Знаете когда я чуть не лопнул от смеха? Когда выяснилось, что маршрут, по которому двигался наш хитрый и отважный капитан в погоне за двумя аферистами, привел нас к системе Занозы, в спорах о которой мы провели немало веселых минут перед аварией. Опрошенные команды звездолетов, попадавшихся нам по пути, давали информацию, что яйцевидный кораблик летел к одной из планет системы Занозы. Но на какую именно — неизвестно. Так что Полозков с извинениями выпустил меня из заточения, но несмотря на это я все равно отказывался несколько дней есть в общей столовой, и поднос с едой мне в каюту приносил лично капитан. Вот как!

Система Занозы возникла перед нашими глазами, как по волшебству — неожиданно и внезапно. Скорее всего, это было связано с тем, что механик задействовал суперсовременные фотоно-плазменные ускорители на обоих дюзах. А может, еще и потому, что Полозкову пришло в голову протереть от пыли иллюминаторы.

По граням большой, вытянутой по вертикали звезды, похожей на тонкий и остро заточенный осколок стекла, яркими вспышками пробегали протуберанцы. Вокруг этой стеклянной занозы неспешно, как красавицы на конкурсе «Мисс Вселенная», прохаживались три планеты. Как только мы попытались высадиться на первую из них, металлический голос в динамиках сообщил, что распылит нас на атомы, едва мы попытаемся преодолеть плотные слои атмосферы.

— А вас, оказывается, знают во всех уголках космоса, Полозков! — счел нужным прокомментировать я.

Капитан ограничился невнятным хмыканьем и произвел уточняющий запрос. В ответ на него с планеты пришел любезный ответ: «Никого не принимаем», а вслед за этим не менее вежливый предупредительный выстрел.

— Ну что ж, — заметил капитан, — нам же лучше. Придется осмотреть всего две планеты. Здорово?

— А может, по нам стреляли именно с подачи доцента и Мамочки? — поинтересовалась Аллиса.

— Вряд ли, — с сомнением сказал капитан, но все же послал еще одно сообщение, в котором спрашивал о наших маленьких друзьях.

— Нет, к нам никто не прилетал вот уже сто пятьдесят лет, — отозвался голос. — Надеемся, это все? Тогда прощайте. Нам будет вас не хватать.

Очередной удар сотряс «Беллерофонт», после чего замигали лампочки, заморгали мониторы и завыла сирена в унисон с борловом. На наше счастье, терминаторы славно потрудились над кораблем, поэтому мы отделались легким испугом. Тяжелым испугом отделался лишь янус полуэктович невыразимый, но об этом я знал только через пару дней, когда пошел проверять самочувствие питомцев и чуть не задохнулся в скверных испарениях.

Мы подлетели ко второй планете. Она была довольно зеленой, а значит, воздух на ней присутствовал. Однако особой деятельности разумных существ на ней не наблюдалось. Только вся поверхность планеты была испещрена какими-то точками. Снизившись, удалось рассмотреть, что то там, то сям торчали громадные замки размером с целый город. Вот такими громадинами и была застроен весь материк. Однако по-прежнему не было никаких признаков населения.

— Может, здесь прошла эпидемия? — спросила Аллиса. — Или жители, застрявшие в умственном развитии на уровне раннефеодального строя, поубивали друг друга?

— Все возможно, — сказал я. — Вот спустимся — узнаем.

Компьютер выдал на мониторы результат визуального сканирования местности, и оказалось, что в воздухе наблюдается возмущение атмосферы. Видимо, недалеко отсюда не так давно приземлялся — или же взлетал — космический корабль. Еще через некоторое время было обнаружено даже место его посадки.

— Значит, они все же были здесь! — капитан потер руки. — Правда, уже улетели! Но все равно мы высадимся — надо же знать, за чем они прилетали? Может, у них тут остров сокровищ?

— Это же не пираты, — заметил я.

— Все может быть. Вообще, так принято — осматривать все места, где побывали подозреваемые.

— Да, вот, кстати, интересный вопрос. В чем мы их подозреваем?

— Ну, в ломке роботов.

— А еще?

— В продаже трендуна.

— И?

— Ч-черт…

— Это все мелочи. Должно быть что-то, из-за чего мы носимся за ними вот уже кучу времени. Ну, это мы разъясним.

После посадки внешние датчики показали, что на планете вполне земная атмосфера, температура + 24 градуса, признаков жизни поблизости нет. Выглянув из иллюминатора, я увидел, что буквально в пятистах метрах от нас высится один из местных образчиков архитектуры — огромный старый замок.

— Сходим на разведку? — предложила Аллиса.

— Без тебя, — отказался я. — С капитаном.

— Да мне чего-то неохота, — сказал Полозков. — Возьми Можейку.

— Зачем Можейку, чуть что — сразу Можейку, — заворчал кок. — Я опару на пироги поставил. Голубой пусть идет.

— Голубому надо ликвидировать последствия атаки, — отрезал капитан. — К тому же он и без этого очень занят.

— Чем же?

— У него особое задание.

— То есть?

— Секрет, — жестко сказал Полозков.

— Я должен знать! — стукнул кулаком по столу я. — Что за секреты от руководителя экспедиции?

— Пап, потом узнаем, — потянула меня за рукав Аллиса. — Пошли!

— Хорошо, только надень скафандр и возьми пистолет. Нет, лучше два. И гранат пару штук. Потом еще «СВД», «УДК», «ББК» и «МАБП». Только зарядить не забудь.

— Ага! — и дочка исчезла в оружейной.

— Ты еще огнемет захвати, — посоветовал кок.

— Не учи ученого, — отозвался я. — Хаживал на другие планеты, не беспокойтесь, хаживал!

— А вдруг они боятся огня?

— Кто — «они»?

— Те, против кого ты берешь столько стволов.

— Им же хуже. Аллиса, ты идешь?

— Хрю, — невнятно отозвалась дочка, выходя из арсенала.

Она с трудом тащила на горбу с десяток многофункциональных пушек. Я развешал на груди несколько штук, по одному взял в руки, Аллисе же дал самые легкие, по семь кило каждая. Затем разместил обе гранаты у дочери на поясе.

— Если что — рви и кидай, — посоветовал я. — Только не забудь: рвать надо не кольцо, а саму гранату. Иначе останешься в половинчатом состоянии. На что мне пол-дочери?

— Ну что ты, папа, — ласково сказала Аллиса. — Пол-меня у тебя не будет. Потому что если случится такой казус, я подбегу и крепко-прекрепко обниму своего папульку.

— Да? — я присел и быстро-быстро отвязал от дочери гранаты. — Ну ты же понимаешь, что в наш век прогресса подобные ошибки невозможны. Просто исключены. Но на всякий случай я их заберу.

— В общем, так, — сказал капитан, глядя на наши семейные отношения. — Если я увижу то, что может навести меня на нехорошие мысли, я просто улечу. А вы сами разбирайтесь.

— Бомба, — сказала Аллиса. — Может, кто-то забыл? Могу напомнить.

Полозков заскрипел зубами.

— Выметайтесь! — проревел он. — Ночь скоро. Я вас пойду искать, что ли?

— Пойдешь, — кивнула Аллиса. — Побежишь даже. Полетят клочки по закоулочкам.

Полозков издал несколько резких тоскливых криков. Мы с Аллисой поняли, что дальше раздражать нашего друга не стоит, и, бряцая оружием, двинули к выходу.

Естественно, что первым нашим побуждением было осмотреть замок. Как знать, вдруг именно в нем прячутся заговорщики? Подбадривая друг друга крепкими ругательствами, мы подошли к воротам здоровенного черного строения, устремившегося остриями крыш своих башен ввысь. Самая длинная башня находилась строго посредине. Именно в ней и находилась дверь — серая от пыли, покрытая паутиной и кое-где вдавленными в щели бычками. На полуистлевшей от времени веревке болтался дверной молоток.

— Пойди постучи, — сказал я Аллисе. — Может, там есть кто.

— Не пойду, — тут же откликнулась дочь. — Сам иди. Я еще маленькая. И вообще, нет там никого.

— А ручка?

— Что — ручка?

— На ней нет пыли. Значит, ее недавно поворачивали. Для чего?

— Чтобы войти, — нехотя признала Аллиса. — Но все равно стучать не буду.

Никуда не денешься. пришлось подходить и стучать. После первого же удара ручка молотка рассыпалась в труху, а оставшаяся железная часть инструмента ощутимо треснула по моей ноге. Я взвыл от боли. Но тут же мой вой перешел в возглас удивления — дверь скрипнула и медленно отворилась.

— Видишь, — сказала Аллиса, отпихивая меня в сторону и входя внутрь. — Все устроилось.

— Я ушиб ногу! — пожаловался я. — Не подуешь?

— Чтобы ты меня пнул по носу? Нет уж, пап, сам себе дуй.

Я представил картину «Профессор, дующий на свой большой палец ноги», захихикал и вошел следом. Аллиса уже расхаживала по просторному холлу, имевшему заброшенный вид.

— Ого-го! — завопила она.

Где-то в глубинах замка что-то хрустнуло и с треском обвалилось.

— Круто, — резюмировала дочка. — Мне нравится. Пап, давай это будет наша дача.

БАБАХ!

— Что это, — дрогнувшим голосом спросил я, так как этот звук раздался за моей спиной. — Похоже на хлопок двери.

— Это захлопнулась дверь, — сказала Аллиса. — Сама.

СКИИИРРР!!!

— Это задвинулся засов, — сказал я. — Можешь мне не говорить.

— Нет, — отозвалась Аллиса. — Засов не задвигался. Там автоматически запор защелкнулся. Это другой звук.

— И что он означает?

— Он означает, что какая-то тварь хочет изрубить тебя в капусту!

Аллиса нажала на гашетку, и сноп ярких зеленых лучей ворвался в грудь незнакомого человека, который подходил ко мне сзади и уже собирался вонзить мне в спину несколько лезвий, неведомо как размещавшихся на его перчатке.

— О-о-о! — взревел человек и испепелился.

— Аллиса! — я знаком показал, чтобы дочь пригнулась, и всадил несколько зарядов в здоровенного чувырлу в хоккейной маске, замахнувшегося на Аллису тесаком. Чувырла отлетел к стене, ударился об нее, но тут же поднялся и начал медленно приближаться. Аллиса не сплоховала — она с одного залпа с двух рук превратила чувырлу в беспорядочную груду шевелящихся конечностей.

— Я знаю, что это за замок! — прокричал я дочке, пока она превращала в кровавую пыль бегущую к ней дико хохочущую ведьму-зомби, одетую в весьма живописно вспыхнувшие лохмотья. — Здесь живут привидения!

— С привидениями нельзя сделать вот так, — и Аллиса обдала из огнемета выскочившего из картины дядьку в роскошном смокинге, который, оскалив сантиметровые клыки, желал, видимо, впиться в горло дочурки, но вместо этого получил порцию напалма в физиономию. — Призраки — они же, как рукописи, не горят!

— Черт побери! Что же это за место?

— Пап, а ведь ты прав! Они очень знакомые! Похоже, это персонажи фильмов ужасов!

— Но их же уже давно не снимают! Это запрещено! Только у тебя в видеотеке есть, да и то это комиссар Джаз подсуетился. Тоже мне, подарочек на день рождения!

— Правильно! Это призраки! Только если призраки реальных людей прозрачные и эфемерные, то… Осторожно!

И она швырнула гранату прямо в рыжего клоуна, который, распялив огромную пасть с зубами-иголками, видимо, собирался оставить от меня одно воспоминание. Что ж, теперь в это самое воспоминание превратился он сам.

— Надо было ему воздушными шариками торговать, — сухо изрекла дочь, — а не на честных людей набрасываться.

— То есть, если я тебя правильно понял, именно так — реально, во плоти — и выглядят призраки выдуманных персонажей?

— Точно. Только почему они выбрали именно эту планету?

— Кто же тебе ответит? — сказал я. — Может, кто-то сейчас наблюдает за нами и творит все эти безобразия, готовя нам все новые и новые испытания?

— Возможно. Одно мне ясно совершенно — если бы здесь побывала наша неугомонная парочка, они бы вряд ли унесли отсюда ноги.

— И между тем унесли. Корабля-то нет.

— А, может, их сожрали какие-нибудь твари, а потом забрались в корабль и улетели?

— Вряд ли, — и я, прямо как в плохих детективах, поднял с пола только что замеченный мной листок бумаги. — Смотри! Это страница из мемуаров Первого капитана! Тут написано: «Я побывал в системе Занозы. Второго тут, кажется, нет. Хотя… Что это там за корабль? Ух ты, это же „Зимородок с индонезийского острова Калимантан“! Неужели я все-таки…» Дальше ничего нет!

— Не дописал? — спросила Аллиса, держа на прицеле каждую дверь и окно.

— Нет, просто страница обуглена. И пробита стрелой. И с одной стороны откушен кусок. Похоже, наших друзей здесь настигли настоящие неприятности. Итак, они кого-то ищут по дневникам Первого капитана, который, судя по всему, занимался тем же самым. Удалось ли ему? Удастся ли им? Удастся ли нам? Сплошные вопросы!

Я в сердцах топнул ногой. «ГУ!» — пронеслось по замку.

— Пап, ты аккуратнее! — посоветовала Аллиса. — Неизвестно, сколько простояла эта рухлядь.

— Да я тихонько, — сказал я.

И как бы в ответ на мои слова откуда-то тоже донеслось: «ГУ!»

— Опять? — покосилась на меня дочь.

— Честное слово, это не я!

Тем временем раздалось еще подряд несколько «ГУ!», причем эти звуки показались мне несколько ближе. Вдобавок к гуканьям раздался еще и рокот барабанов, и ликующие взвизгивания.

— У них там что — рок-фестиваль? — удивилась Аллиса. — Что за запрещенные барабанщики?

Рокот, не умолкая, приближался. Тяжкие удары сотрясали стены. Мы с Аллисой придвинулись ближе к дверям. Гулкий топот раздавался из-за закрытой двери, ведущей, скорее всего, из холла в какой-нибудь тронный зал — эта дверь была самой большой в холле.

— Может, это мама? — шепотом спросила Аллиса.

— Почему ты так решила?

— Потому что мне страшно. А меня ничто не может напугать, ты знаешь. Кроме одной вещи.

— Что ж, значит, сейчас мы узнаем еще одну вещь, которой боится наша доченька, — заметил я.

И эта вещь не замедлила явиться. Дверь буквально испарилась в потоке огня, и в дверях появился смутно угадываемый громадный черный силуэт чудища в языках пламени. Окутанный дымом, как плащом, он взмахнул рукой, в которой проявился огненный клинок. В другой руке его был огненный же кнут.

— Это Балрог, — прошептала Аллиса.

— Вот оно что, — отозвался я. — Балрог. А я и так до смерти устал.

С этими словами я уселся в одно из стоящих рядом кресел, вынул из-за пазухи «покет» нового романа старого фантаста Матюхина, которому нынче исполнилось сто тридцать восемь лет, и погрузился в чтение, предоставив Аллисе самой справиться со своими страхами:

«…И особенно с немытыми ногами!

Глава две тысячи триста восемьдесят.

ТАИНСТВЕННЫЙ ПОДАРОК

Однажды ночью, проснувшись, Жен-Тьмы понял, что свершилось страшное!

Наступил его день рождения!

Сколько Жену стукнуло, не знал, пожалуй, и он сам, но имел несколько смутное представление. И это представление заставляло его черные волосики на затылке опасливо шевелиться. Еще бы — столько прожить и — тьфу, тьфу — ни одного седого волоска, перелома носа и злого заговора со стороны оборотня Сепы Лосева. Впору радоваться! Ан нет! Жен не возрадовался, ибо не успел он разлепить веки и потянуться, хрустнув косточками, как узрел рядом с собой небольшой коробок, обмотанный ленточками и бумагой. Обмотано было так старательно и с любовью, что Жен насторожился и даже на всякий случай принюхался. Посторонних запахов, вроде, не наблюдалось. Конечно, откуда-то сверху пробивался слабый запашок Дедка Бесноватого, живущего там уже около двух недель, но запах этот был скорее привычкой и не резал ноздри.

А коробок все же настораживал!

Приподнявшись на локтях, Жен попытался дотянуться до коробка кончиком большого пальца ноги, но потерпел неудачу. Подбираться ближе к таинственному подарку (да еще и неизвестно кем оставленному) не хотелось. Будучи умудренным опытом проведения предыдущих дней рождений, как своих, так и, собственно, чужих, Жен ждал от подарка сюрпризов.

Коробок не шевелился.

— Ну, так тебя да разэдак, открывай же быстрей! — раздалось у самого Женова уха, и он от неожиданности громко икнул.

— Да, и с днем рождения тебя, — продолжил чревовещательный бас Миши Кретчетого, по своему обыкновению раздающийся где угодно и когда угодно, — сколько нам стукнуло?

— Много, — проворчал Жен. В его голову стали закрадываться смутные сомнения насчет того, кто бы мог оставить коробок с подарком.

„Но ведь у Миши нет рук! — с ужасом подумал Жен, почесывая нос, — у него же шесть щупалец, три глаза и бородатый затылок! Как же он смог?!“

— Ну, насчет бородатого затылка ты приврал, — ответил чревовещательный бас, и Жен с ужасом понял, что только что говорил вслух. День рождения начинался не ахти как, — да и подарок вовсе не я оставил. Нашел тоже дурака. Чтобы я, да тебе, да подарок?! Не смеши честные голоса!

— И то верно, — Жен успокоился, но отодвинулся от подарка подальше, к самому краю кровати.

Коробок по-прежнему не подавал признаков жизни.

— Ну! — нетерпеливо произнес бас Миши Кретчетого из угла комнаты, — рви же ленточки, жуй бумагу, открывай коробку! Жуть как не терпится поглядеть, что там такого тебе подарили! Это, наверное, новый гробовизор!

— С чего ты взял? — изумился Жен. Ему нравился и прежний гробовизор. С него очень удобно было стирать пыль и мелких насекомых.

— Это я так, чревовещаю, не обращай внимания, — сказал бас, а после короткого молчания вновь вопросил, — ну?!

— Что — „ну“? — буркнул Жен, — не хочу я его открывать! И, вообще, чего это тебе так не терпится? Может, это все-таки ты коробок подсунул?! Я его сейчас открою, а оттуда ка-ак выпрыгнет, да ка-ак выскочит! Собирай меня потом по всем закоулочкам!

— Неужели я в ваших глазах такой кровожадный? — искренне порадовался бас Миши Кретчетого, — нет, кидание Пупу с Крабом в колодец пиявок, я вам, так и быть, простил. Бритье бороды Дедка Бесноватого я тоже мимо мозгов пропустил! Но подсовывать своему лучшему другу Жену Тьмы бомбу в подарочную коробку! Нет, вы меня извините, но я глубоко оскорблен и… и ухожу, вот… насовсем, если это вас интересует!.. И не просите, чтобы я вернулся!

— Мы и не просим, — пробормотал Жен, — а ты и вправду уходишь?

— Не надейтесь! — сказал чревовещательный бас Миши Кретчетого из-под кровати.

Он хотел еще что-то сказать, но тут дверь спальни с хрустом распахнулась и в комнату влетело сразу три человека.

Стоит заметить, что людьми из них троих можно было назвать, пожалуй, только Саша-Тигра, да и то он был уже давно мертв и обитал в АДу, так что тоненькую связь с миром людским почти потерял. Остальные же двое, ввиду своей специфической внешности, людьми так же называться не могли. Они были вампирами.

Голова (а это был один из кровососиков!) и граф Яркула (а это, как ни странно, был другой из кровососиков!), возникли в облаках сизого дыма, что-то торжественно распевая, а Саш-Тигр, на голове которого красовался остроконечный колпак со звездочками, выставил вперед ногу, воздел руки к небу и, громко прокашлявшись, зачитал:

— Тебя хотим поздравить, Жен, от всей души и сердца, ведь праздник этот, ден рожден, нам всем милее кекса!

— Прелестно, — кисло произнес Жен, вынимая из ушей кусочки ваты.

— Честно сказать, я предлагал вместо слова „кекс“ вставить „дистиллированная кровь“, но меня, боюсь, неправильно бы поняли, — из редеющих полосок сизого дыма показался желтый и огромный нос Головы.

— С днем рождения, Жен! Дай потяну тебя за ухи! — воскликнул Яркула и Залез было на кровать, но не добежал, поскольку взгляд его упал на коробок.

— Ого! Тебя уже подарками завалили! От кого это?

Жен неопределенно пожал плечами.

— Мы думаем, — ответил чревовещательный бас Мишы Кретчетого, — не от вас ли, случайно?

— Мы в таких коробках спим, — сказал Голова, — а не подарки дарим.

— А тогда для чего хотели Жена за ухи потягать? За ухи тягают только тогда, когда подарки дарют!

— А мы с собой принесли! — гордо выпятил тощую грудь Саш, — я, вот, стих прочитал, а граф с Головой…

— Тц! — сказал граф, — я сам!

Он торжественно порылся в карманах своего изрядно потрепанного фрака и преподнес Жену маленькую фарфоровую коровку в золотой короне. На груди у коровки было выгравировано: „Жену, человеку и пылесосу!“.

— Ага. А при чем тут пароход? — спросил Жен, принимая подарок и тщательно вытирая его о простынь. После пребывания в вампирском фраке окрас коровки приобрел некоторые мрачновато-зеленовато-коричневатые оттенки.

— Там было другое имя, — сообщил Яркула, — но мы общими усилиями ее переделали. Вот. Ради тебя. А что в коробке?

— Я не смотрел, — буркнул Жен.

— Так посмотри!

Жен внимательно вгляделся в чистые и честные глаза вампира. Граф Яркула не мигал. На его висках собрались мутные капельки пота. Голова и Саш, стоящие чуть поодаль, затихли и прекратили разгонять сизый дым, от которого начало скверно пахнуть серой, а он все не желал рассеиваться.

— Так. Это. Ты. Мне. Подарок. Принес. — сказал Жен голосом, от которого в былые времена мелкие женовы родственники впадали в тихий ужас и седели за считанные секунды.

— Коровку? Я. — Яркула сглотнул и подумал, что сказал что-то на редкость глупое. Поэтому повторил, — коровку, говоришь? Ну так, я и подарил… А что?

— Я не о коровке! — сказал Жен, — я о вон той коробке! Думаешь, значит, что я сейчас ее открывать полезу, ленточки-то порву, а там — ба-бах! — и нету, значит, больше Жена, да? А Замок-то ни на кого не переписан! Воспользуешься моментом, выскочишь замуж за мою жену, да и все мое имущество себе заберешь?!! ВО!! — в нос Яркуле уткнулся костлявый Женов кукиш, — Во тебе! Не видать тебе моего Замка как своих ушей, понял, вампирская морда?!

— Что-то ты, Жен, это, нервный какой-то с утра, — сказал Яркула, отстраняясь от кукиша, — зачем мне такую коробенцию к тебе тащить, чтоб взорвать, если я и так тебя ночью покусать смог бы? Да и Замок мне твой ни к чему, у меня и Транссервис неплохой.

— А на Свет жениться? — с надеждой спросил Жен.

— За что? — ужаснулся Яркула.

Наверное, на лице вампира отразился такой неподдельный ужас, что Жена это убедило. Он убрал кукиш и сказал:

— Ладненько. У меня сегодня день рождения, значит нужно радоваться. Кто знает, что у нас сегодня на завтрак?

Яркула восхищенно подвигал бровями. Затем неожиданно подхватил Жена подмышки, а Голова с Сашем за ноги, и они потащили брыкающегося хозяина Замка вон из спальни.

— А коробок?.. — зачах вдали чревовещательный бас Миши Кретчетого.

Жена притащили прямо в тронный зал.

А в зале уже стоял накрытый стол, ломившийся от всевозможных яств, сидели гости и лилось вино.

Гостей было немного. Сашкенштейн и Дедок Бесноватый, как обычно сидящие рядом, оборотень Сепа Лосев, Серомас и доктор Сивуха собственной персоной. Ввиду ее крупных габаритов, доктора усадили за одну половину стола, которую она и заняла целиком.

— Я же ж в пижаме же ж, ну? — слабо сопротивлялся Жен, но запах вареных галош с битумной подливой манил и приятно щекотал ноздри!

Его усадили за стол, навалили целую тарелку еды, и Жен уже не заметил, как залез в кресло с ногами и громко читал тост за свое, собственно, здоровье.

— У нас сегодня большой праздник! — вещал он, — праздник, как говорится, широких масштабов! У меня день рождения!!!

Ответом ему был восторженный рев публики и бурная овация! Серомас свистел носом! Саш нараспев читал свой новый опус! Яркула рассказывал доктору Сивухе, какой Жен все-таки замечательный игрок на укулеле! В общем, все слушали именинника с большим вниманием.

— И вот в этот торжественный праздник я хочу сказать, что мне без вас, конечно, в десять, нет, в двадцать раз лучше чем с вами, но, раз уж вы пришли, то и оставайтесь здесь, вот! Все равно вас и метлой не выгонишь!!!

Все снова зааплодировали, а Жен залпом опустошил бокал и плюхнулся в кресло.

Настроение его заметно поднялось и, хоть голые пятки, мерзли, Жен был доволен жизнью.

Праздник продолжался. Вскоре выступил Саш-Тигр со своей поэмой „А я Жена узнаю да по пухлому розовому носу“, которая пробила доктора Сивуху на скупую женскую слезу, а Голова так хихикал, что у него зарезало в животе и он, извинившись, молча (но быстро) удалился под стол.

Дедок Бесноватый представил на суд окружающих свой подарок, а именно — мумию мелкого женового родственника Петьки Бодяжного, который, по слухам, был самым древним родственником из всех родственников, обитавших в Замке. Тельце Петра Альцгеймеровича Бодяжного потерялось в недрах Замка три с лишним столетия назад, и считалось, что душа бедняги будет бродить по подвалам и просить квасу с хреном до тех пор, пока тельце его не будет должным образом похоронено.

Квасу в подвале Замка действительно кто-то все время просил, чем приводил редких чистильщиков канализации в ужас, но вскоре выяснилось, что это был никакой не призрак, а некий И.И. Васильков, таким образом нервирующий людей и заставляющий их обращаться за помощью к доктору Сивухе. Деньги за консультацию доктор и некий И. И. Васильков делили поровну.

В общем, Жен подарок принял и мгновенно похоронил мелкого женового родственника в горшке с фикусом.

Сашкенштейн преподнес свое новое изобретение с неопределенным и труднопроизносимым названием. Что это за изобретение, как оно работает и от чего заводится, Сашкенштейн объяснить не мог, но настолько клятвенно заверял, что это очень полезная штука, что ему все поверили, и даже не прокляли его, как обычно.

Лишь Серомас ничего подарить не возжелал, а полез к Жену тянуть его за уши, но потерпел неудачу, получил подзатыльник и скрылся в неизвестном направлении, потирая ушибленный копчик.

И в тот самый момент, когда праздник, казалось, достиг своего апогея, на пороге зала возникла Свет собственной персоной.

Каюсь, дорогой читатель, что не упомянул о ней в строках более высоких и не таких кратких, но тут уж ничего не поделаешь, ибо Свет не появлялась до того момента, а потом вдруг взяла и появилась.

— Празднуете! — с порога сказала она, — так, значит?

Гул за столом разом смолк.

— Подарочки дарите, да? — Свет торжественно прошествовала на свое место и уселась рядом с мужем, мельком оглядев того с ног до головы. Жену сразу расхотелось пить и захотелось в туалет.

— Э-э-э, дарим, — сказал граф Яркула, — а ты где, Свет, была? Мы тебя ждали, ждали…

— Я где была? — холодно поинтересовалась Свет, переводя взгляд с Жена на Яркулу. Вампиру тоже вдруг резко захотелось в туалет.

— Ммм, да, ммм, Свет, а где ты была? — произнес Жен, — у меня день рождения, знаете ли, я тут праздную, а моей любимой жены нету! Я уже собирался вставать и, это, идти на твои поиски! Скажи, кто тебя задержал! Я ему, э-эх, сразу всё, мда, подчистую!

— Видишь это? — Свет указала на свои губы.

— Вижу, — сказал Жен, хотя ничего существенного не увидел.

— А это? — Свет ткнула в свои ресницы.

— Ресницы, — сказал Жен, — это твое лицо, я знаю, так почему же тебя не…

— А это? — Свет ткнула в свои щеки, покрытые пудрой.

Жен гулко сглотнул. Он вдруг с неожиданной ясностью понял, о чем идет речь.

— Так ты причепурилась? — тише пушинки, падающей на подушку, спросил он.

— Наводила марафет? — спросил граф Яркула.

— Мазалась? — спросил Саш Тигр.

— Штукатурилась? — спросил Серомас.

— Козлы, — сухо сказала Свет, — я, видите ли, там надрываюсь, а они тут пьют!

— Только вино! Никакой дистиллированной крови! — сказал Жен, — мы же тебя ждали, да! Верно, Яркула?

Яркула, который уже выдул половину бутыля с дистиллированной кровью, в надежде, что про нее все забудут, кивнул и жутко покраснел. Он никогда не любил врать лучшему другу. Но приходилось.

— Понятно, — протянула Свет, оглядывая зал, — а подарок мой где? Ты уже видел подарок мой?

— Какой подарок? — спросил Жен, и ему стало понятно, что это за коробка стояла у него в ногах около кровати. Жена разом прошиб холодный и липкий пот.

Тут как раз дверь распахнулась вновь, и вошел лакей, сжимающий в обеих руках коробку.

— Вот! — торжественно сказала Свет, — вот мой подарок! Прими же его, о, муж! Прими, порви, открой и узрей!

— Чего сделай? — спросил немного глуховатый Дедок Бесноватый, — на счет откупорь, глотни и икни, я понял, а вот последнее какое слово было?

Жен поперхнулся слюной.

— Так это ты?! — взревел он вдруг, опрокидывая бокал с вином, — так это, значит, моя любимая женушка подсунула мне эту коробку! Значит, думаешь, что дерну я за ленточку, а потом — бац — и все, аллес, как грится, капут Жену! И нету больше этого милого, доброго, в меру упитанного, очаровательного человека! И нету больше того, кто любил тебя всю жизнь, до конца дней своих, холил и лелеял, дарил тебе цветы, лазил за тобой по стенам Замка, удирая от собаки Бульдока, жарил себе яичницу и сам штопал свои носки!..

— Вот это любовь! — завистливо повел носом граф Яркула, — штопать самому себе носки! Класс!

— …А ведь Жен еще любил гулять по кладбищу, осматривать свои владения, ухаживать за каждой косточкой в своем семейном склепе! — продолжал Жен, — он, если хотите знать, по ночам читал Маяковского! А еще цитировал Дидро и знал наизусть тридцать три позы…

— Двадцать одну, — поправила Свет.

— …Знал, в общем! — Жен больно стукнул себя в грудь кулаком, — и такого милого человека вы, ВЫ хотите одной ленточкой — бац — и все?!!

Он замолчал, потирая ушибленную грудь, и оглядел стол.

Все рыдали. Голова всхлипывал на груди у Яркулы, Яркула прислонился к Саш-Тигру и глотал слезы, Тигр утирал нос салфеткой и выл прямо в лицо Сашкенштейну, а тот, в свою очередь, уткнулся лицом в бороду Дедка Бесноватого. Доктор Сивуха, ввиду своей неподъемности, плакала в стол. Сепа Лосев вообще не плакал, а громко, навзрыд трубил.

— И? — спросила Свет.

Не плакала она одна, за много лет семейной жизни настолько привыкшая к Жену, что ее не пугал даже его вид в одних только семейных трусах в горошек на голую… на голую ногу, мда.

— Что — и? — спросил пораженный Жен, перекрикивая хор плачущих и ревущих. Еда на столе стала настолько соленой, что от нее травился потом даже бесноватый пес-бульдог по кличке Бульдок.

— Я о подарке, — сказала Свет, — ты закончил свою тираду? Тогда, будь добр, открой коробку, а то мне не терпится потаскать тебя как следует за уши.

— А… это… ба-бах?.. — робко заметил Жен.

— Никакого „ба-бах“ или там „бац“, а также „бум“, „бдэмс“ или „хряпсфшшш“, — покачала головой Свет, — это просто сюрприз!

— Ну, раз сюрприз, — сдался Жен и полез отрывать ленточки.

К его сильнейшему удивлению, под грудой разноцветной бумаги и фольги оказалась самая, что ни на есть обыкновенная пепельница в форме черепа. Как раз в Женовом вкусе.

Жен пришел в дикий восторг и даже не отреагировал на то, что подлый Серомас, выплакав все слезы, незаметно дернул его за ухи целых полтора раза.

А потом за дело взялась и Свет.

Нам доподлинно неизвестно, сколько именно стукнуло в тот год Жену, но уши его распухли настолько, что он не мог к ним притрагиваться еще долгих две недели, а спал только на спине. Еще к ухам прикладывали лед и оконную замазку, но это отчего-то не помогало.

А что касается дня рождения, то бутыль с остатками дистиллированной крови так и не нашли, поэтому пришлось добивать галоши с подливой томатным соком и вином „Запах Вампира“.

В общем, день рождения удался!».

Я дочитал главу и со вздохом сунул книгу в карман. Проклятому демону тем временем, похоже, все было нипочем. Выстрелы «СВД» его только развлекли, залпы «УДК» и «ББК» он со смаком проглотил, шквальный же огонь, ведущийся из «МАБП», Балрог и вовсе принял за душ, долго, с громовым хохотом прыгая в ярко-красных струях.

— Гранату! — крикнула Аллиса.

Я сорвал с пояса и метнул оставшийся снаряд в чудовище. Балрог поймал ее на лету, деловито потер о плащ, отправил в рот и с громким хрустом съел.

— Ну что тебе еще? — крикнул ему я. — Побаловался и хватит. Иди, откуда пришел.

Балрог продемонстрировал нам указательный палец, затем свою ладонь. Этим самым пальцем он провел по ладони, как бы стирая каплю, а потом показал ладонь нам. Мы поняли, побледнели и с поклоном отступили.

— Бежим! — я схватил дочку за руку и потащил к выходу. Лучи моего пистолета расплавили замок, но дверь не открывалась. Каким-то шестым чувством я почувствовал сзади колыхание воздуха и повалил дочь на землю, плюхнувшись рядом сам. Раскаленный клинок вошел в дверь, располовинив ее и тем самым открыв нам путь для отступления. Однако, судя по всему, огненный демон знал, что делал. Едва мы во весь дух вынеслись наружу, он, против всех законов жанра, снес дверь и устремился за нами, потрясая мечом.

— Он же… разнесет… корабль… — на бегу пропыхтел я.

— Как… нефиг… делать… — донеслось со стороны Аллисы. — И… что… теперь?…

Что «теперь» — мы узнали через минуту. Прямо из люка на нас глядело грозное оружие — кок Можейка. Отчаянно труся, он держал в руках какой-то агрегат. Из глубины корабля послышался голос Голубого:

— Все готовы?

— Нет! — хором сказали мы с Можейкой.

— Вы вообще уйдите! — заорал нам механик. — Демона на прицел!

Мы закатились под «Беллерофонт» и укрылись за одной из его мощных ног. Демон подбежал к кораблю и очутился нос к носу с коком.

— Он тут! — прокричал белый от страха Можейка. — Жми!

— Жму! — и из агрегата вырвалась струя жидкого азота. Она с шипением окутала Балрога, а затем, когда пар перестал есть нам глаза, мы увидели невероятно красивую статую — замороженный демон с невероятно глупым выражением лица стоял перед люком с занесенным мечом и отведенным в сторону хлыстом.

— Ы-ак ы-ак, — сказал я. — Я хотел сказать, а как вы узнали, что так будет?

— Я же говорил — Голубой занят сверхсекретным делом, — пояснил капитан, выходя на свет. — Он паял вот эту самую пушку быстрой заморозки.

— Нет, а как насчет демона?

— А насчет демона просто. Я был на этой планете.

— Когда?

— Да лет пять назад. Старина Балрог ничуть не изменился.

— Что тебя сюда занесло? — я не мог опомниться от удивления.

— Ну ты даешь. Я же все-таки капитан. У нас тоже есть курсы для повышения квалификации. Одно из заданий как раз и было высадиться на эту планету — кстати, она называется Айэмдибиком — и пообедать в одном из замков. В принципе, везде эти мерзавцы одинаковые.

— А мы? — моему гневу не было границ. — Почему ты нам не сказал?

— Потому что, — поднял палец Полозков, — хотел поставить тебя на место!

— Но ребенок! Маленькая девочка! Ее-то за что?

— В принципе если бы она не вернулась, нам всем было бы легче, верно?

— Ничего не верно!

— Лицемер, — констатировал факт капитан и ушел.

— Я плюнул ему вслед и пошел к себе в каюту — руки целы, ноги целы, чего еще? Да и пища для ума есть. Кого же все-таки искал Первый капитан?

— Пап, а может, возьмем его с собой? — догнал меня голос Аллисы. Она уже вовсю измеряла Балрога рулеткой. — А чего? Ни у кого таких нет.

— Он у нас не выживет. Это же ненастоящий демон.

— Жаль… Ну что ж, тогда — аста ла виста, бэби, — и Аллиса, тщательно прицелившись, разнесла несчастного духа пламени в мелкое ледяное крошево.