До призыва Коля Максименко не видел моря, но об отваге и мужестве моряков слышал много, с увлечением читал книги о них. Коля мечтал служить на крейсере или подводной лодке. И обязательно комендором или торпедистом. Мысленно он часто видел себя стоящим у орудия в ожидании команды открыть огонь.

И вот Максименко оказался в Севастополе. Героический город поднимался из руин и пепла. Как зачарованный, смотрел Николай на синюю гладь бухты, где стояли боевые корабли. «Хорошо бы попасть вон на тот крейсер», — думал Коля.

Но на корабль Максименко не попал. Вместе с группой новобранцев его отправили в маленький приморский городок. Там он прошел курс молодого матроса, принял Военную присягу и снова вернулся в Севастополь. «Теперь-то, конечно, пошлют на крейсер».

Но определенно не везло Максименко. Очутился он на камбузе, где предстояло учиться на кока. Все мечты рушились. «Разве отличишься на кухне? Негероическая специальность…»

Встретил Николая пожилой кок-инструктор. Усатый мичман показал ученику свое немудреное хозяйство. О кастрюлях, огромных противнях, сковородках, плитах он говорил нежно, будто речь шла об одушевленных предметах.

— Будем учиться готовить вкусно, сытно, красиво, — сказал мичман в конце беседы.

— Будем, — без особого энтузиазма повторил Николай.

Мичман уловил в голосе ученика недовольство.

— Не вешайте головы, Максименко, — ласково сказал кок. — Наше поварское дело — важное. Очень ответственный доверен вам пост. Вы, наверное, слыхали про адмирала Макарова? Корабли строил, высокими науками занимался, а в то же время инструкции писал, как нужно готовить вкусный флотский борщ. Понятно?

Максименко узнал, что его наставник оборонял Севастополь, под ураганным обстрелом доставлял защитникам города-героя обеды и сам не раз ходил в атаки, за что награжден орденами и медалями. Мичмана любили и матросы, и офицеры. Все называли его «наш Петрович». Он был отличным поваром и к приготовлению пищи относился с большой выдумкой.

— продекламировал однажды Петрович и, подумав, закончил: — Вот так, товарищ Максименко. У нас с вами ответственнейший пост. Мы должны уметь готовить и наваристый флотский борщ, и жирный плов, и отбивные котлеты. Морячки пищу дюже обожают, особенно вкусную. Их здоровью не повредит и пирожное. Согласен? Так вот, запомни: кок — это воин. Наш боевой пост — камбуз, оружие — вкусная, сытная пища. Любить надо свое дело. Тогда тебя будут уважать и ценить.

После окончания учебы Максименко направили на работу в базовую столовую. О молодом коке скоро пошла добрая слава. И хотя продукты отпускались те же, что и раньше, и норма была прежней, качество пищи стало лучше. Николаю было приятно слышать, когда его хвалили подводники, и особенно Петрович. Старый кок хотя редко, но захаживал к своему бывшему ученику.

Хорошо шли дела у Максименко на камбузе. Но отличился он в походе. Кто-то сказал командованию, что Максименко страстно хочет сходить в море. Поход был тяжелый и длительный, но молодой кок великолепно справился со своими обязанностями. О нем написали во флотской газете, наградили нагрудным знаком «Отличный повар» и назначили инструктором. Теперь коки подводных лодок проходили у Максименко практику. И если случалось, что кто-нибудь из них неуважительно отзывался о поварской специальности, Николай, подражая интонациям своего бывшего учителя Петровича, говорил:

— Любить надо свое дело. Пост у нас ответственнейший и боевой. Понимать надо!

И все же Максименко не переставал мечтать о море и корабле. Когда узнал, что одна из подводных лодок готовится к плаванию, защемило сердце. «А что, если пойти и чистосердечно рассказать командиру? — размышлял Николай. — Только разве отпустят!»

Неожиданно на камбуз зашел сам командир лодки. Кок даже просиял от радости.

— Не желали бы вы, товарищ Максименко, пойти с нами в море? — спросил офицер. — Нашего кока в госпиталь положили.

Счастье само шло к Николаю.

— Только об этом и мечтаю, — быстро отозвался кок и, подумав, добавил: — Только не отпустят. Я ведь инструктор.

— Раз вы согласны, об остальном позабочусь я. Сегодня адмирал подпишет приказ. Я с ним уже говорил, он не возражает. Так что готовьтесь.

В тот день Максименко особенно старательно трудился около плиты. Он уже видел себя в роли кока подводной лодки.

…«Противник», обнаружив корабль, много дней подряд преследует его, заставляет уходить на очень большую глубину. Экипаж устал. Не хватает воздуха. Кончилась электроэнергия в аккумуляторных батареях. А всплыть нельзя: наверху рыскают катера-охотники. Командир принял решение — лечь на грунт, выключить моторы и ждать. Он взглянул на камбуз и сказал: «Люди сильно утомлены, у них пропал аппетит. Надо что-то приготовить. Подумайте, Максименко». — «Я уже и придумал, и сготовил. Полагаю, всем понравится. Прошу снять пробу». Он подает командиру тарелку с супом и смотрит — нравится ли. Офицер отведал. Съел все, попросил добавки, а потом сказал: «Молодец. Вкусно. Раздавайте обед». А потом в «Боевом листке» стихи появятся:

Вечером Максименко уже точно знал, что приказ подписан. А рано утром Николай быстро спустился по каменной лестнице к пирсу. Лодки, словно близнецы, прижались бортами друг к другу. Отыскал свою. Поздоровался с вахтенным, с боцманом Николаем Лавренко.

— Бог кулинарии прибыл. Можно и с якоря сниматься, — пошутил боцман.

Экипаж тщательно готовил корабль к большому плаванию. Не сидел сложа руки и Максименко. Вместе с врачом отбирал на складе продукты. Сокрушался, что не может погрузить достаточное количество мяса, капусты, картофеля, чтобы хватило на все время похода, — холодильник маловат.

— Ничего, и из консервов отличные блюда получатся. Было бы умение, — утешал его врач.

Настал день, которого с таким нетерпением ждал Николай. По установившимся на флоте традициям моряков, отбывающих в длительное плавание, пришли проводить товарищи. Весь экипаж лодки выстроился на палубе. Максименко смотрел на город, на бухту, где было тесно от больших и малых кораблей, и не мог нарадоваться своему счастью.

Вот уже отданы швартовы. Подводная лодка в море. Ветер крепчает, нагоняет волну. Покачивает. Николай Максименко спустился в свое хозяйство. Да… Камбуз здесь невелик. Но не потому, что конструкторы недооценили «цех питания». На подводном корабле каждый сантиметр площади на учете.

Максименко ловко орудовал на своем камбузе, хотя там и повернуться негде. Он готовил завтрак.

На пятый день плавания Николай вдруг почувствовал, что палуба будто ускользает из-под ног. Солянка полилась через край и сердито зашипела на раскаленной плите. Запахло горелым жиром. Кок забеспокоился: «И так воздуха мало, а тут еще смраду напущу». Дифферент усиливался. Пришлось снять с плиты кастрюли. Через некоторое время близ борта стали грохотать взрывы. На полках звенела посуда, упала сковородка. Уханье «глубинных бомб» продолжалось долго. «Как же могло случиться, что „противник“ нас обнаружил? — недоумевал Николай. — Допустили какую-то ошибку?»

На камбуз заглянул боцман, явно чем-то расстроенный.

— Нет ли чего-нибудь кисленького? — обратился он к Максименко.

Николай налил стакан клюквенного морсу и, подавая, спросил:

— Что там? Чуть всю солянку на плиту не вылил.

— Что там солянка?! — махнул рукой Лавренко, — «Противнику» показали себя. Матрос Сафронов подвел, подчиненный мой. Случись такое во время войны, плохо бы нам пришлось.

Заглянув на камбуз во второй раз, боцман рассказал о случившемся. После долгого плавания в подводном положении вахтенный командир решил всплыть под перископ и осмотреть горизонт. Стоявший у горизонтальных рулей Иван Сафронов на какой-то миг запоздал доложить, что корабль с дифферентом на нос продолжает всплывать. Взглянув на глубиномер, вахтенный обнаружил: лодка проскочила заданную глубину. Он быстро приказал принять балласт в уравнительную цистерну. Но момент был упущен. Катера дозора «противника» успели обнаружить лодку. Началось преследование. В море полетели «глубинные бомбы». С трудом удалось оторваться и уйти на глубину.

Плавание продолжалось в тяжелых условиях, в обстановке, предельно напоминавшей боевую. Командир усложнял задачи. Вдруг гас свет. Лодка погружалась в темноту. Электрики включили аварийное освещение, быстро находили и устраняли повреждение. В результате попадания «глубинной бомбы» «противника» в прочном корпусе образовалась течь, и забортная вода хлынула внутрь.

Трюмные под руководством мичмана Алексея Ильина мастерски заделывали «пробоину», спасая корабль от угрозы потопления.

Кок делал все, чтобы хоть как-нибудь облегчить положение подводников. Стойко неся бессменную вахту, он вкладывал в свое дело весь талант. Варил густые жирные борщи, солянки, готовил вкусные котлеты, пловы, угощал моряков бисквитами, пончиками, поражая их своей изобретательностью.

Как-то после обеда Николай вошел в кают-компанию и поставил на стол блюдо, покрытое белоснежной салфеткой. Поставил, но не ушел. Хотелось посмотреть, какое впечатление произведет его сюрприз.

Командир снял салфетку.

— О! Вот это да!

На столе красовался торт, сделанный в форме подводной лодки, с рубкой и перископом. Все было, как на настоящей лодке, даже бортовой номер и флаг на корме.

— Произведение искусства, — заключил врач.

— Молодец, Максименко, — похвалил командир. Он отрезал первый кусок и протянул Николаю.

После успешного выполнения учебного задания корабль возвращался в родной город. Во время медицинского осмотра Максименко с удовлетворением узнал, что все участники похода прибавили в весе. «Значит, еду я готовил питательную», — заключил он.

А вот сам Николай похудел. Сбавил в весе и еще один член экипажа — командир корабля.

— Выходит, что мы с вами, товарищ Максименко, больше всех трудились да о делах заботились, — улыбаясь, заметил командир.

Кок даже покраснел от похвалы.

А спустя некоторое время на флот пришла радостная весть: Президиум Верховного Совета СССР наградил орденами и медалями многих участников плавания. В числе награжденных был и Николай Максименко.

Вручая награду, командующий флотом крепко пожал руку Николаю и сказал:

— Вы настоящий моряк. Отлично знаете свое дело. И о людях заботитесь от всей души.

В этот день Максименко с особенным теплом вспоминал своего старого инструктора мичмана Петровича, который научил его любить труд повара и маленькую, быть может, и не очень героическую должность.