* * *

Угрюмое время грызет кирпичи, — Ты слышишь прерывистый скрежет в ночи, Ты видишь зазубрины каменных стен, — Печальней давно мы не видели сцен. Но только ли время? Не мы ли, не мы ль Полмира истерли в холодную пыль, Полмира до красной крупы истолкли, Добро, остальное еще не смогли. И смотрим с дебильно-умильным лицом, Как рушится храм или попросту дом… Вбиваем, вбиваем за клинышком клин, Вот так и живем — от руин до руин.

* * *

Неужели не будет спасения? — Вопрошаю, не зная кого. Бесполезны мои угрызения, Если слово молитвы мертво. Мы посты позабыли и празднества Превратили в единый содом, Мы добились безбожного равенства, Не предвидя, что станет потом. Не лампадно уже и не ладанно Среди наших задумчивых мест. Прошлой ночью со Спаса негаданно Пал, обрушился на землю крест. Чаша выпита или не допита, Кто ответит и есть ли ответ? Все величье вселенского опыта Сведено до мгновенных примет. Диким тленом безверья подточенный, Мир теряет остатки души. Хорошо еще крест позолоченный Не стащили в утиль алкаши. Что за веру народ исповедует? Убивает, крадет, предает… Что за этим предвестьем последует — Рухнет храм или небо падет? Где слова дорогие, насущные, — Их сказать бы себе поутру. Только губы мои непослушные Каменеют на черном ветру.

* * *

В мире людном, гудящем, как вече, Звездной ночью и солнечным днем Как живется тебе, человече, Замурованный в теле моем? Я пойму твои мысли, быть может, Не таясь в отрешенной тиши, Что печалит, мучительно гложет, Откровенно, открыто скажи. Кто ты — сгусток безмолвья и речи, Отзвук неба и вечных могил? Слишком много противоречий Ты явленьем своим породил. Кто ты — свет удивительной силы, Что возвысит собой бытие, Или тьма, что меня поглотила И присвоила имя мое?

* * *

Мы пришли сюда случайно, — Слуги жалкого наследья, И стоим у темной двери, Сделать не решаясь шаг. В тихом здании часовни Прошлые живут столетья И сегодняшние мыши По сырым углам шуршат. Может, и не делать лучше Этого слепого шага, Мы никто уже на свете Для молитв и для мышей. В нашей сумочке холщовой Плещется дурная влага И еще хранится много Всяких низменных вещей. Знать, не будет в наших судьбах Никакой уже находки, Не забрезжит в наших душах Прошлого заветный свет. Возле старенькой часовни Разопьем бутылку водки И пойдем своей дорогой, На которой Бога нет. Переполнены крамолой Аж до самых до печенок, Все из пустоты и брани Да каких-то мертвых фраз. Из глубокой тайной норки Выйдет маленький мышонок И, творя нам вслед молитву, Перекрестится за нас.

* * *

Зрелых годов касание Четко вполне уже. Тихое созерцание Стало милей душе. Прочь суету бумажную, Каменную тщету!.. Снова тропою влажною К дальним полям иду. Словно бы там, За далями, Там, в уходящем дне, Пламя исповедальное Вдруг засветилось мне. То озаренье высшее, Где за стремниной лет, Тьму до конца испившая, Жизнь переходит в свет.