Принимая в большом дворе знаки уважения от высших должностных лиц, Кани остановился напротив Пазаира. Судья поклонился. Взгляды этих людей встретились, наполняя обоих глубокой радостью.

– Мне бы хотелось посоветоваться с вами как можно скорее.

– Я могу принять вас сегодня вечером, – ответил Кани.

* * *

Дворец верховного жреца, расположенный недалеко от входа в храм, по своей архитектуре и внутреннему убранству был настоящей жемчужиной. Красота росписи, прославляющей деяния Творца в природе, ласкала глаз. Кани принял Пазаира в своем личном покое, уже заваленном свитками папируса. Они радостно обнялись.

– Я очень счастлив за нашу страну, – объявил судья.

– Дай бог, чтобы вы оказались правы! Ведь это место было предназначено Бераниру, мудрейшему из мудрых. Кто может сравниться с ним? Я стану благословлять его память каждое утро, его статуя будет установлена в храме, чтобы к ней можно было приносить дары.

– Рамсес сделал правильный выбор.

– Это место нравится мне так, как если бы я прожил здесь всю жизнь. И если я оказался облеченным столь высоким доверием, то это благодаря вам.

– Мое вмешательство было ничтожным.

– Оно было решающим. Но я чувствую, что вы чем-то озабочены.

– Расследование, которое я веду, дает обескураживающие результаты, они ставят меня в тупик.

– Чем я могу помочь?

– Мне бы хотелось провести следственные действия в храме Коптоса. Есть надежда, что там можно найти следы небесного железа, переданного химику Чечи, сообщнику полководца Ашера. Чтобы выдвинуть обвинение против первого и доказать виновность второго, необходимо пройти по всей цепочке. Без вашего разрешения это невозможно.

– Жрецы тоже могут оказаться пособниками преступников?

– Этого исключать нельзя.

– Я постараюсь преодолеть все препятствия, дайте мне неделю сроку.

* * *

Пазаир поселился в маленьком домике неподалеку от священного карнакского озера и принимал участие в ритуалах в качестве «чистого жреца». Его тело было гладко выбрито. Каждый день он писал Нефрет, восхищаясь в письмах спокойным великолепием храма. Сути, отказавшийся пожертвовать своими роскошными длинными волосами, проводил время у одной из своих подружек, с которой познакомился на речных состязаниях. Красотка еще не вышла замуж и мечтала о Мемфисе; он отдался ей душой и телом.

В назначенный день верховный жрец принял обоих друзей в зале для аудиенций. Кани уже слегка изменился – лицо бывшего садовника, знатока лекарственных растений, оставалось изборожденным глубокими морщинами и бронзовым от солнца, а его манера держаться стала величественной. Остановив свой выбор на нем, Рамсес сумел разглядеть под скромной внешностью глубокую и возвышенную натуру. Период адаптации оказался для Кани абсолютно безболезненным, всего за несколько дней он понял суть своего нового поприща.

Пазаир представил ему Сути, который чувствовал себя стесненно в столь суровой обстановке.

– Следствие надо провести именно в Коптосе, – объявил верховный жрец. – Специалисты по драгоценным металлам и редким минералам находятся в подчинении настоятеля храма, бывшего рудокопа, а впоследствии стражника пустыни. И если кто-нибудь знает о происхождении этого небесного железа, то именно он. Коптос – отправной пункт всех больших экспедиций по рудникам и карьерам.

– Он сам может быть замешан в это дело?

– Если верить отзывам, то нет. Он – распорядитель, однако и сам находится под контролем. В его обязанности входит поставка ценных материалов во все храмы Египта. Он занимается и поставками золота. За двадцать лет службы – ни одной оплошности. Я подготовил письменное распоряжение, которое откроет вам доступ к архивам храма. Думаю, злоупотребления надо искать в другом месте; возможно, следует обратить особое внимание на рудокопов и изыскателей?

* * *

Резкий ветер взлохматил волосы Сути; стоя в носовой части судна, направлявшегося в Мемфис, он продолжал дуться, раздосадованный спокойствием Пазаира.

– Коптос, пустыня, сокровища песков… Какие глупости!

– С документом, подписанным Кани, я имею право перерыть весь храм Коптоса сверху донизу.

– Это абсурд! Те, кто ворует такие ценности, не настолько глупы, чтобы оставлять следы своих злоупотреблений.

– Твое рассуждение мне кажется разумным. Следовательно…

– Следовательно, надо, ничего не боясь, идти напролом в компании с людьми, не имеющими ни стыда, ни совести и готовыми поставить на карту благополучие их близких за горсть монет! Раньше такое приключение меня, может быть, и соблазнило бы, но теперь я женат и…

– Ты рассуждаешь как примерный семьянин!

– Мне хочется немного попользоваться благосостоянием госпожи Тапени – в качестве компенсации за свою безупречную службу. И, кроме того, разве ты не просил меня нажать на нее посильнее и узнать еще что-нибудь?

– Жить на содержании у дамы – это на тебя не похоже.

– Посылай на такие задания своего нубийца!

– Его быстро вычислят. Эту версию я будут отрабатывать сам.

– Ерунда! Ты не продержишься и двух дней.

– Не забывай, я познал каторгу.

– Искатели руды должны уметь выживать без воды, терпеть самое жгучее солнце, бороться со скорпионами, змеями и дикими хищниками! Оставь эти затеи!

– Искать истину – мое ремесло, Сути.

* * *

Нефрет срочно вызвали к Небамону. Несмотря на то, что за ним постоянно ухаживали трое врачей, он впал в коматозное состояние.

Северный Ветер со своей хозяйкой без подсказки взял направление в сторону усадьбы старшего лекаря.

Как только появилась Нефрет, Небамон пришел в себя. Его мучил желудок, он жаловался на боли в руке и груди. «Сердечный приступ», – констатировала Нефрет. Она положила руку на грудь больного и приступила к гипнозу: боль отступила. Затем она прокипятила в масле корень брионии и добавила в снадобье листья акации, фиги и мед.

– Будете пить это четыре раза в день, – сказала она Небамону.

– Сколько мне осталось жить?

– Вы действительно серьезно больны.

– Вы не умеете лгать, Нефрет. Сколько?

– Наша судьба в руках бога.

– Не говорите красивых фраз! Я боюсь смерти и хочу знать, сколько дней мне осталось жить: я бы пригласил веселых девушек, выпил любимого вина!

– Дело ваше.

Небамон, бледный как смерть, вцепился в ее руку.

– Я снова лгу, Нефрет! Никто мне не нужен, кроме вас. Обнимите меня, умоляю. Один раз, только одик раз…

Она мягко высвободила руку. На лице Небамона выступил пот.

– Последний суд будет суровым. Сам я – человек заурядный, но мне очень нравилось подчинять себе талантливых людей. Мне недоставало лишь женщины, настоящей женщины, которая сделала бы меня лучше. Прежде чем отправиться к Осирису, я мог бы помочь Пазаиру, тому, кто одержал надо мной верх. Скажите ему, что Кадаш купил мое свидетельство за амулеты. Необыкновенные вещицы, их ему поставляет его управитель. Судя по цене подарка, дело должно быть весьма серьезное. Даже чрезвычайное…

Это были последние слова старшего лекаря Небамона; он отошел в мир иной, не сводя глаз с Нефрет.

* * *

Пазаир вспомнил о продажном управителе зубного лекаря Кадаша. На самом деле было известно, что он замешан в незаконной торговле вещами, до которых его хозяин тоже был большой охотник. Красивый амулет из лазурита обменивался на корзину свежей рыбы. И живые и мертвые стремились заручиться магическим покровительством, чтобы защититься от сил тьмы. Амулеты – в форме глаза, ноги, руки, лестницы в небо, лотоса, папируса, изображений богов – были олицетворением благих сил. Многие египтяне, невзирая на возраст и социальное положение, носили их на шее, чтобы они касались кожи.

Фигура Кадаша становилась все выразительней. Чтобы дополнить ее новыми штрихами, Пазаир направил своих служащих по следу его бывшего управляющего. Первая же разведка дала результаты: сегодня этот человек занимал сходный пост в большом поместье Среднего Египта. Владение принадлежало одному из лучших друзей Кадаша, судовладельцу Денесу.

* * *

Во время еженедельной аудиенции, которую визирь устраивал для своих ближайших сотрудников, обсуждались самые разные вопросы. Баги любил, когда люди говорили по существу, и терпеть не мог болтунов; его собственные выводы были четкими и содержательными. Один из секретарей их записывал, другой сразу преобразовывал в административные распоряжения, которые визирь скреплял личной печатью.

– Ваши предложения, судья Пазаир?

– Только одно: замена верховного стража. Монтумес недостоин занимать этот пост. Злоупотребления, допущенные им, слишком серьезны, чтобы смотреть на них сквозь пальцы.

Секретарь визиря попытался возразить.

– Монтумес сделал много хорошего для страны. Он сумел установить в ней образцовый порядок.

– Визирю известны мои аргументы, – настаивал Пазаир. – Монтумес позволял себе лгать, подделывать документы и попирать правосудие. Но поплатился за все содеянное лишь один бывший старший судья. Почему же его сообщник должен остаться безнаказанным?

– Работу верховного стража в белых перчатках не сделаешь!

– Достаточно, – вмешался визирь. – Факты известны и доказаны, дело представляется предельно ясным. Зачитайте, секретарь.

Обвинения были тяжкими. Пазаир без стеснения обнажил всю низость и бесчестность поступков Монтумеса.

– Кто выступит за то, чтобы Монтумес остался на своем посту? – спросил визирь, когда обвинительный акт был зачитан.

Ни один голос не прозвучал в защиту верховного стража.

– Монтумес отозван со своего поста, – объявил визирь. – Если он намерен подать апелляцию, пусть обратится ко мне. Однако, будучи признан виновным во второй раз, он рискует попасть на каторгу. А теперь займемся вопросом о назначении преемника. Кого предлагаете вы?

– Кема, – спокойно произнес Пазаир.

– Но это скандал! – попытался протестовать один из секретарей.

Было видно, что и остальные того же мнения.

– Кем очень опытный стражник, – объяснял Пазаир. – Он глубоко переживает то, что считает несправедливостью, но всегда стоит за порядок. Да, он не испытывает большого уважения к роду человеческому, но свой профессиональный долг исполняет ревностно.

– Какой-то нубиец, низкого происхождения…

– Он великолепно ориентируется в обстановке, в этом можно не сомневаться. И подкупить его не удастся никому.

Визирь прервал спор:

– Кем назначается верховным стражем Мемфиса. Если кто-то не согласен с этим решением, пусть представит свои доводы моему суду. Однако если я сочту их ничтожными, то подавший их будет осужден за клевету. Заседание окончено.

* * *

В присутствии старшего судьи Монтумес передал Кему жезл из слоновой кости, на конце которого была вырезана рука, символизирующая власть верховного стража, и амулет в виде растущей луны, с выгравированными на ней глазом и львом – символами бдительности. Несмотря на свое назначение, Кем отказался сменить свои лук, стрелы, дубинку и нож на обмундирование высшего чиновника. Не сказал он и ритуальных слов благодарности в адрес Монтумеса, находившегося во время этой процедуры в полуобморочном состоянии. Все прошло в молчании. Недоверчивый нубиец, опасаясь обмана со стороны предшественника, тут же испробовал свою новую печать.

– Вы удовлетворены? – гнусаво спросил Монтумес.

– Я обязан проследить за тем, как исполняется решение визиря, – безмятежно отвечал Пазаир. – Будучи старшим судьей, я засвидетельствовал передачу полномочий.

– Это вы убедили Баги отправить меня в отставку!

– Визирь действовал в соответствии со своим долгом. Вы потеряли должность из-за своих злоупотреблений.

– Мне бы следовало вас…

Однако Монтумес не посмел произнести слово, которое вертелось у него на языке. Взгляд нубийца остановил его.

– Угрожать кому-нибудь смертью – это преступление, – объявил он сурово.

– Я ничего такого не сказал.

– Не пытайтесь как-либо навредить судье Пазаиру. В противном случае будете иметь дело со мной.

– Ваши новые обязанности ждут вас, – напомнил судья. – Вам следует покинуть Мемфис как можно скорее.

Назначенному управляющим рыбными промыслами Дельты Монтумесу было предписано поселиться в маленьком прибрежном городке, где ему несподручно будет плести иные интриги, кроме тех, что касаются цен на рыбу.

Бывший верховный страж хотел ответить, однако, взглянув на сурового и торжественного Кема, прикусил язык.

* * *

Кем засунул свой жезл правосудия и амулет на самое дно деревянного сундука, под коллекцию азиатских кинжалов. Поручив все бумажные дела писцам, поднаторевшим на этой скучной работе, он запер дверь служебного помещения Монтумеса, твердо решив появляться там как можно реже. Улица, поля, природа были и останутся его любимым местом деятельности – почитывая свитки папируса, преступника не поймаешь. Поэтому он старался работать плечом к плечу с Пазаиром. Вдвоем они отправились в Гермополь, город бога Тота, покровителя речи. Верхом на ослах, специально обученных возить чиновных лиц, они двигались по величавой и прекрасной провинции. Было время посева; после обильного паводка земля, удобренная илом, легко поддавалась плугам и мотыгам, дробившим и рыхлившим ее. Сеятели, с венками из цветов на головах, широким жестом бросали зерно на землю, быстро опоражнивая свои сумки из волокон папируса. За ними шел скот – быки, бараны, свиньи, которые утаптывали зерно в землю. Иногда пахарь вытаскивал из-под плуга зазевавшуюся в луже рыбу. Бараны выводили все стадо на сухие участки; пастухи, в случае надобности, помахивали кожаным кнутом – его звонкое щелканье возвращало непокорных на праведный путь. Упавшее в землю зерно, согласно извечному закону Осириса о смерти и возрождении, сделает Египет краем плодородным и богатым.

Владения Денеса были велики, на них трудились жители трех деревень. Остановившись в самой большой из них, Пазаир и Кем выпили козьего молока и попробовали подсоленной, жирной простокваши из глиняного кувшина. В этих местах для выделки сыров, известных своим отменным вкусом, крестьяне используют чеснок, выращенный в оазисе Харга, чтобы створоженное с его помощью молоко не было слишком кислым. Друзья намазали простоквашу на ломти хлеба, выпеченного с добавками душистых трав.

Насытившись, они направились к огромной усадьбе Денеса, в которую входили несколько строений, зернохранилище, кладовые для вина и продуктов, стойла, конюшни, птичий двор, хлебопекарня, скотобойня и мастерские. Вымыв руки и ноги, судья и стражник потребовали встречи с управляющим поместья. Один из конюхов отправился за ним на конюшню.

Заметив Пазаира, управляющий бросился бежать. Кем не тронулся с места, зато его павиан в несколько прыжков настиг беглеца и одним ударом поверг его в дорожную пыль. Когда его клыки вонзились управляющему в спину, тот перестал сопротивляться. Кем счел эту позу наиболее подходящей для серьезного допроса.

– Счастлив видеть вас снова, – начал Пазаир. – Кажется, наше присутствие вас слегка взволновало.

– Уберите обезьяну!

– Кто вас нанял?

– Судовладелец Денес.

– По рекомендации Кадаша?

Управляющий медлил с ответом. Челюсти обезьяны сжались.

– Да, Да!

– Следовательно, он не держал на вас зла за то, что вы его обокрали. Наверное, этому есть простое объяснение: Денес, Кадаш и вы были сообщниками. И если вы пытались убежать, то лишь потому, что прячете в этом поместье некие улики. У нас есть право на обыск, который мы намерены произвести немедленно. Вы согласны нам помочь?

– Вы делаете ошибку.

Кем охотно дал бы свободу действий своему павиану, однако Пазаир предпочел другое решение, менее резкое, зато более эффективное. Управляющего подняли, крепко связали и поместили под присмотр нескольких крестьян, которые ненавидели своего тирана. Они-то и рассказали судье, что обвиняемый строго запрещал входить в один из амбаров, который он запирал на несколько деревянных засовов, которые Кем взломал своим кинжалом.

Внутри находилось множество сундуков, чьи крышки – плоские, выпуклые, треугольные – были привязаны шнурами, намотанными на две круглые рукоятки – одна сбоку, а другая сверху. Там же находилась мебель – в большом количестве и очень дорогая. Кем перерезал веревки. В сундуках из дерева смоковницы лежали рулоны льна высшего качества, платья и покрывала.

– Приданое госпожи Нанефер?

– Надо будет спросить у него описи, чтобы выяснить, где все это было произведено.

Затем мужчины занялись ларями, обшитыми эбеновыми панелями с инкрустацией, в которых обнаружились сотни амулетов из лазурита.

– Да здесь же целое состояние! – воскликнул нубиец.

– Качество такое высокое, что происхождение этого богатства определить будет несложно.

– Я займусь этим.

– Денес и его сообщники продавали весь товар по бешеным ценам в Ливию, Сирию и Ливан и другие страны, где есть интерес к египетской магии. Не исключено, что они предлагали амулеты даже бедуинам.

– То есть речь может идти об ущербе для безопасности страны?

– Денес, конечно, будет все отрицать, сваливая вину на управляющего.

– Даже став старшим судьей, вы сомневаетесь в возможностях правосудия.

– Не смотрите на вещи так мрачно, Кем; ведь мы ведем здесь официальное расследование, не так ли?

Их внимание привлек предмет, спрятанный за тремя сундуками с плоскими крышками. Это был массивный ларь из золотистой акации, высотой сантиметров в тридцать, шириной в двадцать и глубиной в пятнадцать. На крышке из эбенового дерева – две искусно исполненные рукоятки из слоновой кости.

– Шедевр, достойный фараонов, – прошептал Кем.

– Я бы сказал… что это какой-то атрибут погребального ритуала.

– Если так, то мы не имеем права его трогать.

– Но я должен посмотреть, что внутри.

– Не будет ли это кощунством?

– Здесь нет никаких надписей.

Кем предоставил судье самому развязать бечевку, связывающую рукоятки. Пазаир медленно приподнял крышку.

Блеск драгоценного металла ослепил их. Громадный скарабей из цельного золота! И по обе стороны – по одному священному глазу из лазурита и небольшому теслу из небесного железа.

– Глаз воскресающего из мертвых, тесло для отверзания его уст в потустороннем мире и скарабей, который кладется на сердце, чтобы перевоплощение стало необратимым.

На брюшке скарабея они различили какую-то надпись, однако иероглифы оказались врезаны так глубоко, что прочесть ее им не удалось.

– Все это принадлежало фараону, – решил потрясенный Кем. – Тому, чья гробница была ограблена.

В эпоху Рамсеса Великого подобное злодеяние казалось немыслимым. Несколькими веками ранее бедуины, завладев Дельтой, грабили некрополи. Однако после освобождения Египта его правителей стали хоронить в Долине царей, которая охранялась денно и нощно.

– Только иноземец способен разработать столь чудовищный план, – снова заговорил нубиец, его голос дрожал.

Подавленный, Пазаир закрыл ларь.

– Надо доставить эти богатства Кани. В Карнаке это все будет в сохранности.