Лили была в ванной комнате, когда зазвонил телефон. Она потянулась к дверной ручке, но ее остановил звук низкого спокойного голоса Мэтта из соседней комнаты:

– Да, мэм, это специалист по личной охране.

Лили улыбнулась, услышав, как его голос стал деревянным. Должно быть, это ее мать. Опять.

– Хотите, чтобы я позвал ее? Нет проблем. Не вешайте трубку.

В ванную громко постучали, и Лили решительно распахнула дверь. Перед ней стоял Мэтт умопомрачительно одетый: угольно-серый костюм, синевато-стального цвета рубашка и серый, с рисунком, галстук. От одного его вида можно было умереть – в буквальном смысле, хотя Лили надеялась, что это случится не сегодня. Его темные волосы были еще мокрыми после душа, лицо чисто выбрито. Он был слегка взволнован, но, увидев Лили, нахмурился.

Тут только Лили сообразила, что на ней только черная комбинация. Слишком поздно, чтобы набросить что-то на себя, к тому же он видел ее еще менее одетой.

– Звонит ваша мать, – угрюмо произнес Мэтт и, покусав губы, повернулся и ушел. Лили проводила его взглядом и только теперь заметила Дала Фаррелла с застывшей в руке булочкой, сахарная пудра с которой осыпалась на лацкан его черного костюма.

Лили быстро подошла к прикроватной тумбочке и взяла трубку:

– Привет, мам.

– Лили! – Голос матери был взволнованным. – Что происходит? С тобой все в порядке? Я ждала, что ты нам позвонишь.

– Мам, еще только половина восьмого. Я приняла душ, и сейчас у меня единственная проблема: я не могу найти мои черные чулки.

– А чем занимается твой телохранитель? – последовал вопрос после короткого молчания.

– В данный момент они все едят булочки и пьют кофе.

– Как они могут защищать тебя, если едят булочки?

– Они все в десяти шагах от меня. – Лили вздохнула. – И охрана отеля, и эти люди из агентства прекрасно справляются со своей работой. Я вижу только один способ еще больше обезопасить меня, если один из них сегодня ночью ляжет со мной в постель.

Образ Мэтта Хокинса с закатанным рукавом рубашки, открывавшим его татуировку, промелькнул перед мысленным взором Лили.

– Не дерзи мне. Может, ты и взрослая, но я все еще твоя мать и имею право волноваться за тебя. Похоже, ты всем этим не очень расстроена.

И хотя она бы никогда не сказала своей матери, Лили стала относиться ко «всему этому» как к какому-то приключению. Тот факт, что на нее было совершено нападение, по-прежнему наполнял ее страхом, но то, что она занимает главное место в мыслях этих сильных и крепких мужчин, несколько возбуждало ее.

– У меня все прекрасно. Правда. К тому же, мам, человек, который подошел к телефону, возглавляет команду. Его зовут Мэтт Хокинс, и он предпочитает, чтобы его называли специалистом по личной охране, а не телохранителем. Ты должна это запомнить.

– Я буду называть его как угодно, лишь бы ты была в безопасности!

Следующие десять минут Лили потратила на разговор с отцом, отвечая на его многочисленные вопросы и споря – без всякой пользы, – что она в состоянии сама оплачивать услуги телохранителя. Наконец она повесила трубку, сдерживая в себе желание закричать.

Она любила своих родителей, но когда, черт возьми, они перестанут опекать ее по мелочам, вмешиваясь в жизнь «любимого чада»?

Когда она сама положит конец их опеке?

Мысли Лили путались. Слишком много навалилось на нее сразу, и она пока не может разобраться со всем этим. Сейчас самая животрепещущая для нее проблема – что надеть на себя, чтобы произвести должный эффект на класс.

Лили открыла дверцу шкафа. Определенно это должно быть что-то черное и изысканное, и обязательно туфли на высоченных каблуках. Однако ничего слишком строгого; она не должна выглядеть как вампир. Как хорошо, что она берет в поездки слишком много одежды.

Из гостиной доносился мужской смех. В конце концов Лили выбрала костюм из шерстяного габардина с короткой юбкой и прилегающим жакетом. Порывшись в шкафу, она нашла черные чулки, натянула их на ноги и посмотрела на себя в зеркало.

Темные чулки скрывали ее разбитые колени, но что делать с безобразным синяком на шее? Лили нахмурилась. Макияж здесь не поможет. Порывшись в чемодане, она достала красный шарф с черно-золотистыми пятнами под шкуру леопарда и повязала его вокруг шеи.

Еще один быстрый взгляд в зеркало убедил ее, что она справилась с задачей и теперь только остается подобрать подходящие туфли – всегда самая трудная часть ее туалета. Она ограничила свой выбор тремя парами и наконец остановилась на матово-черных туфлях-лодочках с золотистыми металлическими каблучками. Еще нечто особенное, что должно привлечь внимание.

Когда Лили вошла в гостиную, в комнате наступила тишина. Взгляды мужчин устремились в ее сторону – в особенности один из них, – от чего ей стало жарко и ее охватило незнакомое ей раньше смущение.

– Доброе утро, – произнес Мэнни, немного покраснев.

Лили улыбнулась ему в ответ.

– Вы готовы ехать? – спросил Мэтт, ставя на стол чашку с кофе.

– Сразу после того, как проверю, все ли мне необходимое лежит в портфеле, – ответила Лили.

Мэтт повернулся к Далу:

– Готовь машину.

Шофер кивнул и, направляясь к двери, посмотрел на Лили с застенчивой улыбкой. Его личико было таким свежим и миловидным, что Лили захотелось потрепать его по подбородку. Хотя, если бы она это сделала, он, возможно, перекинул бы ее через плечо и отбросил к стене.

Смертельный номер.

Лили взяла портфель, открыла его и проверила содержимое. Подняв взгляд, она не могла сдержать улыбки при виде Мэтта и Мэнни, стоящих перед ней стеной со сложенными на груди руками. На Мэнни были темно-коричневый костюм, черная рубашка и кожаный золотистый галстук. Очень модно, и хороший выбор в сочетании с его черными волосами, карими глазами и оливкового оттенка кожей.

– Прекрасный костюм, – заметила Лили. – «Унгаро»? «Феррагамо»?

– «Феррагамо», – с улыбкой ответил Мэнни.

– Похоже, вы зарабатываете хорошие деньги.

– Когда я был копом, то не мог позволить себе костюм от «Феррагамо», – заметил Мэнни.

– Мы одеваемся в соответствии с обстановкой, – добавил Мэтт.

Он вел себя по-деловому в это утро, а Лили так хотелось, чтобы он был таким же теплым и родным, каким был той ночью, когда они сидели друг против друга и играли в карты.

– Когда мы работаем в отеле «Дрейк», – добавил Мэтт, – то надеваем самые дорогие костюмы.

– Ах так, понимаю. – Все, что было нужно, лежало в портфеле, и Лили решительно защелкнула его. – А если бы я остановилась в «Шератоне», что бы вы носили?

– Хорошие костюмы из универсального магазина, – ответил Мэтт, и в его глазах промелькнуло нечто похожее на удивление. – «Лорд и Тейлор». «Блуминдейл».

– А если бы я остановилась в «Мотеле 6»?

– Если бы остановились в «Мотеле 6», то не смогли бы себе позволить нанять меня, – резонно заметил Мэтт.

– Начнем с того, что вы тогда были бы мне не нужны.

– Правильное замечание. – Мэтт засунул руки в карманы брюк. – Все собрали?

– Кроме туфель. – Заметив недоуменный взгляд Мэтта, Лили пояснила: – Я привезла несколько пар туфель из своей коллекции, чтобы демонстрировать их на лекциях. Не могли бы вы взять вон ту большую сумку, которая стоит у окна? Я сейчас вернусь.

Лили отобрала четыре белых коробки – картонные, обтянутые светлой парчой – и вернулась в гостиную, где Мэтт уже ждал ее с большой холщовой сумкой.

– Сейчас я готова, – сказала Лили, положив в нее коробки.

Ее слова привели всех в движение. Мэнни покинул номер первым, Лили последовала за ним, следом за ней Мэтт. Они поздоровались с охранником отеля, сидевшим у лифта, и подождали несколько минут, пока Мэтт не переговорил с Далом по рации. Двери лифта с шумом раскрылись, и Мэнни вошел первым. За ним последовала Лили, а за ней Мэтт.

В лифте уже находились две пожилые пары, так что все стояли вплотную друг к другу. Лили прижалась спиной к груди Мэтта. Окутанная его теплом и исходящим от него запахом одеколона, Лили чувствовала себя счастливой и спокойной.

Она отдалась вся этому приятному ощущению.

Часы показывали без нескольких минут девять утра. Мэтт, ссутулившись, сидел на стуле у дальней стены классной комнаты. Здесь даже пахло так же, как в школе. Этот запах всегда пробуждал в нем болезненные воспоминания.

«Ты глуп как пробка, безмозглый дурак! Продолжай в том же духе, меня это не касается. Тебя выгонят из школы, и похоже, ты никогда не выйдешь в люди…» Эти слова Мэтт слышал достаточно часто от пьяного отца. Но в тот день, день его шестнадцатилетия, они ранили его особенно и навсегда запали в душу. Через пару лет у него появилась возможность доказать отцу, что может стать тем, кем сам отец никогда не был. Жаль, что этот ублюдок уже умер и не может видеть, кем стал его «безмозглый дурак».

Глубоко вздохнув, Мэтт оглядел классную комнату, полную студентов. Их было человек сорок, в большинстве своем девушки – ясноглазые, со свеженькими личиками и такие юные. Рядом с ними Мэтт чувствовал себя старым и уставшим. Он никогда не был таким невинным и целеустремленным, как они – или таким счастливым, – и готов был поспорить, что большинство из этих студентов представляли свое будущее, как само собой разумеющееся, прекрасным.

Отогнав от себя эти мысли, Мэтт сосредоточил свое внимание на Лили, которая стояла перед классом, вертя в руках указку, студенты возбужденно гудели. Преподавательница, пожилая женщина в черном костюме, о чем-то пошепталась с Лили, затем обратилась к классу, потребовав тишины.

Когда в комнате воцарилась тишина, она сказала:

– Сегодня у нас особая гостья. Лили Кавано преподает в Нью-Йоркском технологическом институте, является дизайнером и владелицей фирмы «Лили падз», специализирующейся на конструировании и пошиве эксклюзивной свободной обуви. Профессор Кавано приехала к нам, чтобы поделиться своим опытом в этой области, поэтому я прошу вас оказать ей теплый прием.

Раздались аплодисменты, и на лице Лили засияла широкая улыбка. Мэтт перевел взгляд на четыре пары свадебных туфель, которые она расставила на специальном демонстрационном столике.

Одни туфли были сшиты из белой парчи и украшены бантом из сетчатой ткани, закрепленным на носке пряжкой с фальшивыми бриллиантами. Другая пара была из атласа цвета слоновой кости с узким плоским бантом на носке, на вид туфли казались обыкновенными, но Мэтт готов был поспорить, что на их ценнике стояло трехзначное число. Третья пара была из толстого кружева, расшитого бисером и выглядела очень изящной. Четвертая пара была более эффектной: белая, с бледно-розовыми блестками, расположенными в виде полос на тигровой шкуре, украшенная белым пером, – ну просто образец туфель для хорошо одетой невесты из джунглей.

Туфли Лили были такими же, как она сама: хорошенькими, но непрактичными. На них приятно смотреть, но носить их вряд ли возможно.

Мэтт снова перевел взгляд на преподавательницу.

– Как вам известно, профессор Кавано в субботу стала жертвой нападения, – проговорила она, обращаясь к аудитории. – Именно по этой причине здесь находятся несколько агентов безопасности. Один из них стоит позади вас, а другие дежурят на лестнице. Мы просим вас не отвлекать этих людей. Спасибо. Мой класс в вашем распоряжении, Лили.

Несмотря на предупреждение преподавательницы, несколько девушек продолжали украдкой смотреть на Мэтта, и в их взглядах читались любопытство и откровенный сексуальный интерес. Одна из них, хрупкая, хорошенькая девушка азиатской внешности, с короткими волосами и пурпурной помадой на губах, поймала взгляд Мэтта и подмигнула ему.

Дети. Мэтт отвернулся, едва сдерживая улыбку.

– Хорошо, – сказала Лили, – пора начинать. Девушки на задних партах, перестаньте строить глазки моему телохранителю. Самое интересное впереди.

Скрип стульев и шепот продолжались. Бросив последний вызывающий взгляд на Мэтта, девушка отвернулась, а Мэтт посмотрел вперед. Лили, усевшись на край стола, выглядела чертовски сексуальной в своем подчеркивающем формы костюме. Она надела очки в толстой черной оправе, что делало ее строгой и элегантной – настоящий нью-йоркский стиль.

– В этом семестре вы изучили конструирование обуви, их дизайн и истории, как туфли из простой защиты против грязи превратились в символ богатства и положения в обществе, – начала Лили свою лекцию.

Мэтт, скрестив на груди руки, откинулся на стуле. Студенты впереди него дружно кивали головами.

– Я буду говорить с вами о том, как со временем наша страсть к туфлям возрастала.

Лили соскочила со стола и оглядела класс – на лице улыбка, руки уперты в бока, жакет на груди натянулся, подчеркивая ее пышный бюст.

– Моя философия как дизайнера заключается в том, что туфли отвечают духу женщины, подчеркивая форму ее ног. – Лили провела в воздухе руками, изображая форму песочных часов; ее голос стал низким и хриплым. – Или возьмем кокетливую привлекательность бантиков, пряжек, бисера и блесток. Они пробуждают фантазию, будят желание и давно забытые воспоминания. В одно мгновение они позволяют нам менять свое настроение.

Улыбка Лили стала шире. Она неотрывно смотрела на Мэтта, словно говорила только для него одного.

– Когда женщина надевает туфли, она посылает сигнал. Будь то пара туфель без каблуков или, наоборот, с высокими каблуками – и то, и другое предназначено заявить о себе. О надежде. О сексе.

В классе повисла напряженная тишина. Студентки замерли в ожидании чего-то интересного.

Секс…

Такое короткое и манящее слово, как и сама женщина, его произносящая. В облегающем костюме и в туфлях на высоких каблуках, она всем своим видом давала понять, что знает много о сексе.

Почувствовав, как затвердела его плоть, Мэтт заерзал на стуле, стараясь прогнать прочь от себя мысли о сексе и о своей клиентке тоже.

– Вне зависимости от наших личных взглядов на сексуальность мы понимаем, что за ней стоит биологический инстинкт, – продолжала Лили. – То, как мы преподносим себя, является частью женского стремления – желания быть замеченной, любимой. Чувствовать себя привлекательной. – Она подтащила к столу стул и посмотрела на Мэтта: – Мистер Хокинс, пожалуйста, подойдите ко мне.

Все головы повернулись в его сторону, и Мэтт почувствовал, что краснеет. Он встал и направился к Лили.

Она улыбалась, довольная собой, зная, что он чувствует себя дискомфортно. «Какого черта ей надо?»

– Я хочу встать на стол, а моя юбка узкая. Не могли бы вы поднять меня на стул? Со стула я без труда встану на стол.

Некоторые студентки засмеялись, остальные недоуменно посмотрели друг на друга, не понимая, по всей вероятности, должен ли так вести себя профессор.

Ухватив Лили за талию, Мэтт поставил ее прямо на стол. Она взвизгнула от неожиданности, согнув ноги в коленях, а затем посмотрела на Хокинса:

– Прямо на стол еще лучше. – Лили улыбнулась. – Спасибо.

Под смех студентов Мэтт вернулся на свое место и, скрестив на груди руки, прислонился к стене.

– Я знаю, что вас удивляет то, что я делаю. Через минуту я все объясню. А сейчас мне нужно ваше внимание, потому что я хочу вам объяснить одну вещь. Ваши творения являются отражением вашей индивидуальности и вашего взгляда на окружающий мир. Это качество уникальное и будет определять вашу работу, поэтому вы не должны бояться использовать его. И никогда, никогда не допускайте, чтобы оно исчезло.

Лили помолчала, давая возможность слушателям осмыслить сказанное ею.

– Я по своей сути романтик, и мне доставляет огромное удовольствие быть женщиной во всех ее проявлениях. Вот почему я конструирую очень романтические и сексуальные туфли, поэтому неудивительно, что мои модели часто называют «конфетками» или «восхитительными фантазиями». Возможно, ваша философия совершенно другая, но я уверена, что вы поняли, о чем идет речь. Мы должны быть верными в первую очередь себе самим, ведь каждый из нас особенный, уникальный, со своим восприятием мира.

Мэтт ничего не знал о таких вещах, как «уникальность» или «восприятие мира», но голос Лили, дрожавший от волнения, и страстная убежденность задели его за живое.

– Сексуальность наполняет собой каждый аспект нашей культуры. На протяжении десятилетий мода эволюционировала, все больше и больше обнажая наше тело, но я считаю, что нет ничего более сексуального, чем обнаженные женские ноги, или, лучше сказать, частично обнаженные ноги. Никогда недооценивайте силу воображения.

Мэтт медленно оглядел Лили оценивающим взглядом. Она точно знала, что открыть, что спрятать, на что намекнуть, и воздействовала на него с умением непревзойденного мастера. Неудивительно, что, находясь рядом с ней, он не мог думать ни о чем другом.

– Часто мы говорим: «Она женственна, или она сексуальна», – но точно не можем определить, что это такое, – сказала Лили, заставив Мэтта снова обратить внимание на ее лицо. – Чтобы дать вам возможность лучше понять, о чем я говорю, давайте поговорим о туфлях на высоких каблуках. Многим женщинам нравится то, что высокие тонкие каблуки заставляют их лучше себя чувствовать и выглядеть. Взгляды мужчин просто прикованы к ним. Но почему?

Лили прошлась вдоль стола, и все, кто находился в комнате – включая и Мэтта, – посмотрели на ее золотистые металлические каблуки на ее черных туфлях.

– Есть какие-нибудь предположения? – спросила Лили.

В воздух взметнулся лес рук, и со всех сторон посыпались ответы: «Каблуки делают женщину выше», «Они делают ее более уверенной в себе», «Они укрепляют мышцы ног», «Они служат хорошим оружием».

Последнее замечание вызвало бурю смеха.

– Хорошие предположения, – тоже рассмеявшись, согласилась Лили. – Все совершенно верно, за исключением, возможно, последнего, но никто из вас не сказал о том, что высокие каблуки – это сексуальный сигнал. Наверное, вы слышали такое выражение.

Студенты дружно закивали. Мэтт не отрывал от Лили взгляда, находя все эти разговоры о туфлях неприлично возбуждающими.

У него не было ни малейшего сомнения относительно того, на что она намекает.

– Исследователь отношений между мужчиной и женщиной Альфред Кинси подчеркивает, что когда женщина надевает туфли на высоких каблуках, ее ноги выгибаются и, напрягаясь, принимают вертикальное положение, которое сигнализирует о сексуальном возбуждении, или, выражаясь точнее, о моменте эрекции.

– Ничего себе, – сказал один из молодых людей. – Я даже представить себе такое не мог.

Уставившись в пол, Мэтт сделал продолжительный и медленный вдох. Перед его мысленным взором предстала Лили, лежащая в постели. Он вообразил себя на ней, внутри ее, а ее ноги вытянутыми высоко вверх и напрягшимися…

«Тпру! Притормози, приятель. Давай задний ход».

– Посмотрите на осанку женщины, которая носит туфли на высоких каблуках.

Мэтт посмотрел и немедленно об этом пожалел.

– Женщина стоит прямо, слегка выгнув спину и выставив грудь вперед. – Лили повернулась боком к классу. – О чем говорит осанка? Это сигнал мужчине о том, что женщина чувствует себя уверенной как в самой себе, так и в своей сексуальности. Однажды кто-то назвал высокие каблуки туфлями богини, и мне кажется, что он был прав.

Напряжение в комнате стало почти осязаемым. Все взгляды были прикованы к Лили, юноши-студенты сидели, выпрямив спины и слегка подавшись вперед.

Господи, она была хороша. Действительно хороша.

Лили снова повернулась лицом к классу, ее движения были грациозными, выражение лица серьезным, словно стояние на столе было для нее обычным делом. Она полностью завладела вниманием класса.

– Вот о чем вы не должны забывать, когда сядете конструировать вашу первую пару туфель на высоких каблуках. Уверена, вы сможете придать этим туфлям особое очарование, сделав их девственно-белыми и добавив девичий бантик. И как мы увидим через несколько минут, когда начнем просматривать слайды, вы можете сделать ваши туфли элегантными и утонченными, или игривыми, или даже умными, но в основе дизайна все равно будет сексуальность.

Стараясь собрать все свое самообладание, Мэтт посмотрел на часы и чуть не выругался. Он опоздал с выходом на связь.

– Доложите обстановку, – тихо сказал он в радиопередатчик.

– Все спокойно, – услышал он в наушниках голос Мэнни. – Со мной тоже все в порядке.

Мэтту хотелось, чтобы он сказал о себе то же самое.

– Фаррелл?

– На месте.

– Вас понял. Следующая связь в половине десятого.

– Мистер Хокинс! – Мэтт поднял голову. – Могу я побеспокоить вас и попросить, чтобы вы помогли мне спуститься на пол?

Внутренний голос диктовал Мэтту не дотрагиваться до нее. Особенно сейчас.

Но отказ был не лучшим выходом, поэтому Мэтт подошел к столу и, ухватив Лили за талию, опустил ее на пол, слегка прижав к себе. Ее руки лежали у него на плечах. Мэтт ощутил теплоту ее тела и твердые груди.

Их взгляды встретились.

– Понравилась лекция? – спросила Лили.

– Можно сказать и так.

В комнате раздался тихий взрыв смеха, а затем кто-то из студентов спросил:

– Эта сексуальность, о которой вы говорили, профессор Кавано, характерная черта только женщин?

Мэтт отпустил Лили и собрался было вернуться на свое место, но она ухватила его за рукав пиджака.

«Что на этот раз?»

– Есть люди, которые это утверждают, но одеваться так, чтобы выглядеть хорошо, биологически неосознанное стремление. Мужчины и женщины хотят выглядеть хорошо, а также быть привлекательными для противоположного пола. И вся мода направлена на это. Например, посмотрите на мистера Хокинса.

Мэтта бросило в жар, когда сорок пар глаз устремились в его сторону. Он вдруг испугался, что Лили начнет обсуждать его биологические потребности перед аудиторией.

– Костюм, который на нем, так же говорит о его сексуальной привлекательности, как и туфли на высоких каблуках на женщине, – сказала Лили, положив руку Мэтту на плечо. – В основу идеальной мужской красоты входят широкие плечи и узкие бедра. Покрой этого костюма подчеркивает ширину плеч и груди, а полы сужаются книзу, акцентируя внимание на узких бедрах.

Лили говорила, а пальцы в это время легко и быстро скользили по телу Мэтта от левого плеча к правому, затем вниз по животу и снова к плечам. Когда ее пальцы коснулись низа его живота, Мэтт вздрогнул.

– Костюм, подобный этому, демонстрирует власть, авторитет и зрелость, – продолжала Лили, будто бы и не замечая его реакции. – Типично мужские черты. Вы можете сказать, что костюм есть общественная версия мужского оперения.

Она делает из него какого-то попугая.

Мэтт не отводил взгляда от уставившихся на него студентов, которые буквально пожирали его взглядами. Стараясь говорить спокойно, он спросил:

– Я вам больше не нужен?

– Пока. – Лили улыбнулась, и ее взгляд заискрился весельем. – Можете отправляться на место вместе с вашим оперением. Вы оказали мне большую услугу.

С преувеличенной невозмутимостью Мэтт вернулся на свое место. Лили продолжала рассказывать, демонстрируя слайды и отвечая на вопросы любознательных студентов.

Каждый раз, когда Мэтт давал себе клятву не реагировать на эту женщину, она говорила или делала что-то такое, что выбивало его из равновесия. Он готов был поклясться, что Лили делает это нарочно.

С самого начала Мэтт определил ее как женщину импульсивную, спонтанную, до безумия любимую своей семьей. Лишь иногда позволяет своим родителям контролировать ее жизнь.

Он был уверен, что эта импульсивность может ее далеко завести, но пока не знал, как это может отразиться на нем самом. Лучше быть начеку, иначе она сделает из него дурака, не говоря уже о том, что он не сможет вовремя заметить опасность, если постоянно будет думать о своей клиентке.

После лекции Лили провела час, разговаривая со студентами и их преподавателями, затем встретилась с каким-то институтским боссом, чтобы обсудить с ним возможность устроить в одном из музеев временную выставку исторической обуви из ее коллекции.

Все это время Мэтт держался рядом с Лили, время от времени переговариваясь с Мэнни и Далом, сидевшим в машине. Вероятно, Дал уже устал слоняться по гаражу, следя за машинами, и сейчас мечтает только о том, чтобы поскорее вернуться домой к своей женушке, которая встретит его у двери, одетая лишь в улыбку и красные туфли «Возьми меня».

Счастливчик.

Глубоко вздохнув, Мэтт снова попытался сосредоточиться на своей работе, а не на том, как будет выглядеть Лили, когда на ней не будет ничего, кроме туфель на высоких каблуках.

Когда с делами было покончено, Лили попросила отвезти ее в «Дрейк», чтобы переодеться к встрече за ленчем. Мэтт связался с Далом, и, когда машина подкатила к боковому выходу, они с Мэнни сопроводили Лили на улицу.

– Вы очень помогли мне на лекции, – проговорила Лили, немного запыхавшись, так как Мэтт почти бегом вел ее к машине. – Иногда бывает очень трудно завладеть вниманием студентов, и они лучше реагируют, когда с ними немного играешь.

– Похоже, что так.

Дойдя до машины, Лили оглянулась на Мэтта и посмотрела на него с некоторым беспокойством:

– Вы не рассердились? За то, что я поставила вас перед аудиторией?

– Не рассердился, – ответил Мэтт и, пригнув Лили голову, стал заталкивать ее в машину, не давая возможности задать новые вопросы. – Пожалуйста, садитесь в машину, богиня.

Из машины раздались ее тихий смех и приглушенный голос:

– Значит, вы внимательно меня слушали. Я не была в этом уверена. Вы выглядели скучающим.

Хорошо, что она не умеет читать чужие мысли.

– Богиня? – с удивлением спросил Мэнни.

– Я объясню тебе все позже, – пробурчал Мэтт.

– Буду с нетерпением ждать, – откликнулся Мэнни, поглаживая свою эспаньолку.

В отеле, выйдя из лифта, Мэтт увидел полицейских и охранников отеля, столпившихся в холле рядом с номером Лили.

– Что случилось? – спросил он у офицера полиции, который, по его мнению, был начальником.

– Попытка проникновения в номер мисс Кавано, – ответил офицер, глядя мимо него на Лили.

Мэтт обернулся и увидел, что все краски исчезли с лица Лили.

– Проводи ее в комнату, – приказал он Мэнни.

Вместе с Далом, следовавшим вплотную за ними, Мэнни повел Лили в номер, слегка поддерживая за спину. Прежде чем войти в комнату, Лили бросила на Мэтта тревожный взгляд.

– Расскажите мне поточнее, что произошло, – приказал Мэтт, едва сдерживая приступ злости.

– Какой-то парень в одежде ремонтника вышел из лифта и сказал, что получил вызов по поводу ремонта термостата в номере мисс Кавано, – ответил охранник отеля. – Вы ничего не сказали мне об этом утром, поэтому у меня возникли подозрения. Когда я стал задавать ему вопросы, он сбежал.

– И вы не поймали его?

– Я пытался, но потерял его на лестнице. Мы обыскали все здание, но так и не нашли его.

– Как он узнал, в каком номере живет мисс Кавано? Я же приказал никому не называть номер ее комнаты.

– Я не знаю. – Охранник недоуменно пожал плечами. – В регистратуре клянутся, что никто не справлялся о мисс Кавано.

– Черт! – Мэтт поскреб по затылку. Фотографии Лили были опубликованы во всех местных газетах. Любой без труда мог выследить ее. – Вполне возможно, что кто-то знал номер ее комнаты еще до ее приезда сюда.

– Возможно, – согласился полицейский.

Мэтту все это очень не нравилось. Инстинкт подсказывал ему, что это не был обыкновенный грабитель.

– Вы ведь его хорошо рассмотрели? – спросил он охранника.

– У нас уже есть его словесный портрет, – ответил вместо него полицейский. – Белый мужчина лет тридцати, с каштановыми волосами и голубыми глазами. На подбородке большой шрам. Его описание будет разослано по всем постам. Мы уже позвонили Майку Пейтону.

Майк Пейтон был детективом, который расследовал случай нападения на Лили. После короткого разговора с ним на следующий день после нападения Мэтт пришел к заключению, что он человек компетентный и толковый.

– Когда это случилось?

– Около получаса назад.

– Черт! – снова выругался Мэтт и посмотрел на охранника, который явно чувствовал себя виноватым. – Вы не сделали ничего плохого, и вы не дали ему проникнуть в номер. А это сейчас главное. Сомневаюсь, что он сделает новую попытку, но я хочу в целях безопасности, чтобы охрану у лифта усилили.

Через несколько минут, обменявшись мнениями с офицерами полиции, Мэтт вернулся в номер Лили. Она ходила взад-вперед вдоль окна, а Мэнни и Дал молча стояли неподалеку.

Как только Мэтт вошел в номер, Лили бросилась к нему с вопросами:

– Кто-то пытался проникнуть в мой номер?

– Похоже на то, но охранник прекрасно справился со своей работой. У него возникли подозрения, он начал расспрашивать парня, и тот скрылся.

– О Господи, – испуганно прошептала Лили. – Значит, все это правда… Этот ублюдок не оставит меня в покое, ведь так?

– Я думаю, что вам лучше сесть, Лили, – сказал Мэтт, бросив быстрый взгляд на Мэнни и Дала. Лили села, и он добавил: – У нас есть словесный портрет этого человека. Его покажут во всех новостях, напечатают в газетах. Возможно, это напугает парня, или он совершит какую-нибудь оплошность, что поможет полиции поймать его. Вам не следует волноваться. Я усилил охрану у лифта.

Закрыв глаза, Лили откинулась в кресле:

– Я собираюсь отменить свою встречу за ленчем.

– Не позволяйте ему запугивать вас, – посоветовал Мэтт. – Это поможет ему достичь главного – иметь власть над вами.

– Но я его не боюсь, – невнятно проговорила Лили и открыла глаза. Мэтт увидел в них слезы, но сама Лили выглядела скорее злой, чем напуганной.

Теперь Мэтт твердо знал, что она будет держать себя в руках. В ней оказалось больше силы воли, чем она сама могла предположить, возможно, потому, что впервые в жизни была вынуждена сама за себя постоять. Мама с папой с их деньгами не могли избавить ее от неприятностей.

Некоторым людям надо попасть в беду, чтобы осознать свою силу воли. Лили была из их числа.

– Я знаю, что вы напуганы, – продолжил Мэтт, – но позвольте мне и моей команде позаботиться о вас. Продолжайте жить своей обычной жизнью. Отправляйтесь на встречу. Не позволяйте страху управлять вами.

– Вы заставляете меня идти туда? – озабоченно спросила Лили.

– Я могу только советовать. Знаю, что вам хочется спрятаться, но это не выход из положения. Я буду охранять вас.

– Обещаете? – спросила Лили после непродолжительного раздумья.

– Обещаю. И не позволю, чтобы с вашей головы упал хоть один волосок.

Лили улыбнулась и, прежде чем Мэтт успел что-либо сообразить, поцеловала его в щеку, обдав запахом духов, свежестью и теплотой.

– Спасибо, – с чувством произнесла она.