Удушающая тишина. Холодный скупой свет зимнего вечера. Едкий запах, исходящий от длинных свечей. Эхо шагов.

Франческо де Леоне шел вперед по бесконечной галерее церкви. Черный плащ с широким белым крестом, восемь концов которого были соединены попарно, хлопал о кожаные сапоги.

Он пытался догнать силуэт. Тот двигался молча, и его выдавало только легкое шуршание ткани из плотного шелка. Женский силуэт, женщина, которая скрывалась от него. Силуэт почти такой же высокий, как он сам. Отблески пламени свечей переливались на ее волнистых волосах. На длинных волосах, спадавших по спине до самых икр и сливавшихся с шелковым платьем женщины. На длинных белокурых волосах с медным или медовым отливом. Внезапная резкая боль вызвала у него одышку. От ледяного холода стыли губы.

Он попытался вытереть лоб, покрытый потом, застилавшим ему глаза, но лишь оцарапал его своей латной рукавицей. Почему он ее надел? Готовился ли он к битве?

Постепенно его глаза привыкли к полумраку. Через купол в церковь проникал слабый свет, сливаясь с мерцающими огоньками свечей. Это позволяло Леоне всматриваться в окружавшую его тень, смутно различать контуры пилястров, очертания стен. Что это за церковь? Какая разница! Это была небольшая церковь, но все же он мерил ее шагами несколько часов подряд.

Он неторопливо преследовал эту женщину. Почему? Она не убегала, лишь только не позволяла расстоянию, разделявшему их, сокращаться. Она всегда шла впереди на несколько шагов и, казалось, предвосхищала его движения: когда она шла по внешней галерее, он следовал за ней по внутренней.

Он застыл неподвижно. Один шаг, один-единственный, и она тоже остановилась. До него долетало спокойное дыхание, дыхание женщины. Он пошел вперед, и тут же раздалось второе эхо.

Франческо де Леоне медленно положил руку на головку эфеса своего меча. И вдруг его охватила такая опустошающая нежность, что на его глаза навернулись слезы. Он недоверчиво смотрел на то, как его рука сжимает металлический шар. Как же он постарел… Под кожей, изборожденной морщинами, проступали широкие вены.

И тут он почувствовал чужеродное присутствие. Присутствие крови и убийства. Безжалостное присутствие. Женщина остановилась. Неужели она заметила враждебную тень? Раздался шепот: «Защищайтесь, рыцарь, во имя любви к всемогущему Богу». Бледная женская рука прикоснулась к рукаву его блио, заставив Леоне вздрогнуть от почти невыносимого наслаждения. Вторая рука на мгновение исчезла в складках ее платья и тут же появилась, сжимая короткий меч, излучавший серебристый свет. Он не заметил, что она была вооружена. Леоне прошептал: «Моя жизнь в вашем распоряжении, мадам», и медленно повернулся к ней. Желтый шелк обтягивал ее живот. Женщина была беременна. И готова к бою, чтобы защитить ребенка, которого носила под сердцем. Злобные привидения хотели уничтожить именно этого ребенка. Взгляд Леоне упал на треугольное лицо, на сине-зеленые глаза, взглядывавшие в неприветливую темноту. Это лицо было ему знакомо. Он хорошо знал его, но не мог точно сказать, где видел его.

Короткий меч взметнулся вверх. Он был направлен на восток, в сторону одного из приделов, окружавших неф. Раздался спокойный шепот:

– Уничтожить надо женщину. Это она отдает приказы. Однако она почти забыла, что действует на стороне зла.

Леоне почувствовал сомнения и нахмурил брови. Он медленно двинулся к маленькой часовне. Пламя свечей немного рассеивало темноту. Перед статуей безмятежной Пресвятой Девы, показывавшей миру божественного младенца, на коленях стояла женщина. Такая красивая, такая умиротворенная женщина, что она казалась средоточием бесконечной любви. Она не торопясь встала и, улыбаясь, протянула к нему свои руки. Она уже открыла рот, собираясь сказать, что он здесь желанный гость, как вдруг поток темно-красной крови обагрил ее подбородок и медленно потек по белому платью.

Леоне открыл глаза. Он едва узнал комнатку над конюшнями, служившую ему временным прибежищем, и с трудом сел на постели. Странно. Обычно этот упорно повторяющийся сон потрясал его так сильно, что он покрывался потом. Сердце бешено стучало, кровь пульсировала в жилах. Но сегодня ничего подобного не было. Его охватило необъяснимое спокойствие. Спокойствие, предшествующее сражению, когда все уже сказано, когда ничто не в состоянии изменить будущее.

Белокурая женщина с изумрудными глазами. Женщина, напоминавшая ангела. Падшего ангела. В памяти Леоне возникло ее прелестное лицо.

Из упорного предчувствия сон превратился в страстное послание.

Обнаженный до пояса Леоне умылся холодной водой. Он окончательно стряхнул с себя остатки сна. Позвав слугу, он приказал оседлать для него коня и приготовить еду на два дня.

Аньес читала в библиотеке. Она твердо держала свое слово и позволяла себе только гулять по парку.

– Мадам, одно очень срочное дело привлекло мое внимание. Я должен ехать в Шартр. Мне придется провести там несколько дней.

Аньес согласно кивнула головой.

– Если позволите, во время моего отсутствия Монж де Брине поживет в вашем замке.

Заинтригованная Аньес возразила:

– Рыцарь, я уже не ребенок, которого надо водить за руку.

– Они тоже не дети, мадам.

– Разумеется. Я должна поехать в Суарси, чтобы навестить моих людей, мсье. Я дала вам слово, что не стану выходить за стены замка. Но сейчас я прошу вас позволить мне посетить мануарий.

– Хорошо. Я разрешаю вам. Однако вы должны обещать мне, что ваша поездка ограничится только посещением мануария. К тому же вас будут сопровождать два жандарма графа.

– Обещаю вам. Клянусь честью.

На кухне Леоне быстро съел кусок сыра и ломоть хлеба, сдобренного жиром, затем сразу же вскочил в седло.

Падший ангел жил в Шартре. Он это почувствовал прежде, чем понял, что речь шла о женщине. Теперь он был в этом уверен. Не думать о ней как о женщине, поскольку он должен ее убить.

Во время всей скачки Леоне не отпускала смутная тревога. Он допустил грубейшую ошибку, позволив Аньес поехать в Суарси. Дороги были полны опасностей, даже если путешественника сопровождала вооруженная охрана. Разумеется, дама будет яростно сопротивляться, но что она сможет поделать с пятью-шестью разбойниками или их подручными? Конечно, жандармы станут защищать Аньес. К тому же никто не узнает, что она поедет в мануарий.

Неожиданно Леоне охватило желание вновь увидеть Клэре, пережить, пусть даже на несколько мгновений, момент абсолютного счастья, которое он испытал, когда нашел непонятный манускрипт. Его путь лежал недалеко от женского аббатства. Не раздумывая больше ни секунды, он повернул лошадь в его сторону.