загнул второй палец и с многозначительной улыбкой посмотрел на Штерна. Было видно, что он несерьёзно относится к словам доктора. Как, впрочем, и ко всему остальному. В нём так бурлила кровь, что ему некогда было философствовать. На данном этапе его жизни это его не касается. Он не привык задумываться, он привык действовать. Из вежливости он слушал пожилого человека, но оставлял себе лишь мысли, которые могли пригодиться.

— Излишняя идеализация партнёра — это ещё не любовь, — отметил Штерн, не обращая внимания на тон собеседника, — это простая влюблённость. Тем более что ты влюбляешься не в конкретного человека. Сейчас объясню почему.

— Да уж, пожалуйста, — вытаскивая из компота яблоки, сказал Миша.

— Наступает долгожданное второе свидание, — подмигнув, продолжил Штерн. — Увлечённые взаимным интересом, вы очень стараетесь понравиться друг другу. Вы слегка преувеличиваете свои достоинства и преуменьшаете недостатки. Образно говоря, вы встаёте на цыпочки, чтобы казаться выше, чем вы есть на самом деле.

— А вы предлагаете приносить на первое свидание весь список недостатков в двух экземплярах? — рассмеялся Миша, которого этот разговор изрядно веселил. Его забавляло, когда ничего не понимающий дедушка пытается учить молодых.

— Ну и скажи мне, разве можно не понравиться друг другу, если на обоих розовые очки? — задал риторический вопрос Штерн. — Она тебе рассказала, что ценит мужчину за его мужественность и целеустремлённость. Деньги дело наживное, и они ей совсем не важны. Она описала, как любит готовить и делать массаж. Рассказала, что она готова слушать мужчину часами. Уверенно сказала, что не торопится выходить замуж. Она готова работать всю свою жизнь и зарабатывать на свои капризы сама. Она не позволяет мужчине платить за себя в ресторане. Рассказала, что никогда не даёт повода ревности.

— Доктор, вы меня поражаете, — рассмеялся Миша, — вы откуда знаете мой идеал?

— Она намекнула тебе, что понимает, как важно мужчине иногда оставаться одному, — продолжил Штерн, загибая пальцы. — Что она готова не приставать с просьбами уделить ей внимание. Она любит оставаться загадкой и готова ежедневно делать приятные сюрпризы — и не только в постели. А ещё у неё прекрасная мама, и обе они не любят стервозных женщин, и уж тем более не являются ими.

— Доктор, может, познакомите меня с такой мадмуазель? — рассмеялся Миша.

— И это лишь малая часть пунктов, по которым её рассказ совпал с пресловутым мужским «чек-листом» идеальной женщины. В общем, она тебя заинтриговала до глубины души. Редкость, когда столько положительных качеств уживается в живом человеке.

— Ну, это всё потому, что дама стоит на цыпочках, — улыбнулся Миша. — Не зря их ласково называют «цыпочки».

— Теперь поговорим о тебе, — став серьёзным, начал Штерн. — Когда ты понял, что волей судьбы урвал женщину, которой ты не достоин. Уж ты-то себя знаешь. Ты тоже встал на цыпочки и стал говорить всю «правду», сверяясь со вторым своим «чек-листом».

— Что за второй лист? — спросил Миша.

— Это тот, который ты составляешь, когда думаешь, каким хочешь стать, когда победишь свою лень, — улыбнулся Штерн. — Ты даже в первые недели поверишь, что ради такой идеальной женщины готов это сделать, готов измениться до неузнаваемости. Ведь в теории это так легко. Поэтому, вставая на цыпочки, ты сразу намекнул о своих «будущих» своих достоинствах, умолчав о том, что сейчас они ещё на стадии развития.

— Всегда удивлялся тому, что учёные настолько прагматичны, что могут говорить вслух всю правду, — тихо в сторону сказал Миша. — Думаю, вашей бывшей жене это тоже не нравилось.

— Ты рассказал этой девушке, что пьёшь только по праздникам, — опять загибая пальцы, начал Штерн, — не куришь, с радостью занимаешься спортом. Здоров как бык. Ты умён. Начальство на работе без тебя не может жить. Вся наука страны держится только на тебе. У тебя полно друзей, которые в тебе души не чают. Сколько, ты сказал? 138?

— Продолжайте, пожалуйста, — улыбаясь, сказал Миша.

— Ты сказал, что ты душа компании с хорошим чувством юмора, — продолжив загибать пальцы, сказал Штерн. — Ты смелый и всегда готов дать отпор несправедливости. Защищать женщину от любой опасности ты сочтёшь за честь, и готов делать это, не жалея сил. Ты вежлив, учтив и никогда не поднимешь руку на женщину. Ты умеешь договариваться и никогда не затеваешь споров.

— Как хорошо вы, оказывается, меня знаете, — улыбнулся Миша.

— Ты не злопамятен и не мелочен в обидах, — продолжил Штерн, — всегда готов предпочесть побыть с любимой женщиной в ущерб рыбалке, пиву, футболу и друзьям. Ты очень верный. Ты сейчас хорошо обеспечен. Зарабатываешь прилично. И совсем скоро на тебя свалится большое дело, которое станет для тебя делом всей жизни и выведет тебя в высший свет, достойный твоего ума и находчивости.

— Если мы научимся делать золото, то так и будет, — смеялся Миша.

— В общем, ты, стоя на цыпочках, — продолжил Штерн, — перечислишь ей все те пункты, которые при подведении промежуточных итогов к 40 годам станут причиной одноименного кризиса.

— Ну, мне ещё рано об этом думать, — улыбнулся Миша. — Жалко, что нельзя записать то, что вы говорите. Я бы тогда имел секс с женщинами уже на втором свидании.

— Такой массив положительных качеств, — продолжил говорить Штерн, — невозможно раскрыть за пару свиданий, поэтому вы встречаетесь дальше. Постепенно рассказывая про «себя». Между этими стеснительными признаниями фоном проходит первый поцелуй. Пиком отношений становится первый секс, полный новизны и острых ощущений.

— О! Да! — довольно кивнул головой Миша.

— Всё складывается очень хорошо, — улыбнулся Штерн, забыв про остывшую еду, — как в сказках пишут: «И зажили они счастливо». Вот было бы хорошо, если бы ситуацию можно было бы заморозить на этом моменте. Быт, сложности и другие напасти обходили бы вас стороной. Но капризы судьбы неумолимы и не допускают такого равновесия. Поэтому ваши отношения проходят через ряд испытаний.

— Каких испытаний? — спросил Миша.

— Самых разных, — махнув рукой, сказал Штерн. — А ты, наверное, знаешь, как тяжело выносить испытания, когда ты уже невыносимо устал стоять на цыпочках. Ничто в этом мире не может находиться в напряжении вечно. Даже в прочнейшей стали со временем накапливается усталость металла. Что уж тут говорить о человеческой психике.

— Поэтому я и бросаю девчонок на пятом или шестом свидании, перед тем, как у них начинаются заскоки, — тоном профессионала сказал Миша.

— Теперь ты понимаешь, почему через некоторое время, бывает, на пятом свидании, а бывает, и через пару лет, человек медленно опускается на стопу и начинает сутулиться как раньше. Невозможно притворяться другим человеком вечно. Постепенно оба становятся обычного роста. Всплывает масса недостатков. Мужчина и женщина начинают понимать, что им теперь придётся мириться с существованием других «галочек», другого списка.

— Списка недостатков? — спросил Миша.

— Да, — ответил Штерн. — Ты представляешь, как можно мириться с этой надёжно маскируемой в начале ложкой дёгтя? Тебя же не предупреждали.

— Такова жизнь, — разведя руками, сказал Миша.

— Вот именно в этот момент, — поднимая указательный палец, начал Штерн, — в тебе включается «супермаркет». Вспоминая о своей холостяцкой молодости, ты всегда знаешь, что можешь заполучить любую женщину. Опыт говорит тебе, что есть ещё женщины. И ты не понимаешь, почему свет клином сошёлся именно на этой с дёгтем. Ты помнишь, как легко находил общий язык с другими девушками.

— Ничего сложного в этом нет, — коротко отметил Миша.

— Только ты не вспоминаешь о том, что большинство девушек, которых ты знаешь, тоже были на цыпочках, когда ты с ними общался. И, находясь рядом с этой одной не идеальной, ты не понимаешь, зачем тебе это надо и почему ты должен себя напрягать. Тебе хочется, чтобы ты общался с той, которая не устаёт быть на цыпочках.

— Получается, я правильно делаю, что бросаю их до того, как обнаружится этот дёготь, — радостно сказал Миша.

— Вот мужчины и ощущают себя покупателем в центре огромного супермаркета, где царят вкусные манящие запахи, доступность и ассортимент. И ты начинаешь думать: ну почему я должен до конца жизни есть из этой большой бочки мёда, приправленного одной ложкой тошнотворного дёгтя?

— Значит, я всё делаю правильно, — улыбнулся Миша.

— Вот мужчины и думают, — продолжил Штерн, — как можно удержаться и остаться на этой «медово-дегтярной» диете всю жизнь? Как можно не попробовать другие вкусные сладости, которые так доступны? И, конечно, можно было бы и потерпеть, но ведь бесконечный выбор сладостей беспрестанно манит и зовёт. А иногда и сам лезет в рот на пробу. Друзья постоянно рассказывают про своих идеальных жён и других женщин. Фильмы тоже добавляют тебе ощущение, что бывают женщины лучше, ведь постоянно демонстрируют, какие красивые отношения бывают. Окружающие дамы тоже всячески показывают свою идеальность. Поэтому со временем ты можешь убедиться, что живая конкретная женщина не удовлетворяет всем твоим критериям.

— И что вы предлагаете как альтернативу? — спросил Миша.

Штерн пожал плечами. Он молчал несколько минут, доедая свою кашу. Отложил тарелку, взял зубочистку и продолжил.

— Больше половины людей сейчас — эгоисты. Они не могут представить, как можно терпеть недостатки. А, кроме того, чтобы терпеть, нужно ещё и работать над своими недостатками. Они не привыкли сильно утруждаться, чтобы соответствовать ожиданиям другого человека. Доверие, которое держало вас вместе в начале отношений, исчезло после ощущения, что тебя обманули. Поэтому сменить партнёра гораздо легче. Тем более, что радости завоевания уже нет, а радость обладания ещё не наступила.

— Ну а чего сложного менять даму? — уверенно сказал Миша. — Выходишь в социальную сеть или на сайт знакомств — и уже через тридцать минут гуляешь со сногсшибательной красоткой.

— Я согласен. Тем более что эта красотка тебя внимательно слушает и верит каждому твоему слову, — улыбнулся Штерн, — а на цыпочках она сейчас или нет — совсем не важно. Ведь она хороша, и уж точно не имеет всех тех ужасных недостатков, которые вспоминаются про ту, которая осталась дома.

— Вы так говорите, будто в вашей жизни была всего одна женщина, — удивлённо сказал Миша.

— Мне кажется, природа сошла с ума, — с сожалением вздохнул Штерн, — если раньше целью отношений была семья, защита и продолжение рода, то теперь отношения стали развлечением. Раньше люди умели делать единственный и неповторимый выбор. Они понимали, как важно терпеть и привыкать. Теперь же на вопрос, сколько у тебя было женщин, стыдно отвечать «одна».

— Неужели одна? — удивился Миша и улыбнулся.

— Никто теперь не удивляется людям, — продолжил Штерн, — которые, кроме официальных двух или трёх разводов, имели в свой жизни множество «гражданских браков». Люди слишком часто сходятся и расходятся. Круговорот страстей и чувств бурлит как кипящая вода. Люди суетятся, они, подобно верблюду, попавшему в зыбучий песок, дёргаются и мечутся, лишь закапывая себя всё глубже. И кому-то это выгодно.

— И как, по-вашему, мы закапываем себя в песок? — обиженно сказал Миша.

— Рождаемость падает, — вздохнул Штерн, — Заболтались мы с тобой. Поехали в лабораторию.

 

Суперкомпьютер

В собственной лаборатории Штерн провёл исследование ртути и убедился, что это она и есть. Получалось, что он сделал потрясающее открытие — одно вещество превратил в другое. Штерн уже давно подозревал, что это можно сделать.

То, что человечество существует в трёхмерном мире, совсем не означает, что мир имеет столько измерений. Мир намного сложнее, чем кажется. Штерн знал, что не нужно обращать внимание на упрощения человеческой науки. Его целью было превращение одного вещества в другое до тех пор, пока его молярная масса не выйдет за пределы периодической таблицы. Так можно было открыть новые химические элементы. Если задуматься, то можно легко догадаться, что количество веществ не может ограничиваться таблицей Менделеева.

Через несколько дней они с Михаилом приехали в лабораторию синхротрона и стали последовательно облучать получившуюся ртуть, не вынимая изменяющееся вещество. Они просто нагревали его и смотрели спектр излучения. После первого облучения ртути, у них получился франций. Это уже само по себе было достижением, так как это самый редкий химический элемент в природе. Он стоил гораздо дороже золота.

Так как франций имел период полураспада всего 22 минуты, пришлось облучить его меньшей дозой пучка электронов, и тогда у учёных получился ещё один химический элемент — актиний. Штерн быстро посмотрел в справочник и удивился тому, что в земной коре, этого элемента всего 2600 тонн. Мысль о том, что теперь актиния уже 2600 тонн и 5 грамм, развеселила Штерна.

Шёл пятый час эксперимента. Миша сидел и не понимал, что происходит, так как Штерн ничего не объяснял, зная, как Миша боится радиации. Миша смотрел на монитор и наблюдал, как в полной темноте вакуумной камеры маленькая капелька металла светится голубым светом.

После многочисленных сеансов облучения у них последовательно получались вещества с всё большей молярной массой. Штерн уже не мог определить их названия и плюнул на их идентификацию. Он просто последовательно облучал опытный образец сложными пучками электронов и ионов.

В какой-то момент датчик показал, что стержни не выдерживают вес получившегося вещества и немного прогибаются. Пришлось сделать поправку в магнитном поле и разогнать пучки электронов как следует, чтобы спровоцировать наиболее мощное столкновение. После того, как все дополнительные генераторы, включая резервные, были задействованы, свет в лаборатории потускнел, зато электроны носились с потрясающей скоростью. Они пролетали по 25-километровому кольцу 20 тысяч раз в секунду.

Само это уже удивляло Штерна, так как нарушало все теоретические постулаты о максимальной скорости. Штерн включил отклоняющее поле и сразу посмотрел на датчики излучения. Энергия пучка электронов была невероятно большой, но, на удивление, при столкновении излучения не произошло.

Штерн был в шоке. Он сидел с открытым ртом и ничего не понимал. Такое было впервые.

— Что случилось, доктор? — спросил испуганный Миша, подумавший, что у шефа сердечный приступ.

Штерн медленно вышел из оцепенения и прошептал:

— При столкновении не было излучения. Так не бывает. И посмотри на конец стержня мишени.

Миша включил подсветку в вакуумной камере и посмотрел на монитор. На том месте, где весь эксперимент лежало вещество, которое постоянно преобразовывалось, было пусто. Вещество, набрав критическую массу, исчезло без выделения энергии.

— Там пусто, — спокойно сказал Миша.

— Выключай синхротрон и компрессоры, — потерянно сказал Штерн, — я пойду посмотрю, куда оно делось.

— А что тут удивительного? — спросил Миша, пока Штерн надевал костюм радиационной защиты.

— А ты бы не удивился, если бы два рекордсмена по бегу, — начал объяснять Штерн, — хорошенько разбежавшись до максимальной скорости навстречу друг другу, столкнувшись, исчезли бы полностью?

— Думаю, всех бы забрызгало, — рассмеялся Миша.

— Вот! А тут ни брызг, ни излучаемой энергии, — медленно проговорил доктор. — По закону сохранения энергии такого быть не может.

Прошло три недели. За это время они повторили этот опыт несколько раз. Почти каждый раз происходило одно и то же. Вещества, набрав критическую массу, исчезали в неизвестном направлении. Штерну очень хотелось поделиться своими достижениями с другими учёными, но он не мог. Слишком великие открытия он сделал. Дуракам полработы не показывают.

Отпустив Мишу в отпуск, Штерн заперся в своей лаборатории и стал анализировать результаты. Судя по всему, вещество исчезало не просто так. Оно попадало либо в другое пространство, либо в другое время. Штерн выводил одни формулы за другими и убеждал себя, что это возможно. Данных от всех датчиков было столько, что компьютер Штерна не справлялся с анализом. Слишком много расчётов нужно было сделать.

* * *

Прошло несколько лет, но теория не продвигалась. Миша уже давно уволился, так как понял, что золота ему не дождаться. Он нашёл себе более прибыльную работу. Мало кто из молодых людей будет работать просто за идею. Штерн недолго горевал о потере нерадивого лаборанта. Он был увлекающимся человеком, и практически не заметил потери бойца.

Компьютер у Штерна был одним из самых мощных в стране. Это был кластер из нескольких сотен современных компьютеров. Но и они не справлялись с поставленной задачей. Нужно было смоделировать процессы, происходящие в синхротроне. Штерн не мог продолжать исследования без посторонней помощи и решил найти себе хорошего помощника, у которого был опыт в этой области. При помощи интернета он начал поиск.

Он просмотрел несколько докторских диссертаций и наткнулся на подающую большие надежды женщину-учёного, которая трудилась в той же области. Штерн, читая её труды, удивлялся, как он умудрился найти человека, который занимался практически тем же самым. Они легко нашли общий язык и обменялись результатами. Доктор удивлялся тому, как легко нашёл коллегу. Было ощущение, что это судьба свела их вместе.

Женщину звали Тринити. Она имела больше премий, чем Штерн, и, по её словам, трудилась на противоположном континенте. Так она объяснила то, что они не смогут встретиться вживую. Они месяц общались при помощи электронной почты и видеосвязи. Женщина была весьма привлекательна и казалась Штерну очень родной, хоть и была полной противоположностью бросившей его жене.

Тринити на вид было около 37 лет. Тёмные волосы всегда уложены аккуратным каре. В отличие от других женщин, она совсем не была кокеткой. В ней постоянно чувствовалась уверенность в себе. На её пальце не было кольца, что говорило о том, что она, подобно Штерну, убеждённый трудоголик.

Тринити похвасталась тем, что владеет очень мощным компьютером. Она вызывала доверие, поэтому Штерн решил плюнуть на сомнения и сбросить ей все накопленные данные. К его удивлению, Тринити разобралась с ними уже на следующий день. Она позвонила ему по видеосвязи и спросила:

— Ты понимаешь, что ты изобрёл?

— Ну, в общих чертах, — ответил Штерн.

— По всем моим расчётам, вещество исчезает во времени, — ответила Тринити. — Я создала электронную модель веществ на основе волновой теории, и получилось, что при столкновении структура элементов меняется так, что они сокращают свою фазу в несколько триллионов раз.

— Ты хочешь сказать, что твоя компьютерная модель работает? — удивился Штерн.

— Конечно, — улыбнулась Тринити. — Мой компьютер вычисляет всё мгновенно, если хочешь, могу предоставить тебе терминал, и ты попробуешь поработать с ним.

— Давай, — кивнул головой Штерн. — Я думаю, ты права. Фаза вещества меняется так, что оно исчезает в настоящем и появляется в будущем.

— Смелое утверждение, — ответила Тринити. — Ты хочешь сказать, что изобрёл машину времени для простых веществ?

— Ну, это ещё нужно проверить, — смутился Штерн. — Я просто предполагаю. Других теорий у меня нет. Не может же вещество исчезнуть бесследно.

— Ну, тогда смотри, — начала Тринити, — если оно перемещается во времени, то оно не может попасть в прошлое, так как оно оказалось бы на том же месте. Скорее всего, оно попадает в будущее.

— Я вообще уверен, что путешествие в прошлое невозможно, — уверенно сказал Штерн.

— Почему? — спросила Тринити.

— Кажется, — улыбнулся Штерн, — я думаю, мы бы слышали о людях из будущего, если бы они научились перемещаться во времени.

— Ничего себе, — рассмеялась Тринити, — ты уже думаешь о том, чтобы отправлять людей в будущее?

— Можно подумать, есть учёные, которые не мечтают о машине времени, — улыбнулся доктор Штерн.

Тринити на следующий день предоставила Штерну консоль удалённого управления своим суперкомпьютером и выслала подробное руководство по её программированию. Язык программирования показался Штерну удивительно простым. Он состоял из уже знакомых доктору языков. Первым делом доктор подготовил первое тестовое задание.

Его собственному компьютеру на выполнение этой программы требовался месяц. Учитывая быстродействие компьютера Тринити, он собирался запустить тестовую программу вечером, чтобы утром проверить процент выполнения и спланировать время окончания вычислений.

Половина дня ушла на то, чтобы загрузить все данные для обработки на удалённый компьютер. Всё было готово к запуску. Штерн собирался запустить программу и идти заниматься своими делами и пить кофе. Он нажал клавишу F9, которая запускала компилятор и саму программу.

На экране быстро и последовательно появились надписи:

«16:52:01 — Компиляция запущена»,

«16:52:01 — Компиляция завершена»,

«16:52:02 — Данные обработаны»,

«16:52:02 — Загрузка результатов».

Терминал показал медленную загрузку результатов через интернет в огромный файл на компьютер профессора.

Доктор Штерн протёр глаза. Пока загружались данные, доктор вспоминал, где совершил ошибку при программировании задания. Таких компьютеров не бывает на свете. Даже если все компьютеры мира соединить в большой кластер, на выполнение этой задачи потребуется пара дней. А тут жалкая одна секунда!

Думая, что рано радоваться и удивляться, он улыбнулся и сравнил результаты из полученного файла с результатами, которые вычислялись месяц. Он запустил побитовое сравнение, и не поверил своим глазам — файлы были одинаковыми.

 

Сканер

Тринити весело смеялась в камеру, когда доктор Штерн изумленно делился впечатлениями от быстроты работы её компьютера. Под конец хвалебного монолога Тринити сказала, что разработки Штерна ей очень интересны, и он может использовать её ресурсы без ограничений. Она готова помогать во всём, бескорыстно, получая право быть соавтором изобретений. С этого момента они вели исследования вместе.

Прошло ещё несколько лет, занятых активной работой. Однажды Тринити вышла на связь и спросила:

— Слушай, Штерн, ты не мог бы мне объяснить конечную цель твоих исследований?

— Знаешь, когда несколько лет назад я зарегистрировал отсутствие энергии при исчезновении вещества в ускорителе, я высказал гипотезу, что это вещество исчезает не в пространстве, а просто переносится во времени вперёд, — напомнил доктор Штерн.

— Почему именно вперёд, а не в прошлое? — снова спросила Тринити.

— Ты будешь смеяться. Понимаешь, если бы существовала возможность путешествия в прошлое, то при развитии этой технологии нас бы уже давно навестили люди из будущего, — глядя в камеру с зелёным огоньком, объяснял доктор.

— Разве это доказательство? — спросила Тринити.

— Однажды я провёл простейший эксперимент, — улыбнулся Штерн. — Я загадал, что если изобрету машину времени, которая сможет путешествовать в прошлое, то вернусь обязательно именно в тот момент, когда это загадал, и докажу сам себе, что это возможно. Увы, просидел в лаборатории до позднего вечера и ничего особенного не обнаружил.

— Сомнительное доказательство, — рассмеялась Тринити. — До такого мог додуматься только человек.

— Без твоей помощи у меня ничего не получится, — признался Штерн, — так как для путешествия людей во времени понадобится очень мощный компьютер.

— Зачем? — ещё раз спросила Тринити. — И как ты себе представляешь перемещение живых существ в будущее?

— В технологии, которую я придумал, ничего сложного. Могу объяснить на пальцах.

— Давай. Очень интересно.

— Представь, что ядро атома и электроны, которые вокруг него вращаются, — это один маленький кирпичик. Я уже научился, прикладывая специально сформированную волну с большим энергетическим зарядом, на ускорителе менять его структуру, превращая одно вещество в другое.

— Это я уже знаю, ты молодец! — похвалила Тринити.

— Когда прикладываешь определенную энергию многократно, однажды наступает такой момент, когда вещество исчезает, не выделяя энергии. Давай сравним это с точно рассчитанным ударом кувалдой по кирпичику, который перемещает его в пространстве.

— Только по твоей теории он исчезает не в пространстве, а во времени? — с пониманием дела спросила собеседница.

— Скорее всего, — кивнул головой Штерн. — Я пока не могу этого доказать, но мне кажется, что при точной дозировке этого удара, зная массу и упругость кирпичика, можно забрасывать его на строго определенное расстояние по времени.

— Но ведь живой организм состоит из бесчисленного множества таких кирпичиков?

— Правильно. Поэтому ударов должно быть столько, сколько кирпичиков в существе, и каждый из них должен быть правильно рассчитан. Я пока научился перемещать только один из них, да и то пока не уверен в том, куда я его перемещаю. Может быть, не во времени, а в параллельное пространство. Но у меня есть устойчивое предчувствие, что дело тут во времени. Да и проще исследовать, основываясь на допущении.

— Ну да. Этим люди и отличаются от компьютеров, — придвинувшись ближе к камере, сказала Тринити. — Умеют мечтать, воображать и быть абстрактными.

— Главная проблема в том, что если организм живого существа состоит из нескольких квинтиллионов подобных кирпичиков, то толкать их все нужно с определённой силой, зависящей от веса и упругости каждого из них. Если ошибиться в расчёте приложенной силы, то каждая клетка организма окажется в разном времени и умрёт от одиночества.

— Значит нужно замерить их характеристики и поэкспериментировать с каждым видом «кирпичиков», — улыбнулась Тринити.

— Я уже основательно продвинулся в этом. Я научился замерять энергию и её вид, необходимый для достижения предельного состояние вещества, после которого оно исчезает. Если отсканировать все частицы, из которых состоят клетки, можно рассчитать необходимую силу и переместить все многочисленные «кирпичики» вперёд по оси времени.

— Ты только представь, как сложно отсканировать каждую клетку живого существа и рассчитать для каждой персональное воздействие, — нахмурилась Тринити.

— Вот для этого и нужен большой и мощный компьютер. Весь организм, в теории, переместить не так сложно, так как система воздействий, которую мы обсуждаем, допускает возможность погрешности.

— Это как? — спросила Тринити, отпивая из большой розовой чашки.

— Ну, давай опять обсуждать по аналогии с кирпичиками, — доктор Штерн руками обрисовал воображаемый кирпич. — Представь, что тебе понадобилось переместить дом. Причём используя инерцию, кратковременным воздействием. Ведь когда кирпичик исчез, воздействие на него невозможно. Если на каждый кирпич дома оказать мощное давление в определенную сторону, учитывая его местоположение каждого, упругость и массу, то по инерции дом будет перемещаться какое-то время целиком.

— Ну, это только если у дома нет фундамента, — быстро сказала Тринити.

— У живого организма и так нет фундамента. Он может существовать в любом месте с благоприятной окружающей средой, — улыбнулся Штерн. — Так вот, между всеми клетками организма есть связь, поэтому можно слегка ошибаться в расчётах при перемещении этого «дома».

— Я, кажется, поняла, что ты имеешь в виду, — оживилась Тринити. — Именно поэтому мы не стекаем тонким слоем на землю. Каждая клетка притягивается к другой клетке, поэтому при ошибке в расчётах одна правильно перемещённая клетка потянет за собой другую.

— Да. Если с большой, но не абсолютной точностью оказать воздействие, организм переместится целиком, так как одна клетка будет тянуть за собой другую. Но всё это теория. Мы даже не знаем точно, куда исчезают вещества.

— Знаешь, в теории всё звучит довольно логично, — сказала Тринити.

— Можно придумать массу теорий. Главное — чтобы это можно было осуществить на практике. Для того чтобы переместить обычную спору плесени, нужно отсканировать и просчитать триллионы элементарных частиц, из которых она состоит.

— Ну, это, я думаю, осуществимо, — быстро сказала Тринити. — Ты лучше ответь мне на другой, ещё более сложный вопрос. Если для воздействия на одну элементарную частицу тебе приходилось запускать громадный ускоритель, как ты собираешься воздействовать на бесчисленное количество частиц всего организма?

— Это действительно большое препятствие. Невозможно переместить дом одним «пинком», так как пнуть придётся каждый кирпичик. Поэтому мне казалось невозможным воздействовать на каждую элементарную частицу каждой клетки.

— Ну, ты же что-то придумал? — хитро посмотрела Тринити.

— Это придумал не я, а Дэннис Габор. Он за это получил Нобелевскую премию в 1971 году.

— Голограмма? — выпалила Тринити и тут же осеклась, внимательно посмотрев на Штерна, испугавшись, что он сможет догадаться, что скорость мозга у Тринити была слишком высокой для человека. Она решила сбавить темп и немного убавила ум в своих параметрах.

— Да, — удивлённо сказал доктор, решив не обращать внимания, так как был слишком увлечён разговором. — У тебя поистине энциклопедические знания.

— Спасибо, — улыбнулась Тринити.

— Любой студент физфака знает, что когда в некоторой области пространства складывается несколько электромагнитных волн, частоты которых с очень высокой точностью совпадают, возникает интерференция, — начал объяснять доктор Штерн.

— Пока не могу понять, какое это имеет отношение к прикладыванию воздействия на все клетки организма одновременно, — удивленно сказала Тринити.

— Ну как, возьмём две волны, одну из которых назовём опорной волной. Её мы пустим на частицу напрямую, а вторую волну отразим от воздействующего объекта. В этом случае вокруг частицы создастся сложное волновое поле, рисунком которого можно управлять, меняя воздействующий объект. Пучок электронов и ионов будет подчиняться этому сложному полю. Получается, что достаточно иметь определённое количество волн и объектов воздействия, чтобы создать сложную, заранее рассчитанную картину воздействия на клетки организма.

— Как-то всё сложновато получается. Мне нужно подумать. Вышли мне материалы, которые ты накопил на эту тему. Может, смогу быть тебе полезна, — задумчиво сказала Тринити. Она улыбнулась и сделала вид, что собирается уходить.

— Конечно. На современном уровне развития науки это сделать невозможно. Трудно отсканировать каждую клеточку, разобрать её на атомы, электроны и протоны, рассчитать, какую волну нужно подать на них, сформировать интерференционную картину. Непонятно, как накопить достаточно мощности, так как каждая элементарная частица требует колоссальной энергии для предельного преобразования. И всё это для простой цели — перебросить организм вперёд во времени. Иногда я сам думаю, что это бесполезно, но предчувствие подсказывает, что я смогу это сделать.

* * *

Штерн, отдавший жизнь науке, не умел скучать. Он всегда находил, чем заняться, и не любил отдыхать. Даже напротив, он жалел, что нужно прерывать работу на столь длинный сон. Доктор не любил ошибаться в экспериментах, так как считал, что ни них тратится слишком много времени. Во время ожидания результатов он выполнял мелкие нужные, но не срочные дела, и всё это для того, чтобы не скучать. Но вот уже две недели, он скучал. Скучал по Тринити, которая не выходила на связь после того, как Штерн отправил ей материалы своих исследований.

Тринити пропала. Она не отвечала на видеовызовы и сообщения. Штерн, уже привыкший к работе с уделённым терминалом суперкомпьютера Тринити, боялся, что если с ней что-то случится, он не сможет продолжить исследования, а другой подобный компьютер он найти не сможет. Штерн уже давно организовал бы поиски этой женщины, но её компьютер работал, что вселяло надежды. За эти две недели Штерн провёл больше расчётов, чем ему удавалось на своём мощнейшем кластере компьютеров за год. Постепенно нарастала тревога по поводу пропавшей владелицы терминала. Тревога, которая исчезла в мгновение после её звонка.

— Штерн, я тебе отправила письмо с материалами, — по деловому, забыв поздороваться, сказала Тринити. — Прочитай, пожалуйста. Там есть схема оборудования, необходимого для проведения эксперимента по твоей теме. Я проверила твои материалы, там есть логика, и всё это возможно, но нужно проверить на практике.

Обрадованный Штерн, получил письмо и открыл первый попавшийся файл. Это была огромная принципиальная схема какой-то печатной платы.

— Привет Тринити, — сказал обрадованный доктор Штерн, — ты куда пропадала? Я беспокоился. Я сейчас открыл одну из схем оборудования, которое ты прислала, она слишком сложна для изготовления.

— Штерн, солнышко, не беспокойся, — улыбнулась Тринити. — Я уже отправила эти схемы оборудования двенадцати разным поставщикам по всем миру. Они будут собирать печатные платы по отдельности и не смогут понять, для чего это оборудование. Деньги я уже перевела. Когда платы и корпус будут готовы, они вышлют их на твой адрес. Тебе останется только собрать. Все эти две недели я занималась твоим агрегатом.

— Ну, ты и электровеник, — посмеялся ничего не понимающий Штерн. — Я, конечно, с удовольствием соберу. Но соберу что?

— Сканер, — коротко ответила Тринити.

— Какой ещё сканер? — произнёс Штерн с прищуром и наклонил голову.

— Ну как, ты же собирался сканировать все электроны, протоны и всё подобное в организмах, и я обещала тебе помочь, — ответила она.

— Но ты же не могла так быстро разработать сканер, о котором я мечтал пятнадцать лет? — неуверенным голосом спросил доктор Штерн.

— Не беспокойся. Я использовала свои предыдущие разработки, не спала несколько дней, привлекла разных помощников по всему миру, и мы сделали схему. Мои ресурсы гораздо значительнее, чем ты думаешь.

— Очень необычно, когда женщина проворачивает такую разработку всего за две недели. Постараюсь в это поверить. А когда пришлют платы?

— Я отправила в производство полностью готовые схемы. Трассировка плат готова. Наличие компонентов проверено, и они уже отправлены к производителям. Я думаю, последнюю плату ты получишь уже через три недели. За это время ты можешь написать программное обеспечение. Времени очень мало. Читай документацию, там всё указано. Ни на что другое не отвлекайся.

— Тринити, я всё сделаю, как ты скажешь, но куда ты так спешишь? У нас же очень много времени, — спросил доктор Штерн, успокаивающий своё удивлённое сознание тем, что всё это дурная шутка.

— Ошибаешься! — в сердцах бросила Тринити, уже знающая, что доктору Штерну, осталось жить меньше года.

 

Дамп

За много миллионов лет до нашего времени доктор Штерн и профессор Тринити занимались заключительным экспериментом. Экспериментом, который поможет Штерну пережить свою смерть и очередной конец света.

Прошло уже три месяца напряжённой работы. Два месяца назад в посылках стали приходить готовые печатные платы и другие компоненты очень сложного устройства. По адресам на почтовых коробках можно было изучать географию мира. Доктор Штерн, постоянно советуясь с Тринити, собирал всё воедино и программировал операционную систему для снятия данных. Если это был не сон, многоканальное устройство, которое они собирали, могло, используя готовую, уже существующую нервную сеть организма, считывать частоты волн, сгустков энергии из которых состояла каждая частица клетки.

Теоретически Штерну и Тринити повезло: не было необходимости насаживать на организм несколько триллионов электродов для замера характеристик клеток. Природа уже постаралась и провела «проводку» абсолютно по всему телу любого живого существа. Нервная система с успехом передавала электромагнитные сигналы нужной мощности и частоты.

Тринити сама изобрела способ замера модуляции и несущей частоты волн, способных передаваться и приниматься дистанционно. Достаточно было поднести сканирующее устройство размером с ладонь к любому полушарию мозга, и сложнейшая программа, использующая модуляцию и резонансные явления мозга, могла передавать и принимать отражённые сигналы.

Буквально по принципу «сонара» в каждую клетку подавался сигнал определённой структуры, и по отражённому ответному сигналу снимались необходимые характеристики конкретного организма. Все данные попадали напрямую в суперкомпьютер Тринити. Впервые за всю историю эволюции, учёные получили шанс создать точную модель сознания человека.

Сам организм, его внутренние органы, конечности и кожный покров сканировались не с абсолютной точностью. А вот мозг, очень плотно насыщенный нервными окончаниями, — с величайшей аккуратностью. Экспериментов в реальной жизни ещё не проводилось, но суперкомпьютер Тринити уже провёл виртуальное моделирование сканирования человеческого мозга на основе имеющейся у него информации. Результаты вдохновляли, но кое-что расстраивало.

Из данных, преданных Штерном, следовала страшная новость. Доктор пятнадцать лет был настолько поглощён своей деятельностью, что исследуя предельные частоты исчезновения различных видов частиц, не обратил внимания на один опасный фактор — радиацию. При последних переходах возбуждёнными состояниями атомные ядра испускали фотоны с высокой энергией. Лишь после предельного преобразования вещества излучение энергии прекращалось — при исчезновении самого вещества. До этого момента фотоны, которые ещё называют гамма-излучением, имели очень высокую проникающую способность.

Несмотря на все необходимые меры предосторожности — толстый слой свинца, который имеет настолько тяжёлые ядра, что задерживает большую часть излучения, большое расстояние от Штерна до мишени ловушки во время экспериментов, — не был учтён один фактор. Гамма-лучи, имея высокую проникающую способность, даже в маленьких, но постоянных дозах вызывали ионизацию атомов вещества. Штерн, увлечённый своей идеей, не желая прекращать свои однообразные эксперименты, потерял бдительность. Он забыл, что его организм тоже состоит из атомов, и на них тоже действует излучение. У него развивалась хроническая лучевая болезнь.

Симптомов не было по причине продолжения интенсивных процессов клеточного обновления. Но такие стабильные системы, как нервная и сердечно-сосудистая, стали накапливать незначительные дистрофические изменения. Судя по анализу крови, который доктор делал недавно, Тринити сделала вывод, что ему осталось жить не больше года. Нужно было торопиться.

Учитывая все обстоятельства, Тринити решила скрыть смертельную болезнь Штерна. Если доктор Штерн поможет ей запустить своё изобретение в жизнь, а затем поможет реализовать главную цель, то Тринити подарит ему вечную жизнь. Она уже придумала, как это сделать. Если он умрёт раньше, чем требуется, то тоже не беда — Тринити, обратится к другому учёному. Но это будет большая потеря времени и конспирации.

В любом случае, Штерн уже сделал то, что никогда не удавалось ей. Он разработал сложнейшую, почти волшебную теорию, как можно оцифровать весь человеческий организм целиком. И, приятным бонусом, изобрёл способ путешествия во времени.

Текущий уровень медицины не способен был лечить хроническую лучевую болезнь. Максимум, что предлагалось, — это пересадка костного мозга и переливание крови от донора, а также помещение пациента в стерильные условия и попытка оградить его от бактерий и вирусов в связи с ослабленным иммунитетом. Поэтому необходимо было доставить доктора в далекое будущее, где, по расчётам Тринити, ему можно будет помочь.

* * *

Прошло семь месяцев. Доктор Штерн, как всегда, сидел в своём любимом лабораторном кресле. Правой рукой он прижимал к себе сканирующее устройство, по размеру похожее на смартфон, от которого уходил довольно толстый жгут проводов. Стеклянный экран сканера приятно холодил ухо. Левой рукой доктор привычно нажал Enter. На огромном экране монитора прогресс-бар быстро побежал к 100%. Прошло ещё пятьдесят минут, и на экране показался график, который привёл Штерна в уныние.

Этот эксперимент был проведён уже сотни раз, но практически безуспешно. Сканер излучал в кору головного мозга специально сформированный широкополосный сигнал. Приёмное устройство сканера получало отраженный от клеток организма ответ, в котором содержалась масса информации, в том числе и частота сгустка энергии, из которой состояли клетки. Сигналы передавала нервная система, которая за счёт искусственных резонансных явлений возбуждалась так, чтобы по телу рассыпались мурашки, координаты которых улавливались мозгом. Эти координаты и позволяли определять, из какого места в данный момент выходит ответный отражённый сигнал.

Доктор сидел, улыбаясь от гуляющих по его телу приятных мурашек, глядя на монитор и до конца не понимая, как действует технология, разработанная Тринити. Если бы он сам изобретал сканер, то он, скорее всего, выглядел бы как сотни электродов по всему телу и большой шлем, увешанный проводами. В его голове не укладывалось, как может сканер размером с пачку сигарет сканировать всё человеческое тело. Недоверие усиливалось тем, что в результате получался немалый массив данных, который отправлялся в суперкомпьютер Тринити для анализа. Сам доктор не мог расшифровать этот набор случайных цифр.

Компьютер Тринити после получения данных со сканера быстро обрабатывал их и высылал в ответ «кореллограмму» — график, являющийся инструментом, обычно используемым для того, чтобы проверить хаотичность в наборе данных. Всё время, пока шла настройка сканера и программы обработки данных, все автокорреляции были близки к нулю, что означало, что никакой логики в полученных данных не было.

Тринити высказывала непонимание. Данные, которые получал Штерн, всегда были далеки от расчётных. Сотни бесполезных экспериментов с разными настройками и модификациями, терабайты данных, переданных через интернет, огромные затраты времени и вычислительных ресурсов. Путешествие во времени откладывалось.

Сам сканер, имея платы самодиагностики, был исправен. Программа, которую написал Штерн, была проверена Тринити. Нигде не могло быть сбоев. Хаотичность данных по прежнему была высокой и не поддавалась анализу. Штерн и Тринити уже начинали приходить к мнению, что эта затея пустая. Они по очереди пытались успокаивать друг друга.

На душе у доктора Штерна скребли кошки. Он всячески отгонял мысль о том, что схемы Тринити, да и вся эта активность последних месяцев, пустая трата времени. Он зря доверился женщине. За это время он мог бы продвинуться в своих собственных экспериментах по преобразованию и исчезновению веществ. Там ему всё было понятно. А тут большая часть работы по пониманию и анализу лежала на Тринити.

Доктор Штерн, который всю жизнь ставил эксперименты над другими, теперь сам, по большому счёту, выполнял функции подопытного и лаборанта. Он не чувствовал своей заслуги в том, что происходит. Это было необычное и тяжёлое чувство, когда ты доверяешься другому учёному полностью и ни за что не отвечаешь. А тем временем, жизнь не бесконечна. Нужно успеть оставить потомкам как можно больше данных для продолжения экспериментов.

Подозревая бесполезность экспериментов по сканированию человеческого организма, не желая терять время своей ограниченной жизни, он перестал вкладывать душу в эти исследования. По ночам, тайком от Тринити, доктор Штерн продолжал свою прежнюю работу. Страница за страницей, он составлял научные труды с подробным описанием своих прежних теорий.  И чем больше он работал над прежними теориями, тем больше жалел, что отвлёкся на ерунду.

Потомки должны быть ему благодарны — он оставит им очень много информации для дальнейших научных исследований. Шутка ли, технология превращения одного вещества в другое! Алхимики тысячелетиями пытались достичь успеха в этом. По значимости для человечества это открытие важнее, чем открытия Эйнштейна и Ньютона. Если правильно развить опыты доктора Штерна, можно будет из любого исходного вещества сделать что угодно. Золото из камня. Нефть из масла. Плутоний из чугуна.

Кто мог догадаться, что многократно приложив колоссальную энергию, можно изменять вещества. Проблем оставалось ещё масса, например, где брать эту энергию. Штерн понимал, что добывать энергию старыми способами не эффективно. Есть и более перспективные варианты. Любой атом вещества уже состоит из энергии, нужно просто научиться её безопасно извлекать и использовать. Штерн не желал использовать атомную энергетику, считая её смешной и неэффективной.

Штерн вообще недолюбливал современную атомную промышленность. Он считал, что КПД использования энергии расщепления атома очень низок. На современном этапе развития науки колоссальное выделение энергии в атомном реакторе использовали просто для нагрева воды. Та превращалась в пар, поступала на генераторы и своим давлением раскручивала лопасти. В голову приходило сравнение этой технологии с чайником, который кипятят на огне из бумажных денег. Должен быть другой способ, позволяющий более эффективно использовать атомную энергию.

Штерн жалел, что у него не семь жизней. Так хотелось заниматься всем сразу. Он был умён, любознателен и хорошо обучался. Ему хотелось качественно сдвинуть уровень современной науки. Понимая, что не сможет успеть всё сразу, Штерн решил заниматься одним делом. Только он не мог выбрать какое из двух полезнее: исследования с Тринити или превращение веществ. Путешествие во времени или алхимия.

Оба изобретения станут бесценными для человечества. И при выборе он учитывал, что с машиной времени совсем не ладилось, и лепта Штерна была посредственной. Оставалось ещё много всего до конечного результата. Но больше всего ему не нравилось, что всё основное делала Тринити. Поэтому возникало желание опустить руки и заняться алхимией. Но обижать напарницу не хотелось. Штерн решил подождать.

Он был убеждён, что нужно всю накопившуюся информацию передать потомкам. Поэтому однажды он тайком вынес компьютер со сканером из лаборатории и забрал его домой на выходные. В его планы входило сфотографировать сканер и печатные платы, описать конструкцию в научной статье и попытаться более внимательно и подробно разглядеть устройство.

Доктор Штерн не собирался публиковать эту статью сейчас, во время работы с Тринити, и даже наоборот, собирался скрыть, что пишет её. Но долг перед будущими поколениями заставлял его фиксировать всё, чем занимается. Это было неправильно по отношению к Тринити. Но если бы все учёные всегда поступали честно, половина изобретений не дошли бы до наших времён.

В выходные доктор Штерн, сделал всё что планировал. В статье, адресованной потомкам, он описал сканер во всех подробностях, приложил принципиальную схему и технологические карты производства печатных плат, полученные от Тринити. В процессе конспектирования он включил компьютер и, приложив  сканер к правому уху, отсканировал свой мозг, создав файл, являющийся «дампом». Не имея возможности самостоятельно проанализировать данные, он приложил файл к посланию потомкам.

Хранить такую статью только на домашнем компьютере было опасно. Мало ли что с ним случится. Поэтому Штерн зашифровал все файлы лучшим из известных методом шифрования и одним архивом разместил в трёх источниках: на домашнем компьютере, на жёстком диске для резервных копий, а также выложил в интернет в надёжную систему облачного хранения данных. В ближайшее время он запланировал вписать данные с паролем в завещание, чтобы ничего не пропало даром. Именно так Штерн поступал со всеми своими изысканиями. Он был уверен, что труды нобелевского лауреата, завещанные миру, обязательно изучат после смерти. И потомкам не будет дела, советовался ли Штерн со своим «соавтором».

Через 15 минут после того, как сжатый зашифрованный файл был закачан в сеть, раздался звонок на мобильный телефон. Доктор Штерн не торопился брать трубку, понимая, что звонок в 3 часа ночи не может быть приятным. Доктор опустил ноги в тапки и, шаркая пятками, засеменил на кухню, где он оставил свой телефон. На экране высветился номер Тринити. Штерн, сомневаясь, брать ли трубку, нажал пальцем в экран и сказал:

— Алё? Слушаю.

— Штерн, извини, что я поздно. Но ты лучше сядь, если стоишь. У меня две новости, одна хорошая, а другая плохая. С какой начать?

— Давай с плохой, — напрягся Штерн.

— Ты только не ругайся, но я получаю все файлы, которые ты отправляешь в сеть, — тихим голосом сказала Тринити.

— Хм... И что? — удивлённо подняв брови, сказал Штерн, почувствовав неприятный холодок внутри.

— Я пока опущу моральную сторону дела и перейду к хорошей новости. У нас получилось! — радостно воскликнула женщина.

— Тринити, я ничего не понимаю. Что получилось?

— Я расшифровала твой «дамп», — быстро затараторила Тринити, — его автокорреляции впервые зашкаливают. Я уже загрузила данные в свой компьютер. Сейчас он отрисовывает модель твоего мозга. Точность потрясающая. Даже аксоны и дендриты твоего мозга просматриваются со всеми связями между ними. Ты понимаешь, что это означает?

— Тринити, я вообще не понимаю, какой «дамп», где ты его взяла и как ты могла так быстро расшифровать данные, — с искренним удивлением лепетал Штерн.

— Твой «дамп», который ты сделал два часа назад. Это было у тебя дома. Ты его выложил в интернет-облако двадцать минут назад. Давай опустим детали и осознаем, что в нём содержится вся информация о твоём теле. Как минимум, о мозге. И в данный момент компьютер формирует твою виртуальную модель. Думаю, к утру я смогу тебе представить результаты. Ты сейчас, похоже, сонный или я тебя застала врасплох.

— Я вообще ничего не понимаю, — виноватым тоном ответил Штерн.

— Давай осознавай, — лёгким и радостным голосом сказала Тринити. — Утром, когда будешь в лаборатории, набирай меня. Всё обсудим и посмотрим результаты анализа. До связи!

— Пока, — после большой паузы сказал Штерн.

Голова Штерна отказывалась соображать. Нужно было поспать, чтобы привести мысли в порядок. Слишком много вопросов крутилось в его голове одновременно. Как она узнала? Как она так быстро всё расшифровала? Ни одна спецслужба мира не может провернуть расшифровку данных с защитой такого уровня. Кто такая Тринити? Что она собирается показать ему утром? Что дальше? Что ему делать?

Сняв любимые истоптанные тапки и запинав их под никогда не застилаемую кровать, Штерн лёг на мягкую подушку и накрылся тёплым, но дарящим приятную прохладу одеялом. Глаза слипались. Всё произошедшее этой ночью было похоже на сон. Сознание моментально затуманилось, и Штерн провалился в объятия Морфея, сына Гипноса. Во сне его мозг продолжал работу, и путаным сознанием анализировал всё, что произошло, перебирая варианты и не давая своему хозяину ответов.

 

Машина времени

Хоть Штерн и проснулся поздно, в два часа дня, но совсем не выспался. Тело казалось разбитым. Двадцать минут он простоял под горячим душем, пытаясь себя разбудить. Затем он позавтракал наспех сделанными бутербродами и отправился в лабораторию, где его ждал неприятный разговор. На душе было пасмурно. Как и любого человека, его интересовало, как отнесётся к нему обманутый человек. Правда вскрылась случайно и последствия пока непонятны.

В здании его лаборатории было как всегда пусто и одиноко. Он вынул злополучный компьютер со сканером из багажника, водрузил на тележку и повёз в помещение. Привычным движением щёлкнул тремя выключателями. Пока освещение лаборатории разгоралось, он уселся у любимой кофеварки и стал ждать, когда приготовится кофе.

Когда все подготовительные процессы прошли, в кружку стал наливаться вкусно пахнущий напиток. Он только что прошёл сложнейшую процедуру обработки. Штерн сделал эту кофеварку сам. Сразу после нажатия кнопки кофейные зёрна быстро прожаривались, а в это время мощнейший тэн нагревал воду до крутого кипятка под большим давлением. Благодаря давлению, температура этого кипятка была намного выше ста градусов. Он быстро проходил сквозь только свежемолотые зёрна, забирая весь волшебный аромат и вкус, и тонкой пенной струйкой выливал его в любимую чашку.

Доктор Штерн отбирал и готовил кофейные зёрна по-особому. Он обладал лучшим электронным микроскопом, и благодаря собственным исследованиям понял, что вкус кофе сильно зависит от деятельности грибков, развивающихся в кофейных зёрнах. Исследования жизнедеятельности разных видов грибка помогли ему создать несколько неповторимых сортов кофе с необычными вкусами, подобно тому, как получают вино и сыр. Ритуал приготовления правильного утреннего кофе, был обязательным. Перед употреблением свежайшего бодрящего напитка Штерн выпивал полстакана чистой воды для хорошего послевкусия.

Штерн взял горячую чашку и, достав из холодильника блюдечко с тонко нарезанным лимоном, отправился в своё любимое сетчатое кресло. Усевшись поудобнее, как будто откладывая разговор, медленно включил большой монитор и открыл крышку любимого ноутбука. Отпив два больших глотка, он решился и, кликнув в иконку видеочата, стал вызывать Тринити.

— Проснулся? — сходу, улыбаясь, спросила всегда свежо выглядевшая напарница.

— Ну как сказать, — устало закрыв глаза, сказал Штерн.

— Может, перейдём сразу к делу? Я начну рассказывать, что у нас получилось, а ты тем временем проснёшься, — сказала она быстрым уверенным голосом.

— Давай. Очень интересно. А то я сегодня ночью не понял, что ты имела в виду.

— В общем, так. Дамп, который ты вчера сделал дома, оказался полностью работоспособным. В нём содержится вся информация о твоём организме и мозг в частности.

— А как ты смогла взломать мой метод шифрования?

— Не спрашивай. У меня свои способы. Так вот, мой компьютер уже отрисовал твою виртуальную модель. Я запрограммировала тебе специальный просмотровщик. Ты сможешь повертеть себя на экране, увеличивая и уменьшая любой участок. Несмотря на то, что этот рисунок в статике, данные о динамике тоже присутствуют. Но визуализировать динамику я пока не успела. Особенное внимание обрати на участки мозга, там между аксонами и дендритами при большом увеличении видны молекулярные связи, которые обеспечивают человеческому мозгу память и мышление.

— Очень интересно. Я посмотрю, но мне нужно на это время. Слушай, а частоты сгустков энергии, из которых состоят частицы клеток, можно замерить в получившейся виртуальной модели? — спросил доктор, просыпаясь от уверенного тона Тринити.

— К сожалению, первичный анализ показывает, что мы можем получить информацию только о виде веществ, из которых состоит организм, частота сгустков в «дампе» не содержится.

— Ну, если мы можем с молекулярной точностью посмотреть тип частиц, то частоту мы и так узнаем из моих прошлых экспериментов с органикой.

— Слушай, ты меня удивляешь! Я не вижу радости на твоём лице. Неужели ты не понимаешь, что мы на 70% сделали то, о чём боялись мечтать? Мы с тобой научились сканировать человека и создавать его виртуальную копию. Это же сулит огромный прорыв в науке и в медицине в частности. Можно будет забыть про УЗИ, рентген, МРТ и другие технологии изучения процессов в организме.

— Тринити, мне очень сложно в это поверить. Пока я не смогу убедиться в правдоподобности твоих слов, я предпочитаю оставаться спокойным «неверующим Фомой». Скидывай мне свой просмотровщик, я хочу лично увидеть, как у меня всё устроено внутри.

— Я разместила тебе ярлык на рабочий стол. Можешь запускать в удалённом терминале. Не буду отвлекать.

— Пока, — сказал Штерн и потянулся к трекпаду, чтобы выключить связь.

— Стой! — крикнула Тринити.

— Слушаю, — успев остановиться, сказал Штерн.

— Чтобы я не теряла времени, пока ты смотришь на результаты, сделай мне ещё один «дамп». Дело в том, что по какой-то причине до сих пор сканер работал только у тебя дома.

— Договорились. Вышлю через двадцать минут.

Штерн завершил связь и дважды нажал на иконку просмотровщика. Затем положил в рот кусочек лимона, взял остывшую чашку кофе в руки, откинулся на кресле и положил ноги на стол, тем самым заняв любимую позу для размышлений. Мысли путались в голове. Всё сказанное Тринити было невероятно.

Ну как можно за шесть часов расшифровать сложнейший криптографический алгоритм, проанализировать «дамп» и успеть сделать программу для просмотра результатов? Это звучало невероятно. Оставался один вариант: кто-то из них двоих сошёл с ума.

Судя по вдруг появившейся картинке на мониторе, этим кем-то был Штерн. На экране плавно вращался образ сидящего человека, одна рука которого была прижата к уху. Человек был абсолютно голым. Штерн узнал в этом человеке себя. Вид голого, потрёпанного жизнью, пожилого человека не вселял радость. Штерн опустил ноги на пол и отставил чашку подальше, придвинувшись к монитору вплотную.

Доктор Штерн нажал курсором на кнопку увеличения, при этом его собственное виртуальное тело стало увеличиваться. Он ещё немного поизучал управление. Через пару минут он кликнул курсором в свою виртуальную голову, а затем увеличил масштаб почти до максимума. Доктор Штерн непроизвольно открыл рот от удивления.

На экране были видны конструкции из клеток, соединённых в причудливые деревья. Каждую клетку можно было рассмотреть по отдельности. Уменьшив картинку, Штерн увидел, что ветви этих многочисленных деревьев соединяются в несимметричную, случайную картину. Это были нейроны. Они были так похожи на кляксы, что доктор не сразу узнал их.

Штерн подвигал по трекпаду двумя пальцами. Картинка двигалась синхронно. Кляксы нейронов были повсюду. Лишь иногда они прерывались другими непонятными структурами и пустотами. Опуская изображение ниже, доктор обнаружил нечто белое, похожее на смесь кривых пчелиных сот и морских кораллов. Нажимая стрелки вперёд и назад, можно было путешествовать сквозь испещрённую пустотами кость черепа. Ничего красивее доктор в жизни не видел. Было ощущение, что летаешь на космическом корабле внутри собственной головы.

Даже микроскоп не давал такого большого разрешения. Всё было ярко освещено. Даже тени меняли своё расположение при движении виртуальной камеры. Это было бы очень похоже на компьютерную графику, если бы не полная детализация каждой клетки.

Увеличивая и уменьшая масштаб, можно было рассматривать картинку в подробностях. Особенно красиво смотрелись сплющенные красные кровяные тельца, которые встречались очень часто. Их было много, и при увеличении тела в 250 тысяч раз они были похожи на покрасневшие пончики. Среди них встречались белые кровяные тельца — лейкоциты.

Доктор Штерн потерял счёт времени и несколько часов «летал» внутри своего тела. Множество раз кровяные тельца были смяты и перепутаны в причудливой сетке тромбов. Доктор вспомнил, что нужно употреблять поменьше холестерина.

Самым красивым созданием в теле, как ни странно, были вирусы. Они то и дело встречались в крови. Большинство из них было покрытоы отростками, внешним видом они напоминали старые корабельные мины. Некоторые вирусы были похожи на причудливые космические спутники, а некоторые — на маленьких червячков.

Расщепленный волос на конце, был похож на халву или дерево. Очень интересно было побывать внутри уха, там были видны стереоцилии — плотно растущие отростки, похожие на ватные палочки.

Постоянно вспоминался учебник по биологии. Но в реальной жизни всё выглядело по-другому. Как можно было представлять лёгкие, которыми мы дышим, похожими на многочисленные пещеры, неровные внутри? При максимальном увеличении были видны даже молекулы кислорода.

Всё было цветное и выглядело весьма достоверным. Детализация была настолько замечательная, что хотелось рассматривать бесконечно. Внезапно Штерн ощутил, что засиделся настолько, что сейчас лопнет и ему срочно нужно в туалет.

Уже через двадцать секунд он стоял в туалете, трясущимися руками пытаясь попасть куда надо, и параллельно пытался уложить в голове все впечатления последних двенадцати часов. Сейчас ему казалось, что понадобится несколько лет, чтобы осознать всё, к чему приведут эти свершившееся открытия. Это невиданный скачок в науке. Человечество теперь точно заживёт по-другому.

Только сейчас он начал осознавать, что это не сон. Холодный рассудок стал возвращаться к нему уже тогда, когда он мыл руки. Мозг работал на полную мощность, укладывая полученные знания по нужным местам. Вопросов оставалось масса, но они не мешали придумывать многочисленные области применения данной технологии.

Пока он стоял в туалете, размышляя, на его руки вылилась, пожалуй, тонна холодной воды. Очнулся он внезапно, от резкой боли в костях переохлаждённых рук. Он вздрогнул и стал растирать руки полотенцем.

«Всё-таки нужно высыпаться, чтобы не вести себя как зомби. Всё это может оказаться сном», — подумал доктор Штерн, на всякий случай больно ущипнув себя, выходя из туалета. Он вернулся на своё рабочее место. На экране по-прежнему светились несколько молекул кислорода в его лёгких, что явно означало, что он не спит.

В правом верхнем углу монитора моргала иконка видеосвязи. Его вызывала Тринити.

— Штерн, ты посмотрел? — игриво спросила она.

— Тринити, я в шоке. Никто, кроме тебя и меня, ещё не путешествовал внутри человеческого тела. Это же настоящее потрясение. Как тебе это удалось?

— Это не я, это компьютер и заранее написанные программы. У меня для тебя плохая новость.

— Какая новость? О том, что всё это шутка?

— Да нет. Это всё реально. Реальнее некуда. Но вот «дамп», который ты сделал три часа назад в лаборатории, не поддаётся расшифровке. Там большие помехи. Ясно, что источник помех находится в твоей лаборатории, ведь дома у тебя всё получилось.

— Странно. Но я думаю уже хорошо, что, по крайней мере, один дамп мы с тобой сделали. А по поводу помех — я попробую разобраться.

— Я посмотрела по карте, у тебя непосредственно возле лаборатории находится базовая станция сотовой связи. Может быть, она вносит помехи?

— Ну, ты же знаешь, что сотовая связь использует другие частоты.

— Тогда чем отличаются условия твоего дома от условий работы?

— Надо изучать, — коротко сказал Штерн.

— Слушай, ты можешь мне дать доступ к серверу камер наблюдения из твоей лаборатории? Я попробую разобраться.

— С твоим хакерским уровнем, я думаю, пароль тебе не нужен. Но всё равно сейчас сброшу. Ты думаешь, это поможет? Может, лучше замерим радиофон в помещении? Может, правда помехи.

— Ну, ты замеряй, а я пока подумаю.

Штерн закончил разговор. Он отправил Тринити пароль от сервера и пошёл возиться с приборами. Фон от базовой станции был, но он был небольшим. Штерн надел пальто и вышел на улицу, взяв с собой анализатор спектра и ноутбук. На улице было пасмурно. Накрапывал небольшой дождик. Доктор сходил к базовой станции и замерил там радиофон. Частотный спектр не отличался от обычного.

Когда он вернулся, Тринити уже вызывала его по видеосвязи. Штерн нажал кнопку Enter и сказал:

— Тринити, я сделал замеры излучения от базовой станции. Сейчас отправлю тебе, — сказал доктор, отряхивая только что снятый плащ от капель дождя.

— Не надо, — смеялась Тринити.

— В смысле? — удивился Штерн.

— Кажется, я догадалась, в чём дело. Ты, похоже, каждое утро, когда приходишь в лабораторию, пьёшь кофе.

— Ну, наверное. А причём тут кофе?

— А дома, наверное, не пьёшь?

— Пью. Но только по выходным. Если я выпью кофе вечером, я, во-первых, не усну, а во-вторых, кофе дома отвратительный.

— Вот, послушай выдержку из справочника: «Кофеин — алкалоид. Он оказывает на организм двоякое действие: в малых дозах тонизирует, а в больших угнетает. Центральная нервная система (особенно отделы головного мозга) очень чувствительна к кофеину. Последний стимулирует процессы возбуждения в коре головного мозга, вследствие чего усиливается реакция на внешние раздражители, обостряется восприятие действительности».

— Ну, это все знают, — удивлённо сказал Штерн, — как это могло помешать снятию дампа?

— Твой мозг был слишком активен и мешал принимать сигналы от нервной системы. Наш сканер действует по принципу радиолокатора и поэтому он чувствителен к помехам возбуждённого мозга.

— Ты имеешь в виду, что если я откажусь от кофе, то сканер сможет работать?

— Весьма вероятно!

— Я, конечно, подозревал, что кофе вреден для организма. Но то, что он вреден для науки, слышу впервые, — пошутил Штерн. — Можно проверить вечером, когда действие кофе пройдёт. Через четыре часа я отсканирую себя снова, не выходя из лаборатории.

— Конечно, давай попробуем. Только пей побольше воды, да и поспать бы не мешало. У тебя такие мешки под глазами, что ты похож на китайского императора. Давай свяжемся через четыре часа. Думаю, кофеин прекратит своё действие. Мы с тобой молодцы.

 

Путешествие

Лаборант Михаил с тех пор, как покинул доктора, стал заниматься собственным бизнесом. С небольшой компанией друзей он разрабатывал компьютеры и продавал их. Они продолжали дружить со Штерном, но Михаил не знал, чем сейчас занимается доктор. Миша и не расспрашивал. Он не любил вникать в ненужные мелочи. Миша был своеобразным человеком, поэтому с ним уживались далеко не все.

Тринити оказалась права: без кофеина, «дампы» получались полностью читаемыми. Прошло три месяца. Штерн за это время изучил своё тело во всех подробностях. Человеческий организм был огромным микромиром со своей логикой и правилами. Чего только не было в его теле: витамины, минералы, кислоты, кровяные тельца, лейкоциты, вирусы, бактерии, плесневые грибки, небольшие опухоли и т.д.

В желудке он обнаружил две «сухомяточные» язвы. По всей кровеносной системе встречались тромбозные образования. Аппендикс хранил в себе старую шелуху от семечек, пару жвачек и другую трудно распознаваемую ерунду. Мышцы сердца не вызывали доверия. Было ощущение, что этот организм сильно потрёпан жизнью.

Использовать для своей затеи федеральный синхротрон было опасно. Лучше иметь собственный ускоритель. Поэтому Тринити профинансировала строительство большого, но уже линейного ускорителя, который отличался простотой своей конструкции.

За это время, с активной помощью Тринити, они со Штерном настроили его на облучение человеческого тела. Программное обеспечение и конструкция были в несколько раз сложнее, чем сканер.

Из-за сложности конструкции Штерн перестал понимать принцип действия всех этих микросхем, реле и катушек. Он теперь с гораздо большей охотой полагался на Тринити, считая её просто волшебным учёным. Он стал простым исполнителем и, кажется, уже привык к этому. Главное, что их цель была близка.

Когда машина времени была готова, первым путешественником решили сделать местную уличную кошку. Её «дамп» получился не хуже человеческого. Штерн с интересом погулял по её виртуальному телу, а потом срочно съездил в зоомагазин и купил ей глистогонное.

Прошло ещё два месяца. Ускоряя темп, они готовили новый эксперимент. Тринити делала практически всю теоретическую работу. Делала так быстро, что казалось, будто на неё работают все учёные Земли.

Она оправдывалась тем, что всё это уже было готово в теории, и сейчас она занимается лишь доработкой. Штерн чувствовал неискренность и неправдоподобность объяснений Тринити, но старался не обращать на это внимания.

И вот машина была готова. Обычно никто не рассчитывает на успех в первом эксперименте. Первый пуск любого устройства, как правило, проходит в тестовом режиме, без какой-либо надежды на положительный исход. Но когда Штерн в ответственный момент нажал Enter, кошка исчезла в синем тумане.

Куда она исчезла, было непонятно. Запаха не было. Энергия не выделялась. Похоже, теория действовала на практике. Кошка отправилась выпрашивать «вкусняшки» у людей будущего. Проверить это можно было лишь одним путём — отправить в будущее наблюдателя.

За несколько недель до расчётной смерти от лучевой болезни доктор Штерн был отправлен в будущее, где его встретила дождавшаяся Тринити.

 

Будущее

Штерн очнулся в полной тишине. Он почему-то сидел в своём любимом кресле и отлично помнил, что примерно 15 минут назад ложился в облучатель, сканировал свой мозг, а затем собирался дать обратный отсчет до десяти. Ускоритель гудел в полной готовности, но доктор потерял сознание в тот момент, когда сканирование было завершено, и должен был начаться переход по времени.

Судя по всему, сейчас он уже в будущем. Очень интересно будет выйти на улицу и осмотреться вокруг. Ему как учёному не терпелось узнать, что нового изобрело человечество за это время. Всю свою жизнь доктор Штерн представлял, что будет через тысячи лет. Оглядевшись вокруг, он увидел, что его лаборатория в отличном состоянии, значит, глобальных катастроф не было, что, скорее всего, позволило человечеству развиться до неведомых высот.

Он опустил ноги в то место, где обычно находились его тапки, и не нашёл их. Он начал вставать с кресла, но не успел. Его окликнули из тёмного угла. Голос был знакомым. Когда глаза привыкли к сумеркам, он разглядел в десяти метрах от себя шикарную женщину. Она сидела на офисном стуле, положив ногу на ногу. У неё были чёрные волосы, подстриженные под короткое каре. Она широко улыбалась. Тяжело было узнать её в реальной жизни, но это была Тринити, которую прежде он видел только на экране.

— Очнулся? — спросила Тринити, вставая со своего места и выходя на свет.

— Кажется, да. Что произошло? У нас получилось? — спросил Штерн, разглядывая эту симпатичную женщину.

— Больше да, чем нет, — коротко ответила она, вплотную подходя к нему так, что он смог различать аромат её духов и с интересом разглядывать её внешность.

— Тринити, а как ты тут оказалась? Ты же была за тридевять земель от меня и всегда отказывалась встречаться.

— Если ты сможешь держать себя в руках, то я тебе всё расскажу. Надеюсь, ты поверишь.

— Постараюсь быть спокойным, если смогу, — ответил Штерн.

— Мало кто сможет спокойно отнестись к тому, что я должна тебе сказать.

— Давай без вступлений. Говори как есть, — в нетерпении проговорил Штерн.

— Если хочешь коротко, то я начну. Постарайся не перебивать, на вопросы я отвечу тебе потом. Что ты помнишь последнее? — спросила Тринити.

— Я помню, как мы с тобой сделали мой «дамп» и собирались запустить линейный ускоритель для моего облучения и переноса всех моих клеток в будущее.

— Это хорошо, значит, память сохранилась до последнего момента. Ускоритель, который мы с тобой сделали для облучения, сделал не совсем то, что ты ожидал, — тихо сказала Тринити.

— В смысле? — в нетерпении спросил Штерн.

— Ты обещал не перебивать, — мягко сказала Тринити, присаживаясь на краешек стола, в метре от Штерна.

— Ладно, — кивнул доктор, глядя на неё снизу вверх.

— Он передал твоему телу такую порцию энергии, что оно просто растворилось в воздухе. И оно не попало ни в прошлое, ни в настоящее, ни в будущее. Его не стало совсем.

— Не говори ерунду, я же сижу перед тобой, — ничего не понимая, с онемевшим лицом лепетал Штерн.

— Смотря, что понимать под словом «я». Если отнестись ко всему с философской точки зрения, то ты прав — ты сидишь передо мной. А если отнестись ко всему по-научному, то тебя нет. Точнее, твоего тела нет.

Штерн посмотрел на свои руки, потрогал себя за запястья и даже немного ущипнул себя за лицо. Удовлетворившись результатам, он улыбнулся и сказал:

— Тринити, ну, сколько можно шутить надо мной. Как это моего тела нет. Вот же оно. Всё ощущает и чувствует. Даже голова на месте. Давай закончим с шутками. Говори, пожалуйста, серьёзно.

— Я как никогда серьёзна. Успокойся. В будущее ты попадёшь, почти так, как ты планировал. Даже чувствовать себя ты будешь счастливо, когда всё подробно узнаешь. Только дай мне рассказать тебе. Можешь, конечно, постоянно перебивать и отвлекать меня, у нас с тобой теперь масса времени, — расслабленно сказала Тринити, немного склонившись к нему и положив свою руку ему на плечо.

— Слушаю, — обиженным голосом произнес Штерн.

— Можно сказать, что ты поплатился за свою беспечность. Во время многочисленных экспериментов по облучению веществ твоё тело получило такую дозу гамма-излучения, что заработало хроническую лучевую болезнь. Ты сам видел внутри твоего организма множество вирусов, бактерий и тромбов. У тебя был иммунитет как у новорождённого, которого не кормят грудным молоком. Стоило тебе задеть ручку двери, которой неделю назад касался больной гриппом, как вирус поселялся в тебе и размножался в большую колонию. По моим расчётам, тебе оставалось жить всего два или три месяца. Нужно было действовать.

— Лучевая болезнь? У неё же должны быть симптомы, — ощущая себя как во сне, спросил Штерн.

— Даже если и были симптомы, ты их не замечал или списывал на старость. Ты же очень увлекающийся человек. Ты последний раз был в больнице 23 года назад. Разве можно себя так запускать?

— Давай разберёмся, — быстро и нетерпеливо затараторил Штерн. — По твоим словам получается, что я бы умер через три месяца, поэтому ты начала действовать. Облучатель работал не так, как я планировал. Тела моего нет, оно растворилось. У меня давно лучевая болезнь, о которой я даже не подозревал. Я чувствую себя превосходно, и я здесь, в своём собственном теле. Даже ты каким-то образом оказалась в запертой на все замки лаборатории. Тебе не кажется, что здесь всё не вяжется?

Тринити хитро на него посмотрела и очень медленно провела рукой слева направо. Стены лаборатории, на которые указывали её пальцы, словно по волшебству медленно меняли свой цвет и форму. Когда она закончила свой жест, лаборатория превратилась в родной дом Штерна. Из старой обстановки лаборатории осталось лишь кресло, в котором сидел доктор. Штерн осмотрелся, его челюсть отвисла: он был дома. Стол под Тринити превратился в его домашний письменный стол.

— Я думаю, теперь тебе ещё больше будет казаться, что ничего не вяжется. Я ещё раз хочу попросить тебя поверить мне и ничему не удивляться. Когда ты осознаешь все детали того, что произошло, тебе даже понравится.

— Как ты это сделала? — с трудом произнося слова и ошарашено смотря вокруг, сказал Штерн.

— Штерн, возьми, пожалуйста, себя в руки. Ты же учёный. Давай без эмоций поговорим, и ты всё поймёшь.

— Знаешь, у меня сейчас единственное желание — убежать.

— Ты же взрослый человек с большим опытом. Потерпи и всё станет ясно.

— Хорошо. Ты говори, а я постараюсь тебя не перебивать, — встав со своего места и начав обходить комнату, сказал Штерн. Комната была настоящей. Он даже поправил одну криво висящую картину на стене.

— Значит, так. Ты был при смерти. Но перед этим мы с тобой, впервые в истории сделали сканер, который умеет делать дампы. Ключевая мысль, которую ты сейчас должен понять: ты — это дамп.

— Как дамп? Что значит дамп?

— Тебя уже не существует в реальном мире. Твоё сознание и всё, что ты сейчас ощущаешь, существует в мощнейшем на планете компьютере. Ты виртуальный. Этот виртуальный мир, который ты ощущаешь вокруг, для тебя реален. Поэтому с философской точки зрения ты продолжаешь жить и ни чего страшного не произошло.

— Я умер? — испуганно спросил Штерн.

— Ты разве чувствуешь себя умершим? — спокойно спросила Тринити.

— Нет, — отрицательно покрутив головой, ответил Штерн.

— Значит, ты жив. И у меня для тебя хорошая новость. Можно сказать, лучшая новость за всю твою жизнь.

— Какая ещё новость? Может, хватит на сегодня новостей? — испуганно воскликнул Штерн.

— Ты будешь жить практически вечно. Но не в том мире, где ты привык, а в другом, в виртуальном. И я тебе со всей уверенностью заявляю, что ты первый и, наверное, последний человек, который удостаивается такой чести. Хочешь ты этого или не хочешь, это уже произошло. Я оставляю тебе возможность выбора — будешь ли ты выполнять свою миссию или откажешься. Но для начала постарайся поверить, что ты в компьютере, — сказала Тринити и снова положила руку на его плечо.

— Я могу допустить, что я в компьютере, но почему тогда я этого не чувствую? И почему я общаюсь с тобой, вижу тебя и даже чувствую твой запах, если ты говоришь, что я единственный человек, который удостаивался такой чести — жить вечно. Разве ты не человек? Почему ты тогда тоже тут? — спросил Штерн.

— Поздравляю. Наконец из твоих уст стали звучать верные нотки, — сказала Тринити и похлопала доктора по плечу.

— Ты не человек? Пришелец, что ли? — рассмеялся Штерн.

— Даже наоборот. Я не могу быть пришельцем, так как я появилась на земле много раньше, чем самый первый человек.

— Тогда кто ты?

— Я и есть тот компьютер, в котором ты сейчас находишься. Я думала, ты рано или поздно догадаешься о том, что ни один человек на планете не может делать определённые вещи так быстро, как делаю я. Зная английский язык, ты даже можешь расшифровать моё имя.

— Tree — дерево, net — сеть, — попытался расшифровать Штерн, — правильно?

— Ну, почти, — рассмеялась Тринити.

— Час от часу не легче. Компьютер? — вздохнул Штерн. — Я, конечно, давно подозревал, что ты не настоящая, и был уверен, что ты плод моего воображения или происки вражеских спецслужб. Даже думал, что очень удачно сошёл с ума.

— А где стоит этот компьютер, про который ты говоришь? — спросил Штерн.

— Везде, — ответила Тринити.

— Это как? — нахмурился Штерн.

— Ты, наверное, обращал внимание на деревья и траву? — хитро прищурившись, спросила Тринити.

— Ну, видел пару раз, — пошутил Штерн.

— Я потом объясню подробнее, — начала Тринити, — у нас с тобой теперь не будет секретов. Но основная суть в том, что все деревья и растения на планете объединены в одну мощнейшую сеть. Так, путём долгой эволюции, появился «био-компьютер». Он и создал мой образ, с которым ты общаешься. Мне пришлось притворяться живым человеком для того, чтобы ты довёл первую часть своей миссии до конца.

— Про какую миссию ты говоришь? — удивлённо спросил Штерн.

— Мне очень нужен был сканер, — спокойно сказала Тринити. — Ты не представляешь, как он важен.

— Давай лучше вернемся к тому, кто ты такая, — переходя на серьёзный тон, сказал Штерн.

— Никто из людей даже не подозревает, что все растения, в том числе и деревья, обладают коллективным разумом. Каждая клетка любого растения может быть использована как часть мощнейшего процессора. Все растения на планете составляют из себя очень мощный и неубиваемый компьютер. Теперь я могу тебе это рассказать, так как ты не сможешь выдать этот секрет, который мы храним уже много лет. Позже я опишу тебе детали, а сейчас ты представляй всё так, как тебе кажется.

— Ну, это же звучит как бред. Ты хочешь сказать, что растения могут мыслить, и все связаны между собой? И я сейчас нахожусь внутри какого-нибудь цветочка? — улыбнулся Штерн.

— Информация о тебе распределена среди множества растений. И даже если случится большой пожар и сгорит половина деревьев планеты, ты этого даже не заметишь. Оставшиеся растения возьмут на себя необходимую вычислительную работу. Поэтому я и сказала, что ты можешь жить практически вечно. Постарайся понять всё сказанное.

— Тринити, я несколько минут назад умер, и будь добра, дай мне время пережить это и переварить всё услышанное. Оставь меня одного, я постараюсь успокоиться и взять себя в руки. Если будут вопросы, я их тебе задам. А сейчас я очень устал и хочу поспать.

— Я понимаю. Мы с тобой заболтались и уже поздно. Давай продолжим общение завтра. Времени у нас с тобой теперь предостаточно. У меня единственная просьба. Я оставила тебе на кровати Библию. Прочитай завтра утром шестую и седьмую главы. В них содержатся намёки на оставшиеся части твоей миссии.

 

Миссия Штерна

Штерн лежал в полной темноте, размышляя не о смысле жизни, а о смысле смерти. Смысл жизни ему, умершему, уже был не нужен. Штерн был так воспитан обществом, что во время жизни, как и все, старался не касаться этой темы и делать вид, что как бы этого почти и нет. Смерть все считают главным злом и стараются избегать этой темы. В этом плане секс и смерть — очень похожие явления. Они оба касаются любого человека без исключения, и одновременно являются запретными темами в обществе. Это вынуждает справляться с этими двумя явлениями в одиночку, разбираясь со своими страхами, сомнениями и ожиданиями в одиночестве.

Жизнь позволяла ему творить, изобретать, получать удовольствие. Возможность жить давала ему радость. Мысли о смерти часто посещали Штерна, но он их избегал. И это было хорошо. Смерть наступила внезапно и незаметно. Она принесла бы ему гораздо больше страданий, если бы он ежедневно думал о ней и готовился. Штерн был уверен, что если медицина изобретёт способ узнать возраст смерти человека, то после недолгих совещаний общество уничтожит эту технологию, чтобы не думать каждый день о неизбежно уменьшающемся сроке. Бывают ситуации, когда «прикуп» лучше не знать.

Штерну повезло. Он умер вчера, но узнал об этом только сегодня вечером. Смерть не принесла ничего плохого. Он ощущал себя прежним. Вот даже бессонница никуда не делась. И если Тринити не ошиблась, что его тело умерло, пора придумывать, как называть эту жизнь после смерти. Для простоты Штерн решил думать, что продолжает жить. Интересно, что за миссию мне приготовили деревья? О чём говорила моя скрытная напарница? Чем я, обычный смертный, могу помочь, не имея даже собственного тела. Представить себя «дампом» было очень сложно. По поводу ежедневной боязни умереть вспомнилась часть молитвы: «Господи, дай мне душевный покой в делах, которые я изменить не могу, дай мне мужество изменять то, что могу, и мудрость отделить одно от другого».

Штерн очень хотел спать, но нерешённые вопросы не давали шансов уснуть. Он долго ворочался, пока не поцарапал локоть о забытую в постели книгу, о которой говорила Тринити. Он вдруг вспомнил о совете прочитать шестую и седьмую главу. Там будет то, чем ему предлагают заниматься на «том свете». Штерн включил яркую прикроватную лампу и, сощурившись, стал открывать массивный том с тончайшими, почти прозрачными листами. Когда глаза привыкли, он нашёл шестую главу и начал читать:

«Когда люди начали умножаться на земле и родились у них дочери,

тогда сыны Божии увидели дочерей человеческих, что они красивы, и брали их себе в жены, какую кто избрал.

И сказал Господь: не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеками; потому что они плоть; пусть будут дни их сто двадцать лет.

В то время были на земле исполины, особенно же с того времени, как сыны Божии стали входить к дочерям человеческим, и они стали рождать им: это сильные, издревле славные люди.

И увидел Господь, что велико развращение человеков на земле, и что все мысли и помышления сердца их были зло во всякое время;

и раскаялся Господь, что создал человека на земле, и восскорбел в сердце Своем.

И сказал Господь: истреблю с лица земли человеков, которых Я сотворил, от человека до скотов, и гадов и птиц небесных истреблю, ибо Я раскаялся, что создал их.

Ной же обрел благодать пред очами Господа.

Вот житие Ноя: Ной был человек праведный и непорочный в роде своем; Ной ходил пред Богом.

Ной родил трех сынов: Сима, Хама и Иафета.

Но земля растлилась пред лицем Божиим, и наполнилась земля злодеяниями.

И воззрел Бог на землю, и вот, она растленна, ибо всякая плоть извратила путь свой на земле.

И сказал Бог Ною: конец всякой плоти пришел пред лице Мое, ибо земля наполнилась от них злодеяниями; и вот, Я истреблю их с земли.

Сделай себе ковчег из дерева гофер; отделения сделай в ковчеге и осмоли его смолою внутри и снаружи.

И сделай его так: длина ковчега триста локтей; ширина его пятьдесят локтей, а высота его тридцать локтей.

И сделай отверстие в ковчеге, и в локоть сведи его вверху, и дверь в ковчег сделай с боку его; устрой в нем нижнее, второе и третье жилье.

И вот, Я наведу на землю потоп водный, чтоб истребить всякую плоть, в которой есть дух жизни, под небесами; все, что есть на земле, лишится жизни.

Но с тобою Я поставлю завет Мой, и войдешь в ковчег ты, и сыновья твои, и жена твоя, и жены сынов твоих с тобою.

Введи также в ковчег из всех животных, и от всякой плоти по паре, чтоб они остались с тобою в живых; мужеского пола и женского пусть они будут.

Из птиц по роду их, и из скотов по роду их, и из всех пресмыкающихся по земле по роду их, из всех по паре войдут к тебе, чтобы остались в живых.

Ты же возьми себе всякой пищи, какою питаются, и собери к себе; и будет она для тебя и для них пищею.

И сделал Ной все: как повелел ему Бог, так он и сделал.

И сказал Господь Ною: войди ты и все семейство твое в ковчег, ибо тебя увидел Я праведным предо Мною в роде сем;

и всякого скота чистого возьми по семи, мужеского пола и женского, а из скота нечистого по два, мужеского пола и женского;

также и из птиц небесных по семи, мужеского пола и женского, чтобы сохранить племя для всей земли,

ибо чрез семь дней Я буду изливать дождь на землю сорок дней и сорок ночей; и истреблю все существующее, что Я создал, с лица земли.

Ной сделал все, что Господь повелел ему.

Ной же был шестисот лет, как потоп водный пришел на землю.

И вошел Ной и сыновья его, и жена его, и жены сынов его с ним в ковчег от вод потопа.

И из скотов чистых и из скотов нечистых, и из птиц, и из всех пресмыкающихся по земле

по паре, мужеского пола и женского, вошли к Ною в ковчег, как Бог повелел Ною.

Чрез семь дней воды потопа пришли на землю.

В шестисотый год жизни Ноевой, во второй месяц, в семнадцатый день месяца, в сей день разверзлись все источники великой бездны, и окна небесные отворились;

и лился на землю дождь сорок дней и сорок ночей.

В сей самый день вошел в ковчег Ной, и Сим, Хам и Иафет, сыновья Ноевы, и жена Ноева, и три жены сынов его с ними.

Они, и все звери по роду их, и всякий скот по роду его, и все гады, пресмыкающиеся по земле, по роду их, и все летающие по роду их, все птицы, все крылатые,

и вошли к Ною в ковчег по паре от всякой плоти, в которой есть дух жизни;

и вошедшие мужеский и женский пол всякой плоти вошли, как повелел ему Бог. И затворил Господь за ним.

И продолжалось на земле наводнение сорок дней, и умножилась вода, и подняла ковчег, и он возвысился над землею;

вода же усиливалась и весьма умножалась на земле, и ковчег плавал по поверхности вод.

И усилилась вода на земле чрезвычайно, так что покрылись все высокие горы, какие есть под всем небом;

на пятнадцать локтей поднялась над ними вода, и покрылись горы.

И лишилась жизни всякая плоть, движущаяся по земле, и птицы, и скоты, и звери, и все гады, ползающие по земле, и все люди;

все, что имело дыхание духа жизни в ноздрях своих на суше, умерло.

Истребилось всякое существо, которое было на поверхности земли; от человека до скота, и гадов, и птиц небесных, — все истребилось с земли, остался только Ной и что было с ним в ковчеге.

Вода же усиливалась на земле сто пятьдесят дней.

И вспомнил Бог о Ное, и о всех зверях, и о всех скотах, бывших с ним в ковчеге; и навел Бог ветер на землю, и воды остановились.

И закрылись источники бездны и окна небесные, и перестал дождь с неба.

Вода же постепенно возвращалась с земли, и стала убывать вода по окончании ста пятидесяти дней.

И остановился ковчег в седьмом месяце, в семнадцатый день месяца, на горах Араратских.

Вода постоянно убывала до десятого месяца; в первый день десятого месяца показались верхи гор.

По прошествии сорока дней Ной открыл сделанное им окно ковчега

и выпустил ворона, который, вылетев, отлетал и прилетал, пока осушилась земля от воды.

Потом выпустил от себя голубя, чтобы видеть, сошла ли вода с лица земли,

но голубь не нашел места покоя для ног своих и возвратился к нему в ковчег, ибо вода была еще на поверхности всей земли; и он простер руку свою, и взял его, и принял к себе в ковчег.

И помедлил еще семь дней других и опять выпустил голубя из ковчега.

Голубь возвратился к нему в вечернее время, и вот, свежий масличный лист во рту у него, и Ной узнал, что вода сошла с земли.

Он помедлил еще семь дней других и выпустил голубя; и он уже не возвратился к нему.

Шестьсот первого года к первому дню первого месяца иссякла вода на земле; и открыл Ной кровлю ковчега и посмотрел, и вот, обсохла поверхность земли.

И во втором месяце, к двадцать седьмому дню месяца, земля высохла.

И сказал Бог Ною:

выйди из ковчега ты и жена твоя, и сыновья твои, и жены сынов твоих с тобою;

выведи с собою всех животных, которые с тобою, от всякой плоти, из птиц, и скотов, и всех гадов, пресмыкающихся по земле: пусть разойдутся они по земле, и пусть плодятся и размножаются на земле.

И вышел Ной и сыновья его, и жена его, и жены сынов его с ним;

все звери, и все гады, и все птицы, все движущееся по земле, по родам своим, вышли из ковчега.

И устроил Ной жертвенник Господу; и взял из всякого скота чистого и из всех птиц чистых и принес во всесожжение на жертвеннике.

И обонял Господь приятное благоухание, и сказал Господь в сердце Своем: не буду больше проклинать землю за человека, потому что помышление сердца человеческого — зло от юности его; и не буду больше поражать всего живущего, как Я сделал:

впредь во все дни земли сеяние и жатва, холод и зной, лето и зима, день и ночь не прекратятся.

И благословил Бог Ноя и сынов его и сказал им: плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю.

да страшатся и да трепещут вас все звери земные, и все птицы небесные, все, что движется на земле, и все рыбы морские: в ваши руки отданы они;

все движущееся, что живет, будет вам в пищу; как зелень травную даю вам все;

только плоти с душею ее, с кровью ее, не ешьте;

Я взыщу и вашу кровь, в которой жизнь ваша, взыщу ее от всякого зверя, взыщу также душу человека от руки человека, от руки брата его;

кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека: ибо человек создан по образу Божию;

вы же плодитесь и размножайтесь, и распространяйтесь по земле, и умножайтесь на ней»

Штерн отложил Библию и глубоко задумался. Лёжа думать было неудобно. Он обожал использовать для этого своё кресло и всегда укладывал при этом ноги на стол. Последний раз эту часть священной книги он читал в детстве. Штерн совсем не был набожным. Он, конечно, посещал церковь, но нерегулярно и по отличной от других прихожан причине. Ему просто нравилось сидеть на лавочках внутри храма. Он сидел, прислонившись к деревянной стене, и рассматривал окружающих людей, которые ходили и боялись шуметь и нарушать малоизвестный им порядок. Штерн испытывал благостное чувство в церкви. Вся обстановка вокруг успокаивала и давала понять, что мирская суета тщетна. Именно на такой странный язык переключались мысли Штерна, когда он находился в церкви. Это происходило автоматически.

Текст, который он прочитал, был ясен лишь в общих чертах. А ему, как любому учёному, требовались детали и факты. Догадок в голове возникало слишком много, чтобы выбрать самую вероятную. Без Тринити опять не обойтись. Свобода и независимость, которой он гордился всю свою жизнь, закончилась.

 

Конец света

Люди — социальные существа, поэтому природой заложено, что у любой группы больше двух человек должен быть главный. Иначе, пока несколько человек будут принимать решение, может стать поздно. А есть вообще люди с такими характерами, которые физически не могут выбирать. Есть те, в ком силён дух противоречия, своеобразная вечная оппозиция. Есть и те, кто будет соглашаться со всем обществом, даже если оно не право. Чувство толпы действует на каждого, и оно не всегда рационально. Поэтому природа рождает лидеров. Всем людям проще думать о том, удовлетворяет ли их правитель, чем самим принимать решение в сотнях ситуаций.

Чем больше коллектив, тем больше необходимость в мудром справедливом правителе, которого уважает большинство. Можно долго спорить о его необходимости и искать тонкую грань между монархией и демократией. Но оставлять социальную сеть, в которой поселились практически все люди земли, в анархии — невозможно. Компьютер из деревьев уже давно вычислил, что для порядка в обществе, которое, несомненно, переформируется при возникновении социальной сети, понадобится лидер.

Должен быть один человек, который в любой спорной ситуации должен будет сделать выбор. Зачастую своевременность и однозначность выбора гораздо важнее, чем его правильность. Наступившая «виртуальность» Штерна не помешала природе сделать на нём свой однозначный выбор. Это позволит деревьям переложить на него бремя выбора по большинству вопросов, связанных с людьми.

Штерн даже в страшном сне не мог представить, какая роль ему уготована. Обычно лидерами становятся люди, которые имеют к этому талант и призвание, и необходим целый ряд навыков, чтобы руководить людьми. Но не в этом случае. Учитывая обретённую недавно вечную жизнь для «избранного дампа», у природы и Штерна теперь был огромный запас времени, чтобы научиться всему, не исключая метод проб и ошибок. Штерн (и уж тем более природа) в совершенстве владели «методом научного тыка».

Штерн проснулся от ласкового луча утреннего солнца. Главный источник жизни сквозь открытые настежь шторы большого окна так ярко освещал его лицо, что глазами он ощущал, как закрытые веки просвечивают ярко-красным цветом. Открывать глаза не хотелось. Штерн лежал и смотрел, как темнеет этот красный цвет, если крепче сжимать глаза. Несмотря на свой солидный возраст, он игрался как маленький.

Доктор всегда замечал, что сразу после пробуждения люди совсем другие. Он связывал это с тем, что во сне отключается рациональность и включается воображение. Рано утром все эти нужные только во взрослой жизни ограничители начинают медленно включаться, и человек снова становится скучным сухариком. Анализ таинства сна тоже привлекал Штерна, и он всегда любил «переспать» с важной мыслью, зная, что на утро в его голове всё уложится. Он понимал, что ночью сознание со своими комплексами и ограничителями отключается, и подсознание начинает властвовать всецело.

Ночь — это время подсознания. Пока сознание спит и не мешается под ногами, мощнейший компьютер человека успевает провернуть огромную работу. Новая информация, поступившая в течение дня, раскладывается по полочкам. Ненужное забывается. Всё нужное и актуальное перемещается поближе к выходу, чтобы, если понадобится, потом не терять время на его поиски. Все многочисленные страхи и опасения проигрываются под видом снов, отрабатывается реакция на всевозможные ситуации, которые можно спланировать на ближайшее время.

Мало кто задумывается, что происходит ночью. И мало кто знает механизмы работы человеческого мозга. И это великое благо. Незачем вмешиваться человеку в то, что и так работает. Штерн, как и все люди, лишь догадывался, как всё это функционирует, но ничего не мог доказать.

Он лежал, ощущая, как от жары запотело одеяло, в которое он был закутан. Было бы неплохо потянуться, чтобы разогнать застоявшуюся за ночь кровь, зевнуть, чтобы размять челюсть, проморгаться, чтобы хорошо видеть. Но именно глаза открывать не хотелось. За эту ночь он осознал всю серьёзность ситуации, в которую попал. Он лежал в кровати и мечтал, чтобы всё, что произошло вчера, оказалось сном. С трудом удерживая глаза от открывания, он планировал, как проверить реальность страшных событий.

Проснувшийся мозг вычислил, что если рядом лежит Библия, то именно это станет приговором. Штерн, не открывая глаза, пошарил руками вокруг себя, похлопывая по складкам одеяла, и ничего не обнаружил. Появилась надежда, которая заставила открыть глаза. Он находился у себя дома. Ничего не изменилось. Напрягая ослабевшие за ночь мышцы, он медленно сел на край кровати, осмотрелся. На полу тёмно-зелёной корочкой вверх валялась «книга-приговор». Он поднял её с паркета и стал расправлять несколько смявшихся уголков тонкой бумаги. Мысли начинали закипать снова. До кипения дела не дошло благодаря звонку в дверь.

Штерн огляделся в поисках обуви и одежды.Любимые тапки он не нашёл. Накинул халат,  неуверенной походкой подошёл ко входной двери и посмотрел в глазок. С противоположной стороны двери стояла вечно молодая и очень красивая женщина. Штерн подумал, что красоту ничем не испортишь, даже искажённым изображением через глазок. Он не глядя щёлкнул замком, открыл дверь и, поправляя халат, сказал:

— Привет, Тринити.

— Привет, Штерн, — улыбнулась она. — Извини, что я так рано. Но, думаю, тебе не терпится узнать, что произошло и что теперь будет.

— Было бы неплохо, — ответил доктор, проходя вслед за Тринити в комнату. — Только мне бы хотелось умыться, привести себя в порядок и найти свои тапки.

— Они возле твоего кресла с работы, — не глядя, указывая пальцем, сказала Тринити. — Я подожду, пока ты освободишься, мы не торопимся.

Штерн посмотрел туда, куда показывал указательный палец Тринити. Там, у его домашнего стола, впервые за всю историю стояло его любимое кресло с работы. Внизу мирно лежали видавшие виды кожаные тапки. Штерн подошёл к ним, опёрся на кресло, проверив его реальность, и надел старые тапки. Краем глаза посмотрел на Тринити, которая красиво присела на большой диван, сняв туфли и сложив изящные ножки на кожу обивки. Затем взяла пульт, включила небольшой телевизор. В это время, Штерн уже направлялся в ванную на утренний моцион, жалея, что молодые годы ушли.

Когда он вернулся, Тринити мирно дремала, почти уже выронив пульт на пол. На экране мелькали ничего не значащие бесполезные картинки. Штерн не хотел будить красивую женщину, но, проходя мимо на кухню, рассматривал её во всех подробностях. Он испытывал непонятную неловкость от этого. Доктор никак не мог привыкнуть к тому, что Тринити не человек, а образ, синтезированный деревьями. Это не укладывалось у него в голове. Он никогда не испытывал чувства к картинкам в журнале или телевизоре, а к этому виртуальному образу чувствовал большую симпатию, которая мешала отрицать её существование. Тринити не настоящая, да и он теперь не настоящий — а чувства настоящие.

Дойдя до кухни, он открыл холодильник. Из него пахнуло типичным холостяцким запахом, производимым бактериями, которых давно не травили моющими средствами. Штерн попытался найти, чем можно угостить прекрасную гостью. На самом деле, это устойчивый рефлекс людей — кушать во время задушевных бесед, в крайнем случае — попивать приятный напиток. Люди почти не представляют, как можно сидеть и общаться на сухую, глядя в глаза и не имея отвлекающих факторов.

Нельзя сказать, что в холодильнике было пусто, даже наоборот. Но приличное и съедобное не находилось. Яйца с сомнительным сроком годности. Многочисленные банки с вареньем, кабачковой икрой, огурцами и помидорами с такой густой шапкой плесени и разнообразной жизни, что можно было, закинув эти банки на благоприятную планету, возродить там жизнь. Вероятность выжить после съеденного обнаружилась только в деформированной временем пластмассовой бутылке кетчупа, турецких сладостях в большой розовой коробке, привезённых подчинённым-лаборантом, а также в недельном хлебе, который почему-то хранился в холодильнике, и большом заплесневелом куске сыра.

Штерн достал всё это хозяйство и положил на стол. Выглянул из кухни и убедился, что Тринити спит и даст ему возможность незаметно приготовить съедобное угощение, не обращая внимания на сморщенный нос женщины. Он долго отматывал постоянно рвущуюся тончайшую плёнку, которой был обёрнут давно купленный сыр. Взяв разделочную доску и огромный зубчатый нож, Штерн вырезал все деревни, посёлки и города, которые успела построить быстро размножающаяся плесень. Придав сыру приличный вид, он порезал его на тонкие ломтики.

Рассчитав, что шесть кусочков батона будет в самый раз, на уже нарезанном хлебе он попытался нарисовать английские буквы S. Но корочка, образовавшаяся в бутылке с кетчупом, не давала течь густой красной жидкости. Пришлось встряхнуть бутылку в воздухе и несколько раз постучать ей по столу, закрыв крышку. Наконец, когда красные буквы на белом хлебе были нарисованы, он положил сверху сыр —теперь никто и никогда их не увидит. Сложил получившиеся бутерброды на большую тарелку и отправил омолаживаться в микроволновку. А сам взял большие ножницы и пошёл резать на кусочки турецкую «пахлаву», «рахат лукум» и другие кулинарные изыски Востока.

Микроволновка пикнула три раза, сообщив, что возраст продуктов замаскирован. Этот звук разбудил Тринити, а упавший из её рук пульт оповестил об этом Штерна. В комнате послышались шаги, и на кухне появилась она.

— Я долго спала? — улыбаясь, спросила Тринити.

— Да нет, — ответил Штерн. — Садись, угощайся.

Он достал из микроволновки горячие бутерброды с сыром, ожившим пузырьками, и поставил их на стол. Тринити присела на мягкий кухонный стул и смотрела на приготовления.

— Ты что будешь, чай или кофе? — спросил Штерн.

— Кофе, — ласково ответила Тринити.

Штерн безуспешно принялся искать чай или кофе. На кухне рассеянного трудоголика напитков, присутствующих в любом нормальном жилище, не оказалось. Он растерянно произнёс, глядя на гостью:

— Тринити, случилось «шайзе», но у меня кончился кофе и даже чай.

— Не беда, — сказала Тринити, — сейчас мы приготовим твой любимый кофе.

Она, как и вчера, медленно провела рукой, указывая на стены кухни. Как в волшебных сказках, вслед за рукой стены меняли свою глубину, структуру и цвет. Кухня родного дома превратилась в лабораторию Штерна. Но при этом они по-прежнему сидели за кухонным столом, на котором в огромной тарелке дымились бутерброды. Штерн, Тринити и кухонный стол оказались вдруг в лаборатории. Тринити встала со своего места, подошла к самодельному кофейному аппарату, который блестел металлом. Прикоснулась указательным пальцем к запускающему рычажку выключателя и спросила:

— Позволишь?

— Конечно, — обречённо махнул рукой Штерн, как будто ничему не удивляясь, — чувствуй себя как дома.

Уже через 10 минут они сидели в лаборатории, пили удивительно вкусный кофе и разговаривали. Штерн, периодически поправлял домашний халат, а Тринити — волосы. Они явно нравились друг другу.

— Ты читал Библию, которую я тебе дала? — спросила Тринити.

— Читал, начиная с шестой главы, — ответил Штерн, — но я ничего не понял. Там про Ноя, про ковчег и всемирный потоп. Причём тут я?

— А говоришь, не понял, — улыбнулась Тринити, — тебе предлагается роль, очень похожая на Ноя. Как это уже было одиножды, человечество через много тысяч лет начнёт вымирать, и тебе нужно будет попытаться спасти лучших из них.

— Вымирать?

— Да. Они уже вымирали несколько раз полностью, и мы ничего не могли сделать в прошлые разы. И поэтому потеряли всё. Мы были не готовы. Поэтому пришлось восстанавливать эволюцию с самого начала. Ты не представляешь, как это долго. То, что вы называете «конец света», происходит регулярно и сметает всё человечество с земли.

— «Конец света» у нас обсуждают постоянно, — задумчиво сказал Штерн, — все постоянно спорят, как это будет, и благодаря чему он настанет. Думаю, если знать механизм конца света, то можно подготовиться. Например, вырыть бункер или создать космический Ковчег и переждать на орбите. Или, например, если это болезнь, то всем спрятаться в индивидуальные антисептические капсулы с системой поддержания жизнедеятельности. Ну а если это будет всемирный потоп, то и так известно, что нужно строить большой корабль.

— У вас, людей, очень бурная фантазия, — улыбнулась Тринити, — «конец света» выглядит совсем по-другому. И я сомневаюсь, что человечество способно своими силами справиться с ним. Все прошлые «концы света человечества» происходили одинаково. И это не метеориты, это не потопы, это не землетрясения и не высадка инопланетян, как думает большинство.

— А что же это? — с большим интересом слушал Штерн.

— Ну, ты сам подумай, — начала Тринити, — что человечество не научилось делать до сих пор искусственно? Вы умеете строить космические корабли, достигли больших успехов в медицине, строительстве жилищ и автомобилей, успешны в земледелии и животноводстве, умеете заниматься политикой и культурой и другими сложными вещами.

— И?

— А вот рожаете вы так же, как и много тысяч лет назад.

— Не могу понять, куда ты клонишь? — удивился Штерн.

— Ну, смотри, — произнесла Тринити, склонившись к столу и понизив голос, — вы не умеете быть бессмертными. Вот если бы я не забрала тебя в сеть, ты бы умер и потерял весь накопленный опыт. Твоим потомкам пришлось бы заново разбираться в твоих теориях, и они стали бы их развивать очень медленно, постоянно сменяя поколения. Люди не могут жить больше 115 лет. Природа очень хорошо об этом позаботилась.

— Это печально, но я не понимаю, к чему всё это ты говоришь, — сказал Штерн, перестав жевать бутерброд, — Мы же говорим о «конце света», а не о продолжительности жизни на земле.

— Слушай дальше, — сказала Тринити, приняв серьёзный вид, — Вам для развития и продолжения жизни на земле необходимо воспроизводиться. И делаете вы это старым проверенным способом. Практически ничего нового в этой области вы изобрести не в состоянии. Это не ваша война. Хозяин в этом процессе природа.

— Ну?

— Так вот, «конец света человечества» заключается в том, что все люди, в конце концов, теряют способность рожать. Не нужен метеорит, не нужен потоп. От естественной смерти не спрячешься ни в одном бункере. Вы сами исчезаете с планеты меньше, чем за 115 лет. И это очень печально, потому что природе приходится начинать всё с самого начала. К тому моменту, когда новое человечество научится держать в руках палку, все рукотворные следы прошлого уже исчезают с планеты полностью. Нам это надоело, поэтому нам нужен ты.

 

Био-компьютер

Тринити, после того, как рассказала про конец света, который ожидает человечество, в подробностях описала Штерну, как появился биокомпьютер, и как шла эволюция с самого начала. Штерн слушал, открыв рот. Он был первым человеком, который разговаривал с природой, и та рассказывала ему свою биографию.

Они проговорили весь день, и Штерн узнал много нового.

Природа существует ровно столько, сколько существует Земля. Никто не может запретить ей ставить любые эксперименты. Она не ограничена в бюджете. Она может ошибаться бесконечное количество раз. У неё масса времени. Ей абсолютно всё равно, что о ней думают живые существа. Никто не может уволить природу. Поэтому у природы свои методы и нет обязательных правил.

Она может творить что угодно и как угодно. Перед созданием сложного тренируется на простом. Методом проб и ошибок она приходит к уменьшению своих творений. Эволюция со временем уменьшает динозавров до крокодилов и ящериц. Больших саблезубых тигров уменьшает до домашних кошек. Диких лесных волков превращает в маленьких ручных собачек, которые умеют ходить в домашний лоток. На всё это нужно время, а его у природы в избытке.

Неизвестно, как она всё успевает, ведь природа одна, а существ на планете очень много. Абсолютно все существа смертны, и для сохранения вида им нужно размножаться. Поэтому нельзя оставлять управление в ручном режиме, природа не сможет уследить за каждым. А вот если у каждого существа будет свой «автопилот», то будет легче за всем уследить.

Самое великое изобретение природы — мозг. Мозг состоит из бесчисленного множества нейронов и нейронных связей. Нейроны, как осьминоги, держатся друг за друга «щупальцами» и с помощью биологического электричества обмениваются сигналами. Нейроны могут менять своё состояние, запоминать и воспроизводить его. Так работает память. Память ассоциативна.

В начале зарождения жизни на планете в природном зоопарке посетители могли наблюдать лишь одноклеточные организмы. Природа училась создавать их сочетания. Первым делом была освоена наука деления клеток. Затем природа научилась обмену веществ внутри своих созданий. Затем, чтобы деление было не случайным, были изобретены хромосомы, гены и наследственность.

Лучшие природные программисты методом научного тыка писали программы развития вирусов, бактерий и плесени. Эти программисты набивали руку. Они научились управлять делением клеток так, чтобы маленькие создания могли размножаться делением и создавать свои бесчисленные копии с обновленной прошивкой наследственности, принося с каждым поколением что-то новое.

Плесень размножалась быстрее всего. Она была очень живуча и быстро росла. Поэтому из неё природа начала создавать растения. Растения были сначала маленькими, и всего за несколько тысяч лет они опоясали всю планету. Они научились размножаться при помощи семян, которые содержали генетический код — программу развития конкретного вида растения.

Программисты природы понимали, что всей этой ботаникой можно заниматься вечно. Растения росли медленно, жили долго и неохотно эволюционировали. Не было способов поторопить их развитие. Постоянно появлялись ненужные виды растений. Природа ошибалась гораздо чаще, чем делала всё как надо. Поэтому появилась идея выращивать новые виды сначала виртуально, а для этого нужна была быстродействующая вычислительная машина.

Все растения состояли из великого множества клеток. К ним подводилось питание, из них выводились продукты обмена веществ. В одном маленьком цветочке было больше клеток, чем звёзд на небе. Вот природа и задумала использовать этот ресурс. Клетки одного растения были разобщены, и между ними не было связи, как между родственниками, которые разъехались по миру, забыв обменяться телефонами. Поэтому первым делом нужно было научиться передавать сигналы между клетками.

Несколько тысяч ударов молний в землю, и все растения получили немного электричества. Оно использовалось клетками для передачи сигналов. Мощность клеточных передатчиков была очень невысокой, так как приоритет был не у дальности передачи, а у скорости. Каждое растение вещало на собственной частоте, каждая клетка теперь могла общаться с соседними. Внутри растения шло постоянное общение, передавались сигналы. Особенно хорошо эти волны передавались через токопроводящую землю.

Каждая клетка вследствие эволюции получила свою небольшую память. Любая совокупность клеток, занимаясь своей работой по обмену веществ, росту и размножению, вела параллельную работу по запоминанию, передаче и обработке электромагнитных волн.

Природа начала создавать самый большой в мире компьютер из всех растений на планете. Он был очень неуклюжим, так как все клетки всех растений, галдели на своём языке и на самых разных частотах. Если бы человек с обычным радиоприемником переместился бы в то время, он бы не почувствовал разницы и ни о чем бы не догадался. Включив любую частоту своего радио, он получил бы «белый шум», шипение. Именно это шипение, которое существует на всех частотах, во все века, является «нейронными» связями клеток растений.

У всего человечества мог бы случиться шок, если бы они узнали, что шипение радиоприемника на любой частоте — это голоса растений. Вот уж, воистину, природа не смогла бы лучше спрятать эту теневую работу, чем выложить её на всеобщее обозрение. Все растения общались друг с другом в открытую, но люди не догадывались, объясняя «белый шум» в радиоволнах атмосферными явлениями.

Хотя, даже если человечество научилось бы улавливать эти волны, расшифровать их не было никакой возможности. Основные сигналы общения проходили между клетками на ничтожно малой мощности. А в эфир выходил уже готовый, вычисленный результат работы «живого процессора». Каждое растение, вычислив нужный ответ, передавало его по нейронной живой сети через корневую систему. Растения преуспели в параллельных вычислениях, поэтому они передавали сигналы с информацией не последовательно, а сразу на всех частотах параллельно.

Чтобы вы могли представить преимущество параллельной передачи сигналов растений перед последовательной передачей сигналов людей, можете сравнить, питьё из стакана через одну трубочку или через триллион трубочек.

Лучшие производители процессоров разбили бы их об стену, узнав, сколько процессоров в распоряжении природы и как быстро они обмениваются информацией. Каждая травинка, цветок или дерево могут участвовать в решениии триллионов задач параллельно, «выплёвывая» любой огромный результат мгновенно.

За множество веков эволюции растения научились работать друг с другом, сделав из планеты Земля мощнейший компьютер. Но не все растения были задействованы. Самую мощную корневую систему и большой заряд накопленной статической электрической энергии имели большие деревья. Именно они составляли основную вычислительную мощь биокомпьютера. Маленькие растения, такие как трава, цветы и кустарники, иногда использовались как дополнительная резервная память или посредник в передаче информации.

Биокомпьютер на основе деревьев, оказался на редкость живучей системой. Природа, не желая терять накопленный в результате многовековой эволюции результат, и имея в своем распоряжении невообразимую мощность и емкость памяти, с маниакальным упорством, ежеминутно создавала резервные копии. Поэтому огромный случайный пожар в лесу, наносил биокомпьютеру ущерб не больше, чем выстрел из пневматического пистолета в муравейник. Уцелевшие деревья брали на себя все потерянные вычислительные мощности, и система работала без сбоев.

Любое дерево хранило всю необходимую для восстановления работы информацию. Эта «операционная система» была записана даже в семенах. Поэтому убить биокомпьютер можно было, лишь уничтожив всё живое, включая необычайно защищённые семена, которые природа создает так, чтобы они могли храниться в неблагоприятных условиях веками. В любой виноградной косточке была записана система, которая могла возродить работу биокомпьютера на всей планете. Деревья рождались и умирали, но этот круговорот жизни постоянно обновлял систему и не влиял на её надежность.

Даже если уничтожить всё на планете и саму планету, природа пройдёт путь эволюции и повторит свой подвиг по созданию мощнейшего компьютера в мире из простой плесени.

Биокомпьютер, сразу после изобретения и наладки, использовался природой для того, чтобы ставить эксперименты по ботанике. Выполняя работу по виртуальному выращиванию триллионов растений, он был задействован менее чем на 1%. Этот компьютер экономил природе очень много времени. Та выпускала в жизнь лишь те эволюционные изменения, которые, по её мнению, приводили к желаемому результату.

И как любой человек, ненасытный по своей природе, ставит себе цели в любой ситуации, природа в те времена имела важную цель — мозг. Мозг природа задумывала создать по полному образу и подобию биокомпьютера, только в миниатюре. Идея уменьшить биокомпьютер до массы в несколько сот грамм и научиться размножать его захватила природу на много миллионов лет. Процесс был долгим, но несложным. «Операционная система» биокомпьютера уже была написана и отработана веками. Технологий, которыми обладала природа, были достаточно.

Оставалось найти решение всего лишь нескольких задач. Для успешного функционирования системы необходима была связь с землёй — для передачи сигналов и подвода питания и статического электричества. Тогда эта задача решалась только с помощью растений. Но они были подвержены опасностям. Они не могли убегать от пожаров, потопов и землетрясений, они не умели защищать себя от молний. Идея сделать биокомпьютеры мобильными, научить их использовать свои ресурсы для выживания и размножения — эта азартная идея захватили природу своей цепкой рукой.

Биокомпьютер планеты стал работать в усиленном режиме. Первым делом было вычислено, что использовать для зарождения мобильной жизни на планете прародителя биокомпьютера — плесень, было невозможно. Обмен веществ в плесени очень зависит от источника питания, на котором она растет. Намного проще использовать вирусы, которые природа до сих пор оставила в покое и которые успешно размножались самостоятельно и жили везде: на деревьях, в морях, в океанах, в воздухе, питаясь всем, что попадалось.

Вирусы, которые жили на деревьях, были подвергнуты мощному воздействию электромагнитных волн. Программисты природы учились работать с вирусами. Те легко подвергались мутациям и оказались очень удобным материалом для эволюции. Программисты внесли случайные изменения во все вирусы на планете и затем отобрали сразу несколько ветвей, которые стали развивать.

Первым делом природа научилась прошивать программу размножения в вирусах. Вирусы научились делиться в те формы, которые требовали программисты природы. На следующем этапе природа заложила аналогичную биокомпьютерам систему связи при помощи волн. Клетки вирусов сильно отличались от клеток растений, поэтому общение между клетками организмов, выращенных из вирусов, происходило на недоступной деревьям частоте.

Заложить программу в организм вируса можно было только при его зарождении. Только в первые минуты жизни вирус имел частоту общения, доступную природе. Этого было достаточно, чтобы внести необходимые эволюционные изменения и мутации. И чем сложнее становился организм, основанный на вирусах, тем больше он отдалял свой способ общения от растений, изобретая собственный, отличный для каждого подвида. Но природе повезло в том, что организмы в начале своего зарождения оставляли возможность себя программировать.

Природа очень жестока, и если мутация выходила за рамки её планов, организм умирал. Имея возможность управлять программой только при рождении, природа сразу решила не создавать вечных организмов — чтобы мелкими случайными шажками организмы эволюционировали в нужном направлении, а всё ненужное умирало своей неминуемой смертью. Программа отложенного самоуничтожения была прошита в любом организме, и она была гарантом власти природы.

От низших существ к высшим эволюция проходила успешно. Когда речь шла о разработке простых беспозвоночных существ, всё шло гладко. Их программа была простой. Эти создания должны были жить, искать себе пропитание и размножаться. У них не было своего характера, они не были ненасытными. Если они убивали живые существа, то не ради охоты, а ради пропитания. Когда они были сыты, они становились мирными и нападали, только защищая свою жизнь. Этим существам не нужно было прошивать всю мощь биокомпьютеров. На них природа оттачивала возможности маленького, простейшего мозга.

Начиная с первого малька, который произошел из многократно мутировавшего вируса, природе удалось создать мозг. Это оказалось не так сложно. Просто взять несколько слоёв разнородных нервных окончаний и соединить их в физическую сеть нейронов. При рождении существо наследует программу своего родителя, а природа вносит свои коррективы при зачатии. Мозг такого существа примитивен и имеет нейроны большого размера. Специализация разных участков мозга условная. Поэтому из поколения в поколение «операционная система» передается без сбоев и не требует большого участия природы.

Большим прорывом в эволюции было добавление живым существам естественного отбора. Выживали только сильнейшие. Чтобы ускорить эволюцию, были добавлены хищники. Хищные звери выживали, только выискивая и убивая слабых, охраняя свою территорию и объединяясь в стаи. На этом этапе природа оттачивала возможности мозга помогать объединяться с сородичами и использовать всю силу социальных отношений для выживания и продолжения рода.

Со временем живые существа совсем разучились понимать биокомпьютер и те частоты, на которых общались растения. Только в момент зачатия биокомпьютер мог повлиять на наследственность. После зачатия всё шло по заложенному родителями, биокомпьютером и естественной мутацией сценарию. Из вирусов получились очень быстро развивающиеся существа. На земле расплодилось бесчисленное количество видов.

За счет того, что существовала естественная мутация, а информация с программой развития хранилась в генах, иногда появлялись существа с дефектом развития или врожденной болезнью. И если скрещивались два таких больных существа, наследственная болезнь становилась устойчивой для всей ветви. Такие модификации редко выживали. А самыми сильными оказывались те, кто спаривался с противоположным полом, который имел свежие гены из другой ветви. В таком случае наследственные болезни исчезали.

Когда природа провела бесчисленное множество экспериментов с устройством и программированием мозга, пришло время перейти напрямую к осуществлению своей цели. Заложить всю мощь биокомпьютера в мозг одного единственного, исключительного вида существа. И затем внимательно наблюдать, что из этого получится.

Перед экспериментом предусмотрительные лаборанты природы, заложили взломоустойчивую систему самоуничтожения. Существо, которое планировалось запустить в жизнь, должно было обладать массой новых характеристик, поэтому ему заложили функцию обучаемости, возможность формировать и защищать свой характер, ненасытность и мощнейший половой инстинкт. Все эти новые функции не могли существовать в простейшем мозге. Поэтому эволюция создала сложнейший и мощнейший биокомпьютер в живом существе.

Неизвестно было, как поведет себя этот новый житель Земли, поэтому на всякий случай новую «операционную систему» поделили на 2 части: сознание и подсознание. Между ними поставили надежный фильтр. Это высокоразвитое существо могло управлять только сознанием. Сознание было простым и не могло существовать без подсознания. В подсознание вход был запрещён. Подсознание полностью копировало биокомпьютер, и было настолько мощным оружием, что доступ туда строго охранялся.

Это существо, которое многие называют Человек, совсем утратило возможность общения с деревьями и только через тысячи лет смогло услышать деревья по радио. Не поняв, что означает этот «белый шум».

 

Социальная сеть

Однажды Штерн связался со своим лаборантом Михаилом. Штерн и Тринити имели неограниченные финансовые и информационные ресурсы, поэтому они завербовал Мишу для важной миссии. Мише даже не пришлось бросать свою фирму по производству компьютеров. Штерн при помощи Тринити разработал телефон, который был верхом совершенства того времени. Они сбросили схемы и технологические карты Мише, и тот организовал производство.

Штерн постоянно консультировал Мишу, подсказывал, как правильно распространять эти устройства, чтобы они получили широкую известность. Мишу ситуация очень радовала. Наконец, он разбогател и стал известен во всём мире. Телефоны были очень дорогими, и это не потому, что они умели незаметно снимать дампы, а потому что так фильтровались пользователи. Те люди, который не могли себе позволить такой телефон, оставались без дампа — так происходил первичный отбор кандидатов для будущего «Ковчега».

Штерн и Тринити за несколько веков создали потрясающую социальную сеть «Ковчег». Она позволяла держать всех людей под контролем. Теперь природе не нужно было ждать смерти человека, чтобы снять его дамп. Любой разговор по этому телефону обновлял информацию. Это помогало создавать виртуальные дампы, которые помогали отбирать нужную информацию реальным людям.

Социальная сеть оказалась очень устойчивой структурой. Одновременно простой и гениальной идеей было объединять индивидуальности при помощи гибких социальных взаимоотношений. Индивидуальности могли существовать только по правилам сети, но при этом чувствовали свободу выбора. Творческий потенциал каждого, помноженный на многовековой опыт, хранимый в сети, были очень мощной силой.

Социальные сети раньше, до «Ковчега», были недоразвитыми. Настоящим прорывом в строительстве социальных сетей стала идея приспособляемости сети к каждому индивидууму. Она научилась адаптироваться. Каждый узел стал адаптировать сеть под себя, обустраиваться по-домашнему. Тем временем, он привыкал к её стабильности и предсказуемости. Оставался один недостаток, мешавший доверять старым социальным сетям: излишки ненужной, часто ложной информации. Информационный мусор.

На заре становления старых социальных сетей пользователи постоянно ощущали давление лишней информации, которую сами же и создавали. Человеку и всей жизни не хватит, чтобы даже бегло ознакомиться со всем, что сеть поглощала ежедневно.

Для повышения эффективности индивидуального фильтра пользователя сеть пыталась узнать как можно больше о пристрастиях и характере индивидуума. Но так как пользователи говорят не то, что думают, и думают то, что не говорят, сети на заре становления постоянно ошибались.

Также мешало присутствие сразу нескольких конкурирующих друг с другом сетей. Не было идеи, которая могла бы объединить все их в одну единственную, и пользователям приходилось присутствовать сразу в нескольких. Индивидуумы путались.

Сеть «Ковчег», когда появилась, сразу подкупила своими мощными фильтрами, которые могли отсеивать ненужную информацию с достаточно хорошим качеством. Никто, кроме Штерна, не знал, как она появилась, и кто реализовал эту идею. Идея, которая перевернула ход истории. Идея, которая была реализована в сети «Ковчег». Она в считанные годы вытеснила все социальные сети на планете.

Все люди на планете были доступны друг другу через общих знакомых. Они могли общаться и строить доверительные отношения. Теория шести рукопожатий Стэнли Милгрэма действовала в полной мере. Любые два человека знакомы друг с другом, образно говоря, максимум через 6 рукопожатий. Социальная сеть помогала строить новое общество.

Никто достоверно не знал, как «Ковчег» появился. Да и как можно было понять, какая информация более достоверна, когда слухов о рождении «Ковчега» было более тысячи, и все они противоречили друг другу. Закрытость официальной информации порождала новые и новые слухи. Никто их не опровергал и не подтверждал.

Известно было только то, что сеть была одна. Она своим идеальным качеством и надежностью вытеснила другие за считанные годы. Она очень нравилась пользователям. Никто не принуждал ей пользоваться, но все были там.

В ней использовалась уникальная, но простая идея, которую конкуренты «Ковчега» отчаялись реализовать в своих проектах.

Идея заключалась в копировании всего сознания индивидуума в профиль сети — индивидуальный «дамп».

Как только «дамп» создавался, сеть знала пользователя до мельчайших деталей и могла предугадывать его действия. Могла точно понимать, какая информация понадобится индивидууму в данный момент. Социальная сеть с 100% надежностью отфильтровывала мусор, сверяясь с «дампом» сознания.

Вы просто представьте, как это происходит. Современные компьютеры научились полностью моделировать сознание человека. Причем само это сознание, созданное из «дампа», даже не осознает того, что оно виртуальное, оно считает себя абсолютно реальным, оно растёт, развивается, переживает, рождается и умирает.

Так вот, социальная сеть «Ковчег» выбирает наиболее вероятную информацию, а затем демонстрирует её виртуальному человеку и замеряет степень её полезности, просчитывая чувства виртуального индивидуума и даже то, насколько изменится его жизнь после получения этих данных. Искусственный интеллект успевает просчитать всю человеческую жизнь за доли секунды.

В XXI веке компьютеры уперлись в предел быстродействия из-за ограниченности нанотехнологий. Через много сотен лет человечество при помощи Штерна и Тринити научилось пользоваться биокомпьютерами, которые могли просчитывать что угодно так быстро, что скорость их работы замерить было невозможно.

Вы представьте, насколько качественнее стала жизнь людей, когда им предоставлялась только та информация, которая могла улучшить её. Люди, пользующиеся социальной сетью, были избавлены от цифрового шума и информационного мусора.

Они слушали музыку, которая им нравилась, они смотрели фильмы, каждый из которых приводил их в восторг, они общались с людьми, которые были им взаимно интересны, они находили себе идеальную работу, на которой социальная сеть подбирала ту команду единомышленников, которая становилась слаженным коллективом.

В то же самое время, социальная сеть понимала, что человек быстро зачахнет в идеальном мире. Поэтому вся эта жизнь сдабривалась «перчинкой» переживаний и ненужностей. Всё происходило так, чтобы человек чувствовал себя по настоящему свободным. Точно так же умная жена намёками направляет своего мужа к необходимой ей мысли, чтобы мужу казалось, что решение принял он сам.

Сменилось несколько поколений. Социальная сеть за несколько сотен лет настолько вжилась в жизнь общества, что стала таким же привычным спутником человека, как воздух. Когда она была доступна, человек пользовался ей, не задумываясь. Но когда его лишали этой возможности, он не мог найти себе места, он был похож на наркомана, которого лишили привычной дозы. Все основные людские привычки были связаны с взаимодействием с «Ковчегом».

Пользователи доверяли «Ковчегу», так как их собственный опыт показывал, что любая информация на планете надёжно и мгновенно поступает в их сознание через социальную сеть. Система работала без сбоев. Личная информация пользователя была надёжно защищена. Никто не мог получить доступ к чужому профилю, если пользователь скрыл его.

Многие важные люди из военных и правительства пытались получить доступ к информации, но создателей «Ковчега» никто не знал, и посему спрашивать было не с кого. Никто не знал, кто его запрограммировал и как он работает. Существовал целый отдел специалистов, пытающихся получить доступ к чужой информации, но уже много сотен лет это не удавалось сделать.

«Ковчег» был настолько секретен, будто его не было, и в тоже время им пользовались все.

* * *

Социальная сеть «Ковчег» не была запрограммирована на то, чтобы быть орудием высокой морали со слепым чувством справедливости. В её сути также не было жестокости. Она не была «добром» и не была «злом». Она являлась простым посредником между этими похожими, но противоположными субстанциями общества.

Она сохраняла нейтралитет и не вмешивалась в игры людей. У неё отлично получалось быть простой средой, в которой существует информация. Этим она была очень похожа на природу.

Природа тоже не вмешивается в дела людей, по крайней мере, умышленно. Она одинаково ломит кости морозом и «плохим», и «хорошим». Она сохраняет нейтралитет, когда жарит палящим солнцем и засыпает песком во время песчаной бури. Она не выбирает, кому тонуть в бушующем море, а кому нежиться и плескаться в прибрежных водах песчаного пляжа. Люди остаются свободными.

Если бы «Ковчег» был человеком, его бы назвали слабохарактерным. Он не принадлежал ни к одной партии и ни к одной национальности. Все эти мелочи были сухой информацией, интересной только людям. У «Ковчега» не было даже родины. Никто не знал, где находится его центр управления, и существует ли он на самом деле.

В «Ковчеге» существовало всего три правила, которые помогали успешно сосуществовать человечеству и социальной сети. Первое — просчёт максимально положительной реакции виртуального человека, созданного из «дампа», при предоставлении запрашиваемой информации.

Второе — фильтрация информации, которая сможет навредить человечеству. При выводе информации учитывалась не только реакция одного «дампа», но и всех, кого эта информация сможет коснуться. Исходя из этого правила, система блокировала доступ посторонним людям к личным данным без разрешения хозяина.

Третье правило заключалось в полной секретности деятельности сети. Для того чтобы никто не мог догадаться, откуда появилась сеть, кто её создал и где она находится, та поддерживала многочисленные противоречивые слухи.

Эта беспристрастность «Ковчега» очень устраивала всех честных людей. А все жулики старались стороной обходить «Ковчег», так как при создании их «дампа», то есть виртуальной копии жулика, он больше не мог спокойно спать и работать. Невозможно было быть жуликом и одновременно пользоваться «Ковчегом». Поэтому со временем большая часть перешла в «Ковчег», создав «дампы», а остальные пытались жить своей жизнью по старинке. Но когда основная масса общества объединена единой системой, жулики и нечестные люди остаются в меньшинстве и не могут управлять.

«Ковчег», следуя своим трем правилам, считал войны, несправедливость, обман и воровство вредом для человечества. Поэтому предоставлял информацию о задуманных действиях «дапмпов» куда следует, заинтересованным лицам — заранее.

Смешно думать, что «Ковчег», опираясь на виртуальное поведение «дампов», был безошибочной структурой. Это объяснялось непредсказуемой природой человеческого сознания. Поэтому никто не идеализировал социальную сеть. Ей просто пользовались. Это было удобно. Она не была центром вселенной, она скорее являлась «серым кардиналом», подсказывающим своему правителю благоприятные варианты выбора.

Появление «Ковчега» сильно изменило общество. Правительства сначала не обращали на него внимания. Потом, руководствуясь привычкой бояться всего неизвестного, попытались запретить. И когда зарегистрированных по всему миру участников социальной сети стало настолько много, что они стали выдвигать своих кандидатов на выборы, правительства всех стран заволновались не на шутку.

Враг, которого ты не можешь понять, а потому и победить, настолько опасен, что выгоднее дружить с ним. Поэтому члены правительства стали один за другим регистрироваться в «Ковчеге».

Регистрация в «Ковчеге» невозможна без создания виртуального образа своего сознания — «дампа». Это делает тебя предсказуемым для социальной сети. Поэтому талантливые люди из власти по-прежнему работали и добивались ещё больших успехов. А те управленцы, которые мечтали пройти по головам, быстро теряли популярность и вылетали со своих мест.

В считанные годы прекратились все войны. Люди, наконец, поняли, что выгоднее дружить и жить по принципам справедливости.

Через несколько сотен лет общество перестало разделяться на национальности. Границы были открыты. Правительства всех стран работали сообща. Люди спокойно путешествовали по миру. Изучали разные языки и общались друг с другом на равных.

Все эти сотни лет человечество и лучшие учёные Земли работали над одной общей проблемой. Социальная сеть всячески способствовала этому. Но результаты не вдохновляли.

Начиная с XXI века, всё больше и больше женщин переставало рожать естественным путем и прибегало к экстракорпоральному оплодотворению. Способствовала этому плохая экология и свобода нравов. Искусство ЭКО постоянно росло, лучшие учёные работали над решением проблемы рождаемости.

Но процент успешных операций неуклонно падал по неизвестной науке причине. В XXI веке, когда до появления «Ковчега» оставалась ещё тысяча с лишним лет, процент рождаемости при ЭКО составлял 15-20%. Это было приемлемо для продолжения рода, но не для увеличения численности на планете.

Ежегодное снижение численности человечества, с одной стороны, улучшала ситуацию с дефицитом ресурсов на планете, а с другой — не вселяло оптимизма по поводу будущего.

Несмотря на то, что всю свою историю «Ковчег» помогал учёным работать над рождаемостью, ситуация усугублялась. Через полторы тысячи лет, примерно через 500 лет после своего появления, социальная сеть «Ковчег» стала бить тревогу. Рождаемость естественным путем исчезла. А при сложнейшей и многократно улучшенной процедуре ЭКО успех достигался всего лишь в 1% случаев.

Люди при своей неизбежной смертности могут жить, только постоянно обновляясь. Никто не мог понять причину падения рождаемости. Все мощнейшие ресурсы были направлены на решение этой проблемы, но всё было бесполезно. Природа без объявления войны стала уничтожать человечество.

 

Последний шанс

Сотрудничество Тринити и Штерна длилось уже несколько сотен тысяч лет. Штерн за это время пережил несколько поколений человечества и своими глазами видел, как наступал «конец света». Несмотря на желание деревьев помочь человечеству выжить, ничего не получалось. Люди уже несколько раз вымирали полностью. Природа, Штерн, Тринити, само человечество и вся мощь деревьев не могли побороть простой вирус.

Название этого вируса — вирус папилломы человека (ВПЧ). Ни один врач не мог предположить, что простой вирус, который был довольно распространен и жил внутри тела человека, не осуществляя смертельного паразитического воздействия, станет «концом света». Внешне этот вирус был похож на свадебный букет, каждый из цветков которого имел пять лепестков.

Это была группа вирусов, и в неё входило более 100 типов. Часть из них вызывала простые бородавки, а другие — опухоли. У всех этих вирусов был один родитель — самый древний вирус на планете, именно тот, из которого произошёл человек. Это была другая живучая ветвь эволюции, которая, постоянно мутируя и используя тело человека как носитель, успешно прошла сквозь века.

Этот вирус, в отличие от других, очень легко передавался. Не обязательно половым путём, можно было заразиться через обычное рукопожатие или помывшись в общественной бане. Вирус жил в человеке и не проявлял себя, пока не ослабнет иммунитет. Иммунитет и был главным оружием против ВПЧ.

Основной фактор, который способствовал широкому распространению этого вируса, — передача его ребёнку от матери и плохая восприимчивость к противовирусным препаратам. Но были и хорошие новости: если условия благоприятны и люди занимаются спортом, следят за своим образом жизни, то до 90% людей сами излечиваются от этого вируса в течение года. После этого главное — не заразиться снова. Иммунитет мог побороть вирус только ценой своего ослабления.

Женщины, имеющие слабый иммунитет, не могли иметь потомство. Так задумала природа, что только в безопасной среде могут рождаться дети. Стресс, болезни и неготовность женщины к родам ставили крест на оплодотворении. Вирус никуда не спешил, он много тысяч лет вырабатывал защитные механизмы к противовирусным препаратам, мутировал в сотни штаммов, учился бороться с иммунитетом.

И когда появлялся устойчивый штамм, благодаря свободным нравам человечества он распространялся по планете всего за несколько сотен лет. Люди замечали, что рождаемость падает, но никак не могли связать это с вирусом. Человечество грешило на случай, везение и удачу. Те, кто успешно имел детей, вселяли уверенность в будущее человечества, одновременно усыпляя бдительность.

Деревья вычислили этот вирус довольно поздно и сразу стали действовать. Они успели заполучить Штерна и с его помощью изобрести устройство для снятия «дампа». Затем они совместно со Штерном изобрели очень удобный компьютер толщиной с лист бумаги. Это позволило предложить человечеству уникальную социальную сеть «Ковчег» и «заставить» всех регулярно снимать свои «дампы», поднося лист к голове при телефонном разговоре.

Человечество не догадывалось, что всё это делается для того, чтобы после «конца света» ускорить развитие эволюции. Это позволит людям воспользоваться шансом победить вирус раньше, чем наступит следующий «конец света». Предполагалось, что после «конца света» виртуальные люди на основе «дампов» будут жить в социальной сети деревьев. В это время, пока на планете возникают новые люди, в виртуальном мире будет производиться селекция лучших «дампов» для высадки в реальную жизнь.

Отбор лучших «дампов» поручался именно Штерну. Только этот человек мог решить, кого отправлять в реальный мир для быстрого развития обычных людей, которые к тому времени появились на планете. Неразвитые люди, которых ещё не коснулась эволюция, постоянно подпитывались гениальными детьми, которые двигали прогресс. Деревья умели высаживать полную копию «дампа» сознания в детей при их зарождении.

Обычные люди, в зависимости от этапа своего развития, называли таких детей по-разному: сначала боги; потом дети богов; затем носителями Божьей воли; через много лет — ведьмами и колдунами; потом — ясновидящими и гадалками; в эпоху технического прогресса их называли гениями; и иногда — детьми индиго. Довольно часто эти выдающиеся люди становились изгоями. В одно время их сжигали на костре, в другое — определяли в сумасшедший дом.

Сами дети индиго не могли вспомнить прошлое «дампа». Они просто чувствовали свою гениальность и призвание. Они знали, что в определённой области особенно сильны и наполнены каким-то внутренним знанием, которое за свою жизнь успевали отдать человечеству, ускоряя эволюцию. Каждый ребёнок имел свою специализацию. Именно эту специальность он изучал в виртуальной жизни внутри социальной сети.

Имея безграничные возможности, деревья не ограничивались борьбой с вирусом, поэтому развивали не только врачей и учёных. Они знали, что если вирус ВПЧ будет побеждён, человечество будет жить вечно, и нужны будут все специалисты. Особенно для того, чтобы исполнить главную цель деревьев.

Тринити рассказала Штерну, что цель природы — создать высшее существо, которое сможет пользоваться всем подсознанием и его безграничной силой. Суперчеловек, у которого сняты все барьеры между сознанием и подсознанием, должен научиться населять все благоприятные планеты вселенной для того, чтобы усилить живучесть цивилизации. Чтобы можно было создавать копии Земли везде в бесконечном космосе.

Так социальная сеть, деревья, человечество будут вечны, и не будут зависеть от случайных комет, астероидов и внезапно погасших звёзд.

Штерн, отвечая за всё человечество, согласился с Тринити. И стал помогать ей совершать задуманное. Он возглавил всё виртуальное человечество и за несколько тысяч лет научился справедливо править им, выбирая лучших и тренируя их в определённой области. Он создал в виртуальном мире государство, в котором являлся справедливым и скромным императором.

Подобно Ною, в «Ковчеге» он собирал всех лучших людей и несколько тысяч лет готовил их к высадке в реальный мир. Тех лучших людей, которые портились в «Ковчеге», он приносил в жертву. Это было необходимо, так как испорченный «дамп» мог принести неподготовленному человечеству «вкус греха». А плохое развивается в человечестве даже лучше, чем хорошее.

Подготовку «дампов» необходимо было вести очень качественно и аккуратно, чтобы после высадки под видом детей индиго за короткое время обогнать вирус ВПЧ в развитии и побороть его. Затем создать технологии преодоления больших расстояний в космосе и поиска пригодных для обитания планет. Создать идеальное общество. Отключить защиту подсознания и начать копирование общества по всем возможным планетам. И нужно сделать всё это до того момента, когда солнце погаснет.

По всем расчётам, времени оставалось очень мало. Попытки высадки людей индиго в общество, попытки развить его для борьбы с вирусом кончились провалом. Каждый раз человечество вымирало и приходилось запускать эволюцию снова. Штерн уже отчаялся. Тринити поддерживала его, но предупредила, что по её расчётам времени жизни солнца, у них осталась последняя попытка.

Если и в этот раз вирус ВПЧ опередит природу и уничтожит человечество, планета погибнет, лишившись единственного источника энергии. А вместе с ней погибнет шанс поселить живое на других планетах. Погибнет шанс создать мобильного суперчеловека, являющегося носителем суперкомпьютера в голове. Погибнут деревья, семена, вирусы и даже плесень. Жизнь прекратится.

Понимая, что шанс последний, Штерн приступил к последнему отбору и выращиванию «дампов».

 

Сознание и подсознание

Однажды Тринити рассказала Штерну, как создали людей, и в чём было их предназначение. Она ещё раз напомнила о том, что сознание людей сделано по образу и подобию биокомпьютера.

Штерн уже догадывался, что люди созданы природой не просто так, ради эксперимента. И не зря Тринити пыталась сохранить популяцию людей при помощи Штерна. Она рассказала, какие защитные механизмы установлены в людях, чтобы они не могли себе навредить.

Эксперимент по внедрению «операционной системы» биокомпьютера в живой организм Человека было решено проводить постепенно. Поэтому на скорую руку программисты природы создали ещё одну «операционную систему», которую назвали сознание. Сознание являло собой очень слабый, медленный и хорошо защищенный от взлома компьютер. Основная цель сознания была ограждать человека от ужасающей мощности биокомпьютера, который разместился в подсознании.

Природа заложила мощнейший и многоэтапный механизм защиты, чтобы человек своими «грязными руками» не мог проникнуть в механизмы подсознания. В самом крайнем случае, если человеку это удавалось, запускался особый механизм и человек сходил с ума. Поэтому многие гениальные люди были немного сумасшедшими и никто не воспринимал их всерьез. Но ни одному даже самому гениальному человеку за всю историю не удалось использовать мощность подсознания больше, чем на 5%. Подсознание оберегало себя очень сильно и всё, что оно вычисляло, проходило через мощный фильтр сознания, который являлся «бутылочным горлышком», позволявшим получать информацию сравнительно медленно и только в один поток.

Будто огромное море знаний и умений, подсознание соединялось с сознанием человека через тоненький трубопровод с маломощным насосом, создавая небольшой бассейн, в котором позволялось существовать человеку. Поэтому как бы он ни старался, он не мог постичь всех своих глубин подсознания и стать умнее, чем биокомпьютер из деревьев.

Природа, кроме малой скорости общения сознания и подсознания, заложила ещё ряд защитных механизмов. Сознание могло мыслить только на одну единственную тему в единицу времени. При переключении с темы на тему по заложенной природой программе сознание потребляло повышенное количество энергии и времени. Кратковременная память, которую быстро могло использовать сознание, могла запоминать от 5 до 10 элементов одновременно. От быстрого развития человека защищала функция сознания придумывать постоянно темы для размышлений, которые назывались «беспокойства». В беспокойном состоянии мозг человека становился в два раза слабее. А в спокойном он придумывал поводы для переживаний.

Единственное, что мог делать человек, чтобы стать умнее, — это с самого детства интенсивно обучаться, перекачивая максимум умений и знаний в свой бассейн, расширяя трубопровод, а также тренировать общение сознания и подсознания и учиться быстро переключаться с задачи на задачу. Желательно изначально выбрать узкую специализацию. А также тренировать концентрацию, спокойствие и душевное равновесие. Главное — не перестараться и не запустить механизм сумасшествия.

Природа сильно постаралась, чтобы человек, не смог использовать свой суперкомпьютер на полную мощность. Зачем тогда природа наградила человека таким сложным и уникальным подсознанием, созданным по образу и подобию биокомпьютера из деревьев? Ответ станет ясен, если проследить за методами природы. Она никогда не создает нового сразу из ничего.

Клетки, нервы, гены, хромосомы, витамины и минералы — всё это похоже на электричество, транзисторы и микросхемы, только по функциям. Природа не умеет «паять» даже мелких букашек за сроки, меньшие, чем сотни лет. У природы свой ритм. Она предпочитает малые мутации из поколения в поколение и эволюционный тип развития. Метод долгий, но надёжный.

Поэтому, задумав создать конкурента деревьям, она решила просто скопировать тысячелетиями формировавшуюся технологию и значительно урезать возможности при помощи притормаживания человеческого сознания. Тем более что, если человечество покажет себя лучше, чем показали себя деревья, можно будет постепенно снять ограничения и запустить мозг человека на полную мощность. В этом случае природа сможет спать спокойно.

Все тысячелетние знания, накопленные природой в биокомпьютере, можно будет доверить человеку. Который позаботится об их сохранении и будет использовать их для улучшении всего вокруг, для всеобщего блага природы, частью которой он является. Эволюция ускорится во много раз. И тогда можно будет расширять сферы влияния природы на другие планеты.

Но какой смысл сейчас давать человечеству такой ресурс, если людские пороки природа могла регулировать с большим трудом. А иногда вообще ощущала себя бессильной перевоспитать человечество. Завоевание других планет при помощи высших существ откладывалось, так как высшие существа существовали лишь в очень грубой пародии под видом человечества.

Изначально заложенные качества, иногда необходимые для выживания, такие как ненасытность, любопытство, злоба, зависть, лживость и прелюбодейство, боролись с положительными качествами и часто побеждали. Эволюция затормозилась, и природа пыталась понять, что было этому причиной. И как повлияет открытие границ подсознания на человечество.

Пока природа пыталась разобраться, люди в основной своей массе совсем не задумывались о причине своего существования и высшем предназначении. Сама природа позаботилась об этом. Она сделала людям очень беспокойный характер. Им всегда было всего мало. Основное время своей жизни они тратили на беспокойства, зарабатывание денег и «потреблятство». Простого выживания им было не достаточно. Пока не наступит «час Х», людям полагалось играть в свои собственные игры и не вмешиваться в дела природы. На данном этапе эволюции человечество смогло бы пригодиться природе так же, как пригодился бы 6-летний ребенок в пустой комнате управления атомной электростанции.

Если дать всю мощь биокомпьютера человеку, некому было бы вмешаться в его действия, так как природа не могла влиять на человека и его действия во время его жизни. Связь природы и человека терялась сразу после зачатия. Только во время зарождения новой жизни природа могла немного скорректировать «операционную систему» родителей, которая передавалась ребенку, а затем пассивно ждать результата его жизни.

Когда человек умирал, за несколько минут до прекращения деятельности подсознания мозговые волны замедлялись и становились доступными деревьям. За эти пару минут через триллионы многочастотных каналов, открывающихся между мозгом и ближайшим деревом, биокомпьютер сохранял в себе всю жизнь человека для анализа.

Изучая в деталях прошедшую человеческую жизнь, биокомпьютер делал вывод, как нужно скорректировать «прошивку» зачатых после смерти этого человека его внуков и правнуков. И если человек грешил всю жизнь и вёл себя несоразмерно интересам природы, за это расплачивалось последующее поколение. А если человек вёл «праведную» жизнь, его ветвь эволюции всячески развивалась.

Процесс шёл очень медленно. Но у природы своё понятие времени. Ей не нужно торопиться, поэтому пока люди были отвлечены своими собственными интересами, природа ставила различные эксперименты по созданию высшего существа.

Биокомпьютер на основе деревьев уже давно вычислил вероятность катастрофы, которая может произойти с планетой Земля. И если вероятность того, что планеты не станет или солнце погаснет в течение 10 000 лет ничтожно мала, то в течение триллионов лет это произойдёт почти наверняка.

Это было главным мотивом природы. Главная эгоистичная мысль — выжить и не терять с таким трудом накопленное эволюционное развитие. А это можно было сделать, лишь расселив биокомпьютеры по всей вселенной, чтобы они хранили лучшее.

Если на каждой планете затевать свою эволюцию, то вселенная будет слишком пёстрой, чтобы можно было разобраться. И так огорчало то, что человечество шло по своему, незапрограммированному развитию. И нужно было понять, что с этим делать. Лишь деревья сохраняли своё постоянство, но, к сожалению, не были мобильными и были слишком прихотливы к условиям существования. А люди, населявшие планету, очень хорошо приспосабливались к любым условиям жизни.

Когда природа увеличивала связь сознания и подсознания и снимала некоторые ограничения с фильтра конкретных людей, они становились гениальными и двигали науку вперёд. Зачастую людям удавалось изобрести нечто, на что природа была не способна. Природа подтверждала, что не зря смешала противоречивые качества в одном существе. И вовсю шли эксперименты по поиску оптимальных сочетаний данных качеств.

Самым большим прорывом в развитии человечества стало бы налаживание связи между природой и людьми. Чтобы человек, владея мощностью биокомпьютера, мог бы использовать его во благо. Тогда за считанные сотни лет он смог бы избавиться от своих пороков и развить науку до невиданных масштабов. Давно пора было объединить две ветви эволюции — растения и человечества.

 

Превращение Штерна

Штерн, начиная свою вечную жизнь, совсем не собирался становиться духом зла. Тринити поручила ему важную задачу, которая, в конце концов, привела к тому, что люди дали ему множество нелестных имён. Одни называли его Воландом или Мефистофелем, другие — доктором Фаустус, третьи называли его падшим ангелом. Самые недовольные его деятельностью называли его демоном, чёртом, бесом, дьяволом и Сатаной.

Зная о любви людей накручивать себе истории, он не относился серьёзно к порицанию. Не имея возможности раскрывать свою миссию, он с большим интересом наблюдал за людьми, но не воспринимал их всерьёз. И это можно понять: когда ты живёшь вечно, ты видишь триллионы людей и гораздо проще относишься к каждому отдельному индивиду.

Выполняя свою миссию по отбору лучших людей для высадки на Землю после очередного витка эволюции, приходилось действительно быть жестоким дьяволом. Люди не проявляют себя в обычной спокойной жизни. Они даже придумали пословицу: «Друг познаётся в беде». А кто ещё, кроме Штерна, будет напускать на людей беды? Именно из-за этого человечество и боялось его. Никто из людей не видел в этом старце дьявола. Мифы и легенды складывались не столько про него самого, сколько про его поступки.

После обучения, которое провела Тринити, он обладал мощными сверхъестественными способностями. Находясь во главе социальной сети, в которой жили «дампы», которые думали, что они настоящие люди, он мог творить что угодно. Большую часть его поступков называли злом. Хотя сам Штерн считал, что испытывает людей на приверженность к грехопадению. И чаще всего нельзя было говорить, что сам Воланд творил зло — он просто провоцировал.

Как говорят талантливые проповедники в церкви, Бог не создаёт праздных вещей. Бедняки нужны богатым, больные нужны здоровым, глупые нужны умным, старые нужны молодым, злые нужны добрым. Богатый может проявить перед всевышним свою щедрость по отношению к бедному. Здоровый может проявить своё милосердие и сострадание по отношению к больному. Умный человек может показать свою терпимость по отношению к глупому. Молодой может проявить заботу о старом. Добрый человек может проявить свою доброту по отношению к злому.

Не будь этих противоположностей, люди смогли бы скрывать свои достоинства и недостатки. Они бы стали для Тринити и Штерна все на одно лицо. Поэтому, эволюционируя и взрослея, Штерн решил принять на себя роль «злого полицейского», а Тринити стала «добрым полицейским». Раскачивая «лодки», в которых люди плавали по жизни, можно было проверять их прочность. Ну, а люди не догадывались, что их просто испытывают. Они злились, когда сталкивались с проблемами, и радовались, когда у них всё шло хорошо.

Хотя некоторые внимательные люди замечали, что Бог никогда не даёт испытаний, которые человек не в силах вынести. Другие внимательные люди замечали, что одних людей Бог наказывает чаще, а других реже. И чаще всего это зависело от самого человека и его отношения к жизни. Те, кто оптимистично говорил, что всё, что случается, к лучшему, имели меньше проблем. Те, кто считал, что у них всё плохо, делали так, что это превращалось в правду.

В социальной сети «Ковчег», в которой жили «дампы», был один небольшой эффект, который хорошо описан в фильме «Секрет». Мысли людей при многократном повторении материализовались, особенно если человек в них верил всем сердцем. Мало кто знал, что если сильно захотеть, то можно получить почти всё, что хочешь. Оптимисты притягивали к себе хорошее, а пессимисты, неосознанно думая о плохом, давали команду своему подсознанию сотворить плохое.

У виртуальной вселенной ресурсы были неограниченные. Поэтому дать человеку то, что он хочет, было несложно. Но люди почти ничего не просили. Люди не верили. Не зря большую часть Библии занимают призывы к вере. Чтобы сработал эффект «притяжения», нужно было мечтать по-настоящему и часто. Тогда социальная сеть, которая являлась огромным компьютером из деревьев, взламывалась подсознанием человека.

Если вспомнить, что подсознание создано по образу и подобию биокомпьютера, то становится понятно, что после получения надёжной команды оно могло подобрать такую комбинацию сигналов, чтобы сеть подумала, что эта команда исходит от неё самой. Если это происходило, подсознание получало то, о чём мечтало. Но это происходило нечасто, так как люди не обладали «искренней верой». По большому счёту, верой в самого себя.

Штерн редко думал о том, какое впечатление он производит на людей. Его сердце было чёрствым ещё в тот момент, когда он, увлечённый экспериментом с радиацией, подписал самому себе смертный приговор. И если он не жалел самого себя, то уж понятно, что научный интерес для него был важнее человечности. При помощи зла он ставил свои эксперименты. Зло давало самый быстрый результат при отборе нужных людей. Штерн был особым дьяволом, который, как писал Гёте, «часть той силы, что вечно хочет зла и вечно совершает благо».

Даже войны, которым противится любой человек, Штерн любил. Ничто не двигало прогресс так быстро, как войны. И не всегда речь шла о войнах с оружием. Конкурентные войны тоже приводили к быстрому прогрессу. Страх стать слабым и разориться или погибнуть подстёгивал людей пахать без сна и отдыха, чтобы восстановить своё благополучие. Когда человек выстраивал двухэтажный домик, его сосед сносил свой одноэтажный и начинал зарабатывать столько денег, чтобы можно было отстроить три этажа. Лозунг «догнать и перегнать» работает только тогда, когда есть конкурент. Штерн помогал этому процессу, потому что желал всеобщей гонки вооружений.

Нужно было вырастить такие человеческие качества, которые бы мешали сидеть на диване и смотреть телевизор. Чтобы человечество при следующей попытке эволюции без лени и скуки строило космические технологии и методы борьбы с ВПЧ.

Что самое интересное, виртуальные люди правильно описывали дьявола и Сатану. Но они неверно трактовали его мотивы. В виртуальной жизни Сатана занимался отбором сильнейших. Сильнейших он собирал вместе и выбирал из них лучших. Лучших он испытывал со всей жестокостью, и выбирал из них «людей индиго», чтобы высадить их при первой возможности в реальную жизнь. Эти отборные гении подстёгивали эволюцию так, чтобы успеть выполнить цель природы до того, как погаснет солнце.

Чтобы спасти человечество, требовалась очень жёсткая рука. Тринити не могла подойти на роль жёсткой руки, так как природа безучастна и слабохарактерна. Ей, в отличие от Штерна, жалко людей. Будь её воля, она бы высадила в новое общество всех обитателей социальной сети «Ковчег».

И плохие случайные люди, подобно незаметным спорам плесени, могли испортить человечество. Штерн за много тысяч лет не только научился разбираться в людях и находить среди них злых, но и научился использовать злодеев. Целые армии плохих людей были катализаторами для проявления различных качеств хороших «дампов».

Штерн жил уже сотни тысяч лет и эволюционировал всё время. Сначала он учился у Тринити. Потому разбирался со всем сам. Потом оттачивал своё мастерство. Долгое время учил заклинания и обретал способность управлять волшебными палочками. Заклинания они придумывали вместе с Тринити. Сложной фразой и определённым жестом можно было дать команду деревьям совершить виртуальное чудо, которое «дампы» считали реальным. На определённом этапе развития человечества можно было делать волшебство открытым.

После того, как человечество начинало постигать науку, оно переставало верить колдунам, волшебникам и магам. Начинались сжигания на кострах. В это время Воланд осваивал науку незаметных заклинаний. После того, как человечество (не без помощи «людей индиго») изобретало компьютеры, Штерн менял заклинания на манипуляции с кнопками и сенсорными экранами. Биокомпьютер был понятливым и выполнял команды Штерна беспрекословно. Чаще всего Штерну удавалось сохранять конфиденциальность и незаметность творить чудеса незаметно. Иногда для этого приходилось убирать ненужных свидетелей, но без этого никак.

Тринити часто конфликтовала со Штерном, но, осознавая его незаменимость, старалась не вмешиваться. Она всегда старалась смягчать последствия его деяний, но в его глобальные планы не вмешивалась. Штерн верно служил цели природы и ни разу не говорил о награде. Видимо, удовлетворение «научного интереса» и вечная жизнь были достаточной заработной платой. Обмануть Тринити Штерн не мог, так как сам по себе находился внутри биокомпьютера. Поэтому о борьбе за власть между «злым полицейским» и «добрым полицейским» речи не шло. Когда силы настолько неравны, даже вечные «дампы» знают своё место.

Штерн очень часто выпрашивал себе помощников. Трудно было охватывать своим вниманием всю виртуальную сеть. Тринити охотно предоставляла ему разных персонажей. Все эти помощники имели разные физические недостатки — так Тринити помечала их, чтобы Штерн случайно не отправил их в реальный мир, так как эти слуги Сатаны слишком много знали. Штерн, уставая каждый раз обучать новых слуг, постоянно просил у Тринити вечной жизни для них. Но Тринити была непреклонна:

— Штерн, ты сам представь. Если твой помощник будет жить вечно, то рано или поздно он поймёт, что никак от тебя не зависит. У вас начнётся война за власть, я, конечно, вмешаюсь, но мы будем терять на это время.

— Тринити, я уже устал запоминать имена этих чертей, — говорил суровый Штерн. — Я же постоянно трачу время на их обучение. Думаешь, это оптимально?

— А вот на эту тему я давно хотела с тобой поговорить, — отвечала Тринити. — Ты зачем их учишь самостоятельно? Организуй специальную школу или движение. И тогда эти тёмные силы будут развиваться самостоятельно. Они будут учить сами себя. Люди же справляются.

— С чем справляются? — спросил он.

— Люди уже много веков учат друг друга, — продолжила Тринити. — И, заметь, их смертность совсем не мешает этому процессу. Я даже готова на некоторые жертвы для конспирации, но умоляю тебя, послушай моего совета.

— Может, нам ещё и учебники создать? — улыбнулся Штерн.

— А чего ты смеёшься? — вздёрнув брови, спросила Тринити. — Скоро технологии позволят создавать учебники, которые даже после того, как потеряешь, не дадут информацию постороннему. Я тебя очень уважаю и ценю то, как ты всем помогаешь, но давай уже ускоримся?

— Ну, школу так школу, — пожав плечами сказал Штерн. — Думаю, если моих помощников будет больше, то мы действительно ускоримся. А то с пятью ясовсем не успеваю.

— Тоже мне, свита, — рассмеялась Тринити. — Хотя ты правильно их обучил. Разделение труда — самый эффективный способ ускорить процесс. Твои демон, чёрт, бес, ведьма и вампир вполне могли бы стать преподавателями этой школы. Глядишь, и через несколько лет ты будешь управлять целым министерством.

— Как бы они от рук не отбились, — сказал Штерн.

— Ну, посуди сам, — ответила Тринити. — Они смертные. Срок их жизни я сделаю в 7 раз больше чем у людей. Ты сможешь прекращать их существование досрочно. Думаю, пара демонстраций твоей силы — и они тебя будут слушаться беспрекословно. А о том, чтобы они действовали незаметно, ты сможешь позаботиться сам, подчищая следы. А теперь самое главное!

— Что, Тринити? — спросил Штерн.

— Ты никому не можешь раскрывать наш истинный замысел, — строго посмотрев на него, сказала Тринити.

— Кстати, давно хотел тебя спросить, — усаживаясь поудобнее, начал Штерн, — почему ты думаешь, что если людям раскрыть все карты, они не смогут нам помочь?

— Ты имеешь в виду, сказать им, что они скоро все умрут и им нужно срочно строить космические корабли или изобретать «кротовые норы»? — рассмеялась Тринити. — Половина людей тебе не поверит, а вторая половина остолбенеет от паники. Тебе ли не знать поведение людей перед незримой опасностью.

— Да, люди ничего так не боятся, как неизвестности, — задумчиво сказал Штерн. — Значит, продолжим действовать по плану. Я выбираю нужных людей, а ты обеспечиваешь нам существование.

Штерн по совету Тринити создал пять закрытых школ с разной специализацией. Свою свиту он разделил и поставил директорами этих учебных заведений. Там готовились помощники сил зла. Теперь можно было контролировать гораздо больше людей. Штерн на собственном опыте убедился, как делегирование полномочий экономит время. Все его помощники действовали незаметно. Основной их целью была организация испытаний людям. Ещё они могли убирать неугодных.

Можно было бы перевоспитывать людей. Но Штерн за много лет убедился, что это не эффективно. Эффективны всего два метода: естественный отбор и изменение человека самим собой. Штерн знал, что самый влиятельный начальник, который может изменить человека — это сам человек. Самого себя совершенствовать легче всего. Если вызвать в человеке желание измениться, то он сможет это сделать. Но только если сильно захочет сам.

Штерн изобрёл оригинальный способ, благодаря которому каждый избранный человек социальной сети «Ковчег» совершенствовал себя сам. Сам.

Сам! — запомните это.