Ветер раздувал широкий парус одномачтового судна, скользившего по водным просторам Дельты. Штурман ловко орудовал рулевым веслом, чутко улавливая характер течения, а пассажиры – судья Пазаир, Кем и павиан – отдыхали в каюте, сооруженной посреди палубы; на крыше лежали их вещи. На носу судна капитан измерял глубину при помощи большого шеста и отдавал приказы экипажу. Око Хора на носу и на корме судна оберегало его от превратностей судьбы.

Пазаир вышел из каюты, облокотился на борт и стал любоваться пейзажами. Как далека сейчас была долина с ее посевами, зажатыми между двумя пустынями! Здесь река разделялась на рукава и каналы, которые орошали города, селения, пальмовые рощи, поля и виноградники; сотни птиц – ласточки, удоды, белые цапли, вороны, жаворонки, воробьи, бакланы, пеликаны, дикие гуси, утки, журавли, аисты – парили в нежно-голубом небе, кое-где подернутом облаками. Судье казалось, что он созерцает море, поросшее тростником и папирусом; на выступающих из воды холмиках в тени ив и акаций виднелись белые одноэтажные домики. Возможно, это и есть первозданное болото, о котором писали древние мудрецы, то самое земное воплощение омывающего мир океана, откуда каждое утро встает новое солнце?

Охотники на гиппопотамов подали судну знак сменить курс; они преследовали самца. Раненый зверь только что нырнул и мог в любой момент вынырнуть и опрокинуть даже весьма крупное судно. Животное билось не на жизнь, а на смерть.

Капитан не пренебрег предупреждением; он вошел в «воды Ра» – крайний восточный рукав Нила, текущий на северо-восток. Возле Бубастиса – города богини Бастет, символически изображавшейся в облике кошки, – он пошел по каналу вдоль Вади Тумилат по направлению к Горьким озерам. Дул сильный ветер; справа за озером, где купались буйволы, под сенью тамариска ютилась небольшая хижина.

Судно причалило, спустили сходни. Пазаир, не привыкший к качке, пошатываясь, сошел на берег. При виде павиана стайка мальчишек бросилась врассыпную. На их крики сбежались крестьяне и двинулись к прибывшим с вилами наперевес.

– Вам нечего бояться, я судья Пазаир, со мной – моя стража.

Вилы опустились, и судью проводили к местному управителю, угрюмому старику.

– Я бы хотел поговорить с воином-ветераном, который вернулся домой несколько недель назад.

– В этом мире это невозможно.

– Он скончался?

– Солдаты привезли тело. Мы похоронили его на нашем кладбище.

– Причина смерти?

– Старость.

– Вы осмотрели труп?

– Он был мумифицирован.

– Что вам сказали солдаты?

– Они были немногословны.

Нарушить покой мумии было бы святотатством. Пазаир и его спутники вернулись на судно и отправились в селение, где жил второй ветеран.

– Нам придется идти по болоту, – предупредил капитан. – Здесь опасные островки. Мне нужно держаться подальше от берега.

Павиан не любил воду. Кем долго уговаривал его и наконец убедил пойти по тропинке, проложенной в тростниковых зарослях. Обезьяна выглядела встревоженной, все время оборачивалась и озиралась по сторонам. Судья невозмутимо шел вперед к маленьким домикам, примостившимся на вершине холма. Кем следил за поведением животного; уверенный в своих силах, Убийца не стал бы вести себя так без причины.

Вдруг павиан издал пронзительный вопль, оттолкнул судью и схватил за хвост маленького крокодила, извивавшегося в грязной воде. В тот самый момент, когда тот распахнул пасть, Убийца потянул его назад. «Большая рыба», как называли крокодилов прибрежные жители, умела нападать внезапно и убивала овец и коз, приходивших на водопой.

Крокодил отчаянно вырывался, но он был слишком молод и мал, чтобы сопротивляться разъяренному павиану, который вытащил его из илистой жижи и отшвырнул на несколько метров.

– Поблагодарите его, – сказал Пазаир нубийцу. – А я подумаю о повышении по службе.

Управитель селения сидел на низеньком стуле, уютно устроившись под сенью смоковницы. Он как раз собирался обедать: перед ним в плоскодонной корзине лежали жареная птица и лук, рядом стоял кувшин с пивом.

Он предложил гостям разделить с ним трапезу. Павиан, слух о подвиге которого уже разнесся по окрестностям, радостно вонзил зубы в куриную ножку.

– Мы ищем воина-ветерана, вернувшегося провести старость в родном селении.

– Увы, судья Пазаир, мы видели только мумию! Армия взяла на себя перевозку тела и расходы по погребению. У нас скромное кладбище, но вечность здесь не хуже, чем в любом другом месте.

– А вам сообщили причину смерти?

– Солдаты были немногословны, но я настоял. По-видимому, несчастный случай.

– Какого рода?

– Подробностей я не знаю.

На обратном пути в Мемфис Пазаир не мог скрыть своего разочарования.

– Полный провал: начальник стражи исчез, двое его подчиненных мертвы, остальные двое тоже, наверное, уже мумии.

– Вы раздумали продолжать поиски?

– Нет, Кем; я хочу выяснить, в чем тут дело.

– Я буду рад вновь увидеть Фивы.

– А что вы по этому поводу думаете?

– Раз все эти люди мертвы, вам вряд ли удастся найти разгадку, и это к лучшему.

– Вы что, не хотите узнать правду?

– Когда она слишком опасна, я предпочитаю оставаться в неведении. Однажды правда стоила мне носа; теперь она может лишить вас жизни.

***

Когда на рассвете вернулся Сути, Пазаир уже сидел за работой, а пес лежал у его ног.

– Ты что, не спал? И я тоже. Мне бы отдохнуть… моя птичница из меня все соки высасывает. Она ненасытна и все время требует чего-нибудь этакого. Я принес горячие лепешки, пекарь только что испек.

Смельчак первым получил свою порцию, друзья позавтракали вместе. Сути засыпал на ходу, однако все же заметил, насколько озабочен Пазаир.

– Это или усталость, или какая-то серьезная проблема. Все твоя недосягаемая незнакомка?

– Я не имею права об этом говорить.

– Тайна следствия? Даже мне не можешь сказать? Дело, видно, и вправду нешуточное.

– Я топчусь на одном месте, Сути, но я уверен, что наткнулся на серьезное преступление.

– И есть… убийца?

– Вероятно.

– Будь осторожен, Пазаир, убийства в Египте редки. Боюсь, как бы ты не вспугнул крупного хищника. Ты рискуешь вызвать гнев важных особ.

– Превратности профессии.

– Разве убийства не в ведении визиря?

– При условии, что они доказаны.

– Кого ты подозреваешь?

– Я уверен только в одном: в этой темной истории замешаны солдаты. И солдаты эти находятся в подчинении у полководца Ашера.

Сути восхищенно присвистнул.

– Ты высоко замахнулся! Что, военный заговор?

– Не исключено.

– А в каких целях?

– Не знаю.

– Я твой, Пазаир!

– Что ты имеешь в виду?

– Мое поступление на военную службу – не пустая мечта. Я быстро стану отличным солдатом, офицером, может быть, полководцем! Во всяком случае – героем. Я разузнаю про Ашера все. Если он в чем-нибудь виноват, я буду знать, а значит, будешь знать и ты.

– Слишком рискованно.

– Наоборот, здорово! Наконец-то приключение, о котором я столько мечтал! Что, если мы с тобой спасем Египет? Ведь военный заговор предполагает захват власти какой-нибудь группой.

– Далеко идущий план, Сути; но я пока не уверен, что положение настолько безнадежное.

– Что ты об этом знаешь? Предоставь действовать мне!

***

Утром к Пазаиру в контору явился посыльный офицер на колеснице в сопровождении двух лучников. Он был резок и немногословен.

– Меня послали уладить дело о переводе по службе, поданное вам на утверждение.

– Это не насчет ли бывшего начальника стражи сфинкса?

– Именно.

– Я отказываюсь ставить свою печать, пока этот ветеран не предстанет передо мной.

– Мне как раз поручено отвести вас туда, где он сейчас находится, чтобы закрыть дело.

Сути спал как убитый, Кем патрулировал, секретарь еще не пришел. Пазаир прогнал возникшее ощущение опасности: разве может государственная организация, будь то даже армия, посягнуть на жизнь судьи? Пазаир погладил встревоженного Смельчака и взошел на колесницу.

Они пронеслись через предместья, выехали из Мемфиса и, огибая засеянные поля, углубились в пустыню. Там высились пирамиды фараонов Старого царства, окруженные величественными усыпальницами, созданными несравненным гением зодчих и художников. Выше всех вознеслась ступенчатая пирамида Джосера – бессмертное творение Имхотепа; по ее гигантским каменным ступеням душа царя могла восходить к солнцу и спускаться обратно на землю. Взору открывалась одна лишь вершина монумента, ибо от дольнего мира его отгораживала уступчатая стена с единственными, постоянно охраняемыми воротами. Когда иссякнут силы фараона и ослабнет его мощь, здесь, в огромном внутреннем дворе священного комплекса Саккары, ему предстоит пройти обряды возрождения.

Пазаир полной грудью вдохнул живительный, сухой воздух пустыни; он любил эту красную землю, это море обожженных скал и светлого песка, эту пустоту, напоенную голосом предков. Здесь человек избавлялся от всего суетного.

– Куда вы меня везете?

– Мы уже приехали.

Колесница остановилась возле дома с крошечными окошками, стоящего особняком, в стороне от всякого жилья; вдоль его стен стояло несколько каменных саркофагов. Ветер гнал тучи песка. Ни кустика, ни цветочка, вдали – пирамиды и усыпальницы. Скалистый холм закрывал вид на пальмы и поля. Казалось, это место затерялось на самом краю смерти, посреди безлюдного пространства.

– Здесь.

Офицер хлопнул в ладоши.

Пазаир в недоумении сошел с колесницы. Место идеально подходило для западни, и никто не знал, где он находится. Он подумал о Нефрет – уйти в вечность, не открыв ей своей страсти, было бы полным поражением.

Дверь со скрипом отворилась. На пороге застыл худощавый мужчина с очень светлой кожей, длинными руками и тощими ногами. На продолговатом лице выделялись черные сросшиеся брови; в тонких, бесцветных губах, казалось, не было ни кровинки. На переднике из козлиной кожи проступали коричневатые пятна.

Черные глаза уставились на Пазаира. Судье никогда не приходилось сталкиваться с таким взглядом – пронзительным, ледяным, режущим, как лезвие. Он не отвел глаз.

– Джуи – старший бальзамировщик, – объяснил посыльный.

Мужчина кивнул.

– Следуйте за мной, судья Пазаир.

Джуи отступил, чтобы пропустить колесничего и судью в помещение для бальзамирования, где на каменном столе он мумифицировал трупы. По стенам были развешаны железные крючья, обсидиановые ножи и заостренные камни; на полках стояли горшки с маслом и мазями и мешки с натроном, необходимым для мумификации. По закону бальзамировщик должен был жить за чертой города; он принадлежал к внушавшей ужас касте, состоящей из людей замкнутых и молчаливых.

Все трое стали спускаться по лестнице, ведущей в огромное подземное помещение. Ступени были ветхие и скользкие. Светильник в руках Джуи дрожал. На земле лежали мумии разных размеров. Пазаир вздрогнул.

– Я получил донесение относительно бывшего начальника стражи сфинкса, – объяснил офицер. – Дело было послано вам по ошибке. На самом деле он погиб в результате несчастного случая.

– Наверное, случай был просто ужасный.

– Почему вы так говорите?

– Потому что он унес жизни по крайней мере трех ветеранов, а то и больше.

Офицер пожал плечами.

– Мне ничего не известно.

– Каковы обстоятельства трагедии?

– Я не могу ничего сказать. Тело начальника стражи было найдено возле сфинкса и переправлено сюда. К сожалению, писец ошибся: вместо распоряжения о погребении он написал приказ о переводе по службе. Простая административная ошибка.

– А где тело?

– Я как раз собирался вам его показать, чтобы положить конец этой прискорбной истории.

– Оно, разумеется, мумифицировано?

– Конечно.

– А его уже положили в саркофаг?

Посыльный офицер явно растерялся. Он посмотрел на бальзамировщика, тот покачал головой.

– Значит, последние обряды еще не совершены? – заключил Пазаир.

– Верно, но…

– Ладно, покажите мне мумию.

Джуи повел судью и колесничего в самую глубь подземелья и указал на завернутое в пелены тело начальника стражи. На нем красными чернилами был написан номер.

Бальзамировщик показал офицеру табличку, которая будет прикреплена к мумии.

– Вам остается только наложить свою печать, – подсказал тот.

Джуи стоял позади Пазаира.

Свет колебался все сильнее и сильнее.

– Пусть мумия пока остается здесь в том же состоянии, господин офицер. Если она исчезнет или будет повреждена, отвечать будете вы.