Это был он.

Слегка сгорбленный, с седеющими волосами, но с тем же проницательным взором, он, Хаттусили, закутанный в плотный шерстяной плащ, чтобы бороться с ощущением холода, которое не покидало его ни зимой, ни летом, он, глава воинственного народа, главнокомандующий хеттскими войсками, но также и участник переговоров о мире; он, Хаттусили, неоспоримый властитель горной страны, впервые ступил на землю Египта в сопровождении двух женщин, своей жены Путухепы и испуганной молодой хеттской принцессы.

— Это невозможно, — прошептал император хеттов, — совершенно невозможно… Нет, это не Египет.

Однако он не бредил: к нему действительно приближался Рамзес Великий, чтобы обнять его.

— Как поживает мой брат Хаттусили?

— Старею, мой брат Рамзес.

Бегство Урхи-Тешшуба, ставшего отныне врагом Египта и Хеттской империи и разыскиваемого за убийство, устранило все препятствия для официального визита Хаттусили.

— Нефертари порадовалась бы этому знаменательному событию, — сказал Рамзес Путухепе, великолепной в своем длинном красном платье и золотыми египетскими украшениями, подаренными ей Рамзесом.

— Все путешествие я не переставала думать о ней, — призналась императрица. — Как бы долго ни продолжалось ваше царствование, она останется для вас единственной Великой Супругой.

Слова Путухепы сгладили все дипломатические трудности. Пи-Рамзес, залитый ярким светом, был празднично настроен; сверкающий бирюзовый город принял тысячи сановников, прибывших из всех городов Египта, чтобы присутствовать при прибытии хеттского императора и на многочисленных церемониях, предусмотренных в его честь.

Красота и богатство столицы ослепили императорскую чету. Зная, что бог Амон дал разрешение Рамзесу пригласить их в Египет, население оказало восторженный прием именитым гостям. Стоя рядом с Фараоном на колеснице, запряженной двумя лошадьми, Хаттусили нге переставал удивляться.

— Мой брат не пользуется личной охраной?

— Моя личная охрана начеку, — ответил Рамзес.

— Но все эти люди вокруг нас… Разве наша безопасность обеспечена?

— Посмотри в глаза любому египтянину, Хаттусили. — В них нет ни ненависти, ни злобы. Сегодня он благодарит нас за то, что мы построили мир, и мы разделяем с ним эту радость.

— Народ, который не ведает страха… Как это странно! И как Рамзесу удалось создать армию, которая была способна противостоять хеттским воинам?

— Вес египтяне любят свою страну, как ее любят боги.

— Это ты, Рамзес, помешал мне победить. Ты и никто другой. Но вот уже несколько минут, как я об этом не сожалею.

Хеттский император снял шерстяной плащ, ему больше не было холодно.

— Климат мне подходит, — заключил он. — Жаль… Я хотел бы здесь жить.

Первый прием, данный во дворце Пи-Рамзеса, был грандиозным. Слуги подали такое количество изысканных блюд, что Хаттусили и Путухепа смогли только понемногу отведать их, смачивая губы в чашах с превосходным вином. Очаровательные танцовщицы с обнаженной грудью пленили их зрение, и императрица оценила элегантность платьев знатных дам.

— Я бы хотела, чтобы этот праздник был посвящен Аша, — сказала императрица. — Он отдал свою жизнь за мир, за счастье, которыми наслаждаются наши народы.

Император одобрил слова Путухепы, тщательно скрывая свое недовольство.

— Здесь нет нашей дочери, — с сожалением произнес он.

— Я не отменю своего решения, — заявил Рамзес. — Хотя Мат-Гор совершила серьезные ошибки, она останется символом мира и в этом качестве будет почитаться в Египте. Нужно ли мне внести уточнения?

— Нет, мой брат Рамзес. Иногда полезно не знать некоторых деталей.

Итак, Рамзес избежал упоминания об аресте сирийского купца, который выдал Мат-Гор, думая таким образом оправдать себя.

— Фараон желает поговорить со своей будущей супругой?

— В.этом нет необходимости, Хаттусили. Мы с пышностью отпразднуем второй дипломатический брак, и наши народы будут нам за это признательны. Но время чувств и желаний прошло.

— Нефертари воистину незабываема… И хорошо, что это так. Принцесса, которую я выбрал, хорошенькая, но глупенькая, она не сможет беседовать с Рамзесом Великим. Она познает прелесть египетской жизни и всегда будет этому радоваться. Что касается Мат-Гор, она не любила Хеттию, но с каждым днем будет все больше ценить свою вторую родину, где так страстно желала жить. С возрастом она поумнеет.

Так Хаттусили определил судьбу двух хеттских принцесс. В сороковой год царствования Рамзеса между Хеттской империей и Египтом больше не осталось ни одного повода для раздоров. Именно по этой причине карие глаза императрицы Путухепы засветились от радости.

Пилоны, обелиски, колоссы, большие дворы под открытым небом, колоннады, ритуалы подношений, серебряный грунт заворожили Хаттусили, который заинтересовался также Домом Жизни, книгохранилищем, кладовыми, стойлами, кухнями и кабинетами, где работали писцы. На императора Хаттусили произвели большое впечатление беседы с визирем и его сановниками. Египетское общество было устроено так же безупречно, как и архитектура его храмов.

Рамзес пригласил Хаттусили сжечь ладан, чтобы усладить обоняние богов и привлечь их к жилищу, которое им построили люди. Императрица участвовала в обряде усмирения опасных сил, который со своей обычной неукоснительностью проводил Ка. Затем последовало посещение храмов Пи-Рамзеса, особенно посвященных иноземным богам; и император вдоволь насладился отдыхом в садах дворца.

— Было бы прискорбно, если бы хеттская армия разрушила такой прекрасный город, — сказал он Рамзесу. — Императрица в восторге от своего пребывания здесь. Поскольку наши народы живут в мире и согласии, мой брат позволит мне попросить об одолжении?

Относительная пассивность Хаттусили заинтриговала Рамзеса; в борьбе с чарами Египта стратег одерживал верх.

— Императрица и я ослеплены таким количеством чудес, но порой необходимо подумать и о менее приятных вещах, — продолжал Хаттусили. — Мы подписали соглашение о взаимопомощи в случае нападения на наши страны, и я хотел бы посмотреть, в каком состоянии находится египетская армия. Фараон разрешит мне посетить главную казарму Пи-Рамзеса?

Если бы Рамзес ответил, что это военная тайна или направил императора в другую казарму, Хаттусили понял бы, что тот замыслил дурное. Это был момент истины, ради которого он согласился посетить Египет.

— Меренптах, мой младший сын, — главнокомандующий египетской армией. Это он покажет императору хеттов главную казарму Пи-Рамзеса.

По окончании пира в честь императрицы Путухепы Хаттусили и Рамзес прогуливались вдоль бассейна, покрытого голубыми и белыми лотосами.

— Я испытываю чувство, которое до сих пор мне было неведомо: доверие, — признался Хаттусили. — Только Египет умеет порождать таких людей, как мой брат Рамзес… Суметь создать настоящую дружбу между двумя правителями, которые когда-то были готовы уничтожить друг друга, граничит с чудом. Но мы с тобой стареем и должны думать о нашем наследовании… Кого ты выбрал среди своих многочисленных «царских детей»?

— Ка — глубокий уравновешенный человек, ученый, при любых обстоятельствах способный усмирить умы и убедить, никого не задевая. Он сумеет сохранить единство царства и зрело взвешивать свои решения. Меренптах — храбрец, он умеет командовать и руководить. Его уважают военные и боятся высшие чиновники. И один и другой способны царствовать.

— Иначе говоря, ты еще колеблешься. Судьба пошлет тебе знак. С такими людьми я спокоен за будущее Египта. Они сумеют продолжить твое дело.

— А кто унаследует престол Хеттской империи?

— Не могу похвастаться выдающимися способностями и умом своего наследника. Хеттская империя клонится к упадку, как будто мир лишил ее мужественности и честолюбия, но я ни о чем не жалею, так как другого выбора нет. По крайней мере, мы проживем несколько спокойных лет, я дал своему народу счастье, которого он раньше никогда не знал. Да, у меня есть к тебе еще одна просьба. В своей столице я не привык столько ходить и у меня болят ноги. Мне дали понять, что главный лекарь Египетского царства — великий знаток своего дела, и к тому же речь шла об очень красивой женщине.

Неферет покинула приемный зал дворца, где беседовала с Путухепой, чтобы заняться ногами императора.

— Эту болезнь я знаю и могу лечить, — заявила она после обследования. — Сначала я наложу мазь из красной охры, меда и конопли. Завтра я использую другое лекарство, оно приготовлено из листьев акации и грудной ягоды, порошка малахита и содержимого съедобной ракушки — все это растерто в порошок. Снадобье даст вам приятное ощущение свежести, но вам придется ходить с завязанными ногами.

— Если я предложу вам огромное состояние, вы согласитесь поехать со мной в Хеттскую империю и стать моим личным лекарем?

— Ваше Величество, вы отлично знаете, что нет.

— Значит, я никогда не стану победителем Египта, — с легкой усмешкой сказал Хаттусили.