Утром нас ждал традиционный завтрак, приготовленный оборотнем. Я думаю, нет нужды напоминать какой. После еды Вольф отвел меня в сторонку и издалека начал разговор, которого я, в принципе, ждал:

— Ваня, ты мне друг, но истина дороже…

— Не дурак, я все понимаю.

— Я хотел было смотаться с ней ночью, втихаря, но по-любому, что так, что этак я совершаю подлость, либо по отношению к тебе, либо по отношению к ней.

— Если честно, пикантность ситуации еще при разговоре со свирепым и всемогущим меня шокировала и будировала. Мне с самого начала не хотелось воровать девчонку и тем более отдавать ее в лапы старикану.

— Да еще такую красавицу…

— А дурнушек что, по-твоему, жалеть не надо?

— Надо, но… Это я так, непроизвольно вырвалось.

— Ладно, Вольф, в обиду мы твою принцессу не дадим. Доставим ее к бабке в Даймондтаун, а там видно будет, что-нибудь придумаем.

Мы вернулись к костру. Внезапно я оторопел, потому что раздался звук автомобильного гудка. Откуда здесь машина? За нами уже приехали? Жаль! Честно говоря, я уже вошел во вкус приключений, и мне не хотелось бы прерывать их на самом интересном месте. Но звук исходил из недр глубокого кармана штанов Лешека. Лешек извлек из широких штанин корявый сучок.

— Алё!.. Да, привет… Ну и что?… Прикольно… На каком болоте?… Понял. О кей. Да врубаюсь, ладно, потом поговорим… Давай, целую.

Он засунул сучок обратно в карман. Так вот почему они говорят не «позвоню», а «погужу» или «гудну».

— Эльвира, — пояснил нам Лешек.

— Мы и так догадались.

— Там ета, типа лягушка на болоте.

— Ну и что?

— Короче, она заколдованная.

— Ну, а дальше?

— Расколдовать бы ее надо. У тебя же есть этот, талисман. Амулет то бишь.

— А далеко болото-то?

— Да не… Там! — он махнул рукой в сторону леса.

Мы пробирались сквозь чащу уже более часа. Принцесса начала пищать, а я позлорадствовал, глядя на ее белоснежный дорожный костюм — на нем начали появляться пятна грязи. Это тебе не во дворце, тут Природа-матушка, экстрим!

Чтобы скоротать время нашего шествия, а заодно приглушить писк царевны и поднять наш спасательский энтузиазм, Лешек рассказывал забавную историю. История повествовала о том, какую услугу в свое время оказала одному царю баба Яга, за которую была освобождена на триста лет от уплаты налогов.

У царя было, как водится, три сына со всеми вытекающими отсюда последствиями, касающимися проблемы дележа наследства. И рассудил царь так: пусть сыновья женятся. У кого из сыновей жена окажется самая красивая и умная, того и валенки. То бишь царство. Призывает, значит, царь к себе сынов и объявляет им свое решение. Говорил царь долго, витиевато и высокопарно, сдабривая речь метафорами и образными словечками, и под конец дает сынам напутствие, опять же очень образно — заряжайте, мол, свои луки стрелами Амура, пусть они укажут вам путь к сердцам красавиц…

А младший сын был не то, чтобы олигофрен, но юноша инфантильный и очень прямолинейный. Услышал он что-то про стрелы, но до конца не разобрал. И спрашивает у братьев, что за стрелы Амура, где их взять и куда ими пулять? Братья посмеялись, дали ему старую кривую стрелу и говорят, мол, выйди в чисто поле, выпусти стрелу и беги за ней. Где стрела упадет, там и твоя суженая. Пальнул царевич, стрела, как водится, в болото угодила, а там — ни одного теплокровного, лягухи одни. Взял царский отпрыск лягушечку, что ближе всех к его стреле оказалась, да и домой принес. Вернулись и братья, они-то по уму свои сватовские кампании провернули — один боярскую дочку охмурил, другой — купеческую закадрил, да и не мудрено, с царской семьей-то породниться, куш немалый, девки счастливы по уши!

— Слышь, Феофан, не дури, — говорит царь младшему. — На весь белый свет меня позоришь! Слыханное ли дело — на лягушках жениться! Хоть бы козу себе нашел — и то больше проку!

— Не, бать! — отвечает Феофан. — От своих слов отступиться — еще больше позору. Как решил, так и сделаю.

И созвал тогда царь самых близких и преданных советников и говорит им:

— Кто сына вразумит, отговорит на твари жениться — озолочу, чего хошь сделаю.

И отвечают советники в один голос

— Чего тут думать, к бабе Яге посылать надо, на нее вся надежда, хоть естеством, хоть колдовством, но выход из сей пикантной ситуации только она найти сможет.

Явилась баба Яга и с Феофаном с глазу на глаз базар ведет, чего, мол, ты, дурень, в бутылку полез? А тот, мало того, дурак, так еще и упрямец. Я, говорит, член царской семьи, потенциальный наследник, принес животину в дом, пообещал жениться, знаю, мол, что глупость делаю, но как от слов своих отступиться?! Не по-царски это (в те времена-то правители еще честь знали).

— Ладно, — говорит бабка. — И честь твою спасем, и женим тебя не на холодной твари, а на девице красной.

Бабка, она же ко всему прочему и свахой подрабатывала. Была у нее одна девица на примете, и умна, и красавица, да вот беда — в барском доме жила, вроде как вдовой барыне падчерица, а по сути — черная девка дворовая. Потому как барыня жадная, слуг почти и не держала. Порешила бабка, что царю на худой конец и такая невестка сгодится, только бы избежать позорного скотоложства со стороны августейшего сына. А для драматического эффекта баба Яга решила оплести все это духом колдовства и романтики.

— Ты, — говорит, — Феофан, ступай потихонечку на болото и суженую свою там отпусти, нечего над животиной измываться. А принеси оттуда шкурку дохлой лягушки, спрячь где-нибудь до времени. И слушай, что мы дальше с тобой сделаем…

На следующий день царь-батюшка устраивал званый пир в честь своих невесток. Оба брата пришли с невестами, а Феофан один одинешенек.

— И где ж моя младшенькая? — спрашивает государь. — Нешто так долго наряды примеряет?

Все хохочут, на Феофана ехидно поглядывают. А он, как баба Яга учила, говорит отцу:

— Пошли Сидорку-ключника в мои палаты, пусть поторопит.

Послали Сидорку. Тот вернулся и говорит:

— Лягуха из-за двери человечьим голосом сказала: так, мол, и так, сейчас буду!

И через пару минут дверь открывается, лягушка в залу скачет. Феофан говорит:

— Вот она, моя милая, ненаглядная!

Смех в зале. Но тут гром загремел, пламя полыхнуло, дым столбом. А когда дым рассеялся, стоит на том месте девица, красоты неописуемой, а рядом шкурка лягушачья валяется. Гости, конечно же, в полном отпаде, впрочем, и хозяева тоже. И Феофан не исключение. То баба Яга морок на всех напустила, чтоб люд честной поверил, будто бы лягуха девицей обернулась. Кстати, днем раньше она напустила морок и на вдовую барыню: та клялась, что в небе потемнело, прилетел Змей Горыныч и унес ее несчастную падчерицу. Беда-то какая! Жаль сиротинушку! Где еще такую старательную да проворную прислугу найдешь?! Причем, напуганная женщина так и не смогла припомнить, когда же все это произошло. Соседи говорят, намедни, а вдова утверждает, что год назад.

— Как же год, третьего дня девку видали — в огороде морковку полола.

— Врете вы все! Меня запутать хотите! Я уж цельный год одна по хозяйству надрываюсь.

А в царском тереме «превращенная» говорит младшему царевичу:

— Что ж ты, милый, суженую свою не обнимешь, аль не рад, что я снова девицей стала? Подними шкурку мою, да сожги, чтоб я больше лягушкою не обернулась. Украл меня Кощей подлый, хотел, чтоб я женой его стала. А как отлуп получил, заколдовал со злобы меня в лягушку, велел год на болоте жить, пока не полюбит меня добрый молодец. Спасибо тебе, Феофанушка, спас ты меня, родимый!

Бросил царевич шкурку в печку, отошедшие от шока гости зааплодировали, стали Феофану с молодой невестой здравицы воспевать. А после конкурс состоялся на лучшую рукодельницу, стряпуху и кто как по хозяйству умеет. Наверно смысла нет уточнять, кто этот тендер выиграл. Вот так лягушка стала царевной, а Феофан-дурак — наследником престола.

Всю эту историю я пересказал вам своими словами в переводе с лешекова сленга.

— Так ты к чему это все рассказал? — спросил я Лешека. — к тому, что превращение лягушек в девиц — обман и фикция, а наша прогулка к болоту всего лишь тренировка нижних конечностей?

— Ничего и не фикция, — обиделся Лешек. — Я просто типа по ассоциации вспомнил.

— Превращения вполне возможны, — вступился за Лешека Вольф. — И это докажет твоя бляха. Превратить простое животное в человека нельзя. А вот вернуть человеческий облик заколдованному человеку вполне возможно.

— Так вы — обладатель амулета Золотого Льва?! — воскликнула шемаханская принцесса, впервые посмотрев на меня если не с уважением, то с удивлением. — И вы спасете несчастную заколдованную девушку?!

Наконец-то до нее дошло, какова цель данной прогулки. Но почему, собственно, именно девушку? Разве юношу или старика не может злой колдун заколдовать в лягушку? А вот и показалось болото. Первым делом на нас набросилось стадо отборных изголодавшихся москитов. И какого лешего мы сюда приперлись! А вон он, леший, бежит к своей возлюбленной и ухмыляется. Эльвира-русалка стояла на кочке на ногах, без хвоста, в балахоне.

— Ну, и где это несчастное животное? — спросил я.

— Вот, — Эльвира показала пальцем вниз, на соседнюю кочку. — Ее тут ночью одна кикимора знакомая заприметила. Точно, говорит, превращенная. Да вы на глаза ее сами посмотрите!

Там, куда показала Эльвира, действительно сидела лягушка. На вид лягушка как лягушка, зеленая. Если бы только не грустные серо-голубые, совсем человеческие глаза. Увидев меня, глаза заблестели, лягушка подпрыгнула, а я растерялся, даже сделал шаг назад и чуть не рухнул в болотную жижу. Внезапно меня одолела, возможно робость, возможно некоторое смущение. Когда лягушка подпрыгнула второй раз, я неловко подхватил ее на руки. От ее взгляда мне тоже стало грустно и даже немного не по себе, потому что эти глаза напомнили мне Катькины. И глобальную цель моего путешествия напомнили — найти и освободить друзей. Цель, которая с каждым днем, вместо того, чтобы приобретать реальность, становится все более абстрактной и аморфной.

— Ну что ты медлишь?! — торопили меня мои спутники. — Давай!

— Сейчас, милая, сейчас мы тебя расколдуем, — говорил я, держа на одной ладони лягушку, а свободной рукой доставая из заднего кармана камуфляжных штанов амулет.

Интересно, кто это? Еще одна царевна? Или какая-нибудь Василиса-Премудрая? И нет ли тут какого-нибудь подвоха? Обычно в сказках на расколдованных лягушках женятся… Тем не менее, я, манипулируя одной рукой, повернул на амулете рубиновый меч в положение II и произнес заклинание, которое я выучил по шпаргалке, выгравированной на обратной стороне амулета.

Метаморфозы не произошло. Сплошной обман. Я уже начал злиться, особенно на Эльвиру, собственно это была ее идея — затащить нас на это гнусное, в полном смысле слова, болото.

— Поцеловать надо, — сказала шемаханская царевна.

— Да, надо поцеловать, — подтвердила Эльвира.

Так, девицам всего случившегося мало, они хотят еще больше надо мной поглумиться. Но и ребята туда же — все дружно закивали головами. Ладно, придется быть посмешищем до конца. Преодолев брезгливость (я, конечно же, с любовью отношусь ко всем животным, в том числе и к земноводным, но не до такой же степени, чтоб целовать лягушек) касаюсь губами холодного тельца и… В глазах потемнело, что-то явно произошло, только очень быстро, я даже не успел заметить как. Мгновение — и мы стоим, обнявшись, с Катькой, застыв в поцелуе. Тут я замечаю, что она совершенно голая: конечно, какая же на лягушке может быть одежка. Я до сих пор удивляюсь, как это волчья шкура на Вольфе превращается в униформу французского кирасира, хотя он и объяснял, что оборотни — это особая статья, процесс многократного превращения отрабатывался у них тысячелетиями…

— Отвернитесь, охальники! — строго сказала Катька разинувшим рты ребятам. — И ты тоже!

Это относилось ко мне. Я стянул с себя анорак и, смущенно отворотив взгляд, протянул ей. Анорак у меня длинный, сойдет за мини-платье.

— Так, Ва-неч-ка, — произнесла превращенная. — Теперь поговорим. Как всегда в обществе девиц! И где тебя носило? Хотел, чтобы я на всю жизнь оставалась на этом противном болоте в лягушачьей шкуре?

Кстати, а где шкура? Нет никакой шкуры, так что и сжигать нечего.

— Вовсе нет, — начал оправдываться я, — Я же не знал, я думал тебя Кощей похитил. Я третью неделю мотаюсь по этой сказочной стране, пытаюсь до него добраться.

— Я действительно была у Кощея. Этот старый охальник все предлагал мне руку и сердце. Когда мне надоело посылать его словами, я надавала ему по морде. Тогда он рассвирепел, позвал своего колдуна, тот превратил меня в лягушку. Потом меня долго, дня три или четыре везли в каком-то мерзком деревянном ящике, кормили какой-то травой и противными червяками и выпустили здесь, на болоте. А этот, который привез, еще и говорит: «Жди, скоро тебя Иван-царевич расколдует». Я думала, что по сценарию ты тут же придешь и превратишь меня обратно, а ждать пришлось больше суток…

— Так ведь если бы Эльвира-русалка не сказала, мы бы вообще не пришли на это болото!

Черт! Кто за язык тянул?! Опять что-то не то ляпнул!

— Стоп! Погоди! По какому сценарию? Ты что-то знаешь?

— Нет! — резко ответила Катька. — У меня вообще крыша едет, ничего не могу понять. А где наши? Я думала, вы вместе.

— Так наших всех вместе с тобой похитили! Это я думал, вы вместе!

— Да нет, меня одну украли ночью из избы. Приволокли в какой-то монастырь, держали взаперти, приносили только еду и воду, сколько я ни требовала объяснить мне, в чем дело — никакой информации. Потом появился этот старпёр, начал меня обхаживать, а когда получил по сусалам… Ну, дальше я уже говорила.

— Да всех вас украли в ту ночь, я один в избушке остался, потому что спал на чердаке. А избушка та бабы Яги. Вот она нас с Лешеком в экспедицию на поиски вас отправила, вернее я пошел на поиски, а Лешек вместе со мной пошел. Потом мы Вольфа встретили. И Леву. А потом принцессу Даяну спасли от одноруков. Короче, я сейчас все подробно расскажу.

— Хорошо, только давайте уйдем куда-нибудь с этого болота, комары просто достали! Я их даже с голодухи есть не могла, фу, мерзость! Поэтому сейчас голодная как не знаю кто!

— Да-да, давайте уйдем поскорее с этого болота, — поддержал Вольф. — Нам надо быстренько добраться до какого-нибудь поселения, где бы мы смогли раздобыть немного еды, а заодно и одежду для нашей очаровательной незнакомки (принцесса ревниво стрельнула на Вольфа глазками). Кстати, Ваня, может ты нас, все-таки, представишь, раз уж вы знакомы?

Я представил Катьку всем по очереди.

— Еще бы нам позаботиться о каком-нибудь транспортном средстве, — сказал я, пробираясь в голове нашего небольшого отряда через бурелом. — Только денег ни шиша нет, даже не знаю, чего и придумать.

— А ничего, — ответил Лева. — В нашем деле главное — ввязаться в бой. А там — действуй по обстановке. Ведь всегда же выкручивались.

Шагали мы вшестером. Эльвира распрощалась с Лешеком и ушла к реке, русалки не могут долго без воды, вроде как Ихтиандр из романа Беляева.

— Эх, если бы при мне была моя дорожная сумка! — посетовала Даяна. — Кате наверняка что-нибудь подошло бы из моих платьев. Тогда и карету мы бы легко раздобыли. Если две такие роскошные телки явятся в контору по найму карет, им без вопросов дадут экипаж в долг.

— А пожрать в долг дадут? — спросила Катька.

Лешек достал свой индикатор взлета.

— Дай карту, — сказал он мне.

Мы присели отдохнуть на поваленное дерево, пока Лешек, шевеля губами, водил грязным пальцем по карте.

— Телега нам не нужна. Скоро можно будет полететь. И если лететь вдоль северных границ Шема Ханства, долетим до Клеверного, а оттуда напрямик, через степь двадцать три версты до Букашкино, это типа день пешего хода. А там уже печеходы ходят в Даймондтаун, так что пути нам всего как бы три дня, считая этот. А каретой, если лошадей не менять (а на какие шиши нам их менять!), то и неделю ехать можно…

— Нельзя! — крикнул я, хватая Катьку за руку и отбирая у нее большое наливное красное яблоко. — Это есть нельзя!

— Почему?! Ты что, совсем сдурел? Я тут маюсь, от голода помираю, у него в кармане анорака два яблока, а он бросается на меня как дикий зверь и хочет заморить голодом окончательно.

— Да, — сказал Вольф. — Еще бы чуть, сударыня, и нам бы пришлось нянчиться с младенцем.

— С каким младенцем?

— С вами, мадемуазель.

— Это яблоки из садов Хой Ёхе? — спросила принцесса.

— Так точно!

— Ясненько…

Пройдя еще с километр, мы нашли подходящую полянку для взлета.

— Эта штука летает? — удивилась Катька, глядя на ковер.

— Еще как! — ответил я, беря в руки бразды управления.

Мы летели сначала над лесом, потом вдоль дороги, чтобы не пропустить ближайший поселок.

— Смотрите, карета, — сказала Катька. — В этой карете меня, кажется, привезли. Вань, спустись, я и этому морду набью.

— Да ладно, — примиряюще сказал я. — Остынь.

— А знакомая карета, — сказал Вольф. — Не узнаешь?

— Да, действительно, — согласился я. — Похожа на карету Эль Гоира. Кать, ты точно уверена, что тебя именно в ней привезли?

— Да вроде бы… Хотя черт ее знает, может просто похожа!

— Эль Гоир… — сказала Даяна. — Я его знаю, это личный гонец Бэдбэара. Он уже два раза приезжал меня сватать. В первый раз я швырнула ему в морду подарки, а в последний раз мне пришлось сбежать.

— Кстати, Кощей тоже называл это имя, — сказала Катька. — Когда меня посадили в коробку, он сказал: «Эль Гоир, по дороге в Шамаханство…

— ШЕМА Ханство, — поправила Даяна.

— … в Шема Ханство, отпусти ее на каком-нибудь дальнем болоте».

— Интересно, он что, слуга двух господ? — вслух подумал я.

— Все может быть…

Через полчаса полета внизу показалась большая деревня. Или маленький городок. Мы приземлились на площади, местное население ничуть не удивилось нашему прилету, никто даже не обратил внимания. Только бабульки-торговки подбежали, почуяв в нас свежих клиентов, наперебой предлагая семечки, варежки, носки и разные безделушки.

Принцесса решительно вытянула из своей прически платиновую шпильку, украшенную бриллиантиком, тряхнула волосами и схватила Катьку за руку.

— Идем!

И направилась с ней в какую-то лавчонку. Вскоре они вышли оттуда. Катька в кроссовках, белой футболке и джинсах, принцесса тоже в обновках — вельветовых брюках и черной блузке.

— Теперь в трактир! — скомандовала Даяна.

Нас не пришлось уговаривать. Мы заказали роскошный обед и так были увлечены его поглощением, что почти не смотрели по сторонам. Только за десертом немного расслабились.

— Смотрите, вот он! — воскликнула Катька.

— Кто?

— Кощей.

— Где?

— Да вот же, на плакате.

На стене действительно висел рекламный плакат, на котором был изображен улыбающийся повелитель Алмазной долины, а двуязычная надпись на русском и английском языках гласила: «Голосуйте за первого в истории кандидата в президенты Алмазной долины — Великого мага и чародея, Властелина ночи, Его магейшество Бэдбэара!»

— Да ты чего, Кать! Какой же это Кощей, это Бэдбэар!

— Так это же он меня похитил, он меня домогался и представился Кощеем. Ему я и по морде надавала.

— Ну и дела! — воскликнул Лева. — Среди нас две невесты великого волшебника.

Мне захотелось чем-нибудь его треснуть.

— Попридержи язык! — сказал Вольф.

— Так! Похоже, нам и здесь не дадут спокойно поесть, — Лева кивнул на окно, в котором показалась группа конных стражников, дефилирующих по площади. — Придется заблаговременно повторить вчерашний маневр

— Береженого Бог бережет, — согласился Вольф. — Давайте-ка все на крышу.

Перестраховавшись, мы заранее выбрались на крышу через слуховое окно и стартовали оттуда. Стражники, задрав вверх головы, заметили нас и, указывая пальцами и саблями в небо, поскакали вслед. Конечно, на лошадях за нами не угнаться. Но дело в том, что на горизонте показалась черная точка. Она стала увеличиваться, и без сомнения это был ковер-самолет, возможно более мощный, чем наш, поскольку разрыв между нами явно сокращался. Лева зарядил дробовик.

— Подпускаю ближе и стреляю в пилота, — сообщил он.

— А осечки не будет, как вчера в долине? — усомнился Вольф.

— Не должно.

Я снова припомнил, что произошло с головой людоеда, и мне опять стало не по себе. Все-таки стражники люди подневольные и они ни в чем не виноваты. И даже если принцесса вернется к отцу, для нее это не смертельно, а чтоб сделать ей благо — так лучше помешать Бэдбэару жениться на ней. Все-таки убийство преследователей — не самый достойный выход из положения.

Однако обладателями огнестрельного оружия были не только мы. И стрелять первыми не мы начали. Очевидно, приказ был доставить царевну хоть живой, хоть мертвой, стреляли явно на поражение. А то, что не попали — лишь счастливая случайность, да и расстояние для точной стрельбы еще слишком большое.

Сосредоточив все внимание на преследователях, мы не заметили еще одну черную тень, которая приближалась к нам все стремительнее, а обнаружили ее первыми как раз не мы, а наши противники и, круто развернувшись, дали стрекача. Мы же сделать этого уже не успевали. Распластав огромные кожистые крылья в планирующем полете, трехголовый ящер зашел снизу. Я попытался сделать резкий маневр вправо-вверх, но птеродактиль оказался проворнее. Один взмах крыльями — и мы на его широченной спине, причем ковер как бы прилип к телу гиганта как наэлектризованный свитер.

— И что теперь? — спросил кто-то, даже не помню кто.

— А ничего, — Вольф как всегда проявил мудрую рассудительность. — Будь, что будет. Не прыгать же с такой высоты! Расслабьтесь!

И мы расслабились. Катька прижалась ко мне, шемаханская царевна — к Вольфу, Лешек и Лева съежились, укрываясь от холода и ветра. Ящер летел очень быстро, а движения его были размеренны и ритмичны. Четыре взмаха крыльями, при которых нас бросало вверх-вниз как на батуте и захватывало дух, потом двадцать секунд свободного парения. Так он, видимо, экономил силы. Иногда ему удавалось поймать восходящие потоки и тогда, расправив крылья и чуть наклонив корпус вперед, он мчался как серф на волне. Все три головы его были вытянуты вперед, он ни разу даже не оглянулся на свою добычу. Интересно, он говорящий?

— Эй, ты! Куда ты нас тащишь, мерзкая рептилия?! — крикнул я, пытаясь переорать шум ветра.

Ответа не последовало.

— Очевидно, он обиделся на «рептилию», — предположил Лева.

— Держу пари, что он тащит нас к Кощею, — сказал Вольф.

— Судя по курсу, типа того, — согласился Лешек.

— Опять к Кощею! — воскликнула Катька протяжным недовольным тоном.

— Не опять, а к настоящему Кощею, — пояснил я. — Тот, кто держал тебя взаперти и превратил в лягушку — не Кощей вовсе, а плут и самозванец. А там, у настоящего Кощея, может, и томятся в заточении все наши. И я уверен, что вместе мы решим, как освободиться!

Змей тащил нас на север, внизу проплывали знакомые места — порожистая речка Синява, по которой мы сплавлялись на доре, родная деревня Левы Николаево, стойбище первобытных людей, табун, где я одолжил златогривого коня, а сторож-ветеринар делал тем временем Вольфу клизму. Где-то справа по курсу должны быть сады Хой Ёхе, а левее — заколдованный лес, в котором нас обворовали цыгане, и НИИКоГО. А может ящер на службе в этом институте и послан за нами, как за похитителями ценного прибора? Впрочем, нет — ящер преследовал нас и раньше, до того как мы прибор свистнули. Вот теперь, от нечего делать, я подробно рассказал Катьке обо всех наших приключениях, начиная с той приснопамятной ночи. Ребята дополняли мой рассказ своими подробностями. Единственно, чтобы не травмировать Вольфа и не позорить его перед царевной, мы опустили эпизод с клизмой, я выдвинул версию о партии в шахматы, которой волк отвлек ветеринара.

Полет наш длился уже четыре часа, и доложу я вам, что даже на самом паршивом аэроплане в самом дешевом салоне эконом-класса, в креслах, рассчитанных на безногих пассажиров мы бы чувствовали себя комфортнее. Спина этих пернатых сиамских близнецов хоть и достаточно широка, все же не отличалась особой мягкостью, под толстым слоем кожи перекатывались упругие мышцы, холодный ветер обдувал нас как в аэродинамической трубе и еще постоянная болтанка от взмахов крыльями. Хорошо, что нам удалось слегка отделить от шкуры чудовища часть нашего ковра и устроить хоть небольшую, но защиту от ветра.

Впереди показались горы. Даже не горы, абсолютно голые скалы поднимались из леса, а среди них совершенно неотличимо грудились стены и башни гигантского мрачного замка. Приблизившись к скальному массиву, наш летательный аппарат стал кружить вокруг замка. Мы заметили, что в одной из башен медленно начинает расти черная дыра. После четвертого или пятого круга монстр решительно устремился в эту дыру. Кошмар! Если эта мерзкая тварь решила устроить акт суицида, то почему обязательно вместе с нами? Скала стремительно неслась нам навстречу. Дыра казалась слишком маленькой, чтобы змей смог в нее вписаться. Однако он, сложив в последний момент крылья, вписался. Миллиметровщик! И с диким скрежетом принялся тормозить когтистыми лапами, высекая в темноте снопы искр из каменного пола. Запахло паленой костью. Нас по инерции бросило вперед, а держаться было не за что, только за наш собственный ковер. Хорошо, что он так надежно прилип к спине животного. Змей запрокинул все головы назад, остановился у самой стены и замер в этой неестественной позе. Хвост как трап опустился до пола, по нему-то мы и спустились на пол, а вслед за нами скатился и наш ковер.