После разговора с 'жандармом', как стал про себя называть капитана Степанова, инженер

  Колмогоров, он стал вспоминать все, что он помнил про мины заграждения. Работая на Обуховском заводе, он, конечно, имел представление об устройстве якорных мин заграждения образца 98 и 908 г.г. Подумав о годах принятия на вооружения этих мин, Павел Матвеевич про себя усмехнулся: 'Надо-же, девятьсот восемь и девяносто восемь'.

   Но что можно сделать в Севастополе? Первый визит, необходимо сделать в мастерские флота, посмотреть какой станочный парк имеется. Посмотреть на запасы металла. Если бы Колмогоров сейчас был в Николаеве, там, где находились верфи, он наверняка бы нашел то, что его интересовало. Севастополь никогда не был городом кораблестроителей. Максимум, на что можно было рассчитывать - это ремонтные мастерские, обслуживающие повседневные нужды флота.

   Рассчитывать на листы железа, покрытые цинком, предохраняющим от коррозии, для изготовления корпусов мин не приходилось. Если что-то и есть, то это небольшой запас листов меди запасенных для ремонта обшивки корпусов кораблей с целью предотвращения от обрастания. Доки в Севастополе были. Было так называемое Лазаревское адмиралтейство, это Колмогоров уже знал. Отставив на время мысли о том, чем он будет снаряжать мины, Павел Матвеевич, решил прогуляться на Корабельную сторону, взяв с собой всех четверых рабочих со станции Тарнополь, которые составляли ему компанию в этой несчастной экспедиции к железнодорожным мастерским Злочева. Вместо хорошо обдуманного плана починки насоса, с помощью которого можно было бы подавать воду для питания паровозов на станции, извольте думать о производстве мин заграждения в Севастополе.

   Размышляя о том, что произошло инженер, практически постоянно испытывал удивление.

   Господа военные, очень уж быстро пришли к мнению о том, что и как надо делать. Ларионов, так тот вообще никого не спрашивал и не советовался. Успев побывать в армии, призванный из запаса, прапорщик Колмогоров успел 'понюхать пороха'. Побывал в нескольких боях в составе третьей армии генарала Радко-Дмитриева, демобилизованный в пятнадцатом году, когда всех инженеров вымели из армии для усиления военного производства, он вполне себе представлял настроение военного человека, всю свою жизнь готового к мгновенным изменениям и в собственной судьбе. Что уж говорить про изменение внешних так сказать, обстоятельств, но произошедшее с полком и приданной ему артиллерией, связистами и саперами выходило за рамки всего, что инженер представлял и к чему был готов.

   Офицеры полка уж слишком быстро, по мнению инженера, приняли как данность, то, что все оказались во времени отстоящем на пятьдесят девять лет назад. Никаких рефлексий! Отец Зосима провозгласил, а остальные согласились - Божье провидение. Спорить с полковым попом, инженер счел для себя невозможным. Наверное, есть какое-то научное объяснение тому, что произошло, но пока оно не известно. Спорить с людьми инженер вообще считал глупостью, руководствуясь древней формулой, что 'один из спорящих дурак, потому как не знает правды, другой подлец, потому как ее знает'. Быть дураком не хотелось, а подлецом Павел Матвеевич быть не мог, потому, как сам не представлял, что - же такое приключилось.

   Станционные рабочие, токарь Лутковский Иван, кузнец Ряполов Михаил, и двое слесарей, двое братьев Соловейко, Андрей и Иван, насидевшись в течение двух дней в Северном укреплении, наслушавшись сначала канонады 'союзников', потом звуков разрывов артиллерии защитников, в конце концов, приведших артиллерию врага к молчанию, с большой охотой согласились пойти с инженером и посмотреть на 'промышленную мощь' Севастополя.

   Из тех солдат, которых вывели за штат, Павел Матвеевич отобрал еще несколько человек, которые работали с металлом на заводах в Нижнем. Несколько медников, которые работали на производстве паровых котлов в Сормово, тоже были включены в 'инженерную группу', как ее назвал Колмогоров.

   Необходимо конечно было включить в группу шофера автомобиля-радиостанции, для демонтажа мотора и приспособления его на лодку, но пока Павел Матвеевич не загадывал так далеко. Договорится капитан Степанов, или нет, бабушка надвое сказала. Пока вопрос стоит о том, можно ли вообще сделать мины заграждения в условиях Севастополя. Вопросы их постановки вторичны, равно как и способы. Способов в представлении Павла Матвеевича могло быть только два: первый - промер глубин и отматывание достаточной длинны каната от мины до якоря с последующей ее постановкой в определенном месте, второй - установка с помощью автоматики.

   Все эти рассуждения, упираются в основной вопрос, из чего делать корпуса мин? Основываясь на высказываниях Ларионова, Степанов сказал, что для снаряжения мин, взрывчатые вещества найдутся и это не будет черный порох как в минах Якоби. Но Колмогоров, всегда относился к высказываниям начальства с осторожностью. Если дадут пироксилиновые шашки саперной роты, если все дадут, то хорошо, но мало. О снарядах гаубичной батареи инженер пока не думал. Все мысли были сосредоточены на том, из чего сделать корпуса мин.

  * * *

   Размышляя о том, каково устройство и действие подводных мин, употребленных во времена Крымской войны Павел Матвеевич, вполне отдавал себе отчет, что имевшиеся тогда, или сейчас мины, далеко не соответствовало своей цели. Да, мины напугали 'союзников', но ни одного их корабля их не удалось потопить с их помощью, при атаке Кронштадта. Заряд оказался слишком слабым для того, чтоб сделать пролом в подводной части корабля. При толщине дубовых досок, образующих корпус чуть ли не в аршин, заряд черного пороха в два пуда весом, конечно, маловат. Черный порох сгорает не сразу, а только постепенно. На взгляд стороннего человека он взрывается весь и сразу, но это не так. Известно, что для воспламенения всего количества пороха нужен также известный промежуток времени, и в этот промежуток только и успеет сгореть его часть, а остальное количество будет выброшено при взрыве абсолютно напрасно с дымовым и огненным эффектом.

   Будучи немного знаком с взрывчатыми веществами и устройством мин заграждения, Павел Матвеевич полагал, и это подтверждалось его опытом, что при увеличении заряда пороха в минах заграждения, сколько бы ни увеличивался заряд, он не оказал бы большей силы против вражеских кораблей. Слабая оболочка подводной мины (в противном случае мина не будет плавуча) представляет слишком мало преграды действию пороховым газам. Как вспоминал инженер, этот недостаток можно отнести и к гальваническим минам Якоби, и к минам Нобеля.,

   Степанов в разговоре упомянул пироксилиновые шашки, бывшие в саперной роте. Это, конечно, представляло больший интерес в качестве заряда по сравнению с порохом. Кроме того, как полагал Колмогоров, командир гаубичной батареи сможет выделить немного снарядов, снаряженных новым взрывчатым веществом - тротилом. А это уже другой 'коленкор'!

  * * *

   Морские мастерские Севастополя разочаровали инженера. По сравнению даже со станционными железнодорожными мастерскими Тарнополя, они выглядели очень примитивно: кузница, несколько токарных станков для работы по дереву с приводом от маломощного парового двигателя. Трансмиссией служил вал под потолком, на который были заведены приводные ремни станков, по мере необходимости перекидываемые с помощью длинных палок.

   Слесарный участок тоже выглядел убого. Несколько деревянных верстаков, бедный ассортимент инструментов. По сравнению с числившимися по адмиралтеству работяги, появившиеся вместе с Павлом Матвеевичем рабочие, имели гораздо более богатый инструментарий. После того, как Ряполов и братья Соловейко выложили свои запасы на один из верстаков, на невиданные ранее богатство сбежались смотреть все рабочие. Плашки с плашкодержателями, метчики с воротками, напильники драчевые и личные, гайки и болты всех размеров, измерительный инструмент, резцы для работы по металлу, пассатижи, ключи гаечные рожковые, трубчатые, накидные, все это вызвало живейший интерес.

   Кузнец Ряполов тут же завел профессиональный разговор с утирающим лицо полуголым кузнецом "севастопольцем", с надетым на торс кожаном фартуке. Слесаря тоже начали оживленно обмениваться мнениями по поводу инструментов. Токарь Лутковский, критически осматривал токарные станки, переговариваясь с адмиралтейскими рабочими на профессиональном жаргоне.

   Начальник мастерских коллежский асессор Осоргин Аристарх Викентьевич, показал Колмогорову свои запасы. Имевшиеся в наличии листы меди, были по прикидкам Павла Матвеевича, вполне годны для изготовления корпусов дюжины мин. Возможно, также было изготовление 'парашютов' мин Азарова. Несмотря на убогость оснащения мастерских, инженер пришел в хорошее расположение духа и с азартом начал просвещать Осоргина в премудрости автоматической постановки мин.

  - Вьюшка, это типа лебедки, на которую навивается минреп...

  - Простите Павел Матвеевич, что такое минреп?

  - Минреп, это канат, на котором мина крепится к якорю. Так вот вьюшка, состоит из полого железного цилиндра, утвержденного своею осью с в железной раме. Рама соединена сквозными болтами с чугунным якорем, имеющим вид сегмента, одна из щек вьюшки снабжена по окружности особыми вырезами. - Говоря все это, Колмогоров рисовал на листе бумаги основные детали мины, поясняя, свои рассуждения, показом на эскизе.

  - В теле якоря на оси вращается железная щеколда, которая в обыкновенном своем положении притянута пружиною к одному из упомянутых вырезов. К щеколде привязывается проволочною прядью свинцовый груз. 'Парашют' умеряет скорость погружения якоря в воде. За ушко рыма ввязывается подъемный конец. Коренной конец минрепа или вплескивается в обух на барабане вьюшки или же, как теперь, пропускается через отверстие в этом барабане и задерживается кнопом во внутренней полости вьюшки; ходовой конец проходит через направляющее отверстие в раме и через 'парашют'.

  - Каков вес свинцового груза?

  - Тридцать фунтов; длина его шестнадцать дюймов, а диаметр три дюйма. Проволочному концу от него придается длина, равная требуемому от мины углублению под водою. Больший удельный вес груза и его форма заставляют его всегда падать на дно впереди якоря на длину проволочного конца.

   Как известно, удельный вес свинца больше чугуна. Груз достигает дна в тот момент, когда якорь будет отстоять от него на длину конца от груза.

  При постановке мины происходит следующее. Падая в воду вместе с якорем, мина сначала остается на поверхности вследствие своей пловучести. Свинцовый груз, предшествуя якорю на длину конца, преодолевает своим весом упругость пружины щеколды и освобождает от щеколды тот из вырезов вьюшки, который она задевает, давая этим возможность вьюшке вращаться. От натяжения плавающей мины производится сматывание минрепа; скорость сматывания умеряется действием парашюта.

   В тот момент, когда груз коснется дна и перестанет оттягивать щеколду вниз, вьюшка стопорится, сматывание минрепа прекращается. Якорь достигает дна, увлекая за собою и мину, и придает ей углубление, равное тому расстоянию, которое он сам должен еще пройти, то есть равное длине конца от груза.

  - Все это понятно, единственное возражение в том, что в Севастополе нет свинца. Совсем нет. Даже для того, чтобы стрелять из ружей приходится иной раз подбирать пули союзников.

  - Совсем нет?

  - Да, совсем. Надо придумать что-то другое.

  - Значит, будем думать!

  * * *

   Размышления двух инженеров, одного из пятьдесят пятого года девятнадцатого, другого из шестнадцатого, двадцатого столетия пришли к единственному решению. Не заморачиваясь с автоматической постановкой мин, ставить их после промера глубин.

   Вполне отдавая себе отчет в том, что на мысу у Камышевой бухты находится французская батарея, инженеры решили, что матросы уж как-нибудь исхитрятся, и останутся незамеченными при постановке заграждения.

   Чертежи мин были переданы рабочим медникам, и производство было начато. Мины в лучших традициях было решено производить со сфероконическими корпусами.

   Несмотря на утверждение Осоргина об отсутствии свинца в Севастополе, некоторое его количество для изготовления колпаков было найдено. Изготовление 'рожков' которые служат для подрыва мины, было возложено на прапорщика Румянцева, недавнего студента технологического института, в руки которого передали все запасы химикалий, найденных в аптеках и в артиллерийской лаборатории. Очень кстати пришлось профессия одного из солдат, выведенных за штат, в гражданской жизни, бывшего стеклодувом в Гусь-Хрустальном.

   Серная кислота и 'бертолетова соль', служащие для инициации горения подрывного заряда мин, были произведены Михаилом Румянцевым буквально 'на коленке'.

  * * *

   Подготовка катера для буксировки минных плотов, на которых должны были размещаться мины, и лебедка для их постановки, заняла достаточно много времени. Демонтаж мотора автомобиля с радиостанцией занял не очень много времени, гораздо больше его потребовалось для изготовления рамы устанавливаемой в лодку, изготовление гребного винта, вала и сальника валопровода, отладку и испытание.

   Гребной винт пришлось переделывать два раза, прежде чем Колмогоров счел результаты испытаний приемлемыми. Самое активное участие в испытаниях принял лейтенант Шабанов, из экипажа линейного корабля 'Париж'. Отобранные им матросы тренировались в постановке мин в Артиллерийской бухте. Там же происходили и испытания, вызвавшие большой интерес со стороны обывателей. Имея на буксире два плота, лодка, переименованная в катер 'Варяг', уверенно держалась на курсе, скорость составляла аж шесть узлов, звук от работы двигателя был совсем негромкий, можно было не опасаться привлечения внимания французов с батареи к звукам, доносящимся с моря. Тем более, что ни разу со стороны Севастополя никаких вылазок в море ранее не происходило.

  * * *

  - Павел Степанович! Я понимаю наших армейцев, которые с упоением учатся 'новому строю', у них есть новое оружие, у них есть новая тактика, мне как артиллеристу обидно!

   Князь Урусов, по своей специальности артиллерист, выступал от общества офицеров с требованием рассказа о новых сведениях в артиллерии.

  - Сергей Семенович! Да я всецело согласен с Вами, прикажу-с новым членам нашей дружной севастопольской семьи, поделиться знаниями, все будет в лучшем виде-с. Сейчас же пошлю за полковником Ларионовым, пусть назначит лектора, он все расскажет, либо подполковник фон Шведе, либо подполковник Марков. Все в лучшем виде расскажут-с. Да и я тоже с большим удовольствием послушаю-с.

  - Павел Степанович, офицеры-артиллеристы и армейские и флотские, имеют много вопросов к своим коллегам из шестнадцатого года. Боюсь, что одной лекцией не обойтись.

  - А кто сказал, что дело будет-с в одной лекции? Слава Богу, они всегда теперь при нас пребудут-с, я думаю, все расскажут, ничего не утаят-с.

   Разговор Нахимова с начальником первой дистанции генералом князем Урусовым перешел в практическую плоскость. Где и как собрать офицеров-артиллеристов, чтобы прочитать им лекцию, а может быть и не одну, об артиллерии нового времени.

   Адъютант Нахимова, Павел Яковлевич Шкот, был послан за Ларионовым, фон Шведе и Марковым.

   Князь Урусов, происходивший из княжеского рода татарского происхождения, восходящему к известному Едигею Мангиту, любимому военачальнику Тамерлана и игравшему затем большую роль в Золотой Орде и сделавшемуся впоследствии владетельным князем Ногайскими, артиллерист до мозга костей, превыше всего ставивший свой род войск, успокоенный распоряжениями Нахимова, уселся в кресло и принялся ждать.

  * * *

   Лекция в 'артиллерийской академии', как ее шутливо назвал подполковник фон Шведе, происходила на Северной стороне, во дворе Северного укрепления. Для этого пришлось опять переправить одно полевое орудие и гаубицу через главную бухту. Союзники на своих батареях безмолвствовали, и Ларионов счел возможным немного ослабить артиллерийскую оборону.

   Орудия и зарядные ящики переправляли на Северную сторону ночью. Нижние чины бурчали себе под нос о том, какое умное начальство, никак не определится с размещением орудий, не дает поспать ни себе ни людям.

  * * *

   Фон Шведе, немного волнуясь, стоял перед сидевшими офицерами. Здесь были и молодые прапорщики и мичмана, и убеленные сединами ветераны, майоры, капитаны разных рангов и полковники. Приказ Ларионова просветить господ артиллеристов о тенденциях и направлениях в развитии артиллерийской науки был краток:

  - Оскар Карлович, не размазывая и не растекаясь мыслью по древу, просветите предков наших о развитии артиллерии. Павел Степанович просил, и я Вас прошу.

   Просьба командира в русской армии всегда выглядела приказом. Правда, Ларионов разрешил составить совместный доклад с подполковником Марковым, который сейчас скромно сидел в стороне. А вот фон Шведе, придется отдуваться за двоих!

  - Господа офицеры! Мой краткий обзор развития артиллерии, в основном касается ее сухопутной составляющий, что касается морской артиллерии я смогу дать только обрывочные сведения, никоим образом не претендующие на полноту.

   Среди моряков, находившихся в зале Морского собрания, прошел гул недовольства.

  - Я понимаю Ваши чувства, но, к сожалению, морских артиллеристов среди нас нет. Насколько могу, попытаюсь ответить на все ваши вопросы. Поскольку я вступил в службу в 1898 году, изучением того, что было ранее, я не занимался, предметом моего рассказа, послужит трехдюймовое орудие образца девятьсот второго года, находящееся, или в будущем, находившееся на вооружении артбригад пехотных дивизий. Рассказ о шестидюймовой гаубице образца девятьсот десятого года, я предложу провести подполковнику Маркову.

   Начнем с калибров. Сейчас принято обозначать калибр орудия в фунтах и даже в пудах. В дальнейшем, стали измерять калибры в дюймах. Дело в том, что орудия в наше время, стреляют снарядами совсем не сопоставимого веса с чугунным ядром, вес которого в это время, определяет его калибр. Для примера, имеющаяся сейчас полевая трехфунтовая пушка, это пушка калибром три фунта. Это официальное название; артиллерийский вес три фунта - основная характеристика орудия. Размер по диаметру канала ствола, две целых восемь десятых дюйма, это - вспомогательная характеристика орудия. На практике это маленькая пушка, стреляющая ядрами весом в три фунта и имеющая калибр, в нашем понимании, около двух целых, восьми десятых дюйма. Разница в понятиях калибра, происходит между весом чугунного ядра и диаметром канала ствола.

   В шестнадцатом году, никому не придет в голову считать калибр в фунтах. Снаряды сильно изменились за это время. И примерно такое же по шкале калибров орудие, может выпускать по неприятелю снаряды с большим весом, нежели чугунное ядро. Так что придется вам привыкать к новым понятиям с самого элементарного. То орудие, про которое я упомянул, трехдюймовка, стало основным в полевой войне в наше время. Небольшой экскурс в устройство снарядов, я думаю, вам не повредит. Если есть вопросы, пожалуйста, задавайте.

  - Господин подполковник, с калибрами все более-менее понятно, хотелось бы узнать, как осуществляется зарядка орудий с казенной части. Простите, не представился, капитан Бакулин, одиннадцатая артиллерийская бригада.

   Видя, что капитан хотел задать еще какой-то вопрос, фон Шведе поощрил его:

  - Вы видимо капитан хотели еще что-то спросить?

  - Да господин подполковник. Какова организация артиллерии?

  - Неплохо бы осветить вопрос управления огнем батарей, находящихся на закрытых позициях, коему мы все были свидетелями двадцать пятого числа, - поднявшись с места, сказал офицер, на погонах которого на двух просветах имелись две звезды. Беленький крестик Георгиевского ордена сам по себе вызывал уважение, но кроме знака офицерской доблести, офицер имел и очень впечатляющий шрам, перечеркивающий его правую щеку. - Майор Силуянов, четырнадцатая артиллерийская бригада.

  - Господа! Я постараюсь ответить на все вопросы. Но дайте, же сказать то, что я хотел.

   Сдержанный смех офицеров, поощрил фон Шведе к дальнейшему рассказу. Типы снарядов применявшихся при стрельбе из трехдюймовок, способы пристрелки, управления огнем с наблюдательного пункта, роль старшего на батарее, все вызывало живейший интерес собравшихся офицеров. Роль гаубичного огня, о котором рассказал Марков-второй, особенно заинтересовала офицеров мортирных батарей. Рассказ, сопровождаемый показом унитарных патронов артиллерии, объяснение принципов организации артиллерийского огня вызвал большое оживление.

   Князь Урусов, председательствовавший на этом собрании, высказав большое удовлетворение полученными сведениями, выразил общее желание, узнать о любимом всеми офицерами роде оружия как можно больше. Было решено, не прерываясь на обед, собраться, но уже с 'наглядными пособиями'.

   Через час после окончания выступлений офицеров 'попаданцев', 'севастопольцы', смогли в полной мере ощутить скорострельность орудий, которые перевезли для этой цели на Северную сторону. Орудийные номера вполне показали, как происходит заряжание орудий, а прапорщики-артиллеристы, выполнявшие роль старших офицеров батарей, вполне дали понять, как происходит стрельба с закрытых позиций.

  Адмирал Нахимов был прав - никто ничего не таил и "потомки" в полной мере раскрывали свои секреты. Очень многие артиллеристы, буквально прилипали к пушкам, стараясь пощупать своими руками чудесные орудия, способные выпустить от трех до двенадцати выстрелов в минуту. Потрогать унитарные патроны трехдюймовок и выстрелы раздельного заряжания шестидюймовых гаубиц.

   Итог столь познавательных лекций подвел князь Урусов:

  - Господа! Все, что нам рассказали и продемонстрировали наши з ... потомки, очень, очень интересно, я надеюсь все понимают, что об этом, надо в приватной обстановке молчать?

   Молчание, как известно знак согласия, поэтому генерал-лейтенант продолжил:

  - Развитие и решающая роль нашего любимого рода оружия не стояло на месте. То, что мы узнали и увидели, в полной мере, я думаю, отвечает нашим чаяниям, а посему господа, не надо распространятся о том, что вы увидели и узнали, и давайте провозгласим здравицу в честь Императорского дома, не оставляющего нашу любимую артиллерию без внимания! Государю нашему, потомкам его, троекратное ура!

  - Ура! Ура! Ура!