Нейт с неспокойным сердцем вступила в священный город Буто, единственными обитателями которого были три Души с головами соколов. Он был разделен на две части рукавом Нила. На одном берегу находился Храм Пламени, на другом — святилище Зеленой, огромной кобры, богини, дающей силу растениям.

Души, охраняющие восток, юг и запад, не двигались. Взгляды их были прикованы к жрице, закутанной в бесценную материю богини, по-прежнему безукоризненно чистую и приятно пахнущую.

Доверившись внутреннему чутью, Нейт подошла к Храму Пламени, встала на колени и поклонилась этому святилищу с выпуклой крышей и стенами, сплетенными из стеблей тростника. Внутри него пылал вечный огонь, зародившийся в начале времен.

— Рассей тьму! — взмолилась молодая женщина. — Дай нам силу побороть хаос и восстановить гармонию!

Дверь отворилась.

Нейт поднялась по пологому склону холма, на вершине которого находилось святилище, и остановилась на пороге, залитом ослепительным светом.

— Я — твоя служанка! — сказала она. — И я облачена в первичную материю. Позволишь ли ты мне увидеть тебя?

Свет слегка померк, смягчился.

С бьющимся сердце жрица сделала шаг вперед.

В центре помещения танцевало пламя, и в его языках угадывались силуэты живых существ.

Нейт, словно зачарованная, могла бы до конца своих дней любоваться его завитками здесь, вдали от ужасов войны и людского безумия. Но страна ее была порабощена, по ней бродила смерть, и она понимала, что у нее нет права отказаться от борьбы.

Молодая женщина попятилась к выходу, стирая свои следы. В ее душе навсегда запечатлелся этот огонь, очищающий и в то же самое время творящий энергию.

Теперь Души смотрели на нее по-другому: Нейт узнала один из секретов Буто.

Чутье подсказало молодой женщине, что ей следует перебраться на другой берег, бросив вызов стремительному течению. Не поклониться божественной кобре означало навлечь на себя ее гнев.

У самой воды она нашла два куска папируса, обработанные таким образом, что они составляли половинки магического узла. Нейт поняла, что она сама должна стать лодкой.

Преисполнившись решимости, она вошла в бурные воды реки, раскинула руки, сжала лодыжки, легла на воду и отдалась на волю течения.

Дух Нила пощадил молодую женщину и перенес на другую сторону, где ее уже ждала гигантская кобра с раздутым капюшоном. Нейт увидела, что тело змеи состоит из переплетающихся друг с другом, снова и снова возрождающихся язычков пламени. В этом огненном узоре угадывались очертания деревьев, цветов, картинки зеленеющих полей. Он порождал пышную растительность, подательницу всех богатств.

Жрица пала ниц, извивающееся тело змеи обвило ее, не причинив ни малейшей боли. Более того, Нейт ощущала себя в полной безопасности. В этом коконе хотелось уснуть и наконец-то насладиться бесконечным покоем…

Появилось лицо Нармера, и она очнулась. Еще немного, и этот сладчайший из снов превратился бы в вечное упокоение… Стряхнув с себя сонливость, Нейт выпрямилась и посмотрела на кобру с огненным взором. На этот раз богиня наделила ее своей силой.

Мысли жрицы питали движения богини-змеи, идущие от неба к земле. Склонившись к своей ученице, богиня поцеловала ее в лоб и вернулась в святилище.

И тогда Души Буто испустили крики радости.

Впервые человек живым прошел через все этапы посвящения в тайны Буто, и благодаря этому чуду изменится судьба страны.

* * *

Холодная ярость верховного военачальника поразила даже Пити, хотя он привык к тяжелому нраву своего повелителя. До тех пор, пока Уаш не отомстит колдунье, имевшей наглость насмеяться над ним, малейшая неприятность вполне могла спровоцировать вождя ливийцев на неоправданную жестокость.

Не утонуть и добраться до укрепления оказалось не так-то просто, и, если бы не чутье Икеша, ливийцы наверняка бы заблудились и погибли в болотах. Остатки лодок пригодились, чтобы переправиться через протоки и добраться наконец до границы с пустыней. На одной из возвышенностей рабы строили для ливийцев башню с бойницами.

Здесь, в надежном убежище, верховный военачальник стал принимать отчеты комендантов своих укреплений. Некоторые из них пострадали от разлива, иные устояли. Много солдат утонуло, посевы были полностью уничтожены. И все же ливийская армия не утратила своей боеспособности и могла в случае необходимости дать отпор врагу.

После нескольких дней ожидания вернулся отряд, которому было поручено наблюдать за укрепленным лагерем Быка. Его командир едва держался на ногах от усталости и был весь в грязи: путь оказался долгим и нелегким. Однако ему хотелось как можно скорее отчитаться перед своим повелителем.

— Прекрасная новость, мой господин! Под напором воды стены лагеря рухнули, а осажденные незадолго до этого ушли вслед за своим боевым быком на юг. Все случилось очень быстро, я этого не ожидал. К быку мы не решились приблизиться.

— Значит, твои лучники не стали стрелять?

— Они были слишком далеко. К тому же эта вереница беглецов не представляет для нас опасности.

— Ты осмотрел руины лагеря?

— И не нашел там ничего полезного. Теперь все земли Севера принадлежат вам, и все следы пребывания на них Быка исчезли.

Внезапно подбежал взволнованный Пити, он позволил себе вмешаться в разговор:

— Мой господин, прошу, идите и посмотрите сами!

— Что случилось?

— Идите и посмотрите, умоляю!

Верховный военачальник поднялся на верхнюю площадку башни. Зрелище, открывшееся его взору, не могло не радовать: уровень воды начал понижаться. Река возвращалась в свои берега…

* * *

Этой теплой осенью у Уаша было немало поводов для радости: его вторжение стало триумфальным, бывшие подданные Быка уже не оказывали сопротивления, и ливийцы начали устанавливать на завоеванных территориях свои порядки. Трудолюбивые подданные Быка превратились в послушных рабов, гнувших спины на ливийцев под страхом публичной казни. Со строптивыми новые хозяева жестоко расправились на глазах у соплеменников, отбив тем самым желание следовать их примеру. Рабы обеспечивали ливийцев пищей и строили для них крепости. Удовлетворяя малейшие желания своих господ, они трудились не покладая рук. Старики и больные умирали за работой. Что до женщин, то ливийцы пользовались ими, как хотели, для собственного удовольствия, поэтому некоторые предпочли покончить с собой, чтобы не становиться жертвами многократного насилия.

Верховный военачальник пребывал в уверенности, что нет лучшей формы власти, чем та, что основывается на страхе перед сильнейшим, а его клан добился абсолютного превосходства над остальными. Обосновавшись в большой крепости, он наслаждался плодами своих завоеваний и обдумывал планы на будущее.

— У меня неприятное известие, мой господин! — скрепя сердце сообщил Уашу Пити.

— Говори!

— На самом севере остается клочок земли, вам не подвластный.

— Это почему же?

— Густые заросли растительности, опасные болота, постоянный туман…

— Отправь туда отряд — пусть осмотрят местность!

Советник закусил губу.

— Уже сделано, мой господин.

— И что же?

— Отряд… уничтожен.

— И никто не уцелел?

— Никто. Мы нашли останки тел. У них были выклеваны глаза.

— Эти слабаки заслужили такую участь, — рассудил верховный военачальник. — Я не потерплю, чтобы какая-то горстка рыбаков давала мне отпор! Я сам отправлюсь туда с отрядом и сотру их с лица земли!

— Стоит ли подвергать себя такому риску?

— Никто не смеет идти против меня! Мы захватим этих непокорных мерзавцев, славный мой Пити, и казним на глазах у огромной толпы. Кстати, жрицу до сих пор не нашли?

— К сожалению, нет, мой господин. Но мы ее найдем.

Взгляд Уаша ожесточился.

— Я на это рассчитываю, Пити, очень рассчитываю!