Глава первая

Саманта остановилась недалеко от бассейна, залюбовавшись окружающей природой. Нет, она не гуляла, а просто оказалась в дурацкой ситуации: в машине кончился бензин, заправиться было негде, и она, оставив машину на дороге, решила идти пешком — благо до дома не так уж и далеко, какая-нибудь пара миль. Было полнолуние, и призрачный серебристый свет заливал окрестности. Казалось, Саманта попала в какое-то фантастическое место, — так луна преобразила все вокруг. И вдруг… Что это? Уж не сошла ли она с ума? На краю бассейна стоял совершенно голый человек.

— Неужели у меня галлюцинация? — пробормотала она.

Сумка с книгами оттягивала плечо. Последние две недели Саманта спала не более пяти часов в сутки, работать приходилось весь день, бегая со склада в офис, — одним словом, устала она ужасно, и вот результат…

Саманта на мгновение закрыла глаза, а когда открыла, на краю бассейна никого не было. Все правильно, надо лечиться, как сказала бы ее подруга Джина, да и на личную жизнь пора обратить внимание, тогда не будут голые мужики мерещиться.

Она прибавила шагу и вскоре уже была около дома. Больше всего на свете ей хотелось принять душ и лечь спать… и спать, пока не выспится. Впрочем, это была недосягаемая мечта — выспаться.

Видно, ноги на сегодня уже отслужили — она споткнулась о порог и выронила сумку. Пусть валяется все, пропади оно пропадом! Однако, повздыхав, она кое-как собрала книги, бросила сумку на пол в гостиной и буквально вползла в спальню. Скинув туфли, рухнула на кровать и, взяв телефон, стала набирать номер Джины. Ее подруга, сиделка в госпитале, часто брала ночные смены, чтобы подработать. Вот и сегодня она, слава богу, была на работе.

— Джина, привет! Не смейся, но я сошла с ума. Я…

— О, это для меня не новость!

— Прекрати! — Саманта стаскивала с себя блузку и юбку, чтобы скорее расслабиться и дать отдохнуть телу. — Мне кажется, у меня галлюцинация. Не смейся, но это правда. Ну, слушай. Я ехала домой, и у меня кончился бензин, не хватило даже до заправочной станции. Пришлось оставить машину на дороге и идти пешком. Я подумала, что это не так уж и плохо — прогуляться перед сном…

— Знаешь, Саманта, я поражаюсь твоему легкомыслию, — перебила ее Джина, вздохнув. — Ладно, продолжай.

— Так вот, я шла вдоль дороги и свернула на нашу аллею, ну, знаешь, там, где бассейн, и вдруг, остановившись, я увидела… не смейся, не смейся… совершенно голого мужчину, стоящего на краю бассейна.

— Голого мужчину? Ты точно видела, что он голый?!

— Джина! Ты думаешь, я не знаю, как выглядит голый мужчина? — Саманта прикрыла глаза, вызывая в памяти эту картину, и закончила: — Великолепный самец, и все его голое великолепие, данное Богом, освещенное луной… Похож на греческую или римскую статую, внушительную и прекрасную.

— Да ты романтик, Саманта…

— О, Джина, если б ты его видела! Это «Давид» Микеланджело на лоне первозданной природы, только что созданный резцом Мастера. Знаешь, я недавно видела книгу с иллюстрациями об Италии, так вот он действительно похож на статую, в книге их было много. Но он прекраснее, чем те, в книге.

— Ну и ну, — снова вздохнула Джина. — Ты действительно сошла с ума, иначе это объяснить нельзя… Хотя подожди, что тут странного, я не поняла? Ну, стоял голый мужик…

— Ты меня перебиваешь, а я еще не дошла до самого главного. Я закрыла глаза от неожиданности и тут же открыла — никого не было! — Саманта и сейчас еще была в недоумении.

— Может, он прыгнул в воду?

— Я, по-твоему, глухая? Нет, Джина, я не совсем здорова, это переутомление отражается на моей бедной голове.

Джина помолчала, собираясь с мыслями.

— Вот что я тебе скажу. Твое одиночество затянулось, пора кончать с этим. Тебе нужно найти достойного мужчину. Ты слишком занята своей работой и учебой.

— В чем я действительно нуждаюсь, так это в хорошем сне. Мне надо отоспаться, и я приду в нормальное состояние. Потом разберусь с машиной и, возможно, в воскресенье поеду куда-нибудь на природу.

— Тебе мало природы рядом?

— Ну, рядом — это свое, неинтересно. — Саманта мельком глянула на себя в прикроватное зеркало и осталась недовольна: ну что за грива!

Грива действительно заслуживала внимания, скорее — восхищения: у нее были роскошные, вьющиеся от природы светлые волосы, ее главное украшение, хотя и остальное было неплохо, чтобы «найти достойного мужчину», по выражению Джины. Саманта пригладила непослушные кудри и еще раз подумала, что надо бы сделать стрижку! Но когда она представила себе, что надо идти в салон, всякое желание пропало. Какой салон, когда даже на сон времени нет?!

Джина что-то журчала, и Саманта перебила ее:

— Я тебе звоню, чтобы ты меня подбодрила, а ты ругаешь. У меня сегодня вообще тяжелый день: полно посетителей, жара, кондиционер не работал, а под конец еще и машина подвела. Ладно, я перезвоню тебе. Приму душ, а там будет видно.

Подруги распрощались, и Саманта пошла в душ. Господи, какое жаркое лето, а ведь только июнь! Искупавшись и помыв голову, она почувствовала себя значительно лучше. Зеркало отразило весьма привлекательное лицо с огромными голубыми глазами, но очень усталое. Завернувшись в свой любимый бледно-голубой халатик, она решила перед сном выпить стакан сока или молока — что найдется в холодильнике. Все-таки она плохая хозяйка, могла бы заехать в магазин и закупить продукты.

Саманта не стала обуваться, так как пол был деревянный, гладкий и прохладный. Она пошлепала на кухню, мысленно поблагодарив Сюзанну и ее мужа Эндрю за то, что они разрешили ей пожить здесь, пока они путешествуют по южной Европе. Кажется, сейчас они в Турции. Да, это подарок судьбы.

Дом просторный, полный света и воздуха, стоит в красивейшей местности. Рядом бассейн с замечательным бортиком вокруг — правда, Саманта ни разу в нем не поплавала. Что и говорить, живи и радуйся. Саманта так и делала, только иногда на нее находили приступы тоски, когда она остро ощущала свое одиночество. Но потом Саманта брала себя в руки, зная, что ей нельзя расслабляться…

В кухне горел свет. Неужели она оставила его утром? Да нет, рассеянной она не была. Ей стало страшно и тревожно, но она все-таки вошла в кухню и остановилась как вкопанная: у стойки бара стоял «Давид» Микеланджело и наливал себе виски…

 

Глава вторая

Саманта похолодела. Уж не сошла ли она с ума? Нет, мужчина был вполне реальный, довольно крупный, статный, отнюдь не похожий на призрака. Загорелый дочерна, черные волосы аккуратно подстрижены. Темные глаза с интересом остановились на ней.

— Какой сюрприз! Я и не знал, что в доме есть еще кто-то, тем более такая очаровательная незнакомка. — Мужчина поставил бокал на стол и стал совсем уж нагло рассматривать ее.

Сэми молчала, как воды в рот набрала. У нее в доме практически голый незнакомец с дурацким красным полотенцем вокруг бедер?

— Я мог бы испугаться: мало ли что у вас на уме!

Саманта даже задохнулась. Такой огромный, с мускулистыми ручищами — и боится ее, маленькой хрупкой женщины, да еще и смеется! Наглец! Краем глаза она видела, что он все так же пристально наблюдает за ней. Наглец, но какой, однако, красивый. Мужественное горбоносое лицо, твердые губы, наверное, замечательно целуется… Саманта вздохнула: ну вот и гормоны заговорили, как сказала бы Джина.

Широкая грудь, мускулистые руки и ноги… Мечты опять понесли Саманту куда не надо.

— Разве вы не получили мое сообщение? — оторвал ее от нескромных размышлений насмешливый мужской голос. — Я оставил сообщение на автоответчике, странно, что вы не получили. — Он отпил виски и, не спуская с нее глаз, спросил: — Вы всегда так легкомысленны? Раз вы живете в доме одна, надо быть более внимательной.

Этот назидательный тон раздражал ее.

— Я ничего не получала. — Саманта с трудом сдерживалась, чтобы не выцарапать эти нахальные, насмешливые глаза!

Она могла бы ответить, что у нее нет привычки прослушивать сообщения, Сюзанна и Эндрю не просили ее об этом, а она приходила так поздно и такая усталая, что даже не интересовалась автоответчиком, но сдержалась и только слушала. Ну, что он там скажет еще?

— Вы, должно быть, Саманта?

— А вы Давид?

Она увидела, как его брови полезли вверх.

— Только не Давид, а Дэвид. Откуда же вы знаете мое имя, если не получили сообщение?

Саманта едва не расхохоталась, но постаралась взять себя в руки и надменно произнесла:

— Догадалась.

— Догадались? Из тысячи возможных имен вы остановились именно на этом?

Ну что она могла ему ответить? Что он напомнил ей «Давида» Микеланджело, когда стоял у края бассейна? Что он похож на греческие статуи? Пока этот незнакомец не заслужил столь красивый комплимент.

Саманта пожала плечами и снова оценивающе посмотрела на него. Да, за таким мужчиной можно пойти, но… стоит ли? Особенно ей, с ее проблемами и хвостом? Но вслух сказала:

— Я иногда угадываю имена… по аналогии с внешностью, по отдельным признакам, по фигуре… Вот вы мне сразу напомнили… да, Дэвида.

— Ну и ну! — удивился он. — Допустим, я верю вам. Слава богу, что Дэвид, а не Баки или Смайлз. — Он говорил довольно сухо, но глаза искрились смехом.

Саманта переступила с ноги на ногу и скрестила на груди руки, стараясь казаться высокой и сильной. Ну, сильной — еще куда ни шло, но высокой она не могла казаться никак при ее росте — всего-то метр шестьдесят.

— Хватит болтовни. Объясните, как вы оказались в моем доме? — Саманта постаралась придать своему голосу как можно больше строгости. Что удивительно — она не боялась этого крупного мужчину. От него исходила сила, но она не угрожала ее физической безопасности, и поэтому Саманта позволила себе припугнуть его: — Я могу вызвать полицию.

Дэвид рассмеялся. На него не произвела впечатления страшная угроза из уст этого маленького кудрявого эльфа. Ему стало ужасно весело пререкаться с ней.

— Давайте, валяйте. Но, Саманта, это же не ваш дом. Я удивляюсь, как вы можете так относиться к родственникам Сюзанны и Эндрю Макмиллан. Вряд ли им бы понравилось, что вы так негостеприимно встретили двоюродного брата Эндрю — Дэвида Макмиллана.

— Все правильно, но я получила разрешение от своей подруги пожить здесь в ее отсутствие, а вы вторгаетесь в мою жизнь и еще предъявляете претензии, что я не прочла ваше сообщение и не встречаю вас с распростертыми объятиями!

— Ну, до вторжения в вашу жизнь далеко, и вряд ли я буду посягать на ваш покой. Но смею заметить, что я, так же как и вы, получил разрешение от своего брата пожить здесь. Дом достаточно большой, и мы, при желании, вполне можем не встречаться. У меня сейчас свободная полоса в жизни, и пять месяцев я могу делать что хочу.

— Что? Пять месяцев? — Саманта уперлась руками в бока и пошла в наступление: — Ни за что! Вы не смеете… — Она так разволновалась, что не отдавала отчета в своих словах.

Дэвид допил виски и мягко, с затаенной лаской улыбнулся ей.

— Не смотрите на меня так! Да, я Саманта Бенетт, живу в этом доме, но Сюзанна не говорила мне, что здесь будет жить еще какой-то кузен.

Сэми смотрела на него с бессильной яростью. Господи, она и так устала, не хватает еще возни с каким-то кузеном, неизвестно откуда взявшимся. У нее заломило в висках. Теперь уж ей явно не заснуть. И тут она внезапно разрыдалась — сказалось напряжение этого неудачного дня.

Дэвид поставил свой бокал и подошел к ней. Легко коснувшись ее плеча, он приказал:

— Сядьте! Чего ради так переживать? Вы боитесь меня? Но почему? Я же сказал, что дом большой, мы можем не встречаться неделями… — Он направился к бару, налил немного виски и принес ей. — Вам надо расслабиться, выпейте. Я не насильник, не убийца, не вор. У меня хороший характер, я не буду приставать к вам с умными разговорами. Ну, Саманта, мир? Неужели вы мне не верите?

— Давайте позвоним им, — смилостивилась Саманта. Ей не понравилось, что ее уговаривают, как маленькую девочку.

— Сэми, а может, перенесем звонок на завтра? В Турции сейчас ночь, вряд ли им понравится, если их разбудят. Выпейте-ка лучше и успокойтесь.

Ладно, подумала она, можно потерпеть и до утра.

— Вы, однако, любите командовать. Как это сочетается с вашим хорошим, как вы говорите, характером?

В его темных глазах плеснулось удивление. Командовать? Вот так обвинение! Но он улыбнулся и ответил:

— Не будем усугублять наши разногласия по поводу нахождения в этом доме. Давайте лучше выпьем за мирное сосуществование.

Но Саманта мотнула головой: виски она не любила, не выносила даже запах его.

— Не могу, меня будет тошнить. Тем более, что я не ела с утра.

— То-то я смотрю, у вас голодный взгляд!

Саманта чертыхнулась про себя.

— Сэндвич вас вполне подкрепит. — Дэвид встал и наклонился над ней. Чего она упирается?

Но Саманта уже сдалась: у нее не было сил противоречить ему, не было сил даже встать и идти в спальню. Она, как это ни странно, с большим интересом наблюдала, как Дэвид готовит огромный бутерброд с ветчиной. Значит, он купил продукты? Ветчины-то уж точно не было в холодильнике.

— Молоко, чай, сок?

— Молоко. — Бог мой, уж не спит ли она?

— Я как раз молоко купил по дороге сюда.

Какие у него большие и умелые руки. Саманта не могла оторвать глаз… от бутерброда или от рук? Как они, должно быть, ласкают!.. Что она делает в кухне с этим чужим человеком? Но… какой он уютный и простой, можно подумать, они сидят так каждый вечер сто лет…

Саманта вдруг почувствовала смущение: до нее дошло, что они, почти раздетые, сидят за одним столом. Когда она расскажет Джине… Ох, лучше не говорить, Джина сразу же сядет на своего любимого конька: мол, женская сущность требует своего, что ей, Саманте, давно пора… ну, и тому подобное. Конечно, Джина отчасти права, но Саманте надо получить образование, а потом уж думать о том, чего хочет ее женская сущность.

И все-таки интересно, — женат Дэвид или нет? «Голодный взгляд»… да как он посмел намекнуть, что… Но она все же была заинтригована: неужели на ее лице можно прочитать что-нибудь такое?

— Кстати, я не слышал, как вы вошли в дом, — оторвал ее от нескромных мыслей Дэвид. — И не видел машины. Может, вы прилетели на метле?

У него был такой глубокий, обволакивающий голос, что у Саманты мороз по коже пробежал. Она не подозревала, что от голоса можно так возбудиться, и это привело ее в панику: ей не нужно сейчас это, не нужно!

— Пришла пешком.

Дэвид положил перед ней бутерброд, и Сэми с жадностью набросилась на него. Какая вкуснятина! Нет, напрасно она встретила Дэвида в штыки, он замечательный парень. Кто и когда в последние, не будем уточнять, годы вот так заботился о ней и делал ей бутерброды? И, преисполненная благодарности, оставив на время распри, она стала рассказывать ему о своих злоключениях с машиной.

— У вас действительно страшно усталый вид. Неужели нет никого, кто облегчил бы вашу жизнь, помог… ну хотя бы с той же машиной?

— Вы очень добры, как я вижу, но мои родители умерли, а дедушка старый и сам требует заботы. — Почему она это ему сказала? У нее не было привычки жаловаться, а этот незнакомец легко вызвал ее на откровенность.

— Чем вы занимаетесь?

— У дедушки небольшой мебельный склад-магазин, я ему помогаю. Он все еще считает меня маленькой и думает, что он заботится обо мне, а не я о нем. Характер у него стал совсем ворчливый, я и не перечу ему, лишь бы он был доволен. Но наши дела идут все хуже и хуже — очень много конкурентов, молодых и сильных. Ему не под силу угнаться ни за модой, ни за качеством, вот покупатели и изменяют нам.

Дэвид бросил на нее понимающий взгляд.

— Вам действительно нелегко.

— Дедушка делает вид, что все прекрасно, но думаю, он отдает себе отчет, каково истинное положение. Но ради меня притворяется. У нас нет будущего. К сожалению, дедушка даже не пытается что-то изменить и мне не дает.

Саманта вздохнула. Что толку говорить этому безусловно богатому человеку о своих невзгодах? О том, что она пыталась найти хорошо оплачиваемую работу. Но везде нужно образование, то есть для той работы, которая помогла бы ей сделать карьеру и воспитывать сына. У нее сын, Кевин, которому только десять лет. Мальчик сейчас во Флориде, отдыхает с ее старшей сестрой Джоун. Сын в лагере, и это давало Саманте возможность брать дополнительные уроки в том колледже, где она училась. Ей нравилось учиться, к тому же подхлестывало желание побыстрее получить профессию и устроиться на работу. Разумеется, когда Кевин вернется, ей придется подыскать хорошее жилье.

Прикрыв глаза, Саманта потерла виски и постаралась не кукситься. Хватит пережевывать одно и то же.

— Вы совсем развинтились, — раздался голос Дэвида. Похоже, он ей сочувствует. Неужели ему интересны ее проблемы?

— Сегодня у меня очень неприятный день. — Она взглянула на него. — Спасибо за ужин, я давно так вкусно не ела.

Саманта хотела встать, но ноги были свинцовые. Только бы не упасть.

— Спокойно. — Он подошел к ней, обнял ее за талию и осторожно повел к выходу.

Саманта была похожа на тряпичную куклу, из которой вынули стержень. Несмотря на поддержку Дэвида, она пошатнулась и в тот же миг была подхвачена его сильными руками. Какое же блаженство она испытала! Саманта невольно прислонилась щекой к его теплой груди, не отдавая себе отчета, что он и она почти голые! Как давно она не вдыхала мужского запаха, не касалась мужского тела… Саманта вздохнула и позволила себя нести.

У Дэвида были сильные мускулистые руки, он держал ее так удобно, как будто она родилась в этих руках. Саманте казалось, что все ее заботы остались где-то там, за его спиной. Короткие курчавые волосы на его груди щекотали ее щеку, и это было блаженство! Она слышала, как бьется его сердце, слегка учащенно, так же как и ее. Что это? Волнение от их близости или его обычный ритм? Адреналин сработал, видимо, у обоих, она задрожала, чувствуя себя на краю пропасти. Джина права, права!

— Извините… я дойду сама.

Дэвид криво улыбнулся.

— Мне не тяжело, не беспокойтесь… — хрипло сказал он.

— Я… — Она никак не могла ничего придумать в свое оправдание: ее несут, а она еще капризничает.

— Я вас все-таки донесу, — не сдавался Дэвид.

— Нет-нет, у меня все в порядке. Правда.

Он опустил ее на пол.

— Как знаете. Но я подожду, пока вы не войдете в комнату.

Саманта отступила на шаг.

— Спокойной ночи!

— Спокойной ночи, Саманта!

Неужели в его голосе прозвучал призыв? Или ей опять что-то мерещится? Да нет, этого не может быть…

Может, я фантазирую? — спрашивала она себя, лежа на подушках. Неужели я могла бы сейчас пойти и лечь в кровать с незнакомым мужчиной? Откуда он взялся, этот Дэвид? Чем он занимается? Зачем приехал сюда, в эту глушь?

Обдумав все, Саманта решила, что Дэвид свободен и богат, раз ведет такой рассеянный образ жизни. Совершенно не желая того, он растревожил ее до такой степени, что она готова была, будь он понастойчивее, на все. Неужели она стала так сексуальна? Это что-то новое. Саманта уткнулась в подушку и застонала.

Брат Эндрю? Пожалуй, они похожи — оба смуглые, рослые, уверенные в себе. Но разве тот факт, что он брат Эндрю, что-нибудь значит?

Саманта ворочалась с боку на бок. Зачем он приехал? Чем собирается заняться? Но с другой стороны, какое ей дело до него? Ну, выяснит она завтра у Сюзанны, что все так, как он сказал, и что? Дом действительно не ее, он родственник, а она только подруга.

Дэвид имеет право жить, где хочет. Саманта вздохнула, не в силах избавиться от навязчивых мыслей… А если бы он поцеловал ее? Она стала дальше мечтать… и так, мечтая, заснула.

Разбудили ее птичьи трели. Саманта лежала, потягиваясь и изгибаясь, как кошка.

Она начала перебирать в памяти события вчерашнего дня, и тут ее как током ударило: машина! Саманта вскочила и бросилась в ванную, под душ. Разглядывая себя, она представила Дэвида, его сильные красивые руки, жар и тяжесть его тела, запах его кожи… Что за наваждение! У нее нет времени заниматься такими глупостями, ей никто не нужен.

Саманта надела темно-синюю юбку и белую блузку, затянула роскошные кудрявые волосы в хвост на затылке, чуть подкрасила губы и, взяв сумку, направилась на кухню глотнуть кофе, запах которого разносился по всему дому. Дэвид уже сидел за столом и читал. В шортах и футболке он выглядел так естественно, как будто находился здесь всю жизнь.

— Как отдохнули? — поинтересовался он, вставая ей навстречу.

— Прекрасно! Единственное, что меня тревожило, так это то, что я слишком резко вела себя с вами, а вы всего лишь хотели помочь мне.

— Забудьте, — как-то отстранению проговорил Дэвид. — Садитесь-ка лучше завтракать.

— Спасибо, но я должна бежать за машиной. Потом где-нибудь перекушу.

— Ваша машина подождет.

— Вы — искуситель, прекрасно знаете, что трудно устоять против такого аромата, — сказала Саманта, наблюдая, как он кладет в тостер ломоть пшеничного хлеба. — Согласна на ваше предложение выпить кофе.

— Вот так-то лучше. Расправляйтесь с кофе и тостом, и мы поедем.

— Мы?

— Разумеется. Вы что, думаете, я вас отпущу одну? Как вы собираетесь добираться до автозаправки, если ваша машина стоит на обочине с пустым баком?

У Дэвида был такой решительный вид, что Саманта не стала перечить ему, к тому же он прав. Тем не менее сразу сдаваться было не в се характере.

— Я возьму машину Сюзанны и…

— Слишком много хлопот.

— Но почему вы так настойчиво хотите мне помочь? Зачем вам это?

— Зачем? Затем, что я — мужчина, и когда женщина явно нуждается в помощи, я обязан ей помочь. Ясно? Вы что, никогда не общались с мужчинами, которые хотят заботиться о женщинах? Вернее, считают своим долгом?

Саманта потупилась.

Общалась ли она с такими мужчинами? Она тяжело вздохнула. Скорее всего, нет, а помощь ей очень нужна была. Только вот Саманта не могла принять ее от незнакомого мужчины. К тому же она знала, что рано или поздно, но за эту помощь с нее потребуют плату. А чем она могла заплатить ему? Не в ее правилах было расплачиваться тем, что могло его интересовать.

— Вы всегда так подозрительны?

Она пожала плечами, допивая кофе.

— Когда дело касается мужчин — да! — ответила Саманта наобум, не думая. Но ей вдруг опять стало неловко оттого, что Дэвид так взволновал ее. И по всей вероятности, он догадался об этом, когда вчера держал ее, дрожащую, на руках.

— Печальная истина. Очевидно, ваш опыт общения с мужчинами не слишком удачен, а теперь за это должны расплачиваться другие мужчины. Саманта, я правильно понял ваш ответ?

Она взглянула на него, чувствуя страх и даже зависимость: Дэвид умен и проницателен, надо держать ухо востро. Неужели он что-то знает от Сюзанны? Но вряд ли Сюзанна станет выкладывать о ней все своему родственнику. Тогда почему он так сразу попал в точку?

Джейсон! Вот кто научил ее не верить мужчинам. Кто, как не он, уговорил Саманту сразу после школы пожениться? Кто, как не он, заставил ее сразу же родить ребенка, сказав, что мечтает о сыне? Кто, как не он, не смог вытерпеть и полугода отцовства и бросил ее с грудным ребенком, заявив, что ему надоело слушать плач малыша? И кто, как не он, был таким растяпой, что буквально сразу же погиб от несчастного случая на своей стройке? И Саманта осталась в девятнадцать лет вдовой с десятимесячным сыном на руках… Все эти годы она растит сына, заботится о дедушке и мечтает только об одном — получить профессию и найти высокооплачиваемую работу.

Саманта занималась сыном, насколько позволяло ей время. Мальчик был живой, сообразительный и очень ласковый. Он знал, что папы у него нет, и стойко переносил свое маленькое детское одиночество. Но ей от этого было не легче… И вот теперь Дэвид спрашивает о ее прежнем опыте. Зачем ему это?

— Дело не в том, доверять или не доверять. — Она попыталась сгладить неловкость. — Доверять надо не всем подряд, хотя иногда и трудно разобраться с первого взгляда в человеке, особенно если затрагиваются чувства.

— Согласен, — задумчиво кивнул Дэвид. — Но мое желание помочь продиктовано тем, что я не хочу обострять наши отношения, нам же все равно приходится жить рядом и встречаться на этой кухне. Принимаете помощь? — подкупающе улыбнулся он. — Итак, мы ищем ключи от машины Сюзанны — и проблема с заправкой вашего автомобиля решена.

Нельзя сказать, что Саманта была так уж против его участия в заправке машины, и все же в душу ей закрадывалось нехорошее чувство: а что, если он все же не тот человек, за которого себя выдает? Придумать можно что угодно, узнав, что она живет здесь одна. Обчистит дом, уведет машину… Как ей тогда оправдываться перед Сюзанной и Эндрю? Где подтверждение, что все, что он говорит, правда?..

— Слушайте, Дэвид, вы мне так и не доказали, что вы — кузен Эндрю Макмиллана. У вас есть документы, ну хотя бы на вождение автомобиля? — неожиданно для себя спросила она. — Я так вчера устала и вы так мне заговорили зубы, что я обо всем забыла.

Дэвид ожидал чего угодно, но не этого вопроса. Злость вскипела в нем так быстро, что он не сумел справиться с собой.

— Документы? — Он выскочил из кухни, а через пару минут снова появился и бросил на стол права. — Может, вы скажете, что они поддельные? — Он понимал, что ведет себя некорректно, но ничего не мог с собой поделать, так его задела ее недоверчивость.

Да, Дэвид Макмиллан, все правильно. Неплохо выглядит даже на фотографии.

— А где же ваша машина? Я что-то никакой машины не видела. Или вы тоже пришли пешком?

— Я разбил ее. — Он положил права обратно в портмоне.

Разбили? И говорите об этом так спокойно?

— Буду пользоваться машиной Эндрю, пока не обзаведусь своей.

Саманте не понравился его ответ. Кто в наше время обходится без машины? Тем более если он живет за городом? Воображение опять заработало в ее хорошенькой головке. Может, Дэвид только что выпущен на свободу или сбежал из тюрьмы? И двоюродные братья сидят в тюрьме, повод всегда найдется. Какие-нибудь темные делишки, наркотики, мошенничество… Господи, о чем она думает?

Дэвид, похоже, читал ее мысли как свои.

— Расслабьтесь, Сэми, возьмите еще тост, еще кофе, ну? — Голос его был ровный и спокойный, без намека на шутку.

— Спасибо. — Она вдруг успокоилась. Вот так бы сидеть и ничего не делать, а этот сильный мужчина устраивал бы все ее дела… Она вздохнула: не фантазируй, Сэми.

— Вот что. Я люблю ясность, поэтому слушайте: я только что вернулся из-за границы, где жил три года. Ну зачем бы мне здесь нужна была машина?

— Ладно, я все поняла, но все же пойду позвоню Сюзанне.

Саманта пошла в кабинет Эндрю и стала набирать номер. Телефон молчал. Сделав еще несколько пробных звонков, она оставила свои намерения, подошла к ящику стола и, порывшись, нашла ключи от машины. Потом вернулась на кухню. Дэвид все так же сидел за столом и ел вкуснейший тост с сыром. У нее потекли слюнки.

— Хватит сидеть. Раз решили взять меня на буксир, надо торопиться. — Она бросила голодный взгляд на тост и сглотнула.

— Ну наконец-то! Благодарю за доверие. Значит, вы переговорили с Сюзанной и получили «добро»?

— Их нет. Вероятно, уехали куда-то на экскурсию.

— Ладно, поехали. Но бутерброд-то возьмите, или тоже ждете, пока кто-нибудь разрешит его взять? Вы очень непоследовательны: не допили кофе, вскочили, побежали куда-то… Так вы и профессию не сможете никогда получить… Ну, ну, не смотрите так уничтожающе. — С этими словами он взял ее за руку и повел на улицу.

По дороге на автостанцию Дэвид осторожно стал расспрашивать о ее делах, учебе, предварительно все-таки сунув ей тост, чтобы она подкрепилась.

— У вас тяжеленная сумка. Что в ней? Уж верно, не бутерброды.

— Не смейтесь. Это учебники. Я учусь по вечерам, и мне некогда заезжать домой за книгами. Я беру с собой сразу все.

— И чему вы учитесь?

— Делопроизводство и маркетинг.

— Весьма современно. Сулит хорошую зарплату, если повезет, — сухо сказал он.

Саманте не понравился его тон. Но разве ей не все равно, что он думает по поводу ее будущего? Конечно, в глубине души ей хотелось быть воспитательницей в детском саду или учительницей, но эти занятия не дадут ей стабильного будущего. Если бы… если бы она не позволила Джейсону так вертеть ею, не кинулась бы в это замужество… но что теперь думать об этом…

— Напрасно вы иронизируете над моей будущей профессией. — Она все же решила последнее слово оставить за собой, не забывая при этом поглощать тост с сыром, сделанный им. Надо отдать ему должное, он заботится о ней, такой колючей и несговорчивой, соизволила покритиковать себя Саманта.

Они проехали мимо ее машины, одиноко стоявшей на обочине. Машина была ядовито-зеленого цвета, не новая, но отлично ей служила.

— Ваша?

Саманта кивнула в ответ. Мог бы и не спрашивать, да еще таким тоном.

— Интересный цвет, — продолжал Дэвид, не замечая ее недовольства.

— В машине важны надежность и скорость, а цвет — для богачей.

— Разве я сказал что-нибудь порочащее вашу красавицу?

— Дэвид! Ну что вы за человек! Я и так переживаю, а вы подливаете масла в огонь. Если вам не нравится этот яркий цвет, то это издержки вашего вкуса. — Саманта чуть не плакала от огорчения.

— Беру свои слова назад. Так где же заправочная станция?

— Правее, и мы там.

Интересно, мимоходом подумала она, почему на нем нет обручального кольца, ведь ему явно далеко за тридцать. Любопытство распирало ее, как никогда. Разведен или не был женат? Что делал за границей? Зачем приехал сюда? Где его собственный дом?

Саманту раздражал этот ее интерес к нему. Почему Дэвид не идет у нее из головы? Что с ней? Ну не могла же она влю… Да нет, глупости. Конечно, Саманта была слишком давно одна, чтобы устоять перед этим красавцем, безусловно, весьма опытным и знающим себе цену. Вот поэтому-то и следует держаться от него подальше. Она не сможет быть с ним на равных, даже если он влюбится в нее тоже.

— Вы не расскажете мне, что делали за границей? — не удержалась Сэми.

— Строил мосты, — ответил он. — Я инженер по гражданскому строительству. Работал по контрактам — мосты, дороги, дамбы. Последнее время жил в Боливии, участвовал в разработке проекта моста через один из притоков Амазонки.

Саманта тут же представила его себе — высокого, сильного, загорелого. И вздохнула: да, за Дэвида стоило бы побороться, но она не умеет и теперь уже вряд ли научится. Интересно, каких женщин выбирают себе в жены такие мужчины?

Когда они подъехали к автозаправке, Дэвид велел ей сидеть в машине, а сам пошел к оператору. Саманта пожала плечами и осталась на своем месте. Как все-таки приятно, когда кто-то заботится о тебе.

— Сколько вы заплатили?

— Ерунда! — Он махнул рукой. — Не нужно беспокоиться о таких пустяках.

— Нет! За бензин я могу сама расплатиться.

Дэвид стрельнул в нее испытующим взглядом и достал из кармана квитанцию.

— Однако вы щепетильны!

— Спасибо за оказанную услугу и комплимент, — съязвила она.

— Ну вот, вы, оказывается, еще и язва, — совсем развеселился Дэвид.

Язва? Саманта раздражалась все больше и больше, подозревая, что он находит ее смешной. Но почему? Ответ она не нашла — просто не успела, так как они уже подъехали к ее машине. Залив бак, Саманта тут же села за руль и выехала на дорогу. Ей надо было спешить — столько времени потрачено на беседы, кофе и прочую безделицу!

Дэвид наблюдал за ней из окна своей машины. Он давно не видел такой усталой и так нуждающейся в заботе женщины. Дэвид усмехнулся и подумал, что вполне способен заботиться о ней, только… по-братски. Конечно, она очень хороша собой; эти синие глаза и роскошные кудрявые волосы, стройная фигурка, впрочем, с вполне развитым бюстом для такой худышки, могут кого хочешь взволновать. Дэвид вспомнил свои ощущения, когда держал ее вчера на руках, — да, ощущения были острые. Да и Саманта трепетала, он-то хорошо знает реакцию женщины на объятия… так чего же она упирается? Он явно нравится ей. Но самое главное — в ней есть какая-то ранимость, беззащитность, несмотря на всю ее деланую независимость. Она пробуждает в нем древние мужские инстинкты, инстинкты самца, готового защищать свою самку от всего враждебного. Но разве она твоя самка? Дэвид вздохнул. Ему стало как-то не по себе. Он потер лицо, как будто этот жест мог избавить его от воспоминаний…

Приехав домой, Дэвид сразу прошел в кабинет Эндрю и сел за работу. У него была масса проектов, которые требовали времени и сил. Он любил свою работу, любил с детства строить, мастерить. Дэвид начал писать, но перед глазами стояло упрямое раскрасневшееся лицо Саманты, протягивающей ему деньги за бензин.

* * *

Саманта вернулась, как всегда, поздно. Подъезжая к дому, она старалась не смотреть в сторону бассейна, боясь увидеть там Дэвида… И не удержалась — глянула. Но там никого не было. Жаль. С трудом вытащив свой баул с книгами, вошла в дом и остановилась — в комнатах было светло, играла тихая музыка, и чем-то вкусно пахло. В кабинете Эндрю сидел Дэвид и увлеченно писал, но, увидев Саманту, радостно вскочил.

— О, кто-то вернулся из мира ученых и цивилизации. Ну, и как успехи?

— Смейтесь, смейтесь!

Он шутливо поднял руки вверх.

— Сдаюсь! Ну а как насчет поплавать в бассейне? Ночь, луна и мы — фавн и дриада? А потом выпьем по бокалу вина и…

Поплавать? Стакан вина? В компании с Дэвидом? Разумеется, об этом можно только мечтать, подумала Сэми. Она представила себя с ним в бассейне… Фавн и дриада? Ну да, а потом ночь любви? Сердце стало галопировать, кровь забурлила и ударила в голову… А что, если забыться? Но долгая привычка к самоконтролю взяла верх, и она чинно сказала:

— Нет, благодарю вас, как-нибудь в другой раз. У меня полно домашних дел, более необходимых, чем купание при луне.

— Я и забыл, что вы очень занятая особа, — вздохнул Дэвид, сунув руки в карманы джинсов, и посмотрел на нее оценивающим взглядом.

— Вы правы, но что в этом плохого?

— Только то, что вы не думаете о себе. Вы устали, но не хотите позволить себе даже такое невинное развлечение, как плавание. Вы никуда не ходите, ни с кем не встречаетесь, вы забыли, что в ваши годы нужно наслаждаться жизнью. Чем вы занимаетесь в свободное время?

— У меня его нет.

— Но все-таки?

— Я вам говорю, у меня его нет, ну, очень редко бывает, особенно с тех пор, как я стала посещать колледж. К счастью, убираться приходит домработница, а сын сейчас с моей сестрой во Флориде.

— И у вас нет любовника? — Он лукаво улыбнулся. — При такой внешности жаль было бы лишать мужчин возможности наслаждаться вашей женской прелестью.

— Благодарю за комплимент. — Она уничтожающе посмотрела на него и, покачав головой, скрылась из виду.

У себя в спальне Сэми переоделась в шорты и футболку, быстро собрала белье и направилась в прачечную. Но в дверях возник Дэвид и, все так же улыбаясь, проговорил:

— Саманта, перед тем как начать свое нудное дело, выпейте-ка.

Ну и тип! Ну и нахал! Разве он не видит, что она не расположена не то что выпить, а даже говорить с ним? Всего сутки в доме, а уже расшатал ей нервы. Стоит, улыбается, а она торчит перед ним с грязными тряпками в руках.

— Хочу доложить вам, маленькая упрямица, что я пытался связаться с Сюзанной и Эндрю, но они, видимо, затерялись на просторах Турции. В прибрежных районах их нет. Попытаюсь завтра.

Она недовольно нахмурилась.

— Вам-то они зачем? Это мне надо, а вы вполне уверены в своем праве находиться здесь.

— Нет уж! Вам необходимо официальное подтверждение от Сюзанны и Эндрю на право моего проживания под одной кровлей с вами. Вы хотите удостовериться, что я приличный, добропорядочный джентльмен, а не вор и насильник с большой дороги, прикидывающийся родственником ваших друзей.

— Что ж, приятно слышать, что вы наконец-то поняли меня.

Сейчас он уйдет. Но Дэвид стоял как вкопанный, попивая вино и наслаждаясь гневной отповедью Саманты. Все-таки что-то в ней есть, что возбуждает в нем желание приручить ее.

— Вот что, Саманта, кончайте стирку и давайте поболтаем. Я буду ждать вас на кухне. — И с этими словами он наконец оставил ее наедине со стиральной машиной.

Быстро управившись со своим занятием, Саманта решила все же выпить стакан сока. Конечно, ни о каких беседах речь не идет, но сок-то можно попить?

Когда она вошла в кухню, Дэвид хлопотал около стола.

— Ну, расскажите, чем вы сегодня занимались? Не все же вам допрашивать меня, — произнесла Сэми как можно небрежнее, делая вид, что пришла только за стаканом сока и на ходу поинтересовалась, как принято у воспитанных людей, его делами.

— О, я тоже был очень занят. Сделал пробежку, болтал по телефону, занимался проектами мостов, отдыхал — в отличие от вас я не лишаю себя маленьких радостей, — с удовольствием рассказывал Дэвид.

— Что ж, я рада за вас и немножко завидую.

— Ну, если вы завидуете таким пустякам, представляю, какая у вас однообразная жизнь. Так как насчет вина? Зачем вы берете сок? — удивился Дэвид, видя, что она потянулась к пакету с соком. — Вина, и вот прекрасный крекер. — Он взял бокал, налил вина и протянул ей.

И неизбежное случилось. Выпив вина, Саманта расслабилась, у нее развязался язык, и спустя пятнадцать минут она уже выкладывала Дэвиду всю свою немудреную подноготную: как вышла замуж за Джейсона, как он заставил ее родить ребенка и скоро бросил, ну и прочее, такое же печальное и неинтересное, во всяком случае ему, мысленно уточнила она. Но продолжала рассказывать, уже не думая, лишь желая выговориться.

Дэвид так внимательно слушал, так грустно смотрел на нее, что Саманта, конечно, заметила это, а ему хотелось крикнуть: иди ко мне, доверься, разреши заботиться о тебе!

Остановившись на полуслове, чтобы пригубить вина, Саманта вдруг смутилась. Что заставляет ее жаловаться? Она не могла не чувствовать, что от него идет мощная сексуальная волна, но только ли это? Нет, как бы она ни была наивна и неискушенна по части мужчин, все же понимала: Дэвид и добр, и порядочен, и очень чуток. Ей казалось, что у него тоже не все так уж радужно в жизни, поэтому он ей и сострадает. А может, она грезит? Вино разбудило ее фантазию, и она и впрямь решила, что ее мечты о принце начинают… приближаться?

— Еще вина? — тихо спросил Дэвид. Она кивнула: еще!

— После смерти родителей мне стало совсем плохо, дедушка и маленький сын на руках… У меня не было возможности заняться своим образованием или устройством личной жизни.

— Так у вас есть сын? — удивился Дэвид. Да, она что-то там лепетала о малыше, но он никак не связывал это с ней. Сколько же ей лет? Неужели тридцать?

— Кевину сейчас уже десять лет, — сказала она, чтобы уж раз и навсегда внести ясность.

— О! — Дэвид взглянул на нее лукавым взглядом. — Это все меняет, теперь я с вами согласен: нам нельзя жить под одной крышей, мне и вам, свободной женщине с грешным прошлым.

Саманта яростно сверкнула на него своими большущими синими глазами, резко отодвинула стул и, пошатываясь, направилась к двери.

— Я разболталась, и вот заслуженное наказание — ваши неуместные шуточки. Пойду-ка я лучше спать.

— А я — плавать. Вы уверены, что не хотите присоединиться ко мне?

— Уверена. Спокойной ночи.

Хватаясь руками за стены, Саманта добралась до кровати, разделась и… стала представлять себе Дэвида, плавающего голым в бассейне. Зрелище было таким возбуждающим, что она уткнулась в подушку и громко застонала. Как можно было так себя распустить, что первый попавшийся красивый мужик свел тебя с ума? — спрашивала себя Саманта. Подумаешь, эротоманка! Она ругала себя, но кровь ее не слушалась, продолжая бурлить и требовать.

Сэми ворочалась с боку на бок, но сон не шел. Как давно ее никто не обнимал. Как давно не было даже подходящего случая, разве только вот вчера вечером, но и то не с любовью, не было необходимости. Только ли? Она явственно слышала, как билось его сердце, у равнодушных так бурно сердце не колотится.

— Спи! — велела себе она и вдруг заснула… Ей снилось, что они плавают с Дэвидом в бассейне, голые и веселые. Потом вдруг очутились в кровати и долго любили друг друга…

Дэвид смотрел, как она лежит на земле, лежит молча, только глядит на него остановившимися глазами, а он хочет помочь ей и не может… Дэвид проснулся в холодном поту, по щекам текли слезы…

Тряхнув головой, он сел на кровати и, закрыв лицо руками, пробормотал:

— До каких пор? До каких пор ты будешь мучить меня?

И было непонятно, к кому он взывает: к Богу ли, к судьбе или к той несчастной, что разбилась на его глазах много лет назад?

Дэвид встал, надел шорты и пошел на кухню: надо выпить, чтобы расслабиться, постараться забыть… Но забвение к нему не приходило. Да, кое-чему он научился там, в маленьком госпитале на крошечном острове. Маленькие смешливые сиделки и молчаливые буддийские монахи смогли дать ему то, что требовалось: они сняли кошмары, но забыть все он не мог.

Постепенно виски и свежий ночной воздух сделали свое благое дело: Дэвид успокоился и даже улыбнулся. Он не стал ложиться, а расположился у окна, любуясь красотой уходящей ночи и занимающегося утра.

 

Глава третья

— Ты сошла с ума?! — кричала Джина. Саманта позвонила подруге и рассказала все, что с ней случилось за последние дни. Собственно, она хотела позвонить Джине сразу же, но, как всегда, дела отвлекли ее.

— Но, Джина, он же кузен…

— Кузен? Ты позволяешь первому встречному проходимцу — не спорь! — находиться с тобой в одном доме! — кипятилась Джина. — Нельзя было его пускать.

— Ну что ты говоришь? Разве у меня был выбор? Он поставил меня перед фактом, ссылаясь на то, что отправил мне сообщение. И потом, как ты себе представляешь — «не пускать»? Он меня одним пальцем пришибет, этакий здоровый, красивый, накачанный мужик. И знаешь, как его зовут? Дэвид! — Саманта расхохоталась. — Я же тебе говорила, что тот голый мужик был похож на «Давида» Микеланджело? Так он и есть тот самый Давид!

Долгая пауза, а потом удивленный голос Джины произнес:

— Так не бывает.

— Представь себе — бывает. Я сама попала пальцем в небо, когда просто так ляпнула: «А вы Давид».

— И вы не общаетесь?

— Еще как! Он готовит мне завтрак, то есть не мне, а просто готовит, и, когда я прихожу утром на кухню, он делает шикарные тосты и варит обалденный кофе. А еще поит меня прекрасным вином.

— Сэми, ты же об этом мечтала! Это твой принц! Вот так приключение! Ты должна, ты просто обязана воспользоваться этим случаем, другого может не быть, Сэми.

— Прекрати, Джина. Ты что, не знаешь моих планов? А учеба? А будущее? А сын, которого надо растить? Молодость кончилась!

Но, сказав это, Саманта вдруг почувствовала непреодолимое желание снова стать молодой, беззаботной, красивой. Захотелось иметь дом, семью и ни о чем не думать. Захотелось вернуться в свои восемнадцать лет, но быть такой умной, как сейчас. Но теперь у нее на руках сын, и она должна обеспечить ему такое будущее, о котором мечтала сама. Кевин должен быть счастлив.

Джина терпеливо дышала в трубку, слушая ее тираду, потом не выдержала:

— Сэми, ну кто говорит, что ты должна все бросить? Одно другому не мешает. Не забивай себе голову отговорками о занятости. Кокетничай с красивым парнем, и дело с концом. Там видно будет — это я насчет продолжения.

Ах, как соблазнительны были слова подруги!

— Джина, все это замечательно, но не могу же я сама кинуться ему на шею? Надо подождать.

— Вот и жди. Он богат? — Джина уже предвкушала плоды этого неожиданного знакомства.

— Раз он Макмиллан, то, вероятно, не беден. А впрочем, не знаю.

— Он выглядит богатым? Какая у него машина? Часы? Чемоданы? Как он одет?

Саманта в ответ только вздохнула.

— Сэми, ты безнадежна, — проговорила Джина.

— Ты же знаешь, что я не очень разбираюсь в таких вещах. Чемоданов я не видела, часов тоже. Машины у него нет, он жил за границей. Одет как все — джинсы, футболка, шорты. Поняла?

— Ладно, молчу. Надо бы мне прийти посмотреть на него. Но ты хоть знаешь, женат он или разведен? Это же очень важно, даже для легкой интрижки. Но если ты не хочешь, могу попробовать я.

— Насколько я помню, у кого-то в последнее время появился «лучший мужчина в мире»? — довольно сухо напомнила Саманта. — Ты даже собралась за него замуж.

— Ох, Сэми, я и забыла, — засмеялась Джина.

В этот день Саманта вернулась домой около десяти вечера. На обочине около дома стоял старый грузовичок. Дэвид сидел у телевизора и смотрел «Новости».

— Чей там грузовик? — недоуменно спросила Саманта.

— Мой, сегодня купил.

— Ваш? Вы шутите? Я думала, что вы купите что-нибудь типа «феррари».

— Вот, оказывается, как вы хорошо обо мне думаете! Но я, увы, не оправдал ваших надежд. Мне нужен именно грузовик, я практический человек. В ближайшие несколько недель мне придется возить строительные материалы, а не ослепительных блондинок с длинными волосами.

— Я думаю, в эту развалюху вам не удастся затащить не только блондинок, но и маразматических старушек. Очевидно, вы задались целью оградить свою особу от внимания женского пола?

Он пожал плечами.

— Мне нужна машина на пять месяцев, а уж потом я приобрету такую, в которой некоторые блондинки с удовольствием будут ездить туда, куда я их повезу.

Саманта засмеялась и больше не заводила разговор на эту тему. Ей же нравится ее зеленая машина! Дэвид выключил телевизор и, улыбаясь, сказал:

— Получен факс от Сюзанны и Эндрю.

Саманта прочитала бумажку так, словно ей дали прошлогоднее меню: два дня назад это был бы документ, а сейчас… Она отложила факс в сторону. Она теперь и без Сюзанны знала, что Дэвид порядочный человек, заслуживающий доверия, и не станет покушаться на ее честь.

Единственное, что ее заинтересовало в сообщении Сюзанны, — это известие о том, что Дэвид собирается строить себе дом, правда небольшой, неподалеку от их имения. Так вот куда он будет возить строительные материалы!

Саманта снова взяла факс, делая вид, будто читает его, а сама размышляла о том, что она ведь так и не узнала ничего об этом мужчине. Да, он не криминальный тип, но слишком уж загадочный, и ее это заинтриговало. Но как узнать, что он за птица?

Она вернулась в гостиную — и обомлела: Дэвид поставил на стол шампанское и разложил на блюде апельсины и виноград.

— Будем праздновать мою реабилитацию. — Он улыбнулся и занялся бутылкой. — Выпьем за мои честные намерения.

— Ну, об этом Сюзанна ничего не написала. Зато намекнула, что вы будете строить дом.

— Вот как? — удивился он.

— А вы разве не читали факс?

— У меня нет привычки читать чужие письма. Итак, за наше приятное сожительство! — провозгласил Дэвид.

Приятное сожительство… Как бы не так, упорствовала она, сама не зная почему.

— Саманта, что вы скажете, если я приглашу вас в субботу пообедать в ресторан? Ведь у вас в этот день нет занятий, я правильно понял?

Сэми стала мямлить, что у нее домашние задания не выполнены, что нужно кое-что сделать для дедушки, но где-то внутри у нее возник протест. Она действительно сошла с ума. Красивый мужчина «с честными намерениями» приглашает ее в ресторан, а она занята? Когда ее в последний раз куда-нибудь приглашали? Саманта глотнула шампанского, чувствуя, что вино и музыка уже почти довели ее до экстаза. Она никогда раньше не знала над собой власти музыки, а эта какая-то особенная, экзотическая. Полузакрыв глаза, она наблюдала за Дэвидом. Он, бесспорно, обаятелен и чертовски сексуален. Эти пронзительные черные глаза, вкрадчивые, как у тигра, движения и жесткий, четко очерченный рот… Да, дорогая, ты влипла.

Саманта стояла в кухне, нехотя жевала бутерброд, думая о вчерашнем разговоре. И в этот момент вошел Дэвид. Бог мой! В костюме и галстуке он был так не похож на того, в шортах и футболке, который уже несколько дней «сожительствовал» с ней в одном доме, что она уронила от неожиданности нож. Неужели этот мужчина кормил ее тостами? Неужели это его она видела, голого и освещенного луной?

— Прекрасный галстук, — выдавила она.

— Спасибо, — улыбнулся Дэвид и потянулся за кофейником.

— Очевидно, вы ходите на работу как на праздник? — не удержалась Саманта.

— Вам очень идет, когда вы вот так ядовито шутите. Увы, работа подождет. Надо навестить родителей и деловых партнеров. До завтра, дорогая моя сожительница.

— До завтра?

— Да, до завтра. О, понимаю, вам очень хочется знать, где я буду ночевать, так ведь?

Она передернула плечами, но ничего не сказала.

— Ну, признайтесь же, Саманта, вам интересно? — Он подошел к ней почти вплотную, обнял ее и нежно поцеловал в губы.

Саманта едва не упала, но тут же внутренне напряглась и спросила:

— Зачем вы это сделали?

— А зачем целуют женщин? Захотел. Мне кажется, это прекрасно — целоваться, а вам? Только не скромничайте. Ладно, не отвечайте, — улыбнулся он. — Итак, до завтра.

Дэвид вышел, а она тут же метнулась к окну. Блестящий серебристый лимузин выскользнул на дорогу, за рулем сидел одетый в униформу шофер.

— Бог мой! — прошептала Сэми. Надо бежать от него подальше, это слишком, даже для ее фантазии. Но куда? Вместо этого она села в свой зеленый автомобиль и поехала к дедушке.

Дэвид ехал на важную встречу, но думал только о Саманте. Каким восхищенным взглядом она встретила его. Да, он давненько так не одевался — предстояла встреча с одним из самых влиятельных партнеров, и выглядеть он должен был достойно.

Старый Лестер, давно возивший семью, был особенно симпатичен. Дэвид улыбнулся ему и заговорил о здоровье. Да, мы не молодеем, подумал он, хотя ему-то о старости говорить еще рано. Он опять стал думать о Саманте. Что за женщина! Откуда у нее столько самообладания? Как она одержима своей мечтой вырваться из бедности. Но почему она так принципиально избегает его? При такой внешности Сэми могла бы иметь богатых покровителей и не задумываться о будущем. Стройные ножки… ну и все остальное. Просто, но с большим вкусом одета… Да, Дэвид, что-то ты расслабился, а может, просто устал от одиночества, как и этот маленький стойкий эльф?

Родительский дом стоял в красивейшем месте. В нем жили несколько поколений Макмилланов, и все здесь было овеяно романтическим ореолом семейных преданий и историй. Особенностью поместья были потрясающие сады, тянувшиеся на сотни акров. А дальше уходили за горизонт девственные леса.

У парадной двери его ждала мать.

— Сынок, здравствуй! Как твои дела?

— Все хорошо, мама. Ты замечательно выглядишь.

— Спасибо, родной. Папа ждет тебя.

Отец сидел у себя в кабинете, как всегда с сигарой в одной руке и стаканом виски в другой — и то и другое было категорически запрещено врачом. Это был красивый мужчина, с выразительными темными глазами и величественной выправкой. С первого же взгляда бросалось в глаза поразительное сходство отца и сына, хотя и черты матери тоже проглядывали в Дэвиде: от матери ему достались лукавая улыбка и красивый чувственный рот, но в мужском варианте.

— Ну, выкладывай, как прошла встреча с Санчесом, — сказал отец, когда Дэвид налил себе виски и уселся рядом в кресло.

Дэвид залюбовался отцом — молодцом держится старик! — и стал выкладывать свои соображения. Но когда отец предложил ему присоединиться к бизнесу прямо сейчас, раз уж он наконец вернулся, Дэвид отказался — у него другие планы.

Раздался звонок внутренней связи. Отец снял трубку и повернулся к сыну:

— Тара. Не хочешь пообщаться? Она только о тебе и говорит.

— Ну, разумеется, папа.

Поболтав с кузиной пару минут, он назначил ей свидание в гостиной, где они и встретились. Тара, отступив на шаг, в восхищении всплеснула руками:

— Боже, какой мужчина! Дэвид, ты великолепен!

— Ну и ты не уступишь ни одной голливудской диве!

— Я вижу, ты, укрощая джунгли, не перестал быть джентльменом и по-прежнему замечаешь женскую красоту.

— В джунглях я был уже давно. Успел освоиться в цивилизованном мире.

— Расскажи мне, что ты собираешься делать?

— Какая ты любопытная, сестрица. За тобой никогда этого не замечалось.

— Раньше я была слишком занята собой и… ну ты знаешь кем, а теперь я повзрослела и интересуюсь членами своей семьи.

Эта фраза и странный тон Тары заставили Дэвида встревожиться.

— Что случилось? — Он подошел к ней и обнял ее за плечи.

— Ничего особенного… Потом как-нибудь, а сейчас пора обедать.

Дэвид наслаждался обществом родителей, вкусным обедом, почти сплошь состоявшим из его любимых блюд, красотой сада, легкой, непринужденной беседой, душой которой была Тара, остроумная, наблюдательная и веселая. И все же к концу обеда он сидел как на иголках: в голове засела Саманта и требовала, чтобы он немедленно позвонил ей. Не в силах избавиться от этого наваждения, он извинился, сказав, что ему надо сделать один звонок, и выскочил из комнаты.

— Это Дэвид, — отозвался он, когда после продолжительного ожидания трубку наконец сняли.

— Дэвид? Что вам надо?

— Хочу знать, что вы делаете.

— Что я делаю? А зачем вам это знать? — У нее был такой недовольный тон, что он сразу отрезвел.

— Ладно, главное, вы дома.

— Где же еще я могу быть?

— Мало ли где. Хотя бы в таком месте, куда я не смогу быстро добраться, чтобы помочь вам.

— Ваша помощь мне не нужна. — Саманта сама не ожидала от себя такой грубости — и это после того, как он кормил ее и помог с машиной.

— Вот как? Что ж, не смею задерживать столь занятую особу. Спокойной ночи. — И он повесил трубку, не дождавшись ее ответа.

Саманта повертела в руках трубку и со вздохом положила ее. Обиделся. Дэвид действительно не заслуживал такого обращения, но ей нельзя вести себя с ним по-другому, нельзя!

Дэвид вернулся в гостиную, где уже был сервирован десерт: кофе, ликеры и фрукты.

— Как долго ты пробудешь здесь? — поинтересовался отец.

— Лето точно пробуду. — И Дэвид стал рассказывать, что хочет построить небольшой домик в имении Эндрю, что уже присмотрел подходящий участок и выкупил его у кузена.

Воцарилась тишина, все переваривали обед и то, что сказал Дэвид.

— Ты просто большой ребенок! — воскликнула наконец Тара. — Я поражаюсь твоей душевной молодости.

— Да, сынок, видно, детские увлечения не оставили тебя и по сей день. Помню, как ты забирался в сад и сооружал там с друзьями замки, — улыбнулся отец. — Удивительное пристрастие к молотку, дереву, гвоздям и прочим строительным игрушкам. В кого бы это?

— Папа, а каким был ты сам в юности?.. Вот то-то, — засмеялся Дэвид, а отец смутился. — Знаете, мои дорогие, я получаю истинное удовольствие от работы на свежем воздухе и копания в земле. И взрослеть не собираюсь.

Мать и Тара с удивлением посмотрели друг на друга, потом на него и тоже от души расхохотались.

Саманта сидела на корточках возле холодильника и вытирала большую лужу апельсинового сока. Какая жалость! Она только что приехала, измученная жарой, и полезла в холодильник, а этот противный пакет выскользнул у нее из рук. Она чуть не плакала, ползая с тряпкой, как вдруг дверь распахнулась и на пороге возник Дэвид, невыносимо элегантный… особенно на фоне Саманты с тряпкой в руках. Принц и Золушка, только вот феи нет.

Он улыбнулся, фамильярно помахал рукой и кивнул на лужу.

— Теперь я вижу, что вы действительно дома и занимаетесь уборкой, — как ни в чем не бывало сказал Дэвид. Можно было подумать, он только что звонил по телефону из соседней комнаты, а не из… ну где он там был. — Вы смотрите на меня как на какую-то модель. Но это всего лишь костюм, а не я, такой красивый.

При чем тут костюм! Дэвид великолепен в любом одеянии… Сэми сухо улыбнулась:

— Ну, для простой девушки, вроде меня… вы выглядите впечатляюще… всегда.

— Саманта, говорю вам, это костюм выглядит впечатляюще, а под ним я — обыкновенный строительный рабочий.

Саманта невольно рассмеялась. Строительный рабочий? Как бы не так, мистер Макмиллан.

— Значит, вы решили к моему приходу помыть полы? Похвально!

— Много о себе понимаете, господин Макмиллан. Я разлила апельсиновый сок и вот теперь мою, как вы изволили заметить, полы.

— Согласен и на такое объяснение. Ну а как насчет бренди? Или вина? Заканчивайте уборку, а потом расскажете мне, как провели день, что нового в освоении будущего. — Дэвид говорил серьезно, но глаза смеялись, и весь он был такой… домашний, только протянуть руку — и он твой. Однако не стоит заблуждаться, думала Саманта, выжимая тряпку, внешность его обманчива.

Дэвид достал бренди, вино, поставил на стол бокалы и фрукты. Саманта ополоснула руки и села напротив.

— Жду ваш отчет, — сказал Дэвид.

— Ходила на занятия.

— После десяти, я знаю.

— Это уже не отчет, а расследование.

— Но я беспокоюсь о вас, как-никак мы «сожительствуем» под одной крышей и я несу за вас ответственность.

— Вы шутите, и шутите неосторожно. Я могу всерьез принять вашу заботу. Что тогда?

— А как же ваша учеба? Ваше будущее? С трудом верится, что вы обо всем этом забудете.

— С вами невозможно разговаривать. Я пошла спать.

— Что ж, спокойной ночи, я последую вашему примеру. — И с этими словами он вышел.

У себя в спальне Дэвид переоделся в шорты и футболку и снова отправился на кухню, решив, что еще один стакан бренди ему не повредит. Вошел и замер: Саманта все так же сидела за столом и смотрела куда-то в стену.

— А мне казалось, что кто-то пошел спать.

— Но и вы… вернулись зачем-то.

— За бренди, за чем же еще! Вам тоже пойдет на пользу глоток бренди, вино вас не берет, как я вижу.

— Ну, раз нам обоим не спится, расскажите, чем вы занимались вчера и сегодня днем.

— Вам интересна моя бродячая личность?

Она укоризненно посмотрела на него.

— Дэвид!

— Я чудесно провел время. Пообщался с партнерами отца по семейному бизнесу, пообедал у родителей, позвонил, если вы помните, вам, пококетничал с кузиной…

— Кузиной? Впрочем, мне это неинтересно. Ну, а чем занимается ваша семья?

Дэвид рассказал ей вкратце о клане Макмилланов, однако заметил, что последние годы он отошел от участия в бизнесе, посвятив себя строительству.

— На то были свои причины, — добавил он. — Через пять месяцев я уезжаю в Мексику — думаю, года на два.

— Разве вам не нужны деньги? Наверняка семейный бизнес дает больше, чем строительство мостов через притоки Амазонки?

— Деньги нужны всем, чтобы хорошо жить. У меня их достаточно, я могу купить все: предметы роскоши, мебель, книги, произведения искусства, не могу только купить… ну, хотя бы ваше внимание и собственное счастье.

Дэвид наблюдал за Самантой, усталой и сонной. Ему показалось, что она даже не поняла, что он ей говорил, настолько отсутствующий взгляд был у нее.

— Вставайте-ка, вам завтра на работу. Держите меня за руку, я вам помогу.

Саманта встрепенулась.

— Благодарю, я и сама способна дойти.

— Пойдем вместе, я вас уложу, и…

— Что «и»? Я не собираюсь ложиться с вами в постель!

— И напрасно. Вы бы об этом не пожалели.

— Вот еще!

— Саманта, вы слишком серьезны и строги… даже к себе.

— В каком смысле? — Она окончательно проснулась от такого заключения.

— Человеку, особенно женщине, полезно расслабиться, а ничто так не расслабляет, как любовная интрижка, маленький роман, если хотите. Поверьте, это далеко не последняя вещь в жизни.

Она уничтожающе посмотрела на него.

— Я признательна вам за заботу о моем душевном спокойствии, но я не нуждаюсь в нем.

— Уж не думаете ли вы, что я предлагаю себя в качестве кандидата на роль любовника? Я готов помогать людям, но не до такой же степени.

Саманта поняла, что все больше увязает в этой двусмысленной паутине, но не знала, как выпутаться из нее.

— Никто вас и не приглашает на эту роль, я имею в виду себя. И что уж такого вы сделали людям?

— Кое-что сделал. Но зачем вам это знать? Хвалиться не в моих привычках.

Саманта чувствовала себя не очень уютно, и, как назло, ей совсем расхотелось спать.

— И чем же кроме благотворительности вы предпочитаете заниматься?

— О! Это серьезный вопрос. Люблю путешествовать, люблю работать руками, люблю посидеть в хорошем ресторане с друзьями, люблю спорт, ну и конечно, люблю проводить время в компании красивых женщин.

— В компании красивых женщин? — Саманта не думала, что это ее так заденет.

— А что в этом плохого? Только знаете, Саманта, не так легко найти красивую и умную женщину, и добрую, и не эгоистку… Я давно подобной не встречал и не побоюсь сказать, что, по-моему, вы — одна из таких женщин.

— Я? Вы шутите?

— Что вас удивляет? Разве вы не красивая, не умная и не…

— Замолчите! Я далека от идеала, нарисованного вами, и к тому же у меня сын.

— Разве ваш сын может нам помешать? — Он внимательно посмотрел на нее и добавил: — Вы себя не цените, мадам.

— Дэвид, не смешите меня. Я вам не верю, но насчет цены… Я не продаюсь! — гордо сказала она.

— И все-таки вы замечательная, Саманта. Очень своеобразная, серьезная, красивая и… наивная!

— Наивная?!

Почему она сидит здесь и слушает человека, которого почти не знает? Что она прилипла к этому стулу?

— Ну все, я пошла! Советую не тратить на меня время попусту, я слишком занята, а ваш рассеянный образ жизни мне не подходит. Конечно, у вас есть время для веселых вечеринок и любовных романов, у вас есть деньги, чтобы купить себе все, что пожелаете. Вы можете позволить себе ничего не делать, в отличие от меня, поэтому окажите мне любезность — оставьте меня в покое!

Саманта была на грани истерики. Подхватив свою тяжеленную сумку, она покачнулась и схватилась руками за стол, выпустив баул.

Дэвид бросился к ней, чтобы помочь собрать вывалившиеся книги. Саманта была в такой ярости, что могла бы расцарапать ему лицо, но он благоразумно молчал. Постепенно она успокоилась и, когда все было собрано, сказала:

— Благодарю вас.

— Саманта. — Он положил руку ей на плечо. — Вы не так уж сильны и независимы, чтобы отказываться от моей помощи. Зачем вы лишаете себя маленьких радостей? Чем помешает вашему будущему посещение ресторана или плавание в бассейне?

Руки Дэвида были так сильны, руки настоящего мужчины… Саманта замерла, не в силах шевельнуться, готовая стоять так вечно, пусть не отпускает ее… Она чувствовала его запах, возбуждающий запах мужчины, волнующий кровь.

— Расслабься! — приказал Дэвид. — И не противься. — Он обнял ее и приник к губам — страстно и нежно.

Саманта уперлась в его грудь, но он прижимал ее все сильнее и сильнее, и она подчинилась этим горячим требовательным губам. Она таяла в его объятиях, она была готова на все. Дрожь охватила ее тело… Губы Дэвида стали агрессивными, они играли с ее языком, исполняя какой-то безумный эротический танец… Так Саманту никто не целовал. Она следовала малейшему движению его тела, ощущала готовность Дэвида принять ее, его руки стали жадными и бесстыдными. Она уже не сопротивлялась, не боролась…

И вдруг он выпустил ее. Как, и это все? — хотелось крикнуть ей. Все, когда она уже практически отдавалась ему?

Трепещущая и дрожащая, Саманта ухватилась за спинку стула, чтобы не упасть. Как она могла так забыться?

— Этот поцелуй обнадеживает меня, — лукаво произнес Дэвид. — Вы очень хорошо целуетесь для строгой особы, осуждающей любовные романы. — Он явно забавлялся ее смущением. — Ну, что скажете? Вы пытаетесь убежать от самой себя, такой пылкой и страстной.

Не находя слов, она молчала.

— Не смотрите так, Сэми! Страсть не грех, а подарок судьбы, таинственный и прекрасный.

— О, прекратите! — простонала она.

— Почему? Разве вам не нравится целоваться? Разве не вы отвечали мне с такой пылкостью, какой я давно не встречал? Что же случилось, что сейчас вы молчите?

— Вы случились, мистер Макмиллан. С первой же минуты, как увидела вас, я хотела, чтобы вы оставили меня в покое. Больше мне от вас ничего не нужно!

— Но вы наслаждались моими поцелуями и ласками, вы же не будете это отрицать?

— Я не хотела этого! Только по вашей вине я забылась, вы же не будете это отрицать? Вы соблазняли меня с самого первого дня.

— Сейчас уже поздно об этом говорить, — оборвал ее Дэвид. — Конечно, во всем моя вина, я должен был держать свои дикие инстинкты под контролем, но не устоял перед вашими прелестями. — Он театрально развел руки и, хитро сощурившись, искоса посмотрел на нее.

— Могли бы не торчать со мной допоздна на кухне! — взорвалась Саманта. — Шли бы плавать — прохладная вода вполне остудила бы ваш пыл!

Вот теперь они квиты.

Все последующие дни Саманта работала и училась как одержимая, стараясь как можно реже встречаться с Дэвидом. Она боялась снова попасть под его обаяние, боялась его глаз, рук, боялась себя. Дэвид же каждый вечер неизменно включал музыку, и экзотические ритмы порой доводили ее до безумия. Саманта была как натянутая струна: сознание, что он рядом, за стеной, лишало ее мужества, в которое она облеклась, как в железные латы. У нее пробудились все ее, как сказал бы Дэвид, дикие инстинкты.

Однажды, сидя у себя на складе и мучительно борясь со своими мыслями, Саманта взглянула в окно и обомлела: к конторе шел Дэвид. Бежать! Она оглянулась по сторонам и… осталась на месте. Куда можно убежать от самой себя?

Постучавшись, Дэвид вошел в контору, прекрасно одетый, излучающий здоровье и благополучие, и взглянул на Сэми — в рабочем халате, усталую и несчастную.

— Зачем вы явились сюда?

— Я пришел пригласить вас на ланч — ведь сейчас самое время, не так ли? — И он улыбнулся своей убийственной лукавой улыбкой.

 

Глава четвертая

Дэвид с удовольствием наблюдал, как Сэми тщетно пытается скрыть свои чувства. А то, что она рада, он увидел сразу. Дэвид был уверен: у нее не хватит сил прогнать его и отказаться от ланча.

Глупышка, как она старается уйти от всего, что может помешать этой ее дурацкой учебе и работе в этом пыльном мешке! Он должен хотя бы раз в неделю приглашать Сэми на ланч, чтобы дать ей возможность развлечься и порадоваться жизни.

Саманта, уже овладев собой, холодно спросила:

— Вы что-то сказали?

— Я не знал, моя дорогая, что вы стали так плохо слышать. Я хочу пригласить вас в кафе.

— Как я могу в рабочее время уйти куда-то? Вы свободный человек, а я не располагаю временем.

— Но вы же должны перекусить? Неужели вас никто не может заменить на пару часов?

— Вы правы. — Саманта действительно хотела есть и не так уж была занята — в этот час все покупатели сидели за ланчем.

Сэми встала из-за стола внешне спокойная, но Дэвид заметил, как у нее дрожали руки, когда она снимала свой рабочий халатик. Бледно-голубая с перламутровыми пуговицами блузка очень шла к ее синим глазам и соблазнительно подчеркивала высокую грудь. Да, хороша, ничего не скажешь, подумал Дэвид.

— Значит, когда вы хотите, то можете уделить самой себе время?

— Могу. Но только когда хочу!

— Я правильно понял: вы стараетесь избегать меня, потому что не хотите моей опеки, моего общества, моих поцелуев?

— Вы правильно понимаете.

— Значит, я вам не нравлюсь?

— Я не люблю, когда мне приказывают, что делать, когда на меня… давят.

— Даже если речь идет о поцелуях, которые очень полезны для здоровья, о вкусной еде, незаменимой для поддержания энергии в теле, тем более в таком худеньком, хотя и необыкновенно прелестном, как у вас, о…

— Прекратите! Вам до моего тела нет никакого дела! — вскинулась Сэми и вдруг покраснела: зачем она так резка?

— Вы удивительно несговорчивая женщина.

Дэвид скрестил руки на груди и какое-то время любовался этой маленькой разъяренной кошечкой. Гнев придавал ей непонятную сексуальность, и Дэвид в восхищении представил ее в своих объятиях — трепещущую, пылкую, с золотистыми кудрями, разметавшимися на его смуглой груди. Картина так возбудила его, что он вынужден был сесть.

Ему нестерпимо захотелось оказаться вдруг с ней на диком пустынном пляже где-нибудь на заброшенном острове и любить ее до тех пор, пока эти голубые глаза не затянутся дымкой усталости. Пока она не попросит пощады и не признается, что была не права… Дэвид не понимал, что плохого в любовной игре. Для них обоих это будет праздник, он откроет ей тайны секса…

Дэвид был опытным и умелым любовником, у него было много любовных связей, необременительных и забавных, с серьезными и замужними женщинами, с легкомысленными вдовушками и искательницами приключений, но никто из них не стремился к длительным отношениям, все ценили свою свободу и любили мужчин просто ради удовольствия. Все его связи кончались без истерик и разбитых сердец. Он привык брать женщину и тут же отпускать ее, если она этого хотела. Но здесь был не тот случай. Требовался особый подход.

— Саманта, значит, план такой: мы едем завтракать, а оттуда сразу в аэропорт. Махнем на Карибские острова, как?

— Если вам угодно шутить, я вообще никуда не поеду, — сказала она с пафосом, но на ее лице мелькнуло такое неприкрытое желание, что Дэвид ощутил укол совести: ну зачем он дразнит ее?

— Мне хочется, чтобы вы почувствовали себя хоть ненадолго счастливой…

— А мне хочется, чтобы никто не совал нос в мою душу и не приказывал мне, куда ехать за счастьем.

— Саманта, ну простите меня, я действительно хотел сделать вам сюрприз. Прошу вас, не обижайтесь.

— Вы ни в чем не виноваты, — тихо проговорила она, тоже, видимо, недовольная собой.

— Саманта?

— Да?

— Значит, вам настолько надоело мое внимание и так трудно со мной общаться дома… — Он не закончил фразу и пристально посмотрел ей в лицо.

— Вы правы…

— Тогда почему бы нам не встретиться на нейтральной территории, где мы будем на равных и не станем волноваться по пустякам?

Саманта ответила не сразу. Все, что он говорил, ее раздражало, она чувствовала себя подавленной, уже давно привыкнув никому не подчиняться, и его напор тяготил ее. Но не из-за того, что Дэвид был ей неприятен, — Саманту тяготил сам факт. Она не задумывалась, отчего он ее раздражает, почему вызывает в ней дух противоречия, а все было просто: она влюбилась, но признаться себе в этом не хотела.

— Ладно, ведите меня, куда хотели… Дэвид усмехнулся, подумав, что основная причина этого согласия не его красноречие, а элементарное чувство голода. Отвратительно приготовленный бутерброд с куском сухой индейки и листьями зеленого салата, который она утром впопыхах запихивала в свою сумку, мог вынудить ее согласиться на что угодно.

— Вот и славненько, — осторожно произнес он. — Сейчас мы вкусно поедим, у меня уже живот сводит от голода — между прочим, из-за вас, столько уговаривал!

— Могу я хоть сама выбрать то, что мне захочется, а не кушать указанные вами блюда? — съязвила она.

— Можете заказывать все, что вашей душеньке угодно, и даже два десерта!

— Три! — улыбнулась наконец Саманта. Дэвид облегченно вздохнул.

— Расскажите мне о вашем сыне, — попросил Дэвид, пока они ждали заказанные блюда.

Саманта так проголодалась, что не могла ни о чем думать, кроме как о еде, да и запахи, доносившиеся с кухни, были умопомрачительные.

— Дэвид, — взмолилась она, — я хотя бы корочку проглочу сначала, а потом исповедуюсь вам во всем.

— Ну, судя по тому, как вы упирались, я думал, что мой маленький эльф питается акридами и медом.

— Если будете говорить гадости, то я съем и ваш ланч!

Официант принес закуски, и они принялись за еду. Саманта любила салат из креветок и сейчас получила то, что хотела. Съев свою порцию, она подобрела и ласково посмотрела на Дэвида. Вот бы ее мальчик был сейчас здесь! Кевин мог больше вообще ничего не есть, кроме салата из креветок.

Саманта обожала своего сына и сейчас тосковала по нему; только мысль, что ребенок отдыхает, успокаивала ее. Конечно, очень плохо, что малыш не знал отца. Да, папа был, но умер, объясняла ему Сэми. И сейчас, думая о том, почему Дэвид спрашивает о Кевине, она переживала за своего мальчика, который уже никогда не будет иметь отца…

Разделавшись с омаром, Дэвид попросил ее показать фотографию сына и долго рассматривал их общий с Кевином снимок, который Саманта всегда носила с собой.

— Вы спросили меня о сыне… но что я вам могу рассказать? Его отец умер, я вам уже говорила. Мы живем с Кевином вдвоем, дедушка живет отдельно, но мне это доставляет лишь дополнительные хлопоты. Мои родители утонули… Сейчас я уже могу говорить об этом более или менее спокойно. — Саманта замолчала. Зачем ему все это знать? Чем он может облегчить ее жизнь? Завтраком или обедом в ресторане?

— И вы все время работаете у дедушки на складе? — спросил Дэвид.

Саманта кивнула:

— Как я уйду от него? Разве он найдет квалифицированного работника на ту зарплату, которую может предложить? Дедушка стар и упрям. Я же очень неплохо справляюсь со своими обязанностями. Но слишком сильная конкуренция мешает нам разбогатеть. Ну не могу же я бросить его!

— Вы сама доброта, но себе в ущерб, — покачал головой Дэвид.

— Да поймите же вы, склад — единственное, что у него есть в жизни, он живет только этим. Какая уж тут моя доброта? Долг!

— И все-таки вы любите дедушку, хоть и критикуете.

— Да, но он припер меня к стенке, ворчливый, не очень здоровый и ужасно добрый, между прочим. Я немного не так выразилась: склад и я — вот что привязывает его к жизни.

— Саманта, не заказать ли нам вина?

— Вино в полдень? Это что-то из ряда вон…

— Да ну вас, с вашей добропорядочностью.

— Согласна! — Она махнула рукой, испугавшись, что ее сочтут ломакой.

Они пили прекрасное божоле, и Дэвид вдруг попросил:

— Расскажите мне хотя бы об одной вашей мечте.

— Я хотела бы выспаться… спать три дня подряд. Конечно, такая мечта покажется вам скромной.

— Отчего же? В моей жизни было время, когда я тоже мечтал о сне, — серьезно сказал он. — Ну, а теперь представьте картину, которую я вам нарисую: вы спите, изредка просыпаясь, а я в этот момент приношу вам кофе, круассаны, шоколадный мусс, ну и прочее. Как?

— Зачем же вам беспокоиться?

— Почему беспокоиться? Я просто хочу исполнить вашу мечту. А как насчет других фантазий?

— Мои фантазии слишком нереальны, а мечта выспаться вполне может исполниться.

— Думаю, придет время, когда самые смелые ваши фантазии станут реальностью, и я вам этого желаю от всей души. — Он взял ее за руку и продолжал: — Саманта, неужели вы никогда не мечтали отдаться любимому человеку где-нибудь на берегу моря?

— Какое это имеет для вас значение?

— Для меня — никакого, для вас — имеет. А теперь хотите, я расскажу вам о своей мечте? Правда, она вам может не понравиться… вы слишком строги и несговорчивы… но слушайте. Мне хочется пойти с вами вечером на прогулку, показать вам на небе Венеру… Потом где-нибудь на поляне снять с вас одежду и целовать при лунном свете… Мне хочется, чтобы вы вдохнули аромат роз…

— Ну какая же это мечта? Все слишком примитивно, слишком обычно.

— А я и есть обычный, примитивный мужчина.

Конечно же, Саманте в глубине души понравилось услышанное, не могло не понравиться. Она наслаждалась и вкусной едой, и обществом Дэвида, чувствуя, что все больше подпадает под его чары, а это нельзя было допускать. Нет, она не позволит соблазнить себя салатом из креветок и сексуальными мечтами. Держись, Саманта. Сейчас, правда, она разрешит себе слегка расслабиться и пококетничать с ним, а там посмотрим.

Она мило улыбнулась ему и стала дожидаться десерта.

Это было прекрасное место. Дэвид представил себе будущий домик именно таким, о каком он мечтал в детстве, забираясь в глушь и сооружая там дворцы и вигвамы. Он представил на этих полянах и лужайках Саманту, над чем-нибудь хлопочущую. За две недели совместного проживания он ни разу не видел ее просто сидящей, даже читающей газеты — она обязательно что-то делала. И чем больше он о ней думал, тем сильнее ему хотелось увести ее куда-нибудь подальше и любить, неистово и страстно. Один взгляд на эту роскошную кудрявую гриву вызывал в нем желание.

Он принялся за работу: разгрузил свой грузовичок, сложил бревна и прочий строительный материал, вытащил инструменты. К середине октября дом должен быть построен, будет он в нем жить или нет. Конечно, в мечтах Дэвид подумывал о строительстве роскошного дома в колониальном — его любимом — стиле, но сейчас слишком рано думать о таком доме.

Дэвид раскладывал инструменты, чтобы в следующий раз сразу же начать работу, и думал о том, что его жизнь постепенно налаживается. А прошлое… прошлого не вернуть, то, что было, уже никогда не повторится ни с одной женщиной. Надо жить проще, не бросаться ни в какие крайности и не затевать рискованных авантюр. Самое главное — у него есть руки и любимая работа.

Так, успокаивая себя и настраиваясь на новую жизнь, он постепенно втянулся в строительный процесс и забыл обо всем.

Было около двух часов ночи, когда Саманта неожиданно проснулась. Она покрутилась с боку на бок, но сон не шел. Ей приснилась какая-то ерунда, что-то связанное с дедушкой. Дедушка стал совсем плохой, но все-таки не сдается…

Ее мысли перескочили на Кевина. Как она соскучилась по сыну! Он такой забавный, энергичный, но, к счастью, тратит свою энергию не на шалости, а занимается всякими мальчишескими поделками, любит мастерить какие-то свои игрушки… Саманта всегда с удовольствием наблюдала за Кевином. Что, если с сынишкой что-то случилось? Может, сон и с ним связан? Но она себя тут же одернула: перестань, хочешь накликать какую-нибудь неприятность?

Покрутившись еще, Сэми решила выпить чаю с медом, может, удастся заснуть: чай с медом очень хорош при бессоннице. Она встала, накинула свой любимый короткий халатик и пошла на кухню. Ожидая, пока закипит вода, съела апельсин. И вдруг услышала голос Дэвида и негромкую музыку, доносившиеся из кабинета. Интересно, что он делает ночью? Она приготовила себе чай и вышла из кухни.

Дэвид словно почувствовал, что она стоит в дверях, и оглянулся. Он разговаривал по телефону и, махнув рукой, чтобы она подождала, продолжал говорить. Саманта вдруг осознала, что она почти раздета: под крошечным халатиком тоненькая ночная рубашка, волосы спутаны…

— Я разбудил вас? — спросил Дэвид, положив трубку.

Она покачала головой.

— Моя комната далеко отсюда. Я встала выпить чаю и услышала музыку и ваш голос. Сначала даже подумала, что вы поете, а оказалось — беседуете по телефону… Решила проверить, может, это и не вы, мало ли какой еще родственник объявился.

Дэвид укоризненно покачал головой. Что за женщина?! Кажется, действительно уже поздно, он слишком уж засиделся. Дэвид с наслаждением потянулся.

— Устал! Наработался.

— Наработались? — Она старалась не смотреть на его мускулистое загорелое тело.

— Сейчас в Сингапуре полдень.

— Но у нас середина ночи.

— Однако вы тоже, кажется, не спите?

— Приснился какой-то дурацкий сон, и теперь не могу заснуть. — Саманта как бы оправдывалась перед ним, но почему? Она хотела повернуться и уйти, но музыка завораживала… какая-то страстная, экзотическая, зовущая…

Дэвид смотрел на Саманту, и ему казалось, что воздух вокруг нее заряжен чувственностью. Неужели ей не хочется испытать радость секса? Она же создана для любовных ласк.

Саманта, в свою очередь, как завороженная смотрела туда, где играла музыка, и ждала, ждала, сама не зная чего.

— Я пойду, — выдавила она наконец дрожащим голосом, переводя взгляд на Дэвида.

— А может, останетесь?

Эти его слова и странная гипнотизирующая музыка как будто пригвоздили ее к полу. Зачем она стоит тут и смотрит на этого колдуна? Он кажется таким огромным рядом с ней. Как же ей отклеиться от пола? Как сделать хотя бы шаг?

Дэвид улыбался, но молчал, только притоптывал в такт плывущему мотиву, от него исходили такие мощные флюиды, что, казалось, ему достаточно коснуться ее пальцем, и… Они оба были во власти каких-то бесовских чар.

— Ты так сладко пахнешь, — разорвал он чувственную паутину. Потом шагнул к ней ближе, наклонился и поцеловал ее в губы. Она замерла в его объятиях. Он прижал ее к себе и все длил и длил поцелуй… Саманта прильнула к нему и обвила его руками, готовая на все…

Трогай меня, трогай где хочешь, думала она и с радостью почувствовала, что его сильные пальцы исследуют ее жаждущее тело, почувствовала исходящий от него жар, проникающий сквозь тонюсенькую рубашку — халатик уже был на полу… Вкрадчивые страстные руки Дэвида доводили ее до экстаза, до полного исступления.

— Ты восхитительна, — шептал он. — Дай мне насладиться твоей плотью, и я доставлю тебе такое наслаждение, что ты забудешь обо всем на свете.

Саманта уже почти лежала в его объятиях. Дэвид подхватил ее на руки, и этого движения оказалось достаточно, чтобы безумные чары несколько рассеялись. Саманта вырвалась и отступила назад.

— Мы немного забылись, — смущенно пробормотала она и, подхватив с пола халат, исчезла из комнаты.

— Идиотка! — вслух ругала себя Сэми, нырнув в кровать. — Чего тебе еще надо? Ждешь, пока состаришься?..

Нет, все правильно, потом будет хуже… она поступила разумно… Но ей представлялось, как он целует ее грудь и зарывается лицом в непослушные кудри.

«Ты так сладко пахнешь», — звучало у нее в ушах.

Дэвид плюхнулся в кресло, приходя в себя. Какой там сон! Перед глазами стояла Саманта в полупрозрачной ночной рубашонке, со спутанными кудрями, заспанная и прелестная. Черт бы ее побрал! Господи, из железа она, что ли, сделана? Ведь он явственно чувствовал, как она буквально пылала, когда он ласкал ее грудь: чувственный рот Саманты не мог обмануть его. Я твоя, твоя, кричало ее тело, возьми меня!

Постепенно напряжение спало, и Дэвид зевнул. Тихонько пробираясь в свою спальню, он не удержался и шагнул в ту сторону, где находилась спальня Саманты. Дверь была приоткрыта. В комнате горел ночник. Дэвид осторожно вошел и замер на пороге: освещенная лунным светом, разметавшись, как после любовных игр, на кровати, она спала… Господи, когда он последний раз смотрел на спящую женщину, когда последний раз так страстно хотел лечь рядом и сжать красавицу в объятиях?

Саманта вздохнула и повернулась к нему спиной, а Дэвид, как вор, осторожно шагнул назад. Почему, почему он так хочет эту женщину? Такую уклончивую, всегда занятую, часто сердитую и постоянно отказывающуюся от его помощи? Ответа он не находил. Знал только, что при виде Саманты у него тут же вскипала кровь. Он упивался ее женским ароматом, запахом волос, кожи. При всей ее чистоплотности она источала какой-то ни с чем не сравнимый аромат, который сводил его с ума, едва он только оказывался с ней рядом. А какое наслаждение поддразнивать ее: она тут же вскипала и метала молнии. Так бы и съел ее!

Саманта сидела, скрестив ноги, на кровати и зубрила ненавистную экономику. Бизнес и закон — нет ничего противнее! Главное — она ничего не понимает, а ведь вроде не так уж глупа.

В дверь постучали. Дэвид, подумала она, кто же еще!

— Саманта? Есть кто-нибудь? Сэми?

— Никого, кроме меня. Входи!

Дэвид вошел в комнату и осмотрелся.

— Занимаешься? Что это был за шум?

— Лампа упала.

— Сама по себе? — спросил он лукаво.

Она стрельнула в него острым взглядом, но промолчала.

— Как насчет выпить?

Она отрицательно покачала головой.

— Мне надо заниматься. Бизнес и закон — вам говорит это о чем-нибудь?

— Мало, особенно когда я гляжу на тебя. Ну, Саманта, не хмурься. Отложи-ка свои тетрадки, и давай поболтаем, но сначала я все-таки принесу выпить и апельсины. Ну что тебя так расстроило? Ведь явно же не учеба, да? Ладно, жди.

Саманта встала с кровати, причесалась, собрала книги. Он прав, она действительно упряма и несговорчива, но что делать? Ей же действительно необходимо получить образование.

Надо пойти и объяснить ему, что она не такая уж и плохая, просто вынуждена относиться к себе строго. Это он может сидеть, почитывать детективы и не заботиться ни о чем.

Дэвид был на кухне. Он налил себе виски, а ей — божоле, положил апельсины и нож на поднос и уже готовился идти, когда вошла Саманта.

— Дэвид, я ценю вашу помощь, не думайте, что я совсем уж неисправимая. Но учиться за меня вы не можете.

— Прошу. — Он подвинулся, приглашая ее сесть.

Саманта устроилась рядом и моментально забыла о том, что ей надо заниматься. Какие там уроки, когда у нее в глазах потемнело от его близости. Резкий мужской запах пьянил ее, мутил рассудок. Как права Джина: сколько можно быть одной? Ее тело созрело для любви давно, так зачем она мучает себя? Во имя какого будущего лишает себя плотских радостей?

Но… но все же пока ей нельзя заводить любовную интрижку… а как иначе это называется? Мысль, что она вызывает в нем жалость, не шла из головы. Зачем же он тогда лезет со своей помощью? Зачем допытывается, чего она хочет? А жалости Сэми не терпит. Она сильная и независимая женщина, пусть и не богатая, но у нее есть цель. И она не намерена поддаваться чарам полузнакомого мужчины, даже если это копия «Давида» Микеланджело.

— Извините. — Она отодвинулась. — Мне не очень хорошо, видимо, вы в одном правы: я устала. Но выхода у меня нет, учебу я не брошу.

— Конечно, конечно, — согласился он.

Саманта залпом выпила бокал божоле — не пропадать же добру! — и вышла, уже за порогом буркнув: «Спасибо».

Дэвид все понял: он был слишком мужчина, чтобы не понять и ее усталость, и напряженный голос, и поспешное бегство. Однако сколько достоинства в этой спине, сколько мужества надо иметь, чтобы вот так встать и уйти, вместо того чтобы броситься к нему в объятия! Да, она достойна восхищения, его подкупают ее независимость, отсутствие женского своекорыстия и прилипчивости. Характер налицо, и незаурядный, прекрасный.

Саманта, гордо распрямив плечи, шла к себе, но вдруг споткнулась — и растянулась на полу. Слезы отчаяния, злости, жалости к себе непроизвольно полились из глаз. Она лежала и плакала.

 

Глава пятая

Услышав какой-то глухой стук, Дэвид выскочил из кухни и помчался на шум. Боже! На полу в холле лежала Саманта и захлебывалась в слезах.

— Вы ушиблись?

— Нет! — прорыдала она. — Ковер толстый, я ничего не почувствовала.

У нее был такой несчастный вид, что у него сердце перевернулось. Конечно, он понимал, что она плачет не от боли… Но все-таки смотреть на нее было мучительно. Хотелось взять ее на руки, прижать к груди и не отпускать… никогда. Вместо этого Дэвид просто подал ей руку и, когда она встала, подвел ее к софе.

— Сэми, вы не так устали, как думаете, просто у вас стрессовое состояние.

— Как и у половины населения страны. — Она потерла щиколотку.

— Вот именно. Но почему бы вам не быть в другой половине, у которой нет стресса?

— А себя вы к какой половине относите? — Она раздраженно мотнула головой, и ее кудри закрыли лицо пушистым покрывалом.

— Вы перетрудились, — продолжал Дэвид, не обращая внимания на ее колкости, — а еще учеба и возбуждение. — И вышел.

Должен же был кто-нибудь сказать ей это, чтобы она задумалась? Он хотел еще добавить, что она почти не спит, плохо и мало ест, совсем не бывает на воздухе, но сдержался, иначе начнется истерика, а истерик он не переносил.

Когда через десять минут Дэвид вошел к ней, она все так же сидела на софе и листала какую-то тетрадку.

— И долго вам еще учиться?

— Около года.

— А потом?

— Найду хорошую работу, накоплю денег, чтобы приобрести приличное жилье, дам образование сыну.

— Вы собираетесь жить сто лет? За меньший срок вам не осуществить свои планы.

У нее вспыхнуло лицо, глаза потемнели, и она дрожащими губами произнесла:

— Над этим не шутят.

Дэвид уже жалел, что произнес эти жестокие слова. Действительно, какое ему дело до нее, ее планов и ее сына? Господи, да она сама ребенок — с этими дрожащими губами и обиженным взглядом. Он сел рядом с ней, взял ее за руку.

— Я восхищаюсь вашей целеустремленностью, и все-таки вы идете неверной дорогой.

— А вы знаете другую? Как можно говорить такое мне, женщине, которая хочет добиться успеха в жизни не окольными путями, а честно? Что вы знаете обо мне?

— Ну, хватит. Вы тоже обо мне ничего не знаете. Вы должны отдыхать хотя бы во имя вашего сына, если хотите, чтобы он вырос и получил образование. И поверьте, Сэми, я тоже пережил немало. Не надо судить о человеке по его поведению в настоящий момент.

— Дэвид, почему вы думаете, что я могу сорваться? Я вполне здорова и не собираюсь болеть. Вот закончу учиться и отдохну. В мае следующего года мне исполняется тридцать лет, и я хочу сделать себе подарок — получить профессию.

Он стал поглаживать ее руку. Они молча смотрели друг на друга — он с отчаянием, а она с вызовом. Потом он потянулся к ней.

— Не надо, не смейте, — прошептала Сэми, угадав его движение. — Пожалуйста, — повторила она охрипшим вдруг голосом. — Оставьте меня, оставьте…

Почему все стало таким напряженным? Почему любой разговор переходит в ссору, а любое касание становится взрывоопасным? Дэвид чувствовал себя так, как будто его на всем скаку вышибли из седла. Ему стало страшно от внезапно возникшей мысли: а не влюбился ли он? Нет, тут же одернул он себя. Нравится — да, хочет ее как женщину — да, но влюбился? Почему же он тогда готов выполнить любую ее просьбу?

Дэвид стал вспоминать другую женщину, свою жену. Та жизнь была десять лет назад и кончилась так страшно и так неожиданно… Он долго не мог прийти в себя, потом окунулся с головой в работу и постарался все забыть, постарался… хотя до конца так и не забыл. Вел рассеянный образ жизни, встречался с женщинами, но никаких обязательств не хотел, не хотел усложнять свою жизнь. Что же случилось теперь? Ему не нужны никакие чувства, не нужны!

* * *

Саманту страшно раздражал этот въедливый тип. Ну не могла она спокойно переносить его шуточки и лукавые взгляды, ей не нравилось, что она становится объектом насмешек, когда говорит правду. Что смешного в желании учиться? Что смешного в ее желании ни от кого не зависеть? Какое ему дело до ее проблем, чего он лезет со своей помощью? Самонадеянный нахал, накручивала себя Саманта, не слушая голоса разума, который нет-нет да и напоминал ей о достоинствах Дэвида, которые она упорно не хотела замечать.

Сэми позвонила Джине и стала жаловаться на своего соседа. Она чуть не рыдала в трубку, приписывая ему даже то, в чем он был совершенно неповинен, — разбитую вазу, пролитый сок и прочее, что якобы отвлекало ее от занятий.

— Да ты влюблена в него! — заключила Джина.

— Ну конечно, ты только об этом и думаешь! — в сердцах воскликнула Саманта, хотя в глубине души была почти согласна с подругой.

— Сэми, видит Бог, ты заслуживаешь счастья. Подумай, сейчас самое время закрутить роман. Кевина нет, что тебе мешает быть внимательней к Дэвиду и доставить себе немного радости?

Нет, Джина сошла с ума. Связываться с Дэвидом? Да он превратит ее жизнь в сплошную нервотрепку, подчинит ее, будет указывать, как ей поступать и что делать, вплоть до мелочей.

— Джина, ты лучше кого бы то ни было знаешь мои проблемы — и толкаешь меня к Дэвиду?

— Тогда найди второго Джейсона и люби его! Он-то уж не указывал тебе, что делать, а бросил — и все.

Саманту охватил страх: нет, нет, Джейсон сделал ее несчастной, бросил ее с сыном и даже свою жизнь не уберег. Но и Дэвид не принесет ей счастья.

Она пошла в душ и долго стояла под струями воды. Постепенно она успокоилась. У нее отлаженная, ровная, пусть и без радостей, жизнь, есть цель, есть сын, дедушка и сестра, и она добьется своего, но при условии: держаться от Дэвида подальше.

Конечно, это было легче сказать, чем сделать. На следующее утро, когда Сэми уже сидела у себя на складе и разбирала бумаги, на улице послышался шум. Выглянув в окно, она увидела у дверей фургон. Из кабины вышел человек в униформе, достал из кузова огромный букет и направился к ней.

— Саманта Бенетт?

Она молча кивнула.

— Распишитесь в получении. Это вам.

Сэми в растерянности отступила назад: букет был роскошный. Редкие, необычайной красоты цветы изумительно пахли и были подобраны в букет с удивительным изяществом. Она протянула руку и вынула из его середины карточку.

«Я думал о Вас все утро и почувствовал острое желание порадовать маленького эльфа. Надеюсь, этот скромный букет напомнит Вам, что в жизни есть не только проблемы, но и радости. Дэвид».

Саманта растерялась. Что это такое? Как понимать его порыв? Поставив цветы в скромную керамическую вазу — другой на складе не нашлось, — она весь день любовалась ими. Это были цветы из ее фантазий — и вот они стоят у нее на столе. Неужели… неужели ее мечты сбываются?

Весь день Саманта думала, как ей поступить: спросить у него, почему ему так хочется делать ей приятное, и поблагодарить? Или… Но ничего определенного решить не смогла, а вместо этого представляла себя и его где-нибудь на пустынном пляже, далеко отсюда… или видела, как они пробираются сквозь тропический лес в Мексике… или любуются на разрушенные архитектурные памятники майя… или где-то там, там… на полу перед камином предаются любовным ласкам, а потом… Дальше этого ее мечты не шли.

Она вздохнула, посмотрела на пыльную мебель. Вот она, действительность, жить надо на земле, а не на облаках.

* * *

Дэвид вскочил в грузовичок и завел мотор. Да, сегодня он поработал на славу, можно побаловать себя отдыхом. Интересно, как она отреагирует на его цветы? Господи, не знаешь, с какого боку подойти к этой женщине. Через дорогу пробежал кролик, и Дэвид весело присвистнул ему вслед.

Дома он сразу поднялся в кабинет: надо было кое-что сделать, отчет из Мексики уже давно дожидается его. Интересно, где Саманта? Неужели еще в своем пыльном офисе? Может, хоть его цветы немного украсят это кладбище старой мебели. Все-таки она одержимая, не хочет даже вокруг себя посмотреть. Цветы — это, конечно, слишком примитивно, но вряд ли она примет что-нибудь другое, эта колючка.

Дэвид не был уверен, что она оценила его порыв, при ее характере можно ожидать чего угодно, она непредсказуема.

— Спасибо за присланные цветы. — Саманта постаралась сказать это как можно вежливее, но сухо.

Она устала и была голодна, но промолчать было бы верхом невоспитанности. В доме звучала все та же прекрасная экзотическая музыка, два голоса — мужской и женский — пели по-испански, явно о любви: она уловила слово «амор». Видимо, и цветы, и музыка входят в арсенал обольщения…

— Я рад, что они вам понравились, — сказал Дэвид, откладывая в сторону отчет. — Надеюсь, они скрасили вам день? Саманта, ну почему вы смотрите такой букой? Что может быть лучше аромата цветов, стрекотания кузнечиков, звезд на ночном небе? Чем цветы помешают вашей учебе? Улыбнитесь мне и скажите, что я прав, ну?

Но его взгляд говорил ей, что не только цветы, звезды и кузнечики могут доставить радость. Ее сердце предательски забилось под этим страстным, влекущим взглядом, тело охватила истома.

— Хорошо, вы правы, и скажу откровенно: да, они скрасили мой день, мне было приятно на них смотреть и представлять, что… Впрочем, это не так уж и важно, — что я представляла.

Дэвид прикрыл глаза, слушая ее.

— Присядьте, я принесу выпить или сделаю чай, вы же еле на ногах стоите и голодны, по всей вероятности.

Она нерешительно переступила с ноги на ногу.

— Объясните мне, почему вы так заботитесь обо мне? Я же не ребенок, вполне могу сама налить себе вина, сделать бутерброд и согреть чай.

— Можете, не сомневаюсь, но на самом деле вы совершенно не приспособлены к быту, беззащитны и переоцениваете свои силы… Вот поэтому я и хлопочу вокруг вас.

— Таким образом вы хотите приручить меня?

Он рассмеялся.

— Саманта, как мне нравится ваша манера увиливать от прямого ответа и… от собственных желаний. Да, да, не хмурьтесь. Не скрою, я был бы рад хоть немного приручить вас.

— А если я этого не хочу? Неужели вы не понимаете? Я не хочу проводить время с вами, мистер Макмиллан. У меня его просто нет, этого времени!

— Да вы же даже не представляете, чем и как я стал бы вас развлекать, — сказал он бесстрастно, как бы отвлекая ее от смысла сказанного.

— О, я не сомневаюсь, что вы очень талантливы и опытны в делах такого рода. Уверена, женщины просто вешаются на вас. Но я… это не входит в мои планы, я имею в виду развлечения с вами, пусть даже самые утонченные.

— Что ж, благодарю за искренность. Ваше усердие в смысле учебы и ваша скромность достойны восхищения, но не моего.

— На том и расстанемся.

Они стояли рядом — так близко и так далеко друг от друга. Дэвид думал о том, что же происходит в этой хорошенькой кудрявой головке, а Сэми хотела только одного — упасть в его объятия и ни о чем не думать: ни об учебе, ни о квартире, ни о дедушке, ни о складе.

— И все-таки, Саманта, неужели два-три дня нарушат ритм ваших занятий? Или вечер в ресторане… вы что, забудете то, что проходили? Сейчас вы молоды, но платите слишком высокую цену за свое будущее, в котором вас ждет только старость, пусть даже и обеспеченная.

— Дэвид, поймите же, я не могу, не могу именно сейчас, летом, отказаться от занятий. Но то, о чем вы мне прожужжали все уши, то есть прогулки под луной, любовь на пустынном пляже и прочие радости, как я понимаю, с вами, тоже не даст мне счастья в будущем. Я не хочу играть в любовь, поймите вы наконец, у меня уже была одна игра, в результате которой я осталась одна с сыном на руках, а вы уговариваете меня, как какую-то восемнадцатилетнюю дурочку… Я знаю, что молода, но бросать остатки молодости под ноги хотя бы и вам не входит в мои планы.

— Однако вы предъявляете мне счет, Саманта. Похоже, из вас выйдет хороший специалист. Играть в любовь… Я говорил об удовольствии пообедать в ресторане, пойти на прогулку, отправиться куда-нибудь на экзотический остров, а вы…

— Да, наши понятия об удовольствиях отличаются.

— Правда? — усмехнулся он, а потом внезапно обнял ее и запечатал рот поцелуем.

Это было столь неожиданно, что Саманта, не отдавая себе отчета, ответила на его поцелуй. Поцелуй длился и длился, и ни один из них не хотел закончить его. Тело Саманты затрепетало независимо от ее воли… Дэвид был такой большой и сильный, его руки так вкрадчиво скользили по ее груди, плечам и дальше, дальше, что она потеряла над собой власть, отдаваясь сладостной ласке и так же самозабвенно лаская его. Когда он наконец отпустил ее губы, она мало что соображала, комната плыла у нее перед глазами, а ноги почти не держали ее… Что он с ней сделал? Ей это не нужно, да и ему тоже: кругом полно женщин, готовых на все.

Дэвид снова притянул ее к себе и прильнул к губам, лаская бедра Саманты, грудь… Она не сделала ни малейшего движения, чтобы остановить его.

— Врачи считают, что страстные и долгие поцелуи очень полезны для иммунной системы, снимают нервное напряжение, усталость, — сказал Дэвид, оторвавшись от ее губ.

Саманта посмотрела на него отсутствующим взглядом.

— Вполне возможно, однако… — она попыталась высвободиться из его объятий, — однако ко мне это не имеет никакого отношения. Ваша лекция о пользе поцелуев очень интересна, но у меня нет стресса, иммунная система в порядке, и мне стоит только поспать хотя бы на два часа побольше, и ваше чудодейственное лекарство — поцелуи — будет посрамлено.

Ей удалось наконец вырваться, и она выскочила из комнаты. Что делать? У нее нет больше сил сопротивляться Дэвиду, она готова вернуться и тут же на полу отдаться ему со всей страстью, на которую только способна. Упиваться его поцелуями, извиваться в его объятиях, только бы избавиться от этого острого желания.

Саманта приготовила постель, переоделась… А в голове стучало: Дэвид, Дэвид… Конечно, она для него находка: поцеловал — и она готова: никуда не надо идти, кого-то искать, она под рукой, думала Сэми, устраиваясь под одеялом и дрожа от холода… но от холода ли?

Пусть он прав, но стать его игрушкой она не хочет, таких игрушек кругом и без нее хватает. Да, Дэвид Макмиллан мужественный, страстный, заботливый, потрясающе целуется, можно только догадываться о том, какой он в постели… Но ей он не нужен. Ей некогда и… незачем.

Уткнувшись в подушку, она зарыдала.

Прошло несколько дней. Саманта вернулась с работы не очень поздно. Похоже, дом был пуст — ни музыки, ни других шумов. Сразу стало как-то неуютно и одиноко.

Утром она получила еще один букет, разумеется, с запиской.

«Смотрите на эти цветы и помните: они волшебные. Дэвид».

Записка вызвала в ней странные чувства — возбуждения и опасности. Сэми не должна принимать от него цветы. Конечно, замечательно, когда за тобой так ухаживают, несмотря на то что ты его гонишь и избегаешь. Значит, он все-таки считает тебя желанной женщиной, пусть даже тебе это не нужно… Она зарылась лицом в букет, чувствуя, как от него идет сексуальный призыв…

— Когда же ты станешь взрослой? Не будь наивной, он понял, что просто так ты в кровать не ляжешь, и теперь добивается своего вот этими цветами, — шептала она.

Все это Саманта вспоминала, когда переодевалась, решив перед сном немного прогуляться. Она вышла на сельскую дорогу и направилась к лесу: что, если взглянуть на стройку, которую затеял Дэвид?

Пройдя немного, Сэми увидела Дэвида. У нее радостно забилось сердце, но она не показалась ему сразу, а, отступив в сторону, под дерево, принялась наблюдать за ним. Это было восхитительное зрелище! Он работал легко, чувствовалось, что ему доставляет удовольствие это занятие. Мускулы перекатывались под смуглой кожей, волосы слегка растрепались, что придавало ему какой-то задорный, мальчишеский вид, вечернее солнце освещало статную фигуру, подчеркивая ее рельефные очертания.

Саманта чувствовала, что может так стоять и смотреть на него вечно. Кровь стучала в голове: люби его, люби его, тебе двадцать девять лет, и мужчина, подобный Дэвиду, не может оставить тебя равнодушной и холодной. Господи, да я с ума сошла, зачем я сюда пришла? Неужели зов плоти так силен, что может завести куда угодно, невзирая на последствия?

Она проглотила ком в горле и закрыла глаза… Иди домой, говорила она себе, не поддавайся минутному желанию. И продолжала стоять.

Дэвид вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Он покрутил головой, и его лицо озарилось радостью.

— Сэми! Как хорошо, что ты пришла!

Его взгляд, тон, выражение лица были такими любящими, такими счастливыми, что даже Саманта это почувствовала и покраснела от удовольствия. Ее недоверчивость сразу растаяла. Сэми кивнула и горделивой походкой направилась к нему.

— Сегодня отменили занятия, — объяснила она. — Решила проверить, чем ты тут занимаешься в мое отсутствие.

— Рад за тебя и за себя. Пойдем, я покажу тебе дом. — Он схватил ее за руку и потащил вперед, увлеченно рассказывая о строительстве.

— О, ты уже много сделал. — Она почти с благоговейным восторгом смотрела на его творение, мысленно ругая себя за опрометчивые выводы: какой же он трудяга, какой умелец, а она считала его бездельником, способным только читать детективы и увиваться за женщинами. — Дэвид, мне казалось, что ты говорил о себе как о строителе мостов и дорог, но про дома ты не упоминал.

— Ну, это не очень трудно. Если ты знаком с основами строительного дела, то вполне можешь справиться, тем более дом-то совсем простой, как видишь. И потом, мне понравилась сама идея, что у меня будет пристанище, куда я всегда могу приехать. Сейчас мне не нужен большой дом, я ведь уезжаю в Мексику года на два-три. Вот когда вернусь… — Они помолчали, а потом он вдруг сказал: — Почему бы нам как-нибудь не пообедать в приличном ресторане?

Саманта посмотрела на него: опять шутит? Но Дэвид был серьезен. Они сели в его грузовичок и поехали к дому. Но и там Дэвид продолжил развивать свою мысль:

— Мы пойдем во французский ресторан, там изумительно кормят.

Господи, какая нормальная женщина в расцвете лет откажется провести романтический вечер с мужчиной, подобным Дэвиду?

— Мы закажем самые изысканные французские блюда и вино, и ты будешь есть, пока не превратишься в сдобную булочку…

— Я не говорила, что согласна превратиться в булочку, — отшутилась Сэми.

— А мне показалось, что в твоих прекрасных глазах читается согласие! Неужели я недостоин твоего высокообразованного и высоконравственного общества?

— Ты невозможен. — Сэми едва сдерживала улыбку.

— Правда? В глазах близких мне людей я считаюсь чрезвычайно положительным. Ты единственная, кто отчитывает и воспитывает меня, как мальчишку.

— Значит, вы лишены недостатков, мистер Макмиллан? А куда же подевалось ваше чувство юмора?

Он улыбнулся.

— С тобой потеряешь не только чувство юмора, но и голову. Так хочешь в ресторан?

— Очень!

Саманта не кривила душой: ей вдруг до того захотелось съесть что-нибудь другое, кроме опостылевших гамбургеров и тостов, что она даже задохнулась.

К черту сдержанность и здравый смысл!

 

Глава шестая

Саманта сидела у себя в комнате, размышляя о том, что ей надеть. Ее гардероб был скромным и совершенно не подходил для походов в рестораны. Юбки, блузки, джинсы, шорты, футболки — ни одного платья. Она почувствовала отчаяние. Дэвид наверняка оденется шикарно, а она с ним рядом будет выглядеть какой-то провинциалкой.

Неужели он не понимает, что она не может покупать себе модные туалеты и шикарную обувь? Что ж, наденет то, что есть. Если ему не понравится, пусть пеняет на себя. В другой раз подумает, прежде чем приглашать ее куда-нибудь.

Саманта вспомнила о Сюзанне: можно было бы что-нибудь взять у нее, но Сюзанна повыше и покрупнее… Все, наденет свое. Кремовая юбка и черная блузка всегда выглядят пристойно. Да, скромно, но элегантно. Зато у нее есть такое ожерелье, которое вряд ли еще у кого-нибудь найдется, и не только в ресторане, а и во всей Виргинии.

Дэвид оценил и наряд, и старинное ожерелье. Саманта в ожидании заказа стала рассказывать ему о своей прабабушке-англичанке. Она была помолвлена с одним достойным молодым офицером, который служил в Индии. Во время одного из отпусков он и привез прабабушке в качестве свадебного подарка это опаловое ожерелье. Свадьбу должны были сыграть через год, но жених не вернулся из Индии — через месяц он умер от укуса ядовитой змеи. Прабабушка долго горевала по своему жениху, а потом вышла замуж, и они эмигрировали в Америку, где ее муж собирался разбогатеть и сделать карьеру, но вместо карьеры наделал двенадцать человек детей. А ожерелье досталось по наследству Саманте.

Дэвид тоже поведал ей романтическую историю о своем прапрадеде-пирате, который нагонял страху на все суда в Карибском море.

Так, беседуя и наслаждаясь изысканной едой, они болтали, все больше узнавая друг о друге, и Саманта как-то легко и спокойно рассказала ему о Джейсоне, о его неблаговидном поведении как отца.

— Значит, он оставил тебя с грудным ребенком?

— Кевин был неспокойным малышом, он ему мешал отдыхать после работы.

Дэвид задохнулся от возмущения. Собственный ребенок может мешать? Какая дикость! Он стал горячо доказывать Саманте, что Джейсон вряд ли дал бы мальчику то, что может дать настоящий отец.

Саманта не вытерпела и задала ему вопрос, который уже давно ее мучил: был ли он женат и как жена смотрела на его постоянное отсутствие?

— Я был женат, но давно. — Дэвид взял бокал, отпил порядочный глоток вина и не сказал больше ни слова.

Она так и думала. Но задавать другие вопросы побоялась: у него вдруг стало непроницаемое и чужое лицо. Значит, еще не время спрашивать, видимо слишком тягостным было расставание.

Саманта вздохнула и переключилась на омара. Она давно так вкусно не ела, а если честно, то вообще не пробовала многие блюда, стоявшие перед ней.

Дэвид рассказывал о своих детских годах, а она думала, что такого детства, как у Дэвида, у Кевина никогда не будет. Каким вырастет Кевин? Будет ли он так же любить свою работу, как Дэвид? Какую профессию он себе выберет? Не затаит ли он обиду на мать, которая не смогла сделать его богатым? Очень много вопросов возникало у нее в голове, на которые она не могла ответить.

— Я строил мосты и дамбы у себя в парке, — говорил Дэвид, глядя на нее так, как будто она была с ним там, рядом, в родовом имении. — А ты о чем мечтала в детстве?

— Ну, я, как и все девочки, мечтала иметь любящего мужа, много детей, богатый красивый дом, в котором я была бы хозяйкой… Еще мечтала, что буду учительницей. — Саманта нахмурилась, потом как-то виновато улыбнулась. — Вот и все.

Но про себя она добавила: а сейчас я одна, без мужа, у меня один ребенок, я изучаю неинтересное мне дело и не имею дома. У меня никогда не будет любимого мужа, я не узнаю, какое это счастье — просыпаться утром в его объятиях.

Она видела себя счастливой матерью, женой, хозяйкой… Почему она не родилась в прошлом веке, когда эти нехитрые семейные радости были уделом каждой женщины?

— Значит, ты хотела иметь много детей?

— Поздно об этом говорить. Мне почти тридцать.

— Старушка!

— Это не смешно.

Он улыбнулся:

— Саманта, ты ужасно забавная, твоя серьезность придает тебе удивительное очарование. — И вдруг он, к своему ужасу, увидел, что она заплакала.

Отодвинув стул, Сэми схватила сумочку и вылетела из зала. В дамской комнате она причесалась, попудрилась и, глянув на себя в зеркало, осталась довольна. Ну, теперь все в порядке, только к чему эти слезы? Что обидного он сказал?

У входа ее ждал Дэвид.

— Разве мы уже уходим? — спросила она удивленно.

— Я подумал…

— Мне здесь очень нравится, я хочу еще посидеть. Но раз ты решил, то пойдем.

По дороге домой Дэвид попытался сгладить неловкость.

— Извини, что я тебя расстроил.

— Я сама виновата, разнюнилась, как маленькая девочка, у которой отняли куклу. — Она вздохнула. — У тебя в жизни все было замечательно, твои мечты стали реальностью, а я… Как видишь, у меня пока не осуществилось ни одной мечты… хотя мне тридцать лет. Тут не до шуток.

Дэвид погладил ее по плечу, хотел что-то сказать, но промолчал.

— А в общем, — закончила она, — я тебе благодарна за то, что вытащил меня на люди, за вкусную еду. Вряд ли я в ближайшее время окажусь снова за таким столом.

Понимая, что за ужином они немного сблизились, а теперь все снова вернулось на круги своя, она ощутила странную тоску.

Дэвид снял пиджак и бросился на кровать. Разумеется, он не хотел обидеть ее, да и в чем он виноват? В том, что она бедна и одинока? Но он ничем не может помочь ей… не может? Впрочем, сейчас не время размышлять на такие темы.

Не принять ли перед сном душ? Лучше пойду поплаваю в бассейне, решил Дэвид. Надев плавки, он трусцой побежал к бассейну. Плавал он с большим удовольствием и, разумеется, представлял, что рядом с ним Саманта… Это было восхитительное видение… Она не отдает себе отчета в том, как хороша, даже когда плачет.

Да, он поступил бестактно. Его, видите ли, рассмешило то, что она заговорила о возрасте. Идиот! Дэвид ругал себя за неделикатность, за хвастовство. С кем он сражается? Сэми изо всех сил пытается не показывать свои слабости, а он изо всех сил стремится сорвать ее легкую маскировку.

Он еще раз пересек бассейн, вылез и стал вытираться. Пора домой.

На следующее утро Саманта ухитрилась выскочить из дома, не столкнувшись с Дэвидом.

Она сидела и любовалась на волшебные цветы, уносясь в мир своих грез. Приятные мечты прервал телефонный звонок.

— Какой размер обуви ты носишь? — прозвучал голос Джины.

— Зачем тебе?

— Ты знаешь, моя невестка, ну та самая, модница, сменила свой гардероб и притащила мне то, что носила прежде. Все почти новое, в том числе и обувь. Приезжай, выбери себе что хочешь.

— Джина, где ты была вчера со своими туалетами? Меня пригласили во французский ресторан, и я была в отчаянии. Потом решила — наплевать, пусть видит, что я не богачка.

— О, Сэми! Ты была с ним в ресторане? Приезжай скорее, все подробно расскажешь, я жду. — И она, как всегда не дослушав, повесила трубку.

Саманта написала дедушке записку, чтобы он не волновался, и через час уже была у подруги. Они провели восхитительные два часа, болтая, примеряя наряды и угощаясь разными вкусностями, до которых Джина была большая охотница.

Саманта успела вернуться до прихода деда и решила приготовить кофе, который ее дедуля мог пить в любое время дня. Дедушка явился, когда кофе почти остыл. Он выглядел усталым и нездоровым.

— Ты ходил к доктору?

— Зачем мне доктор? — Дед раскурил здоровенную сигару и придвинул к себе кофе. — Я сам знаю, что у меня.

— Ну и что же?

— Я старая галоша, внучка, а от старости нет лекарств.

Ну что ты будешь делать с этим упрямцем! Саманта ничего не стала говорить, только растерянно вздохнула. Потом, попозже, они обсудили с ним кое-какие планы и на этом расстались.

Прошло еще несколько дней. Как-то Саманта вернулась с работы позже обычного. Недалеко от дома был припаркован красный спортивный автомобиль. В передней стояли шикарные дамские туфли, явно из дорогого магазина. В кухне на столе были расставлены бокалы и красовалась недопитая бутылка вина.

Женщина! Саманте едва не стало дурно. Женщина!

Она лихорадочно соображала, как себя вести. Потом опомнилась: ну и что? А может, это совсем не то, что она думает. А если даже и то? Тебе какая разница? С какой стороны это беспокоит тебя? Ты же его отталкиваешь, вполне вероятно, что нашлась дама, которая оценила его мужские достоинства; у нее явно много денег и, скорее всего, она свободна…

В гостиной тоже никого не было, но, когда Саманта вышла в холл, то заметила полоску света, пробивающуюся из-под двери Дэвидовой спальни. Они там! Ей стало совсем плохо, ноги подкашивались, голова кружилась. Сэми как можно скорее вбежала в свою спальню и захлопнула за собой дверь. Кое-как раздевшись, она рухнула на кровать. Ей хотелось выть, драться, убить кого-нибудь, лишь бы не думать об этой парочке.

Она не могла понять, как мог Дэвид после того, как посылал ей такие букеты и записки, привести в их общий, пусть и временный, дом женщину и предаваться любовным утехам рядом с ее спальней? После всех его взглядов, страстных поцелуев, объятий — вот, пожалуйста, любуйся моим счастьем, раз сама не хотела!

Саманта долго и горько рыдала в подушку. Потом, выплакавшись, успокоилась. Что ж, это ее не касается. Услышав, как открылась дверь, услышав голос Дэвида, пожелавший кому-то спокойной ночи, она, как ни странно, совсем успокоилась и решила принять душ. Потом выпила таблетку от головной боли, нырнула в кровать и вскоре уже спала.

Утром она долго лежала, прислушиваясь к голосам в доме, потом встала, умылась, оделась и решила проскользнуть так тихо, чтобы никто ее не заметил. Но как только она оказалась на пороге своей комнаты, открылась его дверь и оттуда вышла женщина в шелковом халате.

Она была так хороша, что Саманта оторопела и растерялась. А какой же ей еще быть, тут же подумала она. Старухой, что ли? Дама была очень смуглая, с роскошными черными волосами и продолговатыми черными глазами газели.

— Доброе утро! — женщина безмятежно улыбнулась Саманте.

Боже, какое лицо! Спокойное, с дивным овалом, сытое. Разумеется, после секса с таким мужчиной, как Дэвид, лицо и должно быть таким.

— Привет, — вяло отозвалась Саманта.

— Вы, должно быть, Саманта? — Женщина не замечала кислого выражения лица Сэми.

Саманта кивнула, повесила на плечо сумку с книгами и стремглав выскочила на улицу. Примчавшись на склад и увидев «волшебные» цветы, она почувствовала себя такой до отвращения наивной, что схватила букет и выбросила в мусорный ящик. К черту Дэвида с его дурацкими цветами!

Сэми допоздна просидела в офисе — так ей не хотелось возвращаться. Но выбора у нее не было. Приехав домой уже в одиннадцатом часу, она прошмыгнула на кухню, достала йогурт и, сев за стол, стала быстро орудовать ложкой. На столе лежала газета с гороскопом. Оказывается, у нее все будет хорошо! Ничего себе, значит, звезды за нее?

Из гостиной слышался густой вибрирующий голос Дэвида и нежный женский. Господи, он что, поселил ее здесь навсегда?

— Сэми, мы потеряли тебя, — обратился к ней Дэвид, входя в кухню.

Да, пара была на загляденье. Холеный, уверенный в себе Дэвид, в светло-коричневых брюках, бежевой рубашке и галстуке, и женщина, похожая на дорогую модель, выглядели так органично и естественно, что Саманте не оставалось ничего другого, как поскорее исчезнуть, буркнув что-то нечленораздельное. Она даже в мыслях не представляла себя в такой одежде, она никогда не носила подобной обуви, у нее в жизни не было таких духов.

— Сэми, где ты была? Почему не пришла к завтраку? Мы тебя ждали.

— Я встала очень рано, мне надо было заехать к дедушке.

Она говорила первое, что приходило в голову. Да какая ему разница, где она была? Ее страшно угнетало, что она, в своей юбке и простенькой блузке, на фоне их великолепия выглядела просто убого. Саманту охватил нешуточный гнев. Да какое он имеет право вообще спрашивать о чем-то?

— Сэми, познакомься, это моя самая любимая кузина Тара. Надеюсь, ты не будешь возражать, если она у нас поживет некоторое время?

Саманта проглотила язык. Кузина?! Он не мог придумать ничего правдоподобнее? За кого ее принимают?

— Тара, — обратился он к сестре, — это Саманта, подруга Сюзанны.

Тара улыбнулась и протянула руку.

— Мы уже встречались утром в холле.

— Да, утром, в холле. — Саманта как попугай повторяла за Тарой слова, мечтая скорее убраться отсюда. — Мне пора спать, увидимся завтра.

— Разве ты не посидишь с нами? Бокал прекрасного вина на ночь — и сон обеспечен, — проговорил Дэвид.

— Спасибо, — ответила она ледяным тоном. — Мой сон обеспечивается другим.

Подумать только: посидеть с ними! Она уже хотела раздеться и погасить лампу, когда в дверь постучали.

— Саманта? — Голос Дэвида был требовательный, но мягкий. — Что происходит?

— Это я должна спросить тебя.

— И что ты хочешь узнать?

— По-моему, это неприлично — приводить в дом женщину.

— Ты разве не слышала, что я сказал? Тара — моя кузина.

— Ты полагаешь, что я совсем дура? — бросила она презрительно.

Но Дэвид вдруг улыбнулся:

— Сэми! Ты ревнуешь?

— Я? Не дождешься! — Она чуть не плакала от отчаяния. — Ты ведешь себя недостойно, ты презираешь меня… Зачем тогда посылаешь мне цветы?

— Сэми, ты не соображаешь, что говоришь. Опомнись! — Он поднял руки и рассмеялся.

Саманта задохнулась от ярости, но выкрикнула:

— Соображаю! И не вижу ничего смешного. Уходи!

Дэвид внимательно наблюдал за беснующейся Самантой.

— Я никуда не уйду, пока ты меня не выслушаешь.

 

Глава седьмая

— Еще раз повторяю: Тара — моя кузина, мы вместе росли. Ее отец, мой и отец Эндрю — братья. Сейчас у нее трудности в личной жизни, ей надо где-то переждать, чтобы ее не нашел бывший муж-наркоман. К тому же он еще и игрок.

— Почему он предъявляет к ней какие-то претензии?

— Он не хочет разводиться и требует денег, которые ему нужны на наркотики и карты. В общем, Тара очень несчастна сейчас и нуждается в заботе. Она знает, что я всегда выслушаю ее и дам полезный совет. Сэми, глупышка, значит, ты подумала… — Он не договорил, весьма довольный ее реакцией на Тару.

— А что я должна была подумать, когда увидела, как она утром выходит из твоей спальни? — подбоченилась Саманта, как какая-нибудь торговка.

— Я уступил ей свою спальню, а сам провел ночь в кабинете Эндрю, у него широкая софа.

Саманта облегченно вздохнула, надеясь, что Дэвид ничего не заметил, но он затаенно улыбнулся, услышав этот прерывистый вздох.

— Извини, — пролепетала Сэми, — я вела себя глупо.

— Ладно, прощаю, я тоже виноват, надо было посоветоваться с тобой. А вообще-то хорошо, что все так случилось, теперь я знаю, что небезразличен тебе.

Саманта сразу ощетинилась:

— Вот еще!

— Брось, Сэми. Ты должна получить свою долю счастья от судьбы, и я могу тебе ее преподнести, если разрешишь.

— Ты уверен, что способен дать мне то, что нужно? — насмешливо спросила она. — И уверен, что именно ты можешь это сделать?

— Уверен. Но сначала я хочу, чтобы ты поверила в меня. Сэми, неужели тебе не хочется погулять со мной в лесу? Не хочется отдаться мне на траве под звездным небом?

— В компании с комарами? — саркастически спросила она.

Он рассмеялся:

— Комаров не будет, обещаю.

Она отрицательно покачала головой: нет!

— Господи, ну как убедить тебя, что нельзя лишать себя радостей жизни? Что сделать, чтобы ты забыла про свою учебу, про склад и подумала о себе? — Он подошел к ней, обнял за плечи.

— Это не так просто, как тебе кажется, у меня уже выработался рефлекс на…

— Глупышка! — перебил Саманту Дэвид и, прижав к себе, стал целовать, покусывая ее губы, ушко и шею маленькими поцелуями-укусами, от которых она тут же пришла в страшное возбуждение. — Это совсем не сложно, как видишь, — говорил он, время от времени отпуская ее губы, чтобы набрать воздуха.

Саманта чувствовала, что готова отдаться ему, но дух противоречия заставил ее вырваться из его рук.

— Нет! И еще раз нет! Не сейчас, не сегодня, не здесь! Прошу тебя, уходи, пожалуйста! — умоляющим голосом прохрипела она.

Остановив свой порыв усилием воли, Дэвид отпустил ее и тут же вышел, плотно закрыв за собой дверь.

Саманта дрожала как в лихорадке. Она хотела любви, счастья, всего того, что предлагал ей Дэвид, но он предлагал это на один день, ну, на месяц, а она хотела забыть одиночество навсегда. Сэми уже пережила шок расставания, когда ее бросили с ребенком… Еще раз такое она не переживет.

— Замечательно, — сказала Тара, улыбнувшись Дэвиду. — Похоже, она неравнодушна к тебе.

Дэвид не ответил, но по нему было видно, что слова Тары ему приятны. Он налил себе чуть-чуть виски, плеснул содовой и глотнул.

— Знаешь, она долго не хотела верить, что ты моя кузина, правде всегда трудно поверить.

— О, ты бы видел ее лицо, когда мы с ней столкнулись вчера утром! — засмеялась Тара. — Бедняжка, пожалуй, это слишком сильное для нее испытание.

— К тому же ты вышла из моей спальни.

— Я бы на ее месте взбесилась от ревности.

— Знаешь, Тара, она говорит, что это не ревность. Ее поразило другое: как я смел привести в дом женщину, как мог так унизить ее. Она оскорблена, а не ревнует. К тому же я ее вообще не интересую.

— Думаю, твое самолюбие никто так не задевал.

— Мое самолюбие совершенно ни при чем. Мне жаль ее. Маленькая худенькая труженица, спит мало, ест кое-как и что попало, да еще и учится вечерами.

— Ты говоришь о Саманте как о близкой родственнице.

Он пожал плечами.

— Раз я живу с ней в одном доме, пусть даже и временно, мне не хочется, чтобы рядом был несчастный, замотанный человек. Ее надо успокоить, у нее трудная судьба и сын на руках. Мне хочется, чтобы она немного отвлеклась от своих проблем. Знаешь, у меня есть один план… — Он замолчал, решив, что пока рано говорить об этом. — Я потом тебе все расскажу, ладно, сестричка?

Тара пригубила вино и задумчиво посмотрела на него.

— Насколько серьезны твои чувства к ней?

— Я… собственно, чувств никаких нет, я просто хочу помочь ей, пока живу здесь.

— В чем помочь, Дэвид? Это звучит многообещающе. Разве ты не видишь, что ее не интересует легкий флирт? Ей не нужна сиюминутная помощь.

Дэвиду не понравились слова Тары.

— Ты же сама знаешь, что у меня нет желания заводить что-то серьезное, — раздраженно сказал он. — Разве стремление помочь можно расценивать как-то по-другому?

— Только если вы оба воспримете ваши отношения как дружбу, хотя вряд ли она захочет с тобой… дружить. Саманта умная женщина и понимает, что, как бы ни назывались сейчас ваши отношения, она проиграет. Понимаешь, о чем я говорю? Слушай внимательно. Из того, что я увидела и что сказал ты, я поняла одно: ты для нее лакомый кусок — огромные деньги, навязчивое желание помочь, хорош собой, чего нельзя сбрасывать со счетов, и…

— Ты несправедлива к ней, Тара, — перебил он.

— Несправедлива?

— Она не такая, у нее нет и капли меркантильности. Ты считаешь, что она играет со мной, заманивая в капкан?

— Конечно! Только она прекрасно понимает, что через два-три месяца ты бросишь ее, а ей останется только тешить себя воспоминаниями.

— Ты уверена, что я ее брошу?

— А разве не так? Не женишься же ты на ней из желания помочь и не станешь хоронить себя в этой глуши.

Дэвид согласился про себя, что это так, но промолчал.

— Надо найти разумное решение. Ты должен прежде всего думать о своей жизни и защитить себя от неожиданностей в будущем. Ты заслуживаешь счастья, особенно после того, что пережил. И не говори мне, что хочешь остаться навсегда один. Ты достаточно молод, чтобы иметь дом, семью. Сейчас ты скитаешься по миру, но когда-нибудь устанешь и захочешь осесть.

— Все верно, Тара. Я люблю скитаться по миру, обожаю свою работу и действительно не хочу ничего постоянного. Ты права, мне не стоит играть с огнем и доставлять этой женщине лишние проблемы.

Саманта пыталась заснуть, но поневоле прислушивалась к голосам, доносившимся из гостиной. Эта парочка была из другого мира, к которому она не имела никакого отношения.

Слишком велика разница между ней, усталой, одинокой, обремененной заботами женщиной, и этими богатыми, уверенными и красивыми людьми. Их мир для нее недосягаем, и не нужно забивать себе голову несбыточными мечтами.

Значит, он спит в кабинете Эндрю? А что, если сейчас пойти к нему и… Она еще не пришла в себя после их поцелуя… Уткнувшись в подушку, Сэми застонала. Ну пойдет, а дальше? Соберись с силами и забудь о нем. У тебя сын, дедушка, которые требуют забот, тебе надо получить образование. Спи, приказала она себе.

В ушах ревело море. Она стояла на скале в длинном белом платье, широкополой шляпе, придерживая ее руками, чтобы не унесло ветром… Вот она засмеялась и побежала, оглядываясь на него. Ему хотелось крикнуть: «Будь осторожна, подумай о нашем ребенке, которого ты носишь», но она все бежала и бежала, махая шляпой… И вдруг он увидел ее, лежащую на песке с застывшей улыбкой… Но кто это? Это лежит Саманта, вот она вскрикнула, вскочила и бросилась ему навстречу, но он-то знал, что она мертвая…

Дэвид проснулся в холодном поту, с колотящимся сердцем. Сон. Какое счастье, что это только сон. Он встал и направился в ванную, думая обо всем сразу — о своем доме, о Саманте и о своем сне…

* * *

Саманта вошла в кухню и остановилась, пораженная увиденным. Тара, одетая в шорты и футболку, с собранными в хвост волосами, вынимала из духовки противень с горячими булочками. Стол был уже накрыт: сок, миска клубники, сыр. Саманта вдохнула ароматы кофе и сдобы и почувствовала, что если она сейчас же не съест что-нибудь, то упадет в обморок.

Тара поставила противень на стол и с улыбкой обратилась к ней:

— Доброе утро. Надеюсь, вы оцените мои труды?

— Доброе утро, — улыбнулась в ответ Саманта, покоренная приветливостью Тары и ее кулинарными талантами. — Все выглядит так аппетитно… А запах! Ммм! Когда вы успели?

Тара удовлетворенно вздохнула.

— Я проснулась очень рано, когда еще не рассвело. И что же прикажете делать? Вот я и расстаралась. А готовить я просто обожаю, думаю, из меня вышел бы при необходимости замечательный повар. Вы разрешите мне еще немножко похозяйничать?

— Вы же знаете, что это не мой дом, — засмеялась Сэми, — как я могу что-то разрешать или не разрешать? Вы оба, как родственники, скорее можете запретить что угодно мне.

— Ну, не нужно преувеличивать! Вы здесь живете… Ладно, давайте завтракать пока все горячее. Что вы будете — омлет или…

Тара не успела договорить: в кухню вошел Дэвид и весело произнес:

— Бог мой! Какой запах! Доброе утро, милые дамы. Я готов съесть быка. Скорее покормите единственного в вашем распоряжении мужчину, иначе я умру и вы останетесь одинокие и беспомощные. Тара, сестричка, не томи, накладывай побольше омлета и булочек.

— Садись, — улыбнулась Тара.

Да, подумала Саманта, Тару трудно не любить. Каждый день она открывала в этой женщине новые достоинства и все сильнее к ней привязывалась. Тара всегда дожидалась Саманту вечером, когда бы та ни пришла, и кормила ее ужином, да каким! И конечно, она отвлекала ее мысли от Дэвида. Дэвид же, видимо, был не так доволен, что они всегда втроем, и часто останавливал на Саманте взгляд, полный страстного желания… Или ей так казалось?

Как-то раз Тара пригласила Саманту прогуляться — была суббота, и Саманта не училась. Дэвид остался дома, сославшись на то, что должен кое-что прочитать и позвонить в Испанию… Бог с ним, сказала Тара, и они вышли.

Жара слегка спала, идти было легко и приятно.

— Надо бы заняться спортом, да времени нет, — размахивая руками в такт, сказала Саманта.

— Да, Дэвид прав, вы очень деловая особа. Разумеется, когда вы наконец получите образование, то сможете заняться чем угодно.

— Надеюсь. Спасибо, что вы не ругаете меня, как Дэвид.

Тара засмеялась:

— Не обижайтесь на него, Сэми. Дэвид хочет, чтобы вы немного порадовались жизни, отдохнули. Он всегда был в нашей семье самый жалостливый, хотя и остальные члены семьи отличаются добротой и внимательным отношением к другим, особенно к тем, кто нуждается в заботе.

Саманта промолчала. Они шли по лесу, и вскоре сквозь деревья показался дом. Сэми не была здесь неделю и поразилась, как много сделано. Дом почти готов. Как красиво он смотрится среди деревьев и диких розовых кустов!

— Молодец Дэвид, — задумчиво сказала Тара. — У него появился вкус к жизни. Это начало нового этапа.

Саманта удивленно посмотрела на нее:

— Начало нового этапа? Но он же скоро уедет.

— Дэвид слишком долго скитался из одной страны в другую, отдаваясь работе до такой степени, что забыл о себе. Пусть этот крохотный домик и нельзя назвать домом в прямом смысле, но это уже что-то.

— Что же с ним случилось?

Тара мельком глянула на нее, как бы обдумывая, стоит ли ей говорить.

— Я думаю, он сам вам расскажет. Ладно, пойдем отсюда.

Саманта поняла, что Тара ничего не скажет и не стоит больше задавать никаких вопросов. Неужели Дэвид скрывает что-то такое, что ей не полагается знать? Сэми была откровенна с ним, а он… Да, она его не знает и вряд ли когда-нибудь узнает.

В последующие дни цветы неизменно появлялись у нее на столе, раз от разу все красивее и экзотичнее. Букеты были подобраны с таким вкусом, что восхищению Саманты не было предела. Тем не менее она все больше и больше понимала: ей не следует принимать эти букеты. Даже дедушка заинтересовался.

Тара уехала, и они опять остались одни. Как-то утром, за завтраком, Саманта решила выяснить, зачем Дэвид так упорно присылает ей цветы.

— А почему я не могу присылать их тебе? На складе так скучно и пыльно, что одно это должно утомлять тебя.

— Знаю, знаю, ты напоминаешь мне, что на свете есть много прекрасного, в том числе и цветы. Но мне неудобно перед дедушкой, который весьма заинтересовался их происхождением. Не могу же я соврать, будто покупаю их сама.

Дэвид взглянул на нее, хотел что-то сказать, но только махнул рукой.

Цветы приносить перестали, и Саманта вздохнула с облегчением, но и с грустью. На третий день после их разговора, когда она выбросила последний увядший букет в мусорный ящик, в офис вошел человек в униформе и положил на стол перевязанный красивой лентой пакет.

Она стала лихорадочно развязывать пакет и извлекла оттуда огромную коробку шоколадных конфет, весьма дорогих. Ну что ты будешь с ним делать? Взять коробку домой и там вернуть? Это будет уж чересчур демонстративно. Выбросить? Да у нее не поднимется рука на такое.

Надо есть, вздохнула Саманта и, открыв коробку, выбрала самую красивую конфету. За первой последовала вторая, потом третья… Вкусно!

Когда пришел дедушка, она угостила его, сказав, что подарок принес один бывший клиент, который до сих пор пользуется креслом, купленным у них в прошлом году. Дедушка заявил, что конфеты ему вредны, и с недоверием посмотрел на нее. Клиент! Знает он этих клиентов. Она думает, что дед не был молодым. Глупышка, старается не беспокоить его, но он-то все видит и понимает, как ей тяжело.

Саманта сидела в машине, замершей на обочине, и соображала, как ей быть. Бензин кончился, а до дома и до станции еще далеко. Рядом плачет голодный Кевин. Какая она несчастная, а теперь, когда умер дедушка, ей вообще некому даже пожаловаться. Работы она найти не может, все ее прогоняют, вот и сегодня очередной отказ. Кевин зарыдал еще громче. Из леса выскочил огромный зверь и кинулся к машине… Саманта в ужасе закричала — и проснулась.

Господи, сон! Слезы еще лились у нее из глаз, но она облегченно вздохнула.

— Надо выпить воды, — пробормотала она, встала и сунула ноги в тапочки.

Сэми вошла в кухню, взяла чашку, но чашка как-то выскользнула у нее из рук. Снова брызнули слезы, теперь уже от обиды на чашку. Она нагнулась и стала собирать осколки.

— Что случилось? — раздался голос Дэвида.

— Вот, хотела пить, ч…

— Стоит ли из-за чашки проливать слезы?

— Вообще-то чашка ни при чем. Мне приснился неприятный, даже страшный сон. Я опять стояла на обочине в машине без бензина, рядом плакал Кевин, и как будто умер дедушка, а меня нигде не берут на работу… Чепуха какая-то… Из леса выскочил волк и кинулся к нам…

Дэвид обнял ее и прижал к себе. Саманта судорожно вздохнула и прижалась к его голой груди. Какое счастье, что это был только сон. Конечно, и его объятие, и это мнимое спокойствие тоже не настоящие, но сейчас-то ей хорошо, а о том, что будет потом, не стоит думать. Она вытерла слезы и улыбнулась.

— Разревелась, как маленькая. Подумаешь, сон приснился.

 

Глава восьмая

Ей хотелось бы вечно пребывать в объятиях Дэвида, чувствовать его тепло и ласку, испытывать невыразимое блаженство от его прикосновений. Дэвид осторожно играл ее волосами, нежно поглаживал хрупкую спину. Сэми представила на мгновение, что любовь Дэвида принадлежит ей, и в этот момент он поцеловал ее, сначала осторожно, а потом все требовательней и требовательней.

Саманта, не задумываясь, отдала ему поцелуй, но, чувствуя, как его руки опускаются ниже, напряглась и вырвалась из его рук.

— Извини, я… я должна… то есть не должна… — Она сама не понимала, что она должна делать — остаться здесь и больше не сопротивляться (ночная рубашка была слишком слабой защитой) или… да, бежать, и немедленно. — Пожалуйста, Дэвид, не держи меня, — попросила она, потому что он опять взял ее за руку.

— Но почему? Разве тебе не приятно? Разве не хочется пойти дальше поцелуев? Что ты теряешь? Зачем лишаешь себя наслаждения? Я обещаю тебе, что ты не пожалеешь!

— Верю, верю, что ты прекрасный, замечательный любовник. Но моя жизнь после не станет легче, как ты думаешь, мне будет еще тяжелее. Я не создана для мимолетного флирта, вернее, не привыкла, а теперь уже ни к чему. Ты скоро уедешь, а я останусь, и к моим проблемам прибавятся еще и воспоминания о днях любви с тобой.

— Но я уеду не скоро. Почему ты упираешься? Возможно, ты и не будешь вспоминать меня, зачем заглядывать вперед и думать о том, чего может и не быть? Надо думать о том, что сейчас, а сейчас ты хочешь меня, я уверен.

— Дэвид, не настаивай, не мучь меня и себя.

Он выпустил ее руку, повернулся и стал молча собирать осколки чашки, не глядя на Сэми.

Саманта ушла к себе на склад, а Дэвид стал звонить Таре.

— Тара, мне нужна твоя помощь.

— Все что угодно.

Дэвид тут же стал рассказывать ей о своем плане покорения Саманты.

— Это не совсем законно, она может подать в суд.

— Ну уж и в суд!

— Ты как следует подумал?

— Да. — Странно, но он был уверен в успехе своей затеи.

— Тогда действуй, я твой помощник, но ты должен во всем слушаться меня.

Согласовав с Тарой нюансы, он ринулся выполнять задуманное.

— Дэвид, я тебе очень благодарна, но ты напрасно утруждаешь себя. Я еще первую коробку шоколада не съела, а ты уже прислал вторую.

Прошло два дня, шоколада больше не приносили. Саманта облегченно вздохнула, но и взгрустнула. Да, женщины загадочный народ, думала она, нам никак не угодишь.

Сэми ушла на склад и пробыла там довольно долго, сверяя накладные, а когда вернулась, на столе красовалась подставка с десятью красными воздушными шарами. Она оторопела: что это такое? Для госпожи Бенетт, ответил ее помощник.

— Дэвид, ты неистощим на выдумки, у меня нет сил бороться с тобой, — заявила она вечером, причем довольно раздраженным тоном.

— А ты, Саманта, неисправимо упряма, — невозмутимо ответил он. — Я выполняю свою миссию, предназначенную мне судьбой, — вызвать улыбку на твоем хорошеньком личике, а ты упрямо хмуришься. По-моему, ты обмолвилась о том, что у тебя будет перерыв в занятиях?

— О да.

— И что ты намерена делать эти три дня?

— Спать!

— Но тебе же все равно, где спать?

— Разумеется.

— Тогда почему бы тебе не совершить со мной небольшое путешествие в Новый Орлеан? Пообедаем…

— В Новый Орлеан пообедать? Ты шутишь?

Дэвид покачал головой, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. Саманта задумалась, а он смотрел на нее и с удовольствием читал на ее личике, как ей хочется в Новый Орлеан, и в то же время на нем отражался страх, сомнение — целая гамма чувств.

Потом она явно что-то решила и стала задавать ему вопросы. Дэвид старался отвечать как можно подробнее, но кое-что пришлось приврать…

И Саманта согласилась.

Итак, первая часть плана осуществилась, но дальше было гораздо сложней.

Утро понедельника они встретили в самолете. Саманта устроилась в кресле напротив Дэвида и с удовольствием осматривалась по сторонам.

— Изумительно!

Ее восхищению не было предела — салон ошеломлял роскошью, достойной принцессы: пассажиры должны забыть о том, что под ними бездна, и наслаждаться полетом.

В аэропорту Нового Орлеана их встретили и, по просьбе Дэвида, повезли во французский квартал, где в ресторане уже ждал завтрак. Дэвид вел себя так спокойно и уверенно, что у Саманты не было никаких сомнений по поводу их путешествия. Она с изумлением осматривала город, не испытывая никаких угрызений совести по поводу оставшейся в Виргинии работы. Удивительно, но дедушка, обычно ворчавший по поводу ее незапланированных редких отлучек, сейчас даже обрадовался, когда она, заикаясь, сообщила, что ненадолго уедет. Не спросил куда и весело помахал рукой. Но Саманта была уже в раю и не обратила на это внимания. Дэвид заказал гигантский завтрак.

— Ты же сказал, что мы только перекусим, — удивилась она, увидев салаты, омаров и прочие деликатесы.

— Ты должна эти три дня есть так, чтобы твои изящные формы слегка округлились.

— Мне не нравится это, — нахмурилась Сэми.

— Ресторан? Еда?

— Вся эта затея. Я не смогу расплатиться с тобой.

— Мне нужно только твое общество.

— Я не продаюсь за еду, Дэвид, — вырвалось у нее. Она тут же пожалела о своей резкости, но было уже поздно: Дэвид поморщился.

— Полегче, Саманта, с формулировками. Все, что от тебя потребуется, — это побыть со мной. Я же говорил: мне нравится болтать с тобой, нравится шутить, обсуждать твои да и свои дела… Ну, как?

— Ты всегда добиваешься того, чего хочешь? Сегодня твой план «Сделать Саманту счастливой» уже в действии, так?

— Разве это плохой план? — лукаво улыбнулся он.

Саманта усмехнулась: что за человек! Ему ясно даешь понять свое негативное отношение, а он находит это забавным и становится еще более настойчивым. Она поняла, что и цветы, и шоколад, и шары, и эта поездка возникли только потому, что он так захотел. Она просто объект его желаний, его каприза. Могла быть другая, но попалась она.

Сэми попыталась разобраться в ситуации и поняла только одно: раз уж она здесь, надо выполнять программу до конца. Она не девочка, а взрослая женщина. Посмотрим, как будут развиваться события.

— Я принимаю твои условия, но отдых должен быть незабываемым. Я правильно поняла твое обещание?

— Ох, Саманта, ну и крепкий же ты орешек. Значит, возвращаемся в самолет и летим дальше.

— Как? Разве мы не в Новом Орлеане?

— Нет, это была временная посадка, Новый Орлеан впереди.

— То-то мне показалось, что для Нового Орлеана слишком близко. Однако я должна заняться географией

Они сели в самолет, и Саманта тут же заснула: обильная еда и два бокала вина сделали свое дело. Сколько времени спала, она не помнила, но, когда проснулась, Дэвида рядом не было. Солнце ушло за горизонт. В салоне зажгли свет. Саманта с наслаждением откинулась в кресле, потянулась, и в это время в салоне появился Дэвид. Он вышел из кабины пилотов — видимо, болтал с экипажем.

— Как чувствуешь себя? Не мутит? — Он улыбался ей так радостно, как будто не видел ее год.

— Все замечательно. Но который час и где мы?

Дэвид присел рядом и посмотрел сначала на нее, а потом на часы. Видно, что-то не так, подумала она, чего он замялся?

— Дэвид, в чем дело?

— Тебя что-то беспокоит?

— Да где же мы?

— Саманта, слушай меня внимательно и не удивляйся: мы летим на один из островов в Карибском море. Отдохнуть, как и предполагали.

Она оттолкнула его и кинулась к иллюминатору, но, кроме облаков, ничего не увидела.

— Ты украл меня?

— Будешь лежать под пальмами на песке и спать сколько хочешь. Ты можешь делать все, что твоей душеньке угодно, ты…

— Дэвид, ты обманул меня!

— Нет, это называется «исполнением желаний».

— Я подам на тебя в суд.

— Неплохая идея. Ты, разумеется, выиграешь, получишь кругленькую сумму, и все твои проблемы будут решены.

— О чем ты говоришь? Что я скажу дедушке?

— Дедушка в восторге от этого, я ему все рассказал, и он одобрил мою идею — ну, как ты выразилась, украсть тебя.

— Дедушка одобрил твою идею?

— Ну, не совсем так. Просто я сказал ему, что хочу пригласить тебя отдохнуть, и он очень обрадовался, сказав, что цветы и шоколадки хорошо, но отдых на берегу океана восстановит твои силы.

Боже праведный! Значит, дедушка все понял.

— Но… сестра и Кевин могут вернуться в любой момент. Откуда они узнают, где я?

— Позвонишь им из отеля, хотя дедушка им сам все сообщит.

— Дэвид, какой отель? У меня нет паспорта.

— Ну, меня там все знают, за этим дело не станет.

— Как знают? Значит, ты возишь сюда…

— Саманта, не будь такой подозрительной. Наша семья уже много лет владеет здесь землей, у нас вилла, на которой отдыхают все Макмилланы. Возможно, и сейчас там кто-то есть, я, право, не знаю. Но это не имеет никакого значения, места всем хватает. При желании можно не видеть друг друга по целым неделям.

— Но, Дэвид, у меня нет одежды, только то, что на мне.

— Не беспокойся, все продумано. Тара купила все, что тебе понадобится. Она, кстати, все знала, можешь подать в суд и на нее — будет двойная выгода.

— Тара все знала? Купила одежду? Вы сговорились? Ох, ребята, ну что вы со мной сделали? Я что, кукла?

— Саманта, я хотел порадовать тебя. Надеюсь, что ты меня простишь.

Она свирепо взглянула на него.

— Простить? И не подумаю. Ты навязываешь мне свои желания, заставляешь делать то, что я не хочу, и ставишь меня в неловкое положение!

— По-твоему, отдых на Карибах — это насилие? По-твоему, купаться в океане, есть тропические фрукты — это навязываться? Успокойся и расслабься, Сэми, и ни о чем не думай. Позволь мне только заботиться о тебе и…

— И спать с тобой?

— Это будет зависеть только от тебя. — Он лучезарно улыбнулся. — Я не буду форсировать события. Но если ты так против, что ж, я завтра отправлю тебя обратно первым утренним рейсом.

В ответ на это дипломатическое предложение Саманта закрыла глаза, притворившись, будто обдумывает его слова. Неужели это не сон? Она летит на Карибы и капризничает, а ее уговаривают?

— Саманта?

Она открыла глаза.

— Посмотри в иллюминатор!

Сэми придвинулась к окошку и ахнула: внизу посреди океана утопал в роскошной тропической зелени крошечный островок. Боже, какая красота!

— Похоже на рекламную открытку для туристов. Не верю, что это все настоящее.

— И тем не менее все настоящее — и океан, и остров, и я…

Саманта засмеялась и дотронулась до него рукой.

— Ты прав. Я остаюсь.

Она стояла в роскошной комнате, куда ее привел слуга, здесь же находились ее чемоданы. Раскрыв их, Саманта была потрясена: таких вещей у нее никогда не было.

Спасибо тебе, Тара! — мысленно поблагодарила она удивительную кузину и стала примерять роскошные одежки. Из сада доносилось пение экзотических птиц, аромат роз и еще каких-то незнакомых цветов наполнял всю комнату. Саманту окружало такое великолепие — от кровати и до статуэток, — что ей казалось, она спит.

Приняв душ, Сэми надела тончайшее шелковое платье и подошла к зеркалу. Неужели это она? Причесала кудри, чуть тронула помадой губы и пошла искать Дэвида. Тот дожидался ее на веранде и, увидев, только присвистнул: до чего хороша! Но самое главное — она улыбнулась и милостиво подставила ему губы для поцелуя. Да Саманта ли это?

На следующее утро Дэвид проснулся рано. Он встал и пошел поплавать, потом сел в одиночестве пить утренний кофе. Саманта все еще спала. Бедная девочка, столько переживаний!

Было уже около десяти, когда на веранду вышла Сэми, в белых шортах, голубом топе, свежая, как роза, и очень хорошенькая. Да, подумал Дэвид, вот что делает женщину прекрасной — сон и покой.

— Доброе утро! Как отдохнула? Не снилось ли тебе что-нибудь ужасное? Не тревожили ли твой сон комары? Не мешал ли вам, принцесса, шум океана?

— Смейся, смейся! Так сладко я спала только в детстве, под пение мамы. А что, завтрака не будет?

— Все что угодно и сколько угодно. Миссис Твиди исполнит любой твой каприз.

— Какой еще каприз? Кофе и тост.

Миссис Твиди, как бы не слыша про тост, подала омлет с сыром, фрукты, горячие булочки, салат и массу каких-то закусок, разложенных на длинном блюде.

— Я в жизни столько не съем!

— Выбери то, что тебе понравится, и все. Так принято: подать много, чтобы гость выбрал себе еду по вкусу.

Саманта не заставила себя упрашивать, и скоро, к ее несказанному удивлению, еды на блюде почти не осталось.

— Боже, неужели я все съела? Дэвид, что это такое?

— Это признак того, что ты начинаешь приходить в норму. — (Она безмятежно улыбнулась.) — Значит, ты твердо решила остаться?

— Зачем спорить с судьбой? Раз она, судьба то есть, подарила мне этот случай, буду наслаждаться жизнью. — Сэми обреченно махнула рукой.

— Судьба? А мне казалось, что именно я подарил тебе этот случай.

— Ты только перст судьбы, — опять улыбнулась она. — Очень красивая, большая, щедрая, но — рука судьбы.

— Вот как? Ты отказываешься признать, что я играю какую-то роль в твоей жизни? По-твоему, я пешка, не больше?

— Но тебе же это нравится?

— Конечно, но только я начинаю жалеть, что затеял эту авантюру, потому что сам попался на крючок.

Саманта по-прежнему улыбалась.

— Я думаю, пора идти на пляж. Если ты не хочешь, скажи куда пойти.

— Не хочу? Я только и мечтаю, что окунуть тебя в воду, а потом обвалять в песке.

— Попробуй только!

Они расхохотались и вскоре уже шли на пляж.

Конечно, Саманта была счастлива: океан, пляж, пальмы, рядом Дэвид — да не грезит ли она? Они заплывали далеко в море, бегали друг за другом, словно маленькие дети, и устали так, что еле добрались до дома. Миссис Твиди накрыла им на веранде обед, и остаток дня они провели, мирно беседуя и наслаждаясь десертом — изысканным французским вином и дивными фруктами. Было уже совсем поздно, когда вдруг к ним в гости заявились давние друзья Дэвида. Саманта извинилась и, сославшись на усталость, ушла спать, оставив мужчин распивать виски.

Среди ночи Сэми проснулась от какого-то шума. Откуда-то сбоку слышался то ли скрежет, то ли дребезжание — она не могла разобрать. Она лежала, обмерев: что-то живое шуршало в углу, откуда явственно раздавались царапающие звуки.

Мышь! Неужели даже на Карибах есть мыши? Она включила лампу, и мышь затихла. Саманта села, но никого не увидела. Потом снова легла, однако заснуть не могла. Она понимала, что мышь ее не съест, но не спала. А вдруг это не мышь? Мало ли на острове представителей фауны? Кто знает, что может случиться. Нет, здесь она не останется.

Сэми стянула простыню, взяла подушку и поплелась в холл, а оттуда в гостиную — там стояла большая софа. Вот на ней она и будет спать.

Едва Саманта разместилась на софе, как в дверях возник силуэт. Это был Дэвид. Она затаила дыхание.

— Тут кто-то есть или мне показалось? Боже, Сэми, что ты тут делаешь?

— Все в порядке, иди спи.

— Но что случилось? — Он был потрясен.

— Там мышь или что-то вроде этого. Можешь смеяться, но я не могла оставаться с «этим» наедине. Пожалуйста, иди спать. Мне здесь очень удобно.

Но он не только не ушел, а, наоборот, присел на софу, почти касаясь девушки.

— Саманта? — нежно окликнул он ее. — Не бойся меня, все в твоей власти, я тебе ничего не сделаю, только уйдем отсюда, раз ты не хочешь вернуться в свою комнату. Гостиная не место для сна, здесь тебя могут увидеть слуги и подумать, ну, мало ли что…

Он придвинулся еще ближе и стал перебирать ее кудри, чуть массируя голову. Потом стал поглаживать виски и скоро услышал ее ровное дыхание: она спала.

Солнце светило ей прямо в лицо. Закрыв глаза рукой, Саманта вспомнила события прошедшей ночи. Надо же, испугаться мыши! Вот уж не ожидала она от себя такого малодушия. Но где она? Это не ее кровать и не софа в гостиной. Кто-то спал рядом, подушка смята… Дэвид, вот кто!

— Доброе утро, дорогая! — В спальню вошел Дэвид с подносом в руках. — Завтрак подан! — весело пропел он.

Она безмолвно смотрела, как он поставил поднос на кровать и стал наливать кофе. На нем был черный шелковый халат, который ему очень шел.

— Как я оказалась здесь? — обрела она наконец дар речи.

— Я принес тебя сюда, дорогая, одурманил древней гавайской настойкой, а потом мы страстно любили друг друга. — В его глазах прыгали бесенята.

Саманта застонала.

— Так я и поверила тебе. Ладно уж, давай кофе пить, а то остынет. — Она протянула руку и взяла чашку, а другой отбросила со лба прядь волос.

— Ты прелестно выглядишь. Мне особенно нравится, когда твои волосы в беспорядке окутывают тебя, а лицо со сна такое беззащитное… И тебе очень идет эта сексуальная ночная рубашка.

Саманта покраснела и стала натягивать простыню на свою почти голую грудь. Тара постаралась, чтобы рубашка прикрывала как можно меньше тела.

— Почему ты не поверила, что мы занимались любовью?

— Потому что ты не мог поступить так нечестно.

— Правильно, ты умница. У меня в голове не только секс, хотя я и отдаю ему предпочтение перед такими высоконравственными понятиями, как дружба и…

— Но ты же мужчина, — перебила она его.

— Тонко подмечено, дорогая.

Саманта засмеялась и взялась за третий круассан.

— Какие же ты придумал еще развлечения?

— Если бы я стал перечислять все, что могу тебе предложить, нам не хватило бы и месяца для отдыха здесь.

— Дэвид, скажи мне честно: неужели я тебе так интересна, что ты пошел даже на обман, чтобы затащить меня сюда?

Он посмотрел на нее таким страстным взглядом, что у нее перехватило дыхание.

— Ты затронула мое сердце.

 

Глава девятая

Дэвид внимательно наблюдал, какое действие произвели на нее его слова. В лице Саманты было столько непосредственности, чистоты и веры, что он поражался: неужели ей двадцать девять лет? Где были мужчины, окружавшие ее? Почему они не разглядели эту прекрасную женщину? Да, она резка и независима, но это ей даже идет. Сейчас, в белой кружевной ночной сорочке, со спутанными светлыми кудрями, она была похожа на ангела и явно не сознавала своей прелести. Ему страстно захотелось заключить ее в объятия, сказать, что теперь у нее будет все, но вместо этого он взял ее за руку и чуть склонился к ней.

— Сэми, ты подаришь мне свою дружбу?

Ее голубые глаза широко раскрылись.

— Только дружбу? А остальное?.. А секс? Разве ты не хочешь секса?

— Только секса — нет! Что я, скот, чтобы жить одним сексом?

— Ты привез меня на этот дивный остров, устраиваешь мне романтические обеды, ужины, прогулки вдоль побережья, угадываешь мои желания — и рассказываешь мне сказки, что не любишь секс?

— Но что тебя тревожит? Да, я не схожу с ума по плотским удовольствиям. Я что, должен мычать, кидаться на женщин, громко стонать? — Дэвид еле сдерживался, чтобы не рассмеяться. — Я просто жду, когда ты будешь готова для любви, а пока ты этого не хочешь, я буду твоим другом. — Дэвид замолчал, хотя его так и подмывало сказать ей, что больше всего на свете он мечтает стащить с нее эти кружева, которые называются ночной рубашкой, и тут же овладеть ею.

— Дэвид, я счастлива слышать это, но ты же так мало меня знаешь. — Она смотрела на него и понимала: он говорит не то, что думает, у него какой-то странный, затуманенный взгляд, он как-то прерывисто дышит.

Они замолчали, чувствуя все большее напряжение. Желание неудержимо рвалось наружу. Кто из них первый придвинулся, уже не имело значения, но минуту спустя они яростно сплелись в объятиях. Долго сдерживаемая страсть захлестнула их обоих. Сэми нашла его губы и не могла оторваться от них, забыв все на свете. Наконец они принадлежали друг другу. Его руки скользнули по ее телу, сорвали и отшвырнули рубашку, за которой последовал и его халат. Саманта жадно осматривала его нагое тело, которое она уже когда-то видела, но далеко и мельком, и вот оно перед нею, прекрасное, мускулистое и ее… ее… Он принадлежит ей.

Дэвид изнемогал от желания, он был давно готов, но она его чуть охладила:

— Дэвид, мы должны подумать…

— Сэми, о, Сэми, — прошептал он, задыхаясь.

Саманта закрыла глаза, поняв, что думать уже ни о чем не может.

Потом они лежали обнявшись, обессиленные, усталые, но такие счастливые, что казалось, это предел человеческих желаний.

— Сэми? — нежно окликнул ее Дэвид.

— Да?

— Тебе… было хорошо?

— Ты еще спрашиваешь! — Ей было немного стыдно за то, что так бурно выражала свою страсть, и она спрятала заалевшее лицо у него на груди.

— Ну-ка, посмотри на меня! Нечего прятаться, плутовка. — Он поднял лицо Саманты и нежно провел кончиком языка по ее припухшим губам. — Ты удивила меня, и это было прекрасно.

— Я сама себя удивила.

Дэвид прижал ее к себе еще крепче.

— Боже, как же приятно держать тебя в объятиях, — самодовольно улыбнулся он.

Они жили как в раю. Маленький романтический остров был создан для любви, и они предавались пылким ласкам на полянах, пляжах, под пальмами, особенно им нравилось быть вместе в воде. Волны качали их, и они следовали их ритму, наслаждаясь друг другом.

Саманта совершенно освоилась, уверенность, что она желанна, что она сейчас для Дэвида единственная женщина, придавала ей чарующую прелесть. Лишь изредка у нее мелькала мысль: а как она будет жить без этого совсем скоро? Но Саманта тут же прогоняла ее, чтобы ничем не омрачать дни любви, и страстно прижималась к Дэвиду… Потом, потом как-нибудь все образуется.

Дэвид откровенно восхищался красотой Саманты, а когда прохожие оборачивались им вслед и одобрительно цокали языком, показывая на Саманту, он был несказанно горд своей избранницей. Но особенно она ему нравилась, когда нагая выходила из моря, напоминая ему Венеру, только что рожденную из пены. Он хватал ее, жадно сжимая в объятиях, и не мог насытиться ею…

Дэвид уговорил Сэми продлить эти так называемые каникулы: она же умница, все догонит, тем более после такого отдыха у нее будет полно сил.

В воскресенье утром они лежали в кровати, расслабленные и томные после бурной ночи. Дэвид крепко обнимал ее, вдыхая запах чуть выгоревших волос, который его страшно возбуждал. Как эта страстная женщина могла жить все эти годы без мужчины? Дэвид не понимал этого, хотя она уже не раз говорила ему, что как раз страстным женщинам труднее всего: они не могут притворяться.

Им опять овладело желание, он был готов любить ее и, чтобы она тоже захотела его, стал целовать ее грудь, шею, губы. Сэми ответила ему так же самозабвенно, как и совсем недавно, на рассвете. Потом они лежали, довольные друг другом и уже совершенно успокоившиеся.

— Сэми, я все-таки не понимаю, почему ты одна? Почему снова не вышла замуж?

— Это не так просто, Дэвид. — Она села и стала закалывать волосы. — Такой, как я, очень трудно найти мужчину.

— Как ты? Молодой, красивой, независимой, немеркантильной?

— Но и бедной, с ребенком и с запросами, как это ни странно! И где, скажи пожалуйста, мне было найти его? На складе? На дороге мужчины не валяются, во всяком случае, я ни разу не видела, чтобы кто-нибудь стоял и ждал меня…

Он нетерпеливо поднял руку, останавливая ее.

— Но, Сэми, ты же куда-то ходишь иногда? У тебя есть подруги? Ты бываешь на вечеринках? К вам приходят клиенты, среди них могут быть и такие, которые тебе бы понравились.

— Дэвид, ты наивен в этом вопросе, давай не будем обсуждать его. В конце концов, я не одна — у меня очаровательный сын, а это много значит. Сейчас главное — это получить профессию.

Дэвид вздохнул: что за женщина!

— Сэми, образование не сделает тебя счастливее. Не думай, что все твои проблемы решатся, когда у тебя на руках будет диплом.

— Ты так уверенно говоришь, как будто сам прошел через то, что переношу я. Разве ты заботился о том, чтобы заработать деньги? У тебя всегда был дом и даже вот вилла на Карибах, а у меня нет даже собственной квартиры. — Она отодвинулась от него, но он почти насильно притянул ее обратно.

— Ну, прости, Сэми, у меня не было намерения обидеть тебя и тем более учить! Я, наоборот, восхищаюсь тобой, но вижу, что тебе ужасно трудно. Мне очень хотелось бы хоть чем-то помочь.

— Если говорить о замужестве, то оно вряд ли облегчит мою жизнь, наоборот — осложнит.

Дэвид удивился: чем замужество может осложнить ее жизнь? Уж в финансовом плане явно будет лучше, но спросить побоялся.

Саманта сама ответила на этот вопрос:

— Сейчас у меня только Кевин, и с сыном я как-то справляюсь, но муж потребует дополнительного времени, которого у меня нет, понимаешь? Пока не выучусь, я должна быть независима, холодна и одинока.

Она спрыгнула с кровати, и Дэвид поразился — перед ним стояла совсем другая женщина. Куда же делась ласковая, нежная Сэми, которая так самозабвенно отдавалась ему всего час назад?

У себя в спальне она собрала кое-какие тряпочки, сунула в пляжную сумку и вышла. Надо прогуляться, прочистить мысли, решить, что делать дальше. Дэвид не понимает ее и не хочет понять. Бубнит о своей помощи, и только. Но какую помощь конкретно он может ей оказать? Цветы, шоколад, отдых на Карибах — все это замечательно, но… Какая польза ее сыну от цветов и шоколада? Ему нужен отец, нужно получить образование, а этого она не может ему дать. Дэвид относится к ней поверхностно, это ясно. «Ты затронула мое сердце» — так он, кажется, сказал? Нет, дорогой, не сердце, только тело.

Сэми села на пенек и заплакала.

Дэвид смотрел вечерние новости. Он почти не виделся с Самантой весь день, при встрече они сделали вид, будто ничего не произошло, улыбались и даже шутили, но ему хотелось что-нибудь разбить, сломать, ударить кого-нибудь. Действительно, надо оставить ее в покое, но сделать этого он не мог. Сказать ей, что… Но что он мог сказать?

Они вернулись домой, и каждый занялся своим делом. У дедушки все было по-старому, да и что могло измениться за несколько дней? Дэвид пытался поговорить с ней, но Саманта отвечала, что время, проведенное на острове, нужно забыть, это была ошибка с ее стороны и она сама будет за нее расплачиваться. Спала она у себя, о близости между ними не было и речи.

Итак, она сидела у себя в офисе в печальном бездействии. Как не хочется идти домой! Как не хочется учиться! Как опостылел ей этот бизнес-колледж! Стоп! Опостылела учеба? Опомнись и забудь про остров, забудь Дэвида, его ласковые руки, все забудь, твердила она себе. Но тело, уже привыкшее к ласкам Дэвида, требовало: пойди к нему, пригласи в бассейн, расслабься, выпей вина и прыгай к нему в постель, он будет рад… Память подсовывала ей картинки их любовных игр там, на острове. Ее терзания достигли предела…

— Мама!

Дверь открылась, и улыбающийся Кевин бросился к ней. Саманта потеряла дар речи. Она вскочила и бросилась к нему навстречу, схватила и закружила его по комнате.

— Кевин?! Откуда ты взялся? — И тут же увидела свою сестру Джоун, улыбающуюся и счастливую.

— Мама! Мы прилетели на самолете, мне так понравилось! Я говорил с пилотом! — Кевин захлебывался от счастья.

— На самолете? — повторила Сэми — и обомлела: в дверях стоял Дэвид и весело оглядывал всю компанию.

От радости у нее забилось сердце: значит, это он привез Кевина? И она его ругала, что он не понимает ее?

— Это его самолет, мама! Мистер Макмиллан приехал за нами и сказал, что ты ужасно скучаешь и плачешь без меня. Это правда, мамочка? — Кевин говорил и говорил, боясь, что его остановят и ушлют, а он так соскучился без мамы.

Сэми перевела взгляд на Дэвида.

— Спасибо! Большое спасибо, Дэвид, — сказала она.

— Не стоит благодарности, мне было приятно познакомиться с твоей сестрой и сыном. Кевин замечательный парень. Ну, я пошел, у меня еще кое-какие дела.

Саманта смотрела ему вслед и думала о том, что этот благородный поступок все расставил на свои места и вернул ей доверие и любовь. В его чувствах она уже не сомневалась.

* * *

— Мама, мистер Макмиллан пригласил нас обедать. Мы пойдем? — Кевин обнял ее и заглянул в глаза.

— Да, сынок, я вполне могу пропустить одно занятие, тем более ради тебя.

Вошел Дэвид и вопросительно посмотрел на нее. Она ответила ему улыбкой и утвердительно кивнула.

— Вот и отлично, тогда поехали.

Они сидели в прекрасном итальянском ресторане и заказывали каждый что хотел, но, разумеется, взрослые заказали одно и то же: спагетти и сливочный десерт, а Кевин — пиццу и мороженое, сделанное по старинному тосканскому рецепту. Мальчик был потрясен — и рестораном, и едой, и тем, как с ним обращался такой замечательный человек, как мистер Макмиллан.

Саманта наблюдала за сыном и была так благодарна Дэвиду за мальчика. Она чувствовала, что готова на все… если только он не обиделся.

Кевина положили спать на софе в кабинете Эндрю. Потом Саманта отыскала Дэвида, который сидел на бортике бассейна.

— Иди скорее ко мне, я соскучился, моя неприступная крепость.

Он обнял ее, притянул к себе, и они застыли, наслаждаясь ощущением близости, красотой окружающей природы, вечерним воздухом и тишиной.

— Дэвид, спасибо тебе за Кевина.

Он внимательно посмотрел на нее и прочитал в ее голубых глазах, что она любит его, восхищается им и готова дарить ему близость… но тут же в них появилось что-то жесткое и упрямое.

— В чем дело, дорогая? Что тебя тревожит?

— Дэвид, ты можешь подумать, что я отдаюсь тебе из благодарности, а это не так!

Дэвид отпустил ее: неужели она считает, что он будет насильно добиваться ее? Значит, она ничего не поняла в его характере.

— Ладно, ты наволновалась, иди и выспись: сын рядом, мышей нет — тебе ничто не помешает.

Саманта нехотя пошла к себе, разделась, приняла душ и легла. «Спи», — как спокойно он это сказал. Неужели она может спать, когда в мыслях только Дэвид, его губы, его руки, его ласки?

Она выскользнула из кровати и на цыпочках пошла к нему.

 

Глава десятая

Дверь была полуоткрыта. Саманта тихонько подошла к кровати и тронула Дэвида за плечо.

— Сэми? — Он тут же сел.

— Можно к тебе?

Он приподнял одеяло, и она юркнула к нему в объятия.

— Дэвид, я пришла не потому, что… Я просто хочу любить тебя, прямо сейчас… Я устала от собственного упрямства. — Взглянув на него, она забыла обо всем на свете.

Дэвид с благодарностью посмотрел на нее. Какая восхитительная женщина! Его губы нашли ее губы, его руки крепко обняли ее. Они отдались друг другу, счастливые, что наконец-то ушло то непонятное, что отдалило их на время… Они так не любили друг друга даже на острове, столько страсти накопилось у каждого за время размолвки. Ни один из них не хотел уступать другому в пылкости и изобретательности.

Эта неделя была одной из самых счастливых за последние месяцы. Кевин, очарованный и покоренный Дэвидом, ходил за ним по пятам, лишь изредка подбегая к матери. Но пришла пора расставаться, и Дэвид отвез мальчика и Джоун в аэропорт. В доме стало непривычно тихо.

— Он замечательный, — говорил Дэвид, — ты прекрасно его воспитываешь.

Саманта купалась в блаженстве, наслаждаясь обществом Дэвида и его явным восхищением Кевином.

— Знаешь, Дэвид, я была бы совсем счастлива, если б могла дать ему все, что полагается мужчине.

Сэми говорила это, зная, что Дэвид поймет ее правильно, поймет, что она не кокетничает. Она чувствовала, что Дэвид наблюдает за ней, но о чем он думает, оставалось для нее тайной. А задумываться о будущем она боялась… Пусть все будет как есть.

И когда он, как бы извиняясь, сказал, что отрывает ее от учебы, да еще не дает спать ночами, она засмеялась.

— Отрываешь от учебы? Боже мой, да я сама не хочу туда идти, и это еще надо посмотреть, кто кому не дает ночью спать.

Дэвид улыбнулся:

— Пойду принесу тебе вина, идет?

Саманта взглянула на себя в зеркало и, несмотря на бледность и круги под глазами, осталась собой довольна. У нее был вид сытой дорогой кошки, и немудрено: они с Дэвидом всю ночь занимались любовью. Это было сплошное неистовство, мощный поток чувств, страсти, как будто прорвалась плотина. Саманта причесалась, чуть попудрилась, тронула помадой распухшие от поцелуев губы… Хороша! Она никогда еще себе так не нравилась, любящая и любимая. Сейчас ей казалось странным, что она, зрелая двадцатидевятилетняя женщина, столько лет не имела любовной связи.

Позавтракав, Саманта решила позвонить Джине.

— Ну, рассказывай, как провела отпуск? — весело потребовала подруга.

— Я полностью выполнила твои рекомендации: отдыхала, плавала, занималась любовью.

— Надеюсь, с Дэвидом?

Саманта подтвердила «догадку» Джины.

— Похоже, победа, Сэми?

— Ну, о победе рано говорить, он же уезжает в Мексику, правда, я делаю вид, будто забыла об этом.

— Правильно. Только будь умницей, держи его в руках, и никаких детей… Поняла?

Саманта с комической гримаской воскликнула:

— Упаси бог!

Саманта старалась не думать о скором отъезде Дэвида и полностью ушла в любовные переживания. Днем это была серьезная деловая женщина, думающая только о том, как бы продать лишний комплект мебели, а ночью она превращалась в юную пылкую девчонку, ненасытную, сексуальную и… земную. Дэвид гордился этим превращением еще недавно суровой и неприступной Саманты, но не говорил ей об этом.

Дни летели так стремительно, что Саманта не успевала сделать и половины того, что запланировала на осень. Особенно остро стоял вопрос с квартирой: как только Сюзанна и Эндрю вернутся, ей придется отсюда выехать. И она стала искать квартиру.

— Помочь тебе? — спросил ее Дэвид как-то вечером.

— Да нет, я сама справлюсь.

— Я так и знал, что ты откажешься.

— Тогда зачем спрашивал?

— Затем, что хочу тебе помочь! Сэми, ты же знаешь, что я готов на все: найти тебе хорошую работу, снять квартиру, давать тебе деньги — только учись!

— Оставим этот разговор.

— Но почему?

Саманта вздохнула.

— Я хочу сама добиться успеха, а не быть содержанкой, неужели ты этого не понимаешь? — Она гордо выпрямилась, и Дэвид залюбовался ею: она была неотразима.

Они расстались недовольные друг другом, но все так же уверенные в своей правоте.

Дэвид почти закончил строить свой дом, до отъезда в Мексику оставалось совсем немного. Саманта не шла у него из головы. В этот день он вернулся пораньше, и, как раз когда собирался выпить чаю, раздался телефонный звонок.

— Дэвид, узнаешь?

— Сестрица, как ты можешь спрашивать? Но что случилось, Тара? Мы только вчера говорили.

— Ничего особенного, просто мне пришла в голову одна интересная мысль.

— Ты же знаешь, я всегда рад, когда ты мне что-то советуешь. Ну, говори скорей!

— Как дела у Сэми?

— Прекрасно. Сейчас она подыскивает себе жилье, ведь Сюзанна и Эндрю скоро возвращаются.

— Разве она не может жить в том доме, который ты достраиваешь? Он вполне подойдет ей с сыном.

— Я думал об этом, Тара, но представь себе, как Кевин будет добираться в школу? Ну, она может отвозить его в школу, а обратно? А дедушка? Он уже стар и не может обходиться без внимания с ее стороны. Это серьезные причины. Тем более что она так упряма и не идет ни на какие уступки.

— Дэвид, идея вот какая: почему бы тебе не жениться на ней?

Его сердце тревожно забилось.

— Ты любишь ее, не отрицай, я же вижу, — продолжала Тара.

Что ей ответить? Тара высказала то, в чем он не смел себе признаться.

— Сестренка, я как-то завел разговор о замужестве, так, мимоходом, и знаешь, что она мне ответила? Замужество свяжет ее по рукам и ногам, принесет дополнительные проблемы, ей некогда, у нее не хватает времени на сына и так далее. Я даже оторопел, сколько у нее нашлось отрицательных доводов.

Тара засмеялась:

— Дэвид, какой ты наивный. Ты поверил ей?

— Тара! Ты открыла мне глаза, ты…

— Ладно. Знаешь, почему я звоню?

— Ты же сказала…

— Да ну тебя, какое мне дело до твоей Саманты! Я хочу спросить, ты будешь на вечеринке у Энтони? У него день рождения, надеюсь, ты не забыл? Твоя мама попросила меня еще раз напомнить тебе. Кстати, пригласи и Саманту.

— Я думал об этом, но вряд ли она пойдет.

— А ты все-таки пригласи. За вами приедет лимузин. Ну, пока, увидимся на вечеринке.

У них уже сложился своеобразный уклад жизни. Вечером они ужинали, болтали, обсуждали новости. Дэвид рассказывал Сэми о том, как продвигается строительство. Он даже нанял рабочих, чтобы побыстрее закончить дом. Скоро предполагалось праздновать новоселье. Очень часто они уходили просто погулять, потом возвращались, включали музыку и упивались экзотическими ритмами.

— Какая дивная, необычная музыка, — восхищалась Саманта, вслушиваясь в нарастающие, полные затаенной страсти звуки. — Что это? К сожалению, я мало знаю классику.

— «Болеро» Равеля, музыка любви. Я очень люблю эту вещь. Вслушайся, какая экспрессия!

— Я готова слушать эту музыку вечно.

— Дорогая, есть и другие, не менее прекрасные мелодии. Многие композиторы посвящали свои произведения возлюбленным. Ты слышала о Бетховене? Он создал потрясающую «Лунную сонату» и посвятил ее своей возлюбленной Джульетте Гвичарди.

— «Лунная соната»? Она так и называется?

— Да, я как-нибудь доставлю тебе это наслаждение, ее особенно хорошо слушать ночью, когда светит полная луна и кажется, будто весь мир замер в восхищении.

— Дэвид, я чувствую себя рядом с тобой такой необразованной…

— У тебя чуткое сердце, и ты быстро схватываешь прекрасное, ты молода и успеешь познакомиться с самыми дивными музыкальными произведениями. А теперь слушай — сейчас самый напряженный и захватывающий момент… У Равеля потрясающее чувство ритма. Когда у меня будет свой дом, в нем всегда будет звучать музыка.

— Разве у тебя не было дома раньше? — решилась спросить его Саманта впервые со дня знакомства.

— Был, давно, — сказал он отстраненно.

— Ты никогда не рассказывал мне о нем.

— А ты хочешь знать?

— Да. Мне интересно все, что связано с тобой.

— Мне нелегко об этом говорить… пока, но когда-нибудь я расскажу тебе все.

— Понимаю, — кивнула она. Зачем лезть в душу человеку, когда он еще не готов открыть ее?

* * *

Саманта подыскала квартирку, маленькую, но приличную и удобную, а главное — близко от города, проще говоря, на окраине. Когда Дэвид в конце дня заехал за ней в офис, она поделилась своей радостью.

— Поздравляю. — Он нежно обнял ее за плечи. — Как я люблю, когда ты улыбаешься. Ну, поехали домой, и ты мне подробно расскажешь о своем дворце.

— Дэвид, перестань насмехаться!

— Все, молчу.

Они сидели на кухне и пили чай. Наконец Дэвид решился:

— Сэми, в субботу день рождения Энтони, моего кузена. Приглашаю тебя поехать вместе со мной на вечеринку.

— О нет, вряд ли я смогу.

— Не вижу причин для отказа. Ты же в субботу не учишься. Если не согласишься добровольно, я поступлю, как пещерный дикарь, — взвалю тебя на плечи и понесу.

— Ты не сделаешь этого!

— Сделаю! Ты еще не знаешь, каков я, если меня раззадорить.

Она уткнулась в йогурт, как бы не слушая, потом вздохнула и сказала:

— Я не подхожу для таких вечеринок.

— О чем ты?

Саманта подумала, что он все-таки очень наивный, если не понимает: да ей просто нечего надеть. Там будет весь свет, как говорят в народе, а она придет в старом платье с чьего-то плеча? Причем впервые в дом его родителей?

— Дэвид, мне неудобно говорить об этом.

— Понятно! Дело в тряпках.

— Не в тряпках, а в наряде, без которого в кругу твоей семьи нельзя появляться. Но это еще не все. Скажем, я найду что надеть, но я не знаю, как вести себя в вашем кругу, о чем говорить.

— Разве ты беспокоилась, когда разговаривала с Тарой? По-моему, вы быстро нашли общий язык, вас трудно было оторвать друг от друга, хотя Тара приехала ко мне, а не к тебе.

— И все-таки мне страшно. Я буду чувствовать себя как рыба, выброшенная на берег… Я там никого не знаю.

— Вот и познакомишься. Кстати, и мама, и папа уже знают о тебе.

— Что они знают?

— Ну, что есть такая упрямая женщина, которая не разрешает даже дарить ей цветы.

— И тебе не стыдно?

— Значит, едем? Помни, все они обычные люди, не кусаются, говорят по-английски и больше всего на свете не любят скучных людей.

В субботу за ними приехал лимузин с неизменным старым Лестером. Саманта ужасно волновалась. Правда, она уже уговорила себя, что сможет беседовать с ними на равных, ведь они действительно запросто болтали с Тарой на всякие темы. И все-таки время от времени ее охватывала дрожь: а вдруг она скажет что-нибудь шокирующее?

После долгих размышлений Сэми решила не надевать ничего из тех нарядов, которые она выбрала у Джины: а вдруг их уже видели? Ведь невестка Джины вращается в этом кругу. Саманта благоразумно надела черную блузку и бежевую юбку, в которых ходила с Дэвидом в ресторан. Ну и конечно, прабабушкино ожерелье. Пусть завидуют, горько усмехнулась она.

Они сели в лимузин, и вскоре Сэми, прижавшись к Дэвиду, уже смотрела по сторонам, пытаясь предугадать, как и что будет на вечеринке.

Дэвид сначала спокойно сидел рядом с ней, но постепенно ее близость возбудила его. Он стал поглаживать Сэми по спине, плечам, крутить пуговки на ее блузке.

— Дэвид, успокойся! Твой шофер…

— Дорогая, на то и тонированные стекла, чтобы скрыть то, что внутри. — И его пальцы еще проворнее забегали по пуговкам.

Какой кошмар! Она сидит с обнаженной грудью в машине среди бела дня! Что, если кто-нибудь увидит?

— Нас никто не видит, Сэми, расслабься. Мы здесь как в собственной спальне. Я безумно хочу тебя, дорогая, ехать далеко, у нас масса времени, почему бы не доставить себе наслаждение?

Он развернул ее к себе и стал целовать, лаская грудь и все больше возбуждаясь. И Сэми уступала ему, поняв, что ей не справиться с напором его страсти.

— Хочу тебя здесь, сейчас, — бормотал Дэвид, покусывая ее губы, и, не давая Саманте опомниться, овладел ею.

Такого бурного наслаждения она еще не испытывала, но где? В машине, почти на глазах у всей улицы.

— Дэвид, ты невозможен! — воскликнула она. — Совращаешь меня прямо в лимузине.

В ответ он только улыбался.

Она закрыла глаза и вздохнула: этот мужчина — чародей, если скромную, порядочную женщину за такой короткий срок превратил в неистовую любовницу, занимающуюся сексом прямо на улице среди бела дня.

Резиденция Макмилланов находилась в одном из самых красивых мест, особенно славились своей красотой сады и парки, окружавшие дом. Когда они подъехали к поместью, отец и мать Дэвида стояли в холле и приветствовали гостей. Невозмутимый элегантный Дэвид под руку с Самантой поднялся по ступенькам наверх и представил Сэми родителям. Она пожала протянутые ей руки и ужаснулась: знали бы эта леди и этот джентльмен, чем они занимались с их сыном только что на заднем сиденье автомобиля!

Горничная провела Сэми в комнату, специально предназначенную для нее. Боже, что за апартаменты! Роскошная кровать, старинное зеркало, кругом цветы в вазах, ковры… Она прошлась по комнате, и тут на пороге возник Дэвид.

— Все в порядке?

— Даже слишком! Ты задаешь риторические вопросы. Какой вид из окна! Так это те самые леса виднеются вдали, которые ты исследовал в детстве?

— Ну конечно. Только тогда отец был недоволен моими увлечениями. Он хотел, чтобы я пошел по финансовой части. К счастью, подвернулся Энтони и взял на себя все хлопоты по сохранению и умножению семейных богатств. Энтони любил кататься верхом, играть в шахматы и в десять лет уже интересовался, чем занимается клан Макмилланов. В десять лет, представляешь? Я в это время пропадал в лесу, строил хижины и тому подобное. — Он обнял ее и крепко прижал к себе. — Ну что, Сэми, ты уже простила меня за порочные поступки? Ты довольна мной? Обещаю, что этой ночью ты будешь довольна еще больше.

Сэми слушала обрывки разговоров, не всегда понимая, о чем идет речь. Иногда в беседах мелькала знакомая фамилия, часто упоминаемая в газетах или по телевизору, но, как ни странно, Сэми не ощущала никакого трепета. Чаще всего разговоры касались последних новостей из мира моды, помолвок знакомых, бизнеса, кто и где купил виллу или кто и где отдыхал. Все это было интересно, но Саманты никак не касалось. Мода, виллы, свадьбы и прочие радости богатых людей — как все это далеко от нее.

— Вы не скучаете?

Саманта обернулась и увидела жену одного из братьев Дэвида, Мелиссу. Она стояла с бокалом шампанского и приветливо улыбалась Саманте.

— Я никогда не бывала на подобных вечеринках, — ответила Саманта. — Боюсь, мой интеллект вряд ли выдержит испытание в столь изысканном обществе.

— О чем вы говорите? Многие из гостей еще вчера не были богатыми и знаменитыми. Не все здесь наследники богатых семейств. При чем тут интеллект? Кстати, мои родители — скромные люди: отец — школьный учитель, а мама — ассистент зубного врача.

— Но вы выглядите так, как будто родились в княжеской семье.

— Спасибо за комплимент, но вы выглядите гораздо утонченнее, чем многие из здешних дам. Между прочим, Макмилланы очень простые и скромные люди, несмотря на свое богатство. За ними числится много благотворительных дел.

— Богатство и доброта очень часто ходят отдельно друг от друга, поэтому ваши слова особенно приятно слышать. Скажите, если не секрет, как вы познакомились с вашим мужем?

— В кабинете у зубного врача. Алекс ждал своей очереди, а я как раз зашла проведать маму. Ну и вот…

Саманте очень импонировал рассказ Мелиссы и то, что она не какая-нибудь богачка, а обыкновенная девушка, то есть была, пока не познакомилась с братом Дэвида. Похоже, они подружатся, если… Но что будет «если», она не стала додумывать.

— Пойдемте, я покажу вам фотографии моих дочерей. Они близнецы.

Мелисса поставила бокал на маленький столик, взяла Саманту под руку, и они направились в библиотеку. Столько книг Саманта еще никогда не видала. Высокие стеллажи, картины на стенах, камин, в центре комнаты огромный круглый стол… Саманта представила, как она сидит зимним вечером с Дэвидом за этим столом и они читают что-нибудь историческое, звучит музыка… Вряд ли это сбудется.

Мелисса подвела Саманту к одной фотографии:

— Ну, вот они, мои красотки. Нравятся?

Саманта, как и полагается, похвалила девочек, которые были действительно хорошенькие, и вдруг недалеко от их фотографии увидела еще одну. Дэвид с очаровательной блондинкой в свадебном наряде. Жена! Так вот она какая! У Саманты сразу заныло сердце, но тут в комнату вошла Тара.

— Сэми, ты здесь? Значит, мою подругу взяла в плен Мелисса?

Но та уже вышла из библиотеки, сказав, что ей надо кое-что сообщить мужу.

— Мелисса показала мне фотографию своих дочерей. Тара, это Дэвид с женой? — Саманта старательно избегала взгляда Тары, чтобы та не заметила, как она расстроена.

— Да, это их свадебная фотография. — Тара несколько мгновений смотрела на фото. — Она была так очаровательна, что редко кто проходил мимо, не оглянувшись. Мы были потрясены, когда она умерла. Бессмысленная, ужасная смерть, которая на долгие годы выбила Дэвида из колеи. Он пытался покончить с собой, но его спасли.

У Саманты пересохло горло. Умерла? Такая молодая и красивая?

— Разве Дэвид тебе еще не рассказывал про нее?

— Нет. Он сказал, что был женат, но давно — и все. Я не стала расспрашивать, решила, что еще не время. Я думала, он развелся…

— Если бы! Смерть молодой обожаемой жены смяла его. Он продал их роскошный дом и уехал в какое-то Богом забытое место. Дэвид буквально вгрызался в работу, чтобы забыться, потом долго лечился от стресса, потом… потом немного отошел. Он выбирал самые ужасные места, мне казалось, он искал смерть, но постепенно все наладилось. Сейчас он совсем другой человек. И почти похож на того, прежнего.

Саманта слушала Тару и ругала себя за свое отвратительное поведение, за свои капризы. Но откуда же ей было знать, какое горе он пережил?

Они покинули библиотеку, и Саманта, не в силах сразу забыть то, что ей сказала Тара, решила выйти и посидеть в саду, на воздухе. Там, в одиночестве, ей будет легче переварить услышанное.

Когда Дэвид пришел к ней ночью, она не стала ничего говорить, но вела себя нервозно и отчужденно. Спала она тоже беспокойно и среди ночи проснулась от какого-то кошмара. Сон был страшный и сумбурный. Она куда-то бежала, от кого-то скрывалась, слезы текли ручьем, и когда Дэвид стал ее трясти, она почти испугалась: ей казалось, что все еще продолжается сон.

Он встал и принес стакан воды.

— Ну, что там еще беспокоит мою девочку?

Она засмеялась и пожала плечами: ерунда, все уже забылось.

— Дэвид, я поступаю очень гадко, бужу тебя среди ночи. Не стоит так уж беспокоиться обо мне. Давай спать.

Он привлек ее к себе и прошептал в самое ухо:

— Спать? Спать я тебе не дам!

Утро понедельника Саманта встретила в офисе. Дедушка что-то запаздывал, она волновалась и решила очень строго поговорить с ним.

— Нечего беспокоиться, глупышка, я не собираюсь умирать, — стал оправдываться старик в ответ на ее упреки.

— Ты должен понять, что у меня нет никого, кроме тебя. Я не беру в счет Джоун — у нее семья — и Кевина, он ребенок.

— Нет никого, говоришь? А где же этот прекрасный молодой мужчина, который «похитил» тебя и увез на остров? Он был у меня и очень переживал за твое здоровье.

— Дедушка, а ведь ты мне ничего не сказал. Я на тебя почти обиделась. Что ты ему говорил?

— Я? Говорил, что ты особенная, не такая, как все, а он очень обрадовался и сказал, что он это понял… И еще подарил мне бутылку моего любимого виски «Белая лошадь».

Саманта покачала головой и закрыла глаза, чтобы дедушка не прочитал ее мысли. Да, она его любит, но зачем он лезет не в свое дело?

Весь день она провела рядом с дедушкой, но больше о Дэвиде они не говорили.

Ночью, в постели, она спросила Дэвида о дедушке.

— У тебя замечательный дед, очень мудрый и добрый. По-моему, он очень тебя любит и мечтает, чтобы ты была счастлива. Самая большая его мечта, чтобы ты вышла замуж и родила еще одного ребенка.

Саманта хмыкнула, но ничего не сказала.

— Ты слишком самостоятельна, и любое вмешательство, даже самое скромное, считаешь посягательством на твою свободу. Да кому она нужна, твоя свобода? Ответь мне, упрямая девчонка!

— Она нужна мне самой, и перестань меня попрекать тем, чем я горжусь.

— Сэми, как мне нравится твоя несговорчивость. Меня так и подмывает укусить тебя. — И в подтверждение своих слов Дэвид стал нежно покусывать ее ушко, потом шею, потом губы… После небольшой паузы он добавил: — Я хочу, чтобы ты поехала со мной в Мексику и стала моей телохранительницей.

— Обязательно!

 

Глава одиннадцатая

Кевин вернулся из Флориды два дня назад и уже пошел в школу. После окончания уроков Дэвид заезжал за ним на своем грузовичке. Иногда они ездили на строительство — домик был практически готов, оставались кое-какие незначительные мелочи.

Саманта видела, как счастлив Кевин, как он привязывается к Дэвиду, и сердце у нее болело все сильнее. Что будет, когда Дэвид уедет?

Мальчик никогда не знал, что такое отец, ни разу в жизни не произнес этого слова. Сэми говорила ему, что у него был папа, но папа умер, когда он был совсем крошечный. И еще — папа был строителем.

Сегодня мальчик был особенно возбужден, потому что на стройке видел, как Дэвид собственными руками обтесывал какое-то бревно, которое пойдет на беседку.

— Мама, мистер Макмиллан похож на папу, правда? Он тоже строитель.

— Сынок, папа возводил чужие дома, а мистер Макмиллан — свой собственный дом.

— Он мне сказал, что построил много мостов, а домами раньше не занимался, но обязательно будет строить еще дом, большой, лучше и больше этого.

Саманта слушала болтовню Кевина и расстраивалась. Конечно, она благодарна Дэвиду за то, что он возится с ее сыном, покупает ему подарки, вот и завтра обещал поехать с ним и купить маленький рабочий костюмчик, все как полагается: комбинезон, ботинки и широкополую шляпу, — он будет помогать мистеру Макмиллану. Но что дальше?

Наступил сентябрь, погода еще держалась, дожди пока не начинались. Приближался отъезд Дэвида. Саманта уже привыкла к его заботе, Кевин не отходил от него ни на шаг, они сроднились, как будто жили вместе всю жизнь. Зачем она дала себя увлечь? — все чаще думала Саманта. Она знала, что ей не на что надеяться, спрашивать боялась, а Дэвид молчал. И тут дедушка преподнес ей сюрприз:

— Слушай меня внимательно. Я старался держать этот склад, пока ты учишься, но хорошего мало, наш бизнес, похоже, прогорает. Вот, возьми и внимательно прочитай. — Он протянул Саманте пачку каких-то бумаг.

— Что это?

— Я подарил тебе свой дом, а сам поеду во Флориду, к Джоун. Буду помогать ей. И здоровье мое станет получше, и ты…

— Дедушка, а Джоун знает о твоих планах? — перебила его Саманта.

— Не только знает, но и одобряет. Она ждет не дождется, когда я к ней приеду.

— И это ты называешь любовью? Вы все обсудили с Джоун без меня, и… и… Я не ожидала от тебя этого!

— Девочка моя, ты можешь продать дом.

— Продать? Дом, в котором ты прожил всю жизнь? Ты никогда не хотел продавать его, даже когда умерла бабушка и тебе было тяжело одному.

— Все, Саманта, разговор окончен. Ты можешь делать с домом все, что хочешь.

— А магазин?

— Что — магазин? Да кому он нужен? Ты думаешь, я не вижу, как молодые и шустрые конкуренты обгоняют нас? Саманта, твой дед стар, но не такой дурак, как ты думаешь.

— А если Джоун потребует половину дома?

— Джоун считает, что ты заслуживаешь весь дом целиком, она тебя любит и не будет отнимать то, что я тебе подарил.

Вечером Саманта стала обдумывать дедушкин поступок и скоро поняла, что ей нравится все это. У нее будет свой дом! И она, хозяйка, может делать с ним что угодно, даже продать. Отлично! У нее будут деньги, пусть небольшие, но свои. Она позвонила Джине, которая тоже обрадовалась, что у Саманты появилась собственность, но посоветовала подождать и ничего не решать сгоряча.

Прошла еще неделя. Саманта в этот день не пошла в колледж, а принялась помогать дедушке составлять опись товаров, они готовились к продаже. Она очень устала и еле передвигала ноги, думая о том, чем бы накормить Кевина. Но едва вошла в дом, как до нее донеслись умопомрачительные запахи. Дэвид уже дома!

— Привет, ребята! — весело крикнула она, ее усталость как рукой сняло. — Чем это так вкусно пахнет?

— Тушеное мясо «а-ля джунгли»! То есть я хочу сказать, что это курица с грибами, мистер Макмиллан ел такое блюдо в джунглях.

— Но ты же не любишь грибы?

— Раньше не любил, а теперь просто обожаю.

— Дэвид, что ты сделал с ребенком? — спросила она, улыбаясь стоящему у духовки Дэвиду. Я тебя поставлю в угол! Ты мне разбалуешь сына и уедешь, а что мне прикажешь потом делать? Я в джунглях не была, чем буду его кормить?

Дэвид поднял руки, как бы сдаваясь.

— Что-нибудь придумаем, друзья.

Курица с грибами была выше всяких похвал, и все трое очень быстро с ней разделались.

Когда Кевин после ужина отправился спать, Саманта слегка загрустила.

— Что случилось, дорогая? — сразу заметил в ней перемену Дэвид.

Саманта не стала скрытничать и все рассказала ему о дедушке. Ей стало легче, всю неделю ее так и подмывало сказать все именно Дэвиду: интересно, как он отнесется к этому?

— Мне кажется, что дедушка совершил героический поступок, а его желание поехать во Флориду можно только приветствовать. В старости надо как можно больше двигаться, это пойдет ему на пользу.

Она вдруг почувствовала себя эгоисткой и сообщила ему об этом.

— Напрасно ты себя ругаешь, ты прекрасная внучка, иначе дедушка никогда бы не подарил тебе дом.

— Мне нравится, что у меня будут свои, пусть и небольшие, деньги.

— Сэми, многое в жизни зависит от денег, но проблемы всегда остаются.

Подумав, что он ее упрекает, Саманта сжалась в своем кресле. Как она могла забыть? Разве материальное благополучие помогло ему спасти жену?

— Ты прав, Дэвид, деньги не всегда дают нам то, что мы хотим, но все-таки с ними легче жить, согласись?

Он протянул руку и погладил Сэми по волосам.

— Согласен. И ты мне нравишься независимо от того, есть у тебя деньги или нет.

«Нравлюсь, — хотела спросить Саманта, — и только? Как же мне быть с моей любовью?»

Дэвид сидел у себя в кабинете и просматривал необходимые для будущей работы документы, но в голове была Саманта. Что же мне с тобой делать, любимая? Что? Как поступить? Дэвид не в силах расстаться с ней… Решено, он возьмет ее с собой в Мексику, они будут счастливы, она поедет с ним. А если нет?

 

Глава двенадцатая

— Сэми, как ты смотришь на то, чтобы отправиться со мной в Мексику? — весело спросил он на следующее утро, глядя на нее, такую хорошенькую, несмотря на то, что они практически не спали: близкая разлука обостряла их страсть, им казалось, что они никогда не насытятся друг другом.

— Положительно. — Она уткнула нос в подушку.

Он весело присвистнул: ура!

— Мы будем валяться на пляже, есть мексиканские блюда, страшно острые и вкусные, путешествовать по этой прекрасной стране, увидим ее древние архитектурные памятники. Сэми, ты будешь восхищена культурой майя, красотой природы, ее замечательными людьми.

— Ох, Дэвид, не искушай меня, я никогда не уезжала так далеко от дома. Неужели ты правда подумал, что я все брошу и помчусь в Мексику?

— Я даже не сомневался, что ты говоришь правду, — сказал он, покусывая ей мочку уха.

— Значит, ты все решил за меня?

— Я хочу и ты хочешь, что ж тут особенного? Зачем выяснять, кто решил, а кто согласился?

— Посуди сам. Языка я не знаю, диплом еще не получила, и самое главное — где будет учиться Кевин?

— Да в Мексике полно интернациональных школ, ты возьмешь с собой учебники, будешь сдавать экстерном… А язык выучишь на месте, тебе же не нужно какое-то углубленное знание языка… Все просто.

— Когда ты будешь серьезным, Дэвид? Ну как можно сорваться с насиженного места и ехать в Мексику?

— Иногда бывает очень полезно переменить обстановку, — сказал он и тут же увидел, как в ее глазах плеснулось раздражение.

— Нет, Дэвид, по-твоему не выйдет. — И она стала выкладывать все новые и новые аргументы в защиту своего отказа.

Дэвид нахмурился:

— Я правильно понял: ты не хочешь ехать со мной?

— Да, я не хочу ехать с тобой в Мексику в качестве, как ты сказал, телохранительницы… Теперь это так называется? — Сэми встала, взяла халатик и направилась в ванную.

— Ты рассердилась?

— Какое я имею право сердиться на тебя? — Она улыбалась, но глаза были холодные.

Саманта, не глядя на Дэвида, вышла из спальни. Конечно, она разозлилась, еще как разозлилась, но показывать ему этого не хотела. Думает, что она должна бросить свою жизнь ему под ноги ради его прихоти? А вдруг в один прекрасный день она ему надоест, и что тогда? Возвращаться домой, как побитая собака?

Все правильно, но… Так ли уж она права в своей благородной ярости? Предательские мысли полезли в голову… Мексика… Роскошная южная природа, карнавалы, древняя культура майя, и он, Дэвид, рядом. А сколько нового узнает Кевин!

Саманта прошла на кухню и стала готовить кофе.

Я не поеду, я не поеду, я не поеду, стучало у нее в голове, но услужливое воображение подсовывало ей красочные картинки беззаботной жизни… Нет, так дальше нельзя. Она схватила ломти хлеба и сунула в микроволновку. В это время вошел Дэвид и сразу же стал демонстративно громко втягивать в себя воздух: — Мне дадут кофе?

Саманта молча поставила перед ним кофейник и чашку, достала из холодильника масло, сыр, джем. Только не раскрывать рот, можно сорваться и наговорить много ненужного. Осталось три недели, потом будешь жалеть.

День был какой-то туманный и жаркий, похоже, надвигалась гроза. Дождь необходим, думала Саманта, но почему нависла эта мгла? Даже солнца не видно. Откуда-то с юга ползло что-то сизое, мрачное, но ветра не было. Стояла какая-то зловещая тишина.

Дэвид пошел прогуляться, а она отправилась в свою комнату и стала заниматься, все время посматривая в окно: погода все ухудшалась, а Дэвид не возвращался. Ей стало страшно. Она прошла в ванную, чтобы освежиться. Было невыносимо душно, одежда прилипала к телу. Выйдя через пять минут из ванной, она увидела, что небо сплошь затянуто черными тучами. Ей показалось, что вернулся Дэвид. Она прислушалась: так и есть, он в кухне. Через минуту он вошел к ней.

— На улице ужасно. Пойду сполоснусь, а потом мы что-нибудь выпьем, согласна?

Она кивнула: с удовольствием.

…Час спустя разразилась страшная гроза. Саманта не помнила, когда последний раз было такое, а Дэвид сказал, что подобные грозы часто бывают в тропиках. Так то в тропиках, но здесь?

Саманта дрожала от страха: казалось, что молнии и гром беснуются у нее в комнате. Она пыталась читать, но то и дело отвлекалась, в ужасе посматривая в окно.

— Сэми, — к ней заглянул Дэвид, — поступило сообщение, что приближается торнадо.

— Торнадо? — Она в ужасе уставилась на него. — Что же нам делать?

— Бери подушку и пошли вниз, спрячемся в чулане. Успокойся, мы же вместе. — Он взял ее за руку, и они вышли из комнаты.

Очередной страшный удар грома, казалось, расколол дом. Электричество отключилось, радио уже давно не работало.

Саманта заплакала.

— Дэвид, мы погибнем, от торнадо не спасешься, ты же не хуже меня это знаешь.

Они забрались в чулан и сидели обнявшись. Гроза не унималась, а все нарастала и нарастала. Они слышали только свист и вой ветра. Дэвид пытался отвлечь Саманту, рассказывая различные случаи из своей жизни, но она остановившимися глазами смотрела в одну точку и тупо повторяла:

— Какая ужасная и нелепая смерть…

— Саманта, перестань, не падай духом, сейчас для нас самое главное — не растеряться.

— Дэвид, но кто же нас будет искать, если мы даже останемся в живых под этими завалами? Я позвоню Джине, у тебе мобильный с собой?

Он протянул ей телефон, и она стала лихорадочно набирать номер Джины. Та тут же отозвалась:

— Сэми? Как ты? Ты одна?

— К счастью, с Дэвидом. Слава богу, Кевин отправился к друзьям в другой город, на день рождения.

Оглушительный удар грома разорвал установившуюся было тишину, Саманта выронила телефон и закричала от страха.

Дэвид подхватил трубку и сказал Джине, что они будут держаться, она знает, где они. Чувствовалось, что он страшно взволнован и даже растерян: стихия вещь страшная, неожиданность всегда ходит рядом.

— Дэвид, неужели ты не боишься?

— Боюсь, но только не за себя, а за тебя, дорогая. Если бы тебя здесь не было, я вел бы себя по-другому.

— Знаешь, что-то мне говорит, все обойдется, мы выкарабкаемся. Тебе не кажется, что как будто стихает?

Но очередной жуткий удар грома заставил их кинуться друг к другу в объятия и спрятать лица.

— Сэми, я хочу, чтобы ты знала обо мне все. В такие минуты, перед лицом страшной опасности, между нами не должно быть никаких тайн. Ты спрашиваешь: боюсь ли я? Да, боюсь непредсказуемости судьбы. Однажды вот так же неожиданно и бессмысленно погибла моя жена.

— Дэвид, если тебе трудно, не рассказывай.

— Нет, я должен именно тебе рассказать, мы очень близки, и ты должна все знать, — еще раз повторил он. — Мы гуляли с Селией в горах. Она была беременна, уже пять месяцев, но чувствовала себя прекрасно, поэтому резвилась как маленькая. Я все время ее сдерживал, но она смеялась и убегала от меня. В тот день на ней было длинное белое платье и красивая, из тончайшей соломки белая шляпа. Она придерживала край платья и поля шляпы от ветра и бежала, бежала… Потом ей почему-то захотелось залезть на скалу. Скала была невысокая, и я не стал противиться, да с ней и бесполезно было спорить… Она стояла наверху, а я, дурак, любовался ею, красиво выделявшейся на фоне голубого неба. И она все смеялась и смеялась… от сознания своей красоты, молодости, счастливая, обожаемая…

Саманта сидела не шелохнувшись, ей казалось, что даже гроза притихла.

— И тут случилось страшное — она оступилась, видимо, потеряла равновесие и… через секунду уже лежала на земле мертвая — она сломала шею… Я до сих пор вижу ее широко раскрытые глаза, застывшие в немом вопросе… С тех пор у меня страх перед непредсказуемостью судьбы.

Саманта не знала, как долго они сидели.

— Я провел несколько лет в чужих странах, был там, где человеку не выжить, изнурял себя непосильной работой, я искал смерти… но постепенно стал приходить в себя. Правда, спать по-прежнему не мог: меня мучили кошмары, каждую ночь мертвая Селия смотрела на меня остановившимися глазами с немым укором: за что? Меня положили в госпиталь. Теперь я знаю, что, несмотря на самое страшное горе, жизнь продолжается.

У Саманты щемило сердце, ей было жаль этого большого красивого человека, который сейчас открыл ей душу. Она обняла Дэвида и, не говоря больше ничего, нежно поцеловала его. Дэвид затих под ее лаской, как маленький ребенок.

Они стали прислушиваться, и им показалось, что гроза уходит. Гром глухо рокотал где-то вдали, молнии все реже разрывали небо. Да, стихия сжалилась над ними, ураган уходил…

Этой ночью Дэвид любил ее с небывалой до сих пор страстностью, даже с яростью, как-то жестоко, без предварительных ласк. Саманта понимала его состояние… Сегодня он любил не ее, а свое прошлое. Потом она смотрела на спящего Дэвида, на его лицо, теперь спокойное и расслабленное, и понимала, что этого мужчину она уже давно любит и будет любить всегда, что бы ни случилось, даже если они расстанутся навеки.

— Сэми? — пробормотал он, просыпаясь. — Что на улице?

— Дождь шел всю ночь, но сейчас прекратился, вот-вот выглянет солнце.

— Тогда я что-нибудь перекушу и пойду к себе на участок, посмотрю, как там дом.

Саманта решила сделать яблочный пирог. Но не успела она поставить его в духовку, как Дэвид вернулся, бледный, но какой-то решительный.

— Все разрушено! Все! Сплошная мешанина из бревен, стекла и арматуры.

— Боже мой! Столько труда!

— Пойдем, посмотришь сама.

Они вышли из дома, и вскоре Саманта своими глазами увидела развалины. Она села на пенек и зарыдала.

— Сэми, не плачь, дом можно снова построить, главное, мы живы.

— Дэвид, — решилась она. — Я согласна поехать с тобой в Мексику… если ты еще хочешь этого. — У нее даже сердце сильнее забилось от собственной смелости. — Я… я все продумала — как буду учиться и все остальное…

— Дорогая, успокойся, ты вся дрожишь. — Он обнял ее.

— Я не могу без тебя, Дэвид. Ты нужен мне и… Кевину. Разве ты не видишь, что он обожает тебя? Он ловит каждое твое слово, повторяет все твои движения… Дэвид, пожалуйста, возьми нас с собой!

— Сэми, нам нужно поговорить. — Он взял ее за руку и повел обратно.

Ей стало страшно: он разлюбил ее, передумал. Вот до чего довела она его своей неуступчивостью. О чем она думала? Что ж, очевидно, для него это было мимолетное увлечение. Сэми потерпела поражение и должна заплатить за минуты счастья, которые он ей подарил.

 

Глава тринадцатая

Саманта вырвала руку из его цепких пальцев, ей хотелось убежать. Она ничего не хочет слышать! Но Дэвид не отпускал ее, опять взял за руку и прижал к себе.

— Да слушай же! Я не поеду в Мексику, я остаюсь здесь, с тобой.

Она замерла, не понимая, о чем он говорит, ошеломленная и несчастная.

— А как же твоя работа? Ты же столько готовился…

— Ну, меня можно заменить, специалистов полно, там работает человек, который построил со мной не один мост. В конце концов, мы можем поехать позднее. Сэми, неужели ты думаешь, что я останусь без работы? Я много чего умею, буду строить большой дом, но только поближе к городу. Тот, разрушенный, был дом-символ, а теперь это будет настоящий дом, в котором ты, Кевин и я будем жить. Ты закончишь свое образование, оставаясь независимой личностью, чем я очень горжусь.

Саманта слушала его, затаив дыхание.

— Значит, ты не поедешь в Мексику из-за меня?

— Из-за нас, дорогая, — улыбнулся Дэвид, — из-за стремления быть с тобой. Ты сказала, что не хочешь замуж — я правильно тебя понял? А я мечтаю жениться на тебе, потому что я люблю тебя, хочу построить дом, чтобы ты была хозяйкой в этом доме, матерью моих детей.

— Дэвид, я не верю… это сон… ты любишь меня… хочешь жениться на мне… построить для меня дом… Дэвид, я не сплю?

— Нет, дорогая, нет, любимая, я был слишком занят своим прошлым, пока не понял, что его надо забыть, когда рядом такая женщина, как ты. Ты послана мне судьбой, и я не могу потерять тебя.

Они долго стояли обнявшись.

— Сэми, ну чего же ты, глупая, плачешь? Разве не исполнились твои мечты? Ты же сама мне о них рассказывала. Ну, отвечай, ты согласна быть моей женой? Что-то я не слышал еще ответа? — Прежняя шутливость прозвучала в его голосе, и Саманта, подняв лицо, протянула ему губы.

— Да, да, согласна, — ответила она после долгого страстного поцелуя. — Я сама хотела признаться тебе в любви, но боялась, что ты оттолкнешь меня. Мне казалось, что я — всего лишь мимолетное увлечение. Я боялась… быть отвергнутой. Дэвид, как будет счастлив Кевин, узнав о нашей любви!

— Сэми, я тоже боялся, но боялся потому, что ты сама мне говорила: я не хочу замуж, это для меня дополнительная обуза. А как же теперь? Тебе придется тащить эту обузу, дорогая.

— Милый, я устала от собственной самостоятельности и независимости и с радостью принимаю все твои условия.

— Но, дорогая, у меня есть условие, о котором ты должна как следует подумать.

— Ты меня пугаешь…

— Я хочу усыновить Кевина, дать ему свою фамилию и все, что полагается в таких случаях.

— О, Дэвид, — слезы непроизвольно полились у нее из глаз, — ты не поверишь, но, когда я впервые увидела тебя, там, на краю бассейна, я подумала, что ты — статуя. Сюзанна же увлекается греческой архитектурой, у нее много книг с прекрасными репродукциями, а ты оказался живым воплощением настоящего мужчины… Или я ошибаюсь?

— О, нет, я вполне живой и сейчас докажу тебе это.

Дэвид подхватил ее на руки и понес в спальню.

 

Эпилог

Саманта бросила свой бизнес-колледж и стала учиться другой профессии — учительницы младших классов.

У них с Дэвидом родилось двое детей: мальчик и девочка, и они решили, что вместе с Кевином этого вполне достаточно.

Они провели два года в Венесуэле, где Дэвид строил мост, Саманта преподавала в интернациональной школе, а дети занимались с гувернанткой. Кевин стал спортсменом и, добившись звания чемпиона, решил учиться на инженера-строителя — как отец. Он по-прежнему обожал Дэвида, как, впрочем, и младшие дети. И конечно, все они любили Саманту, которая стала тем, кем она мечтала стать в детстве, — гением на кухне, матерью для детей и богиней для Дэвида.