Повстанцы двигались на юг, отмечая путь горящими селами и городами. Невиданных размеров войско, вернее разноплеменная орда, вооруженная необычным, но грозным оружием – лопатами, кирками, топорами – широко растеклась по Западной равнине, от моря до Главного хребта. На ее пути вспыхивали дома, рабы кидались на хозяев. Кое-где возникали очаги сопротивления, но быстро захлебывались в волнах гнева. На место одного погибшего раба вставало десять освобожденных. Атланты прятались и бежали, смятение охватило Срединную.
Вожди с войсками, приплывшими с востока и во много раз выросшими за счет принятых воинов, шли по дороге. На ходу формировались отряды, назначались командиры и вестники для передачи приказов.
Севза не радовала легкость побед. Чутье говорило, что враг собирает силы для удара. Где и когда он нанесет его? Севз слал во все стороны дозорных, подолгу сидел с Бронтом над рисунком Срединной, стараясь угадать планы врага.
- Будет вам колдовать! – кричал Айд, блестя зубами и белками глаз. – У Даметры лучше получается.
Шестьдесят тысяч воинов Италда на двуустах кораблях уплыли на север. Войска, которые должны были вести Тифон и Цнам, спешно стягивались к Атле. В ожидании выступления Тифон пировал и развлекался, возмещая предстоящие походные тяготы. Иногда после доброй чаши или особенно острого зрелища он протягивал руку – похлопать по бедру Майю, или делал жест, который Акеан понял бы без слов. И тут же досадливо морщился.
Вместо них во дворец был доставлен лист с тремя строчками: «Приносящая жертвы Майя и кормчий при Наследнике Акеан с раскаянием доносят: когда Божественный у Анжиера бунтарей сокрушил, мы, гнусного Севза настигнуть не сумев, чужую голову за Севзову выдали. Нет нам прощения. В стыде и горести у алтаря Ушшар-усыпительницы добровольную смерть принимаем. Рисовано в Атле в год с Приплытия 1264-й, луны Перемежающихся ветров на седьмой день».
Показывая сыну лист, Хроан не попрекнул его злосчастной головой. Передоверив судьбу страны полководцам, он замкнулся и предался молитвам. Тифон чувствовал жалость к отцу.
- Не отчаивайся! – сказал он, повинуясь порыву. – Я подавлю бунт, и ты закончишь Подвиг. Ведь осталось немного?
- Всего половина луны, - вздохнул Хроан.
- Ну вот! Возглавишь дело сам. А я останусь держать Небо.
На двенадцатую ночь, перевалив хребет, войско бунтовщиков остановилось на плоском, поросшем кустами возвышении между двумя реками. После обычного препирательства с вождями Бронт добился, чтобы стоянку окружили дозорами. Тысячи огней рассыпались по равнине: отряды у костров готовили пищу, затачивали острия, беседуя о мести и возвращении домой. С одного края доносилось тонкоголосое пение либов, на другом били коттские барабаны. На севере медленно опадали языки пламени – догорали два разрушенных утром селения. И словно ночи еще не хватало огней, на юге изредка приподнималось багровое зарево, и доносился рокочущий вздох: шевелился в полусне вулкан Джиер.
Перед полуночью к дозорам приблизились двое атлантов – мужчина и женщина. Под наставленными копьями они громко кричали: «Севз! Севз!»
- Эге-ге! Старые друзья! – Молниеносный долго хохотал, глядя на съежившиеся фигуры Майи и Акеана.
- О! Красная змея! – Гехра вспрыгнула со шкуры возле Севза и выдернула из-за пояса нож.
- Погоди! – остановил ее муж. – Позабавимся.
- Верно! – поддержал Айд. – Пусть споют, станцуют. А потом Даметра погадает о победе на их потрохах.
- Только не давай им есть с нами, - сказала памятливая Хамма.
- Кто такие? – Промеат недоуменно переводил взгляд с понурых атлантов на развеселившихся вождей.
- О-о! Ты не знаешь! Эта была мне женой, а потом перепрыгнула на ложе к моему братцу. А этот удрал от нас под Анжиером и погубил бунт городских рабов.
Акеан забормотал оправдания, но Майя ткнула его локтем.
- Ну что ж, птички! – Севз откинулся на меховые подушки. – Рассказывайте, откуда прилетели, что принесли на крылышках?
- Твою победу! – сказала жрица. Теперь хохотали все.
- Разве узнать замысел врага не значит победить?
- Погодите! – Промеат шикнул на веселых вождей. – Ты вправду что-то знаешь, женщина?
- Италд придумал, как раздавить ваше войско.
- А кто нас убедит, что ты не лжешь? – спросила Хамма.
- Предаст! Опять предаст! – крикнула Гехра.
- Мы в ваших руках, - сказала Майя, - если солжем, казните нас.
- Две головы – не слишком ли дешево за поражение? – оскалился Посдеон.
- По мне, - Майя вздернула подбородок, - жизни всех ваших воинов не стоят моей левой руки. А Акеан не отдал бы за них и мизинца!
- Она верно говорит, - кивнула Гезд. – Нам не понять этого, но собственная жизнь каждому из узкоглазых дороже всего. Поэтому они – племя предателей.
- Ладно! – Майя шагнула в центр шатра, в перекрестие злых, недоверчивых, насмешливых взглядов. – Я шла сюда, повинуясь воле богов. И я покажу вам, что не торгую тайнами. Слушайте замысел Италда, а потом делайте с нами, что вас скажут боги!
Воины уже спали, когда на краю гийской стоянки возникло беспокойство. «Охотника Ора к вождям, скорее! Где охотник Ор?»
- Начальник, зовут! – толкнул Ора Львиный Коготь.
Ор сбросил с себя меховую накидку и заспешил к костру, где сидели воины, охранявшие коней.
Сразу после встречи высадившегося войска с восставшими рабами Канала Бронт решил создать отряд для сооружения переправ и рытья подкопов. Сим указал ему на Ора, и гий отобрал три сотни умелых работников. С тех пор его отряд то и дело посылали то прорубать дорогу в завалах, то строить мосты, пуская в ход стропила и балки с соседних домов. На всякий случай приказав своим людям быть наготове, Ор поскакал к шатру вождей.
По дороге он увидел, что лагерь задвигался. Старшие поднимали сонных воинов. Стремительные группы конных ныряли во тьму.
- Ого! – воскликнул Севз, когда гий вошел в шатер, щурясь от пламени десятков светильников. – День богат встречами! Сим, что же ты не сказал?
- Хотел посмотреть, вспомнишь ли сам, - процедил япт с непонятной улыбкой.
Ор впервые стоял перед вождями, обычно он имел дело с Бронтом. Но сейчас его внимание приковали не Молниеносный и рыжеволосая Мать гиев, а стоявшие перед ними атланты – умизанская колдунья и предатель, когда-то нападавший на род Куропатки.
- Вспомнила! – услышал он голос Гезд. – Это ты заарканил весла на плотах! Подойди, я тебя ударю.
- Подожди, сестра! – остановил ее Севз. – Время наград еще не пришло. А сейчас, воин, скажи: понимаешь ли ты этот рисунок?
Ор подошел к Акеану, державшему кожу. Бывший кормчий сбивчиво объяснял планы атлантов. Ор понял, что основные силы врага во главе с Тифоном и Цнамом встретят повстанцев в долине у подножия Джиера, а Италд с одетыми в бронзу должен завтра высадиться в тылу войска, войдя с кораблями в русло, пробитое севернее долины.
- Если много кораблей войдет сюда, можно запереть их с обеих сторон? – спросил Севз.
- Запереть нетрудно, - сказал Ор, прочитав числа на рисунке, - канал узкий. Поставить крайние суда поперек и потопить…
- Понятно! – воскликнул Посдеон, не дослушав. – Гий закроет вход в канал, а я выход.
- Хорошо! – кивнул Севз. – А этих, – он показал на Майю и Акеана, - связать и не сводить с них глаз.
Во тьме по лесным дорогам Севз увел к спрямляющему руслу лучшие отряды. Остальное войско во главе с Промеатом утром продолжило путь на юг. С ним шли: хромая Хамма, неповоротливый умом Пстал, мало понимающая в войне Даметра, Койр с ибрами, поклявшимися никогда не оставлять Приносящего свет, а из опытных воителей только Гонд, которому и было поручено командование. Приказав пешим двигаться по дороге, Гонд с конными гиями и яптами устремился вперед, чтобы не дать врагам занять выгодную позицию. Воины Промеата старались двигаться быстро, к вечеру нужно было достичь подножия Джиера, а утром быть готовыми вступить в бой. Позади организованного войска, растянувшись на десятки стадий, тянулись несметные толпы освобожденных рабов, вооруженных или безоружных, верящих в возвращение на родину или проклинающих освободителей, нарушивших привычное существование, готовых отдать жизнь за Приносящего Свет или думающих только о том, чтобы утолить голод.
Пробравшись на рассвете к началу канала, Ор увидел, что перекрыть его будет просто. У берега стоял длинный корабль с ровной палубой. К нему с берега сбегала дорога, напротив, на том берегу виднелась другая. Гий понял, что это плавучий мост, который для переезда поворачивают поперек русла. Сейчас в ожидании кораблей стражники причалили его к берегу. Ор вернулся к засевшим в лесу воинам, объяснил, что надо будет делать, и вернулся на место, откуда был виден вход в канал. Около бревенчатой башни сидели несколько стражей. Запуганные вестями о вторжении, они держались вместе, не отходили от укрепления.
Вот дежурный на башне что-то крикнул, замахал руками. Ор перевел взгляд на море и заметил приближающиеся суда. Войдя в залив, корабли уронили паруса и один за другим на веслах начали вползать в узкое русло. Это продолжалось немыслимо долго, солнце уже перевалило за полдень, когда последний корабль прошел мимо башенки.
Едва он отошел на пару полетов стрелы, Ор пронзительно свистнул. Тут же по всему склону с юга на север ударили коттские барабаны, подавая сигнал к началу атаки. Через несколько вздохов разноплеменный отряд Ора, обогнав командира, скатился к каналу. Стражи бросились наутек вдоль берега бухты, несколько пеласгов обрубили задний причальный канат плавучего моста, переплыли канал и развернули судно поперек русла. Другие, цепляясь за борт, крушили топорами днище. Корабль начал погружаться и застрял между откосами. Выход был перекрыт.
А на берег с яростными криками уже выбегали борейцы и котты. Атланты забились в ловушке. Каждая стрела, каждый дротик находили цель среди сбившихся на палубах воинов. Застигнутые врасплох, не успевшие надеть доспехов воины растерялись. Корабли один за другим прижимались к восточному берегу, чтобы защититься хотя бы полосой открытой воды.
- Руби деревья! – крикнул Ор своим.
Вдоль канала застучали топоры. Прибрежные сосны падали на палубы судов, калеча воинов; по качающимся стволам, как кошки, хлынули на корабли котты. Бросая оружие, атланты выбирались на берег и пускались в бегство.
Италд на засыпанной стрелами палубе оказался отрезанным от своего войска, рассеянного по попавшим в ловушку кораблям. Ему удалось вывести свой отряд на берег. Воины подожгли корабль, засели в кустарнике и начали отстреливаться. Но перешедших канал диких становилось все больше. Часть из них тушила огонь на корабле, другие стали обходить отряд справа. Неожиданно плотной толпой налетели котты, и воины Италда, лишенные панцирей, были смяты. Оставшиеся в живых скрылись в лесу. Италд убил троих нападавших и, раненный, заполз в заросли. Он слышал шум боя, который вспыхивал то справа, то слева, то далеко позади, иногда ему казалось, что кто-нибудь из кормчих сумеет сплотить воинов и дать отпор бунтовщикам, но все больше военачальником овладевало ощущение бессилья и сознание поражения не только в этом бою, а в чем-то большем, о котором даже страшно было подумать.
Ор со своими людьми связал два корабля и поставил поперек русла в виде моста. По ним, преследуя бегущих, поскакали борейские конники. Немного поодаль пеласги наводили вторую переправу. Берег был выше, и кони упрямились, не желая прыгать на палубу.
- Стой! – закричал подоспевший Ор. – Делай деревянную тропу! – Он спрыгнул на корабль и схватился за широкую доску сходней.
Пеласги помогли подтащить и перекинуть сходни на берег. Борейцы начали переводить коней. Вдруг на Ора налетел огромный волосатый оол:
- Что делаешь, проклятый! Корабли! – Копьебородые едва оторвали от Ора осатанелого рыбака. Тот внезапно ослаб, лег на палубу и заплакал. Вокруг столпились, глазея на непонятную сцену.
- Он сломал корабли! – кричал оол неожиданно тонким голосом, стукаясь головой о настил. – На чем вернемся домой? Сдохнем в этой проклятой земле!
- Верно! – забормотали в толпе. – Он вынул из них силу!
- Неправда! – объяснял Ор. – Эти доски сделаны, чтобы сходить на берег. – Пеласги загалдели, подтверждая.
- Он обманывает! Он на Канале ходил в одежде врагов! – крикнул кто-то. – Предатель!
- Что здесь происходит? О чем спор?! – Два голоса грохнули, заставив разгоряченные головы втянуться в плечи. Севз и Айд, сердясь на заминку, спустились к каналу. – О, это ты, хитроумный гий! И мостки отыскал? Скорее, скорее ведите коней! Что? Кто ломал корабли?! – Севз нахмурился. – А-а! Эти доски!
Айд хохотал, согнувшись, держась за живот.
- Ты поплывешь домой на самом большом корабле! – сказал Ор, поднимая плачущего рыбака.
- Правда? – оол засиял, как ребенок.
Оставив тысячу пеласгов охранять корабли от остатков разбитого войска Италда, Севз и Айд выступили на рассвете на запад, рассчитывая обойти войско Тифона. Ор со своим отрядом двигался позади. борейцев. Несмотря на то, что с Севзом шли только конные, лишь около полудня воины оказались на опушке над просторной долиной, по которой проходила главная дорога Срединной.
Впереди поднимался серо-красный Джиер с вершиной, окутанной дымом, два широких отрога спускались в долину, один навстречу воинам, за ним стояли бесчисленные шатры атлантов, суетились воины в кожаных шлемах, двигались мамонты. Второй отрог проходил правее, за ним угадывались силы восставших, а между отрогами раскинулось поле, где разразилось и еще продолжало разыгрываться невиданное сражение. Трупы павших рабов и атлантов покрывали дно долины, поднимались буграми десятки убитых мамонтов, пестрели заколотые кони. Сейчас бой шел у дальнего отрога, было видно, что атланты одолевают.
На подмогу атлантам катились высокие повозки, запряженные тройками коней. Они пронеслись через ряды расступившихся воинов, развернулись, хлестнули жидким огнем по ощетиненной копьями толпе рабов и понеслись назад. А к центру атлантского отряда против обожженных смешавшихся повстанцев уже спешили проводники с медведями.
Ор, наверное, благодаря своему Бурому оказался недалеко от Севза и видел, как вождь напряженно оглядывается, принимая решение, от которого будет зависеть исход боя. Вот он обернулся к вождям, вытащил меч и, указывая им направление, крикнул:
- Чурмат, налево, разоряй лагерь! Айд, прямо, в бок коннице! Я ударю правее! Будь проклята-а!.. – Севз пустил коня в карьер.
- А-а! – подхватили двадцать тысяч, гоня коней вниз по склону.
- А-а! – вопил Ор, освобожденный хмелем битвы от дум, сомнений, тревог – дикий всадник на диком, едва задевающем землю коне.
- Ага-а-а! – разглядев белый плащ, Севз погнал коня к телохранителям Наследника. Но котты уже смяли одетых в бронзу конников.
Любитель пиров и зрелищ, вздорный Тифон не был трусом. Крепко ухватив меч толстой рукой, он толкнул коня навстречу вождю негров. Первый удар принял неуклюжий в услужении новый кормчий Наследника. Сколько раз, кляня его, Тифон вспоминал проворного, угодливого Акеана!
- Спасибо воин! – отбив меч, Тифон полоснул по черной груди.
- Молодец! – одобрил Айд и обрушил на врага такой удар, что шлем Тифона – из бесценной, синей, упавшей с неба бронзы – раскололся пополам.
- Уже прикончил? Эх! – Севз с досадой ткнул меч в ножны.
- Жирный, а хорошо дрался! – Айд кивнул на труп в белом.
- Все-таки мой брат! – хмыкнул Севз.
- Ну?! – негр заморгал. – Это и был Тифон? Сердишься, что я его убил?
- Еще бы. Хотелось сделать это самому.
Врезавшись в отступающих атлантов, Ор лишь одного достал мечом. Через миг он увидел, что каждого бегущего уже преследуют двое или трое.
- Эй, писец Агдана! – вздрогнув, Ор узнал Ипа. Желтое лицо либа еще подергивалось от ярости, но длинные губы уже улыбались.
- Ого! Какой конь! – затараторил он, совсем как в былые времена. – Где добыл?
- У самого Кеатла! – Ор потрепал гриву Бурого.
- Повезло! А зато у меня меч – во! – Он гордо показал окровавленное лезвие. – Не узнаешь?
- Агданов?
- А как же! – Ип хихикнул. – Я его – пестиком! Которым мясо отбивал. Он любил, чтобы понежнее!
Вот и Агдан мертв. Брат Иллы. А что с ней самой? С дочкой, Ферусом? До смерти захотелось еще хоть ненадолго забыться. Наискосок вверх отходили атланты.
- Я туда! – заторопился Ор. – Будь жив!
- Сытной мести! – крикнул вслед либиец. – В Атле встретимся!
Собрав остатки войска, Цнам пытался уйти по склону вулкана в ущелье. Конники Севза скакали наперерез, но усталые лошади спотыкались на каменистом склоне. Уходят! Севз вздыбил коня и, потрясая кулаками над головой, взревел:
- Трусы проклятые! Стойте, р-разрази вас гром!
И тут произошло дивное, о чем из года в год, из века в век пойдут легенды, ширясь, расцвечиваясь величавыми подробностями: вдруг земля задрожала так, что у людей лязгнули зубы. Над кратером взвилась туча дыма, подсвеченного снизу пламенем. Мгновение Севз оторопело смотрел на свои воздетые в проклятии руки, потом затряс кулаками: «Р-рази-и!»
В ответ тяжко грохнуло, полетели раскаленные камни. Дымящимся градом они осыпали людей, не разбирая атлантов и бунтовщиков. Но ведь побеждающий во всем готов видеть поддержку свыше, а тот, кого бьют, – небесную кару.
- Гии! – крикнула Гезд. – Духи огня с нами!
- Рази их, Молниеносный! – взревели борейцы.
Обезумев от ужаса, атланты кинулись во все стороны. Гонясь за ними, повстанцы не заметили одинокую фигуру Цнама. Покинутый полководец вытащил меч. Осторожно, чтобы не порезать руки, он воткнул рукоять в трещину и отступил на шаг.
- С богами не поспоришь! – пробормотал он в горькой обиде на вмешательство высших сил в честное состязание воинов и упал на острие.
Раз за разом, постепенно стихая, грохал вулкан. Опустив меч, Ор огляделся. Битва кончилась. Уцелевшие атланты тянули руки навстречу ремням. Жалкие горстки убегали за южный отрог. Их не преследовали. Воины, пошатываясь, собирались вокруг вождей. Инад со знахарками переворачивал тела, отыскивая те, в которых не угасла жизнь. Вот япты с жалобными криками столпились вокруг чьего-то тела. Видно, большой вождь погиб!
Вдруг, выкатившись из лощины, через поле понеслась пылающая колесница. Взбесившиеся кони мчались, волоча за собой костер на колесах. «Тейя сказала бы, что вся Атлантида сейчас как эта колесница!» - подумал Ор, и сердце его вновь сжала боль: семья, Тейя, Ферус, Канал – что будет с ними в охваченной пламенем Срединной?
Задумавшись, он не сразу понял, что его окликает Гезд.
- Завтра весь день отдыхаем, - сказала она. – На закате приди ко мне. Расскажешь о своей тропе.
Оплакали убитых, собрали раненых. Зазвучали разноплеменные песни. Наверху умиротворенно вздыхал Джиер. Ор шел через поле к шатру Гезд. Там и тут его окликали знакомцы с Канала. «Будь жив! Доброй мести!» - махал рукой Ор. Люди словно превратились в огромный род, где племена были семьями. Род человеческий! Не было еще этих слов ни в одном языке. Но Промеат уже сказал: все племена – братья!
- Садись, - улыбнулась Ору Гезд, когда он подошел к костру, - я поговорю с духами, а потом с тобой.
- Мать, лучше я отойду, - Ор потупился. – Я ведь непосвященный. – Гийские старшины удивленно уставились на него.
- Погоди. – Гезд пристально посмотрела в пламя. – Останься, духи приняли тебя.
Впервые в жизни он сидел у священного костра, видел беседу Матери с духами, и совсем было почувствовал себя настоящим гием. Увы, ненадолго! Вожди разошлись, и Гезд стала расспрашивать Ора. Запинаясь, он рассказывал об Илле, служении знатокам, труде на Канале и о многом другом, чего никогда не сделал бы настоящий гий. К его удивлению, Гезд не гневалась.
- Значит, ты стал охотником узкоглазой и отцом ее дочери? – сказала она медленно. – Что ж! Возможно, духи захотели так на пользу племени. Ведь и в Севзе есть атлантская кровь.
- А Приносящий огонь – вовсе атлант! – подхватил Ор.
- Да, - лицо Гезд посветлело, - узнав его, я поняла: не все атланты плохи. А если отнять у них рабов и гнусные обычаи, может быть, они станут хорошим племенем.
- Много ли их останется в живых!
- Промеат не хочет лишней крови. Его люди идут со всеми отрядами, и у них есть вот такие знаки. – Гезд достала шиферную плитку. На ней были искусно нарисованы четыре фигурки людей: белая, желтая и черная, взявшись за руки, окружали красную, сидящую с протянутыми вперед руками. – Если узкоглазый имеет такой знак, значит, он не злобен, и пусть не тронут его, его семью и всех, кого он приютит в своем доме. На, возьми!
Ор схватил плитку:
- Можно мне сейчас поехать к своим?!
- Не спеши. Промеат уже послал своего брата, Инада, с таким знаком в долину синеодеждых, а когда убьем Подпорку, он сам поедет туда. Он говорит: знание надо не убить, а раздарить.
- Мать гиев! – Ор вскочил с горящими глазами. – Помоги мне встретиться с ним! Ему надо узнать одну важную тайну!
- Она поможет битве? Нет? Тогда обожди. К тому же Приносящий ранен. В страшный момент битвы перед вашим приходом он повел яптов вместо убитого Чила и чуть не погиб. Его спас волосатый Ым, заслонил собой от ударов трех копий.
Утром Промеат велел собрать пленных атлантов. Севз и еще кое-кто из главарей предлагали жестоко покарать их, но Промеат настоял на своем. Да и у многих ли поднялась бы рука на эту унылую толпу!
- Слушайте! – Промеат с перевязанным плечом обратился к понурым соплеменникам. – Вот вы считали этих людей, - он показал на повстанцев, - тупыми и злобными зверями. А они дарят вам жизнь и свободу. Перед лицом богов поклянитесь не поднимать оружие и идите по домам. Говорите встречным, родне, соседям: брось копье, отпусти рабов, пока они не вырвали свободу зубами. Говорите: того, кто не был жесток, помилуют, хотя все виновны в бедах, которые причинила Атлантида Матери Земле. Говорите: еще до холодов освобожденные уплывут в свои земли. Думай, как будешь жить, чтобы кара не повторилась.
А сейчас те, кто в душе произнес клятву, - идите!
Понурая толпа шатнулась, забормотала: сосед советовался с соседом, воины по привычке ждали слова загребных. Потом тонкие струйки людей потекли во все стороны. От толпы, как осадок на дне котла, осталось десятка три человек.
- Предпочитаете смерть смирению? – спросил Промеат.
- Храни нас Пта от такой дури! – вперед шагнул щекастый южанин в драном плаще кормчего. – Мы хотим служить истинному повелителю, который сразил громом нечестивого Тифона. Будем делать все, что повелят.
- Пусть остаются, - благосклонно мотнул бородой Громовержец.
Повстанцы шли на Атлу, не встречая сопротивления. На их пути стояли обезлюдевшие города и селения, атланты разбегались, никто больше не решался защищать Срединную с оружием в руках.
Отряд Ора двигался вблизи головы колонны. Бронт ожидал, что в Атле с ее каналами и мостами людям Ора достанется много работы. Но он ошибся. Перед самым приходом войска «рабы» Ситтара перерубили ремни всех главных подъемных мостов, и стража, не сумев поднять их, разбежалась.
Войско, заполнив улицы, двинулось к холму, сверкающему бронзовыми крышами, тысячи копыт гремели по бревенчатым мостам. Наконец, передовые отряды оказались на площади перед полированными гранитными стенами дворца. Несколько борейцев приблизились к воротам и были встречены стрелами.
- Бревно сюда, потяжелее! – крикнул Севз Ору. – Будем ворота ломать.
Но тут окованные створки распахнулись сами. Из ворот со склоненными головами стали выходить узкоглазые в белых, красных, желтых плащах. Впереди на подрагивающих ногах семенил длинноносый человек в красном.
- Законный Повелитель! – затянул он, подвывая от торжественности и страха. – Наконец ты спас нас от безумца Хроана! Возьми же Небо на мощные плечи и прими знак великой власти! – На вытянутых руках Итлиск держал ладью о тринадцати веслах. При первых слухах о поражении Тифона он велел доверенному чеканщику изготовить знак, а доверенным слугам – придушить мастера.
- Дождались, говоришь? – Севз спешился, вырвал ладью из рук носатого, швырнул на плиты и придавил сапогом. – Веди к Хроану! – рванул он царедворца за расшитый воротник. Итлиск повиновался.
Следом, расшвыривая атлантов, хлынули воины. Властные из властных Атлантиды – титаны, жрецы, держатели рук, туфель, богатств Подпирающего, расползались из-под ног вчерашних рабов.
Айд, Гонд, Чурмат пошли за Молниеносным. Сунув повод юноше, держащему коня Гонда, Ор побежал догонять вождей.
Шелестели под ногами гладкие плиты, неслышные тени кидались прочь или вдавливались в стены. Гулко откликался шагам огромный зал с двумя рядами краснокаменных статуй, подпирающих синий потолок. Так и не станет в их ряды девятый из Хроанов. В комнате у подножия Небесной башни он слушает шаги возмездия, прикидывая второпях: от кого чем можно еще откупиться:
- Пыльные! С оружием! Нельзя! – иссохшая фигура в желтом, раскорячившись, загородила вход.
- Безумный? – спросил Айд. – Не убивай. Они безвредные.
Отшвырнул плечом Блюстителя, Севз ступил в священный покой.
Чуть не плача от разочарования, Ор смотрел на Хроана. Вот этому общипанному, трясущемуся шакалу принадлежала всласть над тысячами тысяч людей! По его воле губили и порабощали племена! Как же глупа Срединная со всеми ее мудрыми тайнами!
- Чего ты хочешь? – кричал Повелитель, сжавшись в дальнем углу ложа. – Хорошо, я верю, что ты мой сын. Дождись моей смерти – она уже близка. А пока я отдам тебе Восточные земли.
- Нельзя отдать то, чего уже не имеешь! – Севз шагнул к отцу.
- Возьми Небо сейчас, а мне дай окончить Канал!
- Будь он проклят, твой Канал! Восемь лет я ковырял там землю, и только ненависть к тебе не дала мне сдохнуть!
- Остановись! – Хроан вытянул руки навстречу Севзу. – Если ты убьешь меня, Небо рухнет и придавит всех!
- Фу, какой плохой старик! – огорчился Айд. – Когда тебя убивают, надо петь и смеяться, чтобы испортить врагу удовольствие…
- Э-э-й! Смотрите все!
На площадке Небесной башни, где Атла каждое утро видела Повелителя с Небом на плечах, стоял Севз. Но он не согнул руки ритуальным жестом, вставая под невидимую тяжесть, а поднял над головой тело в белой одежде и швырнул его с Башни. Труп последнего Повелителя Атлантиды, трепыхая плащом, устремился к земле.
Торжествующе заревели воины всех племен. Атланты съежились и закрыли головы руками в ожидании всеобщей гибели. Но Небо не рухнуло.
Каждое утро Севз в сопровождении вождей объезжал захваченный город. Воины приветствовали Молниеносного. Столичные рабы, более воспитанные, чем землекопы с Канала, падали перед освободителем на колени, кричали пышные хвалы.
Никто из воинов не пожелать жить в каменных берлогах узкоглазых. На площадях и улицах стояли чумы и шалаши из облезлых шкур и драгоценных тканей. Едкий чад пожарищ смешивался с аппетитным дымком костров. Лишь в домах возле гавани не угасла жизнь. Здесь Зогд собирал атлантских мореходов, умельцев, купцов, знающих пути. На берегу бухты атлант с длинным лосиным лицом распоряжался переносом запасов из обгорелых складов.
- Ух, краснорожих сколько! – сморщилась Даметра. – Чила убили. Видеть их живыми не хочу!
- А домой доплыть хочешь? – поддел ее Посдеон.
Занятые люди скупились на шумные приветствия. Севз завернул коня. И вновь толпы бежали следом, сбивались на площадях:
- Севз! Потрясающий едет! Сла-авься, Молниеносный!
Когда вопли поутихли, Бронт решил попытаться еще раз.
- Повелитель, - сказал он, оттерев конем Чурмата, - Срединная уже на коленях. Не добивай ее!
- Значит, принять Небо? – осклабился Севз.
- Все Высокорожденные просят.
- Постарел ты! – Севз хлопнул воителя по согнутой спине. – К чему мне эта полудохлая земля? Силу ей уже не вернешь. Сила уходит на Восток, Бронт!
- Хочешь уплыть с дикими и править ими?
- А так ли это плохо?
- Опомнись! Придя в свои земли, они разбегутся по своим землянкам, один род в десяти днях от другого. Дикие не терпят ничьей власти!
- Слушай, Бронт, - заговорил Севз, - все только начинается! Ты еще увидишь, как весь мир: земли южнее коттов и севернее лелегов, лягут мне под ноги. А Срединную надо прикончить, чтобы она не ткнула бронзовый нож в спину.
- Хочешь сделать из борейцев народ повелителей? – покачал головой Бронт. – Запомни, погубив Атлантиду, ты погубишь себя.
- Хватит! – взревел Севз, багровея. – Надоело твое карканье!
- Больше не услышишь, - Бронт повернул коня и поехал прочь. В войске он больше не появлялся.
Птицы прилетали в дворцовую голубятню. Пришли вести о падении Умизана и Керба, о том, что Эстипог ведет из Анжиера полтораста кораблей. Новые слухи, путаясь и раздуваясь, летели по Атле: «Молниеносец знает такое слово: из одного корабля делается два!» «Боевые мамонты пришли и пали на колени перед Севзом!» Слава Потрясающего ширилась.
О Промеате говорили реже. Он задержался по пути в Атлу, чтобы овладеть Баадом. Город славился изготовлением кораблей. Если даже готовые успели уйти в океан, можно захватить недостроенные, наладить постройку новых. Это было нужно для общего дела. Только… не пропустил ли он тот миг, когда дело перестало быть общим?
- Мне так не хватало тебя, о Бык Быков! – шептала Майя. Впервые за много лет она не лгала на ложе.
Гехра махнула рукой на примирение Севза с атлантской колдуньей. Прежде всего она – мать борейцев. И у нее теперь тысячи новых детей. Они перезабыли обычаи предков, искали родичей, заново учились жить.
Рождались семьи. Но хорошо ли, что каждая мать может выбрать два, а то и три десятка лучших охотников? И какому племени принадлежат те, что родились в Срединной, смешав в себе кровь разных племен? Все это требовало крепкой женской руки, ласкового или строгого материнского слова.
Гезд тоже целыми днями разъезжала между отрядами, разрешая споры, охлаждая нетерпеливых. Вот приедет Приносящий свет, и все станет ясно: где еще добивать врагов, когда пойдут корабли домой, можно ли усыновлять мужчин-узкоглазых или только женщин и детей.
Ор тоже с нетерпением ждал Промеата. Ведь если Канал не завершить до холодов, он погибнет.
Отряды Промеата вошли в столицу через десяток дней после Севза. Воины шумно приветствовали друг друга, хвалились победами, добычей, новостями. Вожди встретились на дворцовой площади, посреди которой стояли два шатра: красный с молниями и синий со звездами.
Громовержец и Приносящий свет обнялись. Потом все пошли к большому шатру.
- Говорите новости! – Промеат, улыбаясь, оглядывал веселые лица.
- Новости говорит пришедший, - возразила Хамма, устраиваясь поудобнее.
- Хорошо, слушайте! Мы взяли три города и много селений. В городе Баад мы захватили тридцать готовых кораблей и почти семь десятков незаконченных. Часть наших осталась там – следить за работой корабельных умельцев.
Весть о кораблях встретили радостными возгласами.
- Чтобы они охотнее работали, - продолжал Промеат, - я повесил в воротах города защитный знак.
- Это неправильно! – нахмурился Севз. – Один знак защищает один дом. Так мы решили.
- Но, братья, - Промеат оглядел недовольные лица, - нам нужно очень много мореходов и кораблей, чтобы уплыть домой. Знаков не хватит.
- Все равно неправильно! – проворчал Пстал из Оолы.
- Разве Приносящий когда-нибудь делал неправильно? – приподнялась Гезд.
- Значит, ты думаешь, что не прав Потрясающий? – ехидно спросил Посдеон.
- Ну чего вы ссоритесь! – пожал плечами Айд. – Сотней узкоглазых больше или меньше – какая разница?
- Я всегда склонялся перед мудростью моего соратника, - заговорил Севз раздраженно, - но в одном мы не согласны, и я не хочу тайных раздоров. Вот здесь вожди и Матери племен: они знают, как надо жить людям. Пусть они решат, кто прав!
- Я соглашусь с их решением, - кивнул Промеат, пряча улыбку.
Севз говорил яростно, помогая себе широкими жестами. Он клял противные природе хитрости, которыми атланты привели на край гибели племена Земли. А самая гнусная из этих хитростей – бронза! Ею слабый побеждал сильного, ею рыли канавы, связывали руки рабам. И вот ее и все другие мерзости Промеат хочет не уничтожить, а раздать племенам.
- Скажите, мудрые Матери и вожди: правильно ли это?
- Бронзу убить, канавы убить! Зверей тоже! – яростно выкрикнул Пстал. – А каменный дом – хорошо. У оолов нет леса.
- Атлантские тайны гнусны и бесчеловечны! – сказала настрадавшаяся в рабстве Хамма. – Но, - деловито добавила она, - я научу своих делать крепкие ткани. Только у либов этим займутся мужчины.
- Ха, ткани! – сплюнул Посдеон. – Одежда из кожи лучше! Но ладьи мы теперь тоже будем делать с палубами.
Чем яростнее вожди кляли атлантские хитрости, тем мрачнее становилось лицо Молниеносного.
- Что же получилось? – Промеат подмигнул Севзу. – Каждый взял то, что ему нравится – и вот уже почти нечего убивать?
Вожди засмеялись. Севз тоже улыбнулся, прикрыв тяжелыми веками глаза.
Через два дня Ор и Гезд поехали к Промеату, который поставил шатер возле гавани, чтобы следить за подготовкой кораблей. (Кое-кто шипел: «Чтобы быть поближе к краснолицым, которых отовсюду стаскивает туда Зогд!»)
- Не верю, что Севз так легко согласился с Приносящим! – говорила Мать. – И духи в огне дают тревожные знаки.
Когда Промеат поднял глаза на Гезд, его лицо осветилось, и Ор увидел, как этот свет отразился на лице огневолосой.
- Будьте сыты, Мать гиев и ты, охотник. Хороши ли вести?
- Вот сын Куропатки, о котором я тебе говорила. – Гезд подтолкнула Ора. – Он обучался у ваших хитроумцев. У него есть какая-то тайна. Выслушай его. Может быть, это и вправду важно.
- Это о Канале, - начал Ор, запинаясь. – Его все ненавидят. Но он должен поразить силы холода и при этом затопить Срединную.
- Погоди! – Промеат откинулся, потирая лоб. – Я помню: была весть с Канала…. Так это ты писал? – Приносящий посмотрел на гия с новым интересом. – Я тогда дивился: что за странная сказка?
- Это не сказка, - ответил Ор и стал рассказывать Промеату об открытии Эрама, расчетах Феруса и тайне Канала, известной только троим.
- Значит, ты считаешь, Канал надо завершать? – Лицо Промеата помрачнело в предвидении новой ноши.
- Там совсем мало осталось! – заспешил Ор. – Две перемычки по четверть стадии, а потом стены поджечь…
- Ферус – дикарь, - покачал головой Промеат и пояснил: - Давно в одном племени я встретил колдунью, которая каждое утро вызывала Солнце и утверждала, что может сделать это хоть среди ночи. Таковы были ее наивность и невежество. Атланты давно уже поняли могущество богов и не приказывают им, а обращаются с мольбами. Этцар даже имеет учение о едином божестве, устанавливающем гармонию между борющимися духами.
И вот появляется человек, который решает вмешаться в войну богов! С помощью неких действий дать победу силам тепла. Меня не удивляла затея с Каналом – Хроан хотел поразить всех грандиозностью работ, это в духе правителей. Но я думал, речь идет о небольшом потеплении на севере Срединной. А выходит, Ферус замахнулся на изменение судеб мира! Может быть, он безумен?
- Нет, - покачал головой Ор, - если у твоей колдуньи вера в свое могущество шла от незнания, то у Феруса – от высшего знания. Во дворце должны быть все листы о Канале, прочти – и ты убедишься.
- Они не во дворце, - сказал Промеат. – Мы дворцовое древо перетащили сюда. Подальше от Севза. Хорошо, охотник, подбери мне основное, что считаешь нужным. Инад поможет тебе.
Весь вечер и половину ночи Промеат читал, одолевая дерзкие доказательства и неимоверные числа. Ор давал пояснения, Гезд обороняла шатер от уймы людей, имевших или выдумавших дело к Приносящему свет. Ей было хорошо – от гордости за соплеменника и близости к Промеату.
Наутро Промеат собрал самых преданных: тех, что плели заговор, готовили племена к битве; из племенных вождей – только Гезд и Икта, который после гибели Чила стал копьем Даметры. Кроме Приносящего, среди собравшихся было еще два атланта. В одном Ор узнал Зогда, спасшего останки бунтарей под Анжиером, в другом, к немалому изумлению, - работорговца, который давал Паланту гиев для пути на Зирутан. Кривоносый и Львиный Коготь вошли вместе и шутливо согнули колени перед бывшим главой слоновых бурдюков.
В простых словах Промеат развернул перед притихшими соратниками великий замысел Феруса. Зогд слушал увлеченно, как в далекие дни, при обсуждении чьего-нибудь смелого поиска. Лоб Икта морщило недоверие. Молодые ибры поблескивали глазами. Их руки уже тянулись к лопатам. Торговец сперва радостно кивал, а когда дошло до затопления Срединной, его лосиное лицо стало испуганным. Только глядя на Сима, нельзя было понять его чувств. За годы, проведенные на Канале, к его лицу прочно приклеилось выражение туповатой покорности. Сколько раз эта маска спасала вождя заговора и все дело от гибели!
- Как же мы поступим, братья? – закончил Промеат.
Собравшиеся молчали. Некоторые думали, другие озирались, надеясь подсмотреть ответ на лицах соседей, третьи смотрели на Промеата.
- Три года я рыл землю на Канале, - заговорил пеласг с искривленной шеей, - и каждый день растил в людях гнев на Хроана и его проклятый подвиг. Какими словами уговорить их вернуться туда?
- Гии давно знают, что духи стужи бьются с духами огня, - сказала Гезд. – Мы поддерживаем горячих духов песнями и лучшими оленями из наших стад. Но правда ли, что эта страшная канава поможет им?
- Да, - кивнул Промеат. – Ферус верно угадал желание духов.
- Тогда чего же размышлять! – вскинулся один из ибров и тут же покраснел под взглядами старших.
- Не верю я, что от этой ямы земля согреется! – сказал хмурый Икт. – А вот люди отшатнутся от нас.
- К Севзу, - кивнул Сим. - Про тепло и мне не верится, - Кривоносый смущенно глянул на Учителя. – Но, - он сжал кулаки, - если вода вправду зальет эту землю, то канаву лучше бы закончить.
- Учитель, ты вел нас на два подвига, - заговорил Сим, - освободить людей от рабства и вернуть их на родину. Первый близится к концу. Впереди второй, не менее трудный. И вот тебе говорят: «Возьми третье дело – еще более тяжелое». Люди ненавидят Канал. Сумеешь ты их переубедить? Севз ждет, чтобы ты споткнулся. Сумеешь устоять? Решай один – выполнять будем все.
- Выполнять? – Промеат пристально посмотрел на япта.
- Ну вот! Впервые за десять лет проговорился! – развел руками Сим.
На следующий день Промеат собрал Совет Вождей. К удивлению многих, Севз не кинулся в схватку. Он сказал спокойно, что не верит в эти сказки. Но он, Севз, помнит уговор: пусть люди сами выбирают!
Так и решили: кто хочет идти с Промеатом на Канал, путь идет!
- А что, эти стены, которые надо поджечь, высокие? – заинтересовался вдруг Айд, громче всех плевавшийся вначале.
- Десять рослых коттов один на другом до верху не достанут.
- Эх! – махнул рукой негр. – Пойду с тобой! Люблю хорошие пожары!
- Ф-фух! – вздохнул Промеат, выходя из шатра. – Осталось совсем немного: собрать людей да срыть перемычки.
- Мне лучше остаться здесь, - тихо сказал Сим, глядя на Севза, широко шагающего к шатру Майи.
- Зря ты ему не доверяешь, - укорил япта Промеат. – Но, если считаешь, что так лучше, оставайся. Поможешь снаряжать корабли. А ты, - Промеат обернулся к Ору, - скачи в Долину Древа, бери Феруса, других, кто согласится, и веди на Канал.
Гезд настояла, чтобы Ор взял шестерых воинов.
- Видишь, как Приносящий все устроил: через три ночи увидишь жену, потом достроим твой Канал. Чего хмуришься?
- У жены на Юге родичи. Боюсь, худо им приходится.
- Хорошие люди?
- Не злые. Отец ее меня заставлял знаки учить, с братом мы из одной чашки ели. Малолетки есть…
- Надо помочь! – кивнула Мать. – Я на юг как раз крепкую стаю шлю. Дадут твоим защитный знак.
- Ловко Бык обошел Промеата! – засмеялась Майя. Они сидели с Акеаном у входа в синий шатер.
- Но Промеат добился своего!
- Себе на беду! Порывшись в земле, дикие быстро остынут и сразу вспомнят, что Севз был против этой затеи. А мы тем временем оттолкнем от Промеата диких, которые останутся в Атле.
- А надо ли губить Промеата? – Акеан задумчиво почесался. – Севз хочет спалить Срединную, а Промеат – спасти, что можно. Ты что, предпочитаешь ходить в шкурах и жрать сырое мясо из деревянной плошки?
Майя рассмеялась, представив себе такую жизнь. Проходившие мимо борейцы покосились на развеселившуюся колдунью. И чего нашел Молниеносец в этой краснорожей? Причуда Бога!
- Вот ты говоришь, - Майя переждала, чтобы бородачи прошли, - Промеат хочет спасти Атлантиду. А к чему она нам? На этой земле три поколения будут рождаться бессильные трусы! Сила уходит на Восток. Бык чует это и рвется вслед. Знаешь, в чем сила Быка, та, что делает его вождем? – Она приостановилась, подбирая слова. – Нужное ему он умеет изобразить как великое дело для общей пользы. И, главное, - сам верит этому! А когда прежнее объяснение становится невыгодным, он, отшвырнув его, как рваную тряпку, находит новое. И опять верит ему и заставляет верить других. Понимаешь?
- Что-то слишком мудрено, - покачал головой Акеан.
- А вот смотри: в рабстве он возненавидел бронзу, которая сильного делает слабым, а слабого сильным. В слабых-то оказался он! Значит, убей бронзу! - Но сейчас мощь вернулась к нему. - И он хочет ее сохранить. Значит, нельзя дать тайну бронзы всем племенам. Поэтому сейчас лучше никому, чем всем! А потом, когда понадобится прижать непокорных, найдутся другие слова. – Майя наклонилась к собеседнику. – Бык послал тысячу кудлатых разорить главное гнездо знатоков.