Несмотря на все усилия, Мартино никак не мог слезть со своего насеста. Притяжение было слишком сильным, и он тщетно тратил силы, пытаясь добраться до земли. Он изготовил из пояса петлю, с трудом зацепив ее за третье кольцо, самое нижнее из тех, до которого смог дотянуться, но по-прежнему был в пятнадцати метрах от пола.
Закрепившись, он впал в дремоту, а потом и вовсе провалился в глубокий сон. В состоянии невесомости Мартино спал, как детеныш сони.
Во сне он прогуливался по странному дому. Пересек несколько внутренних двориков с меняющимися небесами, бальные залы с танцорами, извилистые коридоры, шикарно обставленные спальни с множеством зеркал на стенах, кухни с пылающими или холодными, как могилы, очагами. Он поднимался и опускался по лестницам из дерева, камня и бумаги. Однажды пересек веревочный мостик, натянутый над садом-джунглями. Витраж над его головой изображал преследующих его хохочущих богов.
Мартино понимал, что путешествует по своему колдовскому древу. Пропуском ему служил перстень. Он встретил всех колдунов своей династии. Некоторые напугали Клемана, как его бабушка, которая посыпала его детские сны толчеными кошмарами. Но большинство встречали его приветливо, успокаивали его, с бесконечной нежностью целовали. Кое-кто даже делал ему предложения, но эти испугали его сильнее ночных кошмаров.
Одна из колдуний, красавица, хотела предсказать ему будущее. Вторая выпивала вместе с вооруженными людьми в задымленном зале таверны. Он инстинктивно понял, что попал в окрестности Франкфурта. Как и понимал то, что золотые монеты, разбросанные по столу, были серой и ртутью, подвергшимися умелой трансмутации. Он увидел позже и женщину, которая рожала женщину. Испугался столь невиданной тайны и бесшумно удалился.
Он приближался к стволу, а одновременно к корням. Предпоследнее крыло было открыто всем ветрам. Он спустился по самой длинной лестнице своего существования. Поручни лестницы представляли собой гротескные скульптуры. Ступеньки из черного мрамора с золотыми прожилками, скользкие и шершавые одновременно, привели его к двери из черного дерева. Молоток выглядел металлической рукой — левой рукой с перстнем на среднем пальце.
Мартино, не постучав, толкнул дверь и увидел подвал с низким сводчатым потолком, пол был засыпан песком. В очаге горел огонь. Тень, стоявшая перед огнем, обернулась. Он проснулся.
Занимавшаяся заря заливала Далиборку бледным светом. Луна наконец спряталась. Следователь протер глаза и потянулся в пустоте. Уперся спиной в свод, схватился за кольцо и расстегнул ремень. С ловкостью обезьяны спустился вниз и наконец смог стать на ноги. Эта ночь, проведенная между небом и землей, несмотря на богатый подробностями сон, не замутила разума и не лишила силы руки и ноги.
Его машина по-прежнему стояла между святилищем и историческим кварталом. Капот был покрыт каплями росы. Мартино открыл кран бензобака, крутанул ручку. Двигатель завелся с первой попытки. Он сел за руль, включил скорость и оставил Малую Прагу позади.
Главная улица цыганского квартала была пуста. Мартино пронесся по ней, прижав педаль газа к полу, не беспокоясь, что выхлопы разбудят всех жителей. Если бы он хоть раз бросил взгляд в зеркало заднего обзора, то увидел бы раскрывающиеся окна, кулаки, грозящие ему вслед, и услышал бы проклятия. Но зачем другу орлов, хозяину неба, думать о столь пустых и земных вещах?
Он миновал портик Вестминстера и поднялся по пандусу до карниза. Его ликование не уменьшалось, скорее наоборот. Он, визжа шинами, вылетел на прямую улицу. Появись перед ним пешеход, собирающийся пересечь проезжую часть, он клаксоном погнал бы его впереди себя, как зайца.
Он на полной скорости добрался до Музея. И здесь инстинктивно притормозил. У решетки зоо стояли два милиционера. Он остановился рядом с ними. Один из них жестом приказал ему проезжать.
— Клеман Мартино, номер 6373, — напыщенно бросил он. — Я из своих. Что здесь происходит?
— Ваше удостоверение, — ответил милиционер, которого было трудно смутить.
Следователь протянул министерское удостоверение со своей двойной генетической спиралью. Милиционер сунул его в считывающее устройство, глянул на экран и вернул владельцу.
— Вас ждут в Криминальном отделе. Со вчерашнего вечера.
— Со вчерашнего вечера?
Милиционер вернулся на свой пост.
— Со вчерашнего вечера, — повторил следователь.
От невероятного рева из зоо по его спине пробежала ледяная дрожь. Мартино нажал на газ, словно за ним гнался хищник.
Со своими деревянными стульями, черной доской и Виктором-Скелетом, послушно сидящим за столом инспектора-инструктора, зал заседаний Криминального отдела походил на классную комнату прежних времен. Потолком служила запыленная стеклянная крыша. А дальше начинался колодец до последнего этажа башни — в него и врывался солнечный свет.
Восьми еще не было. Но один из следователей был уже на месте — он с закрытыми глазами сидел, вытянув ноги и скрестив руки на груди. Роберта улыбнулась, узнав его. На цыпочках подкралась к нему, надеясь напугать.
— Простите, но вы двигаетесь как безумный трамвай, несущийся под откос.
Роберта, покраснев, остановилась. Мартино встал, повернулся и поцеловал руку своей напарнице.
— Говорят, вы стали неплохим колдуном. Но это не дает вам права сравнивать меня с безумным трамваем.
Она легонько потрепала его по щеке, заодно ущипнув. Теперь покраснел Мартино. Он был рад вновь встретиться с нею. И с удовольствием бы обнял и расцеловал. Но по глупой скромности не решился.
— Как поживает господин Роземонд?
— Отлично, малыш Мартино, отлично. — Она села на стул рядом с ним. — Могу вас просветить — ваше колдовское древо будет закончено через две недели. Немного письменных упражнений, и я передам пергамент в колледж.
— Потрясно! Мать организует хеппенинг в ближайшие дни. Вы должны обязательно прийти. Она преследует меня вопросами о вас.
— Она получит ответы. Теперь о деле… — Роберта нахмурилась и суровым голосом отчитала его. — Грубер ищет вас почти целую ночь. Вы должны быть в пределах досягаемости. Любой следователь отдела…
— Знаю, знаю. Знаю все от А до Я. Но я действительно попал в безвыходное положение. Расскажу вам потом. А пока вынужден помалкивать, — произнес он с видом заговорщика, хотя совсем не походил на такового.
— Опять тайны? Хотя наше расследование еще и не начиналось? — спросила Роберта.
— Зачем Грубер созвал нас? Что на самом деле происходит?
— Вскоре узнаете. — Роберта сверилась с внутренними часами, установленными на ближайшие полгода. — Майор не задержится.
Появился Мишо. Увидев его, Мартино сразу подумал о лисе. Автовозницы оценивающе оглядели друг друга, со знанием дела разбираясь в деталях кожаных комбинезонов. Мишо выбрал место в глубине зала.
— Вы его знаете? — спросил младший у своей крестной матери по волшебству.
— Новый водитель отдела. Очарователен и примерно скрытен.
— Водитель?
Заинтригованный Мартино повернулся в его сторону. Мишо не замечал соперника. Опершись спиной о стену и раскачиваясь на стуле, он наблюдал за балетом двух мух, резвящихся под стеклянным потолком.
Зал постепенно заполнился. Многие приветствовали друг друга, как старые знакомые. Мартино, который всегда чувствовал себя единственным следователем-мужчиной в Криминальном отделе, принял высокомерный вид. А Роберта повторяла себе, что ситуация была действительно тяжкой, если Грубер протрубил боевой сбор маленькой фаланги резервистов, над которыми пока еще сохранял видимость власти.
Майор вошел в зал с папкой под мышкой. Воцарилась тишина. Он взошел на возвышение и на мгновение застыл, увидев, что место занято Виктором-Скелетом. Наконец бросил папку на стол и оглядел аудиторию, засунув большие пальцы в карманы жилета и приняв военную позу.
— Все собрались, — удовлетворенно произнес он. — Можно начинать.
Он взял мелок и принялся крошить его на мелкие части. Каждый раз заканчивая фразу, отметила Роберта.
— Были совершены три преступления. Три преступления менее чем за двое суток. А мы только сейчас узнаем об этом.
«Три? — спросила себя Роберта. — Значит, парнишку-сироту и булочника бросили в ту же корзину, что и Марту Вербэ».
— Я собрал вас не для того, чтобы отпраздновать событие, хотя Базель не знал убийств вот уже пять лет. Дело в том, что метчики ничего не увидели. По скудным сведениям, сообщенным Переписью, авария, жертвой которой стали наши маленькие помощники, не будет устранена в ближайшие дни.
Бывшие инспектора, вынужденные заняться другой работой из-за эффективности метчиков, встрепенулись на своих стульях. Вернулось время сыщиков. Они покажут технократам Безопасности, что нюх и знание местности могут поставить мат любым технологиям и автоматам.
— Наша очаровательная сотрудница Роберта Моргенстерн выяснила, каким образом убийца действовал, расправляясь с одной из жертв.
Колдунья встала, чтобы все могли ее видеть.
— Искусство и метод, — поправила она. — С помощью Пленка из Музея.
— С помощью Пленка, — согласился Грубер. — Подведем итог — у нас три трупа. Марта Вербэ, убитая в инсектарии зоо; Анджело Паскуалини, булочник, чьи кости были обнаружены в хлебопекарной печи; Вацлав Скадло, мальчик из приюта, от которого остались лишь фрагменты генетического кода, рассеянные по вентиляционной трубе тоннеля Черной горы. Что касается Паскуалини, то кто-то засунул его в печь и сжег. Положение костей свидетельствует о том, что мужчина пытался выбраться наружу. — Грубер бросил опечаленный взгляд на сидящий скелет, быть может, ожидая одобрения с его стороны. — Скадло прикончил проходческий щит. Но кто-то им управлял. И здесь метчики ничего не заметили, а убийца после себя никаких следов не оставил. Что касается Марты Вербэ…
Грубер отбросил раскрошенный мелок, вытер руки и взял со стола папку. Открыл ее и начал:
— Могу поздравить тех, кто еще не позавтракал.
Майор говорил около часа, называя имена, места, часы и прочие необходимые детали, касающиеся трех убийств, требующих раскрытия. Сосредоточенный Мартино строчил в своей записной книжке. Кое-кто записывал речь майора на магнитофон. Роберта извлекла блокнот, купленный в Историческом квартале, и делала записи между рецептом волованов Штруддля и галантными стихами, посвященными Грегуару. Мишо не сводил глаз с губ майора.
— Никакие сведения об этих делах не должны просочиться наружу, — закончил Грубер. — Если базельцы узнают, что их можно безнаказанно пришить, избирательная кампания будет поставлена под сомнение. Я встречусь с каждым из вас отдельно, вручу пропуска и распределю задачи. Роберта Моргенстерн и Клеман Мартино, состоящие на службе, от этой формальности освобождены. Вопросы? — Десять секунд царила полная тишина. — Прекрасно. За работу.
Грубер вышел из зала.
— Глядите, — шепнул Мартино Роберте. — Кто-то сумел прицепить бумажную рыбу на спину майора.
— Правда, ведь сегодня 1 апреля, — улыбнулась колдунья. — Я рада, что традиции не прерываются.
Те, кто заметил фарс, спрашивал себя, кто умудрился проявить такую ловкость рук. Сидящий за столом Виктор-Скелет не смог сдержать улыбки.
Мартино умчался, как только они вышли из муниципального здания. Надо кое-что проверить, сообщил он с видом заговорщика. Запрыгнул в машину, предложив Роберте подвезти.
— Туда, куда я собиралась сходить вместе с вами, можно добраться и на трамвае, — ответила она, поджав губы.
Молодой человек не обратил внимания на язвительное замечание, крикнул «Чао!», гуднул клаксоном и сорвался с места, подняв облако пыли, которая осела на мостовую и нос колдуньи.
Он не менялся. А она так надеялась, что он обретет добродетели спокойствия и терпения… Плохое начало. Таким вещам в Колледже колдуний не обучали.
Неторопливый трамвай довез Роберту до Дворца правосудия. Она взбежала по массивным ступеням и с уверенностью жрицы проникла в юридическое святилище, пересекла зал ожидания, прошла по галереям, коридорам и мостикам, чтобы добраться до архивов Министерства безопасности, которые разместили здесь по каким-то административным соображениям. Архивариус Марселей недовольно поморщился, увидев, как она входит в обычно пустой читальный зал. К нему почти перестали обращаться с тех пор, как метчики и Картотека взяли на себя раскрытие преступлений.
— Надо же. Роберта Моргенстерн. Напоминаю вам, что два года назад вы взяли план древнего Базеля. И не отвечали на мои напоминания. Ваша карточка сохранилась. Я всегда держу ее при себе.
Она хлопнула себя по лбу.
— Где моя голова? Я верну его вам в самые ближайшие сроки. Марселей, могу ли я попросить о маленькой услуге?
Колдунье было достаточно сосредоточить свою власть обольщения в смарагдовых глазах, как архивариус стал послушнее овечки.
— Чем могу помочь? — с трудом выговорил он.
— Туманный Барон, вам что-нибудь говорит это имя?
Марселей ответил после пяти секунд раздумья.
— Одно из последних дел, собранное моим предшественником. Стоит либо на Ту, либо на Ба.
Роберта села за стол и включила настольную лампу. Она слышала, как Марселей передвигает лестницу между высокими полками, заставленными папками и бумагами. Он вернулся с пыльной коробкой в руках.
— Стояла на Ба, можно было догадаться. — Он поставил коробку перед ней. — Все, что известно о Бароне, собрано здесь. Любопытная тема. Личные поиски?
Глаза Роберты за долю секунды похолодели. Марселен счел разумным удалиться.
— Меня ждет работа. Если что-то понадобится…
В коробке лежали пожелтевшие вырезки из газет того времени. Роберте понадобилось некоторое время, чтобы отделить зерна от плевел. Она нашла то, что искала, в статье, подписанной Е. Пишенеттом для Газеты лагуны, известной своей антимуниципальной позицией. Статья рассказывала о пресловутой погоне до зоо, воспоминание о которой пришло ей на память сегодня утром. Заголовок гласил:
ТУМАННЫЙ БАРОН ПРОСКАЛЬЗЫВАЕТ СКВОЗЬ ЯЧЕИ СЕТИ!
Статья начиналась так:
Базель стал театром странных событий, которые напоминают, что в эти смутные времена мы можем в любой момент окунуться в мрачное Средневековье.
Роберта раздраженно вздохнула. Средние века были чем угодно, но не временами мракобесия. Правда, Пишенетт писал в эпоху, когда умами правили гротеск и невежество. Война за сушу могла стать невероятно жестокой. Самые грубые образы принимались за чистую монету. Паникующие массы могли пойти за любым тиранчиком, который провозглашал себя Спасителем. Чудо, что в этих испытаниях уцелел хрупкий муниципалитет…
В десять часов утра распространилась весть, что знаменитый Туманный Барон был замечен на севере города. Вскоре под новым Барометром центральной аптеки собралась толпа. В одиннадцать тридцать группа в сотню человек, в которую входил и ваш покорный слуга, вооружилась и решительно двинулась в путь, чтобы преградить дорогу зловещему существу, о маршруте которого поступали обстоятельные, хотя и противоречивые доклады. С Черной горы дул сильный порывистый ветер, мешавший нам. Но мы добрались до зоо, сотрясая стены верхнего города нашими возмущенными, но справедливыми воплями. Подумайте только! Туманный Барон нарушал безмятежность наших мирных граждан уже целые полгода. А новое Министерство безопасности, несмотря на все уверения и новенькую башню-штаб, было не в силах помешать ему творить зло (список его преступлений приведен ниже) . Наш печатный шаг довел нас до базельского зоо, в котором, должен подчеркнуть, разруха граничит с непотребством. В момент, когда над всеми животными и растительными видами нависла угроза Великого Потопа, когда наши дни сочтены, мы представляем последним представителям природы загаженные клетки, гнилое сено и тухлое мясо.
Пишенетт, подумала Роберта. Она уже слышала где-то это имя.
Какие слова я могу найти, дорогой читатель, чтобы описать сцены, добровольным свидетелем которых я стал?
Роберта предпочла пропустить эти слова. Подробное описание того, что она видела вчера вечером. Звери в панике, клетки, похожие на ловушки, почти всеобщий призыв о помощи великого древа эволюции.
Наконец мы увидели его. Загнанного в тупик. Мы замерли, образовав безмолвный полукруг. Животные замокли, прекратив шум, знакомый еще Ною. Мы в полном молчании глядели на Зверя, призрачного, величественного и невероятно ужасающего. Колосс был изваян в граните, но оставался наброском. Он имел человеческие очертания, но контуры его были нечеткими и подвижными.
Роберта сразу перешла к следующему абзацу.
Мы бросились в атаку. Нас пленил внезапный порыв ветра. Туманный Барон испарился, оставив у нас неутоленную жажду мести.
— Ну и дела, — пробормотала колдунья.
Она быстро просмотрела остальные вырезки. Пишенетт пересказывал свою историю в том же стиле добрую дюжину раз. Барон больше не появился, и слух опал, как взбитые сливки. Умы теперь занимала новая организация их кусочка суши и строительство плотины.
Роберта просмотрела список явлений Барона базельцам и отметила в блокноте дни и места:
27 июля: квартал университета;
28 июля: подножие Черной горы; зоо.
Она сравнила данные с записями, сделанными в Криминальном отделе.
30 марта: зажарен Паскуалини;
31 марта: на заре растерзан Скадло; Марта Вербэ и муравьи.
* * *
Дни и месяц не совпадали. Но Роберта предчувствовала, что при тщательной проверке дат и мест появления Барона два поколения назад совпадения обнаружатся.
Последняя заметка, сделанная Пишенеттом, говорила:
29 июля: Барона видели на муниципальной ткацкой фабрике около четырнадцати часов. Была жертва, Бернадетт М., которая оправилась от ранений.
Роберта глянула на часы, висящие над дверью. Она успевала. А когда собирала газетные вырезки, обратила внимание на незамеченный министерский документ. Он исходил из только что созданного Криминального отдела. Расследование дела Туманного Барона было поручено молодому следователю. Глаза Роберты округлились, когда она прочла его имя.
— Мой дорогой майор, — прошептала она. — Даю руку на отсечение, что совпадение мест от вас тоже не ускользнуло.
Она закрыла коробку и вернула ее Марселену. Тот вносил в каталог тоненькую книжечку, заглавный лист которой был украшен роскошной розой ветров. Архивариус поспешно спрятал ее, увидев рядом колдунью.
— План верну при первой возможности, — пообещала она перед тем, как исчезнуть.
Испаряющийся убийца, думала она, покидая Дворец правосудия. Это понравится Мартино. Но все же интересно было знать, что за срочную вещь он отправился проверять.
Обсерватория отдела предотвращения природных рисков расположилась, как орлиное гнездо, на крыше башни. К ней вели триста восемьдесят четыре ступеньки. Мартино потратил на подъем менее получаса, что само по себе было подвигом. Двое служащих рассеянно глянули на него. Следователь был частым гостем. Кто другой, как не частый гость, станет тратить время на подъем?
Обсерватория имела диаметр в десять метров. Наружу выходили овальные окна. Три четверти окружности занимал рабочий стол. На нем лежало множество инструментов: метеорограф-регистратор, волосной гигрометр, барометры и ртутные термометры… Диски дождемера стояли вертикально в ряд. Перед пустыми стульями лежали толстые закрытые тома, погодные карты.
Служащие без устали вручную переносили на карты цифровые данные, которые выплевывал метеорограф. Так они получали средние значения и составляли бюллетени предсказания погоды для министерства. Мартино подошел ближе и глянул на цифры. Последовательность пиков и провалов рассказывала о воздухе, этом атмосферном океане, в котором купались все.
Верхняя линия указывала силу ветра. За последние сутки она неуклонно лезла вверх. А барометр упал на пять пунктов. Температура оставалась постоянной. Ветер выбирал направления хаотично. И менял румб трижды в час. Нижняя линия, линия осадков, была пока девственно чистой.
Мартино вышел на мостик. Он схватился руками за поручень и проникся величественным спектаклем, который предлагала обсерватория. Облака, несущиеся от одного горизонта до другого, походили на серые рваные тряпки. Ветер терзал их и скручивал, словно пытаясь выжать. Вскоре начнется дождь.
Внезапный порыв ветра бросил молодого человека вперед в сторону бездны. Флюгера и анемометры на крыше обсерватории словно сошли с ума. Мартино вернулся в помещение. Служащие заворчали, прижимая руками бумаги, которые пытался унести ворвавшийся внутрь ветер.
— Ну и погодка! — бросил молодой человек.
— Скоро польется дождь, — кивнул один из служащих, затачивая карандаш. — Не позже, чем завтра.
— Ничего хорошего не бывает, когда начинается дождь, — наставительно добавил второй.
— Точно, — согласился Мартино. — Хорошо, я кое-что проверю в кладовке.
Он закрылся в небольшом закутке, занимавшем крохотную часть обсерватории со стороны Черной горы. Там складывалась документация, личные вещи, хозяйственные принадлежности, аккумуляторы. Именно здесь следователь хранил результаты своих исследований атмосферы, записывая в такую же тетрадь, как и его рабочая тетрадь. Только обложка была синей, а не красной.
Он открыл ее и перелистал страницы, исписанные сжатым почерком. Там же имелись схемы со стрелками — результат долгих блужданий по базельским улицам и наблюдений за ветром. Искомое находилось в самом конце. Три страницы, которые он списал из анонимного документа под названием Исследование о наземных ветрах, проносящихся по Базелю. Он обнаружил его в обсерватории между двумя старыми календарями. Никто не знал, откуда появилась эта брошюрка с розой ветров на заглавном листе. И никто не знал, кто мог ее написать.
Автор (мужчина или женщина) установил анемометры в разных частях города и месяц за месяцем заносил малейшие изменения ветра на уровне прохожих. Зондируя улицы города, он выявил особый ветер, который дул в определенных зонах в ритме, совпадающем с каждой лунной фазой с точностью швейцарской кукушки. Мартино тщательно выверил эти проявления, отмечающие появление новой луны. Но узнал не только это.
Вначале ветер пронесся по улице, где погиб Паскуалино. На следующее утро он выл у Черной горы. И в тот же день, ровно в тринадцать часов, обрушился на зоо.
Мартино достал красную тетрадь и внимательно перечитал записи: Паскуалино, Скадло, Вербэ. Ветер приходил на свидание каждый раз. Совпадение тех и других данных было идеальным. Просто, но необъяснимо.
Он вернулся к синей тетради. По состоянию луны, ветер сегодня будет кружить вокруг мусоросжигательного завода в районе четырнадцати часов… Мартино хотел проверить по брошюрке. Но у него уже возникло дурное предчувствие — половина документации была перенесена в другое место после его последнего посещения.
— Да, — подтвердил один из служащих. — Отправили в Архив министерства. Все найдете там.
Он едва успел спуститься, забежать домой, захватить оружие и помчаться к мусоросжигателю… Задавая себе вопрос, не совершает ли он большой глупости.