Абнер, каменщик, не мог больше выносить издевательства со стороны Сари, хоть тот и был мужем сестры фараона. Сари очень грубо и презрительно обращался с рабочими. Он не платил за дополнительные часы, обманывал их, не выдавая им дополнительную плату и продовольствие под предлогом того, что работа выполняется очень плохо.

Когда Моисей находился в Фивах, Сари был добродушен, но как только Моисей уехал, его агрессивность и злость удвоились. Накануне он избил мальчика четырнадцати лет за то, что тот недостаточно быстро перевозил кирпичи с фабрики на корабль.

Это была та капля, которая переполнила чашу терпения.

Когда Сари зашел в мастерскую, все рабочие сидели кругом, и только Абнер стоял перед пустой тачкой.

— Встать, за работу! — закричал Сари, побледнев от гнева.

— Мы требуем извинений, — сказал Абнер с завидным спокойствием.

— Что ты сказал?

— Мальчик, которого ты избил, теперь не может подняться с постели. Ты должен извиниться перед ним, да и перед нами тоже.

— Абнер, ты с ума сошел?

— До тех пор, пока ты не извинишься, мы не начнем работать.

Сари свирепо ухмыльнулся.

— Бедный мой Абнер, ты же смешон.

— Хватит насмехаться над нами, мы будем жаловаться.

— Ты глуп и смешон. По моему приказу стража признает, что этот мальчик стал жертвой несчастного случая.

— Но… это ложь.

— Писец записал его заявление, я сам присутствовал при этом. Если он откажется от своего заявления, его обвинят во лжи.

— Как ты смеешь искажать правду!

— Если вы немедленно не приступите к работе, последствия будут очень серьезные. Вы должны доставить кирпичи для строительства городской управы в Фивах, не должно быть никаких задержек.

— Закон…

— Не говори мне о законах. Ты не способен даже понять их. Если ты осмелишься пожаловаться, твоя семья и твои близкие станут нищими.

Абнер побаивался Сари. Так что он и другие снова принялись за работу.

Долент, супруга Сари, была просто околдована этим странным ливийцем, магом Офиром. Несмотря на его беспокойное лицо и хищный профиль, он имел необычайно приятный и спокойный голос, наполнявшийся, когда он говорил об Атоне, нежностью и теплотой. Скромный хозяин согласился принять всех многочисленных друзей Долент и выслушать их воспоминания об ужасающей несправедливости, которая обрушилась на Эхнатона. Все они верили в единого Бога.

Офир пустил в ход все свои чары. Никто не вышел равнодушным к судьбе мага и его плану. Так, мало-помалу, в его сеть попадали доверчивые люди, которые становились жертвами его тщеславия. Со временем количество сторонников Атона становилось все больше и больше. Конечно, они были далеки от власти, но все же могли сыграть большую роль в борьбе за трон. Замысел, наконец, приобретал реальные очертания.

Лита присутствовала при всех этих разговорах, однако не произносила ни слова. Благородство этой девушки, ее таинственное молчание было доказательством ее царского происхождения. Она принадлежала к царской фамилии, которая была предана забвению. Может быть, было слишком рано или слишком поздно менять что-то.

Однако Офир ничего не требовал. Мягким и убежденным голосом он говорил о благородстве и красоте Эхнатона, он читал гимны, написанные в честь Атона. Мир и любовь: не это ли лучшее послание покойного фараона, дух которого хранит его наследница Лита? Это послание предрекает Египту великое будущее.

Когда Долент представляла мага бывшему сановнику Меба, она выглядела очень гордо. Она гордилась тем, что перестала быть унылой и безразличной ко всему, и служила благородной идее. Рамзес предал ее, но маг помог ей найти новый смысл жизни.

С уверенным и немного широковатым лицом, гордой и твердой поступью, бывший царедворец вошел в комнату. Он не скрывал своего недоверия.

— Я отступаю перед вашей настойчивостью, моя дорогая, но только ради вашего удовольствия.

— Меба, я уверяю вас, вы не будете разочарованы.

Долент проводила Меба к магу, который сидел в глубине комнаты. Он связывал льняные нити, пытаясь смастерить веревочку для своего амулета.

Увидев гостей, он встал и поклонился.

— Для меня большая честь принимать у себя сановника.

— Я больше не сановник, — с горечью сказал Меба.

— Несправедливость может обрушиться когда угодно и на кого угодно.

— Это не утешение.

Сестра Рамзеса перебила их.

— Я все объяснила моему другу, и, может быть, он согласится нам помочь.

— Не будем питать никаких иллюзий, моя дорогая! Рамзес запер меня в золотой клетке.

— Вы хотите отомстить за себя? — спросил маг.

— Не надо преувеличивать, — возмутился Меба. — У меня осталось несколько влиятельных друзей, которые…

— Они заняты лишь своей карьерой, но никак не вашей. У меня же совсем иная цель: восстановить законные права Литы.

— Это просто смешно. Рамзес обладает невероятной силой, никто не посмеет ослушаться его. К тому же, те чудеса, которые ознаменовали первый год его царствования, сделали его очень популярным. Поверьте мне, он непобедим.

— Чтобы победить такого противника, не надо сражаться на его территории.

— Какой у вас план?

— Он вас заинтересовал, не так ли?

Смущенный Меба перебирал пальцами свой амулет.

— Ну…

— Этим жестом вы ответили на мой вопрос: магия. У меня есть возможность разрушить ту защиту, которой окружил себя Рамзес. Это долгая и трудная работа, но нам она под силу.

Ошеломленный вельможа отступил назад.

— Но я не могу обещать вам свою помощь.

— Я этого и не прошу, Меба. Мы будем действовать иначе: идеями.

— Я не собираюсь принимать в этом участие.

— Сторонникам Атона нужен надежный руководитель. Когда Атон возвысится над другими богами, этот человек будет играть самую важную роль. Он свергнет слабого и побежденного Рамзеса.

— Это… Это очень рискованно.

— Но нет такого закона, который бы запрещал поклоняться Атону, а его сторонников очень много, и вот они решили возвысить своего бога. Эхнатон был побежден, но мы победим.

Меба немного дрожал и руки его тряслись.

— Я должен подумать.

— Не правда ли, это восхитительно? — спросила сестра Фараона. — Перед нами открывается новый мир, где мы займем достойное место.

— Да, без сомнения… Я уверен.

Офир остался очень доволен этой встречей. Меба был осторожен, даже труслив, у него не было того размаха, который был необходим для руководителя. Однако он ненавидел Рамзеса и мечтал свергнуть его. Он был не в состоянии действовать сам, но он может использовать эту возможность, советуясь со своим другом Шенаром. Долент ему много рассказывала о новом правителе иностранных дел, который ненавидел своего брата. И если он не изменился, то только еще больше укрепился в своем желании победить Рамзеса. Окольным путем, через Меба, маг сможет теперь связаться с таким влиятельным лицом и сделать его своим основным союзником.

После изнурительного и нескончаемого дня большой палец на ноге Сари распух и стал красным из-за артрита. Он с большим трудом управлял своей колесницей и совершенно не мог стоять на ногах.

Единственное приятное впечатление за день — это то, как ловко он подавил возмущение рабочих, которые теперь поняли, что им бесполезно было возмущаться против начальника. Благодаря своим отношениям с городскими властями, он мог ничего не бояться.

Постоянное присутствие мага и его таинственная энергия начинала раздражать его. Двое посторонних людей тайно жили в их доме, к тому же они слишком сильно влияли на Долент, чья преданность Атону становилась просто фанатичной. Она растворялась в таинственных речах мага и упивалась его словами до такой степени, что Сари боялся, что она забудет о своих супружеских обязанностях.

Крупная и сладострастная женщина ждала его на пороге.

— Сходи за мазью для массажа, — сказал он, — боль просто невыносима.

— Какой ты неженка, мой дорогой.

— Я, неженка? Ты не знаешь, что я сегодня пережил! Эта история с рабочими просто вконец измотала меня.

Долент взяла его за руку и отвела в комнату. Сари растянулся на кушетке, а жена заботливо мыла ему ноги и растирала мазью больной палец мужа.

— Твой маг еще здесь?

— Да, у него сейчас Меба.

— Бывший верховный сановник?

— Они друг друга очень хорошо понимают.

— Меба — сторонник Атона? Да он же трус!

— У него остались связи, очень влиятельные и на высоком уровне. Если он согласится помочь Офиру и Лите, это очень поможет нашему плану.

— По-моему, ты придаешь слишком большое значение этой парочке.

— Сари! Как ты можешь так говорить.

— Ну ладно, ладно. Я молчу.

— Они — наш единственный шанс вернуть все, что мы потеряли. И потом, вера в Атона так чиста, так прекрасна… Разве твое сердце не становится мягче, когда Офир говорит о своей вере?

— Кто тебе дороже, твой муж или этот маг?

— Но… разве можно сравнивать!

— Он смотрит на тебя весь день, а я слежу за мерзкими рабочими этого еврея. У твоего Офира столько шансов!

Долент перестала растирать большой палец.

— Ты говоришь глупости, Сари! Офир жрец, очень благочестивый. Он думает только о…

— А ты о чем думаешь?

— Ты мне надоел!

— Снимай платье, дорогая, и сделай мне массаж. Я, молитвы… какая разница.

— Ой, я забыла!

— Что еще?

— Посыльный Фараона принес для тебя письмо.

— Принеси его.

Долент поспешила принести письмо. Палец Сари уже не так болел. Что в этом письме? Ну конечно, наверное, назначение на почетный пост, и на этот раз ему не придется общаться с рабочими этого еврея.

Полная, смуглая женщина снова вошла в комнату. Сари развернул папирус.

Его лицо скривилось, губы даже побелели.

— Плохие новости?

— Меня отправляют в Мемфис вместе с бригадой моих рабочих.

— Это же замечательно!

— Письмо подписано Моисеем, начальником строительства.