ГОРБАЧЕВ УЗНАЛ ИЗ БИ-БИ-СИ, А БИ-БИ-СИ — ОТ МОЕГО САШКИ

Журналисты нового московского еженедельника «Версия» Андрей Степанов и Михаил Гохман берут интервью у бывшего посла России в США, предсе­дателя думского комитета по международной поли­тике Владимира Лукина.

— Кстати, ведь сын ваш тоже занимался полити­кой одно время? И в общем, достаточно успешно, — говорят интервьюеры.

— Он был депутатом Моссовета, — с гордостью отвечает польщенный отец. — Вскоре после августа 91- го года, когда можно было посмотреть в КГБ досье на себя, мой сын истребовал его. И там нашел докладную записку Крючкова Горбачеву: дескать, Михаил Серге­евич, два депутата Моссовета— А. Лукин и В. Фадеев создали антикоммунистическую либеральную фрак­цию. Михаил Сергеевич написал: «Товарищу Проко­фьеву учесть в работе». Прокофьев был тогда сек­ретарем МГК КПСС... Кстати говоря, Сашка просла­вился тем, что в августовские дни (1991 год) прибежал ко мне в Белый дом, и я его посадил, как и других своих помощников, к телефонам. Поскольку я возглав­лял международный комитет, то должен был связь осуществлять с разными странами. Самое смешное, что Горбачев узнал о том, что происходит, из Би- би-си, а Би-би-си узнало от Сашки, который сидел в моем кабинете и был на связи с Би-би-си. Парадокс состоит в том, что Сашка был депутатом от того района, где голосовал перед этим Горбачев, и навер­няка голосовал против него.

— И тем не менее о событиях узнал от своего депутата, — констатируют интервьюеры.

— После этого его приняли в Оксфорд, и он в Окс­форде учился, что-то вроде аспирантуры, и защитил докторскую диссертацию, — делится радостью счаст­ливый отец.

ВЗГЛЯД С НЕБОСКРЕБА НА ХРУЩОБЫ

В конце 1992 года американская печать сообщила, что сын Никиты Хрущева обратился к властям за видом на постоянное место жительства. Корреспон­дент «Комсомольской правды» в Нью-Йорке Е. Овчаренко разыскал Сергея Никитовича в городе Прови­денс, что в штате Род Айленд.

— Сергей Никитович, давно ли и какими судьбами вы здесь?

— Почти год, работаю в Браунском университете, в Центре внешнеполитических исследований. Хотя по специальности я инженер, когда-то занимался ракета­ми, но от них меня в брежневские времена отстави­ли, — видимо, побоявшись, что слишком много буду знать. Я занялся промышленными системами управле­ния и компьютерами, а с 1967 года стал помогать отцу работать над его мемуарами. В 1989 году я написал свою первую книгу «Пенсионер союзного значения» и одновременно продолжал редактировать мемуары отца... Затем написал еще одну книгу— «Хрущев, кризис и ракеты». Так что, как видите, я понемногу стал отходить от инженерного дела.

А тут возник проект совместных исследований Гар­вардского и Браунского университетов по кубинскому кризису— в конце 1989 года в Москве проходила конференция, посвященная этому событию, меня туда пригласили, затем поступило предложение: провести год в США, занимаясь проблемами истории и того, что происходит в России сейчас.

— Чем же вы в результате занимаетесь в универси­тете — преподаете?

— Я научный сотрудник центра. Сейчас мы пыта­емся начать проект, который называется «Альтерна­тивные пути развития постсоветских государств».

— Чем вызвано ваше обращение к американским властям за видом на жительство?

— Я не собираюсь просить здесь политического убежища, не собираюсь принимать американское гражданство, и в мои намерения не входит прожить здесь всю жизнь. Но когда мы начали свой проект, который будет в работе года два, то мне стало ясно: по техническим причинам мне удобнее переезжать из страны в страну, имея вид на жительство.

— А как с семьей?

— Мы здесь с женой, а дети у нас большие — они остались в России. Я там не был уже год— билеты дорогие. Вот если пойдет проект, начнем ездить... А дом здесь я купил потому, что это дешевле, чем платить за аренду по тысяче долларов в месяц.

УЛИЧИЛА ДЕДА В НЕПРАВОТЕ

— Хрущев был не прав, а прав был Никсон, — уверенно сказала Нина Хрущева, внучка советского лидера, в июле 1996 года встретившись в калифорний­ском городке Йорба-Линда с внуком экс-президента США Ричарда Никсона.

Облетевшие прессу всего мира слова были сказаны по поводу утверждения ее деда, что нынешнее поколе­ние советских людей будет жить при коммунизме.

В 1960 году Ричард Никсон, будучи вице-президен­том Америки, имел смелость сказать, что внуки Хру­щева будут жить в свободном обществе. Приблизи­тельно в то же время Никита Сергеевич настаивал, что коммунизм вскоре похоронит всякий капитализм раз и навсегда.

32-летняя внучка Хрущева, аспирантка факультета истории Принстонского университета, расчувствовав­шись от теплого приема, который оказал ей 17-летний внук Никсона, сказала:

— Мой дед был маленьким, забавным, толстым человеком, который знал, что он не может состязаться с высоким, подтянутым, преисполненным собственно­го достоинства президентом Эйзенхауэром.

Но, наверное, потомственные гены взыграли, и хру­щевская внучка задорно воскликнула:

— Впрочем, я вам покажу, кто я такая, почему я здесь и какую страну представляю!

Агентство АП, сообщившее об этой встрече, «кузь­кину мать» и стучание туфелькой о стол в библиотеке, где беседовали внуки бывших лидеров, не упомянуло.

ВСЯ ЭТА ЧЕПУХА — СКАЗКА ДЛЯ НАРОДА

В 1992 году в США вышли записки Любови Бреж­невой — племянницы Леонида Ильича. К тому време­ни сама автор проживала уже в Новом Свете. Она устала от бесцеремонного вторжения КГБ в ее личную жизнь, пребывания в психушке, беспомощности самого «дяди Лени» и его страха перед могущественным ве­домством Андропова.

Брежнев, считает Любовь Яковлевна, по-своему хотел сделать людей более счастливыми, но не верил ни в торжество социализма, ни в принципы марксиз­ма-ленинизма. По ее словам, однажды на вопрос ее отца Якова, верит ли Леонид в коммунизм, генсек ответил:

— Ради Бога, Яша, о чем ты говоришь? Вся эта чепуха о коммунизме — это сказка для народа. Ведь нельзя же оставить людей без веры. Отняли церковь, расстреляли царя, должна же быть какая-то замена. Так пусть люди строят коммунизм!

ФАМИЛИЯ СОЗДАВАЛА ТОЛЬКО ПРОБЛЕМЫ

Внучка Семена Буденного— очаровательна, в 1996 году ей исполнилось двадцать восемь лет. Дед умер, когда Насте было пять лет.

— Когда тебя принимали в октябрята, в пионеры, в комсомол — как все обставлялось? — спрашивает журналист Денис Корсаков. — Ведь все-таки принима­ли наряду со всеми остальными внучку супергероя гражданской войны? И потом, ты же изучала его по­двиги на уроках истории, литературы...

— Я воспринимаю себя совершенно отдельно от него. А другие все пытались меня с ним как-то увязать. Ждали, наверное, что я стану доказывать, что я лучше других... Когда меня принимали в комсомол, стара­лись дотянуть до последнего, приняли только в де­вятом классе.

Потом, когда я училась на журфаке МГУ, обща­лась с потрясающим начальником курса. Он все время комментировал мою фамилию — в том плане, что, если у меня знаменитая фамилия, это еще ничего не означает. В конце концов мы поехали на картошку, и благодаря его любви я почему-то еще осталась долж­на деньги картошечникам, хотя все остальные, наобо­рот, заработали.

Мне было бы приятнее, если бы я сама создала себе имя. А так — единственное, чем я могу гордить­ся, — тем, что у меня трое детей. Из-за них я вообще сейчас не работаю. А раньше работала во многих газетах. Я не закончила журфак, проучилась четыре года — а потом у меня родился сын, потом мы уехали с мужем из страны на какое-то время, муж у меня работал в Анкаре, потом родились двойняшки Лука и Маланья...

— Чем ты занималась в Турции?

— Я работала в турецкой газете, мой первый муж работал переводчиком в посольстве. Турцию я очень люблю, но не выдержала посольской жизни. Страш­ная вещь. Большая колония, которая живет за огра­дой, в одном доме. Хочешь или не хочешь ты об­щаться с человеком — тебе приходится с ним об­щаться. Я очень свободный человек, поэтому было ужасно.

— Это был самый сложный период твоей жизни?

— Да. Еще было очень тяжело, когда я во время учебы жила у родителей первого мужа. Мне они пыта­лись все время доказать, что хуже меня не бывает. Одновременно они перед всеми хвастались, что у них дома— живая внучка Буденного...

Моя фамилия создавала мне только проблемы. Когда я с кем-то знакомилась, свою фамилию говори­ла в последнюю очередь, чтобы она не влияла на отношение ко мне людей. Но с первым мужем мы учились вместе в школе. Он-то, естественно, с самого начала знал, как меня зовут.

А со вторым мужем проще. Его все это абсолютно не интересовало. Он англичанин, влюбился в Настю, а не в Буденную. Он работает советником по торговле Мирового банка, который дает кредиты России. Муж вообще не знает русского — мы общаемся на англий­ском. И младшие дети, надо надеяться, будут с самого начала владеть двумя языками...

ЖИВУТ БОЛЬШЕ ЧУВСТВАМИ, ЧЕМ РАЗУМОМ

Обозреватель газеты «Совершенно секретно» Ири­на Мастыкина беседует с дочерью члена Политбюро, секретаря ЦК КПСС Екатерины Фурцевой Светланой Петровной. У нее своя дочь— Марина.

— Я знаю, Марина окончила балетное училище, — говорит интервьюер.

— Мы отдали ее туда в пять лет. Марина поступи­ла в ГИТИС на театроведческий факультет и после его окончания устроилась в литчасть Большого театра... Уже работая в театре, она вышла замуж за юриста. Они давно знали друг друга — мы дружили семья­ми, — но, к сожалению, через год расстались. Маришке было всего восемнадцать, ему— двадцать восемь... Через несколько лет дочь познакомилась с человеком более практичной профессии — стоматологом. (В 1991 году его задержали на таможне за попытку вывезти за границу произведения искусства. — Н. 3.). Вышла за него замуж, родила в двадцать пять и распрощалась со своей литчастью уже навсегда.

— Со своим вторым мужем они долго прожили вместе?

— Они развелись в девяносто втором, когда Ка- теньке было уже четыре. В 1995 году Марина снова вышла замуж и уехала из России. Первый год жила в Германии, потом переехала в Испанию и, кажется, там осела.

— Ну а муж? Марина сейчас замужем?

— Человек она непредсказуемый. Живет, как, впрочем, и я, больше чувствами, чем разумом. И в ее личной жизни постоянно происходят изменения. Лю­бимый человек, конечно, есть, но вот какого рода у них на данный момент отношения, сказать может только она.

СЫН ЗА ОТЦА НЕ ОТВЕЧАЕТ. А ВНУК ЗА ДЕДА?

В московском обществе «Мемориал» едва не слу­чился раскол. Одна часть этой известной в России организации, объединившей жертв политических ре­прессий и членов их семей, настаивала на том, чтобы преступления сталинизма толковать расширительно, применительно ко всему большевизму. Другая часть возражала, призывая оставить все, как есть, то есть называть преступным лишь сталинский режим.

Сторонником второй точки зрения был известный историк, узник сталинских лагерей Антон Антонов- Овсеенко, сын знаменитого революционера, лично арестовывавшего Временное правительство Керенско­го. Против отца решительно выступил другой Антон Антонов-Овсеенко — журналист, подписывающий свои публикации псевдонимом Антон Младший.

Дискуссия между отцом и сыном на собрании «Ме­мориала» зашла столь далеко, что внук знаменитого большевика потребовал исключить своего родителя из состава этой организации. В ответ отец прилюдно упрекнул сына в неуважении к памяти революционного предка. Похоже, младший Овсеенко испытывает уг­рызения совести за поступок деда-большевика, пре­рвавшего демократическое развитие России.

С перевесом всего в один голос мемориальцы по­становили: по-прежнему считать преступлениями про­тив человечности только действия сталинизма, но не большевизма в целом.

ВМЕСТО ПАМЯТНИКА ПАВЛИКУ МОРОЗОВУ — ЦАРЕВИЧУ АЛЕКСЕЮ

В Москве на Красной Пресне есть парк, где до августовских событий 1991 года стоял памятник Пав­лику Морозову. Сейчас постамент пуст. Пока. В бли­жайшее время на нем появится памятник царевичу Алексею, 14-летнему сыну последнего русского импе­ратора Николая II, принявшему мученическую смерть вместе с родителями и сестрами в подвале дома купца Ипатьева.

С такой идеей выступил известный детский писа­тель Анатолий Алексин.

— В этой акции два смысла, — рассказывает он. — Царевич Алексей был, как известно, тяжко болен. Он понимал опасность болезни и как-то сказал родите­лям: «Когда я умру, поставьте мне в парке маленький каменный памятник». И выполнить его просьбу, сде­лать для него хотя бы такую малость должны мы. Это первое. Второй смысл памятника в том, что он должен стать символом невинно пролитой крови всех погибших детей. И «белые», и «красные» дети оди­наково горели на кострах большевистской инквизиции. И несчастный Павлик Морозов — такая же жертва. Одурманенный пропагандой, он нарушил Божий за­кон, предал своего отца и поплатился за это. И пока мы не искупим кровь и слезы детей, чьи жизни были положены в основание советского строя, Россия не обретет счастья.

ВЕСЬ ПОШЕЛ В ДЕДА

15-летний Борис, внук Бориса Ельцина, приступил с 1 сентября 1996 года к занятим в частной британской школе-интернате с годовой платой за обучение 15 ты­сяч фунтов стерлингов, что соответствует 23 тысячам долларов.

Об этом сообщило радио Би-би-си. Оно же переда­ло горделивую фразу именитого кремлевского деда: «Весь в меня пошел».

Внук российского президента поступил в одну из самых дорогих частных школ Англии — в Миллфилде. Там есть свой закрытый олимпийский бассейн, театр, поле для гольфа, закрытый теннисный корт, а также своя конюшня с 47 лошадьми для обучения верховой езде.

Это первый в новейшей истории России случай, когда член семьи главы государства отправился на учебу за границу. В советские времена, наоборот, из развивающихся стран ехали учиться в Москву.

Информация Би-би-си была настолько неординар­ной, что многие российские средства массовой инфор­мации решили уточнить ее в Кремле. «Известия», на­пример, обратились к пресс-секретарю президента Сер­гею Ястржембскому с вопросом, действительно ли внук Бориса Николаевича учится в Великобритании?

— Чтобы ответить «да, это правда», я должен справиться о дальнейших планах Бориса-младшего у семьи Ельциных, — ответил пресс-секретарь.

На просьбу редакции сформулировать позицию че­тче, Ястржембский, подумав, сказал:

— Ответ будет такой: «ни да, ни нет».

А ВНУЧКА СХВАТИЛА «ДВОЙКУ» ПО РУССКОМУ

Самая старшая внучка Бориса Ельцина Екатерина Окулова в 1996 году поступила на истфак МГУ им. Ломоносова.

На вступительных экзаменах показала очень хоро­шие знания по истории, весьма прилично владела французским. А вот русский подкачал — «двойка». Но по апелляции комиссия нашла возможным поставить «три». Так что по конкурсу прошла.

Однокурсницы рассказывали журналистам, что именитая студентка засыпает на всех лекциях, держит­ся слегка надменно, но, в общем, терпеть можно. Одевается неброско: черные джинсы, черная куртка.

МАЛЕНКОВ РАБОТАЕТ В ЦЕРКВИ, А ЯКОВЛЕВ ТОРГУЕТ МАШИНАМИ

Журналисты «Московского комсомольца» Екате­рина Деева и Алексей Зверев провели увлекательное расследование: чем занимаются дети и внуки бывших кремлевских лидеров. Вот что выяснилось.

Любимый внук Маленкова Петр Александрович Степанов закончил факультет монументального искус­ства в Строгановском училище. При советской власти ваял скульптуры. Когда же госзаказов не стало, стал специалистом по фрескам. Расписывал Петровский мо­настырь, церковь Успения в Вешняках.

— С материальной точки зрения стало потруд­нее, — сказал Петр Александрович журналистам, — зато работать интереснее.

Внук имеет удивительное внешнее сходство с дедом. Но к политике равнодушен и газетам откровенно предпочитает книги.

Внук Анастаса Ивановича Микояна Стае Намин стал одним из наиболее ярких фигур нарождавшегося в новой России шоу-бизнеса. В 1993 году говорил в одном из интервью:

— Раньше мне никогда не приходила мысль уехать из страны. А сейчас приходит. То есть до перестройки, когда меня закрывали, зажимали, не выпускали, я даже не представлял себе, как можно уехать, когда не выпус­кают? А сейчас думаю: ну что такое, ну где же просвет? Сколько лет нам понадобится, чтобы восстановить свой генетический код? Четыреста, пятьсот?

Ему принадлежит идея возить тело Ленина по все­му миру и брать за показ деньги.

Внук Егора Кузьмича Лигачева Алексей работает в одной из промышленных ассоциаций. Он прекрасно знает английский язык и нередко выступает в роли переводчика. Еще Алексей увлекается компьютерами.

Внук «архитектора перестройки» Александра Нико­лаевича Яковлева Петр трудится в частном магазине по торговле автозапчастями и автомобилями.

13 ЛЕТ РАБОТАЛА НА БИ-БИ-СИ

Маша Слоним — внучка наркома иностранных дел СССР Максима Литвинова. В 70-х годах эмигриро­вала. В горбачевские времена вернулась в Москву. Сейчас— продюсер и руководитель телепрограммы «Четвертая власть» (РЕН ТВ).

— Как ты оказалась в Англии в 70-х? — спросила ее подруга Марина Топаз, готовившая интервью для газеты «Вечерний клуб».

— Не хотела, чтобы сын жил в тогдашнем Совет­ском Союзе— не видела для него будущего. А моя мама боялась за меня. Некоторых из моих друзей уже арестовали. Сестру и ее мужа лишили гражданства. У меня дома печатали самиздатовские выпуски «Хро­ники текущих событий». А к тому времени в Лондон выпустили бабушку. Ведь она англичанка. Дело в том, что дедушка до 17-го года был социал-демократом, бежал из Киевской тюрьмы, куда его посадили за революционную деятельность, жил в Англии, там женился. После революции большевики назначили его наркомом. А в 39-м вывели из Политбюро, потому что он был против пакта с Гитлером.

— Как у тебя все сложилось в эмиграции?

— Вначале непонятно было, что делать. Что я умею? Ничего. Мама хотела, чтобы я продолжала учиться. Она говорила— не ходи работать на Би- бил-си, это самый легкий путь для эмигранта.

— И все же ты оказалась на Би-би-си...

— 13 лет там работала. Хорошая школа. А в 89-м меня позвали на телевидение Би-би-си участвовать в проекте «Вторая русская революция», и я сразу со­гласилась. Тем более что это было связано с частыми поездками в Москву. Почти у всех персонажей фильма брала интервью — у Ельцина, у Горбачева, — он еще был президентом, у Шеварднадзе, Лигачева...

С ПЛОДАМИ ПОЛИТИКИ ГОРБАЧЕВА СТОЛКНУЛСЯ В САН-ФРАНЦИСКО

Рассказывает внук Молотова Вячеслав Никонов — доктор исторических наук, профессор, президент фон­да «Политика»:

— Первые результаты политики Горбачева я по­чувствовал, как ни странно, в Америке, куда уехал на трехмесячную стажировку. Мне приходилось объез­жать несколько университетов, и везде требовались сувениры. В качестве сувенира лучше всего шла рус­ская водка, которая в обычном магазине стоила до­вольно дорого. Естественно, свои водочные запасы я пополнял именно в посольских и консульских мага­зинах. И вот приезжаю я в Сан-Франциско в полной надежде обновить свой водочный запас. И вдруг как гром с ясного неба — в консульстве нет водки. Оказы­вается, в Союзе началась антиалкогольная кампания. Но чтобы нарваться на нее в Сан-Франциско!

КТО, КТО... КОНЬ В ПАЛЬТО!

Руководитель администрации президента России Сергей Филатов так рассказывал об этой истории: — Моя дочка единственный раз попробовала за­няться бизнесом. Заключила договор с одной фирмой, торгующей ширпотребом. Она должна была организо­вать реализацию товара. По рекомендации знакомых Марина нашла женщину, которая обещала пристроить вещи у розничных торговцев на рынке. Ей принесли пять пальто. Несколько дней они провисели на стенде, но потом появились люди, которые заинтересовались происхождением вещей. Марине даже пришлось на­писать объяснительную в милицию, и дело на этом закончилось: больше к ней никто претензий не предъ­являл.

Известный в Москве «разгребатель грязи» журна­лист «Московского комсомольца» Александр Хинштейн выяснил: пять мужских демисезонных пальто зе­леного цвета, переданных на продажу дочерью главы президентской администрации, были... украдены вече­ром 22 сентября 1995 года из автомашины «Моск­вич», припаркованной у столичного магазина «Пра­га». «Демократическая власть приучила нас мыслить глобально, — написал журналист. — Если уж воро­вать — то по-крупному. Если уж убивать — то де­сятками...». Действительно, а тут каких-то пять паль­то. Мельчаем-с.

ТАК ЧТО, ТЕПЕРЬ РАЗВОДИТЬСЯ?

Ноябрь 1997 года. Глава Центрального банка Рос­сии Сергей Дубинин внес предложение в Государст­венную думу об утверждении своего заместителя Де­ниса Киселева в должности члена совета директоров Центробанка.

Однако думцы, и особенно фракции КПРФ и «На­родовластие», были смущены фактом «семейственнос­ти». Киселев женат на дочери министра российского правительства Евгения Ясина — Ирине, которая воз­главляла в Центробанке службу по связям с общест­венностью.

— Так что же теперь, разводиться?— недоумевал Киселев.

«Дороже получится!» — комментировала пресса.

РАБОТАЕТ ПАПИНЫМ ЗАМЕСТИТЕЛЕМ

Журнал «Люди», № 1 за 1998 год. Раздел, в кото­ром принимают вопросы, ответы на которые читатели не могут найти.

Вопрос:

— Правда ли, что в Государственной инвестици­онной корпорации, которую возглавляет Петров, не­когда соратник Ельцина и экс-управляющий админи­страцией президента, идет серьезная финансовая про­верка? Я слышал, что Петрову даже грозит заключе­ние и процесс над ним хотят сделать показательным, как пример борьбы президента с коррупцией. Это так?

Ответ:

— Госинкор — крупнейшая государственная инве­стиционная корпорация. И ее действительно возглав­ляет Юрий Владимирович Петров. Прямо напротив его служебного кабинета расположен кабинет его... сына, Петрова Александра Юрьевича, который рабо­тает папиным заместителем. Но проверка, которая внезапно свалилась на работников корпорации, вызва­на другими причинами, а отнюдь не родственными связями ее руководителей. Перечень того, что под­лежит проверке, занимает несколько страниц. Так что, если нарушения будут выявлены, и сыну, и отцу при­дется отвечать друг за друга.

МОЙ ПАПА ЗАВТРА ВСЕХ УВОЛИТ

В декабре 1998 года Тверской межмуниципальный суд Москвы приговорил 24-летнего Сергея Рекурьяна к полутора годам лишения свободы. Рекурьян был признан виновным в подделке документов и незакон­ном хранении оружия.

Рядовой для столицы случай, с чего бы это «Мос­ковскому комсомольцу» оповещать об этом своих чи­тателей? Тем более в авторах значится Александр Хин- штейн, известный своими публикациями о скандалах в кремлевской верхушке.

Дело в том, что Сергей Рекурьян — родной сын советника президента Сергея Красавченко, в недавнем прошлом первого заместителя главы администрации президента РФ.

Рекурьян был задержан в августе 96-го года сотруд­никами МУРа и службы безопасности ФАПСИ в про­цессе разработки лидера одной из преступных груп­пировок Лазовского. «Мерседес-200», на котором разъезжал сын президентского сподвижника, числился в угоне. Более того, ездил он по поддельным докумен­там, выписанным на автослужбу ФАПСИ. А установ­ленные на машине номера (фальшивые) числились за оперативно-поисковым управлением ФСБ.

При обыске у Рекурьяна изъяли целый набор «ли­пы»: чистые и заполненные бланки путевых листов на машины ФСБ и ФАПСИ, две печати ФАПСИ, пустые техпаспорта, штампы ГАИ, дающие право на «мигал­ку», большое количество заграничных и общероссий­ских паспортов на разные фамилии, пистолет калибра 5,45 с 13 патронами.

При задержании Рекурьян вел себя, как и подобает кремлевскому наследнику.

— Знаете, кто мой отец? — спрашивал он у опера­тивников. — Папа всех вас завтра уволит.

«Не знаю,— пишет А. Хинштейн,— что это: сов­падение, злой рок или оправданная закономерность, но с детьми Сергею Красавченко явно не везет.

В мае 95-го Кирилл, другой его сын, в драке заре­зал подростка. Якобы в целях самообороны. И хотя доказать, что подросток действительно угрожал Кра­савченко, невозможно (свидетели говорили, что Ки­рилл напал первым), уголовное дело в отношении убийцы было прекращено.

Хорошо, что у советника президента России только двое сыновей...»

ОТЕЦ ДОБЫВАЕТ, А СЫН ПРОДАЕТ

Кому руководитель предприятия может доверить подразделение, которое продает в год продукции на 8 млрд долларов? Только самому доверенному лицу.

Новым генеральным директором внешнеэкономи­ческого предприятия «Газэкспорт» назначен сын главы Газпрома Рема Вяхирева Юрий.

В 1980 году Юрий Ремович Вяхирев закончил Мос­ковский институт нефтехимической и газовой промыш­ленности имени Губкина по специальности «проекти­рование и эксплуатация газонефтепроводов, газохра­нилищ и нефтебаз». В то время папа выпускника был главным инженером Всесоюзного производственного объединения «Оренбурггазпром».

В 1992 году сын Вяхирева перешел на работу в «Газэкспорт»— «дочку» только что реорганизованного «Газпрома». Особенности экспорта российского газа и тонкости работы с зарубежными контрагентами «Га­зпрома» Юрий Вяхирев постигал за границей. Сначала он был назначен заместителем гендиректора венгер­ского подразделения «Газэкспорта», затем — содирек­тором немецкого.

В 1998 году Юрий Ремович вернулся в Россию. И сразу же был назначен первым заместителем ген­директора «Газэкспорта» — единственной структуры «Газпрома», стабильно приносящей головной компа­нии «живые» деньги (убытки самого «Газпрома» сос­тавили в 1998 году 45 млрд рублей). И вот новая ступень в карьере газовика.

Так что теперь Вяхирев-папа будет руководить до­бычей газа, а Вяхирев-сын — его продажей. Слово — за Вяхиревыми-внуками, иронизировала пресса.