Некоторые необходимые сведения о специфике Литературного Интернета.

Литературный конкурс интернетовской литературы «Тенёта».

Новая проза Александра Иванченко

1

Вначале немного скучные, но необходимые для новичков, каким и я был пару лет назад, сведения о структуре русского Литературного Интернета.

Достоинства Литературного Интернета, несомненное его преимущество перед всеми существовавшими до него «информационными технологиями» — практическая безграничность его пространства и демократизм. И они же — самая сложная его проблема. Это означает, что каждый желающий может выставить любые тексты и в любом количестве. Это замечательно. Но как этим пользоваться? Представьте фантастическую картину — библиотеку с сотнями тысяч книг, в которой все книги перемешаны и в абсолютно хаотичном порядке выставлены на полки. Как пользоваться этой библиотекой, способна ли она вообще выполнять свои функции? Чтобы представить себе эту ситуацию, достаточно войти в Интернет.

Соответственно, одна из главных проблем Литературного Интернета — проблема структурирования его пространства. Проблема ориентации в нем. Для этого есть системы поиска, но штука эта достаточно громоздкая, попросив найти текст, скажем, Аксенова, вы получите от Рамблера 2573 сноски (адреса). Попробуйте-ка прогуляться по всем этим адресам (сведения за 14 ноября 1999 года; к моменту, когда выйдет этот номер журнала, количество их увеличится)!

Можно также воспользоваться каталогами выставленной в Интернете литературы. Их несколько; я, например, пользуюсь каталогом на «Лист ру» (//www.list.ru/catalog/10074.html), а также сносками со страниц Славы Курицына (http://www.guelman.ru/slava) и Макса Фрая (http://www.guelman.ru/frei/index.html); ну и, разумеется, собственными накоплениями. Но все эти каталоги дают лишь фрагменты литературного пространства. Полного каталога литературных сайтов и страниц в русском Литературном Интернете не существует, да и технически это невозможно.

Вторая, уже сугубо литературная, проблема в том, что, попав на нормальный культурно сделанный сайт, вы растеряетесь, увидев перед собой десятки незнакомых вам имен.

Когда говорят об интернетовской специфике литературы, то, на мой взгляд, имеют в виду еще и ситуацию поколенческую. Времена, когда новые поколения молодых писателей годами вытамливались у дверей редакций, кончились отчасти и благодаря Интернету. Если тебя не печатают в журналах и не берут в издательствах, выставляй тексты в Интернете. Там уже все есть — и читатель, и литературная среда, и своя литературная жизнь, да и доступнее ты оказываешься для молодого читателя, чем опубликовавшись даже в самом известном толстом журнале. И при этом никакой цензуры, никаких редакторов. Естественно, что нынешнее поколение литературной молодежи ориентируется во многом на Интернет. А соотношение между искусством и графоманией в общем потоке написанного хорошо если 1: 30 (это не снобизм во мне говорит, а более чем двадцатилетний опыт работы с редакционной почтой). Вот вам примерный, на глазок, расклад оригинальных текстов в Интернете.

(Кстати, расклад естественный. Странно слушать стенания людей, впервые вошедших в это пространство и устрашившихся количеству графомании, претенциозности, дурновкусия и т. д. Стенающие, видимо, исходят из представления, что Интернет — это что-то вроде нового литературного издания со своей редакцией, редколлегией, кругом автора и т. д. Но нет такой редакции и быть не может по определению.)

Ну и как все-таки справляться с трудностями ориентации в Интернете?

Во-первых, ориентироваться на культурно и профессионально обустроенные литературные сайты. Часть из них была названа в прошлом обозрении. На подобных сайтах осуществляется первичный отбор интернетовских текстов, имеющих отношение к литературе.

А дальнейшую работу выполняют конкурсные сайты. Об одном из них, сегодня наиболее авторитетном в русском Литературном Интернете, и пойдет речь. Это сайт «Тенёта» (http://www.teneta.ru/), идея и первоначальное воплощение которого принадлежит Леониду Делицыну. (Последние два года работу на этом сервере курировал Дмитрий Кузьмин, недавно на свое прежнее место вновь заступил Делицын.) Полное название сайта: «Тенёта. Конкурс русской сетевой литературы». Предназначен — цитирую декларацию «Тенёт» — для отбора «самых лучших литературных произведений на русском языке, впервые опубликованных в Сети, ускоренное включение сетевой литературы в общее русло русского литературного процесса, поиск в Интернете новых талантливых авторов и ярких произведений, содействие интенсивному развитию литературной жизни в русском Интернете, повышение представительства в Сети литераторов-профессионалов и облегчение авторам, представленным преимущественно в Сети, доступа в „бумажные“ издания, писательские клубы и литературные объединения».

«Тенёта» проводят конкурс по 15 номинациям, среди них есть и традиционные: «Рассказы», «Повести и романы», «Стихотворения», «Пьесы, сценарии», «Литературно-критические статьи», «Очерки», есть и специфически интернетовские формы творчества: «Гипертекстовая литература», «Мультимедийная литература», «Динамическая литература (интерактивные литературные игры, проекты с использованием автоматической обработки текста и др.)» и т. д.

Литературный конкурс в Интернете не повторяет механически структуру и содержание литературных конкурсов (премий) в пространстве «бумажной литературы». В Интернете это означает создание и постоянное функционирование отдельного литературного сайта, на котором представлено лучшее, по мнению приглашенных держателями сайта экспертов, из того, что появилось на литературных сайтах за последние месяцы. Такой сайт можно сравнить с изданием ежемесячного журнала, публикующего лучшее, что появляется во всех остальных журналах. Но сравнение это очень приблизительное — конкурсные сайты предлагают читателю гораздо больше возможностей, чем любое бумажное издание, и для знакомства с текстами, и для участия в работе конкурса. Конкурсные сайты могут стать местом первой публикации произведения; они же предоставляют мгновенный доступ к любому тексту, появившемуся на сайте за все время его существования, наконец, одновременно сайты эти являются постоянно работающим клубом читателей, обсуждающих представленное на страницах этого сайта. Такой сайт обычно собирает вокруг себя ведущих интернетовских литераторов и обозревателей, а также писателей из традиционной «бумажной литературы» (в работе последнего — рассматривавшего произведения 1998 года — жюри «Тенёт», например, приняли участие Алексей Алехин, Василий Аксенов, Александр Генис, Григорий Кружков, Владимир Маканин, Алексей Пурин и другие). Разумеется, знакомство с интернетовской литературой лучше начинать с текстов, представленных именно на таких сайтах.

(Я прошу прощения у читателей, знакомых с Интернетом, за ликбез, но мое занудство — вынужденное: в последнее время в ведущих газетах появились публикации, свидетельствующие о том, как плохо представляет себе общественность, что такое Литературный Интернет. Скажем, опубликованная «Литературной газетой» статья «Интернет насилует сознание», автор которой с апокалиптическим ужасом сообщает читателю, что Интернет грозит существованию наших традиционных культурных и национальных ценностей.)

2

В сентябре этого года жюри литературного конкурса «Тенёт» обнародовало свое решение о работах 1998 года. Лучшими рассказами были признаны: «Трубач» Эдуарда Шульмана, «Искушение поэта в снежной пустыне» Николая Байтова и «Народное телевидение» Станислава Львовского. По номинации «Повести и романы» победителем стал Андрей Бычков с повестью «Пхо Ва». Лучшим стихотворением было признано стихотворение «Памяти Бродского» Полины Барсковой, а автором лучшего сборника стихов «Чапаев и другие» — Владимир Строчков. Пьесы, сценарии: Дмитрий Гайдук, «Сцены из Ветхого Завета». Литературно-критические статьи: Алексей Андреев, «Русские хайку». Очерки, эссе: Виктория Фомина, «Путешествие до-мажор» и т. д.

Я не могу сказать, что все перечисленное здесь равноценно в художественном отношении. Ценность списка — в определенной репрезентативности его для нашего сегодняшнего Литературного Интернета. Остановлюсь чуть подробнее на упомянутых текстах.

Признанная лучшей повесть Андрея Бычкова «Пхо Ва» (http://www.rema.ru:8101/komment/vadvad/lit/bychkov/pho-va.htm){Я даю здесь адреса первой и основной публикации в Интернете, но просматривать эти тексты удобнее со страницы «Тенёт»} представляет собой вариации на вечную тему «С любимыми не расставайтесь»; написана в виде монолога молодого человека, обращенного к отчасти брошенной им самим, отчасти судьбой с ним разлученной женщине. Два обстоятельства спровоцировали этот монолог: известие о рождении ребенка (возможно, дочери героя) и сделанное героем открытие, что любовь не прошла. Однако что же такое любовь: жениться на тебе — это смерть, не жениться — тоже смерть, а родившаяся девочка — это уж смерть наверняка. Вот такое «уютненькое» литературное употребление понятия «смерть». В повести присутствует немалая доля манерности; скажем, в бессознательно подчеркиваемой «престижности» ситуаций и интерьеров (вот герой, вернувшись из Парижа, разумеется, с Монмартра, видит подругу в доме знакомых: одета она в полупрозрачное, курит тонкую сигаретку «Мерд», имя у нее, кстати, Астэ, при всей своей безумной утонченности она вынуждена петь в ночных барах и т. д.). В другом эпизоде друг героя, у которого герой увел Астэ, стреляется «где-то в Голландии»: сначала играл в холле отеля в покер, «нервно смеялся», «пил джин», потом вышел вон и сунул дуло пистолета в рот. Ну а сам герой время от времени, «кусая губы, выходит в ночь». Думаю, что выбор жюри определило проламывающееся сквозь эту парфюмерию искреннее чувство плюс вяжущий, немного однообразный, но точно соответствующий интонации повествования синтаксис. Ну и, возможно, многозначительные дзэновские заморочки, приправляющие повествование виньеточками из восточной мистики («буддийский маг», «отверстие Брахмы») — в финале описывается коллективное буддийское камлание.

Рассказ Эдуарда Шульмана, писателя старшего поколения, уже достаточно известного в «бумажной литературе», «Трубач» (http://www.friends-partners.org/~alexey/shulman.htm), напротив — хорош безоговорочно. Вещь почти классическая, о первом движении чувства в подростке — мальчик в летнем лагере получает письмо от малознакомой девочки. Неожиданное для него волнение и необходимость ответить срывает его с места — на письме нет обратного адреса, — и герой, не дающий себе даже отчета, зачем он это делает, без денег, в одиночку умудряется добраться до дальнего курортного городка, где девочка отдыхает с родителями. Мастерство Шульмана здесь еще и в том, что он смог полностью погасить внешний мелодраматизм сюжета, выведя его почти в «платоновскую» плотность чувствования. Ассоциации с «Фро» нисколько не мешают при чтении.

Рассказ Николая Байтова «Искушение поэта в снежной пустыне» (http://levin.rinet.ru/FRIENDS/BYTOV/osvoboditeli/iskushenie.html) — это фантастика с претензиями (и не скажу, что совершенно необоснованными) на создание некой философской метафоры времени и судьбы. Парадоксальность сюжета, эффектность ситуации, к сожалению, забивают эмоциональное наполнение текста.

Рассказ Станислава Львовского «Народное телевидение» (http://www.vavilon.ru/texts/lvovsky 3.html), прошу прощения за однообразие терминов, тоже можно назвать метафорой, попытка дать сгущенное ощущение, как бы нервный код проживаемой нами повседневности, оформленный видеорядом: девушка, ночь, дорога непонятно к кому — к любимому или клиенту, — и озвученный телефразами, казалось бы сидящими в подсознании и всплывающими изнутри, как расправляется на экране положенный на нижнюю панель файл. Рассказу мешает излишняя многозначительность, как бы пытающаяся компенсировать внятность смысла рассказанного.

«Победительное» стихотворение «Памяти Бродского» Полины Барсковой (http://www.friends-partners.org/newfriends/culture/literature/alexey/brodski.htm) несколько огорчает элементарностью задачи и средств исполнения: стихотворение памяти поэта написано с демонстративным использованием интонационных жестов, лексики, образного ряда и даже с имитацией некоторой «брутальности» самого Бродского: «Погиб поэт. Точнее — он подох. / Каким на вкус его последний вдох / Был, мы не знаем. И гадать постыдно. / Возможно — как брусничное повидло. / Возможно — как распаренный горох. / Он так хотел — ни жизни, ни конца… / В свое молчанье погружен до срока. / И что ему какие-то слова, / И что ему прелестная вдова, / И что ему бессмертие пророка?» Ну а в целом написано истово, с попыткой насытить смыслом или хотя бы дать почувствовать его, поэта, «молчание до срока».

Среди выставленного на сайте упомяну только еще несколько текстов в номинации «Рассказы», которые, на мой взгляд, заслуживают внимания: «Калитка», автор выступает под псевдонимом «Тихая сапа»; «Выйти замуж за гинеколога» Евгения Медникова, «Путешествие» Кузьмы Вострикова, «Мандаринчики» Сергея Мелентьева. Я не даю на каждый из них отдельной ссылки, все это легко найти на сервере «Тенёт» (см. первую сноску).

3

Из нового, что появилось на уже упоминавшихся в прошлом обозрении сайтах, следует остановиться на выставленной и проанонсированной Вячеславом Курицыным как событие новой повести Александра Иванченко «Купание красного коня» (впрочем, в названии не уверен — текст выставлен таким образом, что за название можно принять и еще одно словосочетание: «Поверх цензуры» и «Beyond censorship») — http://www.guelman.ru/slava/writers/ivanchenko/title.html

Разумеется, это событие. Иванченко — писатель талантливый, всегда ставивший перед собой в литературе задачи серьезные (автор одной из самых лучших, на мой взгляд, повестей предыдущего десятилетия «Автопортрет с догом»), ушедший потом в тяжелейшую — и физически и нравственно, — но необходимую организационную работу в Союзе писателей, что тоже вызывало уважение. И вот после длительного молчания он появляется с новой вещью. Повестью-памфлетом, которую остереглось напечатать уже не одно издание, и именно поэтому Курицын, закрывший на время свой сайт «на ремонт», прервал «ремонт» и выставил повесть.

Поначалу чтение увлекает литературной игрой с уже окаменевшими штампами осмеивающей шестидесятников литературы: знаменитый поэт Магнус Магнус, автор нашумевших поэм «Ку-ку» и «Братская АЭС», в свете прожекторов сходит с трапа самолета — высокий, загорелый, только что с пляжей Калифорнии, широко вдыхая «тревожный воздух родины». Затем — ироническим анализом этих штампов и многообещающими подступами к главной теме повести. Риторичность авторских деклараций снимается удачно выбранным приемом: повесть написана в виде некой развернутой статьи о некоем романе, в которой автор волен и цитировать, и кратко пересказывать несуществующий роман, и бегло комментировать, и свободно над ним размышлять. То есть перед нами игровой «жанр», предполагающий наличие как бы повествователей трех уровней — автора романа, автора статьи о романе и собственно автора, который тоже не прячется, помогает время от времени менять первых двух местами, художественно обосновывает переходы от иронии к предельной серьезности. Это прием, позволяющий автору, не впадая в дидактику, формулировать свою тему и идею «в лоб». Я приведу три обширные цитаты из первой половины повести.

Вот обозначение основной темы повествования: «Определяющим качеством нового времени, а может, и истории вообще, является, увы, пошлость. Она проникает в каждую клеточку исторического организма, спасая его… от гибельного пафоса… Пошлость — не просто специя, приправа в острых яствах истории, она — условие выживания эпохи, понижающее опасное для жизни напряжение времени до его практического применения — кипятильника или утюга. Опознавательные знаки пошлости… — искажения, профанации, эпигонства».

А вот материал, на котором тема эта разрабатывается: «Художник, интеллектуал, мыслитель, этот посланник тонких миров, призван лишь свидетельствовать о существовании „того“ мира, но никогда — пытаться осуществить его здесь, на земле». «На наших глазах совершается величайший подлог, предательство интеллигенции — нисхождение художника в низшие миры, во власть, в царство кесаря; или же, что вернее, происходит последнее саморазоблачение имитаторов, никогда и не ступавших за границы этого мира и обрадованных самой возможностью подлога».

Не могу сказать, чтобы мысли эти были так новы, но написано со страстью, с болью, написано, если так можно сказать, «персонифицированно» — здесь голос Иванченко. И потом, читая эти декларации, помнишь, что имеешь дело с художником, не раз подтверждавшим свой уровень. Немного, правда, смущает затянутость эссеистско-философских подступов и некоторая уплощенность в изображении знаменитых поэтов и литераторов — персонажи здесь даются пока в виде условных эмблемок. Затянутость вступления по контрасту заставляет вспомнить цикл статей Галковского в «Независимой газете», где памфлетная «разогретость» пишущего на эти темы восьмидесятника, его резкость были не в пример убедительнее и талантливее.

И вот наконец автор приступает к художественному воплощению заявленного — последняя глава, занимающая по объему чуть ли не половину повести, изображает торжество продавшейся «придворной интеллигенции»: на празднование юбилея знаменитой поэтессы А. сходится нынешняя артистическая, литературная и политическая элита, от Жириновского до Солженицына. Чтение этой главы, я бы сказал, ошеломляет. И уж точно не тем, на что рассчитывал автор, а своей литературной беспомощностью. Перед нами разворачивается бесконечный свиток характеристик-карикатур с прозрачными фамилиями и «обыгрыванием» знаковых примет каждого персонажа. Плоскость и какая-то, я бы сказал, бессильная грубость напоминают правдинских Кукрыниксов: Черниченко в деревенских лаптях, Солженицын катит перед собой красное колесо, Попов несет макет «Метрополя», Илья Дадашидзе пристает ко всем с микрофоном, Лукьянов с макетом парламента читает свои стихи и тому подобное. А уж в финале — непроизвольная пародия на пародийную «литературную кадриль» из «Бесов»: присутствовавшие на шабаше «Пушкин с Лермонтовым… уже целились в самозванцев из дуэльных пистолетов; Толстой, очнувшись, гвоздил пришельцев дубиной народной войны, со свистом рассекая ею воздух; Лесков настраивал вконец испорченный язык, перебирая струны арфы; Достоевский бился в падучей; Чехов ставил всему диагноз; Гоголь, задыхаясь от гнева, жег третий том „Мертвых душ“». Всё — приехали! Тут уже не творческий провал — тут оглушительный конфуз. Стоило ли для этой кучи беспомощных, злых шаржей, с использованием всех обывательских мифов и литературных сплетен, огород городить — о Христе размышлять, об исторической памяти, о высокой миссии художника… И уж точно — не следовало с таким напором обличать пошлость в современной литературной жизни — уровень мысли и «эстетики» второй половины повести, никуда от этого не денешься, переадресовывает эти укоры уже непосредственно автору. Горькое чтение.

P. S. Оглушительная новость: «Купанию красного коня» Иванченко присуждена премия Антибукер. Парадоксальная ситуация: даже если у Иванченко хватит мужества на продолжение в жизни гражданской позиции, продекларированной им в тексте, даже если он откажется принять премию из рук ошельмованной им «продажной интеллигенции», тень такого признания на тексте останется.

Составитель Сергей Костырко.

Составители «Книжной полки» и «Периодики» будут благодарны провинциальным/зарубежным издательствам и редакциям провинциальных/зарубежных литературных журналов, если те найдут возможность присылать образцы своей продукции. Это послужит более полному освещению литературной жизни России и Русского Зарубежья на страницах «Нового мира».