Амени безгранично обожал Рамзеса, однако не считал его человеком без недостатков: так, он слишком быстро забывал неприятности, которые кое-кто старался ему причинить, и не старался прояснить некоторые загадочные дела, как, например, в случае с бракованными чернильными палочками. Зато юный носильщик сандалий регента все это помнил, и поскольку его новый пост давал ему некоторые преимущества, он поспешил этим воспользоваться.

Своим двадцати подчиненным, сидящим, как и положено писарям, на коленях на циновках и внимательно его слушающим, Амени напомнил суть дела, не упустив ни одной детали. И хотя он был плохим оратором, ему удалось увлечь аудиторию.

— Что же делать? — спросил один из чиновников.

— Проверять архивные службы, которые мне были недоступны. Во всяком случае, должна существовать копия оригинала документа, в котором указано полное имя владельца этой мастерской. Тот, кто первым обнаружит ее, пусть сразу же доложит мне, никому об этом не сообщая; регент сумеет вас отблагодарить.

С таким штатом сотрудников поиски не могли не увенчаться успехом. Когда доказательства будут у него в руках, Амени представит его Рамзесу. Когда первое дело будет улажено, он убедит его снова заняться нанимателем возницы и конюха: ни один преступник не должен уйти от справедливого наказания.

В качестве регента Рамзес стал получать множество поздравлений и писем различного содержания. Амени откладывал никчемные и навязчивые и составлял ответы на остальные, на которых сын Сети мог уже ставить свою печать. Личный секретарь читал каждое послание, рассматривал каждое дело. Никакая критика не должна была бросить тень на имя регента, даже если Амени это будет стоить его и так уже слабого здоровья.

Хотя ему было всего восемнадцать лет, Аша выглядел уже как зрелый мужчина, имеющий большой опыт и многое повидавший. Утонченный и элегантный, он ежедневно менял платье и повязку, следил за мемфисской модой и ухаживал за своей внешностью. Надушенный, гладко выбритый, он порой скрывал свои жидкие волосы под дорогим париком; его маленькие усики были разглажены в безупречную линию, и лицо с тонкими чертами говорило о благородстве его хозяина, принадлежавшего к старинному роду, которым он весьма гордился.

Мнения насчет этого молодого человека были единодушны: опытные дипломаты не переставали хвалить его, удивляясь, что фараон до сих пор еще не предложил ему более важного поста в посольстве. Аша, всегда сдержанный и приветливый, не выражал никакого недовольства; будучи в курсе всех секретов министерства иностранных дел, он понимал, что его час скоро придет.

И все же визит регента удивил его; он тут же осознал свою ошибку. Конечно, это ему следовало поторопиться и самому прийти на поклон к Рамзесу.

— Прими мои извинения, регент Египта.

— К чему это между друзьями?

— Я не исполнил свою обязанность.

— Ты доволен своей работой?

— Более или менее; жизнь на одном месте не слишком привлекает меня.

— И куда бы ты хотел отправиться?

— В Азию. Именно там совсем скоро начнет разыгрываться судьба мира; если в Египте будут плохо информированы об этом, это грозит серьезными последствиями.

— Хочешь сказать, что наша дипломатия отстает?

— Судя по тому, что мне известно, да.

— Что ты предлагаешь?

— Как можно раньше оказаться на месте, попытаться лучше понять образ мыслей наших союзников, как и наших противников, составить реестр их сильных сторон и их слабостей, перестать думать, что мы неуязвимы.

— Ты опасаешься хеттов?

— Столько противоречивых слухов ходит на их счет… Кому, на самом деле, известны объем их вооружения и мощь их армии? До сих пор прямого столкновения удавалось избегать.

— Ты об этом сожалеешь?

— Конечно, нет, но согласись, что мы блуждаем в потемках.

— Разве ты не счастлив в Мемфисе?

— Богатая семья, роскошный дом, предстоящая карьера, две-три любовницы… Это ты называешь счастьем? Я говорю на многих языках, в том числе и на хеттском; отчего же не воспользоваться моими знаниями?

— Я могу помочь тебе.

— Каким образом?

— Как регент я могу предложить правителю назначить тебя в одно из наших посольств в Азии.

— Это было бы чудесно!

— Не радуйся так сразу; решение остается за Сети.

— Благодарю за предложение.

— Будем надеяться, что его примут.

День рождения Долент явился поводом устроить прием, на который приглашались высокие чины государства. Со времени своего коронования Сети больше не участвовал в подобных собраниях. Предоставив Шенару заботиться об устройстве празднеств, Рамзес также надеялся пропустить эту светскую вечеринку, но, по совету Амени, согласился появиться там до начала ужина.

Пузатый и добродушный Сари отстранил назойливых льстецов, донимавших регента своими похвалами и особенно нескромными просьбами.

— Твое присутствие делает нам честь… Как я горд своим учеником! Горд и расстроен в то же время.

— Расстроен?

— Мне же больше не выпадет воспитывать будущего регента! Рядом с тобой все ученики «Капа» будут казаться мне серыми мышками.

— Ты хотел бы сменить должность?

— Признаюсь, что заведование амбарами мне больше бы подошло, к тому же я мог бы уделять больше времени Долент. Не принимай это за одну из тех многочисленных просьб, которые ты вынужден выслушивать каждый день! Но если ты вспомнишь о своем старом наставнике…

Рамзес покачал головой. Тут к ним подбежала сестра. Она была слишком накрашена, отчего казалась старше своего возраста лет на десять. Сари удалился.

— Мой муж говорил с тобой?

— Да.

— Я так счастлива, что ты победил Шенара! Он низкий и подлый, он хотел погубить нас.

— Что он тебе сделал?

— Неважно, ведь теперь ты регент, а не он. Не забывай о своих истинных союзниках.

— Вы с Сари заблуждаетесь насчет моих полномочий.

Долент захлопала ресницами.

— Что значит…

— Я не распоряжаюсь административными постами, я лишь пытаюсь постичь мысль моего отца, понять, как он управляет этой страной, чтобы когда-нибудь взять с него пример, если богам будет это угодно.

— Кладезь замечательных идей! Находясь в непосредственной близости от верховной власти, ты уже думаешь о том, чтобы расширить пределы своей империи и создать свой собственный круг! Мой муж и я хотим принадлежать к нему, поскольку мы этого заслуживаем. Мы тебе очень пригодимся.

— Ты плохо меня знаешь, дорогая сестра, и плохо знаешь нашего отца. Египтом управляют совсем не так, как ты думаешь. Мое положение регента позволяет мне наблюдать за тем, как он работает, и извлекать из этого свои уроки.

— Твое благодушие меня не интересует; здесь, в нашем мире, имеют значение лишь амбиции. Ты такой же, как все, Рамзес; если ты не примешь законы выживания, ты погибнешь.

Только за колоннадой, располагавшейся перед фасадом его особняка, Шенар мог спокойно обдумать доставленные ему сведения и сделать определенные выводы. К счастью, сеть его связей не прервалась, а количество врагов Рамзеса не уменьшилось. Все они наблюдали за его действиями и докладывали об этом Шенару, который, конечно, станет фараоном по смерти Сети. Почти пассивное поведение регента, его безусловная преданность Сети и слепое послушание быстро поставят на нем печать слабохарактерности.

Шенар, впрочем, не разделял этого оптимистического настроя из-за события, которое казалось ему катастрофой: краткое пребывание Рамзеса в Гелиополисе. Именно там преемника объявляли фараоном; так повелось с древних времен, там короновались первые цари Египта.

Таким образом, Сети громогласно объявлял о своих намерениях, тем более что Рамзесу показали весы Гелиополиса, если верить болтливому языку одного из жрецов; царствующий фараон признавал меру справедливости регента и его способность чтить закон Маат. Конечно, этот значительный акт был произведен в тайне и обладал всего лишь магическим значением, однако Сети выразил свою волю вполне определенно, и она не изменится.

Глава протокола… Ловушка! Сети и Рамзес хотели, чтобы он забылся на этом удобном посту и оставил свои помыслы о величии, в то время как регент потихоньку бы взял в свои руки поводья власти.

Рамзес был хитрее, чем казался; за внешней покорностью скрывались жадные притязания. Не доверяя своему старшему брату, он попытался сбить всех с толку, но случай с Гелиополисом явно свидетельствовал о его настоящих намерениях. Шенару следовало сменить стратегию; положиться на время значило для него допустить ошибку, которая неминуемо привела бы к поражению. Значит, нужно было переходить к открытой враждебности и расценивать Рамзеса как опасного конкурента; действовать изнутри было недостаточно. В голове у Шенара пронеслись странные мысли, до того странные, что самого его повергли в дрожь.

Больше всего он хотел взять верх над Рамзесом, оставаться его слугой было для Шенара невыносимо. Какими бы ни были последствия тайного сражения, которое он затевал, он не отступит.

Корабль с большим белым парусом рассекал воды Нила с истинно царской величавостью — капитан знал все малейшие капризы реки и справлялся с ними с удивительной легкостью. Шенар сидел в своей каюте, прячась от солнечных лучей. Он не только опасался ожогов, но стремился сохранить белизну своей кожи, чтобы тем разительнее отличаться от чумазых крестьян.

Напротив него, попивая сок, сидел Аша.

— Надеюсь, никто не видел, как вы проникли на борт?

— Я постарался сделать это как можно незаметнее.

— Да, вы весьма осторожный человек.

— И весьма любопытный… Зачем столько предосторожностей?

— Во время вашего обучения в «Капе» вы были другом Рамзеса.

— Его соучеником.

— Со времени его назначения регентом вы по-прежнему поддерживаете отношения?

— Он подтвердил мою просьбу о назначении в одно из посольств Азии.

— Поверьте, я также действовал на благо вашей репутации, даже если моя опала и не позволила мне добиться для вас того, чего я желал.

— Опала… Не слишком ли громко сказано?

— Рамзес ненавидит меня, и его вовсе не заботит благополучие Египта; его единственная цель — абсолютная власть. Если никто не помешает ему, нас ждет черное время несчастий. Я обязан не допустить этого, и многие готовы мне помочь.

Аше, казалось, все это было безразлично.

— Я хорошо знаю Рамзеса, — заметил он, — и он нисколько не похож на того тирана, которого вы описали.

— Он ведет очень тонкую игру, стараясь казаться хорошим сыном и учеником, во всем подчиняющимся Сети; именно это больше всего и нравится и двору, и народу. Я сам сначала поверил в это. На самом деле он только и думает о том, чтобы стать хозяином Обеих земель. Вам известно, что он побывал в Гелиополисе, чтобы получить одобрение верховного жреца?

Этот довод сломил Ашу.

— Подобное действие и в самом деле кажется несколько преждевременным.

— Рамзес оказывает пагубное влияние на Сети. По-моему, он пытается убедить правителя уйти на покой как можно быстрее и оставить власть ему.

— Неужели Сети настолько наивен, что им можно манипулировать?

— Если бы это было не так, почему он тогда избрал регентом Рамзеса? Я в качестве его верного помощника был бы верным слугой государства.

— Вы, кажется, готовы переступить через вековые обычаи?

— Потому что они устарели! Великий Хоремхеб поступил мудро, когда ввел новый свод законов. Ибо старые стали уже несправедливыми.

— Разве вы не собирались сделать Египет более открытым для внешнего мира?

— Да, в самом деле, таково было мое намерение, поскольку лишь международная торговля может обеспечить процветание.

— Вы изменили свое мнение?

Шенар нахмурился.

— Будущее правление Рамзеса заставляет меня изменить мои планы, вот почему я настаивал на том, чтобы наш разговор остался в тайне. То, о чем я собираюсь говорить с вами, чрезвычайно важно: я хочу спасти мою страну, я должен предпринять подпольную войну против Рамзеса. Если вы согласны стать моим союзником, ваша роль будет решающей. Когда победа будет за нами, вам достанется хороший куш.

Аша, все такой же невозмутимый, долго размышлял над только что сказанным.

Если он откажется сотрудничать, Шенару придется его убрать — он открыл ему слишком много. Однако другого способа привлечь в свой стан нужных людей не существовало. Этот человек, если, конечно, он согласится, будет одним из самых полезных.

— Вы слишком немногословны, — заметил Аша.

— Торговых отношений с Азией будет недостаточно, чтобы спихнуть Рамзеса; в зависимости от обстоятельств может возникнуть потребность пойти гораздо дальше.

— Вы предвидите… какой-то другой способ общения с заграницей?

— Когда гиксосы много веков назад овладели Египтом и стали править страной, они прекрасно ладили со многими правителями провинции Дельта, которые предпочли сотрудничество смерти. Поможем истории, Аша; воспользуемся хеттами, чтобы прогнать Рамзеса, создадим собрание ответственных, которые не дадут нашей стране свернуть с правильного пути.

— Опасность довольно велика.

— Если мы ничего не предпримем, Рамзес раздавит нас своими сандалиями.

— Что конкретно вы предлагаете?

— Ваше назначение в Азию будет первым шагом. Мне известны ваша исключительная способность налаживать связи. Вам придется превратить врагов в друзей и убедить их помочь нам.

— Никому не известны истинные намерения хеттов.

— Благодаря вам мы это узнаем. Так мы развернем свою стратегию и заставим Рамзеса совершить непоправимые ошибки, которые пойдут нам на пользу.

Аша, очень спокойный, скрестил пальцы рук.

— Да, удивительный план, но очень рискованный.

— Робкие обречены на провал.

— А если хетты хотят только одного — войны?

— В этом случае мы устроим так, чтобы Рамзес проиграл ее, а мы бы выступили спасителями.

— На это понадобятся годы подготовки.

— Вы правы. Борьба начинается уже сегодня: сначала — сделать все, чтобы помешать Рамзесу взойти на трон; если нам это не удастся, нужно будет свергнуть его, благодаря напору изнутри и извне. Я расцениваю его как опасного противника, сила которого с каждым днем будет только увеличиваться, так что лучше всего от него избавиться.

— Что вы можете мне предложить за мою помощь? — спросил Аша.

— Пост министра иностранных дел вам подходит?

Ухмылка дипломата подтвердила Шенару, что он попал в точку.

— Пока я буду заперт в четырех стенах в Мемфисе, я не многое смогу сделать.

— Ваша репутация безупречна, Рамзес поможет нам, сам того не подозревая; я убежден, что ваше назначение — это всего лишь вопрос времени. Пока вы находитесь в Египте, мы больше не увидимся, потом же наши встречи будут проходить тайно.

Корабль причалил вдалеке от порта в Мемфисе. На берегу в колеснице ждал человек Шенара, который и доставил Ашу в город.

Старший сын фараона смотрел, как удаляется колесница дипломата. За ним уже установлена слежка; если он попытается предупредить Рамзеса, ему не долго жить после этого предательства.