Храм экологов святого Терентия гудел как улей. Со сцены звучало примерно следующее: «Братья и сестры! Это знак! Терпение Создателя лопнуло. Атхарта стонет от скверны…» В зале раздавались панические причитания: «Пришельцы!», «Конец света!», «Война миров!» Мне показалось, сегодня здесь собрался весь Хани-Дью. И не только: я заметил колоритных мужчин в американской военной форме – ни дать ни взять вьетнамские ветераны. Мелькали разнообразные офицерские мундиры, а потом я увидел самурая. Сияние исходило от молчаливой группы ангелов, среди которых я узнал Хархуфия. А на одном из кресел в боковом ряду сидела Фаина. За ее спиной стоял Алан Нэй.

Как вышло, что я оказался в храме? Честно говоря, случайно. Я добрался до дома, но отсиживаться там не собирался. Я понимал, что должен что-то предпринять. В первую очередь надо было обсудить с кем-нибудь полученную информацию. Наверное, мне, как адъюту, следовало отправиться в «Шамбалу» и поговорить с Виратой. Но я почувствовал, что хочу человеческого общения.

Я сел в машину и поехал к сэру Перси. По дороге, заметив суету вокруг храма экологов, решил на минутку заскочить туда. Вдруг узнаю что-нибудь важное?

Увидев Фаину и Нэя, я понял, что совершил ошибку.

Наклоняясь, Нэй что-то говорил ей. Фаина улыбалась и покачивала ногой. Я сразу отметил перемены в ее облике: короткое платье, похожее на ночную рубашку, туфли на каблуке, вызывающе темная помада.

Я вдруг понял, что по-настоящему ненавижу Нэя. И тут же осознал природу своего чувства: такое можно испытывать только к человеку, которого ты однажды смертельно испугался.

Словно почувствовав что-то, Нэй посмотрел в мою сторону. Я выдержал его взгляд не моргая. Ужасная, тягостная связь установилась между нами…

Я пытался утешить себя: Нэй не станет звонить направо и налево о моей трусости. Такие тайны дорого стоят.

Через минуту Фаина была уже одна. Я заработал локтями, как будто ехал в переполненном трамвае. О чем я собирался говорить с Фаиной – не знаю. Но я не мог не подойти к ней, после того как она говорила с Нэем. Желание переметить территорию…

– Хорошо выглядишь, – сказал я.

Фаина не обернулась.

– Ты разочарован? Меня не надо больше опекать?

– Знаю, что не надо, – согласился я. – Ведь ты подружилась с Нэем?

– Какая у вас, однако, взаимная любовь, – усмехнулась Фаина. – Сначала Алан говорил о тебе так приторно, что я сразу поняла: он тебя терпеть не может. Теперь ты произносишь его фамилию, как матерное слово. Что вы не поделили, мальчики?

Я промолчал. Она снова усмехнулась и продолжила:

– Впрочем, в одном Алан прав. Он сказал, что ты хороший парень, но не герой.

Гадина, подумал я про Нэя. А вслух сказал:

– Вот как? Но уж он-то непременно герой?

Фаина кивнула:

– Алан – незаурядная личность.

– И он теперь у нас главный? – не унимался я. – Вот как. Спасибо, что не Табаки.

Фаина посмотрела на меня через плечо.

– Главный? Можно и так сказать. Знаешь, Егор, как становятся главным? В минуту опасности берут ответственность на себя. Кто первый, тот и молодец.

Она все поняла. Она видела, что меня заводят разговоры о Нэе, и с удовольствием язвила в больное место. Женщины очень жестоки в таких случаях, Сурок…

Я стоял как оплеванный. А что я мог сделать? Доказывать, что эта незаурядная личность – плохой человек, редиска? Вместо этого я огрызнулся:

– Я посмотрел прогноз твоего Воронцова. Он доживет до девяноста лет. Ты замучаешься его ждать.

Наслаждаться эффектом я не стал. Во-первых, я по натуре не садист, тут нужны особые навыки. А во-вторых, мой выпад был жалок. Я ведь прекрасно знал, что очень скоро Фаина воссоединится со своим суженым.

Ну-с, подведем итоги, думал я, садясь в машину. Сначала я совершаю поступок, столь же вынужденный, сколь и постыдный. В результате я втянут в войну с человеком, о котором раньше вспоминал раз в полгода. Потом – дед. Меня обидело его равнодушие. Я не ожидал, что он примется дарить мне леденцы и качать на коленке, но все же… А теперь еще девушка, которой я искренне желаю добра, втыкает в меня шпильки. И я отвечаю ей знатным пинком.

Нечего сказать, день прожит не зря.