Она порхала по комнате — вертлявая, болтливая и весьма соблазнительная в коротком лиловом пеньюарчике, не скрывавшем ни единой из ее прелестей.
— Я ведь только что из постели, господа, но слишком уж люблю журналистов, чтоб отказаться принять вас! Располагайтесь, чувствуйте себя как дома и задавайте любые вопросы, какие могут прийти вам в голову. Я готова ответить на все совершенно искренне. Я — это сама природа! Кажется, это считается недостатком, но, на мой взгляд это достоинство, разве нет? Ну, в общем, все очень просто, вам, наверно, говорили: Дженни Сен-Клер — как шампанское! Она искрится, и ее приятно рассматривать на просвет!
Им не удавалось вставить ни слова: засунув гостей в маленький розовый будуар, Дженни сразу же накинулась на них с долгой приветственной речью.
Блондинка среднего роста с кошачьей мордашкой, очень накрашенной, несмотря на «только с постели». Гибкое упругое тело, длинные сильные ноги, которые она постаралась предъявить во всей красе, усевшись на табурет у туалетного столика.
— Но мне придется упрекнуть вас! Я очень рада, это так мило, что вы пришли, но ведь вы должны были привести с собой и фотографа, разве нет?
Она приподняла рукой волосы и, изящно выставив грудь, искусно обнажив ляжки, приняла позу точно в стиле Мэрилин: влажный пухлый рот, взгляд, исполненный обещаний…
— Мы не привели с собой фотографа, мадемуазель Сен-Клер, просто потому, что мы не журналисты.
Она так и подскочила, мигом забыв о позе.
— Привет! А кто же вы такие?
— Сыщики. Обыкновенные флики, — улыбнулся Тьебо.
— Ин-те-ресно… Ну и что — не могли сказать об этом раньше?
— Вы не дали нам такой возможности. Тем не менее, спасибо за прием.
Одним махом она поправила полы халатика.
— И… и за взгляд на просвет, — добавил Балафрэ.
Позвонили в дверь.
— Не беспокойтесь, я открою, — сказал он, поднимаясь.
У входа в квартиру стояли косматый дылда в очках и толстый коротышка, увешанный фотоаппаратурой.
— Дженни ждет нас, — заявил дылда. — Мы из «Стар».
— Придется подсуетиться еще разок, молодые люди, она уже при деле! — Захлопнув дверь, Балафрэ вернулся в будуар.
— Там парни из «Стар», патрон.
Тьебо снова улыбнулся: вспомнил телефонные переговоры Каламите.
— Их-то вы и ждали?
— Мне позвонили и сказали, что они сегодня придут, — надув губки, с досадой ответила Дженни. — Потому, увидев вас, я и подумала…
— Они вернутся, Дженни, и вы получите вашу статью!
В ее взгляде читалось недоверие.
— Ну да! Хорошо вам так говорить! Сейчас не получилось, а потом они могут переметнуться к другой актрисе, разве нет?
Комиссар жестом успокоил ее.
— Вы очень рассчитываете на эту статью?
— Еще бы! Реклама в нашем деле всегда пригодится!
— Тогда мы сейчас все уладим, — и, указывая на телефон, стоящий на туалетном столике, распорядился: — Позвоните в «Стар»!
Дженни уставилась на полицейского столь же заинтересованно, сколь и подозрительно.
— Зачем?
— Делайте, что вам говорят! — строго проговорил Балафрэ, покосившись на ее бюст.
Она поискала в записной книжке номер, набрала и передала трубку комиссару.
— «Стар»? Соедините меня с 23-м, пожалуйста… Комиссар Тьебо… Да-да, подожду, спасибо… Каламите? Это Жером. Нет… Ты посылала своих ребят к Дженни Сен-Клер? Откуда знаю? — засмеялся он. — Кому знать, как не мне! Мы только что завернули их отсюда, потому что сами берем интервью у этой красотки. Но ты пришлешь свою бригаду снова — через часок, ладно? Ну, конечно, она будет дома, иначе чего бы я тебе звонил? Да, все. Спасибо и привет! — Он вернул трубку молодой женщине. — Вот видите, раз — и все в порядке!
Дженни положила трубку и спросила с присущей ей непосредственностью:
— Послушайте, а в «Фигаро» вы никого не знаете?
— Знаю, но, к сожалению, не по вашей специальности, Дженни.
— Как обидно…
Он опять не смог не улыбнуться, набивая трубку. А она, подумав, любезно предложила:
— Может, по стаканчику?
— Спасибо, не надо.
— Нет, вы, правда, уверены, что ничего, совсем ничего не хотите?
— Честное слово, не стоит утруждать себя ради нас.
— Так я-то сама только что позавтракала! Только вы уж не думайте, я ничего такого не хотела… А что сказала вам так — ну, просто чтоб обстановка стала у нас приятнее, что ли. Знаете, я ужасно боюсь фли… то есть полицейских! Ей-богу, сама не знаю, почему, но вообще-то… Понимаете, когда фли… полицейские появляются, все время спрашиваешь себя, а что ж ты такого успела натворить?
А она и вправду непосредственна и, может быть даже, вовсе не такая дурочка, как показалось сначала…
— Дженни Сен-Клер — не настоящее ваше имя, так?
Ее резкий, чуть вульгарный смех заполнил всю комнату.
— Ой, господин комиссар, вы же меня видите! Разве у меня подходящая физиономия для такого имечка? «Лувье Анриетт-Мари, рождена в Бельвиле (Париж) 10 мая 1953 года». Вот что у меня в метрике-то записано! А «Дженни Сен-Клер» — естественно, псевдоним, так лучше для афиш.
Балафрэ протянул комиссару коробок спичек, который тот, прикурив, без зазрения совести сунул себе в карман.
— Что вы собирались рассказать журналистам из «Стар»?
— Вы, конечно, думаете, что они хотели поговорить со мной про Шарля? За этим и явились, разве нет?
— Долго вы с ним были знакомы?
— Три года. Хотя, тут ведь, наверно, важно, в каком смысле вы говорите «знакомы»? Если по делу, то три года, а если поближе, то восемь месяцев.
— Следовательно, раньше между вами никакой близости не было?
— В том-то и дело! — Она щелкнула ногтем большого пальца по зубам. — Знаете, вначале я даже подумывала, не из голубеньких ли он… Потому что, не хочу хвастаться, но предложениями я не обижена. Если б принимала все, то, наверно, сутками б не вылезала из койки!
— Охотно верю. Где вы встретились с Шарлем Вале?
— В театре «Варьете».
— Вы были на сцене или в зрительном зале?
— На сцене. Я играла в «Прекрасной Елене».
— Какую роль?
— Служанки. У меня была дюжина реплик, и еще я танцевала в балете. Шарль сразу заметил меня в толпе. Он пришел в антракте за кулисы и пригласил меня пойти с ним выпить после спектакля.
— Вы знали, кто он такой?
— Подружка сказала.
— И вы согласились пойти?
— Господи! Да не могла ж я упустить такой шанс, господин комиссар! Если птица сама летит тебе в руки…
— И куда же он вас тогда пригласил?
— К Кастелю!
— Вы там уже бывали до того?
— Никогда в жизни! Это было впервые. Ну и местечко! С ума сойти! Там в зале было сразу не меньше десятка суперзвезд! И, представляете, Шарль был знаком с ними со всеми! Они целовались и называли друг друга просто по имени! Я слова не могла вымолвить, такой на меня страх напал! Но все равно — это было классно!
Тьебо устроился в кресле поудобнее. Он начинал понимать, по какой схеме действовал покойный Шарль Вале, каким способом заманивал в конюшню лошадок, способных в будущем принести ему изрядный куш…
— О чем вы с ним говорили?
Она ядовито усмехнулась.
— О моей карьере. Поверите? Слушая его, я начала думать, что когда это обо мне, то слова «карьера» надо писать с большой буквы! Это было шикарно! У меня внешность… Я отлично говорю… Я классно танцую… Понимаете?
— Да.
— Он ведь бывал в Голливуде, даже там, он говорил, такую девушку, как я, сразу бы засекли ловцы талантов из актерской студии. Представляете, как я таяла? Конечно, если уж говорить об обучении мастерству, так консерваторий я не кончала! И…
Тьебо перебил ее.
— И Шарль предложил вам заполнить этот пробел в вашем образовании, так? Вы займетесь актерским мастерством — не без его помощи, скорее всего, а он возьмет на себя заботу о вашем будущем. Займется вашей карьерой… с большой буквы, станет находить вам контракты, и так далее. Сначала вам, конечно, придется довольствоваться маленькими ролями, но постепенно, набравшись опыта, вы достигнете всего, о чем мечтаете. Ваше имя напишут жирной строкой на афишах и выделят в начальные титры фильмов, верно?
Дженни уставилась на комиссара, раскрыв рот.
— Ну и ну, да вы сечете с полуслова!
— А взамен вы должны будете отдавать ему сорок процентов всех ваших гонораров. Опять так?
— Так… Похоже, вы знаете эту песенку!
— Мне ее уже пели. — Тьебо покачал головой, глядя на девушку. — Вы часто встречались, гм… с неделовыми целями?
— Как когда. В среднем, я к нему ходила раз в неделю.
— Вечером?
— Нет, после обеда. Мы проводили вместе часа два или три. Просто так — для удовольствия…
— В эти часы никогда не заходила речь о делах?
— Нет. По таким вопросам он мне звонил.
— На что вы надеялись, становясь его любовницей?
В брошенном на комиссара взгляде мелькнула странная нежность.
— Только на приятные минуты, на что же еще?
— И были такие минуты?
— Да… Знаете, господин комиссар, все-таки он не такой, как другие… С ним мне казалось, что я умная… После любви он меня слушал, расспрашивал, как я была девчонкой, о моих родителях… И потом, он совсем не насмехался над… Ну, что я ничего не знаю, понимаете? А иногда сам рассказывал. А я молчала. Он-то знал сто-олько! Господи, сколько он путешествовал! И был знаком буквально со всеми! Я, пока его слушала, географию выучила. — Взгляд ее затуманился. — И знаете, это все было куда красивее, чем в книжках…
Тьебо открывал в актрисочке новые черты: чувствительность, покорность, нежность… Анриетта Луве определенно брала верх над Дженни Сен-Клер.
Вдруг Балафрэ принюхался, и Тьебо ощутил, что уже несколько минут в будуар откуда-то проникает запах горелого.
— Вы не забыли…
Он не успел закончить — Дженни ринулась к двери.
— Забыла хлеб в тостере! Ну и дрянь! Только купила, а уже никуда не годится!
Они увидели через дверь крошечную белоснежную кухоньку: чистота — как в клинике! Оживляли ее только разноцветные полотенца с кулинарными рецептами, висевшие над рабочим столом.
— Ну, ничего, — сказала Дженни, возвращаясь в будуар и закрывая за собой дверь. — Вообще-то, это я сама виновата. Понимаете, в первый же день уронила эту штуку в мойку, да так, что всю нержавейку исцарапала. Ради Бога, простите! — Она смирно уселась на свое место.
— Почему однажды утром вы, как разъяренная фурия, ворвались в квартиру Шарля Вале? — продолжил допрос Тьебо.
— Вы и это знаете…
— У сцены был свидетель.
Дженни наклонила голову.
— В Лас-Вегасе ставили ревю, целый спектакль. Нужны были девушки, способные произнести маленькие тексты и умеющие танцевать. Девушки с хорошими фигурками. Макс Дойл — это он должен был ставить спектакль — приехал в Париж. Он — большой приятель Шарля. Шарль меня ему представил. И… и Макс поманил меня дикими деньгами. Я попалась на крючок, как последняя идиотка! Он меня тут же пригласил поужинать в Сен-Жермен-ан-Лэ, на виллу какого-то друга. Я сказала об этом Шарлю. А он, сволочь, и говорит: «Поезжай, поезжай, конечно!»… — Дженни ссутулилась и просидела несколько секунд глядя в пустоту. — Этот Макс Дойл, он толстый, лысый, ему уж, наверное, полтинник с гаком… Очки у него большие и сигару просто изо рта не вынимает… Лапы потные, он ими так и шарит, так и шарит… Но Вале мне сказал, что его туда тоже пригласили, и я как-то успокоилась.
— А он не явился?
— Даже не подумал.
— И что же там произошло?
— Я влипла в жуткую историю! Там было трое психов. Знаете — такие озабоченные? Приятели Макса… И еще была одна девушка, ну, совсем полоумная! Они все напились, да еще были под кайфом. Понимаете? — Она схватилась руками за виски и заговорила вдруг очень хрипло. — Вы даже представить себе не можете, что они делали! Какая-то случка, гадость, гадость! Эти типы, они больные! Только подумать об этом, и то тошнит!.. — Дженни выпрямилась и перевела дыхание. — Через день, получив письмо от секретаря Макса Дойла, что я, мол, не подхожу для Лас-Вегаса, я сразу же побежала к Шарлю, хотела его повидать…
— Почему не назавтра, а только через день?
— Что вы — назавтра… Когда меня привезли оттуда утром, я была просто полумертвая… Целые сутки приходила в себя…
— Шарль Вале отказался вас принять?
— Да сколько б я ни приходила, его никогда не оказывалось дома. Я уж и записку консьержке оставляла, писала, чтоб позвонил. А он не звонил. Ждала, ждала… Несколько дней прошло. Ничего! Тогда я опять туда пошла, но уже в восемь утра… — Она стиснула руки так, что суставы побелели. — Я была как ненормальная. Ей-богу, если б консьержка не помогла ему со мной справиться, я б ему выцарапала глаза! Вот…
Тьебо поднялся, прошелся по комнате.
— И вы собирались все это рассказать журналистам?
Взгляд, который Дженни подняла на комиссара, заставил его пожалеть о вопросе.
— Я такая, какая есть, господин комиссар. Может, и ничего особенного, в ваших глазах, но у меня еще осталось немножко стыда. Ребятам из «Стар» я, конечно же, как смогу — расхвалю Шарля…
— Простите меня, Дженни. Пожалуйста.
— Да ладно, ничего, господин комиссар.
— Последний вопрос. Где вы были позавчера между 21.30 и 22 часами?
Печаль отступила, кошачья мордочка просияла.
— Здесь, господин комиссар, и не одна… — Нежным голоском, в котором чувствовалось некоторое волнение, Дженни уточнила: — Его зовут Марк Бюржье, он работает в кафе-театре «Железный горшок», и как раз позавчера у него был выходной.