Весь двор в середине сентября целиком переехал в Фивы, чтобы участвовать в грандиозном празднике Опета, во время которого Фараон должен был вступить в общение с Амоном, скрытым богом, который должен был возродить Ка своего сына, представляющего его на земле. В течение этих двух недель вся знать должна была находиться в городе. Если религиозные церемонии предназначались лишь нескольким посвященным, то народ отдыхал вовсю, а богачи принимали друг друга в своих роскошных поместьях.

Для Амени эта поездка была каторгой, потому что ему нужно было брать с собой несколько свитков папируса и весь материал для письма. Он ненавидел подобные переезды, которые нарушали привычный уклад его жизни. Но несмотря на явно плохое настроение, Амени подготовил это путешествие тщательнейшим образом, так что Рамзес был доволен.

Сын Фараона изменился со времени своего последнего возвращения. Стал мрачнее, начал часто уединяться, чтобы поразмышлять. Амени не докучал ему, ограничиваясь ежедневными докладами о делах. Будучи царским писцом и высшим военачальником, Сын Фараона должен был решать множество мелких административных проблем, от которых избавлял его личный писец.

Но, по крайней мере, на корабле, плывущем в Фивы, он был избавлен от Красавицы Изэт! Каждый день во время отсутствия Рамзеса она пыталась вырвать сведения, которыми он не обладал. Поскольку обаяние девушки не действовало на него, их обмен мнениями проходил довольно оживленно. Когда Изэт потребовала от Рамзеса, чтобы тот избавился от своего писца, Сын Фараона безжалостно выдворил ее, и их размолвка длилась несколько дней. Знатная красавица вынуждена была убедиться, что он никогда не предает друзей.

В своей тесной кабине Амени писал письма, на которые Рамзес ставил свою печать. Сын Фараона прошел и сел на циновку рядом с писцом.

— Как ты выносишь это жгучее солнце, — удивился Амени. — На твоем месте я бы изжарился меньше, чем за час.

— А мы с ним понимаем друг друга. Я почитаю его, а оно дает мне энергию. Ты не хочешь сделать перерыв в работе и полюбоваться пейзажем?

— Я заболеваю от безделья. Кажется, твое последнее путешествие было не очень удачным?

— Ты чем-то недоволен?

— Ты стал очень одиноким.

— На меня влияет твое поведение.

— Не смейся надо мной и храни дальше свою тайну.

— Тайна… Да, ты прав.

— Значит, ты мне больше не доверяешь?

— Напротив, ты единственное существо, способное понять то, что словами не выразишь.

— Твой отец посвятил тебя в мистерии Осириса? — спросил Амени с горящими глазами.

— Нет, но он показал мне своих предков… Всех своих предков.

Рамзес произнес эти последние слова с такой серьезностью, что писец был потрясен. То, что перенес юноша, несомненно было одним из важнейших этапов его жизни. Амени задал вопрос, сорвавшийся у него с губ:

— Фараон изменил твою судьбу?

— Он открыл мне глаза на иную реальность. Я видел бога Сета.

Амени вздрогнул.

— И ты… И ты остался жив!

— Ты можешь прикоснуться ко мне.

— Если бы кто-то другой сказал мне, что выиграл поединок с Сетом, я бы не поверил. Но ты — другое дело!

Не без боязни Амени сжал руку Рамзеса. Писец издал вздох облегчения:

— Ты не превратился в злого духа…

— Кто знает…

— Я бы понял это! Ты не похож на Красавицу Изэт.

— Не будь слишком суров с ней.

— Разве она не пыталась разрушить мою карьеру?

— Я показал ей, что она ошиблась.

— Не рассчитывай, что я буду любезен с ней.

— Кстати, мне кажется, ты слишком одинок и немного сварлив.

— Женщины — опасные существа. Я предпочитаю работу. А ты должен был бы подумать о роли, которую будешь играть во время праздника. Твое место будет в первой трети процессии. На тебе будет платье из льна со складками на рукавах. Обращаю твое внимание на то, что оно будет очень тонкое. Тебе придется не крутиться и не делать резких движений.

— Ты принуждаешь меня к тяжелым испытаниям, — улыбнулся Рамзес.

— Для того, в ком энергия бога Сети, это — сущая безделица.

Успокоив Ханаан и Сирию, подчинив Галилею и Ливан, разгромив бедуинов и нубийцев, удерживая хеттов за рекой Оронтом, Египет и Фивы могли совершенно спокойно устраивать праздники. На севере и на юге самая могущественная страна усмирила демонов, которые только и думали о том, как бы овладеть ее богатствами.

За восемь лет царствования Сети показал себя великим фараоном, чье имя будут почитать будущие поколения. Болтливые языки говорили, что усыпальница Сети в Долине царей будет самой просторной и красивой из когда-либо построенных. В Карнаке, где работало несколько зодчих, Фараон лично руководил большой стройкой. Не умолкали восхищенные голоса по поводу храма на западном берегу в Гурнахе, предназначенного для вечного отправления культа Ка Сети, его духовной силы.

Даже самые упрямые теперь допускали, что правитель был прав, не ввязавшись в опасную войну против хеттов и направив энергию страны на сооружение каменных святилищ для богов. Однако Шенар заставлял корыстных вельмож признать, что это перемирие не было использовано для развития торговых отношений, которые могли бы смягчить соперничество.

Многие вельможи с нетерпением ждали восхождения на трон старшего сына Фараона, потому что он был похож на них. Суровость Сети и его страсть к тайнам порой стоили ему враждебного отношения многих. Некоторые находили, что он слишком мало считался с их мнением. С Шенаром было проще. Обаятельный, приятный, он умел снискать расположения одних, не вызывая неудовольствия других, говорил каждому то, что тот хотел услышать. Для него праздник Опета был еще одним удобным поводом, чтобы расширить свое влияние и завоевать дружбу верховного жреца Амона и его иерархии.

Конечно, присутствие Рамзеса мешало ему, но то, чего он опасался после необъяснимого отказа отца назначить брата наместником в Нубии, не произошло. Фараон не дал своему младшему сыну никаких привилегий, который, как многие, довольствовался беззаботной жизнью в роскоши.

Вообще-то, Шенар опасался Рамзеса и рассматривал его как соперника. Его жизнестойкость и яркая внешность вводили в заблуждение, на самом же деле у него не было никакого размаха. Его даже можно было и не назначать наместником в Нубию — эта должность для него непосильна.

Шенар подумывал о каком-нибудь почетном месте, вроде начальника отряда колесниц. У Рамзеса будут лучшие скакуны, он будет повелевать шайкой грубых конюхов, а Красавица Изэт будет восхищаться мощным сложением своего богатого мужа.

Опасность была в другом: как убедить Сети больше времени проводить в храмах и меньше вмешиваться в дела государства? Царь так просто не откажется от своих преимуществ и будет мешать предприятиям своего соправителя. Шенару придется ловко лгать ему и постепенно направлять его к размышлениям о потустороннем мире. Расширяя связи с египетскими и чужеземными торговцами, которые в глазах отца не представляли большого интереса, он займет место, важность которого будет расти и которое быстро сделается незаменимым. Главное — не нападать на него прямо, а постепенно задушить сетью влияний, которых он вовремя не осознает.

Шенару нужно было также вывести из игры сестру Долент. Болтливая, бесхарактерная и любопытная, она будет ему совершенно бесполезна в его будущей политике. Наоборот, разочарованная, что ей не досталось первостепенной роли, она сплотит против него зажиточных представителей знати, чье влияние необходимо ему самому. Шенар уже думал о том, чтобы подарить Долент огромное поместье, стада и армию слуг, но ей все равно будет мало. Как и он, она любит интриги и заговоры. Два крокодила не могут ужиться в одном болоте. Но сестра не сможет ему сопротивляться.

Красавица Изэт надела пятое платье. Оно нравилось ей не больше, чем четыре предыдущих: слишком длинное, слишком широкое, недостаточно складок… В раздражении она приказала своей управляющей выбрать другую ткацкую мастерскую. Она должна быть самой красивой во время большого пира, завершающего праздник, чтобы поздравить Шенара и соблазнить Рамзеса.

Вбежала запыхавшаяся парикмахерша:

— Скорее, скорее… садитесь, я причешу вам волосы и надену праздничный парик.

— К чему такая спешка.

— В храме Гурнах, на западном берегу, будет церемония.

— Но она не предусмотрена! Обряд начнется только завтра.

— Тем не менее это так. Весь город в волнении. Нужно торопиться.

Раздосадованная, Изэт ограничилась простым платьем и скромным париком, который не подчеркивал ее молодости и изящества. Но нельзя было пропустить это неожиданное собрание.

По окончании строительства храм Гурнах должен был быть посвящен культу бессмертного духа Сети, когда тот вернется в океан энергии, прожив человеческую жизнь в бренном теле. Тайная часть здания, предназначенная для исполнения ритуала, была еще в руках скульпторов. Знатные и высокопоставленные вельможи собрались под открытым небом перед фасадом святилища, в просторном дворе, который скоро должен был накрыть пилон. Опасаясь палящего, несмотря на ранний час, солнца, почти все они прятались под переносными прямоугольными зонтами. Рамзесу смешно было видеть этих важных вельмож, одетых с крайней изысканностью. Длинные платья, туники с пышными рукавами и черные парики придавали им чопорный вид. Проникнутые осознанием собственной важности, они станут раболепно кланяться, как только появится Сети, и станут лизать землю, только бы не навлечь на себя его немилость.

Придворные, бывшие в курсе всех дел, утверждали, что Фараон, исполнив утренние ритуалы в Карнаке, собирался принести особую жертву богу Амону в зале барки храма Гурнах, чтобы его жизненная сила не уменьшилась. В этом и была причина его опоздания, которое превращало ожидание в тяжелое физическое испытание для пожилых вельмож. Сети часто не хватало человечности. Шенар думал, что постарается избежать этой ошибки и обернуть людские слабости в свою пользу.

Из закрытой части храма вышел жрец с бритой головой в простом и строгом белом наряде. Он расчищал себе дорогу длинной палкой. Приглашенные в удивлении перед этой новой церемонией расступились, освободив ему проход.

Жрец остановился перед Рамзесом:

— Следуйте за мной, царевич.

Женщины зашептались при виде красоты и полной достоинства осанки Рамзеса.

Красавица Изэт не помнила себя от восхищения, Шенар улыбнулся. Итак, он все-таки добился своего, брата объявляют наместником в Нубию перед праздником Опета и вскоре отошлют в этот отдаленный край, который Рамзес так любит.

Рамзес в замешательстве переступил порог закрытого храма. Далее он последовал за привратником в левую часть строения.

Дверь из кедрового дерева затворилась за ним. Привратник дал знак Сыну Фараона встать между двумя колоннами лицом к трем приделам, погруженным в темноту. Из центрального придела раздался низкий голос Сети:

— Кто ты?

— Мое имя Рамзес, сын Фараона Сети.

— В этом темном месте, недоступном непосвященным, мы чествуем вечное пребывание с нами Рамзеса, нашего предка и основателя нашей династии. Его лик, запечатленный на фресках, будет жить всегда. Обязуешься ли ты поклоняться ему и справлять его культ?

— Я обязуюсь делать это.

— В ту минуту я, Амон, скрытый бог, зову тебя. Приди ко мне, сын мой.

Святилище озарилось.

На двух тронах сидели Фараон Сети и его жена Туйя. На нем была корона Амона с двумя длинными перьями, на ней — белая корона богини Маат. Царская и божественная чета слились. Рамзес был отождествлен с сыном-богом и дополнял эту священную троицу.

Юноша был взволнован. Он не думал, что миф, значение которого раскрывалось лишь в тайных ритуалах в глубине храмов, мог получить такое воплощение. Он преклонил колени перед этими двумя существами, обнаружив, что они были гораздо больше, нежели его отцом и матерью.

— Мой любимый сын, — объявил Сети, — прими от меня свет.

Фараон возложил руки на голову Рамзеса, то же самое сделала Великая Царская Супруга.

Сын фараона тотчас же почувствовал благотворное воздействие очень мягкого тепла, тревога и напряжение исчезли, уступив место незнакомой энергии. Она проникла в его тело. Отныне он жил духом дарственной четы.

Когда Сети появился на пороге храма, наступила тишина. Рамзес стоял по правую руку. На Фараоне была двойная корона, символизировавшая союз Верхнего и Нижнего Египта, лоб Рамзеса венчала диадема.

Шенар вздрогнул.

Наместник Нубии не имел права на это! Это ошибка, безумие!

— Я приобщаю к трону моего сына Рамзеса, — объявил Сети низким могучим голосом, — дабы я мог при жизни увидеть осуществление его царствования. Я назначаю его соправителем Египетского Царства, и отныне он будет участвовать в принятии всех моих решений. Он будет учиться управлять страной, следить за ее единством и благополучием, он будет во главе этого народа, благо которого будет значить больше, чем его собственное. Он будет сражаться против внешних и внутренних врагов и заставит уважать закон Маат, защищая слабого от сильного. Да будет так, ибо это великая любовь, которую я питаю к Рамзесу, Сыну Света.

Шенар кусал губы. Кошмар сейчас рассеется, Сети исправит ошибку. Рамзес падет под грузом должности, непосильной в его шестнадцать лет. Но распорядитель ритуала по приказу фараона прикрепил к диадеме золотого урея, огненную кобру, которая своим пламенным дыханием уничтожает явных и тайных врагов соправителя, будущего фараона Египетского.

Краткая церемония завершилась. Приветственные рукоплескания вознеслись в ясное небо Фив.