Элегическое, отчасти ностальгическое и предельно субъективное — о смене эпох в русском Интернете

Сначала я думал, что просто устал писать обозрения. Трудно вдруг стало находить темы. При том, что сюжетов хоть отбавляй. Но сюжетам этим как будто не хватало собственной энергетики — ну еще один новый сайт, еще одна виртуальная библиотека, еще один интернет-журнал — и что?

С некоторых пор появилось вполне отчетливое ощущение как бы ослабления литературно-интернетовской витальности. Словно интернетовский народ сам слегка подустал.

Я решил проверить это ощущение. Прошелся по разным сайтам. Да нет, вроде живы. Не завяли. «Тенёта» даже конкурсы проводят, — весной этого года одних рассказов было выставлено чуть ли не две сотни. Постоянные обновления — в «Сетевой словесности» . И в «Вавилоне» . «Русский переплет» превращается в целую интернет-империю. Новые позиции появились в списке «Рейтинга литературных сайтов России» . «Русский Журнал» модернизируется. И так далее. Ну а параллельно открываются все новые и новые сайты — библиотечные, персональные, мемориальные, сайты новейшей литературы.

Все как бы на месте. Но что-то мешает. Что-то действительно произошло за эти два-три года. Что?

Я попробовал разобраться в этом ощущении, проанализировав степень пригодности или непригодности самого инструментария веб-обозревателя (своего и моих коллег). Вывод, к которому привел меня этот эксперимент, оказался неожиданным. И, повторю, — предельно субъективным: литературный Интернет в последние два-три года не просто изменился, а изменился кардинально.

Городок, коим был наш Интернет, в котором мы жили и обустраивались, превратился, точнее, влился в гигантский мегаполис, где можно жить активной жизнью, но притом так и не узнать всех районов этого мегаполиса.

Что это значит для обозревателя?

Представим, что телеобозреватель Ирина Петровская, имеющая дело с пятью или десятью каналами, на которых сосредоточена тележизнь, вдруг обнаружила бы перед собой не пять или десять, а пятьдесят или сто полноценно работающих каналов. Это означало бы, что нынешние ее функции мгновенно меняются, если не обессмысливаются вообще. Во-первых, просто физически невозможно уследить за всем, ну а во-вторых, у нее как телеобозревателя исчезает аудитория. Аудитория ее разбредается по своим каналам — и той площадки, с которой бы просматривалось все и вся и на которой обозреватель мог бы общаться с аудиторией, больше нет. Вот ситуация, похожая на ту, в которой оказался я.

Задача обозревателя — описание интернетовского ландшафта, с выделением самого интересного в нем. Но вот как раз общий план становится все менее доступным. Говорить же об отдельных явлениях сегодняшнего литературного Интернета, не имея в виду общей его картины, бессмысленно.

Более того, бессмысленными сегодня становятся сами попытки говорить о литературном Интернете как некоем литературном явлении. Похоже, что такового больше нет.

Пять лет назад, а может, еще и три года назад можно было — пусть и с оговорками — рассматривать интернетовское литературное сообщество как некую субкультуру.

Это были времена, когда литературный Интернет состоял из полутора — двух десятков крупных сайтов, претендовавших на лидерство. И был круг авторов, которые воспринимались именно как «интернетовские». И были там свои лидеры и аутсайдеры, свои литературные противостояния и союзы. Было около десятка более или менее постоянных интернет-обозревателей, претендовавших на представление жизни литературного Интернета. Тогда можно было говорить о некоем литературном поколении, становление которого во второй половине 90-х проходило как раз в литературном Интернете. Те же, скажем, Линор Горалик, или Ольга Зондберг, или Сергей Соколовский, или Станислав Львовский, или Макс Фрай, или Сергей Солоух. В стилистиках интернетовских литераторов, даже таких разных, как, допустим, Вячеслав Курицын, Станислав Львовский, Роман Лейбов, можно было обнаружить родственные черты. Ну, скажем, своеобразное сочетание собранности и вроде бы предельной раскованности, атмосферы интернетовского междусобойчика, иронического, как бы необязательного трепа, но с ориентацией чуть ли не на философскую максиму; устная речь современного интеллектуала в кругу своих оттачивалась как особая литературная форма.

А за стилистикой этой просматривалась короткая, но предельно насыщенная история русского литературного Интернета. Начинали его (как я понимаю) молодые интеллигентные программисты, еще латиницей вбивавшие тексты братьев Стругацких, Высоцкого, Цветаевой, Пелевина, — это была их литература. И почти сразу же началось заселение Интернета литераторами нового — не только литературно одаренного, но технически продвинутого — поколения. Опробуя новое пространство, заводя виртуальные знакомства, образуя поначалу молодежные интернет-тусовки и выстраивая там свои собственные иерархии, они-то и затевали русский литературный Интернет. Это был романтический период отцов основателей: Антон Носик, Евгений Горный, Роман Лейбов, Леонид Делицын, Дмитрий Манин, Александр Гагин, Максим Немцов, Андрей Левкин, Максим Мошков, Сергей Кузнецов, Александр Левин, Макс Фрай, Дмитрий Кузьмин и другие.

Периодом расцвета, на мой взгляд, были 2000–2001 годы, когда структурированием литературного Интернета уже занимались профессионалы на «Тенётах» и «АнтиТенётах» , в «Лито им. Стерна» , «Вавилоне», в «ЕЖЕ-движении» и на других сайтах; когда один из самых талантливых стилистов и редакторов (автор и ведущий лучшего артпроекта 90-х — полосы «Искусство» газеты «Сегодня», представлявшей полноценное, самостоятельное издание) Борис Кузьминский собрал в «Круге чтения» «Русского Журнала» все самое живое и энергичное в литературном Интернете, таким образом обозначив для широкой публики сложившиеся к тому времени интернет-стилистики как некий литературный феномен.

Русский литературный Интернет, так сказать, встал на ноги.

И тут же, в конце 90-х, обозначились те процессы, которые привели его к нынешней ситуации.

Ничего принципиально нового не появлялось, просто движение, заданное отцами основателями, продолжившись, обрело уже собственную логику. Литературные сайты множились почти в геометрической прогрессии. Скажем, рядом с первой интернетовской библиотекой Пескина очень скоро интернетовские пользователи поставили в свое «Избранное» адрес библиотеки Максима Мошкова , потом добавили адрес библиотеки Института философии РАН , потом — исторической библиотеки с сайта «История России» и т. д. Росло количество литературных интернет-журналов, персональных сайтов, коллективных «региональных» (ставлю это слово в кавычки, потому как в Интернете понятия центра и периферии отсутствует по определению): питерских, екатеринбургских, одесских, нижегородских, прибалтийских и т. д. И вот наступил момент, когда появление очередных, даже очень амбициозно поданных интернетовских проектов ничего нового, по сути, к сложившейся картине уже не прибавляло. Скажем, появление достаточно интересно и энергично развивающегося сайта «Топос» , собравшего вокруг себя много одаренных, ярких даже интернетовских литераторов, качественного приращения русскому литературному Интернету дать уже не могло.

Качественные приращения пошли по другим направлениям.

Очень скоро на двух ведущих сайтах обозначилось, вначале как параллельное, издательское направление. Начали выходить в специально созданном для этого издательстве «Геликон-Плюс» книги авторов «Лито им. Стерна», а в «АРГО-РИСК» и «Kolonna» — книги авторов «Вавилона». Затем к этому подключились крупные издательства — одной из первых ласточек было здесь издание в 1999 году питерской «Азбукой» тиражом 18 000 экземпляров «Идеального романа» Макса Фрая, писавшегося в Интернете. Сегодня же перечисление книг и журнальных публикаций, первоисточником которых была интернетовская публикация, заняло бы у меня весь оставшийся для обзора объем. Похоже, что талантливый или просто интересный текст, собравший достаточно широкую читательскую аудиторию в Интернете, отныне будет обречен на бумажное издание. Не раз и не два я как обозреватель оказывался в двусмысленном положении: описав новое литературное произведение как интернетовское, я после выхода (через четыре месяца) нашего журнала вынужден был выслушивать упреки интересующихся, почему ссылка дана только на Интернет, ведь этот текст уже напечатан.

Другими словами, литературный Интернет освоил и активно выполняет сегодня функции литературного агентства.

Соответственно этому меняется и литературное поведение интернетовских авторов. Если раньше была даже некоторая бравада: я живу в Интернете, там мое место, там моя реализация, там моя аудитория, то сегодня, например, как сотрудник литературного журнала я регулярно получаю электронные письма от молодых литераторов с просьбой рассмотреть на предмет публикации их сочинения и с указанием интернетовского адреса этих сочинений. То есть нынешние авторы начинают рассматривать свои интернет-публикации как некую предварительную процедуру, как инкубационный период «бумажной публикации».

Сотрудничество писателей и издателей с Интернетом очень быстро нащупало еще одну форму работы — использование Интернета для раскрутки выходящих книг. Одним из первых был Пелевин с «Generation ‘П’», предваривший выход книги публикацией глав из нее в Интернете. Сегодня редкое из крупных издательств не обзавелось еще сайтом в Интернете для представления своих авторов.

Ну а с другой стороны, своей жизнью зажили в Интернете толстые литературные журналы — в «Журнальном зале „РЖ“» , в «Русском переплете» или на персональных сайтах, как у журналов «Новое литературное обозрение» или «День и ночь» . Границы между интернетовской литературой и бумажной исчезают. Вчерашние эксклюзивно-интернетовские писатели и поэты уже не являются всей интернетовской литературой. Интернетовскими, по сути, авторами стали и Маканин, и Пелевин, и Солженицын, и Астафьев, и Олег Павлов — в одном только «Журнальном зале» представлены тексты более чем двух тысяч «бумажных» писателей.

(Лично для меня русский литературный Интернет закончился после того, как издательство «Новое литературное обозрение» в новой своей серии «Soft Wave» выпустило книги прозы Станислава Львовского, Ольги Зондберг, Дениса Осокина, до этого существовавшей в моем сознании как сугубо интернетовское явление. Сегодня я все чаще ловлю себя на том, что не помню уже, где я впервые прочитал тот или иной текст — в Интернете или на бумаге.)

И еще один параллельный процесс, идущий уже внутри литературного Интернета и связанный с эстетическими ориентациями: в романтический «пионерский» период интернет-литературы авторы ее в большинстве своем претендовали на эстетическое и интеллектуальное лидерство — в тогдашних их декларациях очень часто присутствовал мотив противостояния интернет-литературы литературе бумажной. Сетевые авторы позиционировали себя в качестве представителей альтернативной литературы. И дело не в том, насколько их художественная практика соответствовала их декларациям, — здесь важна сама ориентация на эстетический прорыв.

Одновременно в Интернете стали множиться сайты домодельной фантастики, эротической литературы, криминальных, авантюрных, любовных и прочих сочинений. Рубрикация новых интернетовских библиотек («Мелодрама», «Боевик», «Фэнтези» и т. д.) ориентируется уже на тот культурный уровень широкого читателя, который не делал различий между литературной обработкой телесериала «Рабыня Изаура» и «Анной Карениной», — и то и другое подается как мелодрамы.

Знаковой для этих процессов стала (для меня, естественно) фантастическая популярность среди пользователей сайта Алексея Экслера , с его бесконечно длившимся, ежедневно писавшимся чуть ли не набело в Интернете романом «Дневник жены программиста». Откровенно посредственная, ни на что, кроме развлекательности, не претендующая, в стилистике эпигонов «молодежной прозы» 60-х годов написанная, инфантильно-юморная литературная «мыльная опера» вдруг стала восприниматься чуть ли не репрезентативным для русского литературного Интернета явлением — сужу по количеству интервью, взятых у Экслера нашими ведущими газетами.

Иными словами, в литературном Интернете появился и начал пробивать свое многоводное русло поток принципиально другой по установкам литературы — литературы, обслуживающей читателя. И культурное пространство Интернета начало перестраиваться по принципам современного книжного супермаркета, не делающего различий между Платоном и Блаватской, Мандельштамом и Асадовым. И то и то — товар.

Аудитория (а она была, это точно, — она заходила в Сеть и искала литературные тексты, и Интернет предлагал тогда не Экслера, а прозу и поэзию с «Тенёт», «Вавилона», «Лавки языков» и т. п.), рассредоточилась по разным сайтам, исходя из собственных предпочтений. Литераторы первой литературной интернет-волны начали терять своего читателя.

Суть происходящего, точнее, уже происшедшего с нашим Интернетом в том, что основными своими функциями он выбрал функции некой культурной инфраструктуры при современной русской литературе. Не более того. Но и — не менее.

Соответственно нынешняя ситуация в литературном Интернете требует уже других навыков поведения в этом пространстве. И, возможно, других принципов работы для веб-обозревателя. Каких? Еще не знаю. Вероятность появления замечательного текста в Интернете, который через полгода не будет книгой или журнальной публикацией, становится все меньшей и меньшей. Так зачем отсылать читателя к Интернету, если он очень скоро получит возможность полноценного — не с экрана, а с книжных страниц — чтения этого произведения? И произведение это, строго говоря, уже не будет интернетовским событием, а просто — литературным. Ну а рецензировать то, что висит в Интернете, но не имеет никаких шансов на публикацию бумажную, вообще бессмысленно.

Когда-то (впрочем, не так уж и давно) отношение широкой читательской аудитории, не слишком представляющей себе специфику литературного Интернета, к новому информационному пространству как к некоему одному огромному изданию под названием «Интернет» вызывало иронические усмешки интернетовской публики. Но, как показывает их реакция на происшедшее с нашим Интернетом в последние два-три года, подобное отношение было в какой-то степени свойственно им самим. Как уже было сказано, многие из интернет-деятелей — сознательно или бессознательно — позиционировали себя в качестве граждан некой суверенной литературной республики, существующей параллельно и чуть ли не альтернативно всей остальной, «бумажной», литературе. И в определенный период развития нашего Интернета они имели на это право.

Но с самого начала отцы основатели знали, или по крайней мере чувствовали, что строят Вавилонскую башню. Что в перспективе главной проблемой Интернета станет проблема ориентации в нем, проблема структурирования его пространства. В том числе и эстетического. Программным слоганом «АнтиТенёт», например, с самого начала было: «Структурируем литературное пространство». Работа эта началась уже на относительно ранних этапах развития нашего Интернета — все эти литературные конкурсы, работа сайтов «Тенёта» и «АнтиТенёта», появление «ЕЖЕ-движения» и т. п. Веб-обозреватели, Курицын, скажем, или Фрай, старались не пропустить ничего интересного. Однако пространство литературного Интернета расползалось неудержимо, теряя не только свои очертания, но первоначальный смысл своего существования. И обозреватели один за другим капитулировали. Год назад Курицын прекратил свою обозревательскую работу, Фрай, насколько я понимаю, сдался еще раньше. Стены русского литературного Интернет-дома растаяли.

В Интернет заходят сегодня, чтобы прочитать газету, которую не успели купить утром в метро, прочитать отзывы интернетовских критиков на только вышедший роман культового писателя, полистать свежий номер толстого журнала или, на худой конец, узнать счет, с каким закончилась вчера игра, которую не дала досмотреть жена.

Интернета как особого мира не стало.

И знаковой кажется мне ситуация с феноменом «LiveJournal» («Живого Журнала») , в частности, стремительное разрастание на этом международном сайте русского его отсека.

«ЖЖ» («Живой Журнал») — это такой суперсайт, состоящий из персональных страниц, для публичного ведения владельцем каждой из них собственного дневника. Оказавшись на такой странице, вы получаете возможность читать дневник ее хозяина, а на параллельных страницах — знакомиться с высказываниями его виртуальных друзей по поводу отдельных пассажей в дневнике. В свою очередь, со страниц, на которых идет общение автора с друзьями, вы, щелкнув мышкой по значку-символу друга, окажетесь уже на персональной странице последнего и, почитав его дневник, можете познакомиться на параллельных страницах уже с его друзьями, а если кто-то из них вас заинтересует, можете заглянуть и на его страницы, затем познакомиться с его кругом общения и т. д. Если делать это достаточно долго, вполне можно снова оказаться на исходной странице.

«ЖЖ» — это что-то вроде полузакрытого клуба. Он доступен — для чтения — каждому. Правда, для этого нужно знать хотя бы один адрес. Структура этого сайта не предоставляет его посетителю возможности обычного литературного сайта, где, щелкнув на кнопку «Авторы», вы получаете список всех авторов. Такой страницы в «ЖЖ» нет, да и быть не может. В этом журнале уже более полумиллиона персональных страниц. Ну а если хотите, то, проделав несложную процедуру регистрации, вы можете завести собственную страницу, обзавестись своими друзьями и зажить еще одной — виртуальной — жизнью в «Живом Журнале», выбрав себе сетевое имя или оставив собственное. Активно используются оба варианта. Есть персонажи сугубо сетевые, никто не знает, кто они. Ну а есть, скажем, юзер Paslen с внешностью, стилистикой, кругом друзей Дмитрия Бавильского .

И вот неожиданно оказалось, что именно собственная страница в «ЖЖ» — это и есть сегодня самое-самое для наших интернет-литераторов: самое сокровенное и самое приватное. Тот же Бавильский, активно пишущий для «Топоса» как автор и там же реализующий своей проект «Библиотека эгоиста», тем не менее достаточно активно ведет собственную страницу в «ЖЖ». Или Роман Лейбов, давний автор и редактор «Русского Журнала», автор и редактор могучего сайта «Рутения», главным своим местом в Интернете считает, похоже, страницу в «ЖЖ» . Сегодня легче сказать, у кого из известных наших интернет-деятелей нет своей страницы в «ЖЖ», нежели перечислить тех, кто ею обзавелся.

«ЖЖ» возник в нашей жизни сравнительно недавно и мгновенно стал как бы новым домом русских интернетовских литераторов. Причин для этого, думаю, много — остроумная, необыкновенно удобная конструкция сайта, возможность легко завести персональную страницу в Интернете, оптимальное сочетание приватности и публичности. Но я бы предложил для объяснения феномена «ЖЖ» еще одну причину, возможно, и не вполне осознанную многочисленными русскими юзерами «ЖЖ». Мне кажется, что в какой-то момент они вдруг обнаружили русский литературный Интернет чем-то вроде стремительно расширяющейся Вселенной, где тебя уже не видно и не слышно, где тепло совместного пространства для дружб — а также для полемик, для борьбы за читателя и проч. — испарилось в новом информационном космосе. Ну в самом деле, зачем, скажем, «Вавилону» спорить, допустим, с «Русским переплетом» или «Переплету» собачиться с «Топосом», — вряд ли читатель «Вавилона» осведомлен о том, что делается на страницах «Переплета», и наоборот. Русского литературного Интернета как единого пространства больше нет. И стремительное разрастание русского сектора в «ЖЖ» может рассматриваться еще и как бессознательная попытка наших интернет-деятелей воссоздать ощущение единого интернетовского пространства, как нежелание отказываться от привычных навыков поведения в интернетовском поле.

Порыв понятный, но, на мой взгляд, тоже обреченный. И в самом «ЖЖ» неизбежно начнется (и идет, насколько я понимаю, полным ходом) разбредание народа по отдельным тусовкам, все менее и менее пересекающимся между собой. И там люди уже скоро потеряют друг друга из виду. И, перескакивая через несколько логических ходов, которые, надеюсь, читатель в состоянии сделать сам, предположу, что в ближайшем будущем лидирующая роль в структурировании современного литературного (и шире — культурного) пространства останется по-прежнему у бумажных изданий — уж какие они есть: у полос культуры и искусства ведущих газет и у литературных журналов.

Приложение

В качестве такового хочу предложить адрес замечательного каталога интернетовских материалов, посвященных истории литературного Интернета, и перечень сайтов, сыгравших значительную роль в становлении и развитии русского Интернета. Каталог составлен Романом Лейбовым и обнародован им на своей странице в «ЖЖ» .

Вот некоторые позиции из этого каталога:

«Russian Internet, R_L Основные источники:

Летопись Горного

Книга рекордов (Арт. Лебедев)

История Интернета в России

Физиономии русского Интернета

1992: пренатальный период

Внуки Даждьбога

СовинформБюро

Библиотека Пескина

1993–1994: накопление материала, первая виртуальная кровь

Домен. RU

Либертариум

Библиотека Мошкова

Окно в Россию

Журнал „Тятя, тятя…“

WebList.Ru

1995: графомания, интерактивность, попытки русификации, первые порталы, первые журналы и опыты образовательной Cети

Сад расходящихся хокку

Из песни… не выкинешь

Инфоарт

1996: выход в люди

НКВД (Р. Воронежский, 1997)

Тенёта

Кулички

Zhurnal.Ru — archive.org, 97

Журнальный зал

1997: бум-бум!

Яndex

Обозреватели:

РЖ

ЕЖЕ ».

Тем же, кто не намерен специально заниматься историей русского Интернета, но хотел бы заглянуть в нее, рекомендую компактную, но достаточно информативную «Летопись русского Интернета: 1990–1999», составленную Евгением Горным .