Я лежал в отведённых мне покоях на кровати лицом вниз и по диагонали. Сил хватило только на то, чтобы с помощью слуги стащить с себя плащ и доспехи, а потом уже самому рухнуть на перины.
В украшенном знамёнами и гобеленами зале эрцграф ещё какое-то время почитал мне нотаций и напутствий, а затем отпустил, наказав явиться в тот же зал, но уже вечером - видать, намечается ещё одна торжественная часть с плавным переходом в пир.
Ордис и Вильдрамм отчалили вместе со мной. Как потом мне пояснили, в соответствии с древними правилами и кодексами во время присвоения титула за боевые достижения и успехи во славу Империи должны были присутствовать как минимум два соратника награждаемого. Вот они свой номер и отбыли.
Пока мы трое восхищались великолепием убранства зала и столичных гостей, Этрир со своими командирами уже привёл и расквартировал вверенный ему полк, не забыв лично заняться размещением раненных в лазаретах и прихрамовом госпитале.
А я валялся на кровати совершенно без сил. Поначалу я собирался провалиться в сон, но от зверской усталости мозг отказывался отключаться, переваривая и анализируя полученные терабайты информации.
Затем лежать стало неудобно и пришлось, кряхтя и матерясь, привести себя в вертикальное положение. Усталость присутствовала, но сон упорно не шёл. Чувство щенячьей радости прошло, следом прошёл и мандраж, но спокойствия не было. Дурацкое состояние! Когда знаешь, что что-то с тобой происходит, и ты что-то хочешь, а угадать ни черта не можешь!
В таком состоянии я решился даже на то, что раскрыл свой заветный мешочек с заветным футлярчиком и достал оттуда единственную в этом мире пачку сигарет. От первой же затяжки голова пошла кругом и, что называется, "торкнуло". За первой сигаретой тут же последовала вторая, покои заполнились сизым дымом, а во рту появилась металлическая горечь - зато голова прояснилась и раздражительность поутихла.
За окном продолжал веселиться и напиваться народ, слышалась простая разухабистая музыка и крики радости. От нечего делать я пару раз прошёлся от стены к стене, считая шаги и одновременно мусоля какую-то мысль, которая всё время ускользала. Вроде всё хорошо и замечательно, но что-то не давало мне покоя, грызя изнутри.
Духовные терзания прервал появившийся в дверях слуга:
- Ваша милость, изволите привести себя в порядок?
Я с секунду молча смотрел в эти угодливые и бездумные глаза, а затем соизволил ответить:
- Да, разумеется.
Слуга с поклоном посторонился, давая проход двум дюжим парням втащившим в мои покои огромную бадью с горячей водой. Следом за взопревшими носильщиками просочился вертлявый субъект в сопровождении также пары помощников, которые втянули вместе с собой конструкцию, напоминающую поперечину на упорах. Данная конструкция была увешана большим множеством костюмов, сюрко, камзолов, штанов и накидок разных размеров и расцветок.
- Позвольте представиться, ваша милость, - завертелся передо мной субъект, отвешивая короткие поклоны почти на каждом шаге и слове, - мастер Челедж. Я призван для свершения великой миссии, заключающейся в том, чтобы была достигнута гармония между вами и миром, вас окружающим...
- Не части! - Прикрикнул я, поморщившись от такой откровенной куртуазности. - Говори проще! Пришёл мне наряд для церемонии подобрать, вот и всё. А то развёл...
- Ну отчасти вы правы, - поджав губы, ответил застывший на месте Челедж, - но это только поверхностное суждение. Одежда должна отражать суть носящего её и одновременно повествовать в выгодных красках о силе и потенциале своего хозяина. Одежда должна стать второй кожей и стальным панцирем одновременно....
- Короче! - Рявкнул я, чувствуя, как начинает болеть голова. - Делай всё быстро и молча, иначе выгоню взашей!
Вот ведь гадёнышь, своей трескотней опять пробудил во мне раздражительность, а вместе с ней ещё походу и мигрень.
Челедж побледнел и застыл как вкопанный, на какое-то время лишившись речи, что меня вполне устраивало. Но через пару секунд он всё же взял себя в руки и, поддёргивая встопорщенными усиками, принялся чётко и лаконично командовать своими помощниками, раскладывавшими ворохи одежд на недавно покинутые мной перины.
В общем, процесс примерки пошел споро и по-деловому. В итоге мы сошлись на тёмно-бардовом сюрко с золотой нитью и таких же штанах, поверх всего этого полагалась толстая золотая цепь, свисавшая чуть пониже груди.
Удовлетворенный результатом Челедж так же молча и поспешно удалился вместе со всем своим ворохом одежд и помощниками.
Только за ними закрылась дверь, и я уже в предвкушении водных процедур принялся сдирать с себя рубаху, как в покои беззвучно прошмыгнули две молоденькие девицы в простых полотняных платьях и застыли в книксене у самого входа.
- Эээ... Что вам? - Растерянно спросил я, немного прибалдевший от такого оживленного движения в занимаемой мною комнате.
- Ваша милость, - не поднимая глаз, смущенно произнесла одна из молодух, - мы пришли помочь вам в омовении.
Глазки-то они не поднимали, но вот улыбочки свои деть никуда не могли и, когда одна заканчивала свою фразу, вторая, не сдержавшись, прыснула в кулачок.
Я обалдело посмотрел сначала на одну хохотушку, затем на вторую, невольно обводя взглядом все их аппетитные округлости, а потом устало махнул рукой и произнёс:
- Чёрт с вами. Помогайте.
Я с великим наслаждением скинул с себя пропыленные и пропитанные потом одежды и погрузился в горячую воду, ловя непередаваемый кайф. Девицы, не переставая похихикивать, быстро скинули с себя передники и юбки, оставшись в одних просторных и тонких нательных рубахах. Они по деловому разложили на приставной полочке куски мыла и ароматических масел, достали две огромные мочалки и принялись натирать мне верхнюю часть тела, то и дело игриво приговаривая: "Ах, позвольте, ваша милость", "Наклонитесь, ваша милость", "Вы не против, ваша милость?".
Мои банщицы вошли во вкус: волосы растрепались, мокрые прядки прилипли ко лбу, нательные рубахи намокли и прилипли к телам, уже совершенно ничего не скрывая, а даже, как бы, и наоборот...
Осознав всё это, я вдруг почувствовал одновременно и смущение, и помутнение разума, связанное с оттоком крови от головы к другим органам. Девицы явно почувствовали такие внутренние и не очень перемены, произошедшие со мной, потому, не преставая похихикивать, одна из них прощебетала:
- Ах, ваша милость, тут так жарко. Вы не будете против, если мы с Хелли снимем эти дурацкие рубахи?
И, не дожидаясь ответа, который и не предполагался, они быстренько избавились от последних одежд, представая во всей природной красе своих налитых молодостью и здоровьем округлых тел.
- Встаньте, пожалуйста, ваша милость, - тут же проворковала разрумяненная Хелли, лукаво поблёскивая бесстыжими глазками, - нам надо вас везде помыть...
В общем, процедура помывки органично перетекла совсем в другую фазу, про которую я вам тут описывать не буду - не маленькие, сами всё представить можете.
Через некоторое время, откинувшись на смятых простынях и часто дыша, я сделал умозаключение, что в статусе барона есть и приятные моменты. А не перестававшие похихикивать девицы так же споро и оперативно оделись, собрали все свои банно-прачечные принадлежности и бесшумно исчезли.
Я всё ещё возлежал на перинах, когда в дверь деликатно, но громко постучались. Пришлось лихорадочно вскочить и обмотаться простынёй на вроде древнеримского сенатора.
- Войдите! - Невпопад гаркнул я.
- Ваша милость. - Приставленный ко мне слуга с поклоном протиснулся в приоткрытую дверь. - Позвольте прибраться?
Я автоматически оглядел наведенный бардак с бадьёй посередине, с лужами воды на полу и прочими атрибутами и милостиво позволил.
Тут же вбежали те же самые дюжие молодцы, избавив мои покои от раннего прототипа ванны, следом проскользнули служанки с тряпками и вёдрами, принявшись сразу же мыть полы, менять постельное бельё, взбивать подушки.
Минут через десять всё было кончено, и обслуживающий персонал исчез так же, как и появился - быстро и бесшумно. Покои блистали чистотой и порядком, даже мои грязные одежды забрали.
- Ваша милость. - Деликатно напомнил о себе слуга. - Скоро начнется торжественный приём.
- И что? - Спросил я, нервно теребя узел на боку и искренне желая, чтобы меня, наконец, оставили одного.
- Позовите, если вам понадобится помощь в облачении одежд.
- Надеюсь, справлюсь. - Хмуро буркнул я, давая понять, что разговор окончен.
Почувствовав моё намерение, слуга молча с поклоном растворился за тёмным полотном двери.
Оставшись один, я с удовольствием сдёрнул с себя влажную тряпку и со вздохом облегчения снова повалился на мягкую постель. Не смотря ни на что, настроение было отличное - вот что значит своевременная разрядка, и с блаженной улыбкой на губах, завернувшись в свежие простыни, я провалился в сон без сновидений.