Альберт Петрович барабанил пальцами по скатерти. Александра Эдуардовна смотрела на свою чашку, будто видела ее впервые. Майорова и Петухова прятали глаза. Тронская траурно прижимала к губам скомканный платочек. Когда прозвучал резкий звонок в дверь, все вздрогнули — таким он показался неприятным, пугающим, неожиданным. Словно пришел тот, кого все сейчас подсознательно боялись. Альберт Петрович поднялся со своего места.

— Бертик, я прошу тебя! — воскликнула Александра Эдуардовна.— Ты подойдешь к двери только вместе с товарищем лейтенантом! Михаил Игоревич, у вас есть оружие? — Сиволодский невольно прыснул, вызвав этим всеобщее осуждение.

— Позовите полковника! Скорее! — Аня Петухова бросилась к дверям кабинета.

— Не троньте полковника,— распорядилась Александра Эдуардовна,— он беседует, размышляет...

Сиволодский, уже не стесняясь, рассмеялся:

— С кем, Александра Эдуардовна? Ваши гости все здесь...— и, остановив адмирала, пошел открывать.

Появление полковника Быкова вызвало у присутствовавших примерно ту же реакцию, что во всех деталях расписана на известном полотне художника Иванова.

— Я посадил вашу дочь в такси,— сказал Быков Тронским.— Можете не волноваться за нее. Лейтенант, вы выяснили, где сейчас находится «Фольксваген» Андрея Потанина?

— В зоне отдыха Перовского района, по данным поста ГАИ.— Сиволодский глянул в свою запись и назвал номер поста.

Майоров вдруг расслабился. Сам не зная почему. Как-никак, неприятно, подозрение-то, оказывается, висело... Ну и дела!

Инна вопросительно посмотрела на Виктора. Но он молчал.

— Ты что-то сказать хотел, Виктор...

— Хотел, товарищ полковник. Неумышленно молчал. Я не провожал Андрея, мужа Любы Тронской. Я не видел, как он ушел. И когда...

— Среди гостей вы его тоже не видели? — Быков переводил взгляд с одного лица на другое.

Только Тронские смотрели выжидательно. Остальные -— с недобрым любопытством.

— Мы же все мебелью любовались...— за всех ответил Петухов.

— Александра Эдуардовна, давайте снова уединимся,— сказав Быков.

Присев у письменного стола в ее кабинете, он спросил:

— Скажите, зачем вам понадобился этот обмен? Извините за нескромный вопрос, но ведь объединение с семьей дочери осложняет вашу личную жизнь? Я не тороплю с ответом.

Он увидел — она побледнела, глаза вдруг стали старушечьими.

...Глядя на трезвую, рациональную Александру Эдуардовну, не только полковник Быков, но даже дочь и зять не могли предположить, что в своих мечтах эта женщина постоянно видела... свадьбу. Свою свадьбу с Альбертом Петровичем. Пусть позднюю, но пышную. Она — в темном вишневом платье, непременно бархатном, поверх него — боа из палевых норок. Рядом — Альберт Петрович в своем парадном мундире со всеми регалиями. А вокруг все сверкает и искрится. И рядом друзья. Все те, кто одобрял или втайне осуждал их роман. Кто пожимал плечами, не понимая ее и жалел. Пусть все теперь видят, что эта связь не простая интрижка, а истинное и глубокое чувство. И пусть завидуют, пусть радуются, что она, Александра Эдуардовна, все-таки обрела то, в чем многим женщинам ее поколения по разным причинам отказано: мужа, дом, семью. И что вырвалась ома наконец из той среды «обслуживающего персонала», куда попала волей несправедливой судьбы.

Со свадьбой не вышло. Не удостоил ее Бертик своей руки. Что ж, пусть будет так. Но от своего триумфа она не откажется. Предстанет перед людьми в своей новой неожиданной роли: не легкомысленной женщины, не сумевшей устроить свою личную жизнь, а образцовой матери и любящей бабушки. Только обмен и новая квартира могли дать ей столь эффектный результат самоутверждения. Но обо всем этом Быкову она, конечно же, ничего не скажет...

Так и не дождавшись ответа, следователь спросил о другом:

— Если мы с Сиволодским не найдем браслета, вы сможете продать гарнитур некомплектным?

Александра Эдуардовна пожала плечами:

— Продать гарнитур я смогу, но в цене, конечно, много потеряю. Лучше продам машину. Я уже оговорила этот момент с Василием Васильевичем. Еще что-то наскребу. А вот с дачей не расстанусь.

Нет, не занималась Александра Эдуардовна розыгрышами и инсинуациями Но какой же ценой теперь достается ей этот богатый дом! И Быков неожиданно сказал:

— Сам недавно переезжая, знаю, как приходится соизмерять желания с возможностями. Но неужели ваш глубокий практицизм отступил перед местью женщины?

— Вы читаете в душах,— мрачна уронила Александра Эдуардовна.

«В доме бирюзы нет, как бы ни хотелось того адмиралу»,— подумал Быков.

— Хочу надеяться, Александра Эдуардовна, сегодня мы вернем вам ваш браслет.

— Ради бога,— глухо, без патетики сказала женщина.— Я никогда не делала долгов. Жила трудно, рано потеряла родителей, воспитывали меня две тетки, старые девы, учительницы, после развода с мужем тоже несколько лет тянулась из последних, во никогда не делала долгов... не зная, чем их гарантировать. Ради бога!

— Тогда за дело,— Быков решительно встал с кресла.— Вы сможете еще раз провести экскурсию по квартире, как это сделали утром?

— Конечно,— согласилась она с готовностью и позвала всех остальных.

Быков посмотрел на трюмо — раскрытый футляр от браслета все так же лежал на своем месте. Очень хорошо.

— Мы стояли вот так,— четко поясняла Александра Эдуардовна в прихожей.— Ты, Бертик, ушел — отойди. Теперь все идем в кухню.

— А когда вы прощались с Потаниным?

— Когда все ушли в кухню... Я задержалась и...

— Он мог после этого незаметно пересечь холл?

— Нет,— сказала Инна— Я бы увидела его. И Виктор был рядом,

— Хорошо,— кивнул Быков.— Идите все вместе на кухню. Вы, Александра Эдуардовна, впереди, я сзади... Все глядят вперед, верно? Теперь куда?

— Теперь обратно.

Быков попятился, вошел в кладовку рядом с кухней, прикрылся дверью, пропустил компанию и снова пристроился ей в хвост. Поймал тревожный взгляд Инны. Она уже догадывалась, как все было.

— Так... В столовую не заходили, там еще было не все готово, прямо прошли ко мне. Дверь моего кабинета первая. Потом в спальню к молодым. Потом в детскую.

Когда компания перемещалась по узкому и тесному для стольких людей коридорчику в комнату Инны и Виктора, Быков зашел в кабинет Александры Эдуардовны, взял футляр и пошел к выходу из квартиры.

— А теперь,— сказал Сиволодский,— Александра Эдуардовна, посмотрите на трюмо.

— Футляр...— она неподдельно растерялась.— Тут же был футляр...

— Он здесь,— Быков вытащил коробочку из кармана— Вот он. А теперь я попрошу всех вернуться в столовую.

Стол был уже чист, покрыт нарядной скатертью, посреди стояла Ваза с цветами — очень красивыми нежно-розовыми георгинами.

— Как я понимаю, вы тут в основном друзья старые, испытанные,— начал Быков.— Компания, можно сказать, сложившаяся. Общая. Все праздники вместе встречаете.

— Практически,— отозвался Майоров.

— Бываем друг у друга,— степенно кивнул Петухов.

Все были расстроены и обескуражены. Следственный эксперимент открыл то, что сознание отказывалось воспринимать.

— Тогда я попрошу всех вспомнить,— продолжал Быков,— у кого за последние два, два с половиной года в доме что-либо пропадало. Незаметно и бесследно.

— У нас не пропадало,— сухо отрезала Тронская.

— Книгу я где-то потерял,— произнес Петухов.— Хорошая вещь, «Мужчина и женщина» называется. Три тома. Немалых денег теперь стоит. А сейчас, без второго тома, попробуй сунься в букинистический — полцены не дадут. Жалко, второй том самый интересный. Все собирался почитать. Думал, вот сяду...

— Когда пропала книга?

— Да под тот Новый год. Или после него. В общем, зимой.

— Тот новогодний праздник, с которым совпала пропажа, встретили в вашем доме, Василий Васильевич?

— Да, в нашем. Потом — у Тронских, Мы ведь жребий обычно тянем... Традиция... Следующий будем встречать у Майоровых,

— Хорошо. Перечислите гостей.

— Все, кто здесь, только вот Виктора с Инной и Альберта Петровича не было. Тронские в полном составе. Майоровы без сына.

— Вы искали книгу, Василий Васильевич?

— Конечно. Тем более что у меня ее просили почитать,— как в воду канула! Стояла на видном месте. И вдруг — была и нету... Два тома стоят, третьего нет.

— Ни на кого не грешили?

— А на кого же?! — изумился Петухов.— Внука допрашивал. Думал, дружкам показать вынес. Но он парень серьезный. «Ты что,— говорит,— дед, теперь книжки из дома выносить нельзя. Про книжный бум не знаешь?» Я, конечно, знаю...

— Нет, наш Васятка,— подтвердила Аня,— парень аккуратный, Я всегда говорю: «Отец дурак, мать дура, в кого же ты такой умный...»

— Пропадало бесследно и у меня,— глухо сказал человек, о присутствии которого Быков почти забыл,— Валентин Зиновьев.— Очень болезненная пропажа. Я на даче хранил серебряный портсигар отца. Не очень ценный, но дорогой мне по воспоминаниям. Нашего производства, знаете, наверное, серийный — «Три богатыря».

— Откуда конкретно исчез портсигар? — Быков напрягся.— Из стола?

— Да, из письменного стола.

— При каких обстоятельствах?

— Лучше я расскажу,— вмешался в разговор Петухов.— Ты, Валя, не объяснишь толком. Наши дачи рядом — моя и Зиновьевых, что Вале от отца досталась. Прошлой осенью был грибной урожай. Народу было много, и я предложил, пусть молодежь ночует у Вали...

— Кто ночевал? Поименно!

— Люба и Андрей, Майорова Петра Николаевича дочь, внук Петуховых пришел из интереса...

Тронская вдруг сжала виски тонкими пальцами...

— Я все надеялась... Боже мой... Наш Андрей... Моя Люба...

— А ты все думала,— грубо оборвал жену Тронский,— кто спер у твоей сестрицы серьги... Теперь сообразила?! — Тронский зловеще приподнялся и навис над женой.— Первого выжила, мало, говорила, получает... Но ведь парень был порядочный, дочь нашу любил... А кого этот любит? Фрукты с рынка? «Фольксваген» свой? Ты когда-нибудь покупала зимой персики на полдник, а, Изабелла?

— Нет, нет, не может быть, не хочу верить, не верю...— шептала она,— нет... Поклеп, просто вы все ищете козла отпущения! Он не входил в квартиру! Клянусь вам!

— Ваш зять живет с вами? — Быков повернулся к Тронскому,— Ваш адрес?

— Нет! Да! — Тронский поднял руки, словно защищаясь.— Но он у нас не прописан!