Храм Миллионов Лет Рамзеса на западном берегу Фив занимал площадь в пять гектаров. В соответствии с желанием Фараона, пилоны, казалось, поднимались до неба, в тени деревьев находились резервуары с чистой водой, двери были из позолоченной бронзы, настил — из серебряных плит, и статуи, оживленные присутствием ка, стояли в его дворах. Вокруг храма располагались кладовые и библиотека, в центре строения — часовни, посвященные Сети, отцу Рамзеса, Туйе, его матери, и Нефертари, Великой Супруге Фараона.

Повелитель Двух Земель часто бывал в этом магическом месте, принадлежавшем богам, он чтил память дорогих ему людей, навсегда оставшихся в его сердце. Но это путешествие было исключительным.

Меритамон, дочь Рамзеса и Нефертари, должна совершить обряд, который обессмертит правящего Фараона.

Когда Рамзес увидел ее, он снова был поражен ее сходством с матерью. В плотно облегающем платье, с двумя бантами на груди, Меритамон воплощала Сешат, богиню письменности. Ее прекрасное лицо было спокойным и одухотворенным.

Царь обнял ее.

— Как ты чувствуешь себя, моя обожаемая дочь?

— Благодаря тебе я могу предаваться размышлениям в этом храме и исполняю музыку для богов. Каждое мгновение я ощущаю присутствие матери.

— Я прибыл в Фивы по твоей просьбе. Какую тайну ты хочешь мне открыть, ты, единственная царица Египта, признанная храмами?

Меритамон склонилась перед Фараоном:

— Пусть Его Величество соизволит следовать за мной.

Богиня, которую она воплощала, повела Рамзеса в часовню, где его ждал жрец в маске ибиса бога Тота. Под взглядом Рамзеса Тот и Сешат написали пять имен царя на листьях большого дерева, высеченного на камне.

— Так, — сказала Меритамон, — твои анналы составлены миллион раз, и они останутся вечно.

Рамзес ощутил странное волнение. Он был всего лишь человеком, которому судьба уготовила тяжкое бремя власти, но божественная чета напоминала и о другой реальности: он — Фараон, чья душа переходила от царя к царю, начиная с времен первой династии.

Оба совершающих обряд удалились, оставив Рамзеса созерцать дерево миллионов лет, на котором только что было вписано его бессмертие.

Меритамон возвращалась в храм, когда молодая темноволосая пышно разодетая женщина преградила ей дорогу.

— Я — Мат-Гор, — вызывающе заявила она. — Мы никогда не встречались, но мне нужно с вами поговорить.

— Вы супруга моего отца, и нам не о чем с вами говорить.

— Это вы настоящая царица Египта!

— Я только принимаю участие в обряде, моя роль сугубо символическая.

— Иными словами, главная!

— Истолковывайте события на свое усмотрение, Мат-Гор. Для меня никогда не будет другой Великой Супруги Фараона, кроме Нефертари.

— Но она мертва, а я живая! Раз вы отказываетесь царствовать, зачем же мешать мне?

Меритамон улыбнулась:

— У вас слишком богатое воображение. Я живу здесь в уединении и не интересуюсь мирскими делами.

— Но вы присутствуете на государственных обрядах в качестве царицы Египта!

— Такова воля Фараона. Вы ее оспариваете?

— Поговорите с ним, убедите его, что я достойна доверия, ваше влияние решающее.

— Чего же вы хотите на самом деле, Мат-Гор?

— Я имею право царствовать, мой брак мне это позволяет.

— Египет побеждают не силой, но любовью. Если на этой земле вы будете пренебрегать Законом Маат и забывать свои обязанности, вас ждут жестокие разочарования.

— Ваши речи меня не интересуют, Меритамон, я требую вашей помощи. В отличие от вас, я не отказываюсь от мира.

— Вы храбрее, чем я. Желаю удачи, Мат-Гор.

Рамзес долго предавался размышлениям в огромном зале с колоннами храма Карнака, строительство которого начал его отец Сети, а он, как сын и наследник, завершил его. Свет, струящийся через решетчатые окна, поочередно освещал скульптуры и картины, где был изображен Фараон, приносящий дары богам, чтобы они согласились поселиться на земле.

Амон, великая душа Египта, дающий дыхание, оставался таинственным, но повсюду присутствующим. Он приходит в ветре, — пелось в гимне, — но его не видно. Ночь наполнена его присутствием. Он выполняет и высокое и низкое. Пытаться познать Амона, зная, что он всегда ускользает от человеческого понимания, не значит ли это устранить зло и тьму, увидеть будущее и создать страну, чтобы она была подобием неба, как это утверждала Книга дороги к свету?

У человека, который шел навстречу Рамзесу, было некрасивое лицо, его не смягчил даже возраст. Бывший инспектор царских конюшен, он поступил на службу Амону в Карнаке и прошел все иерархические ступени, став вторым жрецом бога. Одетый в белоснежное льняное одеяние Бакхен остановился в нескольких шагах от Фараона:

— Велика моя радость вновь увидеть вас, Ваше Величество.

— Благодаря тебе Карнак и Луксор достойны богов, которые в них живут. Как здоровье Небу?

— Верховный жрец больше не выходит из своего домика у священного озера, он очень стар, но продолжает отдавать распоряжения.

Рамзес ценил верность Бакхена, он принадлежал к числу людей, лишенных честолюбия, поступавших по справедливости. Управление самого большого священного храма Египта было в хороших руках.

Однако Бакхен был чем-то обеспокоен.

— Произошло что-нибудь, Бакхен? — спросил Фараон.

— Я получил жалобы из небольших фиванских храмов. У них скоро закончатся ладан, фимиам и мирра, а они необходимы для исполнения ежедневных обрядов. Пока запасов Карнака будет достаточно, чтобы прийти им на помощь, но через два или три месяца и наши запасы будут исчерпаны.

— Разве храмы не должны получить поставки ладана до начала зимы?

— Конечно, Ваше Величество, но какое количество мы получим? Последние урожаи были такими скудными, что, я боюсь, этих основных веществ будет недостаточно. А если ритуал не будет совершаться достойным образом, что станет с гармонией страны?

Как только Рамзес вернулся в столицу, Амени появился в его кабинете с деловыми папирусами в руках. Каждый задавался вопросом, откуда такой тщедушный на вид писец черпал необходимую энергию, для того чтобы носить такие тяжести.

— Твое Величество, нужно немедленно вмешаться! Налог на грузовые корабли непомерен и…

Амени остановился. По серьезному выражению лица Рамзеса он понял, что не следует докучать ему мелочами.

— Каково состояние наших запасов ладана, фимиама и мирры?

— Я не могу ответить тебе сразу, я должен проверить… Но ничего тревожного.

— Почему ты в этом уверен?

— Потому что я ввел систему контроля. Если бы запасы значительно снизились, я бы об этом знал.

— В Фивах скоро будет ощущаться нехватка ладана.

— Используем склады Пи-Рамзеса и пожелаем, чтобы следующий урожай был обильным.

— Перепоручи своим подчиненным незначительные дела и немедленно займись этой проблемой.

Амени вызвал в свой кабинет управляющего запасами Двойного Белого Дома, заведующего казначейством и начальника Дома Сосны, в обязанности которого входила проверка поставок товаров из других стран. Всем трем сановникам перевалило за пятьдесят.

— Я был вынужден уйти с важного собрания, — пожаловался заведующий казначейством, — и надеюсь, что вы нас побеспокоили не зря.

— Вы отвечаете за запасы ладана, фимиама и мирры, — напомнил Амени. — Поскольку от вас не поступало тревожных сообщений, я полагаю, что ситуация благополучная.

— У меня почти нет ладана, — признался управляющий запасами Двойного Белого Дома, — но у других дела обстоят, кажется, получше.

— У меня ладана только небольшое количество, — уточнил заведующий казначейством, — но так как запас окончательно не исчерпан, я не посчитал нужным направить вам сообщение.

— В Доме Сосны ситуация такая же, — сказал управляющий запасами. — Ладан и мирра еще есть, иначе я не преминул бы вмешаться.

Амени был подавлен.

Три чиновника, вместо того чтобы бить тревогу по поводу сокращающихся запасов необходимых для обрядов веществ, подумали, что проблема решится сама по себе.

— Я хочу знать точное количество ладана, мирры и фимиама.

Расчеты Амени были быстрыми: до наступления весны в Египте не останется ни капельки фимиама, мирра и ладан исчезнут из лабораторий и храмов.

И по всей стране пройдет волна возмущений и возникнет недовольство управлением Рамзеса.