— Ар-лейтенант! Энорэ ар-лейтенант!

Тихо. Спокойно. Темно. Только какой-то тусклый свет касается опущенных век. Странно. Если это Создатель, почему он говорил этим голосом, а не тем, любимым?

— Энорэ ар-лейтенант!..

Хоть сейчас-то пусть оставят её в покое! Разве они не видят, что она уже окончательно и бесповоротно мертва?

— Энорэ ар-лейтенант, вы меня слышите? — снова позвал её голос, затем неуверенно откашлялся. — Шэ… Шэрди, очнитесь! Шэрди, вы меня слышите?… Проклятье, ведь знал, что надо учить приёмы первой помощи, а фамильные кольца в каррак отгрывать…

Что-то негромко, но очень знакомо загудело. Шэрди была уверена, что уже слышала этот звук и слышала его в другом месте, а здесь он казался почти неуместным. Её невидимый собеседник некоторое время бормотал что-то неразборчивое, затем ворчливо произнес:

— Странно, крови нет, доспех цел, шея не сломана… не понимаю… — Тихий треск прервал его жалобы, и гудение смолкло. Человек охнул и весьма витиевато выругался на интерлингве. — Трейша'досх, вилка диагносту! И что теперь делать? — Он помолчал и сам себе деловито ответил: — Привести в сознание энорэ, найти связь, доложить о случившемся. И придумать, что сказать, чтобы не сразу в эр'гоновские комнатки поволокли… Ну, энорэ ар-лейтенант, очнитесь же! Вы должны! Вы просто обязаны! Командир вы или кто?!

Шэрди не хотела вспоминать. Она не хотела думать. Всё, что ей было нужно — тьма и одиночество. Ни лиц, ни голосов, ни отвратительных 'предчувствий', портивших жизнь ничуть не реже, чем спасавших её… ни мыслей… ни воспоминаний… А долг и обязанности могли катиться, как говорили гваньер, автостопом по галактике.

Но у реальности на этот счет были иные планы. К надоедливому голосу внезапно присоединилась рука, которая весьма бесцеремонно потрясла её за плечо.

Шэрди руку проигнорировала.

— Вы так, да? Так? — возмутился обладатель голоса и руки, не получив ожидаемой реакции. — Хорошо. Прошу прощения, ар-лейтенант, но я вынужден так поступить. Что-то холодное прижалось к коже запястья; легкий укол — и тьма, окружавшая Шэрди, начала истончаться и редеть. Это уже был не непроглядный мрак: в нем проступили какие-то расплывчатые, неясные тени, а вверху и слева обозначилось тусклое пятно света…Нет! Нет! Не хочу! Оставьте в покое! Отстаньте!

Она не знала, в самом ли деле она выкрикнула эти слова или только подумала о них. Должно быть, все-таки выкрикнула: световое пятно неожиданно поменяло своей расположение одновременно с одной из теней. Та склонилась над женщиной, приблизив источник света почти вплотную к её лицу, издала довольный смешок и произнесла голосом, который Шэрди, наконец, узнала — голосом Лоорта:

— Добро пожаловать в страну живых, энорэ ар-лейтенант. Как видите… или не видите, а вернее, почти не видите, даже треснувшие шлемы иногда оказываются полезнее целых. Потому что если бы не шлем, я бы получил не одну-единственную ментальную затрещину, а два пальца иттийской стали под ребра. Но, слава Создателю, что хранит всех ардражди, несправедливость не свершилась. У семьи есть наследник, у Вселенной — надежда, а у вас — рядовой. Счастливы?

Между тем, лоортово 'я вынужден так поступить' действовало более чем качественно. Ноющая боль в мышцах прекратилась, к рукам вернулась чувствительность, ослабла невидимая петля, захлестнувшая горло, и в голове заметно просветлело. Давление на разум, на которое Шэрди не обращала внимания и присутствия которого даже не сознавала, ослабло, думать стало легче — и перед глазами непрерывно, словно черно-белые слайды пошли картинки этого 'дежурства'. Дымящаяся рация, лампа, осыпающая её дождём искр и мелких осколков, гибкая, подвижная, словно ртуть фигура мужчины. Лоорт, прижимающий ладони к лицу. Слабость, пронзительный взгляд знакомых темно-лиловых глаз, затягивающий, словно водоворот, на дне которого кружатся мерцающие звезды — и пустота.

Мир перестал расплываться и обрел знакомые очертания. Лампы почему-то не горели, и единственным источником света служил ручной фонарь Лоорта. Но даже плохое освещение не могло скрыть, что юноша бледен до синевы, обведенные темными кругами глаза покрыты густой сетью лопнувших капилляров, а в углах рта резко обозначились складки. Шэрди была уверена, что сама выглядит ничуть не лучше своего рядового: ментальная затрещина от тэй ара не относилась к тем вещам, которые хочется испытать снова. Женщина недовольно оттолкнула пытавшуюся поддержать её руку (Лоорт имел наглость хмыкнуть), попыталась приподняться, но не смогла и снова обмякла. Боль перекатилась в голове колючим шаром, толкнулась в виски, и Шэрди зажмурилась от неожиданности. Лоорт, умница, заметил и немедленно вколол ей ещё и обезболивающее с глюкозой. Через несколько нирсов Шэрди пришла в себя настолько, что смогла сесть самостоятельно. Напряженно щуря утомленные глаза, она огляделась, но оценить диспозицию не смогла. Сумеречное зрение сильно упало: должно быть, сказывались последствия ментального удара или влияла смесь препаратов, растекавшаяся по её венам, и мрак за пределами освещенного фонариком круга казался почти непроницаемым.

— Все не так страшно, как кажется сначала, — проговорил Лоорт, видимо, пытаясь её ободрить. — Руки и ноги на месте, голова на плечах, сердца бьются ровно, а зрение — побочный эффект, восстановится. Выживем.

'Зачем?… — про себя произнесла Шэрди, а вслух спросила:

— Что с освещением?

Вместо ответа Лоорт встал, одновременно поднимая руку с фонарем, и глазам Шэрди предстало жутковатое зрелище: все до единой лампы превратились в хаотичную смесь из обрывков разноцветного провода и потеков пластика, похожих на размазанные по потолку сопли. Подобный эффект не могли вызвать выстрелы из любого известного Шэрди оружия. Это сделала мысль, обращенная в грозную, разрушительную силу волей ментата. Тэй ар, значит, правда, вы… и Зелгарис учил не только своему вселенскому всепрощению… почему вы тогда не?…

— Это началось уже после того, как они ушли, — без обиняков проговорил Лоорт, снова присаживаясь рядом с ар-лейтенантом. — Я очнулся, вы ещё были без сознания… выбрался из-под… выбрался. Да. Вас вытащил, приступил к реанимационным мероприятиям, а светильники начали лопаться, как орехи в орехоколке… слово ара, я все делал по инструкции! Как мигало, так и лопалось. Когда шестая разлетелась вдребезги, отключился весь коридор. Неприятно, но срастется. Всегда же срастается.

Лоорт — и по инструкции? Шэрди недоверчиво приподняла бровь. И… почему 'уже после'? Кто же тогда?… Что 'срастётся'?!

— Мм-хмм, — мальчишка рассеянно указал фонариком на противоположную стену. — К тому времени, как это произошло, я уже бегал по облачкам за радужными фейками, но не находите, что эта проплавлина должна быть на порядок шире и длиннее?

Машинально приглядевшись, Шэрди была вынуждена признать, что он прав. 'Громобой' Ойрега, знакомый ей не понаслышке, оставил бы на стене проплавленный след вчетверо шире и в два раза длиннее. Лоорт медленно повел фонариком вправо, влево, как-то по-особенному наклонил — и по грязно-черному 'шраму' заскользили едва заметные алые искры. Тонкая паутина огненных нитей разбегалась во все стороны, пульсировала, словно живая… Луч фонарика дрогнул, и она исчезла.

— Ничего не напоминает, энорэ ар-лейтенант?

— Самовосстановление, ускоренная регенерация… Нанозонды? Восстанавливают всю неорганику?

— Предметы из иттийской стали обращаются в пыль, стоит только покинуть эти гостеприимные стены — так что не только восстанавливают. Но все же цель поражена, энорэ ар-лейтенант, примите поздравления!

Спрашивая, Шэрди была уверена, что не ошибается. Как на учебных стрельбах, когда пробная серия уже окончена, и ты стоишь в ожидании, пока компьютер обрабатывает данные, но уже знаешь, что норматив выполнен. Стыд ледяной змейкой вполз в душу: как она раньше не увидела этого? Почему не обратила внимания? Почему никто другой не обратил внимания?

Последние слова она машинально произнесла вслух.

— Кто говорит, что не обратил? — удивился Лоорт. — Обращали. Разные люди, в разное время, в разных местах, независимо друг от друга — и при сдаче отчетов немедленно знакомились с циркуляром Циски. Сами знаете: неразглашение государственной тайны под угрозой смерти через отсечение головы. Вы разве не читали периодику?… Проклятье. — Он замер, как мальчишка, которого поймали в тот момент, когда он запустил руку в банку с конфетами. — Энорэ ар-лейтенант, я буду вам очень признателен, если вы никому не расскажете об этом инциденте, забудете мои слова и позволите сделать своему 'звонарю' небольшую чистку. Если ар-генерал узнает, что я опять, он… Хотя это не сравнится с тем, что сделает мой отец, когда новость достигнет его ушей.

Будь Шэрди меньше погружена в себя, она бы заметила странности в поведении рядового Нарговайена. Она заметила бы, что освобожденные от перчатки пальцы стискивают фонарь слишком сильно, что взгляд юноши не отлипает от неё, словно боясь соскользнуть на мертвые тела товарищей, что голос звенит, как струна, готовая в любой момент порваться, и хозяин насильно выравнивает его. Но она не заметила. Шэрди Вайэнаррвен, Стальная Струна имперской гвардии, головная боль начальства и гроза всех своих спарринг-партнеров, желала предаваться тоске и унынию. И даже в своём унынии оставалась законченной индивидуалисткой — как и все ардражди.

Она машинально пошарила на бедре — и Лоорт немедленно достал, включил и вложил ей в руку её фонарь. Ар-лейтенант подняла его повыше, разглядывая сваленные в нише трупы. У гвардейцев не было ни одного шанса. Но почему их… а меня нет?…

Жизнь шак'хановски несправедлива, постановила Шэрди.

— Можете встать, энорэ ар-лейтенант? — прервал её мысли Нарговайен. — Вам помочь? Нам нельзя задерживаться надолго: я слушал переговоры соседних групп — кто-то активировал 'бродяжек', их не меньше десятка… — Он нахмурился, озадаченный отсутствием реакции ('Рядовой Нарговайен, потрудитесь объяснить, откуда у вас переговорное устройство?! ). — Энорэ ар-лейтенант?

— Я вас слышу. Идите, Нарговайен, — взмах руки должен был выйти повелительным, но получилась жалкая демонстрация того, как взлетает пеликан. — Без меня вы будете двигаться быстрее… необходимо передать сообщение, предупредить службу безопасности и ар-генерала… неизвестно, прошел ли 'никет'… Идите.

Густые, тонкие, словно нарисованные брови Лоорта недоуменно взлетели вверх, а затем он снова нахмурился, глядя на своего командира с подозрительным прищуром, какой сделал бы честь дознавателям Эр'гона. И не двинулся с места.

— Энорэ ар-лейтенант, кто это был? — немного помолчав, спросил он с абсолютной уверенностью, что командир сумела не только разглядеть больше него, но и оценить уровень подготовки нападавшего, определить стиль боя, школу и даже составить список людей, подходящих под описание.

— Тэй ар, — едва слышно проговорила Шэрди, не пытаясь изгнать из голоса горечь и досаду. 'Почему он не убил меня? Счёл недостойной легкой смерти? Или, того хуже… пожалел? — Риган Ардьярдже.

Лоорт недоуменно моргнул. Шэрди давно заметила, что у мальчишки на редкость живая мимика. Пока он пытался осмыслить слова командира, все его чувства — недоумение, сомнение, удивление и легкая тревога — читались на лице так, словно были написаны крупными буквами.

— Но… но… — выдавил юноша, запинаясь на каждом слове. — Как же так?…

То, что его эмоциональность была заразной, словно 'красный град', ар-лейтенант тоже знала. Шэрди бесцельно изучала противоположную стену, ощущая клубящиеся внутри обиду, недоумение — и разгоравшиеся угольки гнева. Сейчас бы на тренировочную площадку с хорошим спарринг-партнером… рукопашный бой помогал выбить из себя все лишнее, наносное, ничуть не хуже медитации, но… не бить же мальчишку только потому, что Шэрди Вайэнаррвен не может справиться со своими эмоциями! 'Извините, рядовой, но сейчас ар-лейтенанту нужен не солдат и не собеседник, а просто кто-то, о чей лоб можно разбить свой кулак!

Многолетний опыт самоконтроля не подвел её. Несколько коротких медитативных упражнений (вдох-вдох-выдох, подними голову, выпрями спину, Шэрди, ты ардражди, а не какая-то бродяжка, вдох-вдох-выдох, разожми кулаки, не скрипи зубами) — и она ответила Лоорту почти спокойно:

— Мы мешали ему пройти. А ему надо было пройти.

— Его высочество… вы хотите сказать, это был принц?! — сдавленным, словно не своим голосом переспросил Лоорт.

— Тэй ар, рядовой! — почти прорычала Шэрди. Мальчишка, к её вящей досаде, даже не дернулся. — Вы — ардражди, никогда не забывайте об этом! Стандартный язык необходим в некоторых случаях, но именование членов императорской семьи на интерлингве!..

— Ах, простите моё недоверие, энорэ ар-лейтенант, — светским тоном отпарировал Лоорт. — Но оно вполне обосновано, не находите? Согласно официальной версии первый наследник империи мертв уже несколько кройдов.

— Тогда, полагаю, ментальную затрещину, которая так вас восхитила, вы получили от призрака, рядовой Нарговайен, — не удержалась Шэрди. — Получил от… от при… — Лоорт ни с того, ни с сего уронил фонарь, спрятал лицо в ладонях и принялся хохотать.

Шэрди почти не смеялась с тех пор, как вышла из первого квада знания. Как и всех, её учили, что публичное изъявление чувств не подобает ардражди, эмоциями должно управлять. Самое большее, что ар-лейтенант себе позволяла при посторонних — это сдержанная улыбка (которая при мысли о тэй аре сама собой растягивалась до ушей). Но Лоорт заливался, как мальчишка, не чувствуя при этом ни малейшего дискомфорта.

Он смеялся с полнирса, совершенно по-мальчишечьи шмыгая носом и мотая головой, а Шэрди тупо смотрела на него, не зная, то ли тянуться за аптечкой, то ли обойтись пощечиной. Наконец, Лоорт успокоился, убрал с лица длинные (недопустимо длинные по уставу, но сам ар-генерал позволил) волосы, выстрепавшиеся из хвоста, и шумно выдохнул.

– 'Башни' — это Вселенная в миниатюре, вы знаете, энорэ ар-лейтенант? — неожиданно спросил он. — У каждого есть своя фигура и свои камни. Есть Претендент. Есть Владыка. Угроза Владыке — ход трикетры: защита, защита, нападение. Сильный ход. Претендент готов сойти с доски, но у него ещё есть ещё три камня. И если их правильно разыграть… Владыка нанес удар — но не достиг цели. Претендент отступил — но выжил. И если Владыкане смог…ошибся… и оставил в живых свидетеля своей ошибки…

И Лоорт — дерзкий, бесшабашный, юный Лоорт — улыбнулся так сухо и безжалостно, что Шэрди невольно вздрогнула. Голову омыло ледяным холодом, словно где-то рядом распахнулась дверь, ведущая в открытый космос. Этот высокородный шалопай, оказывается, мог быть холодным и бесстрастным не хуже самого Рюйтаро ди Зариттиана! Кто бы подумал, что в мальчишке такое есть?…

— …тэй ар выжил… и не только… — словно про себя продолжал размышлять гвардеец. — Обошел все системы слежения и доказал, что охрана дворца не способна удержать его… и врезал мне так, что я вспомнил всю свою жизнь вплоть до первых обкаканных штанишек… Вы были правы, энорэ ар-лейтенант. — 'Права? В чем? — удивилась Шэрди, но Лоорт продолжал: — Он стоит верности. За ним стоит идти.

Он помолчал и, неожиданно взяв затянутую в перчатку ладонь Шэрди в свои, чуть сжал её.

— Энорэ ар-лейтенант, как вы смотрите на предложение дезертировать из гвардии?

— Нарговайен?…

Ответ на подобные вопросы мог быть только один. Но игольника на поясе не было. И обоих пулеметателей. И даже 'риана', её любимого импульсного пистолета — Шак'хан, он так удобно лежал в ладони!.. Но тэй ар был не из тех, кто разбрасывается ценными военными трофеями.

Лоорт отпустил её руку и чуть отодвинулся, не сводя с командира пристального, сосредоточенного, как перед выстрелом, взгляда.

— Надеюсь, хотьвы… — пауза была очень короткой, но полной такого глубокого смысла, что вся депрессивная расслабленность мгновенно слетела с Шэрди, а руки сами собой сжались в кулаки, — не станете читать мне нотации о том, где должна и не должна лежать преданность?

Тренированный мозг анализировал ситуацию с невероятной быстротой. Основные нервные узлы, направление удара с поправкой на неудобное положение тела, близость противника, временное ограничение собственных физических возможностей… 'Снежинка' протестующе заверещала — старый биоимплант не выдерживал перегрузок.

— Наши жизни принадлежат Велсс-та-Нейдд, — с каким-то непонятным выражением произнес Лоорт — спокойно, словно заученный урок. — Но империя и император — не одно и то же. Его высочеству… хотел сказать, тэй ару, понадобятся помощники, когда он соберется отвоевывать себе трон. В гвардии для меня никакой перспективы нет. К тому же, как выяснилось… — он сделал паузу чуть длиннее первой, — что я до странности привязан к своей семье. Особенно к отцу. И мне не доставит никакого удовольствия видеть его голову на Стене Плача. Сами знаете, энорэ, тэй ар может позволить себе благородство, но лаисс аром двигает только необходимость…

Уверенность, вот что это было. Не почти фанатичная вера во всесилие первого наследника, которую Шэрди с неудовольствием признавала за собой, а холодная, расчетливая уверенность в способности тэй ара подняться над обстоятельствами и изменить их в свою пользу. И в том, что князь ди Нарговайен примет выбор сына, как свой собственный. Лоорт исчез; его место занял кто-то другой, мудрый и отрешенный, который полагался только на проверенные факты и делал из них далеко идущие выводы. Но выводы эти были таковы, что ему не требовалось догадываться и строить предположения. Он знал наверняка.

Освещение начало восстанавливаться: зажглись несколько ламп в глубине коридора, и мрак неохотно отодвинулся в углы. Откуда-то слышался тихий, на грани слуха, не то звон, не то шелест, и запрокинувшей голову Шэрди на миг показалось, что она видит, как в разбитой лампе срастаются друг с другом кусочки пластика и проводов. Нанозонды в дарните — бред безумного ученого? Как бы не так…Лоорт сидел перед Шэрди на корточках, терпеливо ждал ответа. 'Любуйтесь, рядовой. Не каждый день можно увидеть, как командир теряет ориентиры… Где бы здесь повеситься? — мрачно спросила себя Шэрди. Список 'за' и 'против' всё ещё моргал в уголке сознания, но как-то неуверенно, затем начал тускнеть, и в какой-то момент потух, словно кончился заряд аккумулятора в датападе. — Не на чем… А, право, жаль'.

— Что скажете, Шэ… эхм, энорэ ар-лейтенант? — очень точно уловив момент, позвал Лоорт и снова отбросил со лба волосы странно неловким для него жестом. — Eisst a'li twesha? Хочешь дружить?

Нет, не то…

— Будешь моей подружкой?

Ардраджин. Родной, кажется, язык, а многозначность на многозначности. Хуже только энглейс, в котором даже разделения на 'ты' и 'вы' нет, и оттого в любом диалоге отчетливо сквозит нотка сумасшествия. То ли дело интерлингва, на которой уже через два месяца говоришь так, словно знала её всю жизнь. А ардраджин учишь десять оборотов, но стоит перейти на него в беседе, и кажется, что ведешь звездолет без поддержки компьютера и навигационных карт. 'Eisst a'li… можно было перевести, как угодно, особенно при отсутствии 'nen' — мой, мне. Хотя как не переведи, интонации были до отвращения фамильярными.

— Хотитедружить, eish a'li, наглец, сопляк… — гневно начала Шэрди.

— Понял, понял, больше никаких стимуляторов, вам вредно перевозбуждаться, энорэ, — без малейшего раскаяния откликнулся юноша, и Шэрди вытаращилась на него, как девчонка, которую привели знакомиться с будущим женихом ('Что делать? Потупиться? Убежать? Поцеловать? ). Чтобы успокоиться, ей пришлось проделать ещё несколько медитативных упражнений. Ар-лейтенант могла вогнать своего подопечного по уши в тренировочную площадку, но в резвости языка Лоорт готов был поспорить с кем угодно. — Хорошо, хотитедружить?

Его голос чуть дрогнул… почти незаметно даже для тренированного слуха гвардейца, но… Шэрди присмотрелась внимательнее. Лоорт старательно удерживал на лице бесстрастное выражение, но его с головой выдавали подрагивающие губы и глаза, в которых поочередно мелькали испуг, напряженное ожидание и надежда. Мальчишка, проклятье, ведь совсем ещё мальчишка…

— Да, — просто ответила она и, нащупав его ладонь, коротко сжала. Лоорт просиял.

— А я могу называть вас по имени? — в его взгляде было столько надежды, что Шэрди едва не кивнула. Но тут же одернула себя: он для меня свой личный круг открыл, а теперь в мой влезть пытается?! Этого только недоставало! Ни за что не пущу! Пусть другие делают, что хотят, но в моём круге сердца есть место только для одного. И оно уже занято.

— Нет, — отрезала она резче, чем требовалось.

Лоорт нисколько не огорчился.

— А если… — заговорщически начал он.

— Нет.

— Можно тогда мне…

— Нет.

— Но хотя бы…

— Нет, Нарговайен!

Лоорт заботливо нахлобучил Шэрди на голову шлем и сделал странное движение, словно собирался подать руку, но потом передумал. Ар-лейтенант стиснула зубы. О, ради Создателя! Её не настолько сильно ударило, чтобы она не смогла самостоятельно подняться!..

От рывка, поставившего ее ровно, в глазах мгновенно запрыгали черные точечки, а по телу разлилась противная слабость, но Лоорт был начеку. Подставил плечо, помог удержаться на ногах. И с полной серьезностью сообщил:

— Ар-лейтенант, теперь я понимаю, почему вы выбрали тэй ара, а не меня. У вас тоже нет ни сострадания к себе, ни чувства юмора.

Замечание по поводу тэй ара Шэрди вынесла, не моргнув глазом. Почти не моргнув: 'И это заметил, маленький мерзавец!.. И с такой же серьезностью ответила:

— Жаль.

— Что жаль? — не понял высокородный смутьян.

— Жаль, что министр не придушил тебя до того, как ты научился разговаривать.

Лоорт имел наглость усмехнуться.

— На самом деле мама высказывала подобную мысль, но это предложение было им беспечно отвергнуто.

Выждав для верности ещё десять ардалей, Шэрди отпустила его плечо и сделала несколько самостоятельных шагов, пошатываясь и чувствуя себя, по меньшей мере, ветераном третьей галактической. Нет, ментальным ударам, определенно, не было места в её списке 'хочу испытать снова'.

— Тэй ар направился к коричневому сектору, — сообщил Лоорт ей в спину. — Вы ведь сможете его найти, энорэ ар-лейтенант?

Если бы Шэрди была гваньер, подобное отношение ей бы польстило. Но она была ардражди и поэтому ответила так:

— Да. Мне кажется, я знаю, где его искать. Вперед.

— Эхм… да. Я… Шэрди, я у вас позаимствовал на время часть снаряжения. Не хотите?…

Ар-лейтенант резко развернулась, не дослушав, что именно 'не хотите', и проглотила уже заготовленный ответ: Лоорт протягивал ей… её оружие. Игольники, пулеметатели, импульсный пистолет, тяжелый нож, метательные стрелки и даже маленькую 'оску', которую она носила в потайной кобуре на лодыжке.

— От несчастной любви в нашем веке уже не стреляются, — авторитетно заявил Лоорт, и Шэрди поймала себя на диком желании расхохотаться.

Маячившая впереди черная дыра понемногу сворачивалась.