Умытая утренней росой, трава выглядела такой свежей, что по ней не хотелось шагать. Пружинящая как густой ковер с длинным ворсом, она напоминало детство, покос в деревне и оставляла мокрые следы на шароварах.
Вынужденный выйти в отставку штабс-капитан Субботин получил при увольнении чин капитана. Если бы при мобилизации он попал в артиллерийскую бригаду при второочередной дивизии, он опять стал бы штабс-капитаном. Но поскольку дивизия была ополченческая, он так и оставался капитаном.
В Карпатах дивизия и бригада понесли очень большие потери. Капитану Субботину не повезло, когда его батарея меняла позиции, лихо выезжая из леса на опушку, она попала под раздачу двенадцатидюймовой австрийской мортиры. Капитан был тяжело ранен крошечным осколком огромного снаряда. Долго лечился и после того как комиссия признала его годным, получил назначение в формируемый тяжелый дивизион. Желание капитана попасть в свою бригаду оставили без удовлетворения, мотивируя тем, что бригада, переброшенная на западный фронт, полностью укомплектована, а ему, не следует оспаривать мнения высокого начальства, все решившего за него.
Так Михаил Михайлович Субботин, по недосмотру чинов военного министерства и остался капитаном. Он не протестовал. Разница в столовых деньгах между капитаном и штабс-капитаном хоть и небольшая, но была. После трехдюймовок крепостные шестидюймовые гаубицы образца девятого года, показались ему похожими на огромных бульдогов. Неказистые с закрытыми щитами колесами, они казались ему уродцами, после хищных трехдюймовок. Потом уже отношение к ним стало у Михаила Михайловича меняться, а сейчас капитан просто любил своих 'бульдогов'. Вцепятся, никуда от них не денешься!
Стоявшие на огневой позиции орудия, тоже были покрыты росой. Панорамы и казенники были заботливо укрыты чехлами. Переведя взгляд на людей, старший офицер увидел, что нижние чины заканчивали завтрак. Капитан решил дать им возможность допить чай спокойно. Подозвав фельдфебеля, он приказал готовиться к выступлению.
- Ваше высокоблагородие!
- Что тебе Гриценко?
- Куда выступаем?
- В Севастополь. Бывал там?
- Никак нет!
- Ну, вот и посмотришь. Да! Гриценко, лошади как? Накормлены?
- В лучшем виде Ваше высокоблагородие! Солдаты раздобыли косу и еще вчера накосили.
- Господи, откуда здесь коса взялась, да еще и без хозяина?
- Не знаю Ваше высокоблагородие, - простодушно, но с хитрым выражением глаз ответил Гриценко.
* * *
Согласно приказу Ларионова гаубицы должны были разместиться на батарее номер десять примыкающей к седьмому бастиону. Седьмой бастион размещался на берегу моря над Александровской бухтой. К началу обороны он был почти закончен в камне. Предназначенный для отражения атак, как с суши, так и с моря он был мощным укреплением. Справа к нему примыкала земляная батарея номер восемь, орудия которой стояли от Хрустального мыса до Артиллерийской бухты. В сторону врага были направлены шестьдесят два орудия этих двух укреплений, в том числе десять пятипудовых мортир.
Так же к укреплениям этого узла обороны относилась Александровская батарея, названная в честь императора Александра I. Имевшая на вооружении пятьдесят шесть орудий, батарея была частью каменная, частью земляная. С правого фланга к ней примыкала круглая двухъярусная башня. Она имела одиннадцать саженей в диаметре, а в каждом ярусе по семь казематов. С левого фланга к каменной батарее примыкала земляная, длиною семьдесят сажен.
Десятая батарея была земляная, но её валы были насыпаны еще в тысяча восемьсот восемнадцатом году. За десятилетия, они превратились в непроницаемую для ядер преграду. Расположенная на двух мысах - Александровском и Безымянном, - батарея предназначалась для ведения огня по Карантинной бухте и рейду. Батареей командовал капитан-лейтенант 29-го флотского экипажа Александр Никодимович Андреев.
Интерлюдия II. Десятая батарея. (Н.Тоскин)
Подошедший к огневой позиции шестидюймовок слегка запыхавшийся прапорщик увидел несколько офицеров-севастопольцев, возглавляемых Нахимовым. Они что-то увлеченно расспрашивали капитана Субботина. Прислушавшись к потоку вопросов, обрушившемуся на старшего офицера батареи, Руденко понял, что капитан освободится не скоро, солдат с ним отпустить будет некому. А значит, поручение командира он выполнить в срок не сможет.
Сергей огляделся в некоторой растерянности. Подойти и согласно уставу обратиться к старшему воинскому начальнику, ТОМУ САМОМУ адмиралу Нахимову?! Пару минут прапорщик лихорадочно раздумывал и собирался с духом. Он уже собрался было шагнуть вперед, как вдруг за его спиной кто-то негромко кашлянул и смутно знакомый голос негромко поинтересовался:
- У вас какие-то вопросы к его Высокопревосходительству?
Серж обернулся и с облегчением увидел капитана Степанова. Обычно 'жандарма', как за глаза называли капитана знакомые Сергею офицеры полка, он избегал. Но сейчас он показался молодому офицеру ангелом спасителем, на плечи которого можно переложить проблему общения с высоким начальством.
- Здравия желаю, господин капитан! Нет, вопросов к нему я не имею. У меня есть дело к капитану Субботину. Срочное. Не могли бы Вы...
- Оказать Вам услугу?
- Да!
- Конечно, конечно, если Вы сами стесняетесь.
Степанов понимающе улыбнулся.
- Что ж вы такой робкий, прямо как красна девица. С неприятелем тоже так себя вести будете?
Серж вспыхнул.
- Господин капитан, п-попрошу без оскорблений! Если бы я не имел приказа от подполковника Маркова, то я..., я...
- Вызвать меня на дуэль Вам мешает приказ? Право не стоит юноша. Во время боевых действий, вызвать старшего по чину ...
Разозлившийся от ироничного тона капитана, прапорщик уже не сдерживаясь громко отчеканил, глядя на улыбающегося капитана 'от жандармерии':
- После выполнения приказа моего командира о подготовке позиций к отражению бомбардировки с моря вражеским флотом я хотел бы, господин капитан, получить от вас сатисфакцию за ваши слова!
С огромным удовлетворением Сергей заметил как ирония исчезла из глаз стоящего напротив офицера и уже было злорадно подумал 'Струсил!', как увидел усмешку Степанова.
Сзади прапорщика раздался удивленный голос:
- Голубчик! О какой сатисфакции Вы говорите-с? Вы кто-с?
Сергей резко обернулся. К стоящему в нескольких шагах от него Нахимову, подошедшему на звуки резкого разговора двух офицеров-потомков, спешила замешкавшаяся свита штабных офицеров. За их спинами Субботин вытер со лба выступивший пот и, сделав зверское лицо, погрозил Руденко кулаком. Вскинув руку под козырек, Сергей звонким голосом доложил:
- Ваше высокопревосходительство! Прапорщик Руденко, младший офицер первой батареи сорок седьмого тяжелого артиллерийского дивизиона!
- Тише, тише, прапорщик. Оглушили-с совсем. Вас, наверное, и французы услышат-с, такого голосистого и задиристого. Так что за приказ вы получили-с?
- Командир батареи полковник, то есть подполковник Марков-второй, думает, что союзники с нами на море поквитаться захотят. Вот и поручил мне позиции для наших красавиц присмотреть. Я за людьми подошел, а тут...
- А тут мы и поединок с капитаном Степановым. - Нахимов улыбнулся и потрепал смутившегося Сергея по плечу. - Далеко пойдете-с, юноша. Живете-с насыщенно и интересно. Я думаю, что нижних чинов капитан Субботин Вам даст-с. Надо мне с Вашим провидцем подполковником перемолвиться. Распорядитесь, Эдуард Иванович, пусть с прапорщиком от вас кто потолковее-с пойдет-с и поможет.
Тотлебен кивнул и, отойдя на несколько шагов начал отдавать какие-то распоряжения бывшему рядом с ним поручику. А Нахимов тем временем обернулся к Степанову.
- Ну а насчет поединка, я надеюсь Вы понимаете...
- Так точно, Ваше высокопревосходительство, я и не собирался.
- С Вашим умением стрелять, погубили бы такого молодца не за понюх табаку-с. - Сказал Нахимов капитану, а затем, повернувшись к Руденко, укорил его. - А Вы юноша, впредь думайте, прежде чем-с, на поединок вызывать во время войны. За храбрость в отстаивании чести хвалю-с, а горячностью Вашей не доволен-с!
- Виноват, Ваше высокопревосходительство!
Неожиданно на помощь заалевшему Руденко, пришел Степанов:
- Ваше Высокопревосходительство! Прапорщик, конечно, вспылил, но я сам дал ему повод!
Нахимов улыбнулся, вспомнив как Ларионов, отстаивал честь самого Степанова.
- Вы господа удивительно встаете друг за друга!
Адмирал еще раз посмотрел на вытянувшегося и чертовски смущенного своим конфузом Руденко и засмеялся.
- Капитан!
- Ваше высокопревосходительство!
- Постройте своих людей.
- Слушаюсь! Батарея! Становись! Равняйсь! Смирно! Равнение На Право!
Четким шагом, салютуя шашкой, Субботин доложил:
- Ваше высокопревосходительство! Первая батарея сорок седьмого тяжелого артиллерийского дивизиона по Вашему приказу построена!
- Здравствуйте молодцы артиллеристы!
- Здравия желаем Ваше высокопревосходительство!
На всю жизнь Сергей запомнил эту картину. Залитые солнечным светом земляные валы батареи, блики солнца на стволах стоящих на валгангах орудий, пронзительно голубое небо. Нахимов перед строем. Его высокая, чуть сутуловатая фигура в сюртуке с торчащими белоснежными уголками накрахмаленного воротничка, густые эполеты на плечах. И этот маленький, словно надломленный козырек фуражки, из под которого смотрели мягкие, голубые глаза. Скуластое, живое лицо Нахимова, имело выражение удовольствия и хорошего состояние духа.
- Братцы! Мне ли говорить вам о подвигах на защиту родного Отечества! Я с юных лет был постоянным свидетелем трудов и готовности умереть по первому приказанию воинства российского! Я рад, что имею в подчинении столь славных артиллеристов, хотя бы рожденных позже нас, предков ваших, но столь, же готовых пожертвовать всем для защиты Севастополя и флота! Спасибо вам большое. От всех нас, живых и павших. Появившись в тяжелый момент, вы и пушки ваши сберегли множество жизней защитников города. И знаю я - не забудут о вашей судьбе и подвиге ратном ни Государь, ни Россия! Отстоим Севастополь!
-Ура ! Уррра-а! Урра-а Нахимову! Урра-а-а!
* * *
Лишь только с батареи удалилось начальство, Руденко подозвал к себе Субботин.
- Ну, ты и отличился, Серж. Надо же - 'жандарма' нашего на дуэль вызвал! А он, между прочим, сегодня на стрельбище цирковые номера показывал. Стрелял так, что пулями центр мишени по кругу выбивал. Дойди и вправду дело до поединка, он бы тебя как муху прихлопнул.
- А я, в какой-то момент подумал, что он струсил, - в припадке самобичевания признался Сергей.
- Ха-ха-ха! Ты Серж 'клюкву' на его шашке видел?
Прапорщик убито кивнул.
- О какой трусости ты говоришь, если он, на своей КВЖД, получил ее уже в мирное время?
- Но ведь во время войны, Вы Михал Михайлыч сами говорили, по-разному награды получают.
-То то и дело, что во время войны. Степанов получил и анненское оружие, и Станислава с мечами в мирное время. Так, что ты Серж с нашим капитаном 'от жандармерии' будь поаккуратней.
- Постараюсь Михал Михалыч. Только попросить хочу - не называйте больше капитана Степанова 'жандармом' при мне. Очень прошу.
Субботин внимательно посмотрел на Сержа и, усмехнувшись, кивнул ему головой.
- Хорошо. Ты о задании Маркова не забыл еще, герой нашего времени?
Руденко спохватился:
- Никак нет! Мне людей надо...
- Знаю, знаю! - Субботин поднял вверх указательный палец. - Выделить прапорщику унтер-офицера, ефрейтора Федорова с двумя рядовыми, буссоль с блокнотом, накормить и отправить на подходящий участок с видом на море. У нас прогресс, однако. Мне Марк-два уже телефонировал. Гриценко!
- Фельдфебеля к старшему офицеру!
- Господин фельдфебель...
От перекуривавших неподалеку нижних чинов отделилась фигура в ладно пригнанной форме, и бегом направилась к Субботину.
- Ваше высокоблагородие! Фельдфебель Гриценко по Вашему приказанию явился!
Капитан внимательно посмотрел на Гриценко, постукивая пальцами по пряжке ремня, отдал приказание:
- В общем, так, фельдфебель. Сейчас берешь Федорова, двух ездовых, и после обеда поступаете в распоряжение прапорщика Руденко. Я надеюсь, все в лучшем виде будет.
- Не подведу, Вашвысокобродь. А, что делать-то будем?
- На море смотреть фельдфебель, на море.
- А что на него смотреть? Федоров таежник, охотник. Я больше в степу бывал. Мы к морю непривычны. Нету опыта!
- Вот и появится. Был лесной охотник, а станет морской. Куда денешься, если господин подполковник прикажет? Правильно, никуда.
- Так точно, никуда! Разрешите идти обедать, Ваше высокоблагородие?
- Иди. Пойдем Серж, и мы пообедаем.
- А к нам опять гости.
Руденко кивнул в сторону приближающейся к позиции небольшой колонны солдат и матросов, рядом с которой шли двое оживленно беседовавших между собою молодых офицера. Невысокий, в запачканной землей форме саперный офицер и щеголеватый мичман. Скомандовав остановку и привал, поручик с озабоченным видом направился к стоящим в ожидании артиллеристам. Следом за ним с независимым видом двинулся и мичман. Подойдя к капитану, поручик представился.
- Поручик Климов, саперная команда. Прибыл по приказу полковника Тотлебена в распоряжение капитана Субботина.
Хозяева представились и вопросительным видом повернулись к загадочно молчащему мичману. Крепкий молодой человек с русыми волосами стоял, зачарованно глядя на оказавшийся неподалеку открытый зарядный ящик. Артиллеристы понимающе с улыбкой переглянулись и Субботин прокомментировал:
- Это, прапорщик, называется любовь с первого взгляда. Наш человек!
- Простите господа! Мичман двадцать шестого экипажа Забудский Григорий Николаевич.
* * *
Совместный обед, на котором с подачи старшего офицера батареи капитана Субботина была выпита бутылочка весьма неплохого местного вина, немного затянулся. Руденко уже подумывал о том, как бы заканчивать это мероприятие, не обидев хлебосольного хозяина. Но тот и сам, допив то, что оставалось в бутылке, спустя несколько минут вежливо выпроводил всех из своего блиндажа.
Кстати, этот блиндаж произвел неизгладимое впечатление на Климова. Заметив это, капитан сказал ему, что эти два наката - ерунда. Вот как то вызвали его в штаб корпуса, так там, в пятнадцати верстах от передовой, у инспектора артиллерии корпуса вообще было аж шесть накатов трехвершковых бревен, да еще и рельсы уложены сверху и землей присыпаны. Над тремя большими комнатами! Вот это комфорт и безопасность. Офицеры посмеялись над тем, что некоторые начальники одинаковы во все времена.
Выйдя из блиндажа, они увидели уже построившуюся колонну из прибывших с Климовым солдат и матросов, с примкнувшей к ним командой Гриценко. Перед небольшим строем стоял, задумчиво глядя на море, повесивший на плечо громоздкий футляр с буссолью Федоров.
* * *
- Ба, Серж! Твое поручение уже в небольшую операцию превращается. Прав был Павел Степанович - и часа не прошло, а у тебя уже под командой отряд из трех родов войск. Пехота, моряки и артиллерия! Тебе еще кавалерии не хватает и союзники сами сдаваться побегут.
Любящий посмеяться Субботин не упустил случая пошутить над молодым товарищем. Неожиданно ему ответил мичман.
- С нашим адмиралом вполне может быть. Он уже многих морских офицеров к пушкам приставил. Ведь офицеров корпуса морской артиллерии не хватает. Приходиться нам грешным артиллерийское дело осваивать.
Мичману, как он еще недавно считал, не повезло. После отбитого штурма союзники обстреляли позиции русских и шальной бомбой на левом фланге четвертого бастионе были выведены из строя два орудия. Как раз там, где он командовал. И в такое интересное время, когда врагу насыпали перца на хвост, ему пришлось заниматься доставкой поврежденных пушек в мастерские для ремонта. Ремонт грозил затянуться, тем более, что пришел приказ уменьшить количество людей на бастионах.
Как было сказано - 'для предотвращения неоправданных потерь и отдыха нижних чинов и офицеров'. Все это приводило в уныние деятельную и храбрую натуру любознательного офицера, уже влюбленного в свои пушки. Но сегодня ему повезло оказаться неподалеку от Тотлебена, когда тот инструктировал Климова на предмет помощи артиллеристам Особой Бригады. Услышав озадаченный вопрос подпоручика о том, как он, простой сапер, может помочь артиллеристам, да еще и из Особой бригады, мичман обратился к известному всему Севастополю Тотлебену, буквально напросился на визит к 'сибирякам' сказав, что уж пушкарь пушкаря поймет всегда.
И вот теперь, у него появился шанс не просто познакомиться с этими загадочными людьми и их внушающими безмерное уважение и интерес орудиями, но и помочь приспособить их к возможной стрельбе по морским целям.
Сейчас он стоял рядом с прапорщиком, одетым в почти уже привычную для глаз форму неяркого защитного цвета и восхищенно пытался представить, как можно стрелять и попадать в корабль, находящийся на дистанции как минимум в три раза большей, чем та на которую могли послать ядро известные ему орудия. Серж, хоть и признался, что сам по кораблям не стрелял, многозначительно добавив: 'Пока не стрелял'. И добавил, что для их орудий нет ничего невозможного. Под впечатлением от таких слов мичман даже и не заметил, что прекрасные парусные корабли были названы его новым другом 'неповоротливыми корытами'.
* * *
Подходящее для огневой позиции место на Безымянном мысу, удалось найти достаточно быстро. Прапорщику и лучшему наводчику батареи ефрейтору Федорову приглянулась небольшая ровная площадка. Видно, кто-то раньше хотел построить на этом месте дачный домик с шикарным видом на Северную бухту и на море. И уже очистил площадку от камней, но, видно, что-то помешало. Немного посовещавшись, офицеры решили остановить свой выбор на этом месте.
Мичман немного смущенно признался, что именно отсюда он бездеятельно наблюдал за бомбардировкой Севастополя с моря в октябре прошлого, 1854 года.
- Простыл я тогда. С бастиона прогнали, чтобы я инфлюэнцей никого не заразил. Тоже мне, бомбы лопаются, а меня из-за соплей прогнали. Отлеживаться стыдно было. Когда англичане с французами открыли бомбардировку с моря, пришел на батарею, а там все при деле были, меня прогнать задумали. Вот и наблюдал отсюда.
Серж живо заинтересовался тем, насколько хорошо все было видно, и что именно видел Григорий. Но тот лишь развел руками, сказав, что смотрел не вооруженным взглядом, поэтому в деталях он много из-за порохового дыма не увидел, но точно может сказать, что далее десяти кабельтовых корабли союзников не стояли. Смотрели на бомбардировку и с Северной стороны, но, по словам мичмана, и там расстояние оценивали также Не больше десяти кабельтовых.
- Простите мичман, я ведь сухопутный артиллерист, кабельтов это что?
- Десятая часть мили.
- Почти верста?!
- Это не та миля, это морская! Ха-ха!
- Тьфу, Господи, а в этой морской миле сколько сажений?
Мичман считал "в уме", периодически бормоча: "семь английских футов, сажень, миля, шесть тысяч восемьдесят футов".
- Восемьсот шестьдесят восемь и две сотых.
- Спасибо, я сейчас запишу.
Прикинув расстояние, прапорщик в возбуждении даже притопнул.
- Отсюда мы их всех достанем! Достанем, Федоров?
Ефрейтор, сосредоточенно рассматривающий, что-то на море, повернулся к Сержу.
- Так точно, Вашбродь. Мне бы только снарядов побольше, да и пристреляться надо бы. А то я по кораблям не стрелял раньше ведь.
- Вон смотри, Федоров. Видишь наши корабли стоят? По такой мишени попадешь?
- Ваше благородие! На земле то хоть я когда стреляю, на глаз да знаю, сколько до вражины, или там до мишени будет. А здесь... Не пойму я пока, как надо будет. Пробовать надо, стрелять надо. А у нас снарядов - с гулькин нос. Сами помните, как господин подполковник говорил, что бы берегли. Что подвоза теперь долго не будет.
- Ну, с этим разберемся, Федоров. Не беспокойся. Установи-ка пока, служивый, инструмент.
Прапорщик кивнул на буссоль и присев в стороне на бревно стал что-то писать и зачеркивать в блокноте, внимательно осматривая местность. Мичман с подпоручиком с интересом наблюдали за тем, как ефрейтор сноровисто устанавливал треногу и крепил на ней какой то прибор.
- Серж, а что это такое?
Забудский кивнул на установленную буссоль, в которую уже с любопытством, спрятав руки на всякий случай за спину посматривал подпоручик Климов. Драгоценный прибор аккуратно придерживал давно освоивший его подготовку сметливый наводчик.
- Батарейная буссоль Михайловского-Турова.
- А для чего она нужна?
Не дожидаясь ответа Руденко, мичман произнес, разглядывая угломерный лимб:
- Пеленгатор с подзорной трубой... Забавно. А что вы им меряете?
- Она служит для определения азимута стрельбы - наведения орудия в цель по горизонту.
- А по дальности?
- Вот здесь, если посмотреть в окуляр, есть шкала для измерения вертикальных углов. Если мы знаем высоту предмета - можем примерно определить дистанцию.
- Плюс-минус ... - Забудский скептически хмыкнул - я вам секстантом измерю вертикальный угол гораздо точнее, только все равно невязка на такой дистанции с полкабельтова будет...
Руденко горестно вздохнул:.
- Понимаете, мы армейские пушкари, не моряки. Опыта для такой стрельбы нет, ориентиров нет привычных, а снарядов мало. Пока дистанцию нащупаем, пока все прочее... В общем, времени немало пройдет. Самое главное - сюрприз для гостей уже не получится, еще и передумают в гости заходить. Зазря только снаряды потратим. Вот и подумал... надо бы в море выйти, ну и в тех местах где их корабли стояли в прошлый раз, - прапорщик, повернувшись к морю, изобразил рукой какую то геометрическую фигуру, - вешки поставить... Пристреляем ориентиры, вешки эти самые, результаты запишем. А потом...
- ...Господа союзники дисциплинированно расставятся по нашем вешкам, как же... - с иронией продолжил мичман - извините, прапорщик - армеутские фантазии. У вас второй пеленгатор... этого... Туровского, есть?
- Есть.
- Тогда будем стрелять по крюйс-пеленгу. Вон там и там - мичман показал на противоположные концы выбранной площадки - поставим ваши пеленгаторы - тут саженей сто между ними будет. Расстояние точно замерим - получим основание треугольника. Затем меряем пеленги на цель с двух точек и решаем задачу для младших классов морского корпуса - как по двум углам треугольника и стороне между ними найти его высоту.
- Поздравляю, господин мичман - убито произнес Руденко - Вы только что мне про стереоскопический дальномер рассказали...
- Он у вас есть?
- У нас на батарее нет, а вот у фон Шведе есть.
- Так он, наверное, не откажет?
- Не знаю, его кажется, Ларионов куда-то услать хочет. Я не знаю наверное.
- В любом случае, с дальномером или с двумя буссолями мы справимся.
- Все хорошо господа! А чем я вам сейчас могу помочь со своими нижними чинами?
Прибодрившийся Климов требовательно смотрел на молодого прапорщика. Тот неожиданно смутился.
- Понимаете... Мне командир батареи, приказал удобное место приглядеть и ему доложить, а не позиции готовить. А уж начальство, - он кивнул в сторону расположения родной батареи, - как то так выразилось...
- Что мы здесь и оказались. Бери больше, тащи дальше. Понятно. - Закончил за него поручик. - Так в чем же дело? Доложите своему командиру, а мы пока разметим позицию. Я думаю, он одобрит и место и то, что здесь уже люди будут.
Сергей кивнул.
- Я ему сейчас донесение напишу, кроки нарисую и с фельдфебелем отправлю. Отсель грозить мы будем ...
- Турку! - одновременно закончили поручик и мичман.