На меня все время смотрят стены трещинок прищуром, паутины. Я на них в предчувствие измены вешаю афиши и картины. На меня все время смотрят двери. Нет и в этом взоре соколином ничего, чтоб стоило доверья. Я глазок замажу пластилином. На меня все время смотрят окна. В хмуром взгляде тучи, трубы, д`ымы. Если их зашторивать неплотно, то они подсматривают в дыры.

Конечно, довольно обидно для кошки, что вышли у кошки невзрачные рожки, но все-таки кошка не будет забыта: мы ей нарисуем большие копыта. Мне эти кошачьи копыта весомо напоминают чугунные гири, а жители снизу уходят из дома в тот час, когда бродит она по квартире.

Говорят, глаза не врут, говорят, что среди мути в них не скроет тайной сути даже самый ловкий плут. (Говорят, глаза не врут.) Говорят, глаза не врут, выражая нас реально: если есть на сердце тайна, в них узнать ее — не труд. (Говорят, глаза не врут.) Говорят, глаза не врут: это две большие чаши, по которым чувства наши, словно лодочки, плывут. Большая медведица Нетопыри спешат повеситься — остатком дней не дорожат, когда в Сибирь зовет медведица своих сбежавших медвежат. Печален звук, который создали ее несчастные бока. На животе большими звездами мерцают капли молока. И снова старый слух муссируют в лесах бессонные медведи, что матерей своих не милуют беспечно нынешние дети.

Под ногами ледяная корка. Поздний вечер. Вьюга. Стужа. Вторник. Девушка стучится в двери морга, рыжий санитар — ее любовник. Рыжий санитар в халате белом занят у стола привычным делом, как хирург, корпит над бренным телом. (В это время девушка стучит.) Сквозь больные завыванья вьюги санитар услышит эти звуки, санитар помоет быстро руки и на зов любимой поспешит, а потом разбавит спирт водою, а потом из шкафа вынет снедь, огненной, как лев, тряся главою, очень задушевно будет петь. Девушка пожмет в порыве руку санитару, за талант воздав, станет тот ласкать свою подругу на кушетке с надписью «Минздрав». Под ногами ледяная корка. Поздний вечер. Вьюга. Стужа. Вторник. Девушка стучится в двери морга, рыжий санитар — ее любовник. Я иду своей дорогой мимо, и тревожит мысль одна уколом, что и мне когда-то молчаливым быть придется встречи их декором.

Помнишь, как-то на реке в пбара облаке-дымкбе, опустившись на колени и бока худые, в пене, надувая до овала, лошадь воду целовала… Так же истово, до дрожи я тебя целую тоже из заснеженной глуши. До свидания. Пиши.

Многим не хватает понимания: кости, попадающие в баки, могут пригодиться для питания уличной какой-нибудь собаки. Если вы не в мусор кость выносите, а тому, кто в ней всегда нуждается, то и вам однажды все, что просите, прямо в руки, прямо с неба свалится.