Российская Федерация, Санкт-Петербург. 7 сентября 20… года.

«Украсть украденное. По сути – верно, но звучит как-то нелогично». С этими мыслями Петр Васнецов вставал и ложился вторую неделю подряд. Монументальный письменный стол, доставшийся в наследство от деда, сейчас был завален всевозможными папками и документами. Личные дела давно умерших людей, копии протоколов допросов, схемы дорог и конструкторские чертежи бронированного автомобиля «форд» выпуска тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года. На первый взгляд, между вышеупомянутыми мыслями и всеми этими предметами связи не могло существовать, но она была.

Случайный человек, оказавшийся в квартире Петра Васнецова, был бы немало удивлен. Интересы хозяина жилища были весьма разносторонними. Солидная библиотека, уникальные и редкие издания, расставленные на полках массивных книжных шкафов. Тяжеловесные напольные часы в дубовом корпусе отделяли обширную коллекцию бело-синих делфтских фаянсовых мельничек, домиков и колокольчиков в стеклянных шкафах-витринах от стойки с аппаратурой класса hi-end.

На столе стояла полуавтоматическая печатная машинка с истертыми клавишами. В век компьютеров и электроники она могла показаться инородным объектом, анахронизмом, но было видно, что на ней до сих пор работают, и за механизмом тщательно следят.

В гардеробе владельца квартиры ровными рядами висели деловые костюмы, дорогие галстуки и сорочки. Добротная кожаная обувь, удобная и легкая, занимала несколько полок. Наручные часы всевозможных форм и размеров лежали каждые в своей ячейке, на специальной полочке. Стальные и золотые браслеты, тонкие изящные стрелки и сухие информационные табло японской электроники, – все это говорило о пристрастии хозяина к красивым качественным вещам, его вкусе и чувстве стиля.

Биография Петра Александровича, дослужившегося в свои неполные тридцать пять до майора, была блистательна, но в то же время окутана некоей таинственностью. Окончив школу и поступив в институт, по юношескому неразумию и горячности молодой Васнецов нагрубил декану, попал в армию и там бесславно провел два года, отсчитывая дни до дембеля и постигая азы военной науки.

Отдав долг родине и окончательно убедившись в том, что ученье – свет, а неученье – чуть свет и на работу, Петр с рвением взялся за свое образование. Прежде всего, он поставил перед собой цель добиться уважения, статуса и веса в обществе. Международные отношения, МИФИ, Москва, столица – вот о чем он мечтал.

Упорство и пытливый ум помогли ему с блеском сдать вступительные экзамены в учебное заведение мечты, и он переехал в столицу. Одного лишь не учел отслуживший в армии юный и наивный Александр: не все то золото, что блестит. Многие абитуриенты даже не догадывались, что за карьера и в каком из ведомств может ожидать их в будущем. Суровые парни из СВР пристально следили за бесшабашными студентами, оценивая их шансы и выбирая лучших.

Именно внешней разведке приглянулся Петр Александрович Васнецов. Он был завербован и взят в разработку. Если зайти на официальный сайт СВР (да, на бескрайних просторах интернета есть и такой!), то можно увидеть следующие строки:

«СВР России – современная специальная служба, в которой работают талантливые, целеустремленные, преданные Родине и воинскому долгу люди. Основным направлением деятельности Службы является своевременное выявление угроз национальной безопасности России».

Так ли это было на самом деле, сказать сложно, но впоследствии данные строчки стали лозунгом, который Петр пронес через всю жизнь. По окончании института Васнецов начал свою дипломатическую карьеру в качестве второго секретаря посольства в Польше. Он проработал там два года, поднял давно законсервированную сеть осведомителей и добился расторжения договора о предоставлении территорий для размещения средств противовоздушной обороны Соединенных Штатов. Заслужив тем самым лестные отзывы руководства, он продолжил восхождение по карьерной лестнице, заняв пост первого секретаря посольства в Китае. Там он пять лет получал и переправлял на родину все сведения о ядерных разработках азиатского соседа. Но пиком его карьеры стали Нидерланды.

Что может заинтересовать наше государство в этой северной европейской стране, прослывшей рассадником порока? Ответить можно одним словом – Эйндховен. Промышленный шпионаж, вот чем пришлось заниматься Петру. Делал он это легко и изящно. Вербовал агентов, подкупал госслужащих, сулил деньги, любовь прекрасных женщин и новые возможности… Пока в один прекрасный момент на пороге его квартиры не появились двое в штатском.

Один из них, хмурый высокий брюнет в добротном костюме-«тройке» и длинном сером плаще, достал из кармана тонкий конверт и вручил его хозяину квартиры. После прочтения послания Петру не оставалось ничего другого, как спешно покинуть Голландию. В строках сухого официального письма он объявлялся persona non grata.

Быть отставным дипломатом грустно, оказаться отставным агентом еще печальнее. Возможность выезжать за рубеж Петр потерял. Ни одна страна, – а слухи в дипломатической среде распространяются с фантастической скоростью, – не готова была оформить визу потенциальному шпиону.

Конечно, у Васнецова имелись связи и капитал, способные помочь ему создать какой-нибудь неплохой бизнес на родине, но все естество Петра восставало против подобного рода существования. Васнецов искренне хотел приносить пользу людям и не желал становиться простым дельцом или перекупщиком, человеком, в его понимании пустым и никчемным.

Майор внешней разведки сам поднял себе планку, а когда попытался преодолеть заказанную высоту, был грубо выбит из игры беспринципными конкурентами. Как и в чем он потерпел крах, работая на внешнюю разведку, стало ясно спустя десять лет, когда один из агентов службы безопасности, работавший в ту пору в Эйндховене, напечатал свои мемуары. Там он на протяжении тридцати с лишним страниц смаковал, как ловко и непринужденно уложил на обе лопатки русского медведя. Пожилой агент в красках описал всю операцию, но упустил тот факт, что провал Васнецова стал возможен из-за нелепицы, непредвиденного стечения обстоятельств.

Один из членов посольства, имея при себе некие бумаги, был сбит автомобилем при переходе улицы. Почему и как у него оказались эти бумаги, осталось загадкой. За рулем сидел пьяный подросток, укравший у отца ключи от машины. Но не это главное. Дело, наверное, не приобрело бы столь широкий резонанс, если бы внимательный полицейский не ознакомился с пакетом документов, найденным у потерпевшего, а затем, разобрав их содержание, не сообщил куда следует.

Итак, Петр находился на распутье и пытался определить новые жизненные ориентиры. Но прежде всего он решил как следует отдохнуть. Ну, и, как вы думаете, что он выбрал в качестве вспомогательного средства? Правильно, алкоголь.

– Ваша фамилия Васнецов?

Маленький щуплый человек в костюме мышиного цвета и с пухлой кожаной папкой под мышкой появился на пороге ровно в шесть вечера. Резкая трель дверного звонка выдернула отставного агента из пьяного угара. Открыв глаза, Петр уставился в потолок и несколько секунд пытался сообразить, кто он и где сейчас находится. Три бутылки коньяка, выпитые накануне, давали о себе знать. Алкоголь не желал отпускать Васнецова, представляя все в каком-то вычурном нелепом свете. Запах молодецкого перегара и табачного дыма, заполнивший комнату, заставлял усомниться в том, что тут живут приличные люди.

Определив, наконец, источник раздражения, кряхтя и постанывая, Петр оторвал от подушки чугунную голову и, нацепив на ноги шлепанцы, совершил подвиг – встал с кровати. Звонки в дверь не прекращались, а продвижение к двери давалось с переменным успехом. Васнецову мешало все. Большая доза алкоголя в крови, старый персидский ковер, коварно цепляющийся за шлепанцы и норовивший повалить своего владельца на пол, танцующий дверной проем…

Трель дверного звонка не умолкала ни на секунду. С трудом преодолев коридор, хватаясь за стены и полки, заставленные техническими журналами, Васнецов, наконец, подошел к двери и вставил цепочку в паз. Обычная предосторожность от незваных посетителей и нежеланных гостей. Солидный немецкий замок негромко щелкнул, и в образовавшуюся щель Петр увидел неизвестного субъекта.

– Так ваша фамилия Васнецов? – поинтересовался тот, с сомнением изучая помятую фигуру хозяина квартиры.

– Он самый, – пьяно усмехнулся Петр. – С чем пожаловали, любезный?

Какое-то время гость в замешательстве переминался с ноги на ногу и морщился от запаха алкоголя и табака, затем, наконец, произнес:

– Если вы действительно Петр Васнецов, извольте к завтрашнему дню протрезветь и привести себя в божеский вид. В три часа дня жду вас на Сенной, вот адрес кафе.

Маленький картонный прямоугольник с написанным от руки адресом перекочевал из руки незнакомца в карман тренировочных штанов Петра. Незнакомец развернулся на каблуках и, бормоча себе что-то под нос, устремился прочь по лестнице.

– Что хотели-то хоть? – крикнул вдогонку таинственному незнакомцу Васнецов. Тот на секунду остановился, снова окинув хозяина квартиры брезгливым взглядом.

– Вас нам рекомендовали. Говорили что вы профессионал экстракласса, специалист по Нидерландам. Предстоит работа, сложная и творческая, а главное, светит за нее неплохой гонорар. Не разочаруйте нас, – с этими словами он исчез за поворотом.

Сказать, что появление таинственного незнакомца взволновало Петра, значит не сказать ничего. Закрыв дверь, он несколько минут изучал полученную от гостя карточку с адресом общепита. Вроде бы ничего особенного не произошло. Самый обычный человек позвонил в дверь и, зная (секретом это, конечно же, не было), что Васнецов несколько лет проработал в Амстердаме, трудясь на ниве международных отношений, вполне мог предложить что-то связанное с переводами, трактовками законов и прочей бумажной волокитой. Вот только не станет обычный наниматель являться к потенциальному работнику на дом и тем более приглашать в кафе на рандеву. В наше время достаточно телефонного звонка, письма на электронную почту или простого СМС. Ну, а затем последуют обсуждение договора и выбивание благ… Схему эту Петр знал отлично. Так, или примерно так, он сам вербовал ключевые фигуры для своей игры. Являясь к потенциальному шпиону на дом, обескураживал его внезапностью визита и вываливал весь тот компромат, который успел до этого накопать. Иногда получалось с первого захода, иногда со второго, но все попытки, как правило, оказывались удачными. Случались, конечно, и провалы, после которых потенциальный информатор вдруг оказывался зарезанным в пьяной драке или неудачно падал с лестницы и ломал шейные позвонки. Но подобные инциденты можно было пересчитать по пальцам.

Затуманенный алкоголем мозг мешал Петру трезво оценить ситуацию, поэтому прежде всего он направился в ванную комнату.

Не потрудившись снять с себя одежду, он встал под душ и выкрутил вентиль холодной воды до упора. Ледяная, обжигающая, она хлынула на хмельную голову, смывая последствия алкогольного опьянения. Постепенно мысли становились яснее, свет вокруг ярче, а углы и изгибы реальности вновь превращались в самые обычные коридоры, дверные косяки и предметы интерьера.

– Завтра, – пробормотал себе под нос Петр, вытирая голову полотенцем. – Завтра в кафе, а пока спать. Посмотрим, что это за работа. А то еще неделя такого «отдыха», и сопьюсь к чертовой бабушке.

Питерское утро было как всегда серым и дождливым. Проснувшись по привычке в шесть утра, Петр сел в кровати и с недоумением осмотрел некогда опрятную и чистую комнату. Упаковки из-под готовых обедов, пластиковые тарелки с недоеденным куриным филе и пустые бутылки из-под различных по крепости напитков делали квартиру больше похожей на комнату в студенческом общежитии, что он имел честь занимать десять лет назад. Срочно требовалось привести в порядок и себя, и свое жилище.

Расчистив перед кроватью свободное место, Васнецов упал на пол и сделал ровно пятьдесят отжиманий. Раньше, когда он служил в посольстве в Амстердаме, физические упражнения заменяла утренняя пробежка. Но там воздух, зеленые насаждения и чистый морской воздух. Тут же гарь, смог и вечно хмурые лица соотечественников, которые, вступив в новую эру рыночной экономики и демократии, получив иллюзию свободы и права выбора, так и не научились улыбаться.

Далее пошли наклоны и приседания, и к концу комплекса Петр был мокрым как мышь. Контрастный душ принес желаемое облегчение. Растертое махровым полотенцем тело горело, в голове роилось множество мыслей и планов. Жажда деятельности, терзавшая его еще со школьной скамьи, наконец вырвалась наружу.

Без малого час пришлось потратить на уборку квартиры. Ревел, надрываясь, мотор пылесоса. Большие мусорные пакеты громоздились в широком, заставленном тренажерами и стеллажами коридоре. На кухне негромко урчала посудомоечная машина и гудела стиралка.

Петр решил выбросить все, что подходило под понятие «лишнее». В жадно разинутую пасть мусорного пакета летели старые газеты, черновики бизнес-планов, карандашные наброски логотипа и десятки страниц, испещренные всевозможными слоганами и призывами.

Вторая пирамида выросла из пустых бутылок из-под коньяка и шампанского, эдакий памятник побежденной депрессии. Васнецов никогда не занимался самобичеванием, не жалел себя и был способен держать удар. Даже в самые плохие и неудачные дни он лишь качал головой и, хитро улыбаясь, просто отодвигал пораженческие настроения в сторону.

Закончив с уборкой и удовлетворенно осмотрев плоды своих трудов, он вытащил из кармана размякшую от воды визитку, разорвал её на мелкие кусочки и смыл обрывки в унитаз. Ему не требовалось иметь подобное при себе. Тренированная память услужливо сохранила полученные данные. Оставалось выяснить, что же все-таки нужно было этому странному типу.

Великобритания. Лондон. 4 марта 1972 года.

Паб «Папская индульгенция»

Габриель Кларк, авантюрист и охотник за острыми ощущениями, всегда следовал одной избитой истине, которую узнал в раннем детстве: «Я люблю свою страну, но ненавижу свое государство». Кларк, как радикально настроенный ирландец, был согласен с ней на сто процентов.

Рыжие волосы и плотная фигура Габриеля как нельзя лучше указывали на его происхождение и были замечательной приманкой для «бобби» всех мастей. Ищут карманника – Кларк первый кандидат. Устраивают облавы после очередного беспредела фанатских группировок? Вот он – ирландец, выйди на шаг вперед.

Святым Кларк, конечно, не был и к преступному миру имел непосредственное отношение. Вот только банальным вором или мошенником назвать его было нельзя. Он был виртуозом авантюры, гением многоходовых комбинаций, мастером запудривания мозгов и королем мистификаций. Любая задача, попахивающая криминалом, была ему по плечу, но брался он отнюдь не за все скользкие операции. Многие предложения ирландец отбрасывал сразу. С первых слов останавливал возможного нанимателя и, рассыпаясь в любезностях, исчезал за порогом. Некоторым он давал добро, почувствовал их потенциал в разработке, и лишь единицы, показавшиеся ему забавными, брал под свое начало. Венцом коллекции криминального гения был план, по итогам которого случились памятные события, произошедшие восьмого августа тысяча девятьсот шестьдесят третьего года, когда Скотланд-Ярд получил сильный щелчок по носу.

Из королевского поезда, перевозившего фантастическую для того времени сумму (два с половиной миллиона фунтов стерлингов) пропала вся наличность. План был прост и гениален одновременно. Сигнал семафора, регулирующего движение поездов, изменили. Пятнадцать человек, воспользовавшись замешательством машиниста, под руководством Кларка отцепили два вагона, а потом, не спеша, вскрыли их, как консервные банки, и выпотрошили до основания.

«Бобби» рвали и метали, удар по их репутации был сокрушительный. Вся общественность требовала от полицейских найти и примерно наказать преступников. Сделали они это спустя год, посадив на скамью подсудимых тринадцать из пятнадцати правонарушителей. Заранее подготовив план отступления, не афишируя своего имени и происхождения, Габриель попросту не попал в поле зрение придирчивых сыщиков. Один из членов банды, Ронни Биггз, которому впоследствии приписали руководство операцией, смог бежать за границу.

Сам Кларк материальной выгоды от этого предприятия не получил, но моральное удовлетворение, что он испытал, читая газетные заголовки и видя на фотографиях растерянные физиономии больших полицейских чинов, не шло ни в какое сравнение с любыми деньгами мира. Единственное, что омрачало его радость, это то, что он не смог уберечь своих людей от тюрьмы. Ни подкупы, ни угрозы, ни хитрые диверсии не помогли освободить грабителей.

Сидя за дальним столиком, Габриель не торопясь потягивал любимое темное из пузатой глиняной кружки и с интересом смотрел на худого бледного типа в твидовом пиджаке и котелке. Если бы не азиатский разрез глаз, его внешность точно соответствовала бы хрестоматийному образу английского джентльмена, то есть человека, любящего конные прогулки, охоту на лис и свято чтящего «файф-о-клок». Но это было явно не так.

Гость нервничал, то и дело вытирал бледный лоб большим клетчатым платком, ерзал на стуле и явно находился не в свой тарелке.

– Это было так необходимо, Кларк? – зло процедил он сквозь зубы, в очередной раз вытирая лоб. – Зачем нам эта забегаловка? Встретились бы у меня в гостинице, обговорили все детали. Тут же народу тьма тьмущая, а бармен, мерзкая подозрительная харя, пялится на меня, и глаза у него такие недобрые.

– То, что глаз не сводит, – усмехнулся Габриель, – объяснить легко. Вы находитесь в пабе уже десять минут, и до сих пор не позаботились о выпивке. Люди тут отдыхают, обсуждают футбольные матчи и последние сплетни. Кстати, о сплетнях: как вам война во Вьетнаме? Поддерживаете ли вы милитаристскую политику кабинета Никсона? Как вам его заявление о космической ракете-самолете?

– Не несите чушь! – негодующе рыкнул бледнокожий азиат. – А что если нас заметят? Может быть, за мной слежка, а мы сидим тут у всех на виду!

– Если бы вы не нарядились, как ощипанная английская курица, – поморщился криминальный гений, – было бы проще. Вы, очевидно, решили слиться с толпой, но малость промахнулись веком. По поводу многолюдности не беспокойтесь – чем больше свидетелей, тем больше им на нас плевать. Люди вокруг заняты своими делами и не станут прислушиваться к чужим разговорам. Да, ради всего святого, Томсон, закажите же себе выпивку. Бармен скоро подумает, что у нас тут свидание.

Заказав наконец пинту светлого, Томсон открыл свой саквояж и вытащил оттуда толстую кожаную папку, стянутую шнурками.

– Это материалы предстоящего дела, Кларк. Мне, а точнее, моему шефу порекомендовали вас как профессионала и признанного эксперта в подобного рода делах.

– Материалы – это хорошо, – вяло улыбнулся ирландец и сделал солидный глоток хмельного напитка. – Но если у вас есть рекомендации касательно моей скромной персоны, то, очевидно, вас известили, как я веду дела?

– О, да, – оживился Томсон и, как китайский болванчик, закивал головой. – Вас нужно заинтересовать. Вам нужны интрига и приключения. Уверяю, вы не будете разочарованы. Сама идея, конечно, может показаться абсурдной, но если вы выполните поручение, вам выплатят сумму, которая навсегда освободит вас от финансовой зависимости.

– Предполагаются сложности?

– Да сколько угодно. Прежде всего, хочу предупредить, что действовать вам придется не на просторах Соединенного королевства. На исполнение – несколько часов. Не уложитесь в срок – второго шанса не будет.

– Предмет искусства? Культовый? Уникальный?

– Как вы догадались?

– Очень просто, – Кларк с улыбкой кивнул в сторону пухлой папки с документами. – Из кипы материалов, что вы мне собираетесь всучить, торчит край принципиальной схемы, больше похожей на устройство второго, а то и третьего контура тревожной сигнализации Маерса. Некоторое время назад мне довелось столкнуться с плодом его труда и могу заверить, задумка мастера почти удалась. Сложная и чувствительная, аналоги подобных схем есть всего в трех местах. Первая стоит во Франции, в Париже, в здании на Королевской площади, и охраняет более пятидесяти тысяч предметов вожделения любого коллекционера.

– Вы имеете в виду Лувр? – тут же предположил собеседник.

– Именно, – подтвердил догадку Габриель. – Вторая находится в соборе святого Петра в Ватикане. Третья же…

– Нидерланды, – в первый раз за вечер бледный азиат улыбнулся и, расслабленно откинувшись на спинку стула, глотнул из своего бокала. – Вы меня поражаете, Кларк. Когда мой босс рассматривал кандидатуры возможных участников, он даже не догадывался о ваших способностях.

– Кража из музея – банальность, – пожал плечами Габриель.

– Кражи из музея не будет. – Томсон уставился на свою папку и несколько секунд молчал. – Шедевр нужно изъять тонко, аккуратно, не возбудив подозрений и не вызвав лишних вопросов. Шумиха, активность Интерпола и громкие газетные заголовки моему хозяину без надобности. Маурицхейс представляет собой неприступную крепость. Три независимых друг от друга пояса охраны, спутниковое слежение военных и четыре, я повторяю, четыре сигнальных контура могут сорвать все дело.

– Вот с этого и надо было начинать. – Взъерошив пятерней волосы на затылке, Кларк посмотрел на собеседника и пододвинул к себе папку. – Гонорар?

– Любая понравившаяся вам сумма, – расплылся в улыбке Томсон, отставляя опустевший бокал. – Вещь настолько уникальна, что адекватной цены ей просто нет.

– А если я захочу миллиард?

– Будет вам миллиард.

Перед ирландцем возникла очень сложная дилемма. Деньги он любил, хоть зачастую и отказывался от своей доли, наслаждаясь вызванным в обществе резонансом. С другой же стороны, красть произведение искусства, достояние человечества, которое обречено навсегда исчезнуть в темной кладовой неизвестного коллекционера, казалось ему неправильным. Наконец жадность взяла свое, и тонкие изящные пальцы Габриеля легли на толстую папку.

– Хорошо, мистер Томпсон, вы меня убедили… Но я должен просмотреть материалы, и только потом дам окончательный ответ.

Российская Федерация, Ленинградская область.

6 сентября 20… года.

К пятидесяти годам за плечами полковника Виноградова было с десяток горячих точек, множество наград и благодарностей от генштаба, а также имелась богатейшая армейская биография, некоторые моменты которой могли вызвать у обывателя шок. Добросовестный вояка, делом жизни которого были военные операции и тайные вылазки в тыл противника, каждый свой удачный поход отмечал своеобразным сувениром. Сувениром обычно служила гильза, размер и форма которой менялись от случая к случаю. Но истинной страстью полковника были ножи. Маленькие и большие, метательные и тактические, длинные и короткие. Все, что способно было резать и колоть, неизменно привлекало его. Взяв оружие в руки, он с первого раза мог определить марку стали, страну изготовления и регулярность эксплуатации.

Выйдя на пенсию по состоянию здоровья, Всеволод Виноградов столкнулся с реалиями гражданской жизни. И, как оказалось, он абсолютно не был к ним подготовлен.

Привыкший служить и выполнять приказы без раздумий и лишних терзаний, как боевая машина, в силу возраста он не заинтересовал спецслужбы и ФСО. Криминальные структуры, в тот момент активно делившие рынки информационных технологий, почему-то тоже не обратили на бывшего спецназовца ни малейшего внимания. У них в почете были технари, люди, способные мыслить самостоятельно, а не действовать только по приказу.

На обычном же рынке труда его способности оказались не востребованы. Всеволод знал английский и немецкий языки, но в совершенстве владел лишь терминологией, касающейся огнестрельного и холодного оружия, взрывчатых и отравляющих веществ. Заказать себе номер в гостинице, купить банку пива в магазине или оплатить бензин на заправке он, конечно, смог бы, но на сложные философские диспуты его словарного запаса не хватало. В переводчики или гиды он, разумеется, не годился. Эта ниша давным-давно была занята молодыми нахалами, не подпускающими к кормушке отставников вроде Виноградова. Таланты полковника в сфере выведения из строя живой силы противника, три вида единоборств и семьдесят два способа умерщвления врага так же не нашли у работодателей спроса.

В итоге ветеран, не раз верой и правдой послуживший родному отечеству, устроился в охранное предприятие «Барракуда».

В первый же год работы Виноградов зарекомендовал себя с лучшей стороны. Являлся на службу вовремя, всегда был гладко выбрит и опрятен, а то рвение, что он проявлял, вызывало у нарушителей трепет, а у начальства уважение. Карьера исправного служаки пошла в гору. Уже через полгода службы он оставил пост на проходной одного из питерских заводов и перебрался в кабинет в качестве старшего смены. Еще через десять месяцев осваивал должность начальника охраны объекта. Чуть позже, совершив, по мнению коллег, невероятный прыжок, оказался в головном офисе на Невском проспекте, где занял должность второго заместителя директора и по совместительству хозяина конторы господина Гонопольских.

В тот день, оставив дома костюм и переодевшись в привычную полевую форму, Всеволод решил проинспектировать ведомственные объекты, часть которых находилась в Ленинградской области и вниманием начальства была незаслуженно обделена. Инспектировать подобные посты было делом не из легких. Для этого следовало оторвать седалище от мягкого кресла, сесть за баранку автомобиля и выехать из города. Подобный подвиг обычно совершался раз в месяц и не по собственной воле заместителей, а по настоянию самого Гонопольских, «премировавшего» одного из счастливчиков поездкой на природу. С приходом в офис Виноградова многие вздохнули с облегчением. Отставной полковник с радостью взял на себя эти обязанности и устраивал вылазки в область как минимум раз в неделю, завоевав репутацию человека придирчивого и своенравного. Найденные огрехи и следующие после этого замечания приводили к штрафам. Мужикам на пригородных объектах урезали законно заработанные денежки. Нелюбовь ко второму заместителю в рядах рядовых охранников росла день ото дня.

Собрав и аккуратно упаковав в сумку-холодильник бутерброды, Виноградов вышел из подъезда и сел за руль служебной «Нивы». Дорога предстояла не из близких. На инспекцию он планировал отвести как минимум сутки. Сперва следовало осмотреть пост в ювелирном магазине, располагавшемся в сорока километрах от города, в Гатчине. Затем собирался отправиться в Мариенбург, где состоятельный наниматель возводил «родовое гнездо», а потому требовал охрану для стройматериалов и техники. Третий же объект находился в Кронштадте, но поскольку смена там заступала только на ночь, этот пункт своей поездки Всеволод решил приберечь на потом.

Умело лавируя в сумасшедшем городском потоке, второй заместитель ловко проскочил несколько критических точек, славившихся аварийностью и пробками, выехал на шоссе, миновал развязку КАД и погнал автомобиль в сторону Пулковских высот. Машин в это время было не много и, наслаждаясь свободным движением, Виноградов позволил разогнаться своей «Ниве» до положенных шестидесяти.

Звонок, поступивший на служебный мобильник, застал проверяющего на полпути между Питером и Гатчиной, на новом участке дороги.

– Виноградов, слушаю-на, – произнес он по привычке, приобретенной за долгие годы службы.

– Всеволод Анатольевич, это Гонопольских.

– Рад слышать, Артур Вениаминович! Чем обязан? – При звуках голоса шефа Всеволод встрепенулся и выпрямился в кресле, будто абонент на том конце линии мог видеть, как он расслабленно развалился на сиденье и курит в открытое окно. Можно было еще раскатать рукава камуфляжной куртки и застегнуть верхнюю пуговицу, но последнее даже старый служака Виноградов посчитал лишним. Достаточно было просто официальным тоном, спокойно и сдержанно, начать диалог.

– Слушай, Всеволод, – несколько замялся суровый шеф. – Ты же сегодня на проверке по области?

– Есть такое дело, Артур Вениаминович.

– Чудно, но с проверкой придется повременить.

– Ну как же так, Артур Вениаминович? – охнул от удивления Всеволод. – Внеплановая проверка – основа дисциплины на объекте и вообще…

– Слушай меня внимательно, Всеволод, – вздохнула трубка. – Мне удалось урвать контракт. Не стану скрывать, что бумаги будут подписаны только в том случае, если ты сам лично переговоришь с представителем нанимателя. Деньги не просто большие – огромные, фантастические. Так что выбрось эту дурацкую инспекцию из головы и запоминай адрес. Это частный дом, километров семьдесят по ходу твоего движения. Найти его просто, ориентируйся на заправку на развилке. Как увидишь, сразу налево. Главное – не загордись и запомни: клиент серьезный, не напортачь. Поменьше твоего тонкого армейского юмора и командирского гонора. Я-то это терплю, но потенциальный клиент может тебя не понять.

– Артур Вениаминович, – попытался отвертеться от странного задания ветеран, – из меня же переговорщик, как из дерьма пуля. Вы же знаете, прижать кого или построить, это я с удовольствием, а выбивать скидки или выгоду искать – это выше моих сил.

– Клиент хочет видеть именно тебя, – вынес вердикт динамик мобильного телефона. – Записывай адрес, и вперед, без разговоров.

– Не вопрос, шеф, – вздохнул полковник и, остановив машину у обочины, вынул из кармана блокнот. – Поясните только, в чем суть дела.

– Не телефонный разговор, – сказал, как отрезал, Гонопольских. – Если вкратце и без деталей, то это что-то вроде услуги, связанной с экстремальными видами спорта. О хронотуризме что-нибудь слышал?

– Как не слышать? – усмехнулся ветеран, рисуя на чистом листе бумаги кружочки и черточки. – Все уши им прожужжали. Аттракцион для сильных духом и телом, лучшее вложение капитала. Бред какой-то на самом деле, и по мне, так больше на развод похоже.

– Не скажи, Всеволод, – возразил владелец охранного предприятия. – Там не просто частная лавочка, а государственная монополия. Капусту рубят так, что мама не горюй, да и кормятся от этих проектов многие. Этого клиента мне сосватал мой свояк, работающий в службе безопасности аттракциона для «богатеньких Буратин». Именно потому заключить контракт для нас – важнейшая из задач. Зарекомендуем себя с правильной стороны, и денежки потекут рекой.

– Задачу понял, – уверенно кивнул Виноградов. – Диктуйте координаты-на…

Российская Федерация, Санкт-Петербург. 8 сентября 20… года.

Вчерашнего посетителя Петр узнал сразу. Сидя за дальним столиком, невзрачный человечек в костюме мышиного цвета пил чай и с отрешенным видом смотрел в окно на надвигающийся на город грозовой фронт. Увидев Васнецова, он приподнялся со стула и призывно помахал рукой.

– Садитесь, Петр Александрович. Угостить вас чем-нибудь? Кофе, чай? Может быть, рюмочку коньяка?

От последних слов человечка нутро у Васнецова сжалось в болезненном спазме. Спиртного он точно не хотел.

– Кофе, – решил Петр, подвинул к столику ближайший свободный стул и сел напротив человека в сером.

– Вчерашний мой визит, точнее увиденное вчера меня несколько встревожило, – улыбнулся незнакомец и, подозвав официанта, заказал напиток, – а вот сегодня смотрю на вас и нарадоваться не могу.

– Не частите, милейший, – прервал слащавый монолог бывший разведчик. – Давайте расставим все точки над «i». Если вы решили со мной пошутить, то я бы вам этого не советовал. Не такой я человек, чтобы вот так просто сносить насмешки и покровительственный тон.

– Вы человек дела, – восхитился серый костюм и протянул Петру маленькую узкую ладонь. – Иван Иванович.

– Да ну? – усмехнулся Васнецов, но от рукопожатия не отказался. – И чем же, Иван Иванович, вы решили меня заинтересовать? Вы знаете, кто я такой?

– Это нам известно, – осторожно кивнул Иванов сын, – и именно поэтому мой наниматель обратился к вам. Скажите, Петр, вы хорошо знаете Нидерланды?

– Странный вопрос для человека, который знает обо мне все. Ну, предположим, знаю. Допустим, хорошо.

– Замечательно. – Скрестив руки на узкой груди, Иван Иванович перешел с места в карьер. – Я представляю интересы одной очень богатой и влиятельной особы, имя называть не буду. Могу лишь намекнуть на его любовь к спорту и северным народам, но и этого более чем достаточно.

– Даже так? – вновь усмехнулся Петр.

– Не перебивайте. – В голосе Ивана Ивановича послышались стальные нотки. Бегающий взгляд стал твердым, холодным и цепким, а сам человечек будто раздался вширь. – Ерничать будете после. Сейчас не место и не время. Не о бабах и футболе разговариваем.

– О чем же тогда? – не изменив своей манере разговора и ничуть не смутившись, поинтересовался Петр. Ему, в сущности, было наплевать на Ивана Ивановича, на его шефа-олигарха, да и на дело, которое ему хотели предложить. Разведчик просто развлекался и в данный момент пытался составить представление о том, кто сидит перед ним.

Неброская внешность, серый костюм, странные манеры и мгновенное преображение из рохли в Наполеона. Занимательная смесь несопоставимых особенностей не говорила ни о чем, и в тоже время о многом. Человек, привыкший к подчинению и в тоже время приближенный к высшим сферам, к фигурам, способным повелевать, казнить и миловать, возносить до высот и сбрасывать в пропасть нищеты и бесславия. Раб лампы, джинн, призрак и легенда восточных народов, вот кто был перед ним. «Раб лампы – это интересно, – пронеслось в мозгу у разведчика. – Вот и звание тебе присвоили».

Иван Иванович, конечно, сам ничего не решал, он собирался только передать желание своего босса. Но вот те рычаги, за которые он мог потянуть, чтобы запустить мощный механизм, внушали уважение.

– Вот так-то лучше, – Иван Иванович отхлебнул из чашки. – Теперь я вижу перед собой здравомыслящего и образованного человека. Изложу вкратце, а уж если заинтересуетесь, можете требовать любые материалы по делу. Есть некий предмет, культовая вещь, оценка которой невозможна ввиду её уникальности и неповторимости. Есть прецедент, широкой общественности неизвестный и замалчиваемый властями уже многие годы. И есть желание некоего лица приобрести данный артефакт.

– Оставьте, Иван Иванович, ваши недомолвки. – покачал головой Петр и попробовал принесенный кофе. Напиток был самый обычный, чуть жидковатый и отдающий жжеными зернами. Стандартная бурда, выдаваемая питерскими кафе за то, чем она не является. – Вам, как я понял из нашего разговора, надо заинтересовать меня, а не загадывать загадки. Разгадыванием подобного я занимался всю свою сознательную жизнь и, как следствие, остыл к таким развлечениям.

– Вам нужна конкретика?

– Да. Именно этого я от вас и добиваюсь.

– Пеняйте на себя. Если я начну излагать прямым текстом, возможности отказаться у вас уже не будет. Слишком крупные фигуры замешаны в этой игре, и чем дольше мы тут с вами будем препираться по мелочам, тем больше обострится ситуация.

– Излагайте, – кивнул Петр, – и предоставьте мне решать, насколько она обострится.

– Хорошо, как знаете, – усмехнулся Иван Иванович. – Для начала позволю себе небольшое историческое предисловие.

В 1972 году в Нидерландах из музея Маурицхейс пропал шедевр мирового искусства, картина Яна Вермеера, «Девушка с жемчужной сережкой». Не спешите делать выводы, мой друг, – замахал он руками, видя, что Петр собирается возразить. – Данный инцидент известен далеко не всем. Более того, дабы не вызвать общественного волнения, факт кражи был скрыт, и шедевр не найден до сих пор.

Дело в том, что каждому холсту, пусть даже он находится в идеальных климатических условиях, рано или поздно предстоит реставрация. Именно в такой момент второго мая семьдесят второго года прошлого столетия картина была украдена, и сделано это было виртуозно.

Нет, вор не стал пробираться в ночи и красть ее из музея. На тот момент это было фактически невозможно. Четыре контура сигнализации, несколько колец охраны и участие военных, как никогда пристально наблюдавших за реликвиями, не давали ни единого шанса похитителям. Картина была украдена во время транспортировки в реставрационную мастерскую. Как это получилось у злоумышленников, остается такой же загадкой, как и местоположение оригинала, но я постараюсь как можно более точно описать события тех лет. Схема транспортировки, как правило, такова. Перед тем как поместить картину в контейнер, музейный эксперт производит тщательный анализ и дает заключение о ее подлинности. После чего объект, предназначенный для реставрации, помещают в специальный герметичный сейф, запираемый на два ключа, один из которых курьерской почтой отправляется в мастерскую, а второй остается с вооруженным отрядом полиции, призванным предотвратить возможные попытки похищения. И вот, после того как все формальности были соблюдены и «Девушка с жемчужной сережкой» скрылась в недрах кейса, полицейские, в количестве шести человек, отобранные с таким расчетом, чтобы по роду своей деятельности они ранее не пересекались, отнесли его в машину и отправились в путь.

По прибытии же на место, контейнер был вскрыт, и эксперт мастерской дал заключение. Какое бы вы думали?

– Подделка? – попытался предположить Васнецов.

– Именно! – всплеснул руками Иван Иванович. – Картинку похитили, хоть она и была под присмотром нескольких пар глаз, похитили не откуда-нибудь, а из движущегося броневика, оснащенного всеми возможными степенями защиты, какие были доступны на тот момент. Более того, ее не просто похитили, ее подменили. Сама подделка была выполнена виртуозно. Материалы, холст, цвета и даже состояние краски были подлинные и отличались от времени появления шедевра на свет всего на десять лет. Потрясающая мистификация, фантастическая, грандиозная! Кто бы мог подумать, что такое возможно?

– Что же вы хотите от меня, – пожал плечами Васнецов, – если десятки сыскарей, роя носом землю, не нашли «Девушку», хотя и искали на протяжении полувека? Хотя бы установили личность преступника?

– В том то и дело, что нет. Ни картины, ни заказчика, ни исполнителя преступления. Более того, ни одной улики, способной указать следственным органам того времени, в какую сторону нужно смотреть. По подозрению некоторых особо ретивых сыщиков, на лицо была подтасовка фактов и изъятие некоторых документов в ходе следствия. Но это скорее наблюдение, некий задел к предстоящей работе. От вас же требуется сущий пустяк. Найти реликвию и привезти ее в наше время.

– В наше время? – Петр непонимающе уставился на собеседника.

– Господин Васнецов, – покачал головой Иван Иванович, – вы знаете что-нибудь о хронотуризме?

– Перемещение во времени – государственная монополия и желанная кормушка для множества фирм и компаний, – выдвинул свою версию бывший разведчик. – Слышал вполуха, видел заметки в интернете, но никогда заострял на этом внимания. Мне, сами понимаете, экстрима и так хватало по долгу службы. Слухи впрочем, ходят про этот хронотуризм разные. Насколько мне известно, великолепно поставлена работа службы безопасности и организация взаимодействия официальных лиц и рядовых сотрудников. Строжайшая дисциплина, серьезное финансирование и весьма достойная оплата труда исключают воровство, волокиту и бюрократизм. Своего рода повторение Потемкинской деревни и идеальной модели коммунизма.

– Тем более! – обрадовался серый человечек. – Суть хронотуризма – это действительно путешествия во времени. Самые настоящие, реалистичные. Хотите посмотреть на Амерриго Веспуччи? Ради бога. Желаете вписать лишнюю строчку в Декларацию независимости? Тоже можно устроить. В нашем, правда, случае, будут Нидерланды и события пятидесятилетней давности.

– А как же «эффект бабочки»? – резонно поинтересовался Васнецов. – Ну, вы помните теорию, согласно которой все в мире взаимосвязано и даже малейшие изменения, внесенные неосторожным шагом с тропы, могут послужить катализатором глобальных изменений в эволюции и технологическом развитии. Полетит турист в прошлое, скушает не ту жабу, а по возвращении в «свое время» обнаружит, что миром правят разумные гусеницы или гигантские богомолы-телепаты.

– Исключено, – мягко улыбнулся Иван Иванович. – Вы же не летчик-испытатель. Умники из Сколково дают девяносто восемь процентов безопасности против двух…

– Прилично, – усмехнулся Петр.

– …но в том лишь случае, если вы, скажем, переместитесь в такое прошлое, где вам не откусит голову юрская рептилия с метровыми клыками. Достоверно я знаю только одно. Хронотурист, перемещаясь в прошлое, не способен изменить настоящее. Пусть он там хоть Третью мировую разыгрывает, хоть подписание договора об аренде Аляски Штатами срывает. Если это свершившийся факт, наша реальность останется прежней. Появятся, правда некоторые ответвления, параллельные миры, где эти события повлияют на ход истории, но нас это точно не затронет.

– Бред какой-то, – Васнецов в замешательстве поскреб подбородок. – А если я Пиночета решу на суд праведный притащить? Схвачу за шкирку, и в трибунал в Гааге. Они, голуби, страх как любят военных преступников.

– Не получится, – вздохнул серый человечек. – Вы не представляете, что бы началось, если бы подобное было возможно. Сотни обиженных и угнетенных ринулись бы в прошлое: казнить Кобу, ловить Ульянова или калечить Бонапарта. Все это они могут сделать, но только там, в том участке времени, где после их действий появится развилка, отслоение реальности. Проникнуть мы туда не способны, во всяком случае, пока, так что и беспокоиться об этом не будем.

Видите ли, милостивый государь, каждый биологический объект строго привязан к своей временной точке, и именно это является основой всего хронотуризма. Турист, он – как нарушитель, как «заяц» в трамвае. Открылась дверь, скакнул на подножку, ну и поехал, если повезло. Особая наносхема, помещенная в кристалл, дает телу человека возможность перемещаться в ту или иную точку времени и пространства.

– А что по поводу возвращения?

– Тут еще проще. Наносхема имеет программу, по которой вы, собственно, и оказываетесь в желаемой точке. Суть хронопутешествия такова, что схема должна постоянно находиться при биологическом объекте. Для того чтобы хронотурист не потерял микроскопический агрегат, он попросту его глотает.

– Стоп, – щелкнул пальцами Васнецов. – Неувязка. Чисто гипотетически я оплачиваю дорогое двадцатичетырехчасовое путешествие во времени, перемещаюсь, скажем, в Венецию, в тот момент еще Светлейшую Венецианскую республику, скажем, в век восьмой от рождества Христова. Там травлюсь несвежими устрицами и отправляю содержимое желудка в канал.

– Я понимаю, о чем вы, Петр, – успокаивающе кивнул Иван Иванович. – О сроках можете не беспокоиться. За сколько турист заплатил, ровно столько ему и предстоит пробыть в тот времени, которое он выберет. Естественно, мой шеф, человек острого ума, тоже был озадачен этим вопросом, но Эдуард Гладышев, зам по научной работе в Сколково, заверил его, что все пройдет без сучка и задоринки.

Капсула, в которую помещена схема, имеет две функции. Первая – предотвратить раннее появление туриста. Вторая – не допустить, чтобы человеческий организм отторгнул чужеродный предмет. Каждый тариф имеет свою капсулу, каждая капсула имеет свою оболочку. Все просчитано до мелочей.

– И как же эта противооторгающая схема умудряется не допустить перемещение кристалла по пищеводу?

– Она интегрируется в стенки желудка…

– Час от часу не легче. Значит, мало того, что я, в случае критической ситуации, не смогу воспользоваться аварийным выходом, так еще и получу жука в животе?

– …и именно поэтому, – рассмеялся Иван Иванович, – данный аспект несколько замалчивается перед солидной клиентурой. Ну, зачем, спрашивается, пугать туриста электронной пиявкой в животе? Нанокапсула для него не больше чем таблетка. Скушал, и вперед. Переварилось, – добро пожаловать на базу. Все чисто, отрепетировано заранее и не вызывает вопросов.

Российская Федерация, Ленинградская область.

6 сентября 20… года.

Нужную дачу Виноградов нашел удивительно легко. Ориентируясь на данные джипиэс-навигатора, он быстро проскочил последний оплот цивилизации, пост ДПС со скучающими у обочины сотрудниками в ярких светоотражающих жилетах, и, выжав педаль газа до упора, понесся по пригородному шоссе. Сорок минут езды, и вот уже развилка со старенькой бензозаправкой, а за ней нужный поворот.

Утрамбованная грунтовая дорога резко уходила в сторону от основного шоссе. Не знающий местности почти наверняка должен был проскочить этот маленький перекресток, а бурный поток грузового транспорта и узкая обочина исключали возможность движения задним ходом, что давало шанс при необходимости удачно уйти от преследования.

– Умно, – одобрительно хмыкнул Всеволод, закладывая крутой поворот. Подвеска служебной «Нивы» протестующее взвизгнула, но с честью выдержала это испытание. Получив удар по голове (потолок в машине был слишком низкий для рослого плечистого ветерана), водитель осторожно тронул машину вперед.

Еловый подлесок закончился практически сразу, и шустрый маленький автомобиль выскочил на поляну, чуть не врезавшись в высокий кирпичный забор. Добротные кованые створки ворот, при приближении оказавшиеся автоматическими, тут же поползли в сторону, открывая полковнику проезд.

Двое охранников на входе, здоровенные плечистые громилы с «Калашниковыми» за плечами, даже не потрудились проверить автомобиль. Старший из них, кряжистый блондин с по-военному короткой стрижкой сверился с паспортными данными Виноградова, сообщил по рации о прибытии гостя и махнул рукой в сторону трехэтажного деревянного сруба.

– Дуй туда, – кивнул он полковнику, указав на маленькую площадку перед домом, где уже стояли два черных полноприводных автомобиля с затемненными стеклами.

Привыкший не задавать лишних вопросов, Виноградов сухо кивнул и, спрятав документы в нагрудный карман, направил «Ниву» к парковочному месту.

– Садитесь, – веселый розовощекий крепыш лет тридцати встретил Всеволода на пороге гостиной и, крепко пожав протянутую руку, хозяйским жестом указал на большое кресло у камина. – Вы, как я понимаю, и есть тот самый легендарный полковник Виноградов, ветеран многих славных компаний и специалист, скажем так, по щепетильным вопросам.

– Именно, – кивнул Всеволод и, тщательно вытерев ноги, направился к предложенному креслу. – Гонопольских говорил о некоем деле, но так смутно и непонятно, что я до сих пор теряюсь в догадках. Сплошной туман и никакой конкретики.

– Забудьте о нем, – отмахнулся хозяин, разливая по пузатым рюмкам коньяк и аккуратно раскладывая на блюдце лимонные дольки. – Угоститесь лучше коньяком.

– Я за рулем, – покачал головой Виноградов, однако рюмку из рук хозяина усадьбы принял и даже пригубил.

– Давайте знакомиться, – все так же жизнерадостно продолжил розовощекий, после того как осушил свою рюмку. – Миркин Андрей, официальный представитель компании «Траст», чьим владельцем является мой любимый шеф, ныне вынужденный пребывать за рубежом из-за некоторых столкновений с правящим тандемом. В изгнании он, впрочем, связь с общественностью не потерял, привычек своих не изменил и все так же радеет за судьбу России.

– Замечательно, – улыбнулся Виноградов, ставя рюмку на серебряный поднос. – Рад знакомству, Андрей, если позволите вас так называть.

– И я, и я очень рад! – воскликнул представитель компании «Траст» и, делая неопределенные жесты руками, уселся в кресло напротив полковника.

«Чертов наркоман», – пронеслось в голове у ветерана. Глаза собеседника были воспалены, зрачки расширены, живость и хаотичность движений и звонкий голос не оставляли сомнений: Миркин был под воздействием какого-то наркотического средства.

Сам полковник раньше, во время службы, наркотики принимал регулярно. Одни спасали от скуки, другие от страха, третьи помогали заснуть после сложной операции. Сейчас Виноградов вел абсолютно трезвый образ жизни. Спиртные напитки употреблял редко и в меру. Позволял себе выкуривать не больше половины пачки легких сигарет в день, а уж в сторону химической дряни и вовсе не смотрел.

Манера поведения Миркина заставляла усомниться в его адекватности.

Придя к этому выводу, Всеволод с опаской покосился на пригубленный им коньяк, но благородный напиток действительно оказался неплох, и постороннего привкуса полковник не уловил. Слава богу, можно было расслабиться.

– Перейдем к делу, – счастливо заулыбался Миркин. – Мой непосредственный шеф, как человек амбициозный, хочет быть во всем впереди. Одно из его увлечений – это редкости, исторические ценности и мировые шедевры, не имеющие аналогов. Но, как водится, у босса есть конкурент, человек не менее влиятельный и такой же преуспевающий, как и сам хозяин. Все было бы хорошо, но есть одна загвоздка. Интересы акул бизнеса пересеклись.

Последняя их встреча в Лондоне на небезызвестной Бонд-стрит закончилась тем, что они объявили друг другу войну, и игра теперь идет по-крупному. Если шеф хочет купить яйцо Фаберже, конкурент тут же предлагает более высокую цену. Если же операцию ведет конкурент, то шеф, соответственно, предпринимает все возможные шаги, чтобы оставить его с носом. Так случилось и сейчас, но дело оказалось несколько необычным. Именно поэтому мы и пригласили вас, специалиста по решению нестандартных и щепетильных вопросов. Если вы согласитесь оказать шефу эту маленькую услугу, то получите за нее неплохое вознаграждение и у вас появятся перспективы карьерного роста и самореализации.

– А как же контракт? – попытался напомнить о Гонополских Виноградов. – Разговор шел о контракте.

– Все верно, о контракте, – Миркин сверкнул безупречно белыми зубами. – Но только о частном и непосредственно с вами. Суммы, которая может оказаться на вашем счете, должно с лихвой хватить, чтобы открыть собственное дело. Охранное предприятие, скажем, наверное, вам подойдет.

– Охранное предприятие – это дело, – удовлетворенно кивнул Всеволод и, взяв с подноса рюмку, одним махом закинул остатки напитка в рот. – За такой кусок пирога можно и побороться.

– Отлично, – кивнул довольный посредник, тоже плеснул себе порцию алкоголя и тут же отправил её в рот. – От вас требуется всего лишь отправиться в семьдесят второй год и привезти оттуда картину Яна Вермеера «Девушка с жемчужной сережкой». Нам нужны четкость и быстрота исполнения, а также полная сохранность картины. Материалы по предстоящему делу мы предоставим. Оплату хронопрыжка контора, разумеется, берет на себя.

– Моя задача – опередить конкурента?

– Именно.

В качестве рабочего кабинета Всеволоду выделили целый этаж, который он мог использовать по своему усмотрению. Схемы здания, принципиальные чертежи устройства сигнализации Маерса – передовой технологии того времени, личные дела охранников, экспертов по ценностям и даже толстая папка с данными по бронированному грузовику «форд» шестьдесят восьмого года выпуска, – все это в данный момент ненужной кучей мусора громоздилось в углу большой гостиной.

Виноградов, сидя над картой, просчитывал маршрут движения грузовика.

– Единственный шанс, – кивнул он сидевшему рядом Миркину. – Сам музей. Но это непреступная крепость. Чтобы проникнуть туда, надо положить кучу народа. Нет, я не против пострелять, но чем больше участников драки, тем больше возможностей получить шальной рикошет в черепную коробку.

– Что же вы предлагаете? – поинтересовался эмиссар «вынужденного» эмигранта.

– Силовой захват. – Расстелив карту на столе, Виноградов толстым красным карандашом провел жирную линию. – Вот маршрут движения конвоя. Броневик находится под неусыпной охраной, но идет без сопровождения. Загрузившись на Корте Вильвулберг, машина следует по городу, пока не достигает Ультрешстебан, а потом на развязке Е-30 уходит в сторону Мордреджа. Дорога к этому населенному пункту не столь оживленна, как прочие, и имитировать внеплановые строительные работы, перегородив шоссе с двух сторон, достаточно просто. Нидерландцы народ дисциплинированный, обязательно притормозят и попытаются выяснить, почему маршрут, заранее одобренный и утвержденный их непосредственным начальством, вдруг стал тупиком. Вот тут-то их и буду ждать я, штурмовая винтовка и пара килограммов пластида с взрывателями. Секундное замешательство противника, десять минут работы и шедевр наш. И главное, все безопасно. Двадцати четырех часов для проведения операции достаточно.

– И слава богу, – одобрительно кивнул Андрей. – Сутки – это максимум, что «Сколково. Хронотуризм» может предоставить на сегодняшний день. Одна только загвоздка. Вы уверены, что шедевр еще не будет украден? Удивительно качественная и реалистичная подделка моему хозяину ни к чему.

– Взглянем в лицо фактам, – вздохнул полковник. – Музейный эксперт подтверждает подлинность, после чего картину грузят в кейс и под охраной уносят в недра бронированного грузовичка «форд». По прибытию на место другой эксперт говорит обратное. Что из этого следует?

– Что картину украли в фургоне, – улыбнулся Миркин.

– И не просто украли, – Виноградов многозначительно поднял палец вверх, – а подменили на абсолютно уникальную подделку, а оригинал умудрились спрятать. Тут сам по себе вывод и напрашивается.

– И какой же?

– В деле все охранники грузовика.

– Бездоказательно, – отмахнулся Миркин. – Сыскари того времени душу из бедолаг вытрясли, но так ничего добиться от них не смогли. Они работали по десяткам направлений, ставя под подозрение всех, от бухгалтера до рядового уборщика. Парочка человек попала под пристальное внимание и была в разработке. Но с первого, музейного эксперта Эрика Ван дер Гуса, сняли подозрения из-за недостаточности улик. Второй, новый уборщик, появившийся незадолго до инцидента, просто исчез без следа.

– Меня там не было, – кровожадно усмехнулся Виноградов. – Я бы быстро раздал всем сестрам по серьгам. Одного бы мне субчика в личное пользование на час, запел бы у меня, как соловей. Единственное, о чем я жалею, так это о невозможности организовать группу поддержки. Эта сколковская теория о нахождении одного хронотуриста в своем личном отрезке времени заставит серьезно поднапрячься. Придется искать помощников на месте.

– Именно за это мы вам и платим, – поспешил напомнить Миркин. – Тормознуть грузовик на дороге и перестрелять бронебойными всю охрану способен любой коновал, а вот вскрыть грузовик, не повредив картину, могут единицы.

– Спасибо за комплимент, – усмехнулся Виноградов, сворачивая карту и убирая её в ящик стола. – Теперь по существу. Мне понадобится неограниченная сумма денег того времени. Новомодные евро, сами понимаете, не подойдут. На черном рынке я, конечно, смогу приобрести необходимое мне снаряжение, но все оно уместится в рюкзаке. На месте мне будет необходим надежный и быстроходный транспорт, строительное оборудование и весь антураж, свойственный дорожным рабочим. Купить все это нужно быстро и так же быстро перевезти в указанную точку. Что у них там, кстати, было в качестве разменной монеты? Голландские гульдены?

– Совершенно верно. После второй мировой в Нидерландах ходила именно эта денежная единица и только девятнадцать лет назад от этих денежных знаков отказались, вступили в еврозону.

– Гульдены, наличные, мелкими купюрами, – начал перечислять полковник, загибая пальцы. – Снаряжение того времени. Одежда, от шляпы до ботинок, местного покроя. Галстук, наручные часы, и чем больше у меня будет подобной ерунды, тем меньше вопросов появится у местной полиции. Объясниться с ними я там сумею. Большая часть населения прекрасно говорит на английском, а моего словарного запаса хватит, чтобы спросить дорогу в библиотеку.

– Вы думаете, вас могут остановить местные органы правопорядка?

– Подобную возможность допускаю, а потому еще потребуется паспорт и водительские права на мое имя с действующей визой. Год рождения, соответственно, подкорректируем.

– Господи, – захохотал Андрей, громко хлопая в ладоши, – как же у вас, Всеволод, это все просто. Пришел, увидел, победил.

– Кто прав, кто виноват? – закусил губу Виноградов. – Главный тот, у кого в руках ружьё.

Российская Федерация, Санкт-Петербург. 9 сентября 20… года.

Затребованные материалы были доставлены на дом на следующий день. Разложив на письменном столе карту местности и пухлые папки с копиями уголовного дела и личными данными сотрудников, тем или иным боком засветившихся в этом странном ограблении, Петр с головой ушел в работу.

Действовать нахрапом разведчик не любил. Для такого тонкого и важного, по его мнению, дела, требовался детальный план и тонкий расчет, способные без проблем вывести задуманное на финишную черту. Любая мелочь, любая неточность в тонко настроенном механизме хроноавантюры грозила повлечь за собой цепь событий, способных привести к краху всего предприятия. На исполнение отводилось всего двадцать четыре часа, так как это было максимально возможным временем, которое яйцеголовые из Сколково могли обеспечить хронотуристу.

Первым попал под подозрения Эрик ван дер Гус, музейный эксперт, в то время трудившийся в штате Маурицхейса. Именно к нему в руки, после отключения от сигнальных контуров, попал шедевр, и именно он последним смог подтвердить подлинность картины. Сложность заключалась еще и в том, что действовать разведчику приходилось, сообразуясь с данными, собранными полвека назад. Выехать на место преступления, оценить обстановку того времени, допросить по горячим следам всех участвовавших в деле сотрудников полиции и работников музея он не мог, так что все гипотезы, изложенные на пожелтевших от времени страницах, следвало выстраивать с чистого листа. Сомнения вызывали и некоторые действия следственной группы, почти наверняка подкорректированные кем-то более высокопоставленным. Также создавалось впечатление, что некоторые документы попросту изъяты из дела. Но как и зачем, это оставалось загадкой.

После некоторых раздумий ван дер Гус был вычеркнут из списка подозреваемых ввиду слишком большого количества свидетелей, присутствовавших при оценке. Эксперт, снискавший себе мировую славу в узких кругах любителей и почитателей живописи, человек на солидной хорошо оплачиваемой должности вряд ли решился бы пойти на столь отчаянный шаг.

Затем были тщательно рассмотрены фигуры шестерых полицейских, участвовавших в охране «Девушки» и присутствовавших на всем маршруте движения фургона. Подобраны эти парни были таким образом, что ни родом деятельности, ни увлечениями, ни местом проживания или общими знакомыми они не были связаны между собой и были представлены друг другу на общем сборе в центральном полицейском участке только второго мая семьдесят второго.

Сомнения мог вызвать разве что второй эксперт, принимавший картину в реставрационной мастерской в небольшом городке Ультрашстебан, в сорока километрах от Гааги, некий Лукас ван Лейден. Теоретически прокрутить авантюру с подменой картины он мог, приготовив идентичный кейс с идеальной подделкой, но ведь полицейские, столпившиеся около предмета спора, так же ни на минуту не покидали свои посты.

Вот и спрашивается: как можно отвлечь сразу шесть человек, чтобы заменить здоровенный бокс с кодовым замком и двумя ключами, пристегнутый наручниками к запястью одного из охранников?

Чем больше Васнецов размышлял о материалах дела, тем больше понимал, что заходит в тупик, полностью повторяя путь лейтенанта Босха. Тогда, в семьдесят втором, Босху поручили вести расследование кражи на начальном этапе. Дело заинтриговало молодого и перспективного служителя порядка. Он с рвением, взялся за расследование. Но вскоре неопытный Босх, потерпев неудачу, отправил материалы в Амстердам, а сам слетел с должности за несоответствие. Вывод напрашивался один: виноваты все.

Виновными были шесть полицейских офицеров, два эксперта и водитель фургона. Девять человек, черт возьми! Если дело обстояло именно так, то ввязываться в драку в одиночку, даже допуская, что экипировка и вооружение будет выше всяких похвал, все равно было бы верхом безумия.

Только в дешевых американских боевиках главный герой пачками валит изменников родины и иностранных шпионов, а если и вступает в кулачный бой, то противников не менее шести. Как подготовленный боец, Петр отлично понимал, что ввязываться в драку даже с двумя спарринг-партнерами, значит сразу засчитать себе поражение. Один – легко, двое – крайне сложно и почти невыполнимо, трое – провал.

Операцию следовало разыграть как по нотам, взяв картину на контроль еще на этапе погрузки в фургон. Только там была возможность вплотную заняться заменой кейса, и только этот участок, то есть события, произошедшие внутри бронированного «форда», не были полностью освещены в материалах следствия.

За двадцать четыре часа требовалось сделать невозможное – понять то, в чем не смогли разобраться десятки криминальных экспертов Нидерландов, а впоследствии и Интерпола.

Васнецов не был человеком той породы, что, беря в руки автомат, продвигаются вперед и разрушают преграды на своем пути исключительно силовым способом. Он понимал всю сложность и спорность силового захвата. Да, хронотурист, попав в прошлое, может вытворять дьявольские по задумке и исполнению вещи. К примеру, он может с боем взять Голгофу, освободить Иисуса. Но в то же время должен учитывать наконечник копья, который четко выверенным движением руки одного из римских легионеров вспорет Спасителю живот.

Устраивать силовую акцию в тот момент, когда шестеро профессионалов с крупнокалиберными дробовиками в руках только того и ждут, чтобы изрешетить негодяя, покусившегося на достояние народа Нидерландов, было бы верхом безумия.

Сила здесь точно ничего не решит. Риск, сопряженный с подобными действиями, слишком велик. Если бы у Васнецова было достаточно времени плюс надежная команда профессиональных диверсантов и тренировочная база, можно было бы затеять опасную игру. Но в этом конкретном случае требовалось нечто совершенно другое.

Великобритания. Лондон. 10 марта 1972 года.

6 часов утра по местному времени.

– Рейс сто двенадцать «а», Лондон – Амстердам авиакомпании Копа Аирлайнс начинает регистрацию. Всем пассажирам, имеющим на руках билеты на данный рейс, просьба пройти к стойке регистрации.

Хмурый и не выспавшийся Кларк, болезненно морщась от звуков громкоговорителя, пошел к стойке регистрации пассажиров. В одной руке у него был пухлый саквояж крокодиловой кожи, в другой криминальный гений сжимал свой новый паспорт и билет на имя некоего Стивена Джонса, биолога из Соединенных Штатов Америки.

Да, сегодня утром рыжего и жизнерадостного Габриеля было не узнать. Окрашенные в темно-каштановый цвет волосы переливались под лучами ламп искусственного освещения. Специальные вставки в подошвах туфель делали его выше почти на три дюйма, а очки в роговой оправе и катыши ваты за щеками изменили его облик до неузнаваемости.

Лететь под своим именем Кларку было не с руки. Несмотря на то что английские «бобби» и не имели на него хоть какого-нибудь вменяемого компромата, голова у них, что ни говори, была не только для того, чтобы носить шлем. Уже три года его фотография висела на самом видном месте в одном из кабинетов на Уайтхолл, четыре, а его хозяин, в силу своих способностей, пытался предугадать следующие шаги авантюриста. Если бы полицейские узнали, что Габриель Кларк вылетел в Нидерланды, а через полтора месяца в Гааге произошло громкое преступление, по масштабам своим превосходящее все, что случались ранее, сопоставить эти факты было бы легче легкого. Нашли бы они доказательства, связывающие Габриеля с преступлением? Вряд ли. Смогли бы доказать его вину? Очень сомнительно. Но жизнь бы Кларку серьезно подпортили. Осложнений же ирландец не хотел и сделал все возможное, чтобы оставить свою личность в тени. Воспользовавшись консультацией своего школьного приятеля О’Нила, неудачливого театрального актера, он до неузнаваемости изменил свою внешность, а после за три дня сделал себе самый легкий в подделке документ – паспорт гражданина Соединенных Штатов. То, что американец таким странным способом, а именно через Великобританию, хотел добраться до своего пункта назначения, объяснялось просто. «Господин Джонсон» – путешественник, ищет новых впечатлений и потому мотается из одного конца мира в другой. Осуществлять же эти дорогостоящие перелеты он может благодаря состоянию покойной тетушки, после смерти своей оставившей в наследство непутевому племяннику порядка трехсот тысяч долларов. Легенда была продумана до мелочей.

Кларк был ирландцем до мозга костей, а потому неудивительно, что он был активным участником и одним из основных поставщиков средств для Ирландского освободительного фронта, со дня на день способного перерасти во что-то более значимое и влиятельное, чем нелегальная террористическая организация.

Сумма, обещанная Томсоном за кражу шедевра, могла дать очень многое. Оружие, технику, связи, еще больше продажных чиновников, закрывающих глаза на действия Фронта при поставке оружия и боеприпасов. Жадные полицейские, чьей непосредственной обязанностью был неусыпный надзор за многими боевиками ИОФ, могли закрыть глаза и отвернуться в сторону, получив в свой карман лишнюю сотню фунтов. Придирчивые таможенники при звоне монет в кошельке расплывались в улыбках, а грузы, томящиеся в порту и ждущие разгрузки, сами собой получали все нужные резолюции и документы и, будучи погружены в машины, развозились по всем уголкам туманного Альбиона. Агитационные листовки, призывающие к неповиновению, рации, огнестрельное оружие и взрывчатка – силовые и агитационные методы, на которые опирался Фронт. Такие нужные и такие дорогие. В людях же недостатка не было, каждый ирландец с рождения – патриот.

– Сэр, что с вами? Вам нехорошо?

Взволнованный женский голос заставил Габриеля очнуться от собственных мыслей.

– Нет, мэм, со мной все нормально, – сухо кивнул он и протянул в окошко паспорт и билет на самолет. – Задумался самую малость.

– Уже покидаете Великобританию? – поинтересовалась она, бросив быстрый взгляд на документы.

– Приходится. Срочные дела ждут меня в Голландии.

– Доброго пути.

Взяв в руки большой деревянный штемпель, девушка оставила на странице оттиск и, вставив в паспорт билет, с приветливой улыбкой указала нужную ирландцу сторону.

– Вам к третьему гейту, мистер Джонсон. Еще раз доброго пути.

– Спасибо, – показывая десны, расплылся в классической американской улыбке Джонсон-Кларк.

Официальной столицей Нидерландов является Амстердам, поскольку именно там монарх приносит присягу на верность Конституции. Однако фактической столицей считается Гаага, где расположены парламент и правительство, а также большинство посольств иностранных государств.

Королева Нидерландов почти не вмешивается в политическую жизнь, ограничиваясь официальными церемониями. К числу многих функций королевы как главы государства относится ежегодная Тронная речь, которую она произносит в День принцев в начале парламентского года (он приходится на третий вторник сентября). Этот день ознаменовывается помпезным шествием гвардейцев в меховых шапках, празднествами и красочными действами.

План ограбления сформировался у ирландца в голове давным-давно. Пройдя паспортный контроль, он устремился к трапу самолета, мысленно оттачивая и шлифуя свою задумку. В первую очередь ему нужно было посетить игорные дома и притоны. Только там он мог получить полезную для дела информацию. Адреса парочки таких заведений лежали в нагрудном кармане его пиджака и были отправной точкой всех последующих манипуляций. У каждого человека имеется скелет в шкафу. Кто-то любит азартные игры и втайне от родных и близких спускает немалые суммы в подпольных карточных притонах. Иные похаживают налево, традиционно и не вполне. Третьи могут увлекаться наркотиками различной химической насыщенности. В общем, грехи водятся за всеми.

В неподкупность и кристальную чистоту помыслов Кларк не верил.

– Люди покупаются и продаются, – говаривал он, – все дело в сумме, которую вы предлагаете. Если дело стоит миллиона, предложи миллион. Человек, будь он хоть трижды патриот, постоянно ищет выгоду. Если не для себя, то для любимой женщины или больной матери. Детям требуются деньги, чтобы поступить в колледж, страховка младшего брата не позволяет сделать ему сложную операцию на коленном суставе, а без нее он не сможет играть в футбол. Вот так, из крошечных кусочков разноцветной мозаики обстоятельств, и складывается вполне управляемый и послушный инструмент для реализации ваших планов.

Великобританию Габриель покидал с легким сердцем. Едва попав с трапа в салон, он с помощью улыбчивой стюардессы нашел свое место. Не дожидаясь, пока посадка закончится, попросил теплый плед, надел на глаза повязку и крепко заснул. Все остальное его на данный момент не интересовало.

Российская Федерация, Санкт-Петербург. 10 сентября 20… года.

Иван Иванович был явно не в духе. Едва пройдя в комнату, он упал в кожаное кресло и долго молчал.

– Обстоятельства меняются, – наконец объяснил он свой ранний утренний визит. – Весь ваш план, какой бы он замечательный ни был, следует переиграть. К сожалению, делать это придется в спешке. Соответственно, и гонорар из-за этого повышается, так что будем готовиться к переброске через день, максимум через два.

– Что за спешка? – поставив на журнальный столик поднос с двумя чашками кофе, Петр устроился в кресле напротив.

– «Крыса», – сморщился то ли от обжигающе горячего кофе, то ли от необходимости сообщать столь невеселые известия эмиссар любителя футбола. – «Крыса» в офисе у шефа. У нас появился конкурент. Если он хоть на час раньше произведет операцию, дело можно считать проваленным.

– Поясните, – Васнецов откинулся в кресло недовольно взглянул на собеседника. – Я разрабатывал план, пытался добраться до сути происшествия. На основе разрозненных фактов делал массу предположений и затратил немало времени и средств на их подтверждение, и тут, когда все начинает вставать на свои места, когда не хватает лишь сущей мелочи, песчинки, приходите вы и требуете бросать все и немедленно отправляться в Нидерланды.

– И к какому же выводу вы пришли?

– Вас интересует вся выкладка?

– Несомненно.

– Тогда слушайте. «Девушка с жемчужной сережкой» была украдена, но не в фургоне, не в момент ее транспортировки из основной экспозиции в броневике и даже не в ходе последующего освидетельствования. Она была украдена накануне, а точнее, в те несколько минут, когда снимали контуры и отключали сигнализацию. Именно тогда и произошла подмена. Снятая со стены, вынутая из рамы и уже отключенная от спутникового маячка, она становится транспортабельной. Внутри кейса же она слишком громоздка. Первый, кто попал под подозрение, и первый, кто выбыл из списка, так и остался самым вероятным похитителем.

– Кто же он? – с интересом покосился на собеседника «раб из лампы».

– Некто Эрик ван дер Гус. Музейный эксперт, доктор наук. Он, конечно, не является непосредственным исполнителем, но его причастность к делу столь же несомненна, как и то, что я Васнецов.

– А как же полицейские, ну или другой эксперт в реставрационной мастерской?

– Набор офицеров осуществляли сразу несколько человек из центра, имевшие право отклонить ту или иную кандидатуру без объяснения причины. Внедряться туда было бы слишком сложно, либо невозможно вовсе. Фигура эксперта из реставрационной мастерской была вообще до последнего времени не ясна. Если ван дер Гус в тот момент являлся константой, то есть тем человеком, который по долгу службы обязан был присутствовать при основном действии, то имя эксперта из мастерской всплыло в самый последний момент. Предугадать что-то было фактически нереально, да и действовать ему бы никто не позволил. Менять кейс на глазах у шести полицейских он бы, разумеется, не стал.

– Значит, ван дер Гус?

– Единственный возможный кандидат. Это спорно, бездоказательно, но выводы напрашиваются сами собой. Опять же, отставка молодого инспектора полиции. Человек только поступил на службу и ему в руки тут же попадает такое важное дело, которое он с треском проваливает. Не проще ли было поручить расследование опытному, хорошо подкованному профессионалу? Все говорит о том, что Эрика ван дер Гуса кто-то прикрывал, и этот «кто-то» был слеплен не из простого теста.

– У ван дер Гуса репутация. В музее он проработал больше десяти лет, был неоднократно поощряем и на заслужил ни одного порицания.

Он видная фигура в обществе, преподавал в нескольких университетах и имел свой частный бизнес, который впоследствии передал сыну – Эрику ван дер Гусу-младшему. Тот, кстати, в нем преуспел. В данный момент «Стивидор Голланд» является самым масштабным предприятием по контейнерным перевозкам по всему земному шару, а начинали с двух фургонов. Господи, Петр, да вы же…

– Вот! – расхохотался Васнецов.

– То есть время переброски мы меняем?

– Да, сдвигаем ровно на двенадцать часов. Теперь по вашей «крысе»…

– Ах, Петр! – Иван Иванович негодующе всплеснул руками. – Это старая и непримиримая вражда двух альфа-самцов. Мой любимый босс и этот выскочка, сколотивший капитал в смутные девяностые, не знаю уж сколько времени стараются опередить друг друга в единственном своем увлечении – коллекционировании редкостей. Стоит боссу найти шедевр, способный занять достойное место в его коллекции, как ищейки соперника тут же стараются перехватить его. Пару раз им это даже удавалось.

Поиски «Девушки», способной стать жемчужиной коллекции, были тайной операцией и огромным финансовым вложением. Но что бы вы думали? Надежные люди из штаба нашего соперника доложили, что о планах босса стало известно, и, что немаловажно, аналогичная операция готовится с другой стороны. Профессионал, задействованный противником, – силовик, ветеран явных и тайных войн. Он способен взять броневик штурмом в одиночку и при этом не повредить картину.

– То, что подключили боевика, хорошо вдвойне, – усмехнулся Петр, отодвигая от себя пустую чашку. – Он не будет мыслить во время операции. Ситуацию анализировать способен, но военным аналитиком, как я понимаю, не является. То, что любое огневое мероприятие ему по плечу, не так уж и важно. Главное, будет ли от этого результат?

– Результат? – Иван Иванович извлек из кармана серого пиджака конверт и передал его Петру. – Тут документы, деньги и кредитная карта. Основной саквояж с необходимым оборудованием получите на месте, в самом Сколково. Оружие, как холодное, так и огнестрельное, через периметр пронести возможности не будет, это запрещено правилами. Его можно купить в оружейном магазине на территории «Хронотуризма». Там же вы обменяете наличные на местную валюту того времени. В конверте также авиабилет до Москвы.

– Зачем мне лететь в Москву? – удивился Васнецов, взвешивая на ладони пухлый конверт с наличностью и документами.

– Формальности, – отмахнулся Иван Иванович. – Мы же не можем напрямую арендовать для вас хронопрыжок. Вы будете выступать в качестве туриста, ловца удачи, богатого ротозея, которому не хватает острых ощущений. Суммы на кредитной карте хватит на все с лихвой.

– Когда мне вылетать?

– Завтра. Пока доберетесь до центрального офиса на Тверской, пока оформите все документы и оплатите услугу, полдня пройдет. У них там на десятом этаже что-то вроде турфирмы.

– Вопросов по моему грузу не возникнет?

– Нет. Вы уже решили, как будете действовать на месте?

– Да, Иван Иванович, – кивнул Васнецов. – Перемещусь в прошлое, как мы с вами и планировали, а затем возьму под неусыпный контроль этого хитреца ван дер Гуса. Клянусь, что он именно тот ключик, который отпирает дверцу в каморке папы Карло.

– Смотрите, Петр, – впервые за это утро улыбнулся Иван Иванович, – как бы Карабас Барабас вас не опередил. И запомните: шеф не любит проигрывать. На вас возлагаются надежды, которые вы обязаны оправдать. В финансах не стесняйтесь, но употребляйте их во благо. В случае краха затраченную сумму будете возвращать из своего кармана.

Российская Федерация, Москва. 12 сентября 20… года.

Выскочив из здания аэропорта, Петр тут же поймал такси, уселся на заднее сиденье и назвал адрес. Таксист улыбнулся, заломил невообразимую для нормального человека сумму в две тысячи рублей и замер в ожидании реакции клиента.

– Полторы, – возразил Петр.

– Полторы так полторы, – на удивление легко согласился таксист.

– Двинули.

Опытный разведчик тут же обратил внимание на этот странный факт. Парни подобного рода обычно торгуются с пеной у рта, выставляя баснословные ценники за свои услуги. Этот же согласился настолько непринужденно, что создалось впечатление, будто водитель ждал именно этого пассажира.

«Конкуренты, – подумал Петр, поглядывая на крепкий коротко стриженый затылок водителя, уверенно гнавшего автомобиль по городу. – Если противник решит вывести меня на начальном этапе, то это один из самых простых вариантов».

Впрочем, опасениям Васнецова не суждено было сбыться. Ловко лавируя в потоке гудящих и ревущих автомобилей, водитель доставил его по нужному адресу.

– Домчались быстрее ветра, – сказал таксист, остановив машину у края тротуара, и обернулся в ожидании расчета. – Повезло вам сегодня, по всем пробкам проскочили. Обычно новым проездом все кому не лень пытаются воспользоваться, а тут повезло – пустота.

Рассчитавшись с таксистом, Петр перекинул через руку плащ и, взяв саквояж под мышку, уверенным твердым шагом направился в сторону входа в бизнес-центр.

Услужливый привратник на входе с удовлетворением отметил сверкнувшие на руке Васнецова «Патек Филипп» и его двубортный «Бриони». Приходилось соответствовать легенде баловня судьбы, ищущего острых ощущений. Сделав вид, что не заметил человека, открывшего перед ним дверь, Петр шагнул в холл и осмотрелся. Странная, претенциозная отделка лобби разведчику не пришлась по душе. Пол из белого мрамора, деревянные панели стен, да что там говорить, стойка ресепшен из бронзы, – все это вызывало легкое недоумение.

– Здравствуйте, – широко улыбаясь, кивнул Васнецов девушке за стойкой. – Я ведь не ошибся, в вашем здании находится головной офис «Сколково. Хронотуризм»?

– Вы не ошиблись, – ответила сотрудница, одарив Васнецова такой же фальшивой улыбкой. – Вы к кому-то конкретно? Вас ждут?

– Как клиента, наверное, да, – продолжал изображать из себя денди бывший разведчик, – а вот как частное лицо, вроде бы нет.

– Десятый этаж, – девушка показала рукой в сторону стеклянной шахты скоростного лифта. – Там вас встретят.

– Спасибо, – Петр прошел мимо скучающих в холле парней, чьи черные форменные пиджаки недвусмысленно топорщились в понятных для профессионала местах и, войдя в открывшиеся двери, нажал последнюю из имеющихся овальных кнопок. Кабина послушно взметнулась вверх, заставив желудок сжаться. К счастью, эффект резкого ускорения продолжался недолго, автоматические створки распахнулись, и Петр с облегчением покинул кабину.

Девушка из-за бронзовой стойки, очевидно, уже сообщила о прибытии Васнецова. Не успел он шагнуть на мягкую ковровую дорожку, покрывающую почти все пространство пола, как к нему навстречу поспешил улыбчивый молодой человек.

– Добрый день, я менеджер по работе с туристами, Алексей Сомов. Чем могу служить?

– Для меня бронировали место, – вальяжно кивнул Васнецов. – Петр Васнецов из Санкт-Петербурга.

– Как же, как же! – Сомов обеими руками указал на приоткрытую дверь. – Вот мой кабинет, пройдемте. Ждем вас с утра.

– Замечательно. Желание путешествовать есть, финансовые возможности позволяют. Осталось только утрясти некоторые формальности, и запускайте меня.

– С удовольствием, – Алексей пропустил солидного клиента вперед. – Вы уже выбрали свой тариф? Может быть, возникли какие-то вопросы?

– Вопросы есть, – усмехнулся Васнецов и, повесив плащ на вешалку у входа, сел в предложенное кресло. – Как у вас с конфиденциальностью? Я заметил камеры на входе.

– Не волнуйтесь, господин Васнецов, – не переставая улыбаться, менеджер вытащил из ящика стола нарядный буклет и протянул его Петру. – Все, что пишется на камеры наблюдения, является внутренней информацией бизнес-центра в целом, и «Сколково. Хронотуризм» в частности. Вы простой посетитель простого офиса, не более. Сами понимаете, ваш тур освещению не подлежит, но если, скажем, за вами наблюдали журналисты, тут уж мы ни при чем. Вы определились с местом и временем хроноперемещения?

– Да, – Петр уверенно похлопал себя по карману пиджака.

– Тариф?

– Максимальный. Хочу погулять по старым добрым улочкам Амстердама, почувствовать, так сказать, дух давно утраченного двадцатого века.

– Максимальный тариф и стоит недешево. – Алексей развернул буклет и указал на приведенные там цифры. – Но если вас смущает цена, я помогу вам выбрать менее затратный. Ощущения от этого, поверьте мне, не изменятся.

– Нет, спасибо. – Открыв саквояж, Петр извлек на свет бумажник, а оттуда желтый прямоугольник пластиковой карты, и положил её на стол. – Вы принимаете кредитки?

Надпись «Голд» на фоне логотипа известного банка привнесла в разговор заметное оживление.

– Стоимость тура составит миллион. Сейчас мы приступим к оформлению бумаг, господин Васнецов. Это займет какое-то время. Не желаете ли чего-нибудь выпить? Чай, кофе, коньяк, виски…

– Кофе, – кивнул Петр. – Только кофе.

В Москву Виноградов прибыл поездом, всю ночь проведя в душном мягком вагоне и ни на минуту не сомкнув глаз. Планы на будущее мешали спать. Мысли роились в голове и с каждой минутой становились все заманчивей. Выйдя на платформу Ленинградского вокзала, он поймал такси, назвал адрес офиса «Сколково. Хронотуризм» и проспал всю дорогу. Опасения по поводу происков конкурентов почему-то его не беспокоили.

Пройдя мимо консьержа и плечистых парней в черных костюмах, он осведомился у приветливой сотрудницы, стоявшей за стойкой, где конкретно находится нужный ему офис, и спустя несколько минут уже шел по коридору, устланному мягкой ковровой дорожкой.

– Мне нужно провезти груз, – сказал он менеджеру, встретившему его. – Туда и обратно. Туда, соответственно больше.

– С тарифами нашими знакомы? – поинтересовался молодой человек в сером костюме тройке. – Они у нас самые разнообразные. От, так скажем, бюджетных, до виайпи-класса, со всеми отсюда вытекающими. Впрочем, вы можете огласить требования, а я подскажу вам существующие расценки.

Встав со стула, полковник прошел к окну и, скрестив руки на груди, принялся перечислять:

– В первую очередь, место и время. И как можно точнее.

– Все будет в лучшем виде, господин Виноградов, – менеджер что-то отметил на белом листе остро заточенным карандашом.

– Далее груз. Оттуда пойдет порядка пяти килограммов, не больше, а вот туда не менее тридцати. Цифра приблизительная, точнее сказать не могу.

– Пятнадцать, – развел руками менеджер. – Это не блажь, господин Виноградов, а необходимые требования и возможности существующих ныне технологий. Позже, через год другой, мы, уверяю вас, сможем предоставлять услуги подобного рода…

– Через год мне не подходит, – грубо прервал менеджера Всеволод, – мне нужно сейчас. Но раз уж у вас ровно половина, воспользуюсь ей по максимуму.

– У вас серьезные планы, – покачал головой менеджер, с интересом наблюдая за необычным клиентом. Работа его, собственно, и заключалась в том, чтобы вот с такими необычными прийти к компромиссу.

За время работы в компании «Сколково. Хронотуризм» он перевидал разных, не вписывающихся в общую схему мироздания персонажей. Одни, серые и невзрачные, стремились придать своей жизни новые краски. Другие искали острых ощущений и с удовольствием отправлялись под стены Трои или, скажем, под своды Зимнего дворца. Третьи же искали в путешествиях какой-то особый сакральный смысл, зачастую являясь правдолюбцами, упрямцами или обычными сектантами.

Стоявший перед ним клиент, мерно бубнивший свои нехитрые требования, не вписывался ни в одну из ранее виденных им схем. Он не был сорвиголовой, жаждущим невероятных приключений в тавернах Тортуги, не искал любви прекрасных женщин Древней Греции и не гнался за трофеями в виде головы трицератопса или фотографии в обнимку с Рузвельтом. Складывалось впечатление, что он просто выполнял какую-то работу. Нудную, скучную и рутинную, как он сам. И что он ежедневно приходит в этот офис, выбирает один из лифтов и возносится на десятый этаж.

– Планы большие, возможностей мало, – огрызнулся придирчивый клиент. – Я слышал, у вас можно хорошо экипироваться, достать оружие и боеприпасы?

Ну, наконец-то менеджер все понял. Перед ним был вольный стрелок, убийца по найму.

– Конечно, господин Виноградов. Все ваши пожелания будут учтены, а специалисты выберут вам лучшее из лучшего. Оплата, правда, на месте и вооружение вкупе с экипировкой сдается в аренду, но, думаю, это вас не смутит.

– Толщина таблетки зависит от того, сколько времени вы должны провести в прошлом, – продолжал инструктировать клиента Алексей Сомов. – У тех, кто решил провести в прошлом час, она тоньше, чем у путешественника на сутки.

– Точность перемещения – очень важный параметр, – напомнил Петр, вертя в пальцах муляж хронотаблетки. Маленькая, овальная и упругая, она больше походила на витамины, чем на фантастическое по сложности наноустройство, способное перемещать человека из одной эпохи в другую. – Если ваша таблетка ошибется, моя затея провалится, да так, что треск услышите даже вы.

– Погрешность, к сожалению, возможна, – менеджер вытащил из ящика стола еще один буклет. – В вашем случае она минимальная, плюс-минус двадцать четыре часа. На самых простых тарифах она вообще в сотню лет может вылиться. Специалисты в Сколково днем и ночью работают над усовершенствованием схемы и обещают в скором времени выйти на качественно новый уровень. Пока же, увы, чем богаты.

– Мне также понадобится снаряжение, – продолжил перечислять свои требования Петр. – Часть из него – альпинистское, часть – для глубоководных бесшумных работ. Постарайтесь сделать такой комплект, чтобы уместился в допустимые пятнадцать килограммов. Что касается оружия, тут, как я понимаю, все очень сложно?

– Все очень просто, – улыбнулся Сомов. – Специалисты в области экипировки обеспечат вас всем необходимым. У нас вы можете достать все. От доспехов до автоматического оружия. По возвращении все это нужно будет вернуть. Таковы условия.

На стол перед Васнецовым легла довольно внушительная пачка документов.

– Что это? – удивился он.

– Ну, в первую очередь, соглашение, – Сомов ловко вычленил из общей стопки толстый многостраничный договор и распахнул его на нужном месте. – Договор об оказании услуг, страховка, инструкции по поведению в критических ситуациях и прочая не заслуживающая внимания ерунда.

– А часто случается у вас эта самая ерунда? – с иронией поинтересовался Васнецов.

– Не стану скрывать, такое бывает, – в тон ему ответил менеджер. – То маньяк-убийца зарежет, то мамонт сослепу сверху сядет, то голову французским ядром снесет. К счастью, столь печальных происшествий немного. Пользуясь консультацией специалистов по той или иной эпохе, максимум, что вам грозит, так это подхватить насморк.

– Какие гарантии безопасности вы мне можете дать?

– Что вы имеете в виду? Опасность, к примеру, заразиться бубонной чумой равна нулю. То есть заразиться вы ею, несомненно, сможете, но проболеете ровно тот промежуток времени, который вам позволит капсула. Кончаются сутки, вас перебрасывает назад, в настоящее, бактерии остаются в средневековой Европе.

– Удобно, – усмехнулся Васнецов. – То есть каждый биологический объект так или иначе привязан к своей эпохе?

– Совершенно верно, господин Васнецов.

– А что касается сувениров?

– Вы имеете в виду трофеи, которые вам захочется прихватить с собой из Голландии? – расплылся в хитрой улыбке продавец эпохами.

– Да, именно, – подыграл ему Петр. «Пусть этот парень думает, что я отправляюсь за „травкой“, так и мне спокойнее, и ему жить дольше».

– Тащите из прошлого все, что угодно, лишь бы не живое и совпадающее по весу с цифрами в путевке.

Полковник Виноградов покидал центральный офис с ощущением нереальности происходящего. Только что он подписал документы, гарантирующие ему перемещение во времени, и отказался в случае своей смерти от всех возможных претензий со стороны прямых наследников и коллег. Сначала путешествия во времени казались ему полным бредом, но чем ближе он был к цели, тем четче осознавал, что хронотуризм – это отнюдь не чья-то глупая шутка.

Время и место, как объяснил ему менеджер, он должен был сообщить спецам по прибытии. Прикинув время, Всеволод решил запить возможный стресс доброй порцией пива и уже шагнул было из холла в тамбур, как вдруг, будто черная кошка, дорогу ему пересек высокий брюнет в дорогом костюме и с саквояжем в руке.

– Извините, – широкая ухоженная ладонь легла на дверную ручку. – Я тороплюсь.

– Да ну? – опешивший от такого напора полковник уперся носком ботинка в тяжеловесную дверь. – Я тоже тороплюсь, и мое дело, я уверен в этом почти наверняка, важнее вашего.

Если бы Габриель Кларк, криминальный гений Ирландии и Великобритании, смог оказаться в этот момент в лобби на Тверской, он бы стал свидетелем следующей сцены.

Двое буравили друг друга взглядами. Первый, слегка за пятьдесят, по осанке явно бывший военный. Короткая стрижка, уверенная командная речь и суровый взгляд. Понятно, что этот человек привык скорее отдавать приказы, чем исполнять.

Второй же, высокий брюнет с правильными чертами лица и цепким колючим взглядом, мог бы сойти за учителя изящной словесности или преподавателя точных наук, если бы не мощная, сумасшедшая энергетика, от него исходившая.

– Ну что же, – брюнет на какую-то секунду засомневался и, окинув взглядом плотную кряжистую фигуру военного, сделал шаг назад. – Возможно, вы и правы.

Военный повел широкими плечами и исчез за дверью кабины, оставив в холле улыбающегося брюнета.

«Интересно, – усмехнулся Петр. – Противник, солдат, силовой захват», – вспомнил он слова Ивана Ивановича. – Неужели он?»

Нидерланды. Гаага. 16 марта 1972 года.

В столице королевства Кларк задерживаться не стал. Он просто не видел в этом особого смысла. Его не привлекали ни всевозможные бары и рестораны, ни квартал «красных фонарей». Габриель не был туристом и потому покинул город всеобщей терпимости в тот же день, взяв билеты на рейсовый поезд.

План его был прост, как все гениальное. В первую очередь следовало найти слабое звено в цепочке системы безопасности музея. При этом воевать с охраной и полицейскими Габриель не собирался ни при каких условиях.

Так же, как и Васнецов, ирландец безошибочно вычленил сбой в тонком механизме. Причиной этого сбоя и являлся Эрик ван дер Гус, средних лет упитанный мужчина с копной седых волос и замашками бизнесмена, не свойственными его складу ума. Жизнь свою Эрик посвятил искусству, был женат и имел двоих детей. Зарплата музейного работника была весьма неплохой. Но вот склонность к авантюрам и безотчетным вложениям в разного рода сомнительные предприятия раз за разом наносила серьезный удар по бюджету не слишком богатой семьи.

Последним его вложением были два стареньких грузовика, с приобретением которых он собирался открыть компанию по перевозкам крупногабаритных грузов. Но, будучи полным профаном в данного рода деятельности, ван дер Гус не учел некоторых важных факторов, на которые настоящий предприниматель с ходу бы обратил внимание.

Рынок услуг подобного рода был перенасыщен. Множество мелких компаний успешно удовлетворяли большую часть спроса государства тюльпанов. Чтобы доставить тот или иной заказ, следовало немало постараться, предложить меньшую сумму, завлечь клиента дополнительными услугами. У ван дер Гуса были два стареньких грузовика, крохотный уставной капитал и юношеский запал, недостойный столь солидного мужа. Неудача за неудачей приходила в дом Эрика. Вроде бы верные контракты проскальзывали сквозь пальцы, а частные кредиторы и банки грозили с минуты на минуту появиться на пороге жилища музейного работника, размахивая векселями и долговыми расписками.

Технику ван дер Гус приобрел на собственные средства, потратив на них большую часть накопленного за долгие годы капитала, а вот за лицензию и прочие юридические тонкости пришлось отсчитывать из банковского краткосрочного займа. Можно было воспользоваться деньгами, что он отложил на образование для детей, но в последний момент рука эксперта дрогнула. Затягивая с оплатой по кредитам, он мог угодить в долговую яму.

«Первый этап – знакомство с Эриком ван дер Гусом», – решил для себя Кларк, выходя из вагона и ступая на перрон. Что важнее для музейного эксперта? Национальное достояние или родовое гнездо, которое вот-вот уйдет с молотка. Квартира, уже четыре поколения принадлежавшая его семье? Кларк, как любой прагматик, считал что последнее.

Сидя в баре за кружкой светлого пива, Кларк не без интереса наблюдал за объектом, крупным седым мужчиной, вот уже час методично опустошавшим пузатую бутылку виски.

Поселившись в гостинице недалеко от музея, ирландец некоторое время следил за толстяком-экспертом, отмечая путь его следования до дома, любимые кафе и бары, и даже те дни, когда пешим прогулкам Эрик предпочитал видавший виды шоссейный велосипед. День за днем он вел наблюдение за экспертом, но пока не приступал к активным действиям. Состояние клиента было плачевным. Кредиторы, неурядицы в семье и возникшая от долгой депрессии алкогольная зависимость делали ван дер Гуса все более удобным для обработки.

– Разрешите вас угостить, – не выходя из образа разнузданного американца, Габриель плюхнулся за стойку и, подозвав бармена, попросил «повторить». – Я недавно в вашей чудесной стране и еще не успел обзавестись друзьями. Не будете ли вы столь любезны стать первым моим хорошим знакомым?

– Почему бы нет, – усмехнулся Эрик и без зазрения совести принялся за предложенное угощение.

Через пару часов американец Джонсон и голландец ван дер Гус стали лучшими друзьями. Сидя в обнимку за дальним столиком, они опустошали рюмки и делились друг с другом своими горестями.

– Вот что я тебе скажу, дружище Джонсон, – пьяно улыбаясь, вещал не на шутку захмелевший эксперт. – Все, все в этой стране построено хитрыми и умелыми дельцами. Все они захватили, проклятые, простому человеку и не сунуться никуда.

– И не говори, – в тон ему отвечал куда более трезвый ирландец. – Я, как человек обеспеченный, могу себе позволить некоторые интересные вещи. Но если сунуться в торговый бизнес, задавят как клопа.

– И что же мне делать? – выдавливая из себя пьяные слезы, вещал в пустоту Эрик. – Большая часть моего состояния потрачена на эти дрянные развалюхи. Кредиторы, того и гляди постучатся в дом, а у меня, кроме моих научных работ, за душой ничего нет. На счету имеются средства, способные покрыть долг, но это деньги на образование детей. Я в безвыходном положении. С одной стороны – колледж, с другой – квартира.

– Есть одно предложение, – весело подмигнул новому знакомому ирландец. – Легкие деньги, и большие. Ты сможешь заплатить первый взнос и даже заключить выгодный контракт на перевозки. Вот только ты, думаю, на это не пойдешь.

– Шутишь? – ахнул Эрик, обнимая случайного приятеля за плечи. – Да ради того, чтобы мои крошки не остались без крыши над головой, а бизнес смог развиваться, я пойду на что угодно!

– Даже на преступление? – вроде бы в шутку осторожно поинтересовался Кларк.

– Да, – кивнул голландец, опрокидывая в рот новую порцию алкоголя. – Только вот грабить банки я не умею, да и на большой дороге много добра не сыщешь.

– А что бы ты сказал, если бы я, за маленькую услугу, предложил тебе триста тысяч долларов?

Российская Федерация. Баковский лесопарк. Сколково-2.

11 сентября 20… года.

Выбрав одну из многочисленных гостиниц, расположенных в историческом центре Москвы, Петр первым делом решил выспаться. Все, что ему было нужно для операции, предстояло приобрести на территории Сколково-2, а бесчисленные варианты, постоянно крутившиеся у него в голове, лишь путали мысли и мешали выстроить единую концепцию.

Встав в шесть утра, он заказал плотный завтрак и, в последний раз сверившись с документами, вызвал по телефону такси.

– Три тысячи, – усмехнулся водитель в предвкушении хорошего барыша, в Сколково-2 ездили далеко не бедные люди. Получил молчаливое согласие клиента и погнал автомобиль по дорогам просыпающейся столицы. Кутузовский проспект пролетели за считанные минуты, потом за окнами замелькала Можайка, и вскоре, окончательно вырвавшись из душных городских объятий, машина повернула на Сколковское шоссе.

– В первый раз туда? – поинтересовался таксист, скосив глаза в зеркало заднего вида.

– Верно, – нехотя ответил Петр, переставляя саквояж с документами и деньгами с сиденья на колени. Чувство беспокойства его не покидало, но парень за рулем был вполне себе обычным водилой. Доброжелательный, болтливый и жадный.

– И документы есть оплаченные? – уточнил таксист, наблюдая за манипуляциями пассажира.

– Есть, – удивился Васнецов. – Конечно, есть.

– Так это же хорошо. Тут пару недель назад я народ вез, так их даже на порог не пустили. Добрались до ограды, потом до центральных ворот, а мне туда въезд закрыт, ну, их охрана и развернула. Только клиентов, говорят, пускаем, и чтобы поездка оплачена была. Остальным там делать нечего.

Оставив основной комплекс наукограда по правому борту, мерседес, не сбавляя скорости, понесся в сторону видневшихся неподалеку зданий, обнесенных высоким трехметровым забором. Серьезность объекта подчеркивала пущенная по верху «Егоза», а маленькие шустрые камеры, ворочавшие электронными мордашками, прилежно сообщали местным «безопасникам» о долгожданных и не очень гостях.

– Завидую я вам, по-честному, по-хорошему, – улыбался водитель, подкатывая к большим стальным воротам, ощетинившимся колючей проволокой. – Это же приключение на всю жизнь. Один вот тоже сегодня ехал, тоже молчаливый, но он скорее на работу, чем развлекаться.

– И давно ехал? – забеспокоился Петр.

– Да минут тридцать назад.

– Крепкий, широкоплечий, в летах и с сединой, но фору даст многим молодым?

– Точно! – хохотнул разговорчивый таксист. – Ваш знакомый?

– Ага, – усмехнулся Петр. – Хороший знакомый.

Рушился весь тщательно продуманный план. Если этот чертов вояка окажется на передовой раньше, плакали денежки.

– Долго еще? – ворчливо поинтересовался Петр.

– Почти приехали.

Проскочив первые ворота, стальные и, очевидно, предназначенные для служебного пользования, водитель затормозил на асфальтовой площадке около вторых, не столь суровых, с вялыми охранниками на входе.

– Ваши, – уверенно кивнул водитель. – С вас – как договаривались.

Петр уже было собрался отсчитать водителю пять тысяч добрых старых российских рублей, но спохватился и решил играть до конца. Достав из кармана толстую пачку евро, он не глядя вытащил оттуда несколько бумажек.

– На вот, – усмехнулся он, сделав вид, что не замечает округлившиеся глаза таксиста. – За мое здоровье выпьешь да за мою удачу.

– Это мы легко, – закивал водитель, спешно убирая полученное во внутренний карман. – Я, если что, могу и заехвать за вами, когда обратно соберетесь. Со мной куда хотите быстро, хоть на вокзал, хоть в аэропорт.

Двое охранников на входе проводили Петра в дежурку. Там, сверив по тетради ваучеры, полученные в офисе, с разнарядкой в тетради, и выписав пропуск на территорию, отпустили с миром.

– Вас ожидают, – кивнул один из парней в полевой форме «пиксель» и с автоматом на груди. – Сам Всеволод Олегович с утра прилетел. О вас от него особое распоряжение.

– Гости еще были? – наудачу поинтересовался Петр, но охранник, выполнив свою задачу, начисто потерял интерес к общению с клиентом и, флегматично пожав плечами, удалился в дежурку.

– Петр Александрович! – высокий дородный мужчина в дорогом костюме и сверкающих кожаных ботинках шел навстречу Васнецову. – А мне уже позвонили, просили отдельно вас встретить. Дружок мой старый институтский очень за вас просил. Вы кто ему будете, кстати?

– Коллега, – не моргнув глазом, соврал разведчик. – Коллега и ДРУГ.

– Его друзья – мои друзья. Мы с ним пуд соли съели и в таких передрягах побывали, что и не описать, – улыбнулся встречающий, вспоминая былые годы. Странная реакция столь высокопоставленного чиновника, а это был не кто иной, как генеральный всего сколковского проекта, господин Мороз, несколько смутила разведчика. Глава секретного предприятия, тот, с кем здороваются за руку президент и премьер, и вдруг такое радушие. Неужели действительно бывает настоящая дружба?

– Рад встрече, – кивнул Петр, с интересом осматривая территорию.

Что ни говори, объект был секретный, и те тайны, которые находились за «колючкой», являясь государственной монополией, здесь охранялись тщательно. Цепь камер видеонаблюдения, по крайней мере, та их часть, что попала в поле зрения Васнецова, начисто перекрывала все мертвые зоны, не давая возможным злоумышленникам подкрасться комплексу незамеченными. Мобильные комплексы радиоподавления сейчас бездействовали, но водители, сидевшие внутри кабин, явно не дремали, готовясь к ежедневному объезду территории. То тут, то там проходили охранники, широкоплечие здоровенные парни в бронежилетах, ведущие на поводках породистых немецких кобелей. У многих за плечом висели АКСУ, что свидетельствовало о полном и безоговорочном покровительстве государства. На расчищенной от зеленых насаждений площадке даже стоял вертолет, очевидно, использовавшийся для особо важных клиентов, но сейчас стальная стрекоза спала, сложив винт и спрятав двигатели в брезентовые чехлы.

– Забыл представиться, – встречающий вальяжно протянул руку. – Генеральный директор проекта, Мороз Всеволод Олегович.

– Всеволод Олегович, – Петр крепко пожал руку и, сняв плащ, повесил его на сгиб локтя. – У меня к вам личная просьба, если это вас, конечно, не затруднит. Сегодня к вам, чуть раньше меня, прибыл еще один хронотурист.

– Полковник в отставке Виноградов? – Мороз ленивым кивком указал Васнецову на припаркованный неподалеку от ворот «гольф-кар». – Мой тезка, кстати, что крайне удивительно. Всегда считал свое имя редким.

– Вполне возможно. Есть способ выяснить, куда он намерен отправиться?

– Только приблизительно, – ответил Всеволод, усаживаясь за руль и запуская маленький электромотор.

– То есть время узнать не получится?

– Максимум, да и то по старой дружбе, могу выяснить время отправки.

– А задержать?

– Увы, я не всесилен. Можно нагрузить гостя подробностями, немного задержать в навигационной комнате. Да он, я думаю, и сам себя задержит, пока будет выбирать оборудование и экипировку. Вы хотите попасть в прошлое раньше него?

– Да, – кивнул Васнецов. – В этом смысл операции. Прийти раньше, сделать дело, вернуться первым.

Маленькая шустрая машинка катилась по выложенной плиткой дорожке в направлении первого Административного корпуса.

– Медведь! – вдруг заскрежетал зубами Мороз, закладывая крутой вираж. Маленькие резиновые колеса кара жалобно скрипнули, тяжелая корма, напичканная электроникой и аккумуляторами, чуть приподнялась и, тяжело опустившись на ровные плиты тротуара, заставила пассажира и водителя подпрыгнуть на сиденьях. – Когда я получил звонок, не скрою, неожиданный, и не такой уж приятный, как может показаться на первый взгляд, я думал, что все будет намного проще. Пущу вас с интервалом в десять минут в одну и ту же плоскость реальности, и поминай, как звали.

– Что за медведь? – Петр удивленно выгнул бровь, с интересом уставившись на говорившего.

– Ему тоже позвонили, – сморщился, будто от зубной боли, генеральный. – Трапезников Федор Кузьмич, наш начбез. Мужик тертый, полжизни отдал ФСБ, теперь вот сосватан блюсти государственную тайну на территории «Сколково. Хронотуризм». Он вашего конкурента и встречал.

– Значит, плохи наши дела? – спросил Васнецов, прикидывая в уме возможные издержки подобного поворота событий.

– Ну почему же плохи? – оскалился Мороз, проскакивая очередную альпийскую горку и направляя кар в сторону ряда поблескивающих на солнце скамеек. – Вы можете изменить свои планы так, чтобы попасть в прошлое немного раньше, да и сама продолжительность прыжка может варьироваться. Парням из навигационного зала и инженерам-программистам, в сущности, все равно, двадцать четыре часа или меньше. По желанию можно выкинуть лишнее. Ну, скажем, выбросьте пару часов.

– Гениально, – кивнул бывший разведчик. Два часа – достаточно приличный отрезок времени. С одной стороны, появившись на сто двадцать минут раньше, Петр просто обязан был иметь в руках шедевр Яна Вермеера, с другой же – именно этих минут могло не хватить на саму операцию. – По поводу моего снаряжения вас оповестили?

– Шутите? – охнул от неожиданности Всеволод Олегович. – Я, как вы сами понимаете, подобными вещами не занимаюсь. Оружейная комната, или арсенал, вам в помощь. Краем глаза я, конечно, заглянул туда. Альпинистское снаряжение, баллоны, прочая ерунда. Солидный перегруз. Не потянет аппаратура.

– На сколько тянет перегруз?

– С баллонами – почти десять килограммов.

– Дьявол. Ладно, ничего не надо. Только деньги того времени, наличность, в мелких купюрах, и соответствующая одежда. Переброску надо произвести ближе к городу, но не в городской черте. Да, и хорошо бы складной велосипед.

– А велосипед-то вам зачем? – хитро прищурился генеральный. – Здоровый образ жизни?

– Экономия времени. Гарантии найти автомобиль сразу, как я понимаю, нет, а двухколесный агрегат серьезно сэкономит время.

– Тогда сколько угодно, – пожал плечами Мороз. Они подъехали, наконец, к парковке административного здания. – С этим мои спецы вам помогут. Вот, кстати, и первый корпус. К научникам пойдем пешком, там сейчас только пешеходные дорожки. Местный ЖЭК затеял переустройство и перекопал дорожки для каров, а меня не предупредили. Штрафануть бы их, да все некогда.

Не обращая внимания на строения и ландшафт, Петр молча шел за своим высокопоставленным провожатым. Сначала он даже обрадовался, когда сам генеральный директор вызвался провожать его до второго научного комплекса с его навигационным залом и хроноприемником, откуда все путешественники и попадали в прошлое, но теперь в обществе Мороза ему стало неуютно. Внешне доброжелательный, тот смотрел на Петра свысока, явно не считая человеком своего круга. Слуга, посыльный, приближенный к императору шут, но никак не равный, и потому презираемый.

– Жилые корпуса, там обитают и проводят досуг светлые головы Сколково-2, – кивнул куда-то в сторону Мороз, очевидно решивший провести экскурсию по своему королевству. – Так как покидать территорию комплекса научным работникам я строго запретил, они проживают в поселке на территории вместе со своими семьями. Магазины, продовольственные и промтоварные, кинотеатр, школа, больница, все для их удобства. В свое время подобная инфраструктура влетела в копеечку, но теперь явно оправдывает себя. Пару лет популяризации хронотуризма, и контора, к радости многих, окупится. Далее чистая прибыль, без примесей. Что может быть приятнее?

– А там что? – хмуро поинтересовался Васнецов, указывая на череду одноэтажных серых строений на отшибе.

– Ремонтные мастерские, казармы безопасников и арсенал. У нас, Петр Андреевич, структура серьезная, ведомственная, под патронажем президента. «Безопасники» живут и обедают отдельно от персонала, административные кадры – отдельно от ученых, ученые же – отдельно от всех. На территории корпуса собрались единомышленники, патриоты России, понимающие всю важность открытия хроноперемещений. Один Эдуард Артурович чего стоит, светлая голова, гений нашего времени. Однако могу похвастаться: мне ежедневно приходится общаться с ним по разным организационным вопросам.

– И что, – удивился Петр, с интересом оглядывая огромное застекленное здание административного корпуса, оставшееся по левую руку, – все они живут здесь безвылазно?

– Ученые да, – кивнул Мороз, важно вышагивая рядом. – Что же касается остальных, то менеджеры, бухгалтеры, бармены и повара, электрики и инженеры, все, не допущенные во второй корпус, территорию могут покидать. Они работают вахтовым методом, неделя через неделю, и проживают в нашей гостинице. Там же останавливаются деловые партнеры, хронотуристы, а также проверяющие. Комплекс удобный, на сто пятьдесят с лишним мест. Всегда можно подкрепиться в ресторане при гостиничном комплексе или сходить в столовую первого корпуса. За качеством блюд я слежу лично, так что никто не жалуется. Персоналу в поселок ходить не рекомендуется, но сами ученые иногда к нам заскакивают, кто поболтать, кто в шахматишки сразиться. Интересные они люди, когда не за работой. Да, кстати, перекусить не хотите? Каким бы ваш конкурент настырным ни был, переиграть на все сто процентов он вас не сможет. Да и снаряжение ему еще выбирать. О наших расценках в курсе?

– Анлим, – Петр повертел перед собой желтый прямоугольник с надписью «Голд» на английском. – Там ровно столько, чтобы хватило на все, что мне требуется, и даже больше.

– Даже о сумме на счете не знаете? – довольно хохотнул Всеволод Олегович.

– Не интересно. Коллега сам должен думать, какие расходы повлечет за собой это мероприятие. Миллион за суточную прогулку – деньги не малые.

– Рома – большой оригинал, – заулыбался Мороз, – а уж его личный адъютант, Иван Иванович, вообще персонаж примечательный. Познакомиться не довелось?

– Было дело.

– Вот мы уже и пришли. – Остановившись у парадной двери корпуса, Всеволод Олегович уже собрался войти в здание, как вдруг раздалась тревожная трель мобильного телефона. – Да? И тебе доброе утро, Сергей Ефимович. Как спалось? Да, присутствуют. Оба прибыли поутру, так что я решил встретить, попросили… Нет, первого сопровождает сам Трапезников. Нет, не шучу. Ну, как скажешь, на обеде встретимся, поговорим. Я как раз домик присмотрел загородный, так вот хочу посоветоваться.

Мороз нажал на отбой, положил мобильник в карман, и хитро подмигнул Петру:

– Вы даже не представляете, Петр Александрович, какие незадачи порой случаются в банковском деле.

– Нет, – пожал плечами Петр, – не представляю.

– Так вот, – довольно усмехнулся Мороз, – транш нашего с вами общего знакомого, господина Виноградова, происходил с туманного Альбиона. Ну и кто бы мог подумать, что подтверждение о получении вдруг затеряется в бескрайних просторах глобальной сети?

– И что же из всего этого следует?

– Пока дадут новый запрос, пока поступит звонок из банка и подтвердят перевод, пройдет час, может, больше. Все зависит от того, кто сейчас на линии.

– Час – это солидно, – довольно потер руки Петр. – За час можно многое успеть. Вы уверены, что Виноградов еще не стартовал?

– Абсолютно. Так, может быть, легкий завтрак? Свежий воздух способствует аппетиту.

– Благодарю покорно. Давайте прямиком в экипировочную. Часа форы будет вполне достаточно, чтобы тщательно подобрать снаряжение. Велосипед я получу там же?

– Как вы угадали?

– Все нормально, не беспокойся, меня предупредили о возможных осложнениях. – Указав Всеволоду на кресло в холле, Трапезников вытащил из кармана мобильный телефон и, набрав какой-то номер, отошел в сторону.

Виноградов не любил подобных проволочек. Час задержки, а то и больше, вряд ли серьезно повлиял бы на его планы. Однако наличие конкурента, дышащего в спину и старающегося выйти на финишную прямую раньше ветерана, заставляло наращивать темп. У Всеволода была четкая установка: принести нужный предмет раньше противника, предоставить его заказчику и, получив обещанный гонорар, снова заняться собственными делами.

Наконец вернулся Федор Кузьмич, хмурый и недовольный. Поманил Всеволода огромной волосатой лапой и грузно зашагал по коридору.

– На подтверждение банковского перевода понадобится время, – оповестил он полковника. – До этого сидим и курим бамбук. Твой дружок, кстати, уже на территории комплекса, лобызается с нашим генеральным, но я попытаюсь все выставить так, чтобы окно между вами было не больше десяти минут.

– Хотелось бы, – так же хмуро кивнул Виноградов. – Сами понимаете, господин Трапезников, – срочность.

– Да ясное дело, – отмахнулся начбез. – А все – Майков, крючкотвор. Небось, его команда платежку электронную потеряла, а нам отдуваться.

– Можно некорректный вопрос? – осторожно поинтересовался у бывшего генерала ФСБ отставной полковник.

– Валяй, Виноградов. Хочешь спросить, какой мой интерес во всем этом деле?

– Ну, если это не является тайной…

– Является, но тебе, уж так и быть, скажу: такой же, как и у Олегыча. Старые связи. Сначала ты им, потом они тебе, и не за деньги, а так, по старой дружбе.

Никто из нас законов или внутренних правил не нарушает. Все неприятности уже давным-давно заложены в своде правил и распоряжений, подписанных высоким начальством. Планируя этот комплекс, умные люди озаботились дать подобную лазейку, вроде задержки туриста в виде дополнительного медицинского осмотра, электронного подтверждения платежа или, скажем, внеплановой перекодировки капсулы, по требованию техотдела. Пустяк вроде бы, а отправку задерживает. Наверное, сами хотели воспользоваться, вот только мимо комплекса нашего пролетели. Теперь тут мы и делаем, что хотим.

– А сейчас мы куда?

– В оружейную. Экипировочку тебе подберем, согласно времени, денег местных и прочую конспиративную ерунду. Наличка, надеюсь, с собой?

– С собой, – Всеволод довольно погладил гладкую кожу портфеля. – Как не с собой?

Пульт выбора места и времени приземления хронотуриста не удивил Петра, а даже немного раздосадовал. Интеллектуальная, трехмерная структура карты, старавшаяся предугадать желания клиента, так и мельтешила между пальцами, скорее мешая, чем помогая процессу. Отчаявшись справиться с ней без посторонней помощи, Петр продиктовал инженеру за пультом координаты приземления и время, в котором он хотел бы очутиться.

– Господин Васнецов, – не отвлекаясь от локализации места перехода, поспешил пояснить инженер-навигатор, – вас, конечно, предупредили, что стопроцентную гарантию по времени мы дать не можем? Мы стараемся приблизить точку перемещения к желаемой, насколько это возможно, но нынешние технологии связывают нам руки.

– Какова максимальная погрешность?

– На данный момент порядка двадцати часов.

– И часто она всплывает?

– Пятьдесят на пятьдесят.

– А какова вероятность невозврата?

– Сущий пустяк. Сотые доли процента. Мы работаем над этим показателем и со дня на день уберем вероятность вовсе. – Щелкнув по клавише, инженер еще раз ознакомился с ваучером и, отметив длительность пребывания, что-то поправил в настойках. – Хронокапсулу получите сразу перед стартом. Стандартный отработанный ритуал.

– Я могу идти? – поинтересовался разведчик.

– Да, простите, – инженер-навигатор кивнул в сторону приоткрытой двери. – Далее по коридору арсенал и зона экипировки, в том случае, если вы решили немного изменить свой образ. Чуть правее комната ожидания, вы легко ее найдете. Там мягкие кресла и бар с напитками для клиентов. О времени отправки вас оповестят. Счастливого пути.

Покинув комнату навигации, как для себя окрестил Петр этот кабинет, он выбрался в коридор и столкнулся с Морозом, поджидавшим его у входа.

– Как вам наше хозяйство? – улыбнулся тот, делая рукой жест в сторону стеклянных стен лабораторий, за которыми, находясь в условиях полнейшей стерильности, не разгибая спин трудились научные сотрудники. Десятки вычурных приборов, странные показания мониторов. Все это больше походило на космическую станцию МКС-4, что два года назад вывела на орбиту спутники России и Китая.

– Потрясающе, – улыбнулся Васнецов. – Никогда еще в столь секретных лабораториях бывать не доводилось.

– Пойдемте в оружейную, – довольный произведенным впечатлением, Всеволод Олегович хозяйским жестом указал в конец коридора. – Там у нас и гардероб, и банковские ячейки. В случае, если вы захотите оставить тут что-то на хранение, персонал гарантирует полную сохранность.

Достигнув нужной двери, Мороз толкнул ее внутрь, пропустил клиента вперед и помахал человеку в дальнем углу помещения.

Сказать, что оружейная комната произвела на Петра впечатление, значит не сказать ничего. Вдоль одной стены, сверкая драгоценными камнями, топорщась накрахмаленными воротниками и поблескивая перламутровыми пуговицами, висели платья все мыслимых и немыслимых видов. Легкие белые туники и рядом – рыцарские доспехи, изящные котелки и тут же рогатые шлемы, а между сапогами и сандалиями стояли изящные дамские туфли и башмаки тонкой работы, с серебряными, золотыми пряжками и бантами.

Противоположная стена показалась Васнецову еще более замечательной. Оружие всех видов, фасонов, расцветок и веса. Бесчисленные копья, топоры, обоюдоострые ножи с изящными рукоятками мирно соседствовали с пищалями, мушкетами и вполне современными пистолетами «браунинг» и «Макаров». Отдельная пирамида была отведена для автоматического оружия и боеприпасов: цинки с патронами и колчаны, забитые под завязку длинными смертоносными стрелами. От подобного изобилия пересыхало во рту и разбегались глаза.

Один из менеджеров появился перед Васнецовым и, поинтересовавшись временем отправления, принялся хозяйничать в закромах. Уже через полчаса разведчик стал счастливым обладателем добротного твидового костюма, неброской сорочки и мягких кожаных туфель на каучуковой подошве.

– Что из оружия предпочитаете? Пистолет? – спросил второй менеджер, очевидно оружейник.

– Может быть, «глок», – засомневался Петр, но улыбающийся оружейник уже выкладывал на стол оружие.

– Могу порекомендовать «Хеклер энд кох»-семьдесят, с полимерной рамой. Калибр девять на девятнадцать, образец тысяча девятьсот семидесятого года. Кобура прилагается.

– Замечательно, – улыбнулся разведчик, беря в руки невесомую смертоносную игрушку. – Патроны?

– Три снаряженных рожка по восемь патронов. За весь комплект – триста тысяч.

– Однако, – Петр, в легком шоке от названной цифры, открыл саквояж и принялся сооружать на прилавке пирамиду из денежных купюр в банковской упаковке. – Ну и цены у вас, любезный.

– Что-нибудь еще? – нисколько не смутившись, поинтересовался мужчина.

– Гульдены, и чем больше, тем лучше, – опустошив саквояж, Васнецов принялся складывать в него нужное ему количество банкнот. Наполнив его примерно на треть, он припечатал все это оружием и запасными магазинами и подошел к высокому, в человеческий рост зеркалу.

– Может быть, все-таки шляпу? – подал голос первый менеджер, но Петр отрицательно покачал головой.

– Нет, достаточно. Вполне себе состоятельный европеец семидесятых прошлого века. За коренного жителя я, разумеется, не сойду, хоть и говорю на местном не хуже аборигенов, но маскировка достойна похвалы. Что насчет велосипеда?

– Аутентичный, господин Васнецов?

– Да вы уж потрудитесь. Очень бы не хотелось появиться в центре Гааги на двухколесном агрегате, больше похожем на космический корабль.

– Хорошо, господин Васнецов. Велосипед вам доставят за пять минут до отправления. Если с экипировкой закончено, добро пожаловать в комнату ожидания. Техники и ученые уже готовят хронозал.

Еще раз придирчиво осмотрев себя в зеркало, Петр поправил торчащий из кармана платок, взял потяжелевший саквояж в правую руку и шагнул навстречу приключениям.

Нидерланды. Гаага. 16 марта 1972 года.

– Ты что, Джонсон? – прошептал в ужасе Эрик. – Это же преступление, каторга. Если нас поймают, нам точно не сносить головы.

– Вечно вы, голландцы, сгущаете краски, – Кларк пристально посмотрел на ван дер Гуса. Толстяк-эксперт проглотил приманку и даже не почувствовал крючка. Любой другой, наверное, ни говоря ни слова, просто встал бы и вышел за дверь, а потом сломя голову побежал в полицейский участок. У Эрика, похоже, выхода не было. Ситуация, загнавшая неудачливого бизнесмена в угол, заставляла ловить каждое слово Габриеля и, беря все его доводы на веру, слепо следовать за обещанными деньгами. – По сути, кражи ты не совершишь. Мы просто поменяем картину в тот момент, когда ты отключишь датчик спутникового слежения. Я все устрою таким образом, чтобы шесть местных полицейских раззявили рты, а ты аккуратно поменяешь картинки местами.

– А дальше? – обуреваемый противоречивыми чувствами, спросил вконец протрезвевший Эрик.

– Дальше все просто, – усмехнулся ирландец. – Ты получаешь деньги, я картину. Задаток хоть завтра. Главное, не струсь в последнюю минуту. Алиби тебе гарантировано.

– Святые угодники, какое же алиби?

– Да самое верное, – Габриель хлопнул голландца по плечу. – Я отвлекаю верзил, ты совершаешь подмену, далее происходит подтверждение подлинности, и дело в шляпе. То, что оригинал исчез, поймет второй эксперт, но этим парням в форме проще предположить, что картину похитил сам Сатана, нежели признаться в том, что они прошляпили её еще в начальной стадии операции. Они в голос будут утверждать, что не сводили с тебя глаз. Такая уж у них порода. Ну, а ты получи деньги и трать их помаленьку. В этом залог успеха.

– Ох, Джонсон, клянусь, если ты решил подшутить над несчастным Эриком, гореть тебе в аду, – в сомнении покачал головой голландец. – Ну, а на что мы ее подменим, эту «Девушку»?

– Как на что? – поразился Кларк. – На точную ее копию.

– А где мы ее возьмем?

– Не мы, а ты. Времени состряпать подделку у тебя масса. Мое дело дать тебе билет в лучшую жизнь, а также незаметно вынести украденное из здания музея. Твое – не растеряться в нужный момент и скопировать Вермеера, и чем точнее, тем лучше.

– Боюсь я, Джонсон, очень боюсь.

– Не робей, Эрик. Не трусят только полные идиоты. Мыслящим людям бояться свойственно.

Российская Федерация. Баковский лесопарк. Сколково-2.

11 сентября 20… года.

– Это лучшее, что удалось найти.

На стол перед генералом легла новенькая СВД в камуфляжном чехле.

– К ней цинк бронебойных тридцать вторых. Томпак, свинцовая рубашка и твердосплавный наконечник вскроют твой грузовик, будто консервную банку. Лишних дырок не наделаешь?

– Что вы, Федор Кузьмич. – Рука ветерана с любовью погладила новенький чехол смертоносной игрушки.

– Больше взять ничего не получится, – поморщился генерал. – Любая снаряга – уже перевес. Тебе еще денег с собой брать, не забывай. Пока ждем отправки, разбери винтовку и вон в ту коробку укомплектуй. Уж больно чехол приметный.

– Сделаем, – улыбнулся Всеволод, извлекая СВД. – Пять минут дайте, никто в жизни не догадается.

– Ну и славно, – тяжело опустившись на стул, Трапезников достал большой клетчатый платок и принялся промокать испарину на лбу. – Вот так вот, дружок, попросишь об одолжении, а потом припомнят. И ведь не отказать же старому дураку. Дудки. Больно уж крутые игроки уселись за шахматную доску и двигают нас, как фигуры, из угла в угол. Откажешь – всю жизнь испоганят, и не одному мне. У меня сейчас внучка в Оксфорде учится, на втором курсе, второй внук скоро школу заканчивает. Как говаривал один мой знакомец: плох тот дед, что внука до пенсии не дотянул. Тебе, кстати, что пообещали-то?

– Дело свое, – хмыкнул отставник, принявшись за разбор винтовки. – Я как в отставку вышел, никому не сгодился. Мыкался, искал работу, перебивался случайными заработками, пока не засел в ЧОПе.

– Это да, – налив из стоявшего на столе графина стакан воды, генерал одни махом его опустошил. – Нам, силовикам, на «гражданке» делать нечего. Не ценят нас цивилы, пренебрегают, ставят себя выше нас, и все тут. Пока хвост на кулак не намотаешь, добрых слов понять не могут. Да, Виноградов, операцию, что ты затеял, исполнить сложно. Понимаешь, что людей положишь?

– Так то же понарошку, – повел широкими плечами Всеволод. – В реальной же жизни никто не пострадает.

– А ты что думаешь? Там, – генерал ткнул узловатым пальцем куда-то вверх, – жизнь игрушечная? Такие же люди, с такой же, как у тебя, кровью в жилах. Порежешь палец – польется. И самое главное, сложа руки стоять не станут. Ты в них пулю, они в тебя две.

– Откуда вы это знаете, господин Трапезников? Бывали там?

– Да что я, мешком пыльным по голове стукнутый? Из наших разве что яйцеголовые туда свои любопытные носы совали, а мне и тут хорошо. То, что в тебя средневековый булыжник может из катапульты попасть или птеродактиль в темечко клюнуть, это, думаю, ты понимаешь, да и процент невозвращения существует. Маленький, конечно, почти незаметный, но, проклятый, покоя не дает.

– Удача смелых любит, – поморщился Всеволод, укладывая разобранную винтовку в картонную коробку.

– Так то – смелых, – покачал головой Трапезников. – Ты смелость-то, полковник, с безрассудством не путай.

Виноградов с Васнецовым в приемном зале все-таки не разминулись. Встретившись в тамбуре, начбез и генеральный обменялись взглядами и попытались выяснить, чей клиент более привилегирован.

Под конец, когда все разумные аргументы были исчерпаны, а дело шло к рукопашной, Мороз предложил подкинуть монетку.

Орел – вперед идет разведчик, решка – дорога ветерану. Ударили по рукам, подкинули, выпала решка. Мороз удовлетворенно кивнул и, поправив пиджак, покинул зону ожидания, торопясь к клиенту, а довольно ухмыляющийся генерал заглянул в экипировочный зал и поманил за собой стоявшего там Виноградова.

– Топай давай, – пробасил он, подталкивая переодетого и укомплектованного Всеволода в спину. – Ты теперь что первый космонавт. Ни пуха.

– К черту, – кивнул Виноградов и ступил в зал с хронокамерой.

– Господин Виноградов, – от толпы белых халатов отделился мужчина с чеховской бородкой, в очках в тонкой золотой оправе, и направился в сторону вошедшего. – Добро пожаловать в хронозал. Я – Прохоров, оператор вашего прыжка. Все действия до и после перехода теперь будут происходить под моим контролем.

Последовавший за ним помощник вынес на подносе маленькую круглую таблетку хронокапсулы, и Всеволод, не раздумывая, отправил ее в рот.

– Куда мне вставать? – он с неприязнью оглядел ровные ряды пластиковых прямоугольников и высокий сводчатый потолок.

– В центр. После того как вы проглотили таблетку, хронокамера начнет действовать и разрушать ассоциации вашей личности с данным временным отрезком. С платой в капсуле она отработает переход, и через несколько секунд вы окажетесь в том месте, которое запрограммировано.

– И что, горошина, которую я проглотил, способна забросить меня на пятьдесят лет назад?

– Да хоть на пятьсот, – пожал плечами ученый. – Тут главное – желание клиента.

– А если я захочу вперед? – решил поиздеваться над Прохоровым военный.

– Можно и вперед, – усмехнулся ученый, включаясь в игру, – вот только целостность вашего организма мы не гарантируем. Есть опытный образец, в данный момент мы его испытываем на приматах. В последние три захода возвратилась ровно треть мартышки, две трети, очевидно, плотно связались с будущим и остались при переброске на своих местах.

– А с прошлым, – струхнул полковник, – с прошлым такое возможно?

– Слава богу, нет, – улыбнулся оператор. – Серия испытаний на приматах и свиньях, а также порядка тридцати пробных заходов наших испытателей, добровольно участвовавших в программе, позволили свести риск к допустимому уровню. Травм при обратном перемещении выявлено не было. Более того, сохраняя физическое здоровье, клиент не утрачивал и мыслительную активность. Множество видных бизнесменов и политиков, побывавших под сводами хронокамеры, до сих пор здравствуют и ведут свои дела так же хватко и цепко, как и до путешествия.

Не сомневайтесь, господин Виноградов, вы защищены на девяносто девять и девять десятых процента, и это существенно безопаснее, чем поездка на автомобиле или полет на самолете. Если бы хронопутешествие и вправду чем-то угрожало, у нас не было бы такого потока посетителей.

– Хотелось бы верить, – поморщился Всеволод и, собравшись с духом, полез под прозрачный свод площадки. Разместившись поудобнее, он, строго следуя инструкциям Прохорова, одной рукой обхватил ценную коробку.

– Отсчет пошел, – услышал он глухой голос снаружи. – Десять, девять, восемь, семь…

Пространство перед глазами полковника поплыло, подернувшись рябью иллюзорного марева. Хаотичные молнии принялись плясать, тонкой яркой сетью оплетая скрючившуюся на площадке фигуру туриста. Волосы на руках и голове полковника зашевелились от избыточного статического разряда. Он, на всякий случай, плотно зажмурил глаза. Минута тянулась за минутой, но ничего не происходило. Ни каких-либо болезненных ощущений, ни яркой вспышки и взрыва, ничего. Вот только ветер дул, холодный, северный, пронизывающий до костей.

Досчитав до десяти, Всеволод приоткрыл один глаз и с удивлением уставился на картину, открывшуюся его взору. В качестве площадки приземления Виноградов случайно выбрал одну из многочисленных плантаций тюльпанов.

В следующий миг, как только нога хронотуриста шагнула в прошлое, временная ткань затрещала и принялась расходиться по швам. Не один, а целых три варианта развития событий теперь были в этом мире. Первый из них, единственный правильный, – исторически сложившийся факт. Второй, силовой, несущий боль и страдания. Третий же способен послужить примером тонкой интеллектуальной игры.

Несколько секунд Петр пребывал в прострации. Резкий, почти мгновенный переход от настоящего к прошлому не укладывался у него в голове. Только что он сидел под прозрачным колпаком, обхватив велосипед и снаряжение, а через пару секунд над головой его возникло чистое небо, и пронзительный холодный ветер трепал его безукоризненно уложенную прическу. Сглотнув набежавшую слюну, он принялся озираться, стараясь прийти в себя. Замешательство Петра можно было понять. По натуре прагматик и реалист, он до последнего момента сомневался в реальности происходящего. Но нет, небо над головой было самым настоящим, ветер холодил кожу, а асфальт был шершавым и твердым.

Приземление Васнецова произошло на пригородном шоссе, в десяти километрах от Гааги. Встав с асфальта, он отряхнул брюки и, выставив таймер на часах, начал собирать велосипед. На это ушли считанные минуты, и вот уже, бодро крутя педали, Петр продвигался по велосипедной дорожке, идущей вдоль шоссе, подсвечивая себе путь фонариком на передней раме.

Сумка с деньгами и оружием была плотно притянута резиновыми жгутами к багажнику, а в голове, все еще замороченной резкой сменой обстановки, выстраивался дерзкий план.

«Если вариант с реставратором не пройдет, – думал разведчик, – придется самому лезть в музей и вскрывать все охранные контуры». Задача эта не из легких даже спустя полвека. Каждый контур представлял собой либо цепь датчиков, либо электронные схемы, повреждение которых грозило включением тревожного сигнала.

Первый контур располагался на всех дверях и окнах и включался, как только последний музейный работник покидал выставочные залы. Второй, более сложный, контролировал объем помещения. Появление в залах любого существа крупнее кошки также приводило к включению тревожного сигнала. Третий контур отсекал все возможности отступления, перекрывая подсобные помещения, и сообщал на центральный пульт, куда мог деться злоумышленник. Вот эти три параметра и заботили сейчас вынужденного велосипедиста, ежившегося от пронзительного холодного ветра.

Четвертый контур, на взгляд Васнецова, был самым простым и поэтому бесполезным. Часть охранного комплекса была датчиком спутникового слежения. Выполненный в виде небольшой черной таблетки, он неустанно обменивался данными с висящим на орбите оборудованием, а оно, в свою очередь, передавало дублирующий поток военным.

Не заметивший эту маленькую особенность фактически подписывал себе приговор. Почему четвертый контур, являвшийся самым серьезным, Васнецов посчитал пустяковым, понять было просто. За те двадцать два часа, что предстояло ему провести в Голландии конца двадцатого столетия, можно было и покувыркаться. Побегать по городу, поводить ищеек за нос или вообще засесть в канализации, предварительно прихватив термос с кофе и теплый плед.

На дорогу до города пришлось потратить почти час. Крутя педали по пустынному шоссе, он наблюдал за оживающим автомобильным потоком. Трудолюбивые голландцы, собираясь на работу и заводя своих железных коней, выбирались на дороги. Вот мимо проскочил старенький пикап с дощатыми боками и дурацкой наклейкой на бампере, а вот мимо пронесся верх новаторства и элегантности того времени, «Альфасуд», поблескивая свежими от утренней росы лакированными баками.

Остановившись у первого, попавшегося ему на пути кафе, Петр заказал чашку горячего кофе. Усевшись за дальним столиком, разведчик расстелил перед собой карту, на которой заранее отметил возможные точки соприкосновения с объектом. Требовалось сосредоточиться и выстроить четкий план действия, но почему-то не получалось. Медленная композиция Livin’ Blues, доносившаяся из динамика музыкального автомата в углу кафе, губная гармошка и вокал Дьерна Пула погружали в оцепенение и заставляли почувствовать себя персонажем старого фильма. Прикрыв глаза, мысленно встряхнувшись и досчитав по-немецки до пятидесяти, Петр начал мозговой штурм.

Ежедневно господин подозреваемый просыпался в уютной трехкомнатной квартире на Вест Стрейне, завтракал, собирал портфель и совершал пешую пятнадцатиминутную прогулку до места работы. Те пять кварталов, что отделяли квартиру от музея, и были основным полем, на котором требовалось разыграть безошибочную, хирургически точную партию.

Эрика ван дер Гуса, седого голландца с избыточным весом и одышкой, с большим кожаным портфелем в правой руке и утренней газетой в левой, Петр вычленил из толпы почти сразу. Пристроившись к нему в хвост, он некоторое время шел следом, пытаясь понять, что на уме у этого человека. Ван дер Гус явно нервничал, то и дело вытирая пот со лба. Скрывшись в одной из бесчисленных картинных галерей, эксперт пробыл в здании не более десяти минут, после чего появился с большим прямоугольным свертком, завернутым в папиросную бумагу и перевязанным для верности бечевой. К тому же у него появился провожатый, коренастый крепыш в дорогом костюме и ботинках, что-то говоривший бледному и потному ван дер Гусу.

Разговор, похоже, был эксперту неприятен. Незнакомец напирал, делал большие глаза и почему-то хлопал по карману Эрика. Тот, в свою очередь, почти умоляюще пытался что-то доказать.

Васнецов отметил, что незнакомый провожатый толстяка явно носил парик. Хороший, выполненный из натуральных волос, но натренированный глаз разведчика обмануть было трудно.

Наконец, после десятиминутной бурной дискуссии человек в парике достал из кармана довольно длинный сверток и почти насильно засунул его за пазуху толстяка, а затем, сказав явно что-то злое и колкое, пошел прочь по улице. Настала пора действовать.

Петр поставил велосипед в одну из бесчисленных парковочных ниш, дождался, когда незнакомец скроется за поворотом, поправил костюм и придал себе как можно более солидный вид, догнал плетущегося в сторону Маурицхейса Эрика.

– Господин ван дер Гус? Инспектор Филипп дер Брабер, – Васнецов продемонстрировал эксперту заранее заготовленное полицейское удостоверение. – У вас найдется для меня минута?

В следующую секунду произошли сразу три вещи. Первая – это внезапно, откуда не возьмись, разразился ливень. Вторая – где-то отчаянно залаяла собака. Третья – музейный эксперт Эрик попытался потерять сознание. Чтобы не дать толстяку упасть, Петр подхватил его под мышки и прислонил к стене.

– Господин ван дер Гус, не стоит так бурно реагировать на мои слова, – каждая фраза разведчика сопровождалась звонкой пощечиной, придававшей щекам эксперта нездоровый красный румянец. – Вы бы сначала все взвесили, сверились с положением о наказаниях королевства Нидерланды, прикинули, сколько лет вам может светить за подобный поступок, а уж только потом лишались чувств.

Убедившись, что Эрик пришел в себя, Петр уверенно подтолкнул его к входу в ближайшее кафе. Разговаривать, сидя в теплом сухом помещении, было приятнее, чем мокнуть под дождем.

– Господин ван дер Гус, вы хоть понимаете, в какое опасное положение вы себя поставили? – Сняв намокший пиджак, Петр, повесил его на спинку стула и уселся напротив испуганного и растерянного Эрика.

Седая голова эксперта дрожала, губы тряслись, пот струями лился по его круглому одутловатому, белому, как мел, лицу.

– Господин инспектор, – Эрик опасливо покосился на длинный, перевязанный бечевкой сверток, приставленный к ножке столика. – Я не понимаю, о чем вы говорите…

– Перестаньте юлить, – не прекращал напор псевдоинспектор, грея руки о принесенную официантом кружку кофе с корицей. – Мы все давно знаем. И про подделку, и про предстоящую кражу уникальной картины Яна Вермеера, выставленной на всеобщее обозрение в вашем музее. Знаем мы и о том, – Васнецов многозначительно взглянул на пакет, торчащий из-под полы пиджака эксперта, – что вы получили значительную сумму денег за то, что дали согласие подменить уникальную работу. Кстати, о подделке: уж не она ли находится сейчас в этом свертке? Да, Эрик, плохи ваши дела, ой как плохи.

Комбинация, основанная на предположениях и ничем не подкрепленных выводах, тем не менее сработала. Секунды тягостного молчания тянулись, будто сладкий сироп из опрокинутой бутылки, медленно и тягуче падая на пол, и наконец, под пристальным взглядом Васнецова, ван дер Гус не выдержал и сдался.

– Господин дер Брабер, что мне теперь грозит?

– Пока ничего, – довольно усмехнулся Петр. – Вы встали на кривую дорожку, мой друг. Еще шаг по ней, и вы одной ногой в зале суда, а там – разоблачение, позор и долгий тюремный срок. Впрочем, вы можете избежать столь позорного конца и даже выказать себя героем и патриотом.

– Чем же я могу помочь полиции? – восстал из пепла несостоявшийся преступник. – С моей стороны…

– …с вашей стороны, – поспешил пресечь словоизлияние Петр, – требуются правдивые ответы. Я задаю вопросы, вы на них отвечаете, и чем более искренне вы будете это делать, тем проще вам будет потом в суде.

– Суд? – Эрик ахнул и снова решил потерять сознание, однако тут же был приведен в чувства звонкой пощечиной.

– Не расплывайтесь, господин ван дер Гус. Разговор предстоит долгий. Кто был сегодня с вами и вручил вам конверт с деньгами?

– Джонсон, – зачастил голландец. – Мы познакомились с ним в баре, с месяц назад. Я тогда горько пил, был на грани банкротства. Очередная моя идея финансовых вложений рушилась, а кредиторы грозили лишить жилья. Некая сумма на счете имелась, но она не особо помогла бы делу. Джонсон – американец, баловень судьбы с кучей наличности. Он подсел ко мне в баре и угостил выпивкой. Мы разговорились, и я пожаловался ему на судьбу.

– Когда вы решили украсть картину?

– В тот же день, когда и познакомились. Я до последнего момента думал, что это какая-то шутка, фарс, нелепый розыгрыш. Знаете ведь этих американцев? Они мастаки на дела подобного рода.

– Дальше!

– Дальше я получил от него деньги, сумму небольшую, но способную на некоторое время отсрочить основные выплаты.

– И много вы задолжали?

– Триста тысяч гульденов, – Эрик горько вздохнул и уткнулся подбородком в грудь.

– Ясно, – Петр присвистнул и забарабанил пальцами по столу. – Но как же вы собирались участвовать в этом мероприятии? Любой инспектор поместил бы вашу персону в первую десятку подозреваемых.

– У меня будет алиби. Я буду находиться в поле зрения шести полицейских. Да и потом мои финансовые дела теперь не так уж и плохи.

– А как Джонсон собирался обеспечить вам алиби? Он вам рассказывал о своем плане?

– Да, господин инспектор. Американец должен произвести некий отвлекающий маневр, во время которого я и подменю картину, отключив ее от последнего контура. Далее я…

– …подтверждаете подлинность, и подделка преспокойно уезжает в реставрационную мастерскую, в то время как ваш подельник без особых трудностей выносит оригинал из здания музея. Так?

– Так, господин инспектор.

– А как вы, ради всего святого, собирались пронести картину мимо постов охраны?

– В тубусе из-под швабр, – смутился ван дер Гус. – Джонсон уже полмесяца работает там уборщиком. На него уже и внимание перестали обращать. Раньше хоть пропуск спрашивали, а теперь примелькался.

– Как все просто, – с изумлением покачал головой Петр.

План, составленный таинственным незнакомцем, был абсурден и невероятен, и в то же время точен, как самая мощная и хорошо отполированная линза. Безошибочно вычленив в плотной музейной защите слабое звено, американец подкупил Эрика, посулив ему спасение от долговой ямы. Все, что ему оставалось сделать, это, ну, скажем, сунуть отвертку в розетку. Шума будет много – искры, спецэффекты, визг музейных сотрудниц, которые в изобилии водятся в подобного рода заведениях. На подмену одной единственной картины времени более чем достаточно.

Но самое главное: музейный воришка и его подельник американец останутся вне подозрений. Полиция, конечно, возьмется прорабатывать вариант с лживым подтверждением подлинности, но шесть свидетелей в форме будут гарантом кристальной честности ван дер Гуса. Все, что надо сделать толстяку, это поставить оригинал рядом с копией, а потом, когда начнется «представление», унести нужный экземпляр.

– Вы знаете, где живет, этот самый ваш Джонсон? – Продолжил допрос Васнецов.

– Нет, – замотал головой Эрик. – Джонсон всегда уходил и приходил один. Обычно мы с ним встречались в баре, обсуждая некоторые моменты нашего общего дела. Когда я был ему нужен, он легко мог найти меня дома или на работе. Что вы теперь будете делать? Арестуете американца?

– А толку? – наигранно удивился Петр и бросил презрительный взгляд на собеседника. – Ваш Джонсон почти наверняка не тот, за кого себя выдает. Как только он почувствует неладное, то изменит внешность и тут же ляжет на дно. Даже если я, выяснив, где залег преступник, нагряну к нему, основываясь только на ваших показаниях, он рассмеется мне в лицо и скажет, что ничего подобного никогда не делал. Свидетелей-то у вас нет, а мнение человека, согласившегося обокрасть собственный народ, учитываться не будет.

– Что же нам делать? – сник ван дер Гус и умоляюще посмотрел на Петра.

– Что-что? – усмехнулся тот. – Брать вашего приятеля с поличным. Как только он вынесет картину из здания, мы арестуем мерзавца, и он уже не сможет отвертеться. Во сколько назначена операция?

– На два часа дня.

– Замечательно. С процедурой знакомы?

– Да, – радостно закивал Эрик. – Мы перекрываем зал, в котором находится картина, а также галерею, по которой будет следовать полицейская охрана. Броневик подъедет к музею без пятнадцати минут два, после чего, в сопровождении начальника службы безопасности, полицейские пройдут внутрь.

После того как все окажутся на своих местах, я зайду в зал, где в углу уже будет стоять подделка. Сниму со стены подлинник. Безопасник отключит датчик спутникового слежения, воспользовавшись персональным кодом, после чего и должно произойти некое событие, способное отвлечь всех без исключения.

– Безопасник? – закусил губу Васнецов.

– Начальник службы безопасности должен лично удостовериться, что картина покинула помещения музея, – кивнул ван дер Гус. – После того как она ляжет в специальный кейс, он распишется в ведомости и проводит полицейских до внутреннего дворика.

– Отлично, – улыбнулся Петр и залпом допил кофе. – Жду вас у билетных касс в час дня. Если обстоятельства изменятся, или ваш подельник вздумает переиграть ситуацию, я найду причину, чтобы закрыть вас за решетку на долгие годы. Если говорить на чистоту, вы уже набрали на неплохой срок, согласившись на это сомнительное мероприятие. Только от вас, многоуважаемый Эрик, зависит, будете ли вы на свободе или проведете остаток дней тюрьме.

– Что мне делать с деньгами? – ван дер Гус подвинул завернутый в газету пакет в сторону Васнецова.

– Оставьте пока себе, – отмахнулся Петр. – Потом мы их, безусловно, изымем в качестве вещественных доказательств, а пока спрячьте понадежней. Ну что, мы друг друга поняли?

– Поняли, господин инспектор.

– Тогда до встречи.

Выйдя на улицу, Петр подхватил стоящий в общей корзине около выхода зонт и, подняв воротник пиджака, бодро зашагал в центр.

Душа его пела. Ностальгия по былым временам, по той поре, когда по личным и государственным нуждам ему приходилось бывать в этом городе, заставила Васнецова немного притормозить. Он остановился на мосту, любуясь на отражавшиеся в воде кучевые облака, стремительно несущиеся по небосклону. С тоской он осознавал, что в этой, новой жизни он больше не увидит маленьких кафетериев, изящных мостиков и вездесущих велосипедистов. Никогда больше не услышит песен, доносящихся из музыкальных автоматов с виниловыми пластинками, не заметит запоздавших местных, быстро и сноровисто выбиравшихся из своих домиков на воде.

Сойдя с моста, он в последний раз оглянулся на канал, рассекающий город на две равные части, и вновь сосредоточился на поставленной задаче. Зачем он согласился на эту странную и вроде бы с самого начала обреченную на фиаско авантюру? Именно за тем, чтобы бросить последний взгляд на места, которые полюбил на всю оставшуюся жизнь.

«Временной рукав» Виноградова. Тремя часами ранее.

Где-то за городом…

Пожилой водитель «ситроена» просто напрашивался на то, чтобы его отправили к предкам. Остановившись на пустынном в это время шоссе, он дружелюбно поинтересовался у Виноградова, не подбросить ли его до города. Тот согласился и, усевшись на заднее сиденье, не церемонясь, задушил старика тонкой гитарной струной. Оттащив труп на обочину и забросив его подальше в цветочные плантации, Всеволод получил в свое распоряжение автомобиль с полным баком бензина и возможность маневра.

На повестке дня было посещение магазина со строительными материалами. Там же полковник собирался обзавестись трактором или любой другой крупногабаритной техникой, способной сойти за строительную. План свой ветеран, естественно, не изменил. В голове у него был маршрут, по которому ничего не подозревающие полицейские должны были проследовать к месту реставрации. Выбрал он уже и участок, где следовало устроить засаду.

Выжав педаль акселератора до упора, он сдернул «ситроен» с места и понесся в сторону своей новой жертвы.

– Погода ухудшается, – голосило по-английски не выключенное прежним владельцем радио. – Объявлено штормовое предупреждение. Северный ветер с ливневыми дождями ожидается на территории провинции в первой половине дня. Полиция рекомендует избегать пеших и велосипедных прогулок. Выход в море на маломерных судах категорически запрещен.

– Непогода – дело хорошее, – улыбнулся Виноградов. – Лишние любопытные носы останутся дома. Будет возможность поработать спокойно.

Тонкая лента шоссе уводила Всеволода все дальше на запад. Бескрайние плантации тюльпанов сменились зелеными холмами, на которых в гордом одиночестве, подставив крылья разразившейся непогоде, возвышались мельницы.

Ныне бездействующие, в прошлом предназначавшиеся для осушения полей, они послужили голландцами во времена второй мировой войны в качестве сигнальных башен. Сопротивление Нидерландов умудрялось использовать для борьбы с фашистами один из самых известных голландских символов, подавая сигналы авиации союзников, бомбивших колонны немецких оккупантов.

Наконец впереди показалось здание с высоким зеленым забором, и, сбросив скорость, полковник притормозил у калитки. «Ситроен» для осуществления дальнейших планов был ему больше не нужен, а вот старенький грузовик «форд» с обшарпанными бортами, уютно устроившийся у дальней стены здания, был как нельзя кстати. В его объемный кузов без труда влезли бы пластиковые заграждения и сигнальные маяки. Трактор, стоящий в отдалении на хоздворе, можно было взять на жесткую сцепку. Осталось только договориться с хозяином о цене.

Открыв картонную коробку, Виноградов начал отсчитывать деньги, плотные цветастые бумажки в банковской упаковке. Внезапно рука полковника легла на ножны с торчавшей из них удобной пластиковой рукоятью. Следовало убрать сослужившую службу гитарную струну в полость рукояти тактического ножа, чем он тут же и занялся и забыл про возвышающуюся на пассажирском сиденье пирамидку из купюр. Время было раннее, толком не рассвело. Хозяин магазина еще не открыл лавку, а пил кофе, сидя на кухне и слушая новости по радио.

Услышав звук мотора около своих ворот, он отставил кружку в сторону, накинул на плечи толстый стеганый плащ с большой заплатой на рукаве, прихватил фонарь и вышел на улицу. Первое, что ему бросилось в глаза, это припаркованный у калитки автомобиль, за рулем которого сидел крепкий плечистый незнакомец, что-то перекладывающий в темноте салона.

– Уважаемый! – подняв фонарь повыше, хозяин магазина вышел за калитку и направился в сторону гостя. – У вас что-то случилось? Негоже в такую отвратительную погоду находиться на улице. Может быть, вам вызвать аварийку?

Мужчина в салоне автомобиля только замотал головой.

– Ох уж эти иностранцы, – усмехнулся хозяин магазина и повторил свое предложение по-английски.

Незнакомец поспешно накрыл что-то на переднем сидении развернутой картой и, выйдя из автомобиля, хлопнул дверцей.

– Это магазин стройматериалов, я правильно попал? – спросил он, немного коверкая слова.

– О, да, – радушно улыбнулся хозяин. – Тут вы найдете все, что вашей душе угодно. Правда, магазин еще не открыт. Мой партнер привезет ключи от дверей только к десяти утра.

– А трактор и грузовик, – незнакомец указал в сторону припаркованной во дворе техники, – сколько вы за них хотите?

– Они не продаются, – развел руками мужчина. – Трактор необходим моей семье для транспортировки товаров, а на грузовике я езжу в город забирать заказы. Завтра как раз предстоит такая проездка.

– Я дам много денег, – сказал незнакомец и, распахнув пассажирскую дверь, представил на обозрение солидную стопку банкнот в упаковках. – Отдам все это за четыре ограждения со светоотражающими маяками, трактор и грузовик. Огромная сумма за эту рухлядь.

В глазах голландца заплясали алчные огоньки. На сиденье «ситроена» лежало не меньше двухсот тысяч гульденов, что превышало реальную стоимость всего, что назвал незнакомец, раза в два, а то и больше. С другой стороны, если он продаст грузовик, то не сможет завтра поехать в город и забрать ранее оплаченные заказы. Сорви он поставки, и придирчивые покупатели затаскают его по судам, а купить новую грузовую технику за столь короткий срок возможности не представится.

– Вынужден вам отказать, – сказал хозяин магазина, с горечью сознавая, что верная прибыль ускользает от него, будто песок сквозь пальцы. – Ограждения я вам продам, как только мой партнер привезет ключи. Но технику, извините, не смогу. Обязанности честного продавца…

Острая боль в районе груди раскрасила мир красными пульсирующими кругами.

– Извини, приятель, – Виноградов надавил на рукоятку ножа, торчащего из-под ребер хозяина магазина. – Ждать я не могу, а твой грузовичок и вон тот тракторишка как нельзя лучше подходят для моих планов.

– Что вы делаете? – Владелец магазина выпустил из рук фонарь и уставился на появившийся в его груди инородный предмет.

– Я делаю свое дело, – скривился Всеволод и дернул рукоять на себя.

– Зачем? – прошептал голландец, медленно оседая на землю.

– Время, – поморщился Виноградов, вытирая лезвие о мокрую траву. – Много дел, мало времени. Все надо сделать в срок.

Дождавшись, когда невезучий человечек перестанет биться в конвульсиях и пускать кровавые пузыри, полковник засучил правый рукав и сделал на руке два надреза. Первый был за старика на шоссе. Корчась в предсмертных судорогах, прямо под ногами отдавала богу душу вторая жертва. Подобные отметки были для ветерана не в новинку. Частокол шрамов на левой руке не позволял делать подобных отметин. Там просто закончилось место.

Несколько секунд полковник смотрел на затихшего в траве человека, затем, убрав нож, схватил труп за ноги и потащил в дальний конец двора. Ни ненависти, ни сожаления к своим жертвам он не испытывал. Если бы чертов идиот согласился взять деньги, то остался бы жив. Нет, он решил играть в честного поставщика, отказал, а секундомер на запястье полковника тикал, время стремительно утекало, лишая полковника пространства для маневра. Ни проволочек, ни отказов Виноградов не терпел. За неправильным ответом немедленно следовало наказание.

Второй, невнятный и суетливый, хозяин лавки появился ровно в то время, когда Всеволод с упоением выламывал замок на двери черного хода. Экспертом по сложным механизмам он, конечно, не был. Мог понять, если что-то не в порядке с двигателем автомобиля, самолично, почти без посторонней помощи, ставил сорванный ударом мины трак или чинил заклинивший автомат. С гражданской техникой он дружил не сильно и потому, в качестве весомого аргумента выбрал кусок строительной арматуры, который нашел во дворе, в толстой вязанке, скрепленной стальной проволокой.

Звук урчащего мотора не насторожил, а, скорее, раздосадовал ветерана. Снова «работать в контакт» охоты не было. Предстояла долгая и сложная операция, в которой нужно было поучаствовать всем транспортным средствам без исключения. Трактор и грузовик должны были стать непроходимым препятствием для полицейского грузовика. Они были способны поднять и протащить немалый вес, но абсолютно не подходили для отступления. Требовалось как-то прицепить еще и «ситроен», и затем тащить всю эту автомобильную гусеницу на жесткой сцепке километров десять без малого.

– Извините, сэр, – произнес вновь прибывший по-английски, немного запинаясь и присвистывая, как будто у него отсутствовали передние зубы. – Что вы тут делаете?

– Что делаю? – пожал плечами Виноградов. – Замок ломаю. У твоего дружка ключей не оказалось, вот и приходится руки срывать.

В следующую секунду оба уже лежали на земле. Снизу хрипящий голландец, а сверху Всеволод, навалившийся на него всем своим немалым весом. В качестве оружия он решил использовать все тот же стальной прут. Пригвоздив несчастного к земле, он надавил одним коленом на солнечное сплетение, прутом же уперся противнику в горло. Миг, и безжизненное тело, выпучив в предсмертной агонии глаза, уже не оказывало сопротивления. У парня оказалась слишком хлипкая шея.

«Временной рукав» истинный

День икс настал не только для самого Габриеля Кларка. Именно второе мая тысяче девятьсот семьдесят второго года послужит отправной точкой для всего Ирландского освободительного фронта, ранее прозябавшего в безвестности. Решительные меры требовали решительных поступков, а сами поступки, естественно, должны были быть поддержаны материально.

Тряпка и трус Эрик, ухватившийся за предложение Кларка, будто за спасательный круг, сделал удивительную по красоте подделку, воспользовавшись хранившимися в мастерской материалами. Как-то вечером он с гордостью показал её Кларку, заявив, что обнаружить подмену способны лишь эксперты мирового уровня.

Ну что же, любезный ван дер Гус, молитесь, чтобы все было именно так.

Сам же Кларк тоже не сидел сложа руки. Договорившись с кем надо на бирже труда, он устроился в музей уборщиком и раз в день, надев зеленую робу подсобного рабочего, размазывал грязь мокрой тряпкой по паркету.

По натуре веселый и заводной, он быстро обзавелся приятелями среди охраны и музейных работников. Часто засиживаясь с ними в баре допоздна, травил смешные байки, на ходу выдумывая истории из своей ненастоящей жизни, веселил новых знакомых до колик в животе.

Но как бы ни старался ирландец, как бы ни расставлял шахматные фигуры, все равно Эрик ван дер Гус являлся той точкой, от которой любой криминальный следователь просто обязан будет начать отсчет. В долгах как в шелках, слабохарактерный и поддающийся чужому влиянию толстяк вполне мог сойти за козла отпущения, если бы не еще одно негласное правило криминального гения.

Если существовала, пусть даже самая ничтожная, возможность подстраховки, Габриель всегда старался отмазать своих подельников от тюремного срока. Первый свой промах с королевским поездом терзал его, заставляя усомниться в своих возможностях. Именно потому он обратился к одному из небезызвестных голландских криминальных главарей по кличке Бульдог.

Имя Бульдога знали немногие, а те, кто знал и не мог держать язык за зубами, давно уже покоились на дне одного из многочисленных каналов с пудовой гирей, пристегнутой к лодыжкам.

Явившись в игорное заведение, где Бульдог имел привычку бывать каждую вторую среду месяца, Кларк свел знакомство с самым мелким из его подручных и, дав на лапу, упросил устроить встречу с суровым боссом.

– Ты меня искал? – Бульдог, коренастый мужчина в летах, сидел в дальнем углу ресторана, курил трубку и наблюдал за танцующей на сцене парочкой.

Крепкие парни, маячившие позади босса, напряглись при появлении Кларка, но их хозяин успокаивающе махнул рукой:

– Спокойно, ребята, это же ирландец Габриель Кларк собственной персоной. Зачем пожаловал в нашу богом забытую страну?

– Вы меня знаете? – удивился Кларк, но приглашение присесть за столик принял.

– Как не знать, – Бульдог поднял бокал с красным вином, пригубил, сморщился и отставил его в сторону. – Когда эта мелкая шавка из казино начала упрашивать меня взглянуть на перспективного парня, я чуть было не вышвырнул его на улицу, но потом мне стало интересно.

Пару дней мои люди пытались определить личность некоего Джонсона, путешественника и интригана, который, дескать, колесит по всему миру в поисках новых ощущений. Знаешь, что они обнаружили? Ничего, пусто, ноль без палочки. Ни одна полицейская картотека, ни одна сводка, ни одна сплетня в этой стране не соответствовала описанию и имени неизвестного. Окончательно решив, что ты не тот, за кого себя выдаешь, они сняли отпечатки пальцев со стакана в твоей комнате в отеле и разослали их во все уголки Нового и Старого света. Каково же было мое удивление, когда положительный ответ пришел из Великобритании! Надежные источники сообщили, что пальчики принадлежат некоему ирландцу Габриелю Кларку. Под судом он ни разу не был, ни к чему серьезному не привлекался, да и отпечатки пальцев его имелись только потому, что двадцать лет назад он попал под облаву, затеянную полицией в логове левых радикалов.

– Браво, господин Бульдог, – зааплодировал Габриель. – Если бы «бобби» могли работать так же эффективно, как ваши подручные, то, бьюсь об заклад, организованной преступности в Англии пришел бы конец.

– Но вот что самое удивительное, – усмехнулся Бульдог, глядя исподлобья на смеющегося собеседника, – куда не кинь, а уши этого ирландца торчат из самых значимых каверз, произошедших на территории королевства. С чем пожаловали в Нидерланды, Габриель? Я ведь могу вас так называть?

– Как вам будет угодно, – согласился криминальный гений. – У вас я по делу, выполняю один заказ. Мне требуется помощь, серия услуг, за которые я готов щедро заплатить.

– Сколь щедрым может быть предложение?

– Сколь вы сочтете нужным.

– Что вы хотите он нас?

– Лазейку в порту, невнимательных пограничников и судно, способное без проблем уйти в нейтральные воды.

Взяв со стола бумажную салфетку, Бульдог написал на ней цифру с четырьмя нулями и положил перед Кларком. Тот удовлетворенно кивнул.

– А еще нужно найти одного человека.

– Физическим устранением мы не занимаемся, – покачал головой голландец.

– Этого и не надо, – поспешил успокоить Бульдога Габриель. – Тут, скорее, наоборот, защита и некое вмешательство в предстоящее следствие. У вас есть знакомые среди полицейских чинов, такие, что могли бы пустить дело в обход одного из подозреваемых?

Цифра на салфетке выросла ровно на ноль. Новый утвердительный кивок, и вот уже двое ранее не знакомых сердечно жмут друг другу руки и обмениваются последними необходимыми сведениями.

Выходя из здания ресторана, Кларк прикидывал в уме затраченные им финансы. Приплюсовав взятки местному императору криминального мира к тому, что пришлось потратить на тряпку-Эрика, положив поверх всего транспортные расходы, он кивнул на этот раз самому себе. Сумма на фоне общего бонуса показалась ему смехотворной. То есть дело все еще оставалось более чем прибыльным.

«Временной рукав» Васнецова

Дождь тщательно вымыл мостовую под ногами прохожих и превратился в бесчисленные ручейки. Огибая лужи, Петр добрался до билетных касс на Корте Вильтбер, восемь, ровно в час дня, где его с нетерпением поджидал ван дер Гус.

– Здравствуйте, господин инспектор, – радостно закивал он, кося глаза в сторону музея. – Джонсон сейчас делает уборку в дальнем зале и явно не собирается уходить.

– Отлично, ван дер Гус, снисхождение со стороны следственных органов вы уже заслужили. Дальнейшая ваша судьба теперь зависит только от вашего желания сотрудничать.

– Я готов! – Эрик подобострастно закивал, тряся обвислыми щеками.

– Значит, так: я с группой захвата засяду вон в том кафе, – палец Петра указал на небольшой кафетерий неподалеку от пруда. – Окна помещения, откуда будут выносить «Девушку с жемчужной сережкой», как я понимаю, выходят именно туда?

– Вы абсолютно правы, – вновь закивал музейный эксперт.

– В таком случае поступим так. Как только Джонсон заберет картину, вы закроете одну из штор. Это будет сигналом к действию команды захвата. Да смотрите, не упустите момент. Далее вам следует как ни в чем не бывало отправиться к себе в кабинет и ждать моего звонка.

Распрощавшись с толстяком голландцем, Васнецов удовлетворенно потер руки и взглянул на секундомер. Времени до возвращения было более чем достаточно.

Ждать решающего момента осталось совсем недолго, каких-то тридцать минут. Сидя у окна кафетерия, Петр вяло размешивал сахар в принесенном чае и, откусывая пышное заварное пирожное, с интересом наблюдал за происходящим перед зданием музея. Примерно без пятнадцати минут на этажах началось некоторое оживление. В окнах замелькали люди в строгих похоронных костюмах, а к черному входу подкатил приземистый серый броневичок.

Подогнав автомобиль к двери, где его уже дожидались бойцы службы безопасности, водитель даже не подумал глушить двигатель. Из задней дверцы вышли полицейские в бронежилетах и с автоматическим оружием.

Старший из них подошел к одному из «безопасников», и чем они там занимались, из кафе видно не было. Но с формальностями служаки справились быстро, и вот уже вереница темно-синих мундиров втягивается в дверной проем. Все, отсчет времени пошел.

«Временной рукав» Виноградова

По прибытии на место идею с дорожными работами Виноградов отверг. Широкие плотно укатанные обочины пригородного шоссе позволяли бронированному «форду» проскочить ловушку на полном ходу. Тут требовалось нечто более существенное.

Протиснувшись в узкую и неудобную кабинку трактора, он подъехал к борту припаркованного грузовика. Широкий стальной ковш на манипуляторе сработал как рычаг. Перевернув грузовичок на бок и сымитировав аварию, он отошел в сторону и полюбовался делом собственных рук. Пострадавших предстояло сыграть трупам хозяина магазина и его незадачливого партнера.

Картина дорожно-транспортного происшествия вышла на загляденье реалистичной. Тяжелый грузовик, врезавшись в трактор, начисто перегораживал проезжую часть и лишал транспорт с полицейскими возможности проехать мимо. Два трупа, живописно раскинувших руки на асфальте, идеально вписывались в общую концепцию и не позволили бы доблестным войнам бросить пострадавших в беде. Картину портил только старенький «ситроен», который Виноградов дотащил до места на стальном тросе, а затем отогнал на пару сотен метров вперед, чтобы автомобиль не особо бросался в глаза.

Времени до появления броневика как раз хватало на то, чтобы выбрать позицию, собрать винтовку и снарядить рожок бронебойными патронами.

Появления посторонних в зоне обстрела ветеран не опасался, так как заранее позаботился нанять двух местных лоботрясов арабов. Оба они прибыли в страну нелегально и потому не гнушались никакой работой. Приметив их, слонявшихся на бензоколонке около кафетерия, полковник поманил эмигрантов рукой и потряс толстой пачкой денег. Далее все было просто. Выдав не верящим в удачу подручным пятьдесят тысяч, снабдив жезлами и светоотражающими жилетами, он отправил их в разные стороны, к развилкам. В задачу парней входило фильтровать трафик и не препятствовать только проезду тяжелогруженых фургонов. Арабы удивились, но деньги приняли и, надев на себя предложенную амуницию, разъехались на велосипедах в указанных направлениях.

Ждать – основная задача любого снайпера. Во времена Второй мировой войны некоторые советские снайперы в ожидании крупных немецких офицерских чинов специально обливали рукава водой. Мороз плотно схватывал жидкость, форма примерзали к земле, и верный глаз вместе с зафиксированными конечностями делал свое дело.

Секунды сменялись минутами, минуты часами, и, когда глаза Виноградова уже начали слипаться, на пустынное шоссе вынырнул серый «форд» с низкой посадкой и амбразурами-щелями вместо окон.

Расчет полковника был прост: вывести из строя водителя, а затем вплотную заняться выскочившими на шум полицейскими. Все произошло именно так, как он и планировал. Заметив на дороге странное препятствие, водитель броневика начал сбавлять скорость, пока совсем не остановился. Некоторое время грузовик стоял, рыча двигателем и выбрасывая в воздух клубы сизого дыма. Очевидно, внутри броневика шли интенсивные переговоры по рации. И тут случилось неожиданное. Машина дернулась, тронулась с места и, завывая коробкой передач, начала уверенно сдавать назад.

Подобного Всеволод допустить не мог. Вычленив в прицел узкую щель, заменяющую водителю лобовое стекло, он выдохнул и плавно потянул спусковой крючок. Техника отработала как надо. Мягкий, но сильный удар в плечо, и вот уже кабина «форда» раскрашена изнутри в новые цвета. Всего, что происходило в кабине, полковник видеть не мог. Но в том, что он попал, наемник не сомневался. Мертвый водитель отпустил педаль газа, тяжелый бронефургон на передаче дернулся и затих, не подавая больше признаков жизни. Эта была первая, но, увы, единственная удача во всей тщательно спланированной операции.

Прицельный выстрел лишил противника подвижности. Все шло почти правильно, почти верно, вот только шестеро полицейских, прятавшихся в недрах заглохнувшей машины, выходить под пули не спешили.

– Подмогу вызывают, – скорчил брезгливую гримасу Виноградов и, перехватив поудобнее винтовку, начал методично обстреливать грузовик. Бронебойные лихо дырявили машину, делая борт похожим на ломтик местного пахучего сыра. Винтовка судорожно всхлипывала, дергаясь в руках ветерана, и с каждым нажатием на спусковой крючок посылала новый смертоносный заряд в лишенных подвижности людей. Рожок, за ним второй, теплые, пахнущие порохом гильзы ложились в мягкую возделанную землю.

Наконец задняя дверца шевельнулась, и из образовавшегося просвета показался ствол автомата. Дернувшись пару раз, он почти тут же затих. Из распахнутой двери на землю один за другим выпрыгнули люди в темно-синей форме и, упав на асфальт, залегли за колесами и моторным отсеком броневика.

Дернув затвор последний раз и убедившись, что патроны закончились, Виноградов перекатился на следующую позицию и, вытащив из кармана новый рожок, с сухим щелчком поставил его на место. В ту же секунду сразу две автоматные очереди полоснули по тюльпанам там, где еще секунду назад была голова полковника.

Вновь вскинув ствол винтовки, Виноградов выцелил первого темносинего, наивно выбравшего в качестве укрытия заднее колесо, и плавно потянул за курок. Крики раненого заставили одного из укрывшихся за передней частью грузовика дернуться и чуть приподняться над землей, из-за чего вторая бронебойная пуля начисто лишила его верхушки черепа.

– Ранения, с жизнью не совместимые-на… – усмехнулся ветеран, видя, как тело несчастного падает на землю.

Треск ответных автоматных очередей заставил его метнуться на новое место. Пули ложились совсем рядом, поднимая черные фонтанчики земли и не давая поднять головы. Третий и последний, покинувший броневик, явно не желал сдаваться просто так, решив во что бы то ни стало захватить с собой невидимого снайпера. Серия пробных выстрелов по колесам ни к чему не привела, сам броневик просто накренился на один борт и, плотно сев на диски, лишился даже теоретической возможности двигаться.

Выстрелы прекратились. Засевший за моторным отсеком полицейский не желал геройствовать и в данный момент довольно громко кричал что-то в рацию, переставляя магазин.

– De aanval op de politie. Onze verliezen worden op de dertigste kilometer route! – орал он срывающимся голосом. – Centrale, dan kunt u te ondersteunen!

Рыскающий прицелом по искореженному остову грузовика полковник сморщился, услышав четкий ответ в эфире.

– Verblijf en heldendom, aan uw linkerkant is een speciale groep. Wat zijn het verlies van een agent?

– Vier doden, een gewonde. Ik was in het afvuren contact, vraag om hulp snel.

Эти разговоры требовалось немедленно прервать. Всеволод мало понимал из несущейся с шоссе тарабарщины, но по обрывкам фраз, долетавших до него, сообразил, что единственный оставшийся в живых охранник связался по рации с группой поддержки и просит подкрепления. Новые фигуры в условия игры не входили. Одно дело – отщелкать как семечки шестерых олухов мнящих себя элитой, и совсем другое – вступить в огневой контакт с хорошо подготовленным, вооруженным и экипированным спецназом. То есть парнями, собаку съевшими на подобных операциях.

Закончившийся было дождь снова начал накрапывать, а ветеран все нажимал и нажимал на курок, будто запрограммированный на одно единственное действие робот. Под конец цинк начал показывать дно, а сдобренная утренним ливнем земля просохла от тепла отстрелянных гильз. Отложив оружие в сторону, Виноградов поднялся и, взяв в руку нож, кинулся к грузовику.

Подобная схема поведения для полицейского оказалась крайне неожиданной. То, что засевший на дороге снайпер вдруг пойдет в рукопашную, стало для него неприятным сюрпризом. Замешкавшись на секунду, он было вздернул дуло автомата, но Всеволод успел его перехватить и отвести в сторону. Рывок, еще рывок, удар по кисти, а затем в висок, и острое хищное лезвие вспарывает незащищенное горло. Отскочив от оседающего на землю человека, ветеран придирчиво осмотрел свой костюм, с разочарованием отметил бурые пятна, проступившие на пиджаке и рубашке. Резать горло, стоя перед противником, – штука грязная и под силу не каждому. Нажимая на курок и отправляя вперед маленькую свинцовую смерть, можно отрешиться от происходящего, ведь ты не видишь глаза жертвы. Но после рукопашной эти глаза помнишь долго. Кто-то помнит их месяц, кто-то – год, у некоторых они отпечатывается в памяти на всю оставшуюся жизнь.

Минимум потерь, масса израсходованных боеприпасов и выигранный бой. Дело оставалось за малым. Подойдя к задней двери броневика, Всеволод дернул за ручку и, убедившись, что она закрыта, принялся пристраивать к замку солидный комок пластида. Кто-то из тех, кто сейчас стеклянным взором обозревал бегущие по небу кучевые облака, очевидно, захлопнули толстый бронированный люк. Эластичная взрывчатка плотно обхватила то место, где скрывался хитрый механизм. Далее в ход пошли взрыватель и электронный детонатор, тонкие стальные трубки с проводами, вдавленные в податливую массу взрывчатки. Оставался сущий пустяк: отойти на безопасное расстояние, достать из нагрудного кармана маленький пульт и нажать на единственную имеющуюся на нем кнопку.

Окинув взглядом произведенную работу, снайпер отступил назад и выудил из кармана смертельную игрушку. Всего один шаг отделял его от «Девушки с жемчужной сережкой».

Ему было плевать на убитых. Ему было все равно, что о нем потом скажут люди. Все, что происходило вокруг, казалось полковнику фарсом, детской игрой, обычными полевыми учениями.

Расстояние между стрелком, прикрепившим пластиковую взрывчатку к дверце «форда», и двумя отрядами ВВЕ, несшимися сейчас по пригородному шоссе, стремительно сокращалось. В машинах спецназа сидели такие же офицеры, как и те, что в данный момент истекал-ли кровью на холодном полу изрешеченного броневика. В руках они сжимали настоящие автоматы, способные калечить и убивать. Эти офицеры считали свой мир настоящим, и им было не все равно, что о них скажут люди.

– Vijftien minuten voor het visueel contact, – вдруг заговорила рация у ног убитого офицера. – Hold on guys, we benaderen.

«Временной рукав» истинный

Уверенные шаги полицейских Кларк расслышал еще на лестнице, а когда персонал начал перегораживать арки и оттеснять любопытных туристов, понял, что момент истины настал. Дождавшись, когда колонна из охраны и полицейских проследует в нужном направлении, он отставил швабру в сторону и, воспользовавшись набором ключей, проник в электрощитовую.

Большие черные рубильники в узких серых коробах на стене. Каждый из них отвечает за свой участок, каждый подписан и снабжен обходной схемой на тот случай, если вдруг возникнет неполадка, перепад напряжения в общей сети или авария на подстанции. Сигнализацию, разумеется, из щитовой отключить нельзя, а вот устроить светопреставление вполне реально. Достаточно замкнуть пару контактов с помощью тонкой медной проволоки. От проволоки потом не останется и следа. Подающееся на клеммы напряжение просто расплавит ее, но эффект конца света будет достигнут с легкостью. Ротозеи в форме начнут озираться по сторонам, и толстяку останется лишь шевельнуть конечностью. Все, дело в шляпе. Главное, чтобы он не спасовал в последний момент.

Вытащив из кармана моток проволоки, Габриель откусил плоскогубцами нужный отрезок. Затем достал из нагрудного кармана робы тонкие деревянные щипцы, вроде тех, что дают новичкам в суши-барах: две деревянные палочки, скрепленные хозяйственной резинкой, – и, загнув хитрым образом концы, воткнул проволоку в клемму.

Ревуны, мгновенно сработавшие на скачок напряжения в сети, взвыли, будто горные трембиты. Посыпался сноп искр, повалили клубы дыма, и вся цепь замигала тревожными диодами, указывая на очевидную неисправность. Выскочив из помещения, ирландец быстро повернул ключ в замочной скважине и, сняв ранее надетые резиновые перчатки, кинулся в дальний конец зала.

С улыбкой наблюдая за мельтешащими фигурами в форме, он с невозмутимым видом протирал несуществующую пыль с подоконников в зале центральной экспозиции и отсчитывал время. Пяти минут для того, чтобы все успокоились и вновь принялись за работу, было, по его мнению, достаточно. Впрочем, следовало отдать должное безопасникам. Звуковое оповещение они выключили почти сразу, и с десяток крепких парней в костюмах заметались по залам музея.

– Похоже, перегрузка сети… – донеслось из рации проходившего мимо охранника. – На пять минут перекройте выход и не впускайте никого. Дежурный электрик уже на подходе.

– Говорил же тебе, – рычал другой портативный «Кенвуд», уже где-то в коридоре, – автоматы надо менять. Эта иллюминация в «Крошке Ми» выбивает свет уже второй раз за месяц. Ой, хлебнем мы с ними хлопот.

Вскоре из холла послышались более радостные вести.

– Электрик сказал, на двух центральных рубильниках нагар. Выбило предохранители, но цепи четко отработали. Скажите экскурсоводам и туристам, что осмотр можно будет продолжать через десять минут. Устрою потом служебное расследование, а пока все по плану.

– Понял, босс, – ответил густой приятный баритон из соседнего коридора. – Что с реставрационной командой?

– Подписывают документы, грузятся. Это еще то шоу было. Наш толстяк Эрик, когда «Девушку» подтверждал, чуть в обморок от мигания лампочек не грохнулся. Сейчас пилюли горстями глотает.

– Творческие люди, – заговорил кто-то новый, очевидно, из второго кольца охраны. Голос был заметно глуше, да и сам сигнал «гулял», перемежая слова говорившего с неясными потрескиваниями эфира. – На них это похоже. Пусть посидит в одиночестве, подышит, покушает успокоительное.

– Да черт с ним, с ван дер Гусом! Кто на входе?

– Барклай и Эргюс.

– Живо туда, сейчас пойдут по коридору.

Дождавшись, когда громыхание полицейских ботинок по паркету стихло, ирландец заглянул в зал, где несколько мину разыгрывалось основное действо. Бледный как мел Эрик сидел у окна, одной рукой держался за сердце, другой распаковывал пилюли. Он громко дышал, стараясь загнать в непослушные легкие больше воздуха. Увидев появившегося на пороге подельника, эксперт мотнул головой в сторону грубого дощатого стола, на котором приставленные парадной частью друг к другу стояли три картины.

– Которая? – зашипел на старавшегося прийти в себя эксперта Габриель.

– Та, что слева, – пролепетал толстяк. – Когда свет начал мигать, я чуть было душу богу не отдал, так страшно стало. Ты бы хоть предупредил.

– Чуть не считается. – Ирландец кинулся к картине и, убедившись, что это именно она, принялся спарывать холст перочинным ножом.

– Осторожно! – взвизгнул ван дер Гус, увидев столь варварское обращение с шедевром. – Это же подлинник Вермеера. Ты с ума сошел, Джонсон.

– Заткнись, – ирландец бросил на сообщника испепеляющий взгляд. – Я слишком много вложил, чтобы под конец погореть на простой транспортировке. О тебе я уже позаботился, тряпка. Следствие в любом случае обойдет твою персону стороной. Сейчас возьми раму и поставь вон в тот угол. Я зайду сюда через десять минут и засуну её в мусорный пакет. Понял?

– Понял, – толстяк наконец справился с упаковкой и засунул таблетку себе под язык. – Ты правду говоришь, Джонсон, что подозрение на меня не падет?

– Успокойся, – ирландец скатал холст в трубку и сунул за пазуху. – Если и будет что-то известно насчет тебя, то очень мало и скоро забудется. Держи язык за зубами и не трать пока деньги, которые я тебе дал. Год, или чуть больше, придется потерпеть, а потом делай с ними что хочешь.

– Понял, – закивал бледный эксперт. – Держать язык за зубами и не тратить денег.

– Вот и славно, – убедившись, что в коридоре нет посторонних, Кларк придал своему лицу безучастное выражение, ссутулился, прошмыгнул сквозь толпу возбужденных туристов и зашагал в сторону хозблока.

«Временной рукав» Виноградова

Бронебойные пули выполнили свое предназначение: трое полицейских вповалку лежали внутри грузовика. Ни один из них, к облегчению Виноградова, признаков жизни не подавал. Оставалась еще одна небольшая проблема: отсоединить цепочку, связывающую кейс и руку одного из стражей правопорядка. Взяв валяющийся в луже крови автомат, Всеволод брезгливо отряхнул руку от багровых капель и, поднеся дуло к звену цепи, утопил спусковой крючок. Автомат дернулся, выплевывая свинцовых пчел. Пули звонко лязгнули о бронированное дно грузовика и ушли рикошетом в мертвое тело, лежавшее рядом. Секунда, и заветный кейс готов к транспортировке.

Подняв вожделенную добычу, Виноградов обернулся, окидывая взглядом поле боя. Что ни говори, поработал он на славу. В одиночку, слабо ориентируясь на местности, и с плохим английским. Но что самое приятное – ни одной царапины.

Подняв увесистый трофей и убедившись, что это точно он, поскольку в фургоне больше ничего похожего не обнаружилось, он присел на землю и, вогнав лезвие ножа в замок, с силой повернул рукоятку. Замок щелкнул и открылся. Вынув работу Яна Вермеера, отставник придирчиво взглянул на нее. Да, это была та самая картинка.

Далекий рев сирен заставил его вздрогнуть. До переброски оставалось шесть часов, за которые требовалось оторваться от погони, остаться в живых и не выпустить из рук полотно. Вскочив, полковник вновь забрался в броневик и схватил первый попавшийся автомат. Работать на близкой дистанции, имея на руках только снайперскую винтовку, он не привык и считал верхом самонадеянности. Слишком громоздкая она была, слишком длинная. Вот автомат, это самое то, если, не дай бог, придется столкнуться с этими парнями. Четыре запасных магазина, под завязку набитые продолговатыми смертельными капсулами он рассовал по карманам, прикинул, сколько осталось времени до визуального контакта со спецурой, и бросился к «ситроену».

Пока нидерландские полицейские доберутся до места трагедии, пока поймут, что произошло и, вызвав медиков, бросятся растаскивать завалы, он уже будет мчаться по шоссе, все дальше и дальше уходя от своих преследователей. Главное, не дать им сесть себе на хвост, пробраться в ближайший городок и затаиться.

И тут Виноградову пришла в голову одна интересная идея. Что, если выложить карты так, чтобы полиция решила, что с грузовиком разбирались сразу несколько человек, а не снайпер-одиночка? Пробежавшись по бывшим огневым позициям, он как мог, размял траву, а затем, шагнув в сторону, принялся вытаптывать в грядках тюльпанов большую поляну. Пусть создастся впечатление, что бандиты, собравшись здесь, советовались и распределяли обязанности и только потом залегли по местам. Конечно, опытный криминалист с первого взгляда расшифрует простенькую хитрость полковника, но подобного спеца в приближающихся фургонах, скорее всего, нет. Бойцы, прочесывая местность, решат, что искать нужно группу и тем самым дадут Виноградову фору.

Оглянувшись еще раз и убедившись, что больше он ничего не сделает, он бросился к автомобилю и, забросив на заднее сиденье оружие и деньги, рванул с места, оставив на гладком сером асфальте черные пятна от горелой резины.

Бензин в баке закончился через четыре часа, и машину пришлось бросить на обочине дороги. Выиграв время и серьезно опережая погоню, бодрый и свежий полковник шел в сторону городка с неблагозвучным для русского уха названием Нупдолтр. Под мышкой у него был прямоугольный сверток, запакованный в газету, на плече болтался трофейный автомат, а на руке появилось еще шесть тонких ровных порезов. Соваться в городок в таком виде он, конечно же, не мог. В первую очередь требовалось спрятать оружие и снять картину с распорной рамы, превратив её в рулон.

С ножом Виноградов расстался неохотно, решив оставить при себе только тубус с шедевром и несколько пачек местной валюты, которые рассовал по карманам брюк. Одну пачку он распечатал и разложил купюры во внутренних карманах, дабы местное население не ломало голову, откуда у замызганного пешехода такое большое количество наличности.

В отличие от России, за границей к большим суммам на руках относятся осторожно. Если человек расплачивается не по кредитке, а достает из кармана сложенные вдвое купюры, значит, либо бандит, либо торговец наркотиками.

Уже подходя к развилке, упиравшейся в центральную улицу, он услышал вертолетное стрекотание.

Местная полиция обиделась не на шутку, раз подняла в воздух «стрекозу». Наверное, ищут брошенные автомобили. В срочном порядке нужно было найти чистую одежду, а еще лучше новые колеса, но сколько полковник ни крутил головой, на встречу попадались в основном велосипедисты. Те же редкие автолюбители, что показывались на горизонте, проскакивали на полных парах мимо, торопясь по каким-то своим только одним им известным делам.

Время пока играло ему на руку. Тяжелая на подъем машина правосудия могла представлять для него опасность лишь в том случае, если бы он планировал остаться в королевстве, а потом, воздухом или по морю, покинуть страну. Почти наверняка все аэропорты уже перекрыты. На морских вокзалах дежурит полиция, пытаясь вычленить из общего потока подозрительных лиц. Главное, чтобы не устроили облаву с собаками и не начали план перехват.

Преодолев последние метры, отделяющие пригород от стройного ряда приземистых трехэтажек, Виноградов приметил вывеску отеля, куда тут же и направился. Лавируя в потоке велосипедистов, он перебежал проезжую часть, проскочил мимо сонного швейцара в лобби и ударил ладонью по кнопке вызова персонала. Этот крохотный провинциальный отель вполне подходил для того, чтобы скоротать последние часы в этом мире. Теплая комната, горячая вода и сытный обед, подкрепленный рюмочкой спиртного, – вот что было сейчас пределом его мечтаний.

Всеволод устало облокотился на стойку и с интересом осмотрелся. Ленты и гирлянды сетью опутывали маленький холл, по углам стояли вазы с цветами, а национальные флажки торчали в самых неожиданных местах интерьера.

– Goede dag, schat. Dat de verhuizing uit de buurt van viering kan niet. – Кудрявый паренек в рабочем переднике вынырнул откуда-то из-под лестницы и, широко улыбаясь, шел навстречу Виноградову.

– Spreek je Engels? – ничего не понимая, замотал головой полковник.

– Ах, вы иностранец? – усмехнулся паренек и, зайдя за стойку, положил на нее толстый гроссбух. – Говорите по-английски, я его тоже понимаю.

– Что тут у вас происходит? – Полковник показал глазами на гирлянды под потолком.

– Праздники, сэр, – улыбнулся абориген. – Вчера был День труда, а через трое суток настанет День освобождения Нидерландов от фашистских захватчиков. Вот мы и решили: зачем делать двойную работу? Придадим гостинице праздничный вид и оставим так на целый месяц. Май, знаете ли, богат на знаменательные даты и пышные торжества. Да что я вам говорю, возьмите вот эту брошюру, сами все прочитаете.

Вытащив из-под стойки толстый глянцевый буклет, паренек протянул его Виноградову.

– Мне нужна комната, с ванной и большой кроватью, – приняв брошюру, начал перечислять требования Всеволод. – Потом – обед в номер, примерно через час после заселения.

– Верхний или нижний этаж?

– Лучше нижний.

«Если придется уходить, – подумал Виноградов, – прыгать из окна верхнего этажа существенно сложнее, чем просто перевалиться через подоконник на первом».

– Ваш паспорт?

Полковник покопался во внутреннем кармане и бросил на стойку требуемый документ вместе с вложенными в него денежными знаками.

– Я скрываюсь от своей ревнивой подруги, – объяснил он ошарашенному пареньку. – Пришлось снять со счета большое количество наличности. Пока я мыкаюсь по отелям, надеюсь, она поостынет, и у нее пропадет желание что-нибудь мне отрезать. Но пока вот так и приходится, как банковская ячейка, разгуливать по городу.

– И не боитесь? – восхищенно ахнул парень, заполняя нужные графы бланка.

– Чего мне бояться? – пожал плечами ветеран.

– Вы что, радио не слушаете? Бандиты ограбили полицейский фургон, а до этого отправили на тот свет двух уважаемых граждан, владельцев частного магазина. Все полицейские силы стоят на ушах. Так и рыщут по городу и его окрестностям. Знали бы эти головорезы, что вы ходите с такими большими деньгами!.. Шутка ли подумать, восемь трупов за день. Неслыханное дело!

– Да, – покачал головой Виноградов, расписываясь в бланке и забирая паспорт. – Теперь я буду умнее. Послушай, приятель, моя благоверная жутко ревнивая стерва. Если она узнает, что я тут остановился, то может и дом подпалить. Обиделась на меня, а в гневе она страшнее любой банды.

– Понял, – заулыбался парень. – Если вами будут интересоваться, говорить, что такой здесь не останавливался.

– В точку, дружище! – Радужная бумажка перелетела из руки полковника в подставленную руку паренька. Получив ключ от номера, Виноградов направился к указанной двери.

Парень за стойкой какое-то время глядел на купюру в своей руке, потом на бланк, где были записаны данные постояльца, затем, дождавшись, когда в коридоре щелкнет дверной замок, поднял телефонную трубку.

– Это полицейский участок? Говорит Марсель… Да, из отеля «Уютные дни». Я по поводу ограбления полицейского броневика. К нам сейчас заселился постоялец, явно иностранец, одежда испачкана. При себе имеет большую сумму денег наличными и странный сверток. Задержать? Конечно… естественно… Жду.

«Временной рукав» Васнецова

Адреналин, закипающий в крови, услужливо мобилизовал внутренние ресурсы, готовя Васнецова к решающему броску. Сидя за столиком в кафе, напустив на себя невозмутимый вид, он наблюдал за тем, как шестеро полицейских садятся в бронированный грузовик и выезжают со двора музея.

С этого момента внимание разведчика было приковано к служебному входу, в дверях которого с минуты на минуту должен был появиться человек со свертком в руках. Условный знак – опущенная занавеска, сигнал, который должен был подать ван дер Гус, как только злоумышленник покинет здание музея в обнимку с шедевром. Время шло, секундная стрелка на наручных часах сделала очередной бесполезный круг, но в окне ничего не происходило. Рядом с Петром скопилась куча исчирканых шариковой ручкой салфеток: чтобы скоротать время, он рисовал на них забавные смеющиеся рожицы и пытался придумывать им имена. Это Билли, скалящий зубы, мультяшный пират и по-своему неплохой парень, а вот это Емеля, простой русский мужик, мечтавший, лежа на печи, пользоваться всеми благами и удобствами цивилизации. Нарисовать заветную щуку Васнецов не успел. Занавеска в окне внезапно дернулась и плотно закрыла блестящие на солнце стекла.

Бросив несколько купюр на столик, Петр выскочил из кафе и быстро пошел по направлению к входу в музей. Он успел вовремя. Толстая деревянная дверь распахнулась настежь, и на улицу, сгибаясь под тяжестью длинного тубуса с торчавшими из него швабрами, вышел давешний незнакомец. Оглянувшись по сторонам (спрятавшегося за газетным ларьком Васнецова авантюрист не заметил) и уверившись в отсутствии слежки, мифический Джонсон устремился к автобусной остановке.

Разведчик поспешил следом, расстегивая на ходу пиджак, под полой которого был спрятан пистолет. Мигом проскочив квартал, они пробежали по мосту и оказались на другом берегу канала. Там «американец» стал пробиваться сквозь толпу гуляющих по улице зевак в сторону узкого переулка, заканчивающегося тупиком, и чуть было не скрылся из поля зрения. Петр ускорил шаг, поэтому в тупичок они вошли почти одновременно.

– Не тяжело? – ехидно поинтересовался Васнецов, нацелив на незнакомца ствол пистолета.

– Нет, – улыбнулся Джонсон. – А вы, милейший, с оружием-то обращаться умеете? Как бы не поранились.

Обменявшись любезностями, игроки застыли друг напротив друга. Каждый из них ждал, когда оппонент сделает свой ход, и пытался предугадать и предотвратить действие.

– Ладно, – наконец сдался Васнецов и повел пистолетом в сторону. – Давайте картину и расходимся.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – попятившись, расплылся в улыбке незнакомец. – Я простой уборщик, грабить меня бесполезно. Все что у меня есть, так это несколько гульденов в кармане да горсть мелочи на автобус.

– Бросьте прикидываться, – напирал Васнецов, ни на секунду не выпуская липового брюнета из вида, – я знаю, что вы и ваш приятель Эрик ван дер Гус совершили полчаса назад. И снимите парик, наконец, он вам абсолютно не идет, не ваш типаж.

– Какой парик? – продолжая пятиться, глупо улыбался Джонсон. – Какой гусь? Я не завожу никаких гусей. Вы меня с кем-то спутали, милейший. Уберите, уберите пистолет, иначе я позову полицию.

– Зови, – Петр пожал плечами и дернул затворную раму, дослав патрон в патронник. Черное хищное дуло метнулось вверх, уставившись в переносицу человека в робе. – Если ты сделаешь хоть один шаг, клянусь богом, я нажму на курок.

Но вместо того чтобы опустить тубус на землю и мирно поднять руки, незнакомец крутанулся на месте и, придав ускорение клиринговой амуниции, бросил ее в лицо Васнецову. Тот вынужден был отпрыгнуть в сторону и тем самым потерять выгодную позицию. Швабры и щетки громко застучали по мостовой.

Воспользовавшись замешательством противника, «уборщик» бросился вперед и боднул разведчика головой в живот, попытавшись при этом выбить у него из рук пистолет. Секундная заминка, и вот уже оба, потеряв равновесие, упали на асфальт и, вцепившись друг в друга мертвой хваткой, принялись кататься по холодным камням.

Удары градом сыпались на бока и голову Петра, он едва успевал увертываться и ставить блоки. Пистолет, задетый чьей-то ногой, улетел в дальний конец тупика. Противники рычали и рвали друг на друге одежду. В считанные секунды дорогой добротный наряд Петра превратился в жалкие лохмотья. Роба «уборщика» в этом отношении пострадала меньше: она лишилась карманов и лямок, но в остальном уцелела.

Силы борцов оказались примерно равны. Получив одинаковое количество тумаков и затрещин, они отвалились в разные стороны и, меряя друг на друга злобными взглядами, попытались отдышаться и прийти в себя.

– Ты же не полицейский, – наконец прошипел Кларк. В ходе драки он потерял все свои маскировочные атрибуты. Очки в тонкой оправе со вставленными в них простыми стеклами, раздавленные, лежали неподалеку. Парик, прикрывающий яркую рыжую шевелюру, слетел и теперь валялся в луже, оставшейся от прошедшего накануне ливня.

– А ты не американец, – скорчил гримасу Петр.

Передохнув еще немного, соперники вновь принялись мутузить друг друга. Удар, второй, третий! Драка грозила скорее обессилить соперников, чем принести кому-либо из них победу.

Вновь раскатившись в разные стороны, они, тяжело дыша, вытирали кровь с разбитых губ и бровей.

– Да, я не полицейский, – губы процедил Васнецов. Хитрый удар в правый глаз начисто лишил его части обзора, ребра гудели, будто по телу прошелся паровой каток.

Напротив Петра, прислонившись спиной к кирпичной стене, сидел ирландец. Он находился в не менее плачевном состоянии. Точные удары Петра рассекли ему бровь, голова у него кружилась, скорее всего он получил сотрясение мозга, когда приложился головой о булыжники мостовой.

– А я не американец, – прохрипел он, стараясь унять поток крови, застилавший лицо. – Что тебе надо, чертов ублюдок?

– «Девушку с жемчужной сережкой», – ответил Петр. – Ты положил ее в тубус и под шумок вынес из музея.

– И как же я это совершил? – зашелся в кашле Габриель, пытаясь встать и придать своему телу вертикальное положение.

– Очень просто, – уцепившись пальцами за выступающую кирпичную кладку, Петр поднялся на ноги. – Твой подельник Эрик подменил оригинал копией, пока ты устраивал представление с электричеством. Потом ты, пользуясь свободным проходом для служащих музея, поместил картину в тубус и, сделав охране ручкой, покинул здание…

– Тебе бы книжки писать. Какая фантазия…

Произнеся последние слова, ирландец сделал бросок в направлении валявшегося неподалеку пистолета. Увидев это, Петр, превозмогая боль в поломанных ребрах, рванул вперед, вцепился в ноги Кларка и повалил его на землю. На этом, собственно, их драка закончилась. Бывший уборщик попытался вывернуться, но ударился головой о стену и, потеряв сознание, рухнул на землю, увлекая за собой противника.

Несколько секунд Васнецов лежал, не веря своей удаче. В какой-то момент он уже начал сомневаться, что сможет выиграть этот бой. Рыжий оказался на удивление крепким парнем и нанес ему несколько весьма чувствительных ударов руками и ногами по самым неприятным и уязвимым точкам.

Пощупав пульс и убедившись, что противник всего лишь отключился, а не отдал богу душу, Петр поднял с земли тубус и вытащил на свет картину. Достав из внутреннего кармана пиджака утреннюю газету, он плотно завернул в нее сокровище. Потом, подумав, снял изорванный в драке пиджак и подложил его под голову поверженного врага.

Кобуру и пистолет разведчик выкинул в мусорный контейнер. Лишенный верхней части гардероба, он справедливо рассудил, что ношение огнестрельного оружия на улицах может вызвать интерес у местных органов правопорядка. Впрочем, происхождение синяков и кровоподтеков на лице тоже способны заинтересовать полицейских.

Бросив последний взгляд на бесчувственное тело противника, Петр поковылял в сторону оживленной улицы. Ловя на себе косые взгляды прохожих, он добрел до остановки, присел передохнуть и, чувствуя, что теряет сознание, мертвой хваткой вцепился в заветный пакет. Удары, нанесенные ирландцем, все-таки достигли цели.

«Временной рукав» Виноградова

Громкий стук в дверь заставил полковника отвлечься от телевизора. Получив ключи, он тут же зашел в номер и, плотно затворив за собой дверь, отправился в ванную. Сбросив с себя насквозь пропотевшую и испачканную землей одежду, он встал под обжигающе холодные струи душа и, закрыв глаза, попытался сосредоточиться. Временное убежище позволяло перевести дух, привести себя в божеский вид, но и только. Полковник был уверен, что едва он покинул холл, чертов мальчишка за стойкой бросился оповещать полицию о крайне подозрительном постояльце, имеющем на руках солидную порцию наличности.

Засветив перед парнем деньги, полковник совершил оплошность, которую еще предстояло исправить, но перед этим следовало все-таки немного отдохнуть.

Смыв с себя пот и грязь, Виноградов обмотал вокруг бедер белое пушистое полотенце и, пройдя в комнату, включил телевизор. Тут в дверь постучали.

– Кто там? – произнес он по-английски.

– Обед, сэр. Вы заказывали обед.

Голос за дверью показался полковнику подозрительным. Вежливый, но уверенный, он мог принадлежать управляющему, рекламному агенту или скажем, полицейскому, а уж полицейских Виноградов хотел видеть в самую последнюю очередь.

– Да, секунду, я не одет.

Осторожно опустившись на пол, Виноградов с неким извращенным удовольствием убедился в своей правоте. В тонкую щель между дверью и полом можно было отчетливо различить две пары форменных ботинок на толстой каучуковой подошве.

– Я подожду, сэр, – тут же согласился голос из коридора.

– Да-да, пять минут.

В ванной он, отшвырнув безнадежно испорченный пиджак, начал судорожно натягивать брюки. Рубашку в мелкой россыпи бурых пятен также проигнорировал, она явно выбивалась из общей картины, так что пришлось ограничиться майкой. Настойчивый стук в дверь повторился. Виноградов, не обращая на него внимания, влез в ботинки и, схватив сверток, бросился в спальню.

– Сэр, с вами все в порядке?

– Да-да, секунду.

Кляня себя за вопиющую беспечность, Всеволод схватил со стола графин и, встав сбоку от двери, резко распахнул ее. Первый удар пришелся на офицера, который легкомысленно ринулся в дверной проем, подставив под удар ничем не прикрытую голову. Графин, подобно тяжелой булаве, обрушился на черепную коробку несчастного и рассыпался на тысячи мелких сверкающих осколков. Бросив взгляд на оседающего на ковер стража правопорядка, Виноградов с разбегу припечатал плечом дверь, за которой стоял напарник первого полицейского, а затем, выскочив в коридор, нанес ему удар в кадык. Обшаривать лежащие на полу тела было некогда. Глухой стук толстых подошв по дощатому полу коридора и вой сирен, доносившийся с улицы, спутал все карты.

Виноградов метнулся обратно в комнату и, отодвинув стальную задвижку, вздернул раму вверх. Высунув голову в окно, осмотрел возможные пути отступления. Хлипкий забор огораживал территорию вокруг отеля. Люди за дверью оживленно разговаривали по-голландски. Перемахнув через подоконник, он мягко приземлился на тщательно подстриженный зеленый газон. В три прыжка оказался возле забора, перелезть через который не составило труда. Нужно было во что бы то ни стало оторваться от погони. Ведь осталось каких-то полтора часа до переброски!..

– Стойте, полиция!

Пригибаясь к земле, Всеволод понесся по узкой улице, петляя между прохожими и велосипедистами. Позади слышались крики и ругань, полицейские в номере поняли, что упускают подозреваемого.

Раздались хлопки выстрелов, стреляли, очевидно, вверх, но узнавать как дальше поведут себя невезучие стражи правопорядка, времени у Виноградова не было. Переулок, улица, снова переулок. Сбив какую-то нерасторопную старушенцию, полковник выбежал на широкий проспект.

Последнее, что он увидел в этой жизни, стала толстая хромированная решетка доверху забитого остро пахнущим сыром грузовичка. Водитель ехал на разрешающий сигнал светофора и не успел среагировать на выскочившего под колеса пешехода.

В следующую секунду произошло то, о чем долго еще судачили зеваки, а религиозные деятели разводили руками. Ударившись о радиаторную решетку старенького фургона, незнакомец, одетый явно не по погоде (из одежды на нем были только брюки, туфли и тонкая белая футболка) отлетел на несколько метров и, врезавшись в лотки с фруктами, затих. Тонкие серебристые молнии побежали по телу пострадавшего, обволакивая его и сверток, который он бережно, будто младенца, прижимал к груди. Мгновение, и тело исчезло, растаяло подобно миражу!..

Еще через несколько секунд на перекрестке появились два взмыленных полицейских. Один метнулся к водителю фургона, другой – к лоткам с фруктами.

– Он только что был здесь, – прохрипел потрясенный водитель, указывая куда-то вперед. – Я не виноват, он выскочил будто ниоткуда.

Полицейский обошел автомобиль и с сомнением провел пальцем по погнутой решетке.

– Что там? – крикнул он напарнику, беседовавшему с хозяином лотков.

– Ничего! – ответил тот.

– Что? Совсем ничего? – поразился первый полицейский.

– Почти. Пара ботинок на мостовой. Парня действительно сильно приложило. С такими травмами не выживают.

– Тогда продолжим поиски, черт возьми. Очевидно, он отполз куда-то в проулок.

– Да успокойтесь вы, босс, – легкомысленно отмахнулся младший по званию. – Спецназ уже перекрывает городок. Никуда он не денется.

«Временной рукав» истинный

Выйдя из здания музея, Кларк бодро зашагал по улице в сторону автобусной остановки. Пройдя несколько метров, он изменил свои планы: тубус со швабрами оказался слишком тяжелым для длительных прогулок. Кларк пересек перекресток и, перейдя через мост, очутился в тихом неприметном переулке.

Горы пыли, несколько мусорных контейнеров да голые бельевые веревки – вот и все свидетели. Что же, свидетели надежные, если что, не сдадут и на допросе вряд ли что-то покажут. Габриель достал картину и, приставив ее к стене, начал стаскивать робу. Вскоре ненужный камуфляж полетел в мусорный контейнер, туда же он кинул очки и парик. Шарики из ваты, которые он держал за щеками, просто выплюнул на мостовую.

Через пять минут из переулка вышел совсем другой человек. Душа его пела, мысли были стройны и ясны, он уже обдумывал проекты, которые намеревался воплотить в жизнь, когда на его счет свалится кругленькая сумма. Американца Джонсона больше не существовало. Он канул в Лету вместе с надоевшим париком и натирающими переносицу очками. Теперь на арену вышел Дариус Олди, ирландский предприниматель, посетивший Гаагу с целью заключения контрактов на поставку сыра. При себе Дариус имел паспорт с действительной годовой визой и три тысячи гульденов наличными. Свои дела в Нидерландах предприниматель уже завершил и сейчас торопился в порт с целью отплыть на небольшом частном суденышке, зафрахтованном им накануне. Самолетами Олди летать не любил, он боялся высоты и закрытого пространства. Морем было существенно дольше, но спокойнее для психики. Под мышкой у Дариуса был сверток, плотно упакованный в лист сегодняшней газеты. Очевидно, в нем находились уставные документы и контракты, которые он успел заключить, пребывая в Нидерландах.

Мельком глянув на часы, он поднял руку, остановил проезжавшее мимо такси, назвал адрес и умчался прочь. Игра в этой стране была закончена. Пора было делать ноги.

«Временной рукав» Васнецова

– Зрачки реагируют нормально. Введите еще два кубика обезболивающего.

Открыв глаза, Петр с недоумением уставился в потолок, стараясь понять, что с ним произошло и где он в данный момент находится.

– Лежите спокойно, – властный голос врача окончательно уверил Васнецова в том, что дело тут не чисто.

– Где я, доктор?

– Вы в карете «скорой помощи». Нас вызвали прохожие, когда вы на автобусной остановке упали в обморок. Сильно вас обработали. Интересно, кто?

– Какие-то хулиганы, – Петр поморщился, когда тонкая игла шприца вошла в вену. – Со мной был сверток, что-то вроде тубуса.

– Не знаю ни о каком свертке, – покачал головой медик. Выдернув из вены иглу, он тут же придавил место укола заспиртованной ваткой и согнул руку разведчика в локте. – Подержите пока так, сейчас подействует обезболивающее.

– Мне нужен этот сверток, – всполошился Васнецов и принялся сдирать с себя налепленные датчики. – Там очень важные документы, вы даже не представляете, что они для меня значат.

– Тихо, больной, тихо! – сильные ладони врача придавили Петра к мягкому ложу носилок. – Успокойтесь. Цел ваш сверток, наш водитель что-то поднимал и закидывал в машину. Ян, посмотрите в дальнем углу, за склянками.

Снявший стерильные перчатки медбрат перебрался в указанном направлении. Загремело стекло, автомобиль подбросило на кочке из-за чего мерное дребезжание пустой посуды перешло в изящный перезвон.

– Продолговатый такой, – наконец сказал он, вытаскивая вожделенный артефакт.

– Он, – Васнецов попытался встать.

– Да перестаньте вы дергаться, потерпевший. Ян, дайте ему его документы, а то он все никак не успокоится.

Почти вырвав из рук медбрата драгоценный сверток, Васнецов прижал его к груди и бросил взгляд на часы. Без сознания он провел минут двадцать. Цифры, отмеряя обратный отсчет, неуклонно приближались к нулю, но до часа икс все еще оставалось довольно много времени.

– Куда меня везут? – поинтересовался своей судьбой бывший разведчик.

– В больницу святого Марка, – ответил человек в белом халате. – Еле отобрали вас у этих полицейских костоломов. Я им: мол, человека срочно надо доставить на обследование, у него, небось, переломы и сотрясение, а они мне что-то про протокол и допрос.

– А где они сейчас?

– Да у нас на хвосте.

Глянув через большие стеклянные окна погрузочных дверей, Петр действительно отметил маяки полицейского автомобиля.

– Их смутило отсутствие у вас документов. – улыбнулся врач. – Потеряли?

– Похоже на то, – Петр попытался вспомнить, где он оставил свой поддельный паспорт и полицейское удостоверение. По всему выходило, что в тупике, в тот момент, когда они с рыжим, не щадя кулаков и коленей, пытались испортить друг другу товарный вид. – Доктор, у меня что-то серьезное?

– Рентген покажет, – пожал плечами эскулап и откинулся на спинку сиденья. – Внешне сильных повреждений нет, давление в норме. Возможно, сломаны ребра и пара пальцев. В любом случае я не подпущу к вам никого, пока не проведу полное обследование и не буду уверен, что вашей жизни ничто не угрожает.

– Спасибо, доктор, – улыбнулся Васнецов и тут же сморщился от боли в разбитых губах. – Вы просто ангел-хранитель.

– Оставьте, – отмахнулся врач. – Недостаток персонала. Приходится подменять дежурных врачей и вести обследование привезенных пациентов.

– А сколько будет продолжаться осмотр?

– Ну, рентген, томография, общее обследование, анализ крови. Не меньше часа.

– Нет, доктор, вы явно мой ангел-хранитель, – возразил Васнецов, скосив взгляд на часы.

Медицинское обследование по срокам полностью перекрывало оставшееся в этом мире «его» время, благо изначально весь пакет, который заказывали в Сколково, был меньше стандартного на два часа.

Теперь главное – не сталкиваться с полицейскими и не выпускать из рук «Девушку». Короче, плыть по течению и не создавать волну.

Полицейских к Петру так и не пустили. Оказавшись в родных стенах, врач «скорой помощи» выставил стражей закона за дверь и наказал приходить не раньше следующего дня.

Палата, куда поместили Васнецова, была двухместной, но, по счастливому стечению обстоятельств, вторая койка пустовала.

– Одежду заберете позже, – доктор кивнул на шкаф, куда медсестра спрятала изорванный костюм Васнецова и сверток с картиной. – Сейчас немного придете в себя, а потом начнем обследование. Ухудшений не чувствуете? Голова не кружится, не тошнит?

– Да вроде нет, – Петр прислушался к внутренним ощущениям, но ничего из ряда вон выходящего не почувствовал. Конечно, все тело ныло от синяков и ссадин, и каждый вздох отзывался сильной болью в груди, но в остальном – хоть сейчас на парад.

– Тогда ложитесь в кровать и меньше двигайтесь. Вам нужен отдых и постельный режим, – сказал врач и исчез за дверью.

Откинувшись на подушку, Петр вновь посмотрел на часы, неумолимо отсчитывающие последние минуты его пребывания в этом отрезке прошлого. Виртуозно разыгранная комбинация сработала. Причем он до всего дошел сам. Сам вычислил возможных подозреваемых, сам выследил преступника и сам отнял работу Вермеера, которая в данный момент покоилась за фанерной дверцей шкафа.

Одного он только не мог понять: как местные, а потом и столичные следователи смогли упустить столь подозрительную в этом деле фигуру, как Эрик ван дер Гус? Виновность толстяка была написана на его круглой физиономии, и стоило надавить на него посильнее, как признания посыпались бы, как из рога изобилия. История же показывала, что виновных так и не нашли. Двойное следствие, сокрытие самого факта кражи местными властями и тонкая закулисная игра местных чиновников ни к чему не привели. Шедевр канул в Лету и, уйдя из страны морем или по воздуху, почти наверняка висел на самом почетном месте в подвале или закрытой галерее какого-нибудь коллекционера, весьма богатого и влиятельного человека.

Выходило, что кому-то из участников этого маскарада дали на лапу, дали крупно, не стесняясь в средствах. С другой стороны, купить всю полицию Нидерландов было невозможно. Любой следователь мог дать запрос по состоянию счетов толстяка и понять, что дело тут нечисто. Значит, было здесь что-то еще. Что-то настолько очевидное, что просто не бросалось в глаза. Ну, допустим, во всем этом деле участвовало заинтересованное лицо, для которого скандал с картиной стал бы крахом всех его начинаний.

– Маерс? – прошептал Петр. – Универсальная сигнализация Маерса.

Крупная компания микроэлектроники, занимающаяся безопасностью по всему миру и имеющая серьезные правительственные заказы. Если бы скандал разразился сейчас, то Маерс и партнеры вылетели бы из гонки как пробка из бутылки шампанского. Даже если бы сигнализация и сработала исправно, сам факт кражи ценной картины бросил бы тень на всех, кто был связан с музеем.

Но развить свою мысль разведчик не успел. Дверь внезапно распахнулась, и в палату ворвался давешний противник Петра. Волосы его были всклочены, один глаз заплыл, в дрожащих руках он сжимал брошенный Васнецовым в переулке пистолет.

– Повезло тебе, – процедил он сквозь зубы и, нацелив на Васнецова тупое черное дуло, прикрыл за собой дверь, подставив под ручку стул. – Ты так внезапно удалился, что я не успел выяснить некоторые детали.

– Какие же? – ошарашенный появлением того, кого уже и не думал увидеть, спросил разведчик.

– Ну, первое, – пожал плечами рыжий, – хочешь ли ты жить?

Петр осторожно скосил глаза на часы. До времени возвращения оставалось двадцать минут, и жить отчаянно хотелось.

– Хочу, – расстроенно кивнул разведчик. – Но в твоем деле, думаю, помочь ничем не смогу.

– Где картина, придурок? – Рыжий прошелся по комнате, заглядывая под кровати. – Где, я тебя спрашиваю?

– На остановке, – не моргнув глазом, соврал Петр. – А обзываться не обязательно. Вот сейчас обижусь, отниму у тебя пистолет и надаю по шее. Если не ошибаюсь, ты, а не я, остался в грязном тупике, пуская кровавые пузыри из расквашенного носа.

– Ерунда, – отмахнулся криминальный гений, – оплошность, которую я быстро исправлю.

– Как ты меня нашел? – поинтересовался Петр, стараясь потянуть время. – В городе сотни больниц, тысячи карет «скорой помощи» и вообще…

– У медбрата спросил, – объяснил сногсшибательное попадание рыжий. – Самое сложное было найти твою палату, ну и пробраться в стационар. Видишь? – Он оттянул полу белого халата, позаимствованного у кого-то из персонала. – Даже принарядиться пришлось. «Бобби» сидят в коридоре напротив и за своего тебя явно не считают.

– «Бобби»? – ухватился за тонкую ниточку Петр. – Ты англичанин?

– Ирландец. Могу даже назвать свое настоящее имя, но оно вряд ли тебе чем-то поможет. Хотя нет, пусть это останется тайной, единственной тайной для человека, который смог выследить и рассекретить мои планы. Кто ты такой, черт возьми, и как тебе это удалось?

Петр вновь скосил глаза на браслет на руке. Мысли путались, необходимо было дождаться, когда начнется перемещение, или когда в палату войдет кто-то из медперсонала. Вздохнув всей грудью он решил играть в открытую.

– Я из будущего, – произнес он. – Именно потому я вычислил твои ходы, знал, где и кого искать, а главное, на что рассчитывать.

Ирландец с сомнением посмотрел на Петра.

– Сильно я тебя головой приложил, – криво усмехнулся он. – Совсем ума лишился.

– Хочешь, верь, хочешь не верь, – пожал плечами Васнецов, – но я такой же солдат удачи, как и ты. Нас разделяет только временной слой, пятьдесят лет.

– Иди ты, – хмыкнул ирландец, усевшись на свободный стул. – И что же вы там, все давно на Луне живете?

– На Луне не живем, но лунная станция активно строится. Обещают ввести в эксплуатацию в две тысячи тридцать пятом году.

– Тогда ответь на вопрос, – рыкнул Кларк, – где я просчитался?

– Нигде. Твоя фигура не засвечена ни в одном из громких дел двадцатого столетия. Все, что я знал об ограблении, это то, что картина исчезла, а факт ее исчезновения замалчивают до нашего времени, выставив на всеобщее обозрение очень качественную подделку.

– И что же ты предпринял?

– Пошел от противного. Задание у меня было простое: найти картину, принести в наше время и отдать заказчику. Нас, кстати, работало двое.

– И где второй? – Ирландец опасливо покосился на дверь.

– Не знаю, – Петр встал с кровати и, пройдя мимо недоумевающего собеседника, вытащил из шкафа тубус с «Девушкой». – Мы идем по разным слоям реальности. В моем времени ты так и остался непойманным, картина исчезла, а следствие сошло на нет по неизвестной причине. Более полувека ее пытаются найти группы из Нидерландов, полицейские ищейки высшей категории, а также Интерпол, и почему-то у них ничего не выходит.

– Знаешь, что я думаю, разлюбезный мой путешественник во времени? – Ирландец нахмурился и снова нацелил пистолет в лоб говорившему. – Я думаю, что ты просто водишь меня за нос, дожидаясь, пока сюда ворвутся копы и повяжут тебя с картиной и меня с незарегистрированным стволом.

– Так чего же ты тогда ждешь? – удивился Васнецов. – В правдивости моих слов ты сможешь удостовериться ровно через пятнадцать минут. В этот момент как раз закончится срок моего пребывания в этом веке, и автоматика выдернет меня назад.

– С картиной?

– Да.

– Не уверен, – Габриель встал со стула и, подойдя к Петру, протянул свободную руку. Тот вложил в нее тубус, а затем молниеносным движением выбил из руки Кларка пистолет. Сцепившись, совсем как несколько часов назад в тупике, они покатились по полу.

Услышав звуки борьбы, в палату попытались ворваться полицейские, дежурившие в холле. Поняв, что проникнуть в палату не удается, они несколько растерялись, а потом просто начали выламывать дверь.

Ирландец лежал на полу, закованный в наручники, напрочь лишенный возможности шевелиться. Один из полицейских, надев на запястья преступника стальные браслеты, на всякий случай придавил его коленом. Петра также не обошли вниманием, – синяк под глазом быстро наливался сине-бордовым цветом, а сам глаз, заплыв, стал похож на большой разваренный пельмень. Блестящие никелированные наручники соединяли левое запястье Васнецова с изогнутой дужкой кровати.

– Ну что, дружок, – усмехнулся, лежа на полу, ирландец. – теперь не отвертишься. Я тебя после такой подставы за собой потащу. Где же твое перемещение? Давай, показывай. Вроде бы самое время.

– Подожди еще чуть-чуть, – Петр вытянул свободную руку и подобрал с пола выроненный в ходе борьбы сверток. Прижав его к груди, посмотрел на часы. Времени до перемещения оставалось ровно тридцать секунд. – Двадцать девять, двадцать восемь!.. – Вывернув пристегнутую наручниками руку, присел на корточки и принял ту самую позу, в которой начал это странное путешествие, В последний момент ему пришла в голову шальная мысль: что, если хроноплата примет наручники с койкой за груз, и решит перенести его обратно в таком виде? Вот будет потеха.

«Временной рукав» истинный

Добравшись до порта, ирландский бизнесмен расплатился с таксистом и, прихватив с сиденья сверток, направился в сторону пирса. Холодный северный ветер трепал его рыжие волосы, водяная пыль оседала на его лице. Вокруг сновали портовые рабочие и таможенные служащие с толстыми папками документов подмышкой. Стаи чаек, кружившие вокруг рыбных баркасов, заполняли окружающий мир пронзительными криками.

Подойдя к контрольному пункту, он улыбнулся пограничнику и протянул в окошко паспорт.

– Покидаете нас? – скорее от скуки, чем проявляя искренний интерес, спросил таможенник, вяло пролистывая представленный документ. – А где багаж?

– Багаж улетит дневным рейсом из Роттердама, – бизнесмен, продолжая улыбаться, показал сверток. – Только необходимые бумаги, которые я не могу доверить кому-либо, кроме себя. Почти всегда путешествую налегке.

– Счастливого пути, – таможенник шлепнул штамп в паспорте и кивнул в сторону ворот.

Поднявшись по трапу на борт судна, бизнесмен тепло поприветствовал встречающего его капитана, и вместе они прошли в кают-компанию.

– Виски, шампанского, бренди?

– Виски, – ответил привилегированный пассажир, падая в мягкое кожаное кресло. – Когда отплываем?

– Ровно через час. Один наш общий знакомый уже заплатил мне за рейс, но не сообщил порт назначения.

– Глазго. Нам нужно попасть в Глазго. Доберемся до любого из портов Шотландии, а оттуда я вылечу самолетом. Ваше судно способно преодолеть это расстояние?

– Расстояние немалое, – нахмурился капитан, разливая виски по большим стаканам, – но «Принцесса Жози» справится. Разумеется, плата за фрахт возрастет ровно втрое, но если это вас не устраивает…

– Устраивает, – кивнул ирландец и, приняв из рук капитана бокал, лихо опрокинул содержимое в рот. – Таких денег у меня на руках нет, но как только мы доберемся до порта прибытия, я тут же выдам вам причитающееся. Что-то у вас душно, капитан. Не открыть ли нам окно?

– Иллюминатор, сэр, на судне нет окон, – сухо заметил капитан «Принцессы», но даже не сделал попытку поднятья.

– Жарко, очень жарко, – щеки Габриеля горели, на лбу выступили крупные капли пота. Дрожащими руками он попытался ослабить узел галстука, но пальцы его не слушались. В ушах вдруг поднялся колокольный звон, внутренности скрутило, и горький стальной привкус во рту заставил его сухо закашляться. – Что со мной происходит? – прохрипел он, выпуская из рук сверток.

– Яд, – кивнул капитан, с любопытством наблюдая за своим пассажиром. – Быстродействующий яд. Не волнуйтесь, Кларк, действие его скоро закончится, а с ним и ваша жизнь. Сначала вы лишитесь возможности двигаться…

…Габриель попытался подняться, но это ему не удалось. Он судорожно дернулся…

– …потом на вас навалится усталость, вы закроете глаза и уснете.

Допив свою порцию виски, капитан не спеша подошел к сидящему напротив него пассажиру, пощупал пульс. После этого он потянул за болтавшийся неподалеку от бара шнур, и в кают-компанию вошли два матроса.

– Заверните тело в брезент, привяжите к ногам груз, и как только выйдем в нейтральные воды, избавьтесь от него.

Матросы синхронно кивнули и, подхватив труп, вынесли его за дверь.

Капитан поднял с пола сверток и аккуратно распаковав, развернул на столе картину.

– Томсон, Томсон, черт возьми, где тебя черти носят? Иди сюда, полюбуйся на новую жемчужину моей коллекции!

– Босс, звали? – В двери кают-компании появился англичанин с азиатскими чертами лица и в ожидании застыл у порога.

– Варвар, сущий варвар, – капитан с дрожью в голосе провел тонкими изящными пальцами по повреждениям, которые покойный Кларк нанес картине. – «Девушку с жемчужной сережкой» придется реставрировать.

– Это было так необходимо, босс?

– Что необходимо, Томсон?

– Ну, это, – замялся подручный, – убивать Габриеля. Я видел, как два матроса уносили его тело в трюм.

– Да, необходимо, – поморщился капитан, не отрывая восторженного взгляда от работы Вермеера. – Миллиард – слишком фантастическая сумма для такого как он. Ума ему было не занимать, смекалки хоть отбавляй, но он совершил одну-единственную ошибку, стоившую ему жизни.

– Какую, босс?

– Кларк потерял осторожность. Набравшись наглости, он просто пронес картину под мышкой мимо этих ленивых таможенников в порту. Что было бы, если бы они решили узнать, что в свертке, или если бы мой человек на таможне не пустил его по зеленому коридору? Тогда все, фиаско. Шедевр бы никогда не попал ко мне руки. Более того, Кларк вконец потерял нюх, взойдя на борт. Выйдя на финишную черту, нужно держать себя настороже вдвое, нет, втрое больше обычного. Именно так я добился успеха. Именно так я заработал свой первый миллион.

– Ясно, босс, – сухо кивнул Томсон. – Так когда отплываем?

– Планы не изменились, «Принцесса» выходит из порта ровно через сорок пять минут.

– Порт назначения, сэр?

– Домой, Томсон, мы отправляемся домой. В зале для особо ценных экспонатов я уже приготовил замечательную оправу для этого шедевра.

– А что нам делать с Бульдогом?

– Заплатите ему обещанные деньги. О смерти ирландца упоминать не обязательно. Да, подключи-ка наших друзей от электроники. У них на носу выгодный контракт, так что они сделают все, чтобы замять дело и запутать следы, вместо того чтобы портить себе репутацию.

Российская Федерация. Баковский лесопарк. Сколково-2.

12 сентября 20… года.

Экстренное возвращение одного из туристов застало персонал хроноплощадки врасплох. Дежурный оператор, закинув ноги на пульт, жевал бутерброд с колбасой и, периодически бросая взгляды на монитор общего состояния, отхлебывал чай из пластиковой кружки.

Внезапно система оповещения взвыла, столбики диаграмм на мониторах резко рванули вверх, и площадка под куполом покрылась сетью ярких серебристо-белых молний. Миг, и на белоснежном пьедестале под прозрачным куполом, раскинув руки и ноги в неестественной позе, возник один из отправленных вчера туристов.

Секунду оператор завороженно смотрел на изломанное тело, затем, взяв себя в руки, ударил по кнопке тревоги.

– Врача, немедленно врача!

Лаборанты и научные сотрудники, возбужденно гомоня, столпились на обзорной площадке амфитеатра. Наконец кто-то, спустившись по боковой лестнице, решил вытащить пострадавшего наружу.

– Не трогайте его, – взвизгнул оператор, грубо схватив коллегу за руку. – У него может быть травма позвоночника. В данный момент он мертв, но доктора попытаются вернуть его к жизни! Не трогайте, черт вас возьми!

Через несколько минут после появления бесчувственного тела в хронозал, распихивая застывших на месте научных сотрудников, влетели четверо в белых халатах.

– Разойдитесь! – крикнул один из них, трое других, не церемонясь, принялись отгонять яйцеголовых от площадки. – Мне нужно место и воздух. Приготовить пять кубиков адреналина, начинаем массаж сердца.

Люди в белых халатах обступили лежащего.

– Помогите положить его на носилки. Черепно-мозговая травма. Очевидно, разрывы внутренних органов и внутреннее кровоизлияние. Требуется стационарное реанимационное оборудование.

Российская Федерация. Баковский лесопарк. Сколково-2.

12 сентября 20… года, часом позже.

Если бы не общий успех произведенной операции, иначе чем позорным, Петр свое возвращение назвать не мог. Он сидел на корточках, прикованный наручниками к дужке кровати. Одна рука была сжата в кулак, во второй же был артефакт, который он бережно прижимал к груди. Из одежды на разведчике была только просторная больничная рубаха, с завязками на спине. Метнувшийся к нему полицейский попытался сбить с ног не в меру активного подозреваемого, но было уже поздно.

– Три, два, один!

И вот, выдернутый из прошлого, он уже сидит на белом круглом постаменте, с недоумением озираясь по сторонам. Надо отдать должное вышколенному персоналу Сколково, на лицах людей в белых халатах не дрогнул ни один мускул. Выбравшись из узкого люка в свое родное и такое спокойное время, Васнецов тут же попал в заботливые руки медицинского персонала «Хронотуризма», его закутали в теплый колючий плед и фактически силой отвели в медблок. Там он и пребывал в обнимку со свертком последние полчаса.

Появившийся через десять минут слесарь, ловко орудуя тонкими щупами и отмычками, снял с него наручники. Дужку от кровати, вывалившуюся через второй браслет, Петр потерял еще на этапе транспортировки в медпункт, где-то в запутанных коридорах Сколковского комплекса.

Все еще не придя в себя от пережитого шока, он безропотно подчинялся спокойному и уверенному голосу доктора. Врач то щупал у него пульс, то оттягивал веко, то предлагал открыть рот или поднять руки, а затем притронуться к кончику носа. Наконец и эта пытка закончилась, и Васнецов уж надеялся, что его оставили в покое, но тут на пороге появился вездесущий генеральный директор.

– Петр Александрович, с возвращением, – в накинутом на плечи белом халате, Мороз вошел в блок и, довольно улыбаясь, уселся на стул напротив хронотуриста. – Вы со своим конкурентом немного разминулись.

– Как? – насторожился Васнецов, но довольная физиономия собеседника тут же развеяла все сомнения.

– Подделка, – улыбаясь, объяснил Всеволод Олегович. – Тезка притащил в наше время точную копию вашей картины. Вот только, – он нахмурился…

– Что? Ну что? – в нетерпении воскликнул Петр.

– Откачать его не смогли. Как говорят в новомодных боевиках, «мертв по прибытии». О причине говорить пока рано, но наши врачи склонны утверждать, что это результат автомобильной аварии.

– Какая ирония судьбы, – грустно покачал головой Васнецов. – Погибнуть из-за банальной мазни, пусть даже и высококачественной.

– Хуже того, покойный имел дурную привычку каждую смерть фиксировать тонким шрамом на руке. Патологоанатом уже отметил в своем отчете, что свежих отметин прибавилось.

– Он там что… – ахнул разведчик и, приподнявшись на руках, сел. – Бойню устроил? Но зачем?

– Да бог его знает. – Мороз вопросительно кивнул в сторону свертка: – Иван Иванович с утра около периметра ошивается, извелся, бедолага. С ним пара братанов средних лет, вроде как экспертов по живописи. Безумно хотят ознакомиться с привезенным товаром.

– А почему на территорию не пустили? – удивился Васнецов.

– Не положено. Трапезников как своего подопечного увидел, озлобился сильно. Сейчас грозный медведь мечет молнии на ни в чем не повинные головы своих подчиненных. Тут не то, что Иван Ивановича, хозяина без спецдопуска не пропустят.

– Держите, – Петр протянул генеральному сверток с «Девушкой» и скрестил руки на груди. – Если вас не затруднит, извинитесь за меня перед Иван Ивановичем, если вдруг картина повреждена. В каком виде я ее получил у злоумышленников, в таком и передаю.

Приняв работу Яна Вермеера, Мороз несколько секунд стоял в раздумье, а потом весело подмигнул и вышел из палаты.

– Всеволод Олегович, – крикнул Петр в удаляющуюся спину местного покровителя. – Я тут надолго застрял?

– Ровно настолько, чтобы наши врачи убедились, что твоей жизни ничего больше не угрожает, – вернулся в палату главный.

– А потом?

– Потом? – Мороз в задумчивости почесал щетину на подбородке. – Потом домой, почивать на лаврах и тратить законно заработанные денежки. Я бы на твоем месте уехал в какое-нибудь богом забытое место, отдохнул, развеялся.

– Легко сказать, – покачал головой Петр. – Меня в нынешней ситуации дальше Азовского никто не выпустит.

– Кстати, Петр, а ты уверен, что тебе в руки попал подлинник? Этот вон, тезка мой покойный, тоже не сомневался.

– Гарантированно, – с легким сердцем отмахнулся Петр. – Вон как меня истинный исполнитель отделал, пока мы с ним за картину боролись, глаз не видать.

– Да и ты, небось, сложа руки, не стоял, – хохотнул Всеволод Олегович и, уже выходя, бросил через плечо: – А отчетик, Петр, все-таки составь. Хозяин за такие сведения может и приголубить, сам понимаешь. Вы вроде с ним почти из одной конторы.

– Точно, – улыбнулся Петр. – Только пути наши потом разошлись. Я во внешнюю разведку пошел, он в федеральную.

На территории комплекса Васнецов прожил почти неделю, пребывая под неусыпным надзором медиков, скучал, отъедался и лечил расшатанные нервы. Уже на третий день суровый начбез Трапезников смилостивился над удачливым героем и разрешил ему недолгие прогулки по территории. Гулял Петр не один, а в сопровождении двоих бойцов внутренней безопасности «Сколково», спортивных подтянутых ребят в похоронных костюмах, следовавших за ним по пятам неотлучно, подобно теням.

Во время недолгих прогулок он, наконец, смог оценить всю масштабность проекта, всю грандиозность Сколковского комплекса. Народу здесь была масса. Десятки, нет, даже сотни человек персонала и научных сотрудников бесконечной вереницей сновали от одного строения к другому. Каждый из них был занят каким-то важным и одному ему понятным делом, и каждый отчетливо понимал, что является частью единого и хорошо отлаженного механизма индустрии дорогостоящих развлечений.

В одну из таких прогулок мобильный телефон в кармане пижамы Петра задергался, и на табло высветился незнакомый номер.

– Здравствуйте, – сказал столь же незнакомый, как и номер, голос в телефонной трубке. – Петр Александрович, я, собственно, и есть, тот самый человек, с которым вы дистанционно работали последнее время.

– Здравствуйте, – неуверенно произнес Васнецов, перекладывая трубку от одного уха к другому. – Чем обязан?

– Да сущей безделицей. Вот решил лично поблагодарить за проделанную работу. Со мной это бывает редко, так что пользуйтесь моментом. Задание вы выполнили блестяще, без потерь и в срок. Лишний раз показали, что в людях я ошибаюсь редко. В вашем случае стопроцентное попадание.

– Качество картины вас удовлетворило?

– Отчасти, – голос вдруг стал сварливым и недовольным. – Преступник, мерзавец, повредил холст в трех местах. Слава богу, не все так страшно. Современные технологии позволят свести ущерб к минимуму. Своим звонком я подтверждаю, что ваша миссия закончена, и никакие обязательства нас больше не связывают. Условленная сумма переведена на указанный ранее счет. Поправляйтесь.

Петр поморщился и, посмотрев на замолкший аппарат, положил его в карман. Если все было, так как говорил незнакомец, то Васнецов из отставного разведчика вмиг превратился в обеспеченного человека с кругленькой суммой на счету. Требовалось, конечно, проверить цифры в банке, но в данных условиях, в изоляции от компьютеров, пришлось отложить это волнующее мероприятие на потом.

Еще одна телефонная трель раздался буквально через пару минут после первой, и на этот раз голос был узнаваем.

– Петр Алексеевич, здравствуйте!

– И вам не хворать, Иван Иванович. Как ваши дела?

– Замечательно. Просто чудесно! Сначала босс чуть было не впал в депрессию, но когда ситуация прояснилась, воспрянул духом и тут же стал подгонять экспертов. Вермеер нам достался подлинный, в отличие от конкурента, и теперь мы уж точно утрем нос противнику. Блестяще, мой друг, я в вас не ошибся.

– Все во мне не ошиблись. Теперь вот буду думать, куда потратить кровно заработанные денежки.

– А вы не спешите, – затараторил «раб лампы». – Вы тут своим подвигом такой ажиотаж вызвали. Хозяин, вы представляете, сам хозяин отметил вас. Сейчас думаю, как применить его интерес к вам на практике. Хотим предложить вам интересное дело.

– Какое дело?

– Как это какое, разлюбезный мой человек? – воскликнула трубка. – Это же новый шаг в развитии криминалистики и сыскного дела в целом! Что-то такое на базе хронотуризма уже давно планировалось. Строились бизнес-планы, писались сценарии рекламных роликов. Вы проникли в прошлое и раскрыли преступление пятидесятилетней давности. Отчет уже ушел в Нидерланды. Шум стоит такой, будто взорвался вагон с газированной водой. Вы что, телевизор не смотрите?

– Нет, – покачал головой удивленный разведчик. – У меня в палате с гаджетами не богато.

– Ну, ничего, – вновь зачастил Иван Иванович, – я замолвлю за вас словечко, притащат вам телевизор, как миленькие.

– Так что там все-таки по поводу шумихи? – напомнил о странных словах собеседника Петр.

– Голландия бурлит, – взахлеб принялся рассказывать Иван Иванович. – Новая комиссия независимых экспертов вновь вышла на след картины. В данный момент идет череда громких отставок высших полицейских чинов, той, по крайней мере, части, что дожили до этого дня и были замешаны в шельмовстве.

Кого-то из них подкупили, кого-то припугнули, но именно поэтому истинный виновник до сих пор на свободе. Впрочем, один из непосредственных участников давних событий арестован и в данный момент находится за решеткой. Это Эрик ван дер Гус, бывший музейный эксперт. В виду его преклонных лет мерой пресечения, скорее всего, выберут домашний арест, а сам он будет осужден условно. Впрочем, этот Эрик – парень не промах. Сдает всех и вся, поет на допросах как соловей. Что ни час, то сенсация, что ни минута, то изобличение. Дошло до того, что к расследованию подключились американская ФБР и британская МИ-6.

Но самое интересное заключается в том, что глава компании «Маерс Аларм», тот самый инженер Дональд Маерс, что имел честь ставить сигнализацию в музее, тоже замаран в этом деле. Большой трибунал уже слушает его показания, а военные грозятся отозвать все заказы. В общем, мой друг, наделали вы шуму, еще как наделали.

– А я-то думал, что мой отчет дальше рук вашего нанимателя никуда не уйдет, – покачал головой Петр.

– Так и не ушел бы, – гаденько захихикал Иван Иванович, – если бы босс перед Хозяином новой игрушкой не похвастался. Тот его за грудки и к стенке, отвечай, мол, гад, как этого добился. Ну, он и выложил. Вот было крика! Я, конечно, не присутствовал, к Хозяину не приближен, но доверенные люди сообщили. Сначала он гневался, а потом будто второе дыхание появилось. Теперь, вот, его будоражит новый проект, со Сколковским совместный.

– Это какой же?

– Хронополиция!

– Ничего не понимаю.

– Ну не дури, Васнецов, ты же можешь себе представить, сколько громких преступлений не раскрыто до сих пор. Скажем, украл злоумышленник бриллиант, отключил все камеры и стер запись. Думал скрыться, но как бы не так! Взяли его потом по горящим следам, предъявив в качестве доказательства пленку с его мерзкой рожей, в тот момент, когда он камушек к себе в карман кладет.

– Какую же пленку? – улыбнулся Васнецов. – Камеры вроде как отключены были.

– Были, – хохотнула трубка, – да сплыли. Зная время и место преступления, пришел вот такой, вроде тебя, хронополицейский и установил еще одну, внешне ничем от первой не отличающуюся. Вот она-то, не включенная в общую цепь питания, и дала картинку, за которую вор пошел под суд. Ну, ты меня понял? Любое преступление можно будет если и не предотвратить, то раскрыть, любого преступника наказать.

– Сложно все это, – задумался Петр. – Насколько я помню концепцию хронотуризма, прошлому человек навредить не способен, а вот пустить трещину или новое ответвление в материи может достаточно просто. Что будет, если, скажем, установка камеры ничего не даст?

– «Сложно» ему, – добродушно проворчала трубка. – А ты думал, будет легко? Ты давай пока, подумай. Планы на тебя у Хозяина грандиозные, а мужик он цепкий, планирует с масштабом. Престиж государства опять же. «Российская хронополиция стережет ваш покой»! Во какой девиз я придумал, загляденье! Если все-таки решишь быть при деле, дарю!

Баковский лесопарк Петр покидал без сожаления. Если для кого-то посещение комплекса «Сколково. Хронотуризм», было развлечением, то для Васнецова не более чем работой. Сделал дело, гуляй смело.

Пройдя через ворота, он сел в знакомое такси и, приветливо кивнув водителю, попросил отвезти его в аэропорт.

Всю дорогу до аэропорта он пытался разобраться в себе. Серия туманных догадок блистательно подтвердилась, заменив славу неудачливого разведчика репутацией умного и прозорливого человека, способного играть на опережение. Но вот дальнейшие планы хозяина «Сколково» относительно его скромной персоны Васнецову решительно не нравились.

Идея хронополиции, войти в персонал которой ему предложили, была, по меньшей мере, абсурдна. В первую очередь, действия подобной службы, в виду дороговизны самого хронопутешествия, могли распространяться только на какие-то чрезвычайные события, такие, например, как взрыв небоскребов-близнецов в Штатах, или, скажем, захват заложников в Буденновске.

Действия в подобных ситуациях требуют максимальной степени подготовленности, ведь придется иметь дело не просто с криминальными элементами, а входить в контакт с радикально настроенными экстремистами. С другой стороны, создание такого органа, как хронополиция, может принести ощутимый результат. Зная, что тебя почти наверняка поймают, какие бы действия по предотвращению поимки ты ни совершил, преступник трижды подумает, прежде чем решиться на воровство из музея или ограбление банка.

– Приехали, – отвлек Петра от размышлений говорливый таксист. Пока машина пробивалась к воздушным воротам столицы, он без умолку рассказывал местные сплетни. – С вас как обычно.

Расплатившись, Петр покинул кожаный салон «мерседеса» и направился к зданию аэропорта. Войдя в большие стеклянные двери, он двинулся к кассам, но тут его цепкий взгляд вычленил из толпы две фигуры в штатском. Парни явно спешили ему навстречу, помогая себе локтями и оставляя за своими широкими спинами бурю криков и недовольства.

Один из них подошел к Петру и показал красное удостоверение.

– Господин Васнецов, если не ошибаюсь?

– Все верно. Чем могу служить?

– С вами хочет поговорить одно частное лицо.

– Чертова популярность, – улыбнулся Петр, оглядываясь по сторонам. – Неужели оно настолько частное, что ваше ведомство кинулось ему помогать?

– Так что? – прищурился широкоплечий собеседник, не обратив особого внимания на последнюю реплику разведчика.

– То есть визит нельзя отложить на потом? – поинтересовался Васнецов, высматривая в толпе возможных коллег той парочки, что стояла перед ним.

– Можно и отложить, – легко согласился старший, – но я бы вам этого не рекомендовал.

– Ну ладно, – пожал плечами Петр. – Ведите.

– Прошу, – кивнул второй, указывая на гейт для частных вылетов. – И зарубите себе на носу: вас никто никуда не ведет. Вас приглашают.

– Мы куда-то полетим? – наигранно удивился Васнецов, пристраиваясь в хвост к первому, уверенно шагавшему в заданном направлении.

– Да, полети…

Сокрушительным ударом в свежевыбритый затылок Петр вырубил его. Удар пришелся в одно интересное место, которое китайские медики называют «фонтан сосредоточенности». Конвоир вскинул руки и рухнул на холодный пол аэропорта, потеряв сознание.

Второй боец не растерялся и попытался нейтрализовать Васнецова ударом в ключицу. Увернувшись, Петр, в старых добрых традициях защитных единоборства, перехватил руку нападавшего и пустил его вес по прямой. Не встретив сопротивления, боец с удивленным взглядом пролетел мимо и, сбив тележку с чемоданами, врезался в стойку администратора.

Петр сломя голову побежал прочь, оставляя за спиной два распластанных на земле тела. Он ничего не понимал. Всю жизнь он работал на внешнюю разведку и был под постоянным наблюдением начальства. Любое действие стороннего ведомства по отношению к агентам СВР согласовывалось с Литвиновым, главой службы, а уже потом поступало оповещение в поле, и разведчик шел на контакт.

Данное правило распространялось на всех, в том числе и на людей, временно отстраненных от работы, как было в случае с Васнецовым. То, что МВД вдруг решило поиграть с СВР, выглядело, по меньшей мере, странно. Требовалась четкая инструкция шефа. Нештатная проверка документов сотрудниками ППС, конечно, случалась, но чтобы так, в открытую?..

Выскочив из здания аэропорта, Петр прыгнул в давешнее такси и рявкнул удивленному водителю:

– В центр, живо! Три счетчика, – и поспешно достал из кармана мобильный телефон. Умная финская трубка, снабженная массой функций, почему-то отказалась работать. Как Петр ни вертел телефон, значок антенны оставался перечеркнутым мерзким красным крестиком. – Телефон! – сунув бесполезный аппарат в карман, Петр положил руку на плечо водителя: – Мой телефон не работает.

– Для такого пассажира сколько угодно, – расплылся в улыбке водитель и протянул Васнецову мобильный, но и на экране его аппарата была та же картина. Их явно кто-то глушил. Кто-то влиятельный пытался отсечь Петра от внешнего мира, пока что просто блокируя мобильную связь.

– Не работает, – разведчик вернул телефон владельцу и посмотрел в заднее окно. «Мерседес» с шашечками на борту уверенно продвигался вперед, лихо, почти на грани фола лавируя между легковушками и тяжело груженым транспортом. Вычленить в десятках машин, несущихся вслед за ними по автобану, ту, что, возможно, села им на хвост, Васнецову так и не удалось. Наконец водитель перестроился в правый ряд и принялся съезжать с виадука на городские улицы.

– Вам куда? – поинтересовался он у своего пассажира. – Опять в Сколково-2?

– Что ты! – Петр в притворном ужасе замахал руками. – Хватит с меня на сегодня приключений. Мне бы позвонить. Останови у здания почты или таксофона.

– Сделаем! – кивнул веселый таксист и, подрезав несущуюся мимо иномарку, взвизгнул тормозами около телефонной будки.

– Я быстро, – пообещал Петр и, выскочив из салона автомобиля, направился к заветному аппарату.

Трубку сняли почти мгновенно, и суровый голос спросил, с кем имеет дело.

– Альберт Вениаминович, это я, Васнецов, – проговорил Петр, озираясь.

– Где ты был, волчья сыть? – взорвался Литвинов на том конце провода. – Парни с ног сбились, тебя разыскивая. Мобильник отключен, из Сколково ты уехал, так, по крайней мере, этот костолом Трапезников говорит. Ты где находишься?

– В Москве, – быстро начал излагать суть дела разведчик. – Командир, меня хотели взять внутряки, внаглую, прямо в аэропорту. Сигнал мобильных глушат, сейчас говорю с вами по открытому каналу из таксофона на шоссе Энтузиастов. Мой водитель, таксист, дал солидный крюк. Вроде не увязались за мной, или просто потеряли в трафике. Что происходит, командир?

– Пирог делят, – объяснил руководитель внешней разведки. – Ты что, не в курсе последних распоряжений Хозяина? Вся эта хронополиция и прочая галиматья, она же денег великих стоит. Но понять, какое ведомство этим будет заниматься, сказать сложно. Внутряки, судя по всему, хотели хапнуть единственного специалиста в этой области, то есть тебя, а ты не растерялся и надавал им по шее.

Довольного хохота шефа Васнецов не поддержал, а только еще плотнее прижал трубку к уху.

– Ладно, – отсмеявшись, наконец, начал инструктировать опального подчиненного Литвинов. – Слушай сюда. Сейчас садишься в свое такси… номер, кстати, какой?

Петр быстро продиктовал номер и сообщил цвет автомобиля.

– Значит, садишься в такси и кружишь по району. Сейчас к тебе на всех парах летит зеленая волга, государственный номер «АА» ноль тридцать четыре. За рулем будет мужик с седой шевелюрой. Сядешь к нему в машину, и он отвезет тебя на центральную явку. Как понял?

– Все понял, Альберт Вениаминович.

– Исполняй.

Петр повесил трубку и попытался успокоиться. Сердце Васнецова бухало в груди, будто паровой молот, гулким звоном отдаваясь в висках. Телефон в кармане наконец подал признаки жизни и дернулся вибровызовом, говоря о том, что пришло сообщение.

Вытащив его из кармана, Петр с недоумение уставился на оживший аппарат. Сигнал был уверенный, шкала приема показывала полных шесть палочек из шести возможных.

– Господин Васнецов, – знакомый голос водителя заставил обернуться, и в ту же секунду в шею Петру воткнулась тонкая, почти невидимая игла шприца. – Что же вы так долго? Счетчик же капает.

«Как же все по-дурацки вышло», – пронеслось в голове у разведчика, и он медленно осел на асфальт. В глазах у него потемнело, и он провалился в липкие объятия искусственного сна.

Васнецов с трудом раскрыл глаза и уставился в белый потолок больничной палаты. Прежде всего, требовалось установить, гость он или пленник. Ни решеток на окнах, ни наручников на руках не было. На деревянной тумбочке у изголовья стояла ваза с полевыми цветами, рядом – авоська с апельсинами, что никоим образом не могло свидетельствовать, о его заточении.

Вскоре в палате появилась приветливая медсестра. Поздоровавшись и убедившись, что у Петра нет температуры или жалоб на самочувствие, она тут же снабдила его горсткой таблеток и заставила проглотить все до единой.

– Запейте водой, господин Васнецов, – говорила она, наблюдая, как одна за другой таблетки исчезают во рту Петра. – Данные медикаменты позволят в кратчайший срок вывести все токсины и уберечь вас от последствий инъекции.

Петр устало кивнул и, наконец, поинтересовался, где он находится.

– В ведомственной клинике, – сверкнула идеальной улыбкой женщина в белом халате. – Да вы не беспокойтесь. Альберт Вениаминович вам все объяснит.

– Литвинов здесь? – встрепенулся Петр и попытался встать с кровати, но сильные руки внешне хрупкой медсестры пригвоздили его к матрасу.

– Господин Васнецов, вам предписан строгий постельный режим. Вертикальное положение вы сможете принять только по приказу моего непосредственного начальства.

– Но Литвинов…

– Господина Литвинова в клинике нет, – пожала плечами медсестра, – но он просил тут же ему сообщить, когда вы придете в сознание.

– А как же мне в туалет ходить, – огорчился Петр, – если вертикально только из центра…

– В туалет можно, – секунду подумав, разрешила медсестра, – но только туда и обратно, и только в сопровождении персонала. Доктора вывели большую часть препарата из вашей крови, но он явно экспериментальный. Обо всех последствиях можно только догадываться.

– Ладно, – сдался Петр. – Бегать не буду. Сколько я был без сознания?

– Ровно трое суток.

– Ничего себе, – Васнецов даже присвистнул. Ну, ничего, таксистская морда, я тебя запомнил. В следующий раз встретимся, посмотрим, кто кого на три дня в музей мадам Тюссо отправит. – Да, кстати, цветы, апельсины – это от кого?

– Цветы – это так, чтобы было, – улыбнулась медсестра, поправляя выбившуюся из-под белой шапочки кудрявую челку, – а апельсины принес какой-то в сером костюме. Допуск у него имелся, просил передать большой привет от Ивана Ивановича и его сожаления по поводу инцидента.

Вильнув бедрами, медсестра вышла из палаты.

«Жизнь вроде бы налаживается», размышлял Петр. На счету – солидная сумма, он снова в деле, и сам глава службы, Литвинов, интересовался его здоровьем. Апельсины, удобная постель и очаровательная медработница неподалеку, – в таких условиях можно и побюллетенить. Вот только надолго ли?

Откинувшись на подушку, Васнецов заложил руки за голову и, уставившись в потолок, вновь, на этот раз мягко и безболезненно, провалился в объятия Орфея.

– Просыпайся, давай!

Петр с неудовольствием открыл глаза и увидел сидевшего перед ним Ивана Ивановича и стоявшего в углу и изучавшего лампу дневного освещения Литвинова.

– Не притворяйся, – продолжил «раб лампы». – Твой лечащий врач говорит, что ты здоров как бык. Наркотик, гиметропин, который тебе вкололи дружественные спецслужбы, полностью выведен и на тебе можно воду возить.

– Нашли ишака, – поморщился Петр.

– И не простую воду, а государственную, – с хитрой улыбкой подтвердил начальник внешней разведки.

Усевшись на кровати, Петр свесил вниз босые ноги и, схватив с тумбочки бутылку с минералкой, жадно припал к горлышку.

– Значит, пей себе да вникай, – удовлетворенный реакцией подчиненного, начал излагать суть дела Альберт Вениаминович. – Все, что происходило с тобой до сего момента, было не более чем клоунада. Почувствовав вкусное, несколько служб решили сыграть на опережение. Показать, так сказать, оскал и прибрать к рукам одного из немногих полевых агентов, имеющего опыт хроноопераций. Но ты не обольщайся на собственный счет, – резко посуровел он, видя, как лицо Петра расплывается в улыбке. – Лимон, вон, я тебе принес, на, слопай, чтобы эту рожу довольную соскоблить.

– За что, командир? – сделал вид, что обиделся Петр, но лимон из рук шефа принял и даже попытался надкусить. – Я же за службу радея, а вы сразу так круто.

– Круто, не круто, – подал голос Иван Иванович, – но под эгидой президента создается новое подразделение, название которого уже упоминалось. Финансирования на это выделено тьма тьмущая, и господину Литвинову и моему нанимателю хочется, чтобы руководил этой службой не кто иной, как действующий агент СВР.

– Серьезно? – удивился Петр, посасывая лимонную корку. – И этот агент не иначе как я?

– Ну, если иронизируешь, значит, здоров, – уверенно заключил Литвинов и, сев на подоконник, распахнул форточку.

– Теперь о главном, – сказал Иван Иванович. – В основные задачи подразделения войдут такие обязанности, как расследование террористических актов, преступлений на почве расовой ненависти, а также покушений на частную жизнь высокопоставленных персон.

– Ну и давние преступления, типа твоего музейного дела тоже придется поворошить, – улыбнулся Альберт Вениаминович.

– По поводу финансирования даже не сомневайся. На раскрутку и популяризацию нового исполнительного органа отведут отдельную статью в бюджете и целый эфирный канал, который будет день и ночь пиарить отдел. Престиж, друг мой, – это наше все. Если мировая общественность поймет, что банки России самые неприступные, галереи самые безопасные, а убийцы и террористы, чьи действия привели к множеству жертв, неизбежно сядут на скамью подсудимых, кредитный рейтинг страны поднимется, будто на дрожжах. Возрастет авторитет, деньги польются рекой, да и нашему ведомству отколется. Сечешь, о чем я?

– Ну, а какая же мне во всем этом отведена роль? – резонно поинтересовался Васнецов, глядя в глаза главе службы внешней разведки.

– Ведущий специалист подразделения, – кивнул тот, – с возможностью формирования отдела по собственному усмотрению. Уже неплохо, не находишь?

– А как же дороговизна путешествий во времени? Как вспомню их прайс, меня до сих пор колотит.

– С этим тоже решать будем, – заверил Иван Иванович и, встав со стула, скрестил руки на груди. – Ты пока мозгуй, подбирай кандидатуры. Нужные дела Литвинов тебе по первому требованию предоставит. Сиди, в общем, и не отсвечивай. Приказ о твоем назначении Хозяин еще не подписал, а без бумажки ты – пустое место. Вот войдешь в силу, тогда гуляй от рубля и выше.

– Ясно, – Петр, набросив на плечи халат, подошел к окну. – Значит, я снова в деле. Я уж думал, что бывший разведчик…

– Бывших разведчиков не бывает, – возразил начальник внешней разведки. – Вся эта игра была затеяна, чтобы навести Хозяина на эти мысли и, главное, внушить ему, что идея хронополиции – его собственная. Кто, как не один из лучших моих агентов, временно пребывающий в отставке, смог справиться с этой задачей?

– Так, выходит, картина Вермеера?.. – Петр с удивлением уставился на довольного Ивана Ивановича, расхаживающего по комнате.

– Это правда, заказ был, и действительно, два баловня судьбы, два удачливых сукиных сына мерились силами, используя для этого наемников. – Иван Иванович подошел и, наклонившись к Васнецову, прошептал на ухо. – Так уж получилось, мой друг, так уж получилось. Редкий случай, но интересы госструктур и частных лиц вдруг совпали, принеся обоюдную пользу. Ну ладно, нам пора.

Иван Иванович вышел из палаты. Литвинов же тряхнул гривой седых волос и по-молодецки подмигнул Васнецову.

– Послужи отечеству, парень. Все, что было ранее, это лишь средство. Еще немного, и мы снова сможем свысока поглядывать на импортных партнеров, а те в припадке ужаса будут жаться по углам и шипеть от бессилия. Сколково-2 – первый шаг к успеху. Хронополиция – второй. Сколько таких шагов еще будет на нашем пути, мне не известно. Одно я знаю точно: если мы пройдем этот путь вместе, без оглядки на разную мразь, это зачтется нам на небесах.

Петр прикрыл глаза. Было сказано много пафосных слов, обещаны золотые горы, но пока это только обещания. Оставалось уповать на удачу и везение, эту сладкую парочку, которая иногда все же ссорилась, но не покидала разведчика в самый ответственный момент.

Двое санитаров везли на каталке длинный черный мешок с молнией. Каталка, весело попискивая колесиками, ехала по кафельному полу нижнего яруса первого корпуса «Сколково. Хронотуризм». Лампы дневного света освещали коридор мягким, призрачным светом, и поэтому все происходящее тоже казалось чем-то нереальным. Миновав череду стальных дверей с зарешеченными окнами, санитары, наконец, достигли последней, и старший из команды, сняв с пояса связку ключей, отпер тяжелый засов.

– Завози, – кивнул он помощнику, молодому парню лет двадцати, дергавшему головой в такт дикой африканской музыке, доносившейся из наушников.

– Еще один олигарх, свихнувшийся от денег и власти, – усмехнулся молодой, вталкивая каталку в помещение морга. – Чего им спокойно не живется? Вроде бы судьба не обидела, есть и финансы, и девки клевые. Так ведь нет, острых ощущений им подавай. Слышал, неделю назад по телевизору все уши прожужжали про одного «золотого» придурка, который, обожравшись героина, сиганул с крыши Моспромцентра? Приятель его, не иначе.

– Ну, даже не знаю, – покачал головой старший. – А ну-ка помоги. – Взяв мешок за оба конца, санитары синхронно крякнули и перетащили тяжелое одеревеневшее тело на стол. – Этот вроде не из таких. Я, вот, помню, нам первое мясо доставили, так до сих пор икается с трудом.

– И что за мясо? – любитель африканских ритмов потер руки в предвкушении подробностей.

– Так мужик, представляешь, пошел к древним скандинавам прогуляться, а они его возьми да казни по местному обычаю. Вспороли живот, вытащили кишки, вокруг столба обвязали да заставили бегать, так вот в хронозал он и переместился, с кишками наружу.

– А с этим что не так? – Молодой взял в руки пластиковый прямоугольник, привязанный бечевой к краю пакета. – Так, сейчас посмотрим. Европа, вторая половина двадцатого столетия. Предполагаемая причина смерти автомобильная авария. Офигеть, мужику повезло!

Расстегнув пластиковую молнию, он с невозмутимым спокойствием принялся обшаривать карманы трупа.

– Ты что? – зашипел на него старший. – Совсем спятил? Вот Медведь узнает, что ты мертвяков грабишь, будешь вместе с ними в холодильнике лежать.

– А кто меня сдаст? – младший санитар с довольным видом извлек на свет туго свернутую пачку гульденов. – Ты, что ли? Да не бойся, старшой, поделим по-братски. Мертвым деньги без надобности, а нам с тобой еще пригодятся. Вон, парни верно, базарят, в прошлой смене прилетел один такой из Карфагена. Его заживо в масле сварили за какие-то провинности. Это же надо, двенадцать часов всего был, а так умереть. Так что ты думаешь, начали его осматривать и нашли в кармане вот такой алмаз. – Парень поправил дреды и попытался показать напарнику размеры камня. – Погорел, видать, на воровстве храма. Вот это понимаю – повезло, а мы – так, крохи со стола подбираем.

Старший сунул в карман часть выручки и застегнул молнию:

– Зря мы его так положили. Сегодня вскрытия не будет, да и завтра, наверное, тоже. Завоняет еще. А ну, давай его в холодильник.

– Вечно ты, Веня, так, – покачал головой санитар с дредами, но делать было нечего. Подхватив мешок с обеих сторон, они, пыхтя, поволокли труп к нижнему холодильнику и с размаху шлепнули выдвижную полку камеры.

Щелкнула дверца. Старший по памяти списал данные мертвеца в приходную книгу, а затем куском мела вывел порядковый номер.

– Это какой за месяц?

– Да пятый, пожалуй. И главное: такие все крепкие мужики… Их так просто не прожуешь.

– Этот тоже крепкий был, – вспомнил молодой. – Плечи шире моих вдвое и запястья как у меня ноги. Вот теперь лежит себе и охлаждается, будто вырезка.

– Ладно, – отмахнулся старший. – Посмотрел бы я на тебя, коли бы этот амбал сейчас напротив тебя стоял, как бы ты заговорил?

– А я что? Я ничего, – отмахнулся молодой, надевая наушники. – Только вот что я тебе скажу: не затащишь меня в хронокамеру и калачами, если можно вот так, в упаковке очутиться.

– Твоя правда, – старший санитар в последний раз оглядел помещение и, подойдя к выходу, щелкнул выключателем. – Двинули отсюда, смену сдавать пора.