Сегодняшние поэты охотно рассказывают в стихах о себе. Нетрудно отыскать сборники, в которых на сотню стихотворений едва наберётся десяток без слова «я». А в Древней Руси дело обстояло как раз наоборот. Авторы говорили о себе крайне редко, хотя у нас я  — последняя буква в алфавите, а у них место местоимение азъ открывало азбуку, так как служило ещё и названием буквы А. Само слово азбука — от букв А и Б (буки), как и алфавит от альфы и беты.

Несколько веков назад азъ в разговорной речи сменился на я. Но писать продолжали по-прежнему. Историки языка даже удивлялись, как долго держался азъ. Затем поняли причину: с А начинается обучение грамоте, этот порог на Руси переступали торжественно. Ритуал помнился писцам всю жизнь, потому они сохраняли азъ, давно ушедший из живой речи.

Вот так же и «Слово о полку Игореве» всем знакомо с детства. Надеюсь, мои изыскания, предложения кое-что поправить в тексте убедительны. Однако ведь к «Слову» за два века привыкли… К тому же есть люди, которые не слышат никаких доводов.

Каждому со школьных лет хоть смутно помнятся первые слова поэмы: Не лепо ли ны бяшеть, братие, начяти старыми словесы трудныхъ повестий о пълку Игореве, Игоря Святъславлича? Легко представить, сколько негодования способно вызвать вмешательство в общеизвестную фразу.

Между тем она грамматически неправильна. Её точный перевод: «Не хорошо ли, не уместно ли нам было начинать» и так далее. Почему «было»? — ведь поэт запевает именно в данный момент. И почему употреблено длительное время глагола — в современной передаче «начинать» (а не «начать»)?

Отрывок не уравновешен и арифметически: даже если написать Святославлича, выйдет 9 7 8 10 2. Равенство где-то близко, только нужно заменить какое-то и на е… Из следующей фразы взять нечего, она сама по себе: Начати же ся той песни по былинамъ сего времени, а не по замышлению Бояню (7 5 7 7 2).

Придумать наукообразное предположение несложно. Вспоминаем, что Игорь имел второе, христианское имя — Георгий, и на половцев двинулся в день своего святого Георгия Победоносца. В народе говорили «Егорий Победоносец», отсюда имя Егор. Вообразим, что поэт сказал: о пълку Игореве, Егора Святославлича — и равенство окажется достигнуто. Писец потом мог перепутать схожие имена.

Но лучше поставим вместо архаичного ны другое местоимение, тоже имеющееся в «Слове», — намъ, — и напишем согласно грамматике: Не лепо ли намъ есть, братие, начати… Потребуется также заменить и десятеричное в повестий на е . Равенство становится точным, и князя переименовывать не надо.

Или вот другая знаменитая фраза: Трубы трубять въ Новеграде — стоять стязи въ Путивле (4 2 3 3 3). Хорошо бы вместо одного а поставить о , создастся точное пятикратное равенство. В грамоте, отделённой от «Слова» всего четырьмя десятилетиями, обнаруживаем: горда Смольнеска (города Смоленска). Там же написано берьгом (берегом). Так вносить ли изменение въ Новегоръде?

И совсем трудно иногда сказать, использовал ли поэт возможности, не отражённые в других памятниках словесности. Ведь, не говоря уж о мелочах, в поэме есть даже слова (около 20), которые нигде больше не найдены. Да если ещё переписчик внёс свой «вклад»…

Большую сложность представили строки:

Се бо готския красныя девы     въспеша (запели) на брезе синему морю,         звоня рускымь златомь, —     поють время Бусово,         лелеють месть Шароканю. А мы уже, дружина, жадни веселья!

Считаем гласные, и ничего не получается. На два стиха текст разделён пока условно.

Готы поселились в Крыму и у Азовского моря за тысячу лет до Игорева похода. Они были союзниками половцев. Шарукан — дед хана Кончака, потерпевший сокрушительное поражение от Владимира Мономаха. Месть Кончака понятна (вдобавок и его отец был загнан тем же Мономахом на Кавказ). Но что за время Бусово?

Историки долго искали Буса. Проверили XII век, XI, X… Ближайший Бус (или Боус, Боз) нашёлся в IV-м — князь антов, предков восточных славян. Готский король Винитар одержал над ним победу и распял на кресте Буса, его сыновей и 70 знатных антов. Вражеские девы радуются возвращению того времени, поэт вспоминает, что больше восьми веков Русь не знала подобного несчастья.

Правда, удивительна всеобщая осведомлённость: не только автор «Слова» знает Буса, но и готские девы знают тоже, и читатели поэмы должны были его помнить. От Игоря до нас прошло даже меньше восьми веков, но он был бы известен лишь немногим специалистам, если бы не поэма о нём. И мы ведь не идём с пением «Слова о полку Игореве» мстить за князя.

Не было ли половецкого хана с похожим именем? Или бусово значит «серое» (в поэме есть бусови вороны и такой же волк).

Перебирая текст, замечаем, что равенство, кончающееся как раз на сомнительном слове, может создаться, если одно и-ы или у-ю исправить на е . Ищем, где это сделать… и поправить оказывается нечего, кроме как Бусово на бесово.

Всего-то! Полученное слово в произведении есть: Дети бесови кликомь поля прегородиша. Кстати, по поводу выражения бусови врани тоже выдвигалось предположение, что они бесовы. А перепутаны они ещё хуже, в мусин-пушкинском издании стоит босуви.

Получилось равенство 8 8 8 4 4. А дальше остаётся Лелеють месть Шароканю — а мы уже, дружина, жадни веселья! — цельная фраза с логичным противопоставлением. Предпоследнее слово в ней говорит не о жадности, а о жажде. Намёк на равенство присутствует, а-я и е по 6. Правда, с другими гласными беспорядок. Напишем веселия, и-ы и у-ю окажется по 4. но повисает одно о …

Казалось, ничего лучшего уже не найти. И всё же почему о лишнее? После новых поисков возник другой вариант. Разделив текст, как было с самого начала, получим в первой его части 10 10 10 4 6, только надо того же Буса написать через о . Рядом написан через о и Шарукан.

Но последняя строка остаётся без равенства. Не считал ли поэт достаточным, чтобы она держалась на одних согласных: уЖе, друЖина, Жадни? Это не выглядит для него естественным. И вдруг замечаем, что слово веселья желательно бы чуть-чуть изменить: А мы уже, дружина, жадни веселью (3 — 3 3 3). Получился особый падеж — дательный цели. Сравните в «Слове»: избивая гуси и лебеди завтроку, обеду и ужине, то есть к завтраку, обеду и к ужине (это слово было женского рода). Перевод: дружина стремится к веселью, жаждет его. Или же здесь родительный падеж: воины хотят чего? — веселья, только окончание редкое (как «хочу чаю», а не «чая»). Похожее сочетание есть в том же отрывке — на брезе синему морю (на берегу синего моря).

Как быть в данном случае — считать ли вероятной такую вольность?

Наконец, как делить текст на стихи, если подряд стоят два равенства (а то и больше), которые в сумме тоже составляют равенство? Например, И съ хотию на кровать, и рекъ (2 2 1 3 1): «Дружину твою, княже, птиць крилы приоде, а звери кровь полизаша» (4 4 3 7 3). Вместе выходит 6 6 4 10 4. Вдобавок здесь одно из самых тёмных мест «Слова», первый стих читают ещё и так: исхоти юна кровь или и схоти юнакъ рова, и понимают по-разному — «с любимой на кровать», «вытекла юная кровь», «захотел юнак могилы».

Если попадается равенство на малых числах, так оно могло возникнуть случайно, и не входят ли создавшие его слова в более длинную фразу? Отрывки, не соблюдающие стихотворной формы, тоже иногда заставляют сомневаться в окружающем тексте. Надо думать, их прояснили бы особенности языка, которые ныне забыты (или неизвестны мне), или причиной грубого искажения была просто чья-то невнимательность — а на неё законов нет, лучше не гадать.

Каждое сомнение требует отдельного разбора. Не все принятые решения бесспорны, а целиком привести здесь обоснования невозможно. Данная глава и так, наверно, самая неудобочитаемая в книге, это понадобилось для того, чтобы вносимые в поэму изменения не подтолкнули кого-нибудь к скоропалительным вмешательствам в неё. «Слово» и без того порой выпускалось с сотнями исправлений. Скажем, Уже понизить стязи (опустите стяги) свои, вонзить свои мечи вережени (повреждённые) — уже бо выскочисте из дедней славе! (2 6 10 10 2) — в нескольких изданиях последнего времени этот отрывок напечатан с 10–12 поправками. Равногласию потребовалась одна, обычное и заменить на десятеричное. Кроме арифметики, уточнения подкрепляются древнерусской или старославянской грамматикой, обычными для рукописей той эпохи диалектными отклонениями, историческим смыслом текста, звукописью, перекрёстным рассмотрением самого «Слова». Тем не менее сомнения остаются. Для сравнения в конце книги воспроизводится издание 1800 года (без устаревших ныне примечаний и перевода). Пусть читатель, встретив непривычное толкование, не спешит говорить, будто оно нелепо.

* * * * *

Есть несообразность в переводах «Слова» на русский язык. Оно ведь и так написано по-русски. Здрави, князи и дружина, побарая за христьяны на поганыя пълки!  — разве это восклицание для нас темно? Грамматика устарела, но корни слов остались те же самые. Если же какое-то выражение забыто, так его можно истолковать по окружающему тексту. Поскепаны саблями калеными шеломы оварьскыя  — ясно, что поскепаны значит «повреждены, разбиты в щепки». А отдельные слова непонятны даже специалистам, и ничего, удаётся обойтись.

Как ни хороши некоторые переложения поэмы, они мало разъясняют её. Переводчик обязан следовать оригиналу, и, скажем, затмение должно у него занять примерно столько же места, сколько у древнего поэта. Современный читатель и не заметит этих двух-трёх строк или, во всяком случае, не увидит, каким тревожным светом они озаряют поэму. Не будет понято, кто такие «великий Всеволод» и «юноша Ростислав», что за события отразились в стихе Се у Римъ кричать подъ саблями половецкими, а Володимеръ подъ ранами, туга-тоска сыну Глебову и так далее.

Первые издатели «Слова» разместили текст и перевод параллельно, разделив их вертикальной чертой, внизу на каждой странице дали пояснения. Так поэма печатается и по сей день, только «научный аппарат» разросся, и чтение теперь состоит в непрерывном листании книги вперёд и назад: предисловие, текст, перевод, пояснительный перевод, комментарии; всё в разных местах, но читать надо одновременно.

Поступим иначе. Если стих потребует раскрытия, оно тут же и последует. Конечно, не годилось бы прерывать своими рассуждениями чужой текст. Но прежний способ предполагает то же самое, только ещё с перелистыванием. А кто захочет прочесть поэму без посторонних вмешательств, так она очень заметно выделена.

Древнерусский текст набран с «ятем» (читается как е ) и с и десятеричным (означает мягкий знак или короткое и ). Но в пояснениях то и другое заменено современными буквами. Исправлены некоторые неточности, явно допущенные переписчиками, — в частности, путаница между ъ и ь . Рядом с каждым стихом дан подсчёт гласных в прежнем порядке: а-я , о , е (вместе с «ять»), и-ы , у-ю , и после запятой указан вид равенства — двух-пятикратные римскими цифрами от II до V, двойные буквой Д, сложные — С. Цифры в скобках — равенства, оказавшиеся внутри других, более крупных. Когда равенство точно, причём для этого не потребовалось никаких поправок, обозначения видов выделены курсивом.

Слово о пълку Игоревѣ, Игоря, сына Святъславля, внука Ольгова
7 7 2 3 2, III

Не лѣпо ли намъ есть, братiе,     начяти старыми словесы           трудныхь повестей о пълку Игоревѣ,               Игоря Святославлича?                      9 7 9 9 2, IV Начати же ся той пѣсни     по былинамъ сего времени,           а не по замышлению Бояню.                    7 5 7 7 2, IV

Трудныхъ — здесь «печальных, тяжёлых». По былинамъ понимают как «по былям, событиям» или «по рассказам». Автор хотя и вспомнил «старые словеса», но петь собирается о своём времени, поэтому как бы просит не ставить ему в вину, что отклонится от образцов.

Недаром и в названии поэмы указаны не только главный герой, но и его отец и дед. Уважение к предкам и предшественникам — испокон веков присущая нашему народу черта; мы носим отчества, а от прадедов достались фамилии. Поэт ещё во многих строках выразит восхищение своим учителем.

Боянь бо вѣщий,     аще кому хотяше пѣснь творити,           то растекашеться мыслiю,                    6 6 6 4 2, IV аки мысiю по древу,     сѣрымь вълкомь по земли,           сизымь орломь подъ облакы.                   2 7 3 7 2, III

Князья, о которых пел Боян, названы дальше, они жили полвека-век спустя после крещения Руси. В их эпоху прежние верования ещё были сильны. А в конце «Слова» сказано, что Боян обращался и к более давним временам. По языческому представлению, мир состоит из земли, неба и соединяющего их дерева (может быть, не настоящего, а мысленного — древа познания). Поэт творил посреди такой вселенной и охватывал её всю: его мысли устремлялись белкой по дереву, волком по земле, орлом под облака.

Помняшеть бо, рече,     пьрвыхъ временъ усобiцѣ.                       1 3 6 1 1, II

«Ибо помнил он, как говорил, усобицы прежних времён».

Тогда пущашеть десять соколовъ                   на стадо лебедiй —             5 5 4–1, III который дотечаше, та преди пѣсь пояше                   старому Ярослову,                5 7 5 2 2, С храброму Мстиславу, иже зарѣза Редедю     предь пълкы касожьскыми,                      5 2 5 5 3, IV красному Романови Святославличю.                   4 4  — 2 2, III

Старый Ярословъ — Ярослав Мудрый.

Мстислав — его брат. В 1022 году он вывел войско против касогов (предков нынешних черкесов). Их предводитель Редедя обратился к нему с вызовом: зачем нам губить людей, давай сразимся только мы двое, и кто победит, тот все заберёт. Князь, конечно, не мог уклониться. Тогда Редедя добавил: «Померяемся не оружием, а борьбой». Он вряд ли рисковал, так как был велик ростом и силён. И вот, когда Мстислав уже лежал на земле и вроде бы всё было кончено, он, как рассказывает летопись, взмолился к богородице, обещая в случае победы воздвигнуть церковь. После чего сбросил противника, выхватил нож, и Редедя с поля не ушёл.

Роман, названный красным, то есть красивым, — внук Ярослава Мудрого. Другой внук — Олег (дед Игоря), то и дело воевавший с другими князьями. Однажды на помощь ему Роман привёл половцев, и это было последнее, что он сделал в своей жизни: сражение не состоялось, половцы двинулись обратно и по дороге убили Романа.

Боянъ же, братiе,     не десять соколовъ           на стадо лебедей пущаше,                   6 5 8–1,? нъ своя вѣщiя пьрсты     на живая струны въскладаше,                    7 1 2 3 1, II они же сами княземь славу рокотаху.                  4 3 2 2 2, С?

Сравнение пальцев с десятью соколами, а струн с лебединой стаей не только красиво, но и почётно. Охотились с соколами князья, и это занятие требовало немалого искусства.

Почнемъ же, братiе, повесть сiю                 (1 2 4  — 1, II )     отъ стараго Владимера                      ( 4 2 1 1 —, II )      5 4 5 1 1, С? до нынешняго Игоря, иже истягну умъ крѣпостiю своею                    3 5 4 4 4 , V? и поостри сердца своего мужествомь, напълнився ратнаго духа,                           6 6 3 3 2, III?     наведе своя храбрыя пълкы                     4 1 2 2 —, II? на землю Половѣцькую за землю Руськую.                                  2 2 3–7, II

Старым, то есть давним, назван Владимир Красное Солнышко. Его деяния поэт противопоставляет необдуманному походу Игоря, у которого «крепость» (отвага) переспорила ум, князя вело мужественное, но безрассудное сердце.

С гласными звуками не всё ясно, зато согласные увязаны в крепкую цепь: ПОчнемь — ПовеСТь — СТараго — иСТягну — креПОСТью — ПОоСТри — мужеСТвомь — наПЪЛнився — ПЪЛкы — ПОЛовецькую.

Продолжается речь о безрассудстве, но и о храбрости князя, который пренебрёг даже небесным предзнаменованием:

Тогда Игорь възрѣ на светлое солнце     и видѣ отъ него тьмою           всѣ своѣ воѣ прикрыты.                          2 9 9 6 1, III Рече Игорь ко дружине своей:     «Братiе дружино!               Луце же бы потяту быти, неже полонену быти.     Всядемь, братiе, на свои бързыя комони                   да позримь синего Дону!»               7 13 13 13 6, IV

О затмении, о том, какие чувства при виде его охватили войско, достаточно сказано раньше. Князь успокаивает спутников, называя их братьями. Правда, в издании 1800 года стоит еще союз: Братье и дружино! — будто Игорь обратился по отдельности к ближайшим соратникам и ко всем остальным. Но, не говоря уж о том, что сразу несколько тысяч человек не услышали бы его, вспомним: рядом с Игорем находился лишь один брат. Может быть, названы братьями те, кто составлял высшую часть войска, а к прочим относится слово дружино? Но дружинники — это и есть цвет отряда; по-современному, кадровые военные. Те, кто брался за оружие только для похода или при обороне, назывались иначе — вои (воины). К тому же упомянуто: князь сказал именно дружине своей, а не всем. Итак: «Братья! Лучше быть убитым, чем пленённым. Кинемся в бой да посмотрим на синий Дон!»

Излагается как бы краткая история похода: затмение, потом призыв не сдаваться в окружении, а всё же идти к Дону. Отметим, насколько же здесь утратила свой буквальный смысл формула всядемъ на комони: ведь в окружении князь приказал всем, наоборот, спешиться. И поэт возвращается к побуждениям Игоря, чтобы отчасти оправдать его:

Спала князю умь похоти,     и жалость ему знаменее заступи:           «Искусити Дону великаго хощу бо, —   рече, —   7 7 7 7 7 , V копие приломити     конець поля Половецкаго,           съ вами, русичи, хощу главу свою приложити,               а либо испити шеломомь Дону».                 5 14 4 14 5, III

Поэт сравнил темы Бояновых песен со своей и вновь обращается к предшественнику: «О, соловей Боян, как ты воспел бы эти полки!».

О, Бояне,                                         (1 2 1 —, II )     соловiю стараго времени,                     (2 3 2 1 1, С )           абы ты сiя пълкы ущекоталъ,             ( 3 1 1 3 1, III )      6 6 4 4 2, IV? скача, славiю, по мыслену древу,                  ( 3 1 2 1 3 , III?)     летая умомь подъ облакы,                     ( 3 3 1 1 1, III)      6 4 3 2 4, С? свивая славы обаполы сего времени,                4 3 3 4  —, Д рища въ тропу Трояню чресъ поля на горы.           4 4 1 2 2, III?

Снова изображена языческая вселенная с деревом, облаками, полями. И не в трёхмерном только мире живёт Боян, он властвует ещё над временем, соединяя былую славу с новой, видя прошлое и будущее — по обе стороны (обаполы) настоящего. Оттого и скреплено: он поэт стараго времени, но как бы он пропел о делах сего времени! И ещё заметьте, как переходят друг в друга русское соловей, старославянское славий, затем славы. Такое же нерушимое соединение: Рища въ ТРопу Трояню чРесъ поля на гоРы.

А кто такой Троян? Об этом написаны горы статей, здесь усматривали то римского императора Траяна, то царя гомеровой Трои, то разных князей из числа тех, кто являлся отцом трёх сыновей либо одним из трёх братьев, то самого Бояна, чьё имя искажено. И ещё был языческий бог Троян. Видимо, он считался родоначальником славян, сыном Даждьбога, управлявшего небом, и матери — сырой земли. Славяне когда-то жили там, где потом стали кочевать половцы. Игорь отправился в землю Трояна. Кому и славить его поход, как не Бояну, слагавшему песни о «первых временах»!

Языческие боги вновь и вновь будут встречаться в поэме. Когда Русь приняла христианство, их объявили бесами, запретили даже упоминать. Но разве можно забыть небо с солнцем и землю? Не в силах с ними бороться, церковь в конце концов хитро смягчила своё отношение, переведя древних богов в звание просто предков, обожествлённых за их заслуги. Долго ещё на Руси существовало двоеверие.

Пѣти было пѣсь Игореви, того Ольга внуку:     «Не буря соколы занесе           черезъ поля широкая —     галици стады бежать кь Дону великаму».        10 10 10 10 5, IV

Разные толкования применялись к словам «Петь было песнь Игорю, того Олега внуку». Первые издатели почему-то поставили Олега в скобки. Был ли он в сгоревшем списке? Как теперь понимать: то ли Игорь — внук Олега (что действительно так), то ли он потомок только что упомянутого Трояна? Или следует читать: пел бы Боян, внук того Трояна? Впрочем, дальше в роли его деда выступает другой бог, Велес, — так не на него ли указывает местоимение того? Наконец, при желании можно назвать самого автора «Слова» (ведь это он поёт об Игоре) внуком Бояна — не исключено, что не только как духовного наследника, а в прямом смысле. Разница по времени между ними как раз подходящая. В конце поэмы сказано: Боян — песнотворец Святослава. А тот княжил в Чернигове, затем в Киеве. Внук же хорошо знает и любит Игоря, который рос в Чернигове, и свою поэму исполняет, скорее всего, в столице.

Изберём двойное толкование. Земля Трояна — Причерноморье. И Олег княжил там же, в Тьмутаракани. Игорь — внук и Олега, и Трояна. Всё родословие заставляет его броситься на половцев, захвативших русские земли.

Правда, по арифметике выходит, что должен быть только Олег. Но равенство не очень строго, к тому же оно получилось после исправлений, хотя и небольших. Если даже автор не подразумевал Трояна, его жалко исключать.

Уже говорилось о словах галици стады бежать. Логичным выглядит противопоставление: «Не буря соколов занесла через поля широкие — стаи галок спешат к Дону великому». Дружинников Игоря, надеявшихся на лёгкую добычу, поэт сравнил не с благородными птицами. Но это лишь сопутствующий смысл. А прямой — к Дону движутся толпы галичан. Отец Ярославны владел Галичем и, конечно, дал в помощь зятю свои полки. Он вообще охотно рассылал их, причём не только для борьбы с половцами, но даже для участия в крестовом походе.

Первые слова следующего стиха значат «или»:

Чи ли воспѣти было,     вѣщей Бояне, Велесове внуче: «Комони ржуть за Сулою —     звенить слава въ Кыевѣ».             ( 3 3 3 3 3 , V ) 4 7 11 7 4, С

Бог Велес покровительствовал скотоводам. Они на досуге среди природы играли на дудочках и рожках — не только ради развлечения, а чтобы стадо слышало хозяина и не разбредалось. Поэзия поначалу не отделялась от музыки, и, наверно, первые стихи тоже сложены пастухами. Велес сделался покровителем также и поэтов.

Стих о пограничной с половцами реке Суле и о громе побед в столице напоминает об успехах русских дружин. Вступление закончено, и теперь последует строфа о сборах самого Игоря в поход.

Трубы трубять вь Новѣградѣ —     стоять стязи въ Путивлѣ.             4 2 3 3 3 , V?

Поэт настолько точно продолжил традицию Бояна, что этот стих долгое время читали вместе с предыдущим. Новгород-Северский — главный город удела, потому ТРубы ТРубять въ НовегРаде, созывая войско. А в Путивле, услышав сигнал, полки собрались и подняли стяги — Стоять СТязи въ ПуТивле.

Игорь ждеть                               (— 1 1 1  —, III )     мила брата Всеволода,                ( 4 2 1 1 —, II )    3 4 2 2 —, III?     и речь ему буй турь Всеволодъ:       (— 2 3 1 3 , III) ‹‹Одинъ братъ, одинъ свѣтъ —             (1 2 1 2  —, III )     ты, свѣтлый Игорю!                   (— 1 1 3 1, II )           Оба есвѣ Святъславличя.         ( 4 1 2 1 —, II )    9 9 9 9 4, IV

Неудача постигла Игоря отчасти потому, что на полпути он был вынужден стоять два дня, дожидаясь Всеволода, и нападение оказалось для половцев менее внезапным. Пока, правда, речь идёт не о походе — но что-то и здесь уже медлителен Всеволод… Вот и противопоставлено выделением в разные строки: Игорь ждёт — мила брата.

Так же, как трубы поэт звукописью привязал к Новгороду, а стяги к Путивлю, он Всеволода соединил с городом, в котором тот княжил. Буй значит «отважный, гордый». Тур — дикий бык, ныне истреблённый. А теперь слушайте: БУй ТУР ВСЕВолод — ТРУБчЕВСк.

Всеволод владел и Курском. Он говорит:

Сѣдлай, брате, своя бързыя комони —     мои ти готови, осѣдлани у Курьска напереди.        7 7 5 7 2, IV А мои ти куряни — свѣдоми къмети:     подъ трубами повити,           подъ шеломы възлелѣяны,               конець копiя въскърмлени, пути имъ вѣдоми, яругы имъ знаеми,     луци у нихъ напряжени, тули отворени, сабли изострени, сами скачють, акы сѣрыи вълци въ поли,     ищучи себе чти, а князю славы››.

Вероятно, не надо напоминать, чем здесь заменено равенство.

Тогда въступи Игорь-князь въ злата стремень     и поѣха по чистому полю;           солнце ему тьмою путь заступаше,     ночь, стонущи ему грозою, птичь убуди.             7 12 7 7 12 , Д Свистъ звѣринь вьста,     збися дивъ, кличеть вьрху древа,           велить послушати земли незнаемѣ:               5 1 8 8 2, III Вълзѣ и Поморiю, и Посулiю, и Сурожу, и Корсуню,     и тебѣ, тьмутораканьскый бълвань!                   3 6 3 6 8, С?

Чистым, то есть открытым, пустым полем тогда называли не просто степь, а именно половецкую. До самих врагов далеко, но уже всё вокруг говорит об опасности. Солнце преграждает путь тьмой. По ночам неясные угрожающие звуки (или, может быть, гроза) будят птиц, их крики тоже тревожат русичей. Утром поднимается свист — перекликаются степные зверьки, суслики; и дозорный половец (дивый — дикий) всполошился на дереве, за стоящим вокруг свистом дружина не слышит его крика в сторону «земли незнаемой» у Волги, у моря, возле Сулы. Там же, в местах кочевания половцев, находились Сурож и Корсунь — современный крымский город Судак и ныне разрушенная греческая колония Херсонес (не путать с Херсоном) чуть севернее Севастополя. Тьмутараканский болван — истукан, статуя языческого божества; два таких идола лет 200 назад ещё возвышались недалеко от Тамани, где и располагалась Тьмутаракань.

В первом издании было напечатано иначе: Свистъ зверинъ въстазби; дивъ кличеть врьху древа. Трудно даже перечислить все предположения, какие выдвигались по поводу этих слов. Думали, что должно быть не стазби, а стадо или стаи, или же зби — по ошибке внесённая в текст помета на полях зри. Дива считали филином (он ведь издаёт жуткие крики по ночам), лешим, удодом, изображением неведомого зверя или птицы на древке. Вполне возможно, что какое-то из толкований вернее данного выше: оно выбрано в соответствии с разделением отрывка на стихи, но равенства вызывают сомнения.

А половци неготовами дорогами     побѣгоша къ Дону великому —           крычать тѣлѣгы полунощы,               рци, лебеди роспущени;           Игорь къ Дону воѣ ведеть.                 5 16 11 11 5, С

Начало мая, дороги не готовы, к тому же половцам некогда выбирать удобный путь, они спешат навстречу дружине без дорог. Оси их повозок не смазывались и пронзительно скрипели.

События охвачены как бы с птичьего полёта: Игорь с севера ведёт воинов к Дону, кочевники бегут с юга, и всё происходит короткой весенней ночью, под скрип телег, напоминающий крики распуганных лебедей…

Уже бо бѣды его пасеть птиць подобiю,     вълци грозу въсрожать по яругамъ,           орли клектомь на кости звѣри зовуть.       5 11 6 6 5, С

«Уже ведь беды подстерегают его подобно птицам, волки угрожают воем в яругах (оврагах, заросших кустарником), орлы клёкотом зовут зверей на кости павших».

Лисици брешуть на черленыя щиты.             2–3 6 1, II

Червлёные щиты — окрашенные в багряный цвет. А лисы — рыжие. И если ещё вспомнить о зелёной весенней степи… Замечательная, яркая картина!

О, Руская земле!                            2 1 2  — 1, III Уже за шеломемь еси.                         1 1 4 1 1, II Долго ночь мьркнеть;     заря свѣтъ запала;           мьгла поля покрыла.               8 5 2 1 —, II

Описана ночь, проведённая дружиной в движении. Естественно, она показалась особенно долгой, русичи отмечают: медленно смеркается… заря опустилась за горизонт (сравните запала и запад)… туман покрыл степь…

Щекотъ славiй успе, говоръ галичь убуди —     русичи великая поля           черлеными щиты прегородиша,     ищучи себѣ чти, князю славы.             8 6 8 14 6, С

Соловьи умолкают задолго до рассвета. Потом пробуждаются галки. Наступило утро.

Галичь можно понимать и как «галичий», то есть говор галичан, а не галочий.

В летописи сказано, что первое сражение началось в «пяток» (в пятницу) около обеда. Поэт сейчас назовёт тот же день, но раннее утро. Русичи, рассыпавшись по полю с быстротой стрел, подхватывают половецких девушек, паволоки и оксамиты — шёлковые и бархатные ткани.

Сь заранiя вь пятъкъ     потопташа поганыя пълкы половецкыя              9 5 1 3 —, II и, рассушась стрѣлами по полю,     помчаша красныя дѣвкы половецкыя,           а съ ними злато и паволокы,               и драгыя оксамиты,                    14 9 3 13 2, III? орътъмами и япончицами, и кожухы начаша мосты мостити           по болотомъ                                 6 9–9 1,?               и грязивымъ мѣстомъ,                   и всякыми узорочьи половецкыми.    2 5 2 9 1, II? Чьрленъ стягъ, бѣла хорюговь,     чьрлена чолка, сребрено стружiе —               храброму Святославличю!                 7 6 6 1 4, IV?

Покрывала с кибиток, епанчи (накидки, плащи) и кожухи дружинники бросают под ноги коней. Князю вручаются почётные реликвии: знамена и чёлка, или бунчук, — выкрашенный конский хвост на серебряном древке (или, возможно, стружие — не древко, а пика, длинное копьё).

В строфе звучит топот копыт, поначалу стремительный, потом замедляющийся: въ ПяТьКъ ПоТоПТаша Поганыя ПьлКы ПоловецКыя… По Полю, Помчаша… ПоловецКыя… ПаволоКи… яПончицами…

Опустилась ночь. Та самая, что скрывает подбирающихся к полку врагов. Далеко от родной земли залетело гнездо (семья, род) Олеговичей. Не было оно рождено на поругание. Но уже скачет к нему Кончак, а по его следу Гзак.

Дремлеть въ полѣ     Ольгово хороброе гнѣздо —               далече залетѣло!                   2 9 9  —, II Не былъ онъ обидѣ порождено     ни соколу, ни кречету,           ни тебѣ, чьрный вранъ,               поганый половчине!                 2 10 8 8 2, С Гзакъ бѣжить сѣрымь вълкомь.                     1 1 2 2  —, III Кончакь ему слѣдъ править къ Дону великому               друга дни велми рано.             4 4 4 4 4 , V

Последняя строка относится и к началу следующего стиха: «Кровавые зори день предвещают»:

Кровавыя зори свѣтъ повѣдають,     чорныя тучи съ моря идуть,           хотять прикрыти четыри солнца.           7 7 3 10 3, С А въ нихъ трепещуть синiи мълнiи.                   1–2 4 1, II Быти грому великаму,     итти дождю стрелами съ Дону великаго!         3 4 3 7 4, С

Речь как будто о природе. И в то же время: кровавый будет день, тучами надвигаются враги, поблёскивают их сабли. Быть грому и дождю!

Ту ся копiемъ преламати,     ту ся саблямъ потручяти           о шеломы половецкая     на рѣцѣ на Каялѣ, у Дону великаго.          13 8 8 5 5, С

В древнерусском языке ся ещё не слилось с глаголом, могло занимать во фразе любое место. Ту ся потручяти — тут побиться, притупиться.

Реку Каялу бесполезно искать на карте. Предположения о том, что скрывается под этим названием, отпадали одно за другим, наконец осталось вроде бы единственное — Калитва; поэт переименовал её, использовав, видимо, слово каяти — печалиться, горевать, проклинать. Однако недавно опять промелькнуло сообщение, возрождающее прежнюю гипотезу: теперешняя Макатиха и есть Каяла, это половецкое название значило «скалистая»; говорят, Макатиха в древности такой и была.

О, Руская землѣ!                               2 1 2  — 1, III Уже не шеломомь еси.                           — 2 4 1 1, II Се вѣтри, Стрибожи внуци,     вѣють съ моря стрѣлами           на храбрыя пълкы Игоревы.             5 3 5 9 2, С?

Вот и ветер заодно с половцами. Он в тех местах дует с моря и помогает вражеским стрелам. Стрибог у язычников ведал ветрами. Обратите внимание на звукопись: СЕ ВЕТРИ, СТРИбожи Внуци, ВЕють съ моРя СТРЕлами на хРабРыя пьлкы ИгоРЕвы.

Земля тутнеть, рѣкы мутно текуть,     пороси поля прикрывають, стязи глаголють.       5 5 4 5 5, V?

Земля гудит. Замутились реки, вброд перейдённые конницей. Поднятая ею пыль покрывает поля — или сами кочевники надвигаются подобно лесу (слово поросль могло звучать как порось). Стяги шумят. Стягъ — это ещё и отряд, то есть слышится многоголосый говор войска.

Половци идуть отъ Дона и отъ моря.                2 6  — 3 1, II И отъ всѣхъ странъ рускыя пълкы уступиша.         3 1 1 4 3, С Дѣти бѣсови кликомь поля прегородиша,             2 5 3 4 —, III? а храбрiи русичи     прегородиша чьрлеными щиты.                  3 2 2 8 1, II

Врагов так много, что даже их крик стоит плотной стеной. А малочисленная дружина ставит щиты со всех сторон.

Яре туре Всеволодѣ!                               1 2 4  — 1, II Стоиши на брани, прыщеши на воѣ стрѣлами,     гремлеши о шеломы мечи харалужными;           камо, туре, поскочяше,               своимь златымь шеломомь посвѣчивая,     тамо лежать поганыя головы половецкыя,           поскепаны саблями калеными               шеломы оварьскыя           отъ тебе, яре туре Всеволоде!          23 23 22 23 3, IV?

«Ярый тур Всеволод! Бьёшься в первых рядах, прыщешь на воинов стрелами, гремишь мечами булатными. Куда поскачешь, там лежат головы половецкие, расщеплены шлемы аварские».

Шлемы у половцев — с Кавказа (из нынешнего Дагестана), они были деревянными и покрывались стальными пластинками. А у самого Всеволода шлем княжеский — позолоченный, чтобы дружинники могли отличить его и в бою следовать за ним. Конечно, не один Всеволод пускал много стрел сразу и сражался несколькими мечами. Но куда направится он, туда и его полк, там падают враги. В былинах подвиги войска приписывались одному богатырю.

Стих длинен до неправдоподобия, в нем 94 слога. Но он и по смыслу един, и равенства никак иначе не получились.

Кая раны дорога, братiе, забывъ чти и живота, и града Чьрнигова отня злата стола,              14 6 1 7 —, II и своя милыя хоти, красныя Глѣбовны,           свычаи и обычаи!                        6 4 11 1 —, II

«Какими ранами подорожит тот, кто забыл свою честь и жизнь, и отчий престол в Чернигове!». Всеволод забыл, конечно, не честь в обычном понимании, а свой долг, пустившись в поход тайно. Упомянута его жена Ольга Глебовна, внучка Юрия Долгорукого.

Неожиданно, казалось бы, описание битвы прерывается обращением к истории. Поэт хочет сказать, почему неизбежно поражение. Ведь основная причина вовсе не в том, что врагов много…

Были вѣчи Трояни,           минула лѣта Ярославля,                   были пълци Ольговы,                             Олега Святославлича.        10 6 3 10 1, III

Остались в прошлом века язычества, минули годы единства Руси при Ярославе Мудром, и были междоусобицы, которые заводил Олег. Объяснение неудачи Игоря и Всеволода автор начинает с их деда, так как семейные черты наследуются. Беда Олеговичей в разобщённости русских князей. Разве с малыми силами можно надеяться на успех?

Той бо Олегъ мечомь крамолу коваше     и стрѣлы по земли сѣяше.                         3 7 7 3 1, III Ступаеть въ златъ стремень     въ городѣ Тьмутороканѣ —           той же звонь слыша               давный великий Ярославъ.              7 7 7 4 2, IV?

Олег княжил в городе, находившемся в местах кочевания половцев (почему и заключал договоры с ними; затем Тьмутаракань была потеряна для Руси). Ещё его дед Ярослав предупреждал своих детей: если будут жить в распрях, то погубят страну. Он как будто слышал, предчувствовал звон стремян своего внука, зачинщика междоусобиц.

А сынь Всеволожь Владимiръ     по вся утра уши закладаше Чернигову.          7 4 3 4 3, С

Описываются события 1078 и последующих лет, не будем перечислять всех князей, которые в них участвовали. Чернигов был захвачен Олегом, затем, в его отсутствие, отцом Владимира Мономаха. Последний и стал черниговским князем, но, опасаясь, что Олег подойдёт с войском, на ночь выставлял вокруг города сторожей, а по утрам впускал их обратно и опять закладывал уши, проушины городских ворот.

В издании 1800 года сказано не Чернигову, а въ Чернигове. Толкование: Владимир затыкает собственные уши, не желая вмешиваться в события. Непонятно, почему государственный деятель ведёт себя, как небезызвестная птица, при опасности прячущая голову в песок. Кстати, страус в действительности тоже этого не делает.

Бориса же Вячеславлича слава на судъ приведе         и Каинину зелену паполому постла.            10 4 6 6 4, С

В том же издании написано не Каинину, а на канину. По этому поводу возникла обширная литература, предлагались поправки на казнь ину, наказа: ниву зелену, на ковылу (ковыль) и прочие. Самое распространённое мнение — что упомянут Канин ручей; правда, никто не знает, где он, вдобавок по грамматике тогда полагалось бы на Канине.

Но смысл неизмеримо глубже: поэт говорит о братоубийственной войне — библейский Каин убил Авеля.

Продолжается рассказ, начатый предыдущим стихом. Когда Олег подступил к Чернигову вместе с Борисом, против них вышли войска четырёх князей. Олег понял, что битва безнадёжна, и сбежал. Борис же вознамерился победить всех и погиб — похвальба, слава, постелила ему погребальное покрывало, паполому. Обычно оно было чёрным, а здесь зелёное — трава.

Слово постла (положила) относится и к следующему предложению:

За обиду Ольгову — храбра и млада князя.                7 3–2 2, II

Долгое время храбрым и молодым считали Олега, хотя он тогда был вовсе не молод и к тому же струсил. Борис пожертвовал жизнью за чужие интересы. А обида Олега состоит в том, что ему пришлось завоёвывать город, где раньше княжил его отец.

Съ тоя же Каялы     Святопьлкь полелѣя отца своего          6 6 4 1 —, III? междю угорьскими иноходьцы     ко святѣй Софiи къ Кiеву.                1 5 3 5 3,?

В том же сражении, что и Борис, был с другой стороны убит Изяслав. Его сын Святополк увёз его тело на венгерских иноходцах — конях, выносивших при беге одновременно то обе правые, то обе левые ноги. Носилки, подвешенные между такими конями, на ходу не трясло, а лишь качало, лелеяло.

Изяслав — первый великий князь, погибший из-за междоусобных распрей. И это был первый случай, когда половцы пришли на Русь под видом союзников (их привёл Олег). А Игорь — первый князь, захваченный ими в плен. Поразительно, как всё увязано, не случайно у автора «Слова»!

Тогда, при Ользѣ Гориславличи,     сѣяшеться и растяшеть усобицами             7 4 4 7 1, III? погибашеть жизнь Даждьбожа внука,                4 2 1 2 1, С? въ княжихъ крамолахъ     вѣци челоѣекомъ скратишась.                 5 3 3 3 —, IV?

«Тогда засевалось и порастало усобицами (или по-другому — „разбрасывалось и раздиралось“), в усобицах погибало достояние потомков Даждьбога, век простых людей стал короток из-за княжьих войн». Поистине, Олег — не Святославич, а Гориславич.

Тогда по Руской земли рѣтко ратаевѣ кикахуть,     ( 4 4 4 2 2, IV )         нь часто ворони грояхуть,               трупiя себѣ дѣляче,                 (4 4 4 1 2, IV?)     а галици свою рѣчь говоряхуть,         хотять полетѣти на уедiе.                (5 5 5 3 3, Д) 13 13 13 6 7, IV

«Тогда редко пахари покрикивали, но часто вороны каркали, а галки по-своему говорили, собираясь на добычу».

То было въ ты рати и въ ты пьлкы —     а сицей рати не слышано!                     4 3 2 9  —, II

«…а такой битвы не слыхано!».

Съ заранiя до вечера, съ вечера до свѣта     летять стрѣлы каленыя, гремлять сабли о шеломы,           трещать копiя харалужныя     въ полѣ незнаемѣ           среди земли Половецкыи.                 17 8 18 9 1, III? Чьрна земля подъ копыты     костьми была посѣяна, а кровiю польяна,     тугою взыдоша по Руской земли!               9 10 6 3 4,?

Туга — однокоренное с «тужить», горевать.

Что ми шумить, что ми звенить                     — 2 1 4 1, II далече рано предъ зорями?                        3 2 3 1 —, III

«Слово» — поэма не только по названию, оно действительно наполнено поэзией. О ней не приходится особенно говорить, потому что поэзия всё равно необъяснима. Но вряд ли какой-нибудь читатель сам не чувствует лирическую силу многих и многих строк «Слова» — например, этих.

Что же слышится поэту? Вспомним предыдущую строфу: Съ ЗАРАНья ДО ВЕЧЕРА, съ ВЕЧЕРА ДО сВЕта Летять стРЕЛы каЛЕНыя… А здесь: ДАЛЕЧЕ РАНо пРЕДь ЗОРЯми… И дальше будет — ЗАВОРОЧаеть.

В издании 1800 года стояло не далече, а давеча. Равенства тогда нет, зато звукопись еще полнее.

Игорь полкы заворочаеть, жаль бо ему мила брата Всеволода.                7 7 3 3 1, III

Игорь бросился удерживать отступающих. Бежать нельзя, брат погибнет. И, попав в плен, князь видит, как в безнадёжном окружении сражается Всеволод.

Бишася день, бишася другъ,                      4  — 1 2 1, II третьяго дни къ полуднiю     падоша стязи Игоревы.                      4 4 2 4 2, IV Есть писатели, которые о долгой битве и говорили бы долго. А здесь: «Бились день, билисьдругой» — ивсё , ужеитакведьпонятно , чтобылотяжело , устоятьдольшениктобынесмог . Полеглистяги , полкиИгоря , упалиегознамёна . Ту ся брата разлучиста     на брезѣ быстрой Каялы.                     8 1 2 3 2, II Ту кроваваго вина недоста,     ту пиръ докончаша храбрiи русичи:           сваты попоиша,                        (2 2–2 —, III)               а сами полегоша за землю Рускую.  13 9 3 8 7,? Ничить трава жалощами,     а древо съ тугою къ земли преклонилось.     5 5 3 5 2, IV

Трава и деревья никнут от жалости и скорби.

Уже бо, братiе, невесела година въстала,           уже пустыни силу прикрыла.            6 2 6 6 4, IV

Пустынь — в тогдашнем значении не равнина без растительности, а незаселённое место (пусть хоть лесное). Жители степи победили русских, высокая трава прикрыла убитых воинов.

Въстала обида въ силахъ Дажьбожа внука,     вступилъ дѣвой на землю Трояню,         въсплескалъ бедиными крылы             на синѣм море, у Дону плещучи.        10 7 7 10 7 , Д

Плескати — бурно торжествовать (родственное — рукоплескания). Чужой, дивой (здесь девой) народ вступил на землю Трояна, забили крылья беды.

Это место было так неудачно искажено, что почти не вызывало споров. В первом издании читаем: Въстала обида… вступилъ девою… въсплескала лебедиными крылы… В течение двухсот лет в гимназиях и школах преподают, будто из полёгшего войска поднялась крылатая дева Обида и направилась на Русь. Непонятно, почему она мужского рода — вступилъ. Но главное, такой абстрактный образ чужд автору «Слова», который не выдумывал поэзию, а видел её в том, что есть на самом деле. Девица с крыльями выглядит несерьёзно в трагическом тексте.

Убуди жирня времена                           ( 2–2 2 2 , IV ) усобица княземъ               на поганыя погыбе.               7 3 4 5 3, С?

Растревожила война времена обилия, а борьба князей с половцами прекратилась. Заметьте, слово усобица работает за два.

Рекоста бо брать брату: «Се мое, а то мое же».     4 5 5–1, III И начяша князи про малое           «се велико» мълвити,                     5 3 3 5, Д а сами на себѣ крамолу ковати,     а погании съ всѣхъ странь               прихождаху съ победами                   на землю Рускую.                11 5 5 6 6, С О, далече зайде соколъ, птиць бья,  —                   къ морю; Игорева храбраго пьлку не крѣсити!                6 6 6 4 2, IV За нимь кликну Карна,     и Желя поскочи по Руской земли,           смагу людемь мычючи въ пламянѣ розѣ.    7 5 5 7 5, Д Жены рускiя въсплакашась, аркучи:     «Уже намь милыхъ ладь ни мыслiю смыслити,           ни думою сдумати, ни очима съглядати,     а злата и сребра ни мало того потрепати!»    17 6 4 17 7,III Въстона, братiе, Кiевъ тугою,     а Черниговъ напастьми.                        5 3 3 2 2, С

Киев только печалится, ведь Кончак, направившийся к нему, был разбит далеко от столицы. А Черниговщина подверглась более разрушительному нападению Гзака, да и участники самого Игорева похода — черниговцы.

Тоска разлiяся по Рускай земли, печаль жирна тече средь землѣ Рускый.              7 2 7 3 2, III А князи сами на себе крамолу коваху,     а погании сами,           победами нарищуще на Рускую землю,               емляху дань по бѣлѣ отъ двора.       15 7 8 7 8, С

Бела — горностай.

Тiи бо два храбрая Святъславлича,     Игорь и Всеволодъ, уже лжу убуди,           которую то бяше успилъ отець ихъ,         8 8 4 7 7, IV? Святъславъ грозный великый киевскый,                2 1 2 5  —, II грозою бяшеть притрепалъ,                          2 2 2 1 1, IV

«Возродили они то несогласие, которое усыпил было, успокоил их глава Святослав». Он назван здесь их отцом, хотя на самом деле приходился двоюродным братом. Степень родства ни при чём, великий князь — всем другим как отец. Продолжается речь о нём:

своими сильными пълкы и харалужными мечи     наступи на землю Половецкую,           притопта хълми и яругы,                     (2 1 — 4 1, II )               възмути рѣки и озеры,                   (— 1 2 4 1, II )                   иссуши потоки и болота;             на и/ы? (если болоты ) а поганаго Кобяка изъ Лукомля                          6 4–1 1, II отъ желѣзныхъ великихъ     пьлковь половецкихъ,                               — 4 4 4  —, III яко вихрь, выторже,                                     1 2 1 2  —, III и паде Кобякъ вь градѣ Кiевѣ,     въ гридници Святъславли.                          5 1 4 5  —, III

В первом издании не Лукомля, а луку моря, то есть лукоморья, залива. Имеется в виду поход 1184 года, когда было захвачено 7000 кочевников, среди них хан Кобяк с двумя сыновьями. Но до моря русичи вовсе не дошли; к тому же всё равно в тексте неправильность: надо бы изъ луки моря. Часть пленников заперли в гриднице, огромном зале для пиров. Там Кобяк умер.

Ту немци и венедици, ту грьци и морава     поють славу Святъславлю, кають князя Игоря,           иже погрузи жиръ во днѣ Каялы,               рѣкы половецкiя.                        12 7 7 12 7 , Д

Игорь погубил жизнь воинов, из которых многие утонули в Каяле. Поэт, конечно, преувеличил, что поражение нашло отклик у немцев и венецианцев, у греков и чехов. Но неудача случилась действительно небывалая.

Рускаго злата насыпаша,     ту Игорь-князь высѣдѣ изъ сѣдла злата,          10 2 3 4 2, II? а въ сѣдло кощiево.                                   1 3 2 —, II

Русоволосых воинов рассыпал Игорь по степи. Из позолоченного княжеского седла он пересел в невольничье (не только в переносном смысле, но и в прямом).

Уныша бо градомь забралы,     веселие пониче.                                  4 3 4 4 1, IV

Забрала огораживали верх городских стен с обеих сторон. В мирное время стены служили местом гуляний.

Княжеский терем в Киеве стоял высоко над Днепром — на горах. Тревожный, неясный сон увидел там Святослав: будто ночью его одевали погребальным покрывалом на кровати из тиса (твёрдого и красивого дерева; княжеское ложе действительно могло быть изготовлено из него). Или кровать — тесовая, тогда это гроб. Святославу наливали не «чару зелена вина», а синее вино, смешанное съ трудомь (с заботой, горем) или съ трутомь, употреблявшимся для разжигания огня, от трута вино и стало тёмным, горьким. Из опорожнённых колчанов — все стрелы истрачены, так и случилось в двухдневной битве — на князя сыплют жемчуг, он в снах предвещал слёзы. Колчаны не чьи-нибудь, а поганыхъ тълковенъ (от «толковать», переводить) — помощников, половецких союзников, они ведь первыми побежали с поля боя. Святослава неговахуть, что здесь значит «обряжали», как покойника.

Святъславъ мутень сонь видѣ           въ Кiевѣ на горахъ.                        4 2 4 1 1, III «Си ночь съ вечера одѣвахуть мя, — рече, —     чорною паполомою на кроваты тисовѣ,              6 9 6 3 3, С чьрпахуть ми сине вино,           съ трудомь смѣшено,                         1 3 3 3 2, IV сыпахуть ми тъщими тулн поганыхъ тълковень     великый женчюгъ на лоно и нѣговахуть мя.         5 5 4 9 4, C Ухе дьскы безъ кнѣса     въ моемь теремѣ златовьрсѣмь всю нощь.           2 3 8 1 2, II Съ вечера бусови врани     възграяху у Плѣсньска на болони,               бѣша дебрь Кияни                       8 3 5 5 3, С и несошася кь синему морю!»                          2 2 2 2 2 , V

Кнесъ — князёк, конёк на крыше. Он делался из тяжёлого бревна и прижимал доски (таким образом удавалось обходиться без гвоздей). Когда человек готовился отойти в мир иной, конёк приподнимали, открывая душе путь на небо. Иногда при боковом ветре создавалось разрежение с одной стороны кровли, давление воздуха снизу с грохотом подбрасывало доски. Это жуткое, непонятное в те времена явление здесь происходит ночью! Ветер, правда, не назван, но свист его слышится: Си… ноЧь Съ веЧера… Сине вино, Съ трудомь СмеШено… Сыпахуть… дъСкы беЗъ кнеСа въ моемь тереме ЗлатовьрСемь вСю ноЩь, Сь веЧера буСови врани въЗграяху у ПлеСньСка… и неСоШаСя къ Синему морю. А ещё кнесъ созвучен с князем — это сам Святослав. Князья выше всех на Руси, она, как под крышей, находится под их защитой. Поход предпринят без ведома Святослава, с крыши сброшены «доски»…

Каркают серые вороны, зловещие птицы, летают около Киева: в Плеснеске (от плёс) и в лесу по речке Кияни. И несутся они за поживой к морю.

Сон и впрямь тёмен, о чём позаботились сам поэт, переписчики и время. Не произведено ли название Плеснеска от реки Плесны под Путивлем? Дебрь Кияни или дебрьски сани (лесные змеи)? — в первом издании написано дебрь Кисаню. Может быть, упомянуты сани, на которых перевозили умерших?

Как бы ни было, сон мрачен. Бояре принимаются толковать его.

И ркоша бояре князю:                                   3 2 1 1 1,? ‹‹Уже, княже,                                           1 — 2  — 1, II туга умь полонила,     се бо два сокола слѣтѣста           со отня стола злата               поискати града Тьмутороканя,                   а либо испити шеломомъ Дону.      15 15 4 7 4, III Уже соколома                                          1 3 1–1, II крильца припѣшали поганыхъ саблями,     а самою опуташа въ путины желѣзныи.             9 3 3 9 3, III

«Уже соколам крылья подрезали, а их самих опутали железом».

На редкость красиво параллельное выделение: Уже, княже… Уже соколома… Сплошь, всеми словами, созвучны строки: Се бо два сокола слетеста — со отня стола злата.

Игорь и Всеволод княжили вовсе не в Чернигове, но их отчий престол именно там. Этим городом правил Ярослав, брат Святослава, он дал для похода свой полк (который потом и побежал с поля битвы).

Сам Игорь хотел главу свою приложити, а либо испити шеломомь Дону. Бояре же приписывают ему другое желание, поискати града Тьмутороканя, так как им когда-то владел родоначальник Олеговичей, и поход подсказывала память рода. У государственных мужей даже не появляется мысль, что настолько серьёзное дело не обдумано со всех сторон.

По летописи, Святослав услышал о беде не в Киеве, а в Чернигове, и не от мудрецов, а от Беловода Просовича, спасшегося при поражении. Но поэт исправляет события, потому что где же, как не в столице, должен находиться великий князь в важный момент, и новости ему надлежит узнавать от своих советников, а не от безвестного дружинника.

Темно бо бѣ въ третий день:     два сълнца помьркоста,                        3 4 4 1, III оба багряная стълпа погасоста     и въ морѣ погрузиста,                        9 5 1 2 1, II и съ нимъ молодая мѣсяца, аки пардуже гнѣздо, —               и великое буйство подасть хинови.   7 7 5 7 2, IV Олегъ и Святославъ тьмою ся поволокоста.           4 7 1 1 1, II На рѣцѣ на Каялѣ тьма свѣтъ покрыла,              6 1 4 1 —, II по Руской земли прострошася половци.               2 6 1 2 1, II Уже снесеся хула на хвалу,     уже тресну нужда на волю,           уже вьржеся дивь на землю.               8 1 8 1 9 , С

В последнем стихе не только изящное равенство, но ещё и повторяются согласные: уЖе, уЖе, нуЖда, уЖе, вьрЖеся. Отточенно одинаковое построение строк: перевесила хула хвалу, ударило насилие по свободе, ринулся дикий народ на Русскую землю (или упало знамя, на котором изображен див).

Се бо готскiя красныя дѣвы     въспѣша на брезѣ синему морю,           звоня рускымь златомь,               поють время Босово,                   лелѣють месть Шароканю.        10 10 10 4 6, IV А мы уже, дружина, жадни веселiю!››                3–3 3 3 , IV

Только что повторялся тот же согласный звук.

Начинается знаменитое «Золотое слово» Святослава. Правда, знаменитым оно стало, когда считалось занимающим четверть поэмы. Теперь признано, что оно состоит из одной-единственной строфы, а дальнейшие обращения к правителям русских земель принадлежат поэту. В самом деле, разве стал бы Святослав именовать подвластных ему князей господами (пусть даже некоторые из них были сильнее его)? Так что «Золотого слова», по существу, нет, хотя каждый школьник о нём слышал.

Тогда великий Святъславъ     изрони злато слово,           слезами смешено, и рече:            ( 5 6 6 5  —, Д)     ‹‹О, моя сыновца Игорю и Всеволоде,           рано еста начала               Половецкую землю мечи цвѣлити,     а себѣ славы искати!                    (10 9 9 9 4, IV)    15 15 15 15 4, IV

Великий князь называет своих двоюродных братьев племянниками (сыновцами) по той же причине, по какой выше о нём сказано — отець ихъ.

Весть о поражении застала Святослава не в столице потому, что он ездил набирать войско для летнего похода в степь. Игорь и Всеволод двинулись на половцев раньше времени, вдобавок тайно:

Нь нечестно одолѣсте,     нечестно бо кръвь поганую пролiяcте.          2 7 7  — 2 , Д Ваю храбрая сердца въ жестокомь харалузѣ скована,           а въ буести закалена —     се ли сотвористе моей сребреней сѣдинѣ!      13 6 13 4 3, III

Вь жестокомь харалузе — в горячем булате. Буесть — отвага, гордость (отсюда же буй туръ). Кроме того, существовал способ закалки оружия на ветру, в его буйстве: всадник хватал раскалённый клинок и мчался, держа лезвием вперёд. Лезвие охлаждалось сильно и приобретало твёрдость, обух же остывал медленнее и получался вязким.

А уже не вижду власти сильнаго, богатаго и многовои           брата моего Ярослава     съ чьрниговьскими былями, съ могуты,        11 11 3 11 3 , Д съ татраны и съ шельбиры, и съ топчакы,     съ ревугы и съ ольберы.                       3 2 3 9 1, II Тiи бо бесъ щитовъ, съ засапожникы,     кликомь пьлкы побѣждають,           звоня въ прадѣдню славу.                6 6 3 6 3, IV

Правившему в Чернигове Ярославу, брату Святослава, был подчинён Игорь, а уже Игорю — Всеволод и остальные участники похода. Великий князь спрашивает: где же власть брата, почему младшие не слушают его? На самом деле Игорь договорился с Ярославом, тот даже дал ему полк. Но Святослав не хочет ссориться с братом, упрекать его тоже в нечестности: ведь нужно объединять силы. Поэтому он делает вид, будто не знает о злосчастном полке.

Были и могуты — вероятно, бояре, воеводы. А дальше перечислены племена, жившие во владениях Ярослава. И от таких-то могучих воинов отказались (якобы) Игорь и Всеволод:

Нъ рекосте: «Мужаимеся сами,     преднюю славу сами похитимъ,           а заднюю ся сами подѣлимь».             9 3 5 7 6,?

«Но сказали вы: отважимся сами, прежнюю славу похитим и новую поделим». Можно понимать и наоборот: новую похитим, старую поделим — единомыслия между исследователями нет; одни указывают, что первым шествовало прошлое, за ним настоящее и будущее, другие полагают именно будущее находящимся у всех нас впереди.

Чи диво ся, братие, стару помолодити? —     коли соколъ въ мытехъ бываеть,           высоко птиць възбиваеть,               не дасть гнѣзда своего въ обиду.      8 12 7 12 2, Д

«Разве диво старому помолодеть? — говорит Святослав. — Что до моей седины, так сокол, когда перелиняет, лучше охотится». Перелинявший, взрослый сокол действительно бьёт птиц высоко: ведь он падает на них сверху, и если жертва летит у самой земли, он может разбиться вместе с ней; приобретя опыт, он начинает сперва загонять птиц повыше.

Нъ се зло: княже ми не пособiе,     наниче ся годины обратиша.                    5 5 5 5  —, IV

«Но вот зло: князья мне не помощники, ни во что старость мою не ставят (в ничто старейшинство обратили)».

Се у Римь кричать подь саблями половецкыми,     а Володимерь подъ ранами,           туга-тоска сыну Глѣбову!››                8 8 4 8 4, IV

Захватив в плен Игоря, Кончак двинулся на Киев и по пути осадил Переяславль. Правивший там Владимир Глебович (его сестра Ольга была женой буй тура Всеволода) крепко бился, только дружина, выехав из города, неосмотрительно разделилась, и людей с князем оказалось немного. Половцы окружили его, убили под ним коня. Тогда из ворот выскочили ещё воины и спасли князя, уже раненного тремя копьями. Получив известие о приближении войска Святослава и Рюрика, половцы пошли назад и решили взять хотя бы городок Римов (Римы?). Его жители затворили ворота и влезли на стены, чтобы обороняться. Стены оказались слабыми и рухнули, Римов пал — в самом прямом смысле. А Владимир Глебович два года страдал от ран и умер. В его болезни и смерти косвенно повинен Ярослав, который помог Игорю собрать силы для похода, ведь с этого начались все события. Между тем Владимир был женат на дочери Ярослава…

Дальше говорит сам поэт. Но как за строками Бояна Комони ржуть за Сулою… последовали очень похожие на них слова автора Трубы трубять въ Новеграде.., так и тут подхватывается речь Святослава, и в обоих случаях исследователи долгое время полагали, будто продолжаются стихи Бояна и продолжается «Золотое слово».

Великiй княже Всеволоде!                         1 2 4 1 —, II Не мыслiю ти прелетѣти издале       отня злата стола поблюсти.                5 3 5 5 2, IV

Сын Юрия Долгорукого Всеволод, позднее получивший за многочисленное семейство прозвище Большое Гнездо, занимал престол в Суздале. Он провозгласил себя тоже великим князем

В 1183 году Святослав помог ему победить волжских болгар (теперь они по недоразумению называются татарами), и тот пообещал, если будет нужно, тоже прийти на помощь. Поэт и напоминает: «Не только мыслью, не обещанием прилететь бы тебе на защиту отчего престола». Отчий — потому что на нём побывал Юрий Долгорукий.

Ты бо можеши Волгу веслы раскропити,     а Донь шеломомь выльяти.                   3 7 3 7 1, III

По словам поэта, у Всеволода, совершившего победоносный поход на Волгу, столько воинов, что они в силах расплескать эту реку вёслами (заметьте звукопись: ВОЛгу ВЕСЛы — ВСЕВОЛОдЕ). А из Дона князь может не только испити шеломомь, но и вычерпать всю воду.

В первом издании, правда, написано не шеломомь, а шеломы (как веслы). Но ведь выше уже приписывались подвиги всего полка другому Всеволоду, буй туру — так и здесь; к тому же в устойчивом выражении, которое переделал поэт, назван один шлем, а не многие; да и вёсла стоят во множественном числе не потому ли только, что они поодиночке обычно не употребляются, даже одним человеком. Да и воды в Доне меньше, чем в Волге, и если уж преувеличивать силу князя, то лучше обойтись одним шлемом.

Аже бы ты былъ,     то быль бы кощей по резанѣ,               чага по ногатѣ!                      5 5 5 5  —, IV

Ногата — небольшая денежная единица, серебряная монета, двадцатая часть гривны. А резана — пятидесятая часть. Обычно раб стоил около пяти гривен. Если бы Всеволод привёл войско, то удалось бы захватить множество пленных, невольник и невольница продавались бы по баснословно низким ценам.

Ты бо можеши посуху     живыми шереширы стрѣляти —           удалыми сыны Глѣбовы.                     2 4 5 13 3, II?

Шереширы — очевидно, какое-то оружие. Сыны Глебовы — Роман и Игорь (они не братья действовавшего чуть выше Владимира, его отцом был совсем другой Глеб). Они княжили в Рязани и подчинялись Всеволоду, но в 1185 году выступили против него. Поэт ещё не знает о новой междоусобице; следовательно, эти строки написаны не позже июля 1185-го.

Ты, буе Рюриче!                                     — 2 2 2 , III И Давыде!                                           1–1 2  —, II Не ваю ли злаченыи шеломы           по крови плаваша?                        5 3 3 5 1, Д? Не ваю ли храбрая дружина                          5  — 1 2 2, II рыкають, акы тури,     ранены саблями калеными           на поли незнаемѣ?                        8 1 5 8 2, II

Автор обращается к Рюрику, который вместе со Святославом правил Русью, и к его брату Давыду, оставшемуся княжить в Смоленске. К Рюрику отнесено почётное определение буй (в звательной форме — буе), а Давыд только назван по имени, потому что он отказался, например, помочь Переяславлю, когда к нему подступил Кончак. По вине Давыда несколькими годами ранее Рюрик и их старший брат потерпели поражение от половцев. Поэт напоминает: «Не ваши ли золочёные шлемы по крови плавали?» (какой трагический и красочный образ!).

Вступита, господина, въ злата стремень     за обиду сего времени, за землю Русскую,        6 4 6 4 6 , Д за раны Игоревы, буего Святъславлича!                 5 2 2 4 1, III?

Отец Ярославны владел могущественным Галицким княжеством. Он назван восьмимысленным, то есть либо умён за восьмерых, либо знает восемь языков, либо у него восемь забот, которые дальше перечисляются.

Галичкы Осемомыслѣ Ярославе!                    3 3 3 3  —, IV Высоко сѣдиши на своемь златокованнѣмь столѣ,                  3 6 4 3 —,? подперъ горы Угорскыи     своими железными пьлки,                     — 4 3 8 1, II заступивъ королеви путь,                         1 2 1 2 2 , IV затворивь Дунаю ворота,     меча бремены чрезъ облаки,                  6 4 4 2 2, С суды рядя до Дуная,                              4 1–1 2, II грозы твоя по землямь текуть,                     2 3 2 1 1, С отворяеши Кiеву врата,                           3 2 2 1 1, С стрѣляеши со отня злата стола           салтани за землями.                    9 3 3 3 —, II Стреляй, господине, Кончака,     поганаго кощея,           за землю Рускую,                        6 7 4 1 4,? за раны Игоревы, буего Святъславлича!             5 2 2 4 1, III?

Ярослав и вправду сидел высоко, кремль в Галиче располагался на холме. Угорские, то есть венгерские, горы — Карпаты, они служили границей княжества. Ярослав загораживал путь на Русь соседнему королю, владел устьем Дуная, очень важным в торговле между несколькими странами. Бремена — тяжести; возможно, в галицких полках имелись камнемёты, или же речь идёт о грузах, товарах, направляемых через перевалы, покрытые облаками, или бремя здесь — власть, распространяемая за те же перевалы. Отворити ворота — завоевать город; Ярослав действительно однажды захватил Киев. А в описываемое время он намеревался дать своих воинов в помощь германскому императору Фридриху Барбароссе, собиравшемуся в крестовый поход, отсюда упоминание палестинских «салтанов за землями». Ярослав не участвовал в битвах лично, «стрелял с отчего престола», и поэт скрепил звукописью: ОСЕМОМыСЛЕ ЯрОСЛАВЕ — на зЛАтОкОВАннЕМь СтОЛЕ.

А ты, буй Романе!                       2 1 1 1 1, С И Мстиславе!                             1–1 2  —, II Храбрая мысль носить                    3 1–2 —, II ваю умъ на дѣло.                        2 1 1–2, III Высоко плававши на дѣло въ буести,      3 3 3 3 1, IV яко соколъ на вѣтрехъ ширяяся,     хотя птицю въ буйствѣ одолѣти!      6 6 4 3 2,?

У Игоря уже имелся внук, только четвероюродный, — Роман, князь Владимира-Волынского. Впоследствии он стал знаменит походами на литовцев. Мстислав владел городами там же, на Волыни. Эти князья были на редкость дружны между собой.

Так же, как поэт созвучиями привязал одного Всеволода к Трубчевску, другого к Волге, Ярослава к золотому престолу, он и здесь создал цепочку: Буй РОмАне и МСТИСЛаве — хРАБРАя МЫСЛь ноСИТь…

Суть бо у ваю желѣзныи папорзи     подъ шеломы латинскими.             3 4 3 7 3, С? Тѣми тресну земля,                       1 — 3 1 1, II и многи страны хинова:                   2 2 — 4  —, II литва, ятвязи, деремела и половци —     сулици своя повьргоша,           а главы своя поклониша               подь тыи мечи харалужныи.       12 9 4 13 2, III?

Папорзи, или паперси (от слова перси, грудь) — латы; но предлагались поправки паворзи, ремешки шлема, и паропци, молодые воины. Шлемы здесь латинские потому, что Волынское княжество граничило с Польшей, обменивалось товарами с ней, сам Роман был сыном польской княжны. Перечислены враждебные Руси племена, которые повергли свои сулицы, метательные копья, к ногам победителей.

Нъ уже, княже, Игорю утьрпѣ солнцю свѣтъ,         1 2 4 1 4 , III а древо не бологомь листвiе срони:     по Рьсi и по Сули грады подѣлиша,           а Игорева храбраго пълку не крѣсити!    7 10 7 9 2,?

«А для Игоря померкло солнце, и дерево не к добру листву уронило». Внезапно облетающие деревья, по древним поверьям, говорят о несчастье. Рось и Сула — реки, пограничные с половцами, и послед-ние захватили расположенные там города.

Донь ти, княже, кличеть                          1 1 2 2  —, III и зоветь князи на побѣду.                       2 2 2 2 1, IV? Ольговичи, храбрыи князи,           доспѣли на брань…                     4 2 1 6 —,?

Победа — в данном случае не успех, а как раз наоборот; ещё и до сих пор можно услышать: «Беду одолел, да победки подкосили» — то есть маленькие беды, следующие за большой. Олеговичи не успевали принять участие в недавних походах, и вот успели…

Иньгварь, Всеволодъ     и всѣ три Мстиславичи!                       2 2 2 6  —, II Не худа гнѣзда шестокрилци —     не побѣдными жребiи           собѣ власти расхытисте!                 4 3 8 8 1, III

Шестокрилци — соколы. У них каждое крыло состоит из трёх частей, так что всего получается шесть. Поэт упрекает волынских владетелей в том, что они захватили уделы не по праву побед — а ведь вышли не из плохой семьи.

Кое ваши златыи шеломы и сулицы ляцкiи?           3 2 2 8 I, II

«К чему же ваши шлемы и копья?»

Загородите полю ворота своими щиты!               2 6 1 5 1, III? Острыми стрѣлами — за землю Русскую,              2 1 2 3 4,? за раны Игоревы, буего Святъславлича!             5 2 2 4 1, III?

Одно слово здесь переставлено. Согласно изданию 1800 года надо было бы перевести: «К чему ваши шлемы, копья и щиты? Загородите ворота стрелами». Ворота естественнее закрывать не стрелами, а щитами, как створками. Но не сказано ли здесь об ограде, о колючем заборе из стрел?

Уже бо Сула не течеть                              1 1 4  — 2, II сребреными струями къ граду Переяславлю,           4–4 3 3, Д и Двина болотомь течеть     онымъ грознымъ полочаномъ подь кликомь поганыхъ.                             3 11 2 6 —, II

Из-за непрестанных войн реки стали мутными, так как их то и дело переходит вброд конница. Переяславль стоит хоть и не на Суле, но она защищала его от половцев — и вот перестала быть для них преградой. А Двина так же не спасает теперь полочан (жителей Полоцка) от литовцев.

Единъ Изяславъ, сынь Васильковъ, позвони своими острыми мечи,                       3 5 2 10  —, II о шеломы литовскiя притрепа славу     дѣду своему Всеславу,           а самь подъ черлеными щиты               на кровавѣ травѣ                   притрепань литовскiми мечи,       10 7 11 11 4, IV? и съ хотию на кровать, и рекъ:                       (2 2 1 3 1, С)     «Дружину твою, княже,           птиць крилы приодѣ,               а звѣри кровь полизаша».               (4 4 3 7 З, С)  6 6 4 10 4, С

В выражении съ хотию на кровать видят тот же образ, что и в строках Ту кровавого вина недоста, ту пиръ докончаша храбрии русичи: сваты попоиша, а сами полегоша за землю Рускую, то есть сравнение битвы со свадебным пиром. Хоть (желанная) — здесь смерть.

Есть другие толкования: Изяслав прибит с каким-то своим любимцем на кровь, или он схоти (захотел) рова (могилы).

Птиць крилы приоде — садясь расклёвывать добычу, крупные птицы прикрывают её распростёртыми крыльями.

Не бысть ту брата Брячяслава,     ни друга Всеволода.                            8 2 2 2 2, II Единь же изрони жемчюжну душу     изо храбра тѣла чресъ злато ожерелiе.           4 4 8 4 4, С

Душа представлялась нашим предкам в виде большой жемчужины. А ворот, вырез княжеской одежды украшали золотом и драгоценными камнями.

Унылы голоси, пониче веселiе,                       — 3 4 4 1, III трубы трубять городеньскiи.                         1 2 1 2 2 , IV

Городно, в котором княжил Изяслав, располагалось у границы с Литвой. Трубы там зазвучали в знак траура.

Ярославичи и вси внуци Всеславли!                   3 1 1 6 1, II Уже понизить стязи свои,     вонзить свои мечи вережени —           уже бо выскочисте изъ дѣдней славы.       2 6 9 11 2, III?

Внуки Всеслава — полоцкие князья. А по всей остальной Руси княжили потомки Ярослава Мудрого. Полоцк стремился отделиться. Поэт говорит, что всем надо понизить, опустить стяги в знак поражения, потому что в междоусобной борьбе не бывает победителей. Мечи вережени — не просто «повреждённые, зазубренные», но и «опозоренные».

Вы бо своими крамолами начасте наводити поганыя     на землю Рускую, на жизнь Всеславлю —           которою бо бѣше насилiе               отъ земли Половецкыи.             12 12 7 12 6, IV?

Котора — распря.

Вспомнив о Всеславе, поэт принимается рассказывать об этом легендарном человеке, которого считали волшебником, оборотнем. В 1067 году он захватил Новгород. Против него выступили другие князья, на реке Немиге он потерпел поражение и в Киеве был заточён в темницу. Но тут на Русь двинулись половцы, и киевляне потребовали оружия. Им было отказано. Тогда они восстали, освободили Всеслава и провозгласили его великим князем. Однако вскоре ему пришлось выступить на битву за этот престол. Дойдя с войском до Белгорода и поняв, что снова будет разбит, Всеслав ночью бежал. Столицей он правил всего семь месяцев, она досталась ему игрой случая, как бы по жребию, выбиравшему между Киевом и Новгородом.

На седьмомь вѣцѣ Троянѣ     вьрже Всеславъ жребiй о дѣвицю себѣ любу.         3 3 10 1 3, II Той клюхами подъпьрся,     окони и скочи къ граду Кыеву,           и дотчеся стружиемь               злата стола кыевскаго.                  8 8 4 8 4, IV

Клюками подъпьрся, окони — значит, вероятно, «хитростями подпёрся и добился-таки». Или о кони — «о коней», так как киевляне потребовали их вместе с оружием, Всеслав воспользовался этим, пообещал дать, и его освободили из темницы. А может быть, клюки — шесты; темница представляла собой вкопанный в землю сруб, откуда без шестов не вылезть. Если же увязать жребий, девицу и коней, то Всеслав здесь уподоблен сказочному герою, скакнувшему верхом к окну высокого терема, где видна его суженая; яма, где он сидел, находилась, естественно, ниже княжеского двора. Поскольку он правил в Киеве недолго, то и сказано, что успел только «доткнуться» престола жезлом (копьём), который служил знаком власти.

Скочи отъ нихъ                                   — 2  — 2  —, II лютымь звѣремь въ пълночи,                       — 1 2 2 1, III изъ Бѣлаграда обѣсися синѣ мглѣ,                  4 1 4 3 —, III утръ же вонзи стрикусы,     отвори врата Новуграду,                      4 3 1 4 4 , IV разшибе славу Ярославу,     скочи вълкомь до Немиги.                     4 4 2 4 2, IV

«Убежал от киевлян лютым зверем в полночи» — это, пожалуй, медведем-шатуном, который лют и неприкаян, таким и был Всеслав. «Из Белгорода улетел на туче» — известно, что князь передвигался очень быстро, да ещё его считали колдуном. И уже утром он вонзил секиры, боевые топоры в ворота Новгорода и захватил его — вопреки независимости, дарованной городу Ярославом Мудрым.

Часто читают здесь утърже вазни съ три кусы — «урвал удачу с трёх попыток». Слову куса родственны покушение, искушение.

Поэт говорит о Всеславе, не придерживаясь последовательности событий. Битва на Немиге была раньше, но речь о ней зашла только теперь. Заметим, что слова съду токъ (утоптал ток) в большинстве изданий выглядят иначе: съ Дудутокь — и отнесены они к предыдущей строфе, толкуются как географическое название, однако вблизи Новгорода оно не обнаружено.

Съду токъ на Немизѣ,     снопы стелють головами,           молотять чепи харалужными,               на тоцѣ животъ кладуть,                   вѣють душу отъ тѣла.             8 9 7 7 7, V? Немизѣ кровави брезѣ     не бологомь бяхуть посѣяни,           посѣяни костьми рускихъ сыновъ.           4 8 7 7 2, IV?

Битва сравнена с молотьбой, где головы — снопы, по ним бьют мечами, как цепами, на току жизнь кладут и веют не полову от зерна, а душу от тела. Не добром засеяны кровавые берега, а костями.

Всеславъ-князь людемъ судяше,     княземь грады рядяше,                           7–5 1 2, II? а самъ въ ночь вълкомь рыскаше:     изъ Кiева дорискаше до куръ Тьмутороканя,       7 6 3 3 2, III? великому Хърсови вълкомь путь прерыскаше.           1 3 3 3 2, IV

Жалобы и обиды обычно разбирались судьями. Всеслав же правил суд сам, что очень нравилось простым людям. Между князьями он распределял города. Это днём, а по ночам он рыскал волком, и так быстро, что до крика петухов мог попасть из Киева в Тьмутаракань.

Хорс — видимо, бог солнца.

Тому въ Полотскѣ позвониша заутренюю рано           у святыя Софеи въ колоколы,               (5 10 3 4 5, С?)     а онъ въ Кыевѣ звонъ слыша.                   (2 2 2 2 —, IV?)  7 12 5 6 5, С?

Всеслав выстроил в Полоцке церковь Софии. И вот в то время, когда ему возносили там хвалу, он уже сидел в темнице.

Аще и вѣща душа въ друзѣ тѣлѣ,           нь часто бѣды страдаше.                 6 1 7 2 2, III?

«Хотя и мудрым бывает иной человек, но часто от бед страдает». Как раз умным людям обычно и выпадает больше всего горестей.

Тъму вѣщеи Боянь и пьрвое припѣвку, смысленый, рече:     «Ни хытру, ни горазду, ни птицю горазду               суда божия не минути!»             5 5 8 13 8, С

«Ни колдуну, ни умелому, ни даже птице от божьего суда не скрыться, смерти не миновать». Так надо бросить распри и прожить достойно!

О, стонати Руской земли,     помянувше пьрвую годину           и пьрвыхъ князей!                      3 5 3 5 5 , Д Того стараго Владимера     нельзѣ бѣ пригвоздити           къ горамъ Кiевскимъ.                   5 5 5 5  —, IV

Неясно, имеется ли в виду Владимир Красное Солнышко или Владимир Мономах. Но любого из них «нельзя было пригвоздить» к Киеву — оба часто ходили на врагов Руси. Или допустимо иное толкование: жаль, что Владимира нельзя было на веки вечные оставить в столице, при нём страна сохранила бы прежнее единство.

Сего бо нынѣ сташа стязи Рюриковы,     а друзии — Давидовы,           нъ розно ся имъ хоботы пашуть;               копiя поють на Дунае!               10 10 3 10 5, IV?

Теперь начнётся последняя часть поэмы, открывающаяся молением Ярославны. Слова зегзицею незнаемь понимали как «безвестной кукушкой»: эта птица живёт одна, а княгиня осталась без Игоря. Однако потом распространилось другое мнение: зегзица — чайка, она из-за своих жалобных криков считалась символом печали.

Ярославнынъ гласъ ся слышить,           зегзицею незнаемь рано кычеть:     «Полечю, — рече, — зегзицею по Дунаеви,    7 4 11 7 4, С омочю рукавъ бебрянъ въ рѣцѣ Каялѣ,            4 2 4  — 2, III утру князю кровавыя его раны           на жестокомъ его тѣлѣ».              5 5 5 2 3, IV

Действительно, чайка здесь подходит больше: речь идет о реках, а кукушка живёт в лесу. Летя над водой, чайка задевает её концами крыльев — а княгиня собирается омочить рукав. Бебрянь — шёлковый (когда-то думали, что бобровый). Жестокое тело толковали как могучее, но оказалось — горячее, воспалённое.

Ярославна хочет полететь сначала на Дунай, чтобы обрести там отцовскую поддержку. Отереть же раны мужа она должна водой Каялы, потому что в этой реке утонуло много русичей, и вода в ней мёртвая. Вспомним, в сказках раны затягиваются именно от мёртвой воды, а живая Игорю не нужна, он не убит.

Ярославна рано плачеть     въ Путивлѣ на забралѣ, аркучи:            9 2 3 2 2, II «О, вѣтрѣ, Вѣтрило!                             — 2 3 1 —, II Чему, господине, насильно вѣеши?                1 3 4 3 1, С Чему мычеши хиновьскыя стрѣлки     на своею нетрудною крилцю           на моея лады воѣ?                    5 5 7 7 5 , Д Мало ли ти бяшеть     горь подъ облакы вѣяти,           лелѣючи корабли на синѣ морѣ?         6 6 6 7 1, IV? Чему, господине, мое веселiе           по ковылiю развѣя?»                   2 5 7 2 2, III?

Стоя на высокой стрельнице путивльского кремля (укреплённой части города), княгиня обращается к языческому божеству по имени Ветрило, к ветру: зачем он веет навстречу русским воинам и на своих лёгких крыльях несёт вражеские стрелы? Пусть бы он летал горе (в тексте — горь) — под облаками.

Путивль стоит на Сейме, который ниже впадает в Десну, а она в Днепр. Пленный князь находится где-то у Чёрного моря, куда течёт Днепр, и Ярославна просит эту реку, называя её по отчеству (Славутич — сын славы), бережно принести Игоря. Ведь Днепр могуч, он пробил себе путь сквозь пороги. Он помогал русичам, плывшим по нему в насадах (судах с насаженными, надставленными бортами) на половцев.

Ярославна рано плачеть     Путивлю граду на забралѣ, аркучи:          10 2 2 2 4, II «О, Днепре Словутичю!                           — 2 2 1 2 , III? Ты пробилъ еси каменныя горы           сквозѣ землю Половецкую.               2 5 5 5 3, IV Ты лелѣялъ на себѣ Святославли носады           до пълку Кобякова;     възлелѣй, господине, мою ладу къ мнѣ,      8 8 9 5 3, IV? быхъ не слала къ нему слезъ на море рано».      4 2 4 1 1, III Ярославна рано плачеть     въ Путивлѣ на забралѣ, аркучи:             9 2 3 2 2, II «Свѣтлое и тресвѣтлое солнце,     всѣмъ тепло и красно еси!                   1 5 9 3 —, II Чему, господине, простре           горячю свою лучю на лады воѣ,     въ полѣ безводнѣ           жаждею имъ луци съпряже,               тугою имь тули затче?»             6 9 10 6 10, Д?

Во время двухдневной битвы русичей не подпускали в воде. Солнце, состоявшее, как мы знаем, в родстве с князем, предало его: истомило воинов жаждой, иссушило их луки, мукой колчаны замкнуло.

Игорю, бежавшему из плена, можно поставить в укор то, что он оставил брата, сына и товарищей. Но, говорит поэт, князь следовал воле самого бога, который услышал мольбу Ярославны и послал смерчи, идущие полунощи, то есть к северу, и увлекающие за собой князя.

Прысну море, полунощи идуть сморци мьглами —           Игореви-князю богъ путь кажеть               изъ земли Половецкой                   въ землю Рускую,            3 9 6 9 9 , IV къ отню злату столу.                           1 2 — 3 , II Погасоша вечеру зари.                         3 2 2 1 1, С Игорь спить, Игорь бдить,     Игорь мыслию поля мѣрить           отъ великаго Дону до мала Донца.     5 9 2 9 2, III Комонь въ полуночи     Овлуръ свисну за рѣкой —           велить князю разумѣти:               князю Игорю не быти.                    4 7 4 7 7 , Д

Овлур свистнул, будто бы подзывая коня, что не привлекло внимания сторожей. Но свист был сигналом ожидавшему за рекой князю: ему не быть здесь!

Бесшумно прокравшись через вражеский стан, князь бросился бежать. Застучала под ногами земля, зашумела трава, и половецкие кибитки отдалились (или задвигались, там поднялась тревога).

Кликну, стукну земля, въсшумѣ трава,     вежи ся половецкiи подвизашася.          7 3 4 4 4, С? А Игорь-князь поскочи     горнастаемь къ тростию           и бѣлымь гоголемь на воду;           5 8 3 5 2, С? въвьржеся на бързъ комонь     и скочи съ него бусымь вълкомь,           и потече къ лугу Донца;              3 7 4 4 3, С и полетѣ соколомь подъ мьглами,     избивая гуси и лебеди           завтроку и обѣду, и ужинѣ.           4 7 6 10 4, С? Коли Игорь соколомь полетѣ,     тъгда Влуръ вълкомь потече,               1 8 4 2 1, II труся собою студену росу,                      1 3 1 — 5 , II претъргоста бо своя борзая комоня.             5 6 1 —, II

Слышен свист и шорох раздвигаемых стеблей: ТРуСя Собою СТудену РоСу. Князь и его спутник загнали своих быстрых коней.

Добравшись до реки, за которой начинались русские земли, Игорь позволяет себе передышку. Донец приветствует, величает его, говоря, что побег не люб Кончаку, зато Русь веселится. Князь в ответ благодарит реку за помощь и заботу.

Донець рече:                             — 1 3 —,? ‹‹Княже Игорю,                             ( 1 1 1 1 1 , V )     немало ти величiя,                  3 2 3 3 1, IV а Кончаку нелюбiя,     а Руской земли веселiя!››            5 2 4 1 3,? Игорь рече:                               — 1 2 1 —, II ‹‹О, Донче, немало ти величiя,            2 3 3 2  —, Д лелѣявшу князя на вълнахъ,     стлавшу ему зелѣну траву           на своихъ сребреныхъ брезѣхъ,     8 1 9 2 5, III? одѣвавшу его теплыми мъглами     подъ сѣнию зелену древу,               2 3 7 4 4, С? стрежаше его гоголемь на водѣ,     чаицами на струяхъ,           чьрнядьми на ветрѣхъ.             8 4 7 2 1, III?

Донец прорезает известковые породы, и отложения мела на его берегах блестят под солнцем, как серебряные (а на них — зелёная трава!). Он укрывал князя туманами, пряча от погони и согревая: туманные ночи теплее ясных. Речные птицы (названы самые сторожкие из них) при появлении людей подняли бы тревогу и предупредили Игоря.

А вот река Стугна не такова: в 1093 году в ней утонул юный Ростислав, брат Владимира Мономаха. Пограничная у русских с половцами Стугна невелика, но по весне разливается к устью, причём принимает потоки (ручьи и стругы) с вражеской стороны тоже — и сделалась изменницей.

Не тако, — рече, — рѣка Стугна:     худу струю имѣя, пожьршы чужи ручьи и стругы,               рострена къ усту,     уношу князю Ростиславу затвори.        8 6 6 8 14 , С Днѣпрь темне березѣ     плачеть мати Ростислава.               4 1 7 2 —, II

Отысканное в Стугне тело перенесли в Киев, потому и упомянут берег Днепра. Но порой текст разбивают иначе: затвори дне при темне березе (замкнула на дне возле тёмного берега).

По уноши князи Ростиславѣ уныша цвѣты жалобою,           и древа съ тугою къ земли прѣклонило.       5 8 5 8 5 , Д

Первую строку этого стиха обычно относили к стиху предыдущему, и там получалось топтание на одном имени. Заметьте созвучие по уноши уныша (по юноше уныли) и многократное повторение звуков, с каких начинается название Стугны.

А не сорокы втроскоташа     на слѣду Игоревѣ —                  4 5 4 2 1, IV? ѣздить Гзакь съ Кончакомь.                2 2 1 1 —, III Тогда врани не граяхуть,                  4 1 1 1 1, II     галици помълкоша,           сорокы не троскоташа,                   по лозiю ползоша.       5 10 1 3 1, II

Все птицы молчат, чтобы не выдать князя, и даже не взлетают, спугнутые им, а только перебегают по веткам.

В словах по лозию иногда видят полозов: так тихо, что слышно их шуршание в траве. Однако змеи тут явно не к месту. Обнаруживают здесь и поползней.

Только дятлове тектомь     путь кь рѣцѣ кажуть.                 2 4 4  — 2, II Соловии веселыми пѣсьми     свѣтъ повѣдають.                     1 3 5 5 1, III

В степи трудно найти реку, текущую в ложбине. Но у воды растут деревья. Их тоже не видно, зато далеко разносится стук дятлов на них.

Русских князей поэт постоянно сравнивает с соколами. А половецких ханов в начале строфы насмешливо уподобил сорокам. Вот о чём они «стрекочут»:

Мълвить Гзакъ Кончакови:                  2 2  — 2  —, III «Аже соколъ ко гнѣзду летить —     соколича рострѣляевѣ                  3 6 6 2 1, III своими злачеными стрѣлами».                2 1 2 5  —, II Рече Кончакь ко Гзѣ:                       1 2 3  —, II «Аже соколъ ко гнѣзду летить,              1 3 3 1 1, III а вѣ соколца опутаевѣ красною дивицею».   4 4 4 2 3, IV? И рече Гзакъ къ Кончакови:                2 2 2 2  —, IV «Аще его опутаевѣ красною дѣвицею,     ни нама будеть сокольца,           ни нама красны дѣвице,           (9 5 9 5 4, Д?)     то почнуть насъ птици                 (1 2  — 2 1, III)           бити вь поли половецкомъ».       (— 4 1 3 —, II)                                           10 11 10 10 5, IV?

Гза предлагает в отместку за побег Игоря убить Владимира, его сына. Кончак возражает: «Лучше мы опутаем его женитьбой на половчанке». Но, говорит Гза, Владимир вернётся на Русь, да ещё и жену уведёт с собой, а потом он и Игорь почнуть насъ бити.

Рекь Боянь                                1 1 1  —, III и Ходына,                                  1 1 — 2  —, II Святъславля пѣстворца стараго времени Ярославля, Ольгова, коганя хоти:          12 7 3 2 —, II «Тяжко ти головы кромѣ плечю,     зло ти тѣлу кромѣ головы —           Рускай земли безъ Игоря!»         3 9 6 6 3, С

Возвеличивая Игоря, поэт обратил на него слова, сказанные когда-то о великом князе Игоре Рюриковиче. Сделано это не «в лоб», а как бы только повторена фраза прежних песнотворцев — и уж слушатель сам волен отнести её к герою поэмы. Не резок и переход к древности, в нём несколько ступеней: к Ярославу Мудрому, к Олегу Вещему, наконец к Ольге, вдове Игоря Рюриковича.

Солнце свѣтиться на небесѣ —     Игорь-князь въ Руской земли.                 3 3 6 3 1,? Дѣвици поють на Дунаи,     вьють голоси чрезъ море до Кiева;           Игорь ѣдеть по Боричеву               къ святѣй богородици Пирогощей.     4 13 9 9 4, С

Вся Русская земля радуется возвращению князя, весть дошла даже до Дуная. Игорь по Боричеву взвозу, ведущему в Киеве от Днепра в верхний город, поднимается к церкви, где икона богородицы. Название иконы переводится как «башенная». По вере наших предков, именно она защищала Русь.

Не упомянуто, что Игорь побывал в Новгороде-Северском, в Чернигове, лишь затем приехал в Киев. Ведь важнее всего — что русский князь вернулся в столицу.

Страны ради, грады весели,     пѣвше пѣснь старымъ княземъ,           а потомь молодымъ.                   6 4 6 6 —, IV?

Страны — здесь деревни, сёла.

Пѣти:     — Слава Игорю Святъславлича,               буй туру Всеволодѣ,                   Владимiру Игоревичу!        6 4 4 6 6 , Д Здрави, князи и дружина,     побарая за христьяны           на поганыя пълки!                    11 2–8 1, II Княземъ слава,     а дружинѣ аминь.                           — 5 2 2 1, II

* * * * *