Разведгруппу третьей роты везли в безопасное место… Везли в полном её составе. Мёртвые тела разведчиков тряслись на броне рядом с ранеными товарищами-спецназовцами… Чудом уцелевшие бойцы всё ещё пребывали в том самом состоянии, в котором они находились во время недавнего боя.

— Ну, Агзамыч!.. Так чего вы туда поехали? — выговаривал командир третьей роты своему подчинённому. — У вас же задача была по другому кишлаку!

— Мы туда и направлялись… — объяснял старший лейтенант Ахметшин. — По дороге услышали стрельбу… Это духи из ДШК по нашим вертушкам долбили… вот мы и свернули… Чтобы прочесать эту гору…

Капитан Федин оглянулся назад на эту самую вершину… Как в самом кишлаке Шабан, так и вокруг него… Везде рвались снаряды… Наша артиллерия продолжала свою работу…

— Ну, вот и прочесали… — с горечью констатировал командир третьей роты.

За их спинами лежали погибшие и раненые… Безмолвные трупы и те… В чьих телах ещё теплилась жизнь.

— Да кто же знал… — оправдывался командир группы. — Что они нас на окраине будут ждать?!.. Слишком мало времени прошло после обстрела вертушек… Никакого подвоха… Не могло быть… А там… «Чёрные аисты» оказались…

— Они заранее кишлак подготовили к обороне… — вновь констатировал Федин. — Мы только-только сунулись к вам… Как их миномётчики стали нас в вилку брать… Еле убрались…

— Да я видел… — произнёс Ахметшин. — Они и по нам долбили… Башенный сгорел прямо на глазах… Рядом с ним фосфорная мина разорвалась… Или снаряд из безоткатки… Духи по БеТеру целились… А задели и его.

— Это точно, что с фосфором? — уточнил командир роты Федин.

— Там столько горящих ошмётков разлетелось… — говорил Ахметшин. — Это была не зажигательная… Мина или снаряд… А самая настоящая фосфорная… Зараза…

Какое-то время они ехали молча… Бронетранспортёр мчался вперёд на самой максимальной скорости и поэтому ощущалась сильная тряска… Она, конечно же, доставляла раненым дополнительные страдания… Но надо было торопиться, чтобы побыстрей перебросить пострадавших в военный госпиталь…

Сейчас конечной точкой их маршрута была небольшая взлётная площадка, располагавшаяся неподалёку от штаба проводимой войсковой операции. Там стояли вертолёты, уже готовые к срочному вылету в Кандагарский госпиталь… Туда же пришли многие наши солдаты и офицеры… Чтобы узнать о судьбе своих товарищей и просто знакомых… А может и незнакомых… Но своих… Наших…

Поэтому когда бронетранспортёры затормозили у вертолётной площадки, раненых бойцов принимали прямо с брони и на руках несли к МИ-восьмому… После настал черёд и погибших… Их тела уложили на пол вертушки… А сгоревшего башнёра так и внесли завёрнутым в плащ-палатку…

— Так его и оставьте… Пусть пока побудет в плащ-палатке…

Это была суровая реальность войны… Ведь на сиденьях находились раненые… Кто-то полулежал, кто-то сидел… Им и так уже досталось в этом бою… Поэтому раненых следовало поберечь… Уже и от этого ужасного зрелища.

— Агзамыч! — кричал капитан Федин под свист вертолётных турбин. — Ты чего? Давай-ка на борт!

Однако раненый в бедро КРГ № 632. продолжал оставаться на своём месте… Хоть и придерживаясь рукой за стоящий рядом бронетранспортёр.

— Нет! — отказывался Ахметшин. — Не хочу!.. Я в нашей медсанчасти подлечусь! Мне в Лашкарёвку!

— Да чего ты здесь ерундой маешься? — сердился ротный. — Тебе в госпиталь надо!

Федин даже потянул за рукав перепачканной горки…

— Нет! — твёрдо ответил раненый командир группы. — У меня сквозное… Артерии не задеты. Заживёт…

К капитану Федину присоединился и командир батальона. Однако их уговоры не подействовали на заупрямившегося старлея. Не помогли и приказания… Всё было тщетным… Ахметшин собирался лететь в свой родной 6-ой батальон.

— Ну… — с досадой заявил комбат. — Как знаешь… Давай!

Крайнее слово было адресовано экипажу. В вертушку уже внесли последнее тело… И сразу же была дана команда «На взлёт!»… Борттехник убрал лесенку и вертолёт стал набирать обороты… Вокруг быстро поднялась пыль с песком…

— Зря ты… — выговаривал капитан Федин своему заупрямившемуся командиру группы. — Могут осложнения начаться… А в госпитале…

— Если начнутся, тогда и полечу… — твёрдым голосом возражал Ахметшин. — А пока мне и в Лашкарёвке будет нормально…

— Да у нашего переводчика мочку уха задело… — ворчал ротный. — И то… полетел ведь… Тоже не хотел… Но всё-таки согласился… А ты!?.. С таким-то ранением!

— Не хочу… — вновь повторил командир группы и вдруг осёкся…

Вертолёт с ранеными и телами погибших поднялся на необходимую высоту и набрал горизонтальную скорость… Но пилоты, видимо, очень торопились в Кандагарский госпиталь… И на крутом вираже винтокрылая машина резко потеряла в высоте… В результате чего накренившийся борт… Вернее, бешено вращающиеся лопасти основного винта задели за вершину холма…

Это была авиационная катастрофа!

У всех стоявших на земле вырвался невольный крик… Только что взлетевший вертолёт упал на холм… От сильного удара борт перевернулся… И по инерции заскользил вниз по склону…

Все бросились бежать к упавшей «восьмёрке»… Даже несмотря на то, что она уже горела и в любую секунду мог прозвучать мощный взрыв… Ведь в полностью заправленных топливных баках находилось столько авиационного горючего…

Но внутри упавшей вертушки находились живые люди! И им требовалась срочная помощь!.. Поэтому к месту падения бежали все…

А горящая «восьмёрка» всё ещё скользила вниз по склону… Оставляя за собой широкий след… И теряя скорость…

Когда исковерканный вертолётный корпус замер, он уже полностью был объят пламенем… Горел авиационный керосин, разлившийся из повреждённых баков… Горела внутренняя обшивка салона и кабины пилотов… Горели пластмассовые детали и приборы…

Но самым страшным было то… Что внутри вертолёта горели живые люди… Раненые в бою… И охваченные пламенем уже здесь… Фактически на своей территории… Они кричали от ужаса и страшной боли… И продолжали гореть… Вместе со своими мёртвыми товарищами…

Так они и сгорели… Почти все…

Погиб и экипаж… Обоих пилотов в момент удара об землю выбросило из кабины… От полученных травм они умерли, так и не придя в сознание… Вместе с ними в кабине находился легко раненый переводчик… У которого пулей была задета мочка уха… В момент падения переводчика тоже вышвырнуло наружу… Погиб и он…

Из всех тех, кто находился в салоне вертолёта… Из них удалось спасти только двоих: старшего лейтенанта Польских и водителя Булыгу… Они были ранены в бою у кишлака Шабан… И вот теперь им пришлось пережить новое испытание…

А остальные… Борттехник и другие раненые… Их спасти не удалось…

По воле злого случая даже тела погибших в бою… Советские солдаты умерли уже во второй раз… Под кишлаком Шабан разведчиков сразили вражеские пули и осколки… А затем… Их тела добило всепожирающее пламя…

Это всепожирающее пламя афганской войны!..

Увы… Но война продолжалась и здесь… Почти что в самом центре войсковой группировки…

Спасённых из горящего вертолёта старшего лейтенанта Польских и рядового Булыгу срочно загрузили на другую «восьмёрку», которая взлетела уже со всеми мерами предосторожности… Вскоре она скрылась в направлении Кандагара…

Другим бортом в Лашкарёвку отправили раненого командира разведгруппы № 632. Старший лейтенант Ахметшин, избежавший страшной гибели благодаря своему упорному нежеланию отправиться в Кандагарский госпиталь… Он полетел в Лашкарёвку, то есть в медсанчасть нашего шестого батальона…

Так уж получилось, что наша разведгруппа № 613. приземлилась на этот временный полевой аэродром минут десять спустя… Старший лейтенант Веселков уже знал от членов экипажа о случившейся трагедии и поэтому категорически запретил своему личному составу покидать борта. Мы сидели в салоне и смотрели в иллюминаторы… Вокруг вертушек ходили наши военнослужащие, выглядевшие крайне подавленно… Все они были шокированы произошедшей на их глазах трагедией… Ведь вертушка несла в своём салоне раненых бойцов, которым требовалась экстренная медицинская помощь… Однако все они оказались в страшной авиакатастрофе…

Какое-то время и мы ничего не знали… В свой иллюминатор я увидал знакомых кандагарцев: Мишку Суслова и Андрея Бухту… Запылённые и небритые лица друзей выглядели очень хмуро… Они меня так и не заметили… Медленно ушли куда-то за машины…

А затем в салон поднялся наш борттехник и по большому секрету сообщил ужасные известия… Сильный шок испытали мы все… А когда наш борт взлетел… То мы увидали в иллюминаторы догорающие останки упавшей вертушки…

Обратно мы летели на большой скорости и, видимо, именно поэтому нагнали ранее вылетевший борт. Вот так на наш Лашкарёвский аэродром почти одновременно приземлились и разведгруппа № 613, возвратившаяся из облёта, и вертушка с раненым старшим лейтенантом Ахметшиным.

Мы уже проверили своё оружие на разряженность, когда увидели большую толпу военных, идущих в сторону нашего батальона. Сильно хромая на перевязанную ногу, впереди шёл старший лейтенант Ахметшин. Ему предлагали улечься на носилки, но он возмущённо отказывался…

— Да вы что?! — слышался голос командира второй разведгруппы третьей роты. — Я и сам дойду! Иваныч, ты только мой автомат сдай в ружпарк… И лифчик прихвати…

— Да сдам я всё! — горячился пожилой прапорщик. — Ты давай-ка на носилки! Ильдар! Ну!..

Но старлей Ахметшин опять отказывался и шёл дальше… Тут подъехала санитарка… На медицинском УАЗике распахнули широкую дверь и раненый офицер всё-таки уступил настойчивым предложениям… Однако во-внутрь он забрался сам и поехал сидя…

Часа через два в наш батальон прилетела ещё одна печальная новость… Вертолёт, на котором в Кандагарский госпиталь везли старшего лейтенанта Польских и водителя БТРа Булыгу… Этот борт вполне благополучно долетел до площадки приземления. Однако на самом подлёте к госпиталю сердце раненого офицера не выдержало перенесённых в один день испытаний… И остановилось… Старший лейтенант Польских умер за несколько минут до посадки рядом с военным госпиталем Кандагарского гарнизона.

Водителя Лёню Булыгу передали в руки врачей и медсестёр, и мы искренне надеялись на его исцеление.

Досаднейшей неприятностью являлось то, что разведгруппа старшего лейтенанта Ахметшина попала во вражескую засаду практически в последние дни проводимой в тех краях войсковой операции. Широкомасштабное наступление советско-афганских сил на духовский укрепрайон Мусакала и на стратегически важный гидроузел, конечно же, принесло определённые результаты… От бандформирований было очищено какое-то количество небольших кишлаков и селений покрупнее. Оказались уничтоженными десятки афганских моджахедов… Были захвачены как вражеское оружие, так и внушительная масса боеприпасов. Однако… Несмотря на эти достижения…

Однако советско-афганскими войсками поставленная боевая задача не была выполнена в полном объёме. И укрепрайон Мусакала остался в руках афганистанских моджахедов, и тот самый гидроузел…

Именно поэтому злые языки мигом окрестили операцию «Юг-88» столь нелицеприятным прозвищем «Позор-88».

«Клеветали… Наверное.»

А может быть это была очередная шуточка-прибауточка нашего командира первой роты. Капитан Перемитин ведь очень любит всякие разные приколы и хохмы. Хоть и с чёрно-юморным подтекстом. Поскольку на войне многое видится иначе…

Когда стало известно об «окончательном окончании» боевых действий на севере провинции Гильменд, наш ротный первым подвёл итоги минувшей войны. Вернее, исторически важные результаты деятельности подчинённых ему разведгрупп. Как и следовало того ожидать, самой богатой на трофейную добычу оказалась «сборная солянка», в состав которой входили бойцы из всех наших разведгрупп. Это им удалось забить вражеский караван в виде американского трактора «Форд», на котором духи перевозили своё вооружение: неопознанные по национальной принадлежности две безоткатки, китайские «имитацию» пулемёта ДШК и 82-мм миномёта, такие же узкоглазые базуки-гранатомёты, добротную подделку «широкоглазых» виде пулемёта М80, три «натурально действующих» автомата афганской охраны, а также немереное количество боеприпасов.

За то, что всё это вооружение и боеприпасы не попали в руки самым настоящим душманам… За то, что наши пацаны не побоялись отобрать всё это добро у зловредных духов-караванщиков, да ещё и посреди пустыни Дашти-Марго… За то, что наши труженики спецназовской войны не поленились перегрузить захваченное оружие из никому уже ненужного прицепа в советский вертолёт Ми-8… За то, что оставшиеся в караване боеприпасы были старательно подорваны несколькими накладными зарядами… А также за то, что сборная облётная группа своими действиями бесспорно спасла не одну жизнь советских солдат…

За все эти добрые дела многие бойцы этой группы были представлены к награждению правительственными орденами и боевыми медалями. Младший сержант Юра Дереш, который лично уничтожил одного коварного душмана… Чтобы затем забрать у поверженного врага его автомат, а также стащить с него же китайский лифчик с магазинами и пакистанские ботинки… За эту самую настоящую победу над одним отдельно залёгшим противником и за подрыв вражеской военной инфраструктуры Юрке теперь полагалась медаль «За отвагу». Ведь не каждому удастся совершить так много хороших и, главное, полезных дел.

— Ну, Аврора! — шутил командир роты, зачитывая список награждённых. — Будешь ты у нас теперь с медалью.

Как ротный тогда и обещал, так он и выполнил своё обещание.

— Спасибо, товарищ капитан. — отвечал смущённый разведчик Дереш. — Постараюсь оправдать ваше доверие.

— Ну-ну! — проворчал капитан Перемитин и продолжил читать список.

Сержант Хацуков и разведчик Мусаллобагамаев, которые в том бою уничтожили двух духов по другую сторону американского трактора Форд… Им, как гораздо старшим товарищам полагались более высокие награды. Поскольку Аскер в том облёте являлся заместителем командира группы, который не только осуществлял командование подгруппой захвата, но и лично убил своего отстреливающегося противника… Да ещё и при ликвидации столь крупной партии вооружения с боеприпасами… Словом, сержант Хацуков был представлен к правительственному ордену Красной Звезды. А его кавказскому соратнику Мусе выпала сразу двойная честь: как медаль «За отвагу», так и внеочередное звание младшего сержанта.

Но лично для меня самым удивительным в этой боевой истории было то, что лично командир сборной облётной группы старший лейтенант Фролов никоим образом не был упомянут в числе представленных к наградам. А ведь получалось так, что он будто бы не имел никакого отношения к тому, что его сборное подразделение уничтожило столь солидный караван.

Но это всё были офицерские дела… Они там между собой всегда разберутся, чтобы прийти к одному консенсусу… Нас же, то есть молодых, искренне радовало то, что командир третьего отделения третьей группы первой роты мл. с-т Юрий Дереш самым достойным образом заслужил солдатскую медаль «За отвагу». Причём, самым первым из нас.

В общем… Всё наше подразделение внимательно слушало капитана Перемитина, который на утреннем разводе подвёл окончательные итоги участия первой роты в данной операции «Юг-88». Мы негромко радовались тому, что часть личного состава разведгрупп получит вполне заслуженные награды. Но мы ещё больше «ликовали тире торжествовали» от того, что эта война обошлась первой роте без убитых и раненых. Что боевые действия на севере провинции Гильменд подошли к концу.

К вечеру этого дня в Лашкарёвку вернулись все те, кто оказался задействован в проводимой операции. Кандагарские разведгруппы просидели несколько часов в большой офицерской курилке на углу нашего плаца, а затем улетели к себе домой. Так что мне даже не удалось встретиться ни с Мишкой, ни с Андреем, чтобы перекинуться хотя бы парой слов… Нет… Меня озадачили персонально моими делами… А их никуда не отпускали те дембеля…

С этой «войны» в Лашкарёвку прибыла почти вся рота матобеспечения 22-ой бригады, а также отдельный автовзвод нашего шестого батальона. Словом, все водители грузовых автотранспортных средств, доставивших в район операции «Юг-88» самое разнообразное военное имущество, начиная от боеприпасов и заканчивая продуктами питания. Была среди них и пожарная машина, которая тушила упавшую вчера вертушку.

Почти весь личный состав немногочисленной Зенитно-Артиллерийской Группы долго отмывал свою ненаглядную установку Шилку. Ведь она побывала в самом настоящем бою. Про быстро израсходованные боекомплекты четырёх пушек никто из них пока что не знал… Да и прибывшие «с войны» тоже особо так не распространялись на эту тему… Свежепомытую Шилку насухо протёрли чистыми тряпками и она на самом малом ходу тихонечко прокралась в автопарк, где и заняла аккуратненько свою законную стоянку.

А как раз по соседству находилась стоянка бронетранспортёров третьей роты. Страшно запылённые и даже грязные БТРы были выстроены в один длинный ряд… Но каждая единица бронетехники размещалась на своей персональной стоянке и поэтому…

И поэтому там, где должны были находиться два бронетранспортёра второй разведгруппы… Эти опустевшие стоянки зияли как самые настоящие провалы… Эти два БТРа ахметшинской группы сожрала распроклятая афганская война…

Но это были потери в боевой технике… Как никак, но всё-таки железо…

А вот в казарме третьей роты появилось более десятка траурных чёрно-красных полос, которые наискось охватили солдатские кровати погибших бойцов. Через несколько дней к каждой подушке прислонили и фотографию бывшего хозяина… Окаймлённую чёрной рамкой… Так в третьей роте спецназа хранили память об убитых товарищах… До тех пор… Пока им на замену не прибудет свежее пополнение.

Раненого командира второй группы старшего лейтенанта Ахметшина на следующий же день отправили вертолётом в Кандагарский госпиталь. В медсанчасти нашего 6-го батальона не имелось достаточных условий для нормального лечения. А сквозная рана в его бедре оказалась не такой уж и лёгкой. Ведь в подобных случаях никто не застрахован от побочных факторов, таких как заражение крови или гангрена… И поэтому… Невзирая на его просьбы оставить в Лашкарёвке и даже некоторое сопротивление, Ахметшина в приказном порядке направили в более подходящие условия. Сначала в Кандагар, а уже оттуда и в Союз.

Также из Кандагара и тоже в Советский Союз… Этим же воздушным маршрутом на Родину полетели его погибшие солдаты. Вот только вёз их не белоснежный Ил-семьдесят шестой… Они летели домой на тёмно-сером самолёте Ан-двадцать четвёртом. То есть на, так называемом, «чёрном тюльпане». Хотя… Погибшим ребятам теперь уже было всё равно… Каждого из них уложили в оцинкованный гроб, который затем запаяли и поместили в большой и длинный деревянный ящик. Теперь всё было одинаковым и стандартным. И только маленькая табличка с фамилией и инициалами, а также другими данными… Пожалуй, только эти надписи отличали их друг от друга. И всё же номер воинской части был на всех один. И из Кандагара погибшие разведчики-спецназовцы вылетели вместе. Это был их последний маршрут, на протяжении которого все они находились рядом друг с другом… Локоть к локтю… Как и при жизни… Как и в последнем бою… А уж по прибытию в Советский Союз все солдаты полетели по своим адресам… То есть по своим домам… Что на Малой Родине. А также к своим родителям… Ни о чём ещё не подозревающим.

Мы как-то обсуждали в своём узком кругу молодых бойцов то, что могло произойти в районе кишлака Шабан, если бы туда случайно не залетела наша облётная группа. Ведь именно после того, как мы были обстреляны с той горы, сюда прибыла разведгруппа старшего лейтенанта Ахметшина… Здесь она и попала во вражескую засаду со всеми произошедшими затем последствиями.

Но если бы не наша облётная группа и РГ № 632… То в кишлаке Шабан всё равно произошло бы самое настоящее боестолкновение. Поскольку местные жители вполне сознательно покинули своё селение, а после их массового исхода в кишлаке обосновались моджахеды. Вполне возможно, что среди них были и мужчины из этого самого населённого пункта, которые решили принять самое непосредственное участие в сражении с советскими войсками. Такой момент абсолютно не исключался, но всё же основную часть отряда моджахедов здесь составляли очень опытные и профессионально подготовленные воины, способные обращаться не только с лёгким стрелковым оружием, но и с тяжёлым вооружением. Ведь не каждое бандформирование афганских духов может позволить себе иметь миномёты, безоткатные пушки и крупнокалиберные пулемёты. Это ведь очень дорогостоящее удовольствие. И вряд ли местные жители смогли закупить столько оружия, да ещё и научиться столь хорошо с ним обращаться.

Я не был силён в тактике ведения боевых действий нашими мотострелковыми подразделениями, которым здесь тоже не занимать боевого духа. И очень даже возможно то, что советская пехота отлично ходит в атаку не только на телеэкранах… Причём, в самый что ни на есть полный рост. Но эту чересчур уж военизированную передачу «Служу Советскому Союзу!» смотрят и тут, то есть в демократическом Афганистане. И поэтому нашим доблестным мотострелкам тоже страсть как хочется повоевать: побегать в атаку, пострелять из автоматов… Ну, и так далее.

Вполне вероятно, что наши сухопутные войска неминуемо наткнулись бы на этот кишлак Шабан. И В данном случае возникало два варианта развития событий… Либо духи сразу проявили бы свою агрессивность и тогда советская пехота пошла в атаку на этот вражеский опорный пункт… Да ещё и при поддержке БМПешек, БТРов и даже танков… Афганские моджахеды подпустили бы эту ораву поближе, да и влупили бы по ней из всего своего вооружения… Безоткатки долбили бы по танкам и БМПешкам, ДШК по очереди «приговаривал» бы БТры, а миномёты отлично бы швыряли свои осколочные мины прямо по пешему атакующему строю… Подлетела б советская вертолётная авиация, духовский ДШК переключился бы на воздушные цели…

«А вот насчёт штурмовиков… Не знаю… Они-то может быть и разбомбили бы сначала эту гору, а затем расколошматили весь кишлак… До самого его основания…»

А во втором варианте коварные душманы вели бы себя тише воды, ниже травы… Когда мотострелковое подразделение вздумало бы прочесать кишлак Шабан на предмет обнаружения затаившихся врагов Апрельской революции, то нашу пехоту, конечно же, впустили… Да прямо там и начали б её уничтожать… Ведь авиацию в этом случае применять рискованно, поскольку бомбами можно накрыть и своих… Артиллерия тоже отпадает и всё по той же причине…

«Своего-то… Не убий!»

Вот и сражались бы наши ребята-пехотинцы один на один с афганскими партизанами, отлично знающими все ходы и выходы из кишлака Шабан, а также все улочки и внутренние дворики… И ещё глинобитные домики…

Мудрое советское командование, опасаясь слишком уж больших потерь личного состава, наслало бы на кишлак танки, боевые машины пехоты и бронетранспортёры… Вот тогда-то хитрющие моджахеды и пустили бы против советской бронетехники все свои безоткатки, миномёты, ДШК и базуки-гранатомёты… А ведь внутри боевых машин сидят всё те же советские солдаты… И в случае прямых попаданий именно они и погибнут в наипервейшую очередь…

«А ведь эти восемнадцати летние, девятнадцатилетние и двадцатилетние парни совершенно не хотят умирать в этом Афганистане, да ещё и под какой-то горой Шабан… И их родители ждут не дождутся возвращения своих сыновей… Однако ж… Кто их спрашивает?!.. Этих пацанов, «а также их родителей»?!.. Кому важны их личные и семейные интересы?!.. Кроме них самих!.. Э-э-эх!»

Вот и получалось так, что этот кишлак Шабан неминуемо превратился бы в поле сражения. И с нашей советской стороны вся разница заключалась бы в том, кому именно выпала бы поначалу великая честь, а уж потом и страшная участь — вести бой в окрестностях кишлака Шабан.

А вот афганцам вообще всё было бы без разницы: какой род советских войск атакует их село, сколько солдат идёт в наступление на их кишлак, какое количество танков, БМПешек и БТРов вползает в их прицелы… Истинным моджахедам требуется только одно — сражаться с советскими агрессорами. Всё остальное — это уже детализация их боевых возможностей. Ведь советские танки можно уничтожать как из засады, так и в открытом бою, как миной-фугасом, так и точным выстрелом издалека… А с живой силой шурави и того легче!.. для этого достаточно и китайского аналога автомата тульского оружейника Калашникова, и английской нарезной винтовки Бур, и заграничного пулемётика М80.

По оперативным данным на севере нашей провинции Гильменд располагалось несколько достаточно крупных бандформирований. Все они были хорошо вооружены и контролировали обширные территории, куда правительственным войскам «вход — заказан!» Но самым опасным считалось то селение, где дислоцировался полк «чёрных аистов». Так называли наиболее подготовленных афганских моджахедов, составлявших самые боеспособные формирования антиправительственных сил. Кое-кто из наших называл их наёмниками… Однако наёмные воины вряд ли будут так хорошо воевать за чужую землю… На мой взгляд «чёрными аистами» были отлично обученные и отчаянно храбрые афганцы, которые заметно отличались от остальных моджахедов своей высокой боевой активностью и умением грамотно воевать. Чтобы выделяться на общем сером фоне, они всегда носили только чёрные одежды, за что и получили своё прозвище «чёрные аисты».

И очень даже возможно то, что именно подразделение «чёрных аистов» закрепилось в кишлаке Шабан… А когда настало время, они и дали бой… Легче всех тут отделалась наша разведгруппа № 613… Вернее, одна из наших вертушек, получившая четыре сквозные пробоины. Но более всего пострадала вторая группа третьей роты нашего шестого батальона спецназа. Старшему лейтенанту Ахметшину и его подчинённым досталось больше всех…

Конечно же… Было б очень интересно узнать про то, какой урон в живой силе и вооружениях понесли сами моджахеды. Сколько духов погибло от огня наших уцелевших разведчиков… Какое количество афганских непримиримых воинов осталось под руинами кишлака Шабан… Кому из всего их отряда удалось остаться в живых и уйти дальше на север… То есть в более безопасные районы…

Узнать обо всём этом было крайне затруднительно… Почти что невозможно… Ведь там на севере провинции Гильменд вряд ли имелся наш тайный агент… Скрытно симпатизирующий борцам за победу Апрельско-Саурской революции…

«Да!.. Такого явного подпольщика у нас там нету… Хотя… Есть несколько иной!.. Не лазутчик, конечно же, и даже не разведчик… Хотя нет… Он же был нашим разведчиком… Но потом стал дезертиром — перебежчиком!..»

Действительно… У командования 22-ой бригады спецназа имелись очень точные данные о том, что в одном из афганских кишлаков на севере нашей провинции Гильменд находится один бывший советский солдат. Он дезертировал из нашего шестого батальона спецназначения. Просто ушёл куда-то ночью, да так и не Вернулся. А спустя какое-то время бывший боец Советской Армии объявился среди местных моджахедов.

Что именно побудило его переметнуться к афганским душманам — этого в нашем батальоне вроде бы не знал никто. Поговаривали втихаря, что этот слабак не выдержал издевательств со стороны старослужащих… Что его тут будто бы очень сильно избивали… Что его здесь унижали и оскорбляли… В общем… Он не выдержал и дезертировал к духам…

«Так может быть, этот сбежавший солдат когда-нибудь захочет возвратиться в наш Советский Союз?!.. Ведь здесь он на чужбине, а там, то есть на Родине, у него остались родители и другие родственники, школьные друзья и уличные товарищи… Вот когда он вернётся, то может и расскажет про духовские потери в бою у кишлака Шабан… Хотя… Вряд ли!.. Побоится!..»