День второй

одиннадцать часов после Полуночной службы

Она сделала очередной выпад и сразу поняла, что клинок цель не достанет. Противник, за мгновение до этого казавшийся медленным и неповоротливым, ловко отклонился, уходя от укола, и тотчас молниеносно перешёл в ответную атаку. Сания закусила губу, отбила рубящий удар сверху и отпрыгнула в сторону. Враг зловеще ухмыльнулся и снова бросился в атаку. Пространства для манёвра не было, и Сания, пытаясь выиграть время, в отчаянии пнула под ноги нападавшему резной тэннский стул. Но злодей был начеку: всё с той же зловещей ухмылкой он отбросил стул ногой и стал медленно приближаться, поигрывая коротким мечом. Она поняла, что проиграла. Смерть была неизбежна. Бандит замахнулся в широком ударе и … Арбалетный болт, коротко свистнув, сделал то, что не удалось Сании. Пират удивленно выпучил глаза, почувствовав удар в спину, потом понимающе горько улыбнулся и свалился замертво.

— Ий— я! — победный вопль Сании взлетел к высокому потолку.

Она запрыгнула на спину поверженного врага и исполнила победный танец.

— Хорошо, что я появилась вовремя, сестрёнка. У тебя не было никаких шансов, — сказала Ирэн, выходя из засады. — И слезь с него немедленно, — хмуро добавила она. — Врагов надо уважать — даже мёртвых!

Сания, не преставая приплясывать, отмахнулась:

— Он не заслужил уважения. Этот злодей потопил пять моих лучших кораблей!

— Четыре! — прохрипел «труп», открывая один глаз.

— Умри!! — возмущенно крикнула победительница. — Как ты смеешь говорить, когда ты мёртвый!

«Мёртвое» тело послушно расслабилось.

— Рано радуешься, сестра, — серьёзно произнесла Ирэн. — Нам ещё предстоит долгий путь через пустыню Копт. Главное логово пиратов находится по ту сторону песков. Собирайся, нам понадобится самый выносливый скакун во всем королевстве. Это должен быть необыкновенный конь! Сквозь песчаные бури пройдет только левийский иноходец.

Сания, проникшись серьёзностью предстоящих испытаний, нахмурилась:

— А где мы такого найдем? — она беспомощно развела руками.

За спиной раздалось приветливое ржание. Юная воительница обернулась и в радостном изумлении распахнула глаза: рядом с ней в нетерпении бил копытом великолепный иноходец белой масти. Сания восторженно взвизгнула. Она немедленно прыгнула в седло, абсолютно не обратив внимания на факт исчезновения «трупа» разбойника.

— Снежок! Я назову его Снежок, — сказала она, ласково перебирая пальцами белую гриву, которая еще несколько секунд назад была седой шевелюрой мёртвого пирата. — Садись, Ирэн, у нас мало времени!

Ирэн подобрала тупой арбалетный болт и присоединилась к сестре. Мощный круп этого жеребца легко мог выдержать ещё пару таких седоков. Сания уже было пришпорила скакуна, как Ирэн вдруг выскочила из седла и подбежала к двери. Она на секунду приоткрыла её, выглянула в коридор и снова захлопнула.

— Тревога, Ивыч! — шёпотом прокричала она. — Вирта идёт!

Левийский иноходец и в самом деле был великолепным скакуном: он взял с места в карьер и за какие-то доли секунды набрал сумасшедшую скорость, мгновенно покрыв большую часть расстояния до двери, ведущей в соседнюю анфиладу. И только рядом с дверью эрр Ивыч вдруг сообразил, что, несмотря на свои исключительные скаковые качества, в вертикальном положении он всё же может передвигаться гораздо быстрее. Тёмник выпрямился, и остаток пути проделал, как и подобает — на двух ногах. На прощанье старый дрок обернулся и подмигнул Сании. Заговорщицки приложив палец к губам, он опасливо покосился на противоположную дверь, и выскочил из детской.

Времени для восстановления порушенного войной имущества уже не оставалось. Ирэн торопливо запихнула миниатюрный арбалет под кресло и, схватив в руки первую попавшуюся книгу, уселась, изображая само прилежание. Сания, напротив, продолжала стоять в центре комнаты. Она покачивалась с пятки на носок, в точности копируя одну из любимых поз своего отца. Ирэн опустила книгу и сердито цыкнула на младшую сестру. Но та и не подумала изменить позу. Единственное, что она сделала — убрала за спину руку, всё еще сжимавшую рукоять маленького, явно сделанного на заказ, меча из прекрасной салийской стали.

Едва войдя в детскую, Вирта поняла, что она опять опоздала. Эрр Ивыч успел-таки снова сбежать. Она нахмурилась, обозревая поле недавней битвы:

— Так-так… и кто мне скажет, что здесь было на этот раз? Битва Серебряного прохода? Охота на грайворского вепря? Или, может быть, осада крепости Аркан?

— Сражение с Мардарскими пиратами, — буркнула Сания, продолжая дуть губы.

— Мардарские пираты… — понимающе хмыкнула воспитательница. — Да… это серьёзно. Настолько серьёзно, что я, пожалуй, не стану замечать двух разбитых ваз и сломанного стула. Но вот личное оружие — как, впрочем, и захваченное в бою — попрошу немедленно сдать.

«Добровольно сдать личное оружие?!» — младшая из принцесс содрогнулась от такого кощунственного предложения и упрямо сдвинула брови.

Это не ускользнуло от внимания Вирты. Девушка улыбнулась уголком рта — так, чтобы эти юные создания ничего не заметили.

— Что ж… — задумчиво произнесла она. — Вероятно, я не права, настаивая на том, что молодым эрринам не к лицу вместо веера носить смертоносное железо. Приношу вам, Ваши высочества, свои извинения, — она присела в реверансе.

Обе сестры напряглись: они слишком хорошо знали свою Вирту, чтобы не почувствовать в такой лёгкой капитуляции подвоха.

— Вы принцессы, а я всего лишь девушка из бедного рода, волею судьбы отвечающая за ваше воспитание, — продолжила воспитательница. — Как истинная дочь церкви и ваша подданная, я должна смирится. — Вирта смиренно сложила на груди руки и закатила глаза.

Сёстры быстро переглянулись: «Чтобы Вирта так быстро уступила?»

— Я ухожу, — трагично прошептала она. — Ухожу…

Воспитательница развернулась и подошла к двери. Уже взявшись за дверную ручку, девушка в отчаянии оглянулась и с надрывом произнесла:

— Одно, только одно тревожит меня… Мы так и не сможем увидеть лунного кролика…

В повисшей тишине раздался только один звук — из детской руки с тонким звоном выпал меч. Сания всхлипнула. Ирэн тоже почувствовала, как глаза предательски защипало.

Лунный кролик… Мечта любой девочки Грайвора, независимо от того, принцесса она или пастушка. Кролик был очень осторожным зверьком. Мало кому удавалось его увидеть, а тем более найти его нору. Наружу он выходил только ночью. Лунным его прозвали потому, что этот зверёк рыл свою нору таким образом, что в полночь лунная дорожка упиралась прямо в неё. С незапамятных времен в Грайворе существовало поверье, что если в полночь девочка подсмотрит, как кролик умывается лунным светом, то сможет загадать любое желание, и это желание непременно сбудется. Многие искали кролика, но везло лишь некоторым. Этот редкий зверёк селился вдали от людей, и найти его было непросто. Вирте повезло. Не далее как три дня назад она под большим секретом рассказала принцессам, что в окрестностях охотничьего замка обнаружила кроличью нору. Юные принцессы и Вирта договорились, что в следующий раз они обязательно отправятся искать удачу… А теперь всё рушилось.

— Очень жаль, — грустно сказала Вирта. — Дело в том, что лунный кролик совершенно не выносит запаха оружия. И если вы решили, что оружие вам необходимо, то с мечтой о кролике придётся распрощаться… Вы, конечно, можете попробовать, но шансов очень мало. К тому же, я не знаю, кто будет вашим проводником. Разве что я расскажу эрру Ивычу, где находится нора…

Как ни трагичен был момент, но Ирэн не выдержала и прыснула от смеха. Она представила себе, как огромный дрок продирается сквозь бурелом в поисках осторожного зверька. Надеяться найти с ним нору кролика было также нелепо, как охотиться на ночного мотылька с помощью алебарды. Её младшей сестре было не до смеха. Она подобрала меч и бросилась к девушке.

— Возьми, Вирта! Я совсем недолго держала его в руках! Если я хорошо помоюсь, быть может, кролик не учует?

Ирэн решила не отставать от сестры и, пыхтя, полезла под кресло за своим арбалетом.

— Забирай, — сказала она, протягивая воспитательнице арбалет.

— Спасибо, ваше высочество, — Вирта снова присела в реверансе. — Пойду, спрячу это, — она поморщилась, глядя на оружие, — куда-нибудь подальше. А вы через пять минут должны быть в архиве — у вас сегодня занятие с Риксусом, — она улыбнулась и вышла из комнаты.

Ирэн обречённо вздохнула: мало того, что геральдика и так была крайне скучна, так ещё Риксус совершенно не владел даром рассказчика.

— И почему они так не любят друг друга? — спросила Сания, не переставая сосредоточенно обнюхивать свои руки.

— Кто?

— Как кто? Ивыч и Вирта, конечно же! — младшая сестра сердито топнула ногой.

— Да нет, Санни, — сделав умный вид начала говорить Ирэн. — Они просто по-разному смотрят… — она запнулась, припоминая подслушанную у матери фразу, — на процесс нашего воспитания, — закончила она, крайне довольная своей взрослостью.

— А давай их подружим! — хихикнула Сания.

— А как?

На этот раз пришла очередь младшей сестры напяливать на себя снисходительно-умный вид:

— Вот папа с мамой, — сказала она рассудительно, — из-за нас ведь не ссорятся? Так? А почему?

— Почему? — переспросила Ирэн.

— Потому что они муж и жена! — торжествующе закончила сестра.

— Так ты хочешь… — Ирэн подпрыгнула, хлопнув в ладоши.

— Заженить их!

— Точно! Только не заженить, а поженить! — не преминула поправить её Ирэн.

Девочки обнялись и стали что-то нашёптывать друг другу, разрабатывая план первой в их жизни дворцовой интриги.

Вирта кипела от негодования. Ивыч совсем выжил из ума! Давать детям в руки настоящее оружие! Это неслыханно! Несмотря на свои маленькие размеры, и арбалет, и меч были вполне смертоносны. Принцессы могли пораниться! Оставалось только гадать, во сколько обошлись старому дроку подарки для своих любимиц: такое миниатюрное оружие мог изготовить только очень искусный мастер.

Девушка стремительно неслась по длинному коридору в сторону покоев королевы: она намеревалась просить её величество повлиять на старика, дабы тот умерил свой воинственный пыл. Когда она почти поравнялась с дверью, ведущей в архив внешнего министерства, та внезапно распахнулась. Выскочивший из помещения архива человек встал посередине коридора и растопырил руки, преградив ей путь.

— Здравствуйте, моя радость! — воскликнул он. — Куда-то спешите? Я вижу, вы запыхались, солнце моё, но от этого стали еще прекрасней! Ах, как божественно вздымается ваша дивная грудь! Я всегда говорил, что лучшие корсеты делают только в Грайворе!

Вирта вздрогнула от неожиданности, а когда до неё дошёл смысл сказанной фразы, она густо покраснела и машинально опустила взгляд на вырез своего платья. Это не укрылось от внимания эрра Жубера, и он похотливо улыбнулся:

— Вы всё так же застенчивы… Это так мило. Каждый раз, когда я вижу, как вы краснеете, полыхающий в моем сердце жар становится и вовсе нестерпимым. Иногда я представляю себе, как…

— Прекратите сейчас же! И пропустите меня, я спешу, — оборвала его Вирта.

Но вместо холодно-презрительного тона, которым она собиралась поставить нахала на место, её голос сорвался на полуистеричный всхлип. Девушка ещё больше покраснела, досадуя на свою оплошность. Каждый раз, когда она встречалась с этим человеком, её твердость и решительность, столкнувшись с его изощренным хамством, куда-то улетучивались. Даже в самых, казалось бы, нейтральных фразах, произносимых эрром Жубером, в его интонациях и даже в движениях сквозило что-то необъяснимо порочное.

— Пощадите! — театрально воскликнул эрр Жубер, и словно защищаясь, выставил перед собой длинные руки. — Не убивайте меня! Если бы я знал, что вы так хорошо вооружены, я бы спрятался в самом укромном уголке дворца, и сидел бы там тихо, как мышка.

— Да пропустите же! — ещё раз сказала Вирта, пытаясь его обойти.

Секретарь внешнего министра сделал шаг в сторону, снова преграждая ей путь, и она по инерции уткнулась в него. Эрр Жубер не преминул воспользоваться этим обстоятельством и откровенно уставился в вырез её лифа. Девушка попробовала отклониться, но он снова сделал небольшой шаг, и Вирта оказалась прижатой к стене.

— А может, вы собрались на охоту? — нависая над ней, вкрадчиво произнёс долговязый секретарь. — Неужели вы решились принять приглашение и погостить в моём охотничьем замке? Вас тоже пьянит азарт погони? Вас так же, как и меня, возбуждает беспомощность загнанного зверя, и завораживают судороги предсмертной агонии? Вас пьянит запах пролитой вашей рукой крови? Вы, верно, просто стесняетесь об этом сказать? Поверьте, не надо стесняться своих искренних порывов и симпатий! И меня бояться вам тоже не надо — я не сделаю вам ничего плохого, даже наоборот…

Жубер говорил, наклоняясь всё ближе и ближе к лицу Вирты. От него исходил терпкий аромат дорогого табака, смешанный с пряной горечью ард-травы, и ещё какой-то едва уловимый звериный запах… Последнюю фразу он прошептал ей на ухо, и Вирта почувствовала, как его усы коснулись локона у её виска, и ей даже показалось, что он скользнул языком по её шее. Она брезгливо вздрогнула всем телом, и сделала попытку вырваться, но этого уже не понадобилось — эрр Жубер мгновенно отлип от неё. Теперь он стоял на почтительном расстоянии и улыбался, как ни в чём ни бывало. Путь был свободен. Она бросилась дальше по коридору, чуть ли не бегом, и услышала вслед себе тихий глумливый смешок:

— Какие очаровательные быстрые ножки…

Стук в дверь больше походил на осторожное царапанье. После короткой паузы дверь приоткрылась, в узкую щель просунулось ещё более узкое лицо эрра Жубера.

— Позволите, ваша светлость? — тонкие губы секретаря сложились в угодливую улыбку. — Ваше поручение выполнено, готов доложить!

— Заходите, Жубер! — эрр Новидж дрожал от нетерпения, и только опыт искушённого придворного помогал ему мастерски скрывать своё волнение. Умело модулированный голос был нетороплив и чуть презрителен — это была его привычная манера общения с людьми, своё превосходство над которыми он не считал нужным скрывать.

Жубер просочился в кабинет главы внешнего министерства и, сутулясь, остановился на почтительном расстоянии от стола министра. Новидж повелительно ткнул пальцем в сторону придвинутого к столу кресла, и секретарь пристроил свою тощую канцелярскую задницу на самом краешке — с прямой спиной, с ладонями на коленях, готовый в любое мгновение вскочить по мановению пальца своего хозяина.

— Ну, и что такого необыкновенно важного имел сказать королю этот рыжий нюхач? — лениво поинтересовался тот.

— Ваше поручение было очень непросто выполнить, эрр Новидж, — начал секретарь издалека.

— Разве я спрашивал вас о том, просто или непросто было сделать то, что я велел? — хмуро приподнял правую бровь министр. — Разве я не говорил вам, милейший, что меня не интересует, каким именно образом вы исполняете мои поручения? Зарубите себе на носу: я задаю вопрос — вы на него отвечаете. Я ставлю задачу — вы её выполняете. Достаточно того, что я предоставил вам право пользоваться министерской казной — и ни разу, заметьте, не потребовал у вас отчёта о расходовании денег! Извольте изложить, о чём шла речь! — эрр Новидж был зол и язвителен, как бы отыгрываясь на подчинённом за свой страх, за свою трусость, за то унижение, которому подверг его прошедшей ночью барон Ямин.

— Слушаюсь, ваша светлость. Простите, меня! Клянусь Шауром, больше подобного не повторится! — скороговоркой выпалил секретарь.

Новидж снисходительно кивнул, принимая извинения. Жубер елейно улыбнулся.

— По словам Вейджа, на сегодняшний день предпринято пять покушений на его величество и одно — на королеву, — начал докладывать он. — Лис полагает, что заказчиком покушений является принц Грег, который вовсе не погиб, как все считали, во время войны с Аурией. Сейчас принц скрывается в Салийской империи. Вейдж подробно рассказал о том, на основании каких фактов он сделал подобный вывод, и их величества согласились с его доводами. В конце концов, король приказал ему в недельный срок разработать и доложить план проникновения в Салийскую империю и поисков принца.

При упоминании о Греге и без того выпяченная вперёд нижняя губа эрра Новиджа отвисла почти до подбородка, а левая бровь уползла вверх вровень с правой.

— Но ведь принц Грег мёртв! — только и смог выдохнуть он. — Этого не может быть! Он был зверски замучен насмерть собаками аурийцами! И даже канонизирован именем Шаура! А святая церковь не может ошибаться! Хм… — осёкся эрр Новидж, поперхнувшись.

Богохульная мысль, возникшая в изощрённом сознании министра, была святотатством и ересью, была чревата общегосударственным катаклизмом — и открывала невиданный доселе простор для интриг. Изменник и предатель, вероотступник и клятвопреступник — возведённый в ранг святого великомученика! Идея грозила вселенским кризисом церкви — и сулила баснословные выгоды тому, кто сумеет правильно распорядиться информацией. Эрр Новидж взял себя в руки и доброжелательно улыбнулся секретарю. — Непросто выполнить, говорите? А я и не поручаю вам простых дел, Жубер! Простые поручения — для простых людишек, мой милый, а вы — вы способны на большее! Я всегда был уверен в вас, и вы оправдываете мои ожидания! Пока — оправдываете, — не смог не добавить дёгтя в мёд министр. — Расскажите-ка мне поподробнее, что ещё вам удалось узнать…

Далия нанесла ещё один мазок и, откинувшись назад, посмотрела на холст. На её сосредоточенном лице отразилось неудовольствие: грайворский вепрь никак не получался. Вместо одного из самых опасных зверей здешних лесов на холсте красовался обычный домашний боров, пусть даже и с устрашающими клыками. Далия сердито тряхнула головой. Огненный хвост, в который были собраны её рыжие волосы, взметнулся над головой и, описав дугу, снова опустился за спину. Уже в который раз за сегодняшний день ей захотелось бросить работу, но вместо этого она снова закусила губу и с присущей всем тэннцам упрямостью наклонилась к мольберту.

…Княжество Тэнн располагалось на одноименном острове у южных берегов Кейритии. По воле Шаура, родина тэннцев представляла собой небольшой каменистый участок суши посреди океана. Что-либо выращивать на такой земле, а тем более содержать там скотину было невозможно. Ко всему прочему, Шаур наградил жителей острова огненно-рыжими волосами, и поэтому уроженца княжества можно было опознать издалека, так как рыжий цвет волос больше почти нигде не встречался. Никто не знает, откуда у тэннцев появились способности к разного рода искусствам и ремеслам. Может, это было божьим даром, компенсирующим их нелегкое существование, а может сама их земля своим неприветливо-серым видом родила у них тягу к прекрасному. Так это или нет — неизвестно. Но вот уже многие века остров славился своими мастерами. Да так, что во многих уголках мира слова «художник» и «тэннец» стали синонимами, а определение «тэннский» применительно к какой-нибудь вещи — будь это мебель, упряжь, посуда или оружие — неизменно увеличивало её стоимость в несколько раз. Впрочем, высокая стоимость тэннских изделий была обусловлена ещё и тем, что многих материалов на самом острове просто не существовало: там не росли деревья, не было глины, и не паслись тучные стада, столь необходимые для кожевенного производства. Всё это приходилось завозить с материка, так как настоящая тэннская вещь могла быть создана только на острове. У многих монархов и просто богатых людей считалось особым шиком иметь при себе придворного тэннца, чтобы без особых затрат завладевать произведениями искусства. Однако, по непонятной причине вдали от родины тэннцы утрачивали часть таланта. Нет, конечно, для простых смертных их работы по-прежнему являлись венцом совершенства, но сами они оценивали свои творения, созданные на чужбине, крайне низко. Более того, они старались сделать так, чтобы никто из соплеменников не увидел этих работ, а когда этого было не избежать — любыми способами открещивались от авторства. Вот и Далия никогда не подписывала свои работы и всячески противилась настоятельному стремлению своего мужа развесить её картины по всему дворцу. Чаще всего она просто дарила их, и со временем эти скромные (с её точки зрения) подарки начали цениться в Грайворе наравне с наградами и титулами. Далия, как истинная дочь своего народа, понимала, что её картины — лишь жалкое подобие того, что она когда-то писала на родине, и несколько раз пыталась покончить с живописью, но неистребимая тяга к прекрасному раз за разом рушила эти планы, и она снова бралась за кисть.

Далия была младшей дочерью Великого князя Хелвера — правителя княжества Тэнн. Её родословная насчитывала более полутора тысячи лет. Как ни странно, Великая смута почти не затронула остров, и ныне род правящей династии княжества был самым древним среди прочих правящих родов. По этой причине для всех монарших династий — за исключением, пожалуй, Салийской империи — породниться с родом Хелверов считалось большой удачей. Это же обстоятельство сделало небольшое княжество одним из главных игроков на политической арене этого мира…

…Королева решила добавить на заднем плане немного багрового оттенка, чтобы вепрь смотрелся более выпукло, и начала смешивать краски. Кто-то вошел без стука и остановился у неё за спиной. Во время своих занятий живописью она строго-настрого запретила входить в её покои всем, кроме четверых: мужа, обеих дочерей и Вирты. Так как раздавшиеся за её спиной тихие шаги ничуть не были похожи на тяжелую поступь короля Грайвора, и уж тем более это никоим образом не походило на тот грохот, с которым врывались в её комнаты юные принцессы, Далия даже не повернув головы узнала вошедшую.

— Подожди, Вирта, я сейчас, — произнесла она, и после некоторого раздумья нанесла точный мазок. — Что у тебя? — спросила она, откладывая в сторону кисть. — С девочками всё в порядке?

— Да, ваше величество, — присела в реверансе Вирта. — За исключением этого… — она протянула королеве изъятое у принцесс оружие.

Далия взяла в руки маленький меч и несколько раз взмахнула им. Одобрительно хмыкнула, оценив работу мастера, и лукаво прищурилась:

— Опять Ивыч?

— Да, ваше величество, — кивнула девушка. — По его милости моя комната уже превратилась в оружейный склад. Пожалуйста, поговорите со стариком — так дальше продолжаться не может!

— Я же велела тебе называть меня по имени, когда мы наедине! — заметила королева, продолжая рассматривать оружие.

— Простите, ваше… — Вирта запнулась. — Простите, Далия.

— Да, ты права, моя девочка — так дальше продолжаться не может! — похлопывая клинком по ладони, произнесла королева. — Когда вернёмся, не забудь напомнить мне, чтобы я поговорила с Ивычем. Пора ему покончить с играми и приступить с принцессами к нормальным тренировкам.

Вирта в изумлении распахнула глаза.

— Настали новые времена, котёнок, — пояснила королева. — И я хочу, чтобы мои дочери в случае чего могли постоять за себя сами. Как показывает опыт, надеяться только на охрану — неосмотрительно. И мне глубоко чихать на то, что воспитывать девочек подобным образом не в традициях Грайвора. Если мне понадобится защищать своих детей, я буду это делать любым способом, и пусть только кто попробует мне запретить!

Она сердито прошлась по комнате. Услышав эти слова, Вирта опешила. Единственное, что она поняла — принцессам грозит опасность, и королева об этом знает. Девушка испугалась. Не за себя — за своих любимиц. Самые страшные картины мигом пронеслись у нее в голове.

— Нам надо бежать?

— Почему бежать? — удивилась королева. — А… — она мягко улыбнулась. — Ты меня неправильно поняла. Слава Шауру, пока всё не так плохо, и нам нет необходимости скрываться от врагов. Разве ты забыла, что послезавтра День поминовения, и каждый грайворец мужского пола обязан отправиться в то место, где его прародитель был приобщен к Святому писанию? Поскольку Грав I познал волю Шаура в катакомбах монастыря святого Ресса, то и наш путь лежит в Рессову пустошь. Выезжаем сегодня вечером, так что поторопись — тебе ещё надо собрать принцесс.

Вирта, всё ещё не совсем веря в то, что она просто преувеличила грядущую опасность, облегченно вздохнула:

— Слава Шауру! Я уже не знала, что думать, — улыбнулась она, и тут же снова забеспокоилась. — Но ведь паломничество в День поминовения мужчина должен совершать в одиночестве. Король не позволит нам его сопровождать!

— Знаю, милая, — немного устало произнесла Далия. — Мы и не будем докучать ему. Просто, так сложилось, что наш охотничий замок находится всего лишь в одном дневном переходе от Рессовой пустоши. Скажем так — мы просто поедем с принцессами на охоту. Ты же обещала показать им лунного кролика? Чем не причина? Во всяком случае, не думаю, что Даниэль сможет найти весомые аргументы против этой поездки, — улыбнулась она, и снова взяла кисть.

— А когда мы выезжаем?

— Сегодня в семь часов после полуденной службы, — рассеяно ответила королева.

Она посмотрела на холст, раздумывая — стоит ли добавить немного охры на загривок вепря, дабы подчеркнуть его матёрость, или же просто ограничится тщательной прорисовкой стёртых клыков… За её спиной раздался всхлип. Далия мгновенно обернулась. — Что такое? — удивленно спросила она. — Ты плачешь?

Вирта, продолжая всхлипывать, отрицательно помотала головой. Королева отложила кисть и подошла к девушке.

— Ну-ка, рассказывай, милая, — решительно сказала она. — Это из-за отъезда, или тебя кто-то обидел? Или, может, ты расстроилась из-за Ивыча?

Вирта ещё ниже опустила голову и снова отрицательно помотала головой.

— Значит всё-таки из-за отъезда, — сделала вывод королева. — Что-то подсказывает мне, что у тебя были совсем другие планы на этот вечер… У тебя назначено свидание?

Девушка кивнула и теперь разревелась уже по-настоящему.

— Так… — протянула Далия. — Ты влюбилась, а я об этом ничего не знаю! — деланно рассердилась она. — За всеми этими событиями, я упустила самое важное. — Она подошла к Вирте и взяла её за подбородок. — Рассказывай, котёнок, кто он?

Вирта подняла заплаканное лицо:

— Вы его знаете, это лис, его зовут Юр, — тихо произнесла она.

— Юр… Юр… — задумалась, припоминая, королева. — А, этот молодой лис — помощник Вейджа! Как же, помню. Он такой… — она чуть не сказала вслух «невзрачный», — Он… У него такие интересные глаза! — наконец нашлась она.

— Вы тоже заметили? — вскинулась Вирта. — Когда мы в первый раз познакомились, я тоже сразу обратила внимание на его глаза.

— А как давно вы знакомы?

— Уже полгода. Помните, мы тогда были на охоте, и с нами в кои веков поехал даже тёмный лис? Юр тогда примчался к нему с каким-то докладом. Он влетел во двор охотничьего замка на взмыленной лошади. Мы играли с принцессами во дворе, и я испугалась за них — ведь он мог растоптать их своим животным. Я бросилась к нему, чтобы отругать, а он соскочил с седла и сразу встал передо мной на колени, прося прощения. От него так пахло болотами… Он поцеловал мне руку — и в этот момент, я увидела его глаза… Я тогда сразу поняла, что ничего кроме этих глаз в этом мире мне не нужно…

— Да… глаза… — мечтательно произнесла королева, думая о чём-то своём. — Когда я в первый раз увидела Даниэля, я тоже сразу влюбилась в его глаза.

— В день помолвки?

— Нет… Значительно раньше. Наш брак готовили несколько лет, и мне ещё девочкой показывали портреты моего будущего мужа. Так как наследнику Грайвора запрещалось покидать родину до своего совершеннолетия, наши лучшие художники приезжали сюда. Это я теперь-то понимаю, что тэннцы лишены своего дара на чужбине, а тогда я никак не могла взять в толк, почему все, кто видел его воочию, так восхищаются его глазами. С портретов на меня смотрели пусть и совершенные по форме, но всё же пустые глаза. Я тогда даже… — она хихикнула, — чуть было не стала заочно ненавидеть своего будущего супруга — так надоели мне развешанные повсюду его портреты. А потом… Потом был Бал Последней Белой Чайки… Мне исполнилось шестнадцать, и отец пригласил многих гостей… Среди них были и Даниэль с королем… У нас на Тэнне девушкам не разрешается посещать балы до своего совершеннолетия. Бал Последней Белой Чайки — это прощание с детством и вступление во взрослую жизнь. Помню, я тогда сидела и злилась на свою служанку Надию, которая перетянула на мне корсет. Я всё время боялась, что моя грудь вывалится на всеобщее обозрение. Ты знаешь, у нас ведь одеваются по-другому, чем здесь — сильные ветра и всё такое, и я не очень-то была привычна к таким платьям. Так вот, сижу я, злюсь на весь белый свет, голова забита мыслями о своем туалете, а тут подходит Даниэль и приглашает меня на танец. Отказать нельзя — иначе дипломатический скандал. Я беру его за руку и, прости меня Шаур, мысленно желаю ему провалиться ему вместе со своим Грайвором прямо к Кхуру. Тут начинается музыка, и вот — с первыми фигурами танца, я поднимаю взгляд и вижу его глаза… У меня было такое впечатление, что я нырнула со скалы в самый глубокий омут, — Далия весело рассмеялась. — «Вынырнула» я на руках отца. Оказывается, я потеряла сознание. Даниэль потом говорил мне, что до самой свадьбы думал, что я лишилась чувств, испугавшись его уродливого, как он считает, носа… Ах, как давно это было! — Она подхватила Вирту за руки и закружила по комнате. — А ты плачешь! Ты сейчас переживаешь самые прекрасные мгновения своей жизни! Подумаешь — отъезд! Выедем на час позже, ничего не случится от такой маленькой задержки!

— Спасибо, Далия! — всё также грустно поблагодарила её Вирта.

— Что ещё? — королева склонила голову.

— Понимаете, — по щеке девушки снова поползла слезинка. — Мы никогда не будем вместе… Это невозможно…

— Это ещё почему? Он не любит тебя?

— Нет, что вы, — застенчиво улыбнулась Вирта. — Мы любим друг друга.

— Тогда в чем дело?

— Ну… Я же воспитательница принцесс…

— И?

— Разве вы не знаете? — удивилась девушка. — По закону Грава IV эррина, воспитывающая принцессу, не может выйти замуж до того, как её воспитанница достигнет своего совершеннолетия. Король считал, что воспитательнице негоже отвлекаться мыслями о своих собственных детях, в то время как ей поручена такая важная миссия, как воспитание королевской дочери…

— Чушь какая-то! — фыркнула Далия. — Эти мужчины сначала с умным видом понавыдумывают всяких глупостей, а потом с таким же умным видом претворяют их в жизнь! А нам — женщинам — всё это расхлёбывай!

— Кроме того, мой отец никогда не согласится на этот брак, — продолжила Вирта. — Юр простолюдин, а мой отец хоть и понимает, что наш род именитостью не отличается, всё же считает, что браки с простолюдинами недопустимы. Он мечтает выдать меня за кого-нибудь из наследников Великих домов. Он так радовался, когда я заняла эту должность при дворе…

Королева задумчиво прошлась по комнате.

— Надо будут посоветоваться с Риксусом, — вполголоса пробормотала она. — Кажется, я как королева Грайвора обладаю правом в исключительных случаях даровать титул.

— В исключительных… — тихо повторила за ней Вирта.

— А ты считаешь этот случай рядовым? — приподняла бровь королева. — Ну, так я так не считаю! К тому же, мне кажется, что король согласится с тем, что уж кто-кто, а твой Юр заслужил титул.

Девушка непонимающе посмотрела на свою королеву, та усмехнулась:

— Есть некоторые обстоятельства, позволяющие мне сделать такой вывод.

— А закон Грава IV? — не смея поверить во всё происходящее, вымолвила Вирта.

— Закон? — переспросила Далия и, закинув голову, уставилась в потолок.

Некоторое время она шевелила губами, что-то проговаривая про себя.

— Напомни-ка мне, в этом дурацком законе говорится об одной принцессе?

— Да, — удивлённо произнесла Вирта.

— А у тебя сколько воспитанниц? — хитро прищурилась королева. — Две! — сама же ответила она на свой вопрос. — Значит, в этом случае закон не действует!

Девушка недоверчиво на неё посмотрела.

— Уж поверь мне! — успокоила её королева. — Что такое королевский закон я знаю очень хорошо! Там, где нельзя его отменить, всегда можно воспользоваться неверно проставленной запятой или неточно сформулированным обстоятельством. На всякий случай я, конечно, попрошу Риксуса, чтобы он оформил эту мою светлую мысль надлежащим образом, и уж тогда никто не сможет — да и не посмеет — поспорить с этим. Так что утри слёзы и иди, готовься к свиданию. Я думаю, тебе сегодня будет, чем порадовать Юра.

Вирта, сама от себя не ожидая, вопреки строгим правилам дворцового этикета, бросилась к королеве и порывисто её обняла.

— Спасибо! — только и смогла произнести она, и разрыдалась…

На этот раз — от счастья…

День второй

десять часов после Полуденной службы

Просто сказать о том, что этот пост для всех дроков был самым нелюбимым — значит не сказать ничего! По свалившейся на них откуда-то из тьмы веков традиции, пост возле личной комнаты тёмника королевской гвардии был обязательным, и, как это не странно, почётным. От такого эпитета любой гвардеец, пожалуй, сморщился бы, как от кислого яблока. Весь почёт заключался в том, что бедняга, который нёс службу на этом посту, имел честь созерцать своего начальника и старосту рода в одном лице минимум два раза в сутки. И оба эти свидания, как правило, не сулили часовому ничего хорошего. Ну чего хорошего можно ожидать, когда рано утром эрр Ивыч, полный энергии и сил, вываливается из своей комнаты и первым делом лицезреет своего подчиненного? Само собой разумеется, что часть переполняющей его энергии тут же обрушивается на бедного гвардейца. Вечером же всё происходит в точности наоборот. Тёмник, уставший и злой, возвращается к себе в комнату, и тут видит, что, оказывается, в этом мире существует ещё один человек, который только и ждёт его «мягкого» отеческого слова…

По этой причине, едва услышав приближающиеся шаги своего начальника, дрок, что стоял на посту возле его личных покоев, вытянулся и зашептал молитву. Каково же было его удивление, когда он увидел, как эрр Ивыч, абсолютно не обращая внимания на свою жертву, мирно проследовал в свою комнату и закрыл за собой дверь. Если бы не муштра, вбитая в него на уровне рефлексов, часовой наверняка бы почесал затылок, причем прямо на посту…

Эрр Ивыч очень устал. Он устал спорить, тем более что риторика не была сильной его стороной. Сначала он спорил с королем. Точнее, он думал, что спорил, тогда как на самом деле стоял и угрюмо молчал, слушая категорический приказ — оставаться во дворце. Вместо его верных и, несомненно, лучших дроков, король на время своего паломничества в качестве охранников взял десяток лисов. Потом Ивыч спорил с королевой, уверяя её, что небольшой отряд из двухсот человек — это всего лишь необходимый охранный эскорт, который никак не может помешать охоте, а не целая армия, как считала её величество. Потерпев неудачу и тут, Ивыч отправился к тёмному лису с просьбой привлечь его дроков для какой-нибудь облавы, дабы те не зажирели от безделья. Но Вейдж ему ответил, что в ближайшее время в столице не предвидится крупномасштабных боевых действий, а значит все дроки, во главе со своим тёмником могут с чистой душой посвятить себя заслуженному отдыху.

Вспомнив события прошедшего дня, эрр Ивыч тяжело вздохнул и опустился в своё любимое кресло. Его взгляд скользнул по стенам, увешенным разнообразным оружием, потом опустился на кровать, где лежал забытый утром эскиз родового герба, затем переместился на стол, заваленный картами и схемами сражений… И вдруг замер! Посреди привычных вещей, которые вместе составляли единое целое, обнаружилась одна — совершенно посторонняя. Даже не посторонняя, а чужеродная в этом аскетично-воинственном окружении. Тёмник встал и двумя пальцами осторожно приподнял маленький венок, сплетенный из розовых лилий. Ивыч задумался и зачем-то понюхал венок. «Что бы это значило? — недоумевал он. — Будем рассуждать здраво: я цветы не собираю — это раз! Ни один дрок, если только он не помешанный, в мою комнату не войдёт — это два. Мимо поста не прошмыгнет и мышь — это три. Венок, по грайворской традиции, это признание со стороны девушки в любви — это …» Ивыч рухнул в кресло, и две их четырёх его ножек, жалобно хрустнув, подломились. Дрок за дверью, услышав грохот, вздрогнул. Старик сидел на полу и оторопело пялился на венок. Это продолжалось довольно долго. Потом он вдруг вскочил и бросился к столу. Сметя с него ворохи карт и схем, он схватил геральдический атлас и начал его лихорадочно листать. Найдя нужную страницу, он близко поднёс книгу к глазам, словно не веря тому, что там было нарисовано, потом бережно положил книгу обратно на стол и с какой-то идиотской улыбкой направился в сторону балкона. Выйдя наружу, он обеими руками оперся на балюстраду и несколько раз глубоко вздохнул. Ему почему-то вдруг захотелось посмотреть на звезды, хотя вплоть до сегодняшнего дня он делал это только для того чтобы ночью сориентироваться на местности. «Лилия… Розовая лилия, на голубом фоне… Герб рода Лэктонов…, — отрешенно подумал он. — Вирта… моя бедная маленькая девочка…» Он тяжело вздохнул…