Сильный ледяной ветер, казалось, продувал крепостные стены Хаттусы, укрепленной столицы Хеттской империи. На вершине Анатолийского плато осень внезапно превратилась в зиму. Проливные дожди размыли дороги и препятствовали передвижениям купцов. Зябко поеживаясь, император Хаттусили грелся у очага, попивая горячее вино.

Письмо, которое он получил от Рамзеса, в высшей степени обрадовало его. Больше никогда Хеттская империя и Египет не будут воевать. Хотя применение силы и было иногда полезно, Хаттусили предпочитал дипломатию. Хеттия превратилась в дряхлеющую империю, уставшую от многочисленных сражений; после заключения договора с Рамзесом народ привыкал к миру.

Наконец, вернулась Путухепа. Императрица провела много часов в храме грозы, чтобы испросить совета у оракулов. Красивую и величественную верховную жрицу уважали даже военные.

— Какие новости? — взволнованно спросил Хаттусили.

— Плохие. Ненастье увеличится, температура упадет.

— Зато у меня есть для тебя чудо!

Император помахал папирусом, полученным из Пи-Рамзеса.

— Рамзес дал окончательное согласие?

— Поскольку праздник его возрождения прошел, так как он символически женился на своей дочери, чтобы исполнить обряды, Фараон Египта, наш возлюбленный брат, согласен жениться на нашей дочери. Хеттка — государыня Двух Земель… Никогда бы не подумал, что эта мечта осуществится!

Путухепа улыбнулась:

— Ты смог унизиться перед Рамзесом.

— По твоему совету, дорогая… По твоему мудрому совету. Слова не имеют никакого значения, главное — достичь нашей цели.

— К несчастью, небо ополчилось против нас.

— Погода в конце концов улучшится.

— Оракулы на этот счет дают мрачные прогнозы.

— Если мы будем медлить с отъездом нашей дочери, Рамзес может счесть это хитрой уловкой.

— Что делать, Хаттусили?

— Сказать ему правду и попросить его о помощи. Науке египетских магов нет равных, пусть они усмирят стихии и освободят дорогу. Немедленно напишем нашему возлюбленному брату.

Суровое лицо, порой напряженная походка из-за больных суставов — Ка, старший сын Рамзеса, бродил по огромному некрополю Саккары, где он чувствовал себя свободнее, чем в мире живых. Верховный жрец Птаха редко покидал древний город Мемфис. Его завораживала эпоха пирамид. Ка проводил долгие часы, созерцая трех каменных гигантов: плато Гизы, пирамиды, построенные Хеопсом, Хефреном и Микериносом. Когда солнце достигало зенита, их грани, покрытые белым известняком, отражали свет и освещали погребальные храмы, сады и пустыню. Воплощение первичного камня, возникшего из первозданного океана в первое утро Вселенной, пирамиды были также окаменевшими лучами солнца, которые хранили неизменную энергию. И Ка постиг одну из их истин, каждая пирамида была буквой великой книги мудрости, ее он искал в архивах древних.

Но верховный жрец Мемфиса был озабочен: расположенная недалеко от огромного архитектурного ансамбля Джесера, над которым возвышалась пирамида со ступенями, пирамида царя Унаса требовала восстановительных работ. Датируемый концом пятой династии, насчитывающий более тысячи лет почтенный монумент страдал от серьезных ран. Было совершенно необходимо заменить большое количество блоков.

Здесь, в Саккаре, верховный жрец Ка разговаривал с душами предков. Живя в часовнях — пристанищах вечности, он читал колонки иероглифов, вызывавших в воображении прекрасные дороги потустороннего мира и счастье тех, кто обладал «праведным голосом», потому что они жили в соответствии с Законом Маат. Разбирая эти надписи, Ка возвращал к жизни обитателей могил, продолжавших присутствовать на земле тишины.

Верховный жрец Птаха обходил пирамиду Унаса, когда увидел приближающегося отца. Не походил ли Рамзес на одного из этих светящихся духов, в определенные часы являвшихся ясновидящим?

— Какие у тебя планы, Ка?

— В ближайшем будущем ускорить реставрацию пирамид Древней империи, они требуют срочного вмешательства.

— Ты нашел книгу Тота?

— Отрывки… Но я упрям. В Саккаре столько сокровищ, что мне, возможно, понадобится очень долгая жизнь.

— Тебе только тридцать восемь лет. Разве Птахотеп не дождался ста десяти, чтобы написать свои трактаты?

— В этих местах, отец, вечность питалась временем людей и превратила его в живые камни. Эти часовни, эти иероглифы, эти выдающиеся люди, которые почитают тайну жизни и приносят ей дары, — не являются ли они лучшим, что есть в нашей цивилизации?

— Ты думаешь иногда о государственных делах-, сын мой?

— Зачем ими заниматься, если ты царствуешь?

— Годы проходят, Ка, и я тоже уйду в страну, которая любит тишину.

— Ты только что возродился, отец, и через три года я организую еще один твой праздник возрождения.

— Ты ничего не знаешь об управлении, экономике, армии…

— У меня нет склонности к этим занятиям. Разве строгое исполнение обрядов не является основой нашего общества? От этого зависит счастье народа, и я с каждым днем все больше хочу посвятить себя ему. Ты считаешь, что я избрал неправильный путь?

Рамзес поднял глаза к вершине пирамиды Унаса.

— Искать самое возвышенное, самое жизненное — всегда правильный путь. Но Фараон вынужден спускаться в подземный мир и противостоять там чудовищу, которое пытается осушить Нил и уничтожить ладью света. Если он не будет вести эту ежедневную битву, о каком обряде может идти речь?

Ка прикоснулся к тысячелетнему камню, как если бы он питал его мысль:

— Как я могу служить Фараону?

— Император хеттов хочет прислать в Египет свою дочь, чтобы я женился на ней. Но в Анатолии плохая погода, и путешествие обоза невозможно. Хаттусили просит о вмешательстве наших магов, чтобы они добились у богов улучшения погоды. Как можно быстрее найди текст, который позволит мне исполнить его просьбу.

Там, где укрылся Ререк, капитан баржи, никто не сможет его обнаружить. По совету своего хозяина он некоторое время жил в азиатском квартале Пи-Рамзеса после визита к писцу Фараона, чтобы наговорить ему всякой несуразицы. Но за это хорошо заплатили, гораздо больше, чем за три месяца работы на Ниле. Ререк встретился со своим хозяином, очень довольным его действиями, по его мнению, желаемый результат был достигнут. Но существовала небольшая неприятность: хозяин требовал, чтобы Ререк изменил внешность. Гордившийся своей бородой моряк попытался протестовать. Но так как речь шла о его безопасности, он уступил. Сбрив бороду, он будет служить на юге под другим именем, и стража навсегда потеряет его след.

Ререк целый день спал в небольшом белом домике. Хозяйка будила его во время прохода водоноса и приносила ему начиненные чесноком и луком лепешки, которые он обожал.

— Брадобрей на площади, — предупредила она.

Без бороды он будет казаться менее мужественным, и ему будет труднее соблазнять девушек. К счастью, у него оставались другие, не менее убедительные для этого доводы.

Ререк выглянул в окно.

На маленькой площади брадобрей поставил колья с полотнищем, предохраняющим от солнца. Под этим убежищем стояли две табуретки, одна повыше для него, другая пониже — для посетителей.

Так как собралось около десятка мужчин, ожидание будет долгим. Трое из них играли в кости, остальные сидели, прислонившись спиной к стене дома. Ререк снова лег и уснул.

Хозяйка растормошила его:

— Ну же, спускайтесь! Вы последний.

На этот раз конец уловкам. Моряк спустился по лестнице, вышел из скромного жилища, сел на табуретку с тремя ножками, заскрипевшей под его тяжестью.

— Что ты желаешь? — спросил брадобрей.

— Ты мне сбреешь бороду.

— Такую красивую бороду?

— Это тебя не касается.

— Как угодно, дружище. Как ты мне заплатишь?

— Парой сандалий из папируса.

— Это большая работа…

— Если это тебе не подходит, я обращусь к другому.

— Ладно, ладно…

Брадобрей смочил кожу мыльной водой, провел бритвой по левой щеке, чтобы проверить ее пригодность, затем быстрым, но точным движением приставил ее к горлу моряка:

— Если попытаешься убежать, Ререк, если солжешь, я перережу тебе глотку.

— Кто… кто ты?

Сетау надрезал кожу, немного крови стекло на грудь моряка:

— Тот, кто убьет тебя, если откажешься отвечать.

— Спрашивай!

— Ты знаешь капитана баржи со шрамом на левом предплечье?

— Да…

— Ты знаешь госпожу Шерит?

— Да, я работал на нее.

— Как вор?

— У нас были сделки.

— Кто ваш хозяин?

— Его зовут… Амени.

— Ты немедленно отведешь меня к нему.