Тему четвертого измерения, затронутую в книгах Хинтона и Эбботта, с энтузиазмом подхватили другие писатели того времени — как в жанре зарождающейся научной фантастики, например Герберт Уэллс, так и в других литературных жанрах.

Эта глава рассказывает о том, как четвертое измерение отразилось в литературе двух периодов: с конца XIX в. до начала 1920-х гг., называемого золотым веком, и десятилетий после открытия теории относительности, когда интерес к четвертому измерению начал угасать.

Золотой век

Тема четвертого измерения в литературе неразрывно связана с человеком, который наряду с Жюлем Верном считается пионером литературного жанра научной фантастики, — английским писателем Гербертом Уэллсом. Юность и часть взрослой жизни основоположника научной фантастики совпала с золотым веком четвертого измерения, поэтому не случайно его работы оказались под сильным влиянием идей о многомерных пространствах, например о путешествиях в четвертое измерение, о визитах в наш мир гиперсуществ, о параллельных вселенных и о машине времени.

Самый известный роман Герберта Уэллса «Машина времени» (1895) основан на его первом рассказе «Аргонавты времени» (1888). В нем Уэллс считает время четвертым измерением, но не в смысле теории относительности, которая стала популярной в 1920-х гг., а в смысле статического пространства-времени, как тогда считалось. Хинтон и другие философы четвертого измерения также рассматривали время как еще одно измерение, которое вместе с другими тремя пространственными измерениями образует пространственно-временной континуум. Именно поэтому, как они считали, во времени можно путешествовать вперед и назад с разной скоростью, останавливаясь, если захочется. Однако мы всегда воспринимаем течение времени в одном направлении и с постоянной скоростью. Кроме того, в то время путешествия во времени были одним из способов визуализировать четвертое измерение.

Это статическое пространство-время Уэллс описал в своем романе. Главный герой, ученый, изучающий геометрию четвертого измерения, построил машину, которая может перемещаться во времени. Он отправляется в будущее, в 802701 год, и видит, как изменилась жизнь в этом времени. В романе отразилось беспокойство автора о будущем человечества и его размышления о классовой структуре общества конца викторианской эпохи.

* * *

ГЕРБЕРТ ДЖОРДЖ УЭЛЛС (1866–1946)

Имя Уэллса связано с самыми известными произведениями научной фантастики: «Машина времени», «Человек-невидимка», «Война миров» и «Остров доктора Моро». Положение семьи Уэллса было довольно тяжелым, и ему приходилось совмещать учебу с работой.

В детстве он попал в аварию и провел несколько месяцев в постели. Именно в то время он пристрастился к чтению, что вдохновило его на написание своих книг.

Он получил грант на изучение биологии в Педагогическом колледже в Лондоне. Позже Уэллс работал преподавателем и сотрудничал с газетами и журналами, но его материальные трудности продолжались. Переболев туберкулезом и похудев на 40 кг, он оставил работу и посвятил себя литературе. В 1895 г. Уэллс опубликовал «Машину времени». Роман немедленно стал бестселлером и сделал его знаменитым — и богатым — писателем, навсегда избавив его от бедности. Уэллс написал более 100 книг. Человек либеральных взглядов, он критиковал жестокость и косность викторианского общества, защищал права менее удачливых людей, поддерживал движение суфражисток и верил в то, что наука и образование являются инструментами для улучшения жизни человека. Однако, по его мнению, необходимо было следить за этическими аспектами науки и не доверять слепо технологиям.

Уэллс был основоположником научной фантастики. По его книгам сняты несколько фильмов, например «Машина времени», сцена из которого изображена ниже вместе с испанским постером фильма «Остров доктора Моро».

* * *

В следующей цитате из романа говорится о четвертом измерении:

«— А из этого следует, — продолжал Путешественник по Времени, — что каждое реальное тело должно обладать четырьмя измерениями: оно должно иметь длину, ширину, высоту и продолжительность существования. Но вследствие прирожденной ограниченности нашего ума мы не замечаем этого факта.

И все же существуют четыре измерения, из которых три мы называем пространственными, а четвертое — временным. Правда, существует тенденция противопоставить три первых измерения последнему, но только потому, что наше сознание от начала нашей жизни и до ее конца движется рывками лишь в одном-единственном направлении этого последнего измерения…

<…> Однако некоторые философские умы задавали себе вопрос: почему же могут существовать только три измерения? Почему не может существовать еще одно направление под прямым углом к трем остальным? Они пытались даже создать Геометрию Четырех Измерений. Всего около месяца тому назад профессор Саймон Ньюком излагал эту проблему перед нью-йоркским математическим обществом. Вы знаете, что на плоской поверхности, обладающей только двумя измерениями, можно представить чертеж трехмерного тела. Предполагается, что точно так же при помощи трехмерных моделей можно представить четырехмерный предмет, если овладеть перспективой этого предмета. Понимаете?»

Следующий роман Уэллса, «Чудесное посещение», также опубликованный в 1895 г., основан на идее о том, как наш мир посещает существо из соседней трехмерной вселенной, граничащей с нашей в четырехмерном пространстве. Ангел падает в наш мир с небесной сферы, которую он называет миром грез. По его словам, наши миры находятся «так близко, как две страницы в книге». Ангел знает, что вселенная на самом деле четырехмерна. Таким образом, он играет роль Сферы из «Флатландии», в то время как жители английской деревни, куда он попал, оказываются в положении флатландских жителей. Когда ангел из своего мира грез обращается к викарию, викарий отвечает: «Это странно, но я почти верю, что четвертое измерение может существовать. Однако в этом случае… может существовать любое количество трехмерных вселенных, расположенных бок о бок…» Ту же идею Уэллс использует в романе «Люди как боги» (1923).

Еще одна тема, связанная с многомерной геометрией, раскрывается в рассказе «Замечательный случай с глазами Дэвидсона» (1895). С главным героем рассказа произошел несчастный случай в лаборатории, в результате чего он остался слепым, точнее, он ничего не видел вокруг себя. Однако он мог видеть море, пляж, песок, камни и пингвинов. В этом рассказе Уэллс использует понятие искривления пространства в четвертом измерении, что позволило Дэвидсону видеть из Лондона остров в Южном океане. В рассказе «Хрустальное яйцо» (1897) Уэллс описывает окно между параллельными вселенными.

Тема изменения ориентации человеческого тела после путешествия в другие измерения была использована Уэллсом в рассказе «История Платтнера» (1896–1897).

Профессор Платтнер в результате взрыва в лаборатории попадает в четвертое измерение, вернувшись из которого он рассказывает о том, что видел за пределами нашего пространства. Там обитают существа, не имеющие тел, шпионящие за человечеством. Платтнер называет их «наблюдателями за живыми». Платтнер описывает нашу вселенную, как он ее видел из того пространства, но его рассказы все принимают за бред сумасшедшего, пострадавшего от взрыва. Но самое интересное, что после возвращения на Землю ориентация его тела изменилась: левая и правая стороны поменялись местами, так что, например, сердце оказалось теперь справа.

Это доказывает, что он действительно побывал в четвертом измерении и что его истории правдивы. Как говорится в рассказе: «В нашем мире не существует способа поменять левые и правые стороны человека. Как бы он ни перемещался, правое попрежнему останется правым, а левое — левым… Строго говоря, изменение ориентации тела Платтнера является доказательством того, что он переместился из нашего пространства в то, что называется четвертым измерением, а затем вновь вернулся в наш мир». Еще одна история о путешествии в четвертое пространственное измерение описана в рассказе «Украденное тело» (1898).

Роман Уэллса «Машина времени» — одно из первых художественных произведений, в котором описана машина для путешествий во времени и озвучена идея о том, что время является еще одним измерением, в котором можно путешествовать.

Эта идея также появлялась в таких книгах, как «Рождественская песнь в прозе» (1843) Чарльза Диккенса и «Янки при дворе короля Артура» (1889) Марка Твена. Однако следует отметить, что испанский драматург Энрике Гаспар (1842–1902), создатель ряда инновационных театральных комедий, опередил Уэллса, описав создание машины времени в своем романе El anacronopete («Летящий навстречу времени», 1887). В нем Синдулфо Гарсия, изобретатель из Сарагосы, строит машину для путешествий во времени — anacronopete (от греческого ana — «назад», cronos — «время» и petes — «тот, кто летит»), в которой он путешествует вместе с другими пассажирами в разные периоды прошлого. Они отправлялись в годы Парижской коммуны, в Гранаду 1492 г., в Китай III в. до н. э., в последний день Помпеи к подножью Везувия и к моменту создания Вселенной. Первоначально это задумывалось как сарсуэла — испанская музыкальная драма, оригинальная рукопись произведения датируется 1881 г. и хранится в Национальной библиотеке Испании.

Постер одной из лучших экранизаций романа. Уэллс затрагивал тему четвертого измерения в нескольких своих произведениях. Главный герой одного из широко известных романов «Человек-невидимка» (1897) стал невидимым благодаря «формуле, которая является геометрическим выражением, включающим четыре измерения».

Когда речь заходит о математике в литературе, невозможно не упомянуть Кэрролла. Льюис Кэрролл — псевдоним английского математика Чарльза Доджсона (1832–1898). Его книга «Алиса в Стране чудес» (1865) не единственная, в которой автор играет с измерениями. Также в «Сильви и Бруно» (1889) он описывает часы, позволяющие путешествовать во времени с некоторыми ограничениями: сколько времени прошло на часах, столько же времени прошло в реальной жизни.

Но принимая во внимание, что Доджсон хорошо знал работы Римана и Лобачевского и даже, интересуясь спиритуализмом, читал книгу «Трансцендентальная физика» Цёлльнера, вовсе не удивительно, что в его работах имеются и другие аллюзии. В книге «Алиса в Зазеркалье» (1871), продолжении «Алисы в Стране чудес», он использует идею Римана о «червоточинах» — туннелях, которые соединяют два мира, наш и зазеркальный, связанные через зеркало. В первой книге Страна чудес соединена с нашим миром через кроличью нору, куда падает Алиса. Кроме того, Кэрролл также описывает идею изменения ориентации в результате путешествия через зеркало. Прежде чем отправиться туда, Алиса спрашивает своего котенка: «Ну как, Китти, хочешь жить в Зазеркальном доме? Интересно, дадут тебе там молока? Впрочем, не знаю, можно ли пить зазеркальное молоко».

«Червоточины» соединяют две вселенные и, возможно, позволяют путешествовать между ними.

На самом деле зазеркальное молоко пить нельзя, так как его молекулы либо «правовращающие» (они вращают плоскость поляризации света вправо), либо «левовращающие», а при прохождении через зеркало эти ориентации изменятся, и молоко станет несъедобным. Более наглядным примером изменения ориентации является момент, когда Алиса, оказавшись по другую сторону зеркала, замечает, что названия книг на полках написаны задом наперед, в зеркальном отражении. Алиса видит название стихотворения БАРМАГЛОТ, записанное так: 

Иллюстрации  Джона Тенниела к «Алисе в Зазеркалье». На первом рисунке Алиса стоит перед зеркалом слева от часов, а на втором, уже попав в Зазеркалье, она находится справа от часов.

Интересно, что отсылки на неевклидовы и многомерные геометрии можно найти в романе «Братья Карамазовы» (1879–1880) Федора Михайловича Достоевского (1821–1881). Иван Карамазов упоминает их, размышляя о существовании Бога.

«Но вот однако что надо отметить: если Бог есть и если он действительно создал землю, то, как нам совершенно известно, создал он ее по эвклидовой геометрии, а ум человеческий с понятием лишь о трех измерениях пространства. Между тем находились и находятся даже и теперь геометры и философы и даже из замечательнейших, которые сомневаются в том, чтобы вся вселенная, или еще обширнее, — все бытие было создано лишь по эвклидовой геометрии, осмеливаются даже мечтать, что две параллельные линии, которые по Эвклиду ни за что не могут сойтись на земле, может быть, и сошлись бы где-нибудь в бесконечности. Я, голубчик, решил так, что если я даже этого не могу понять, то где ж мне про Бога понять. <…> Все это вопросы совершенно несвойственные уму, созданному с понятием лишь о трех измерениях».

Идея о том, что призраки являются существами из четвертого измерения и могут посещать наш мир, когда им захочется, используется в новелле «Кентервильское привидение» (1887) английского писателя, поэта и драматурга Оскара Уайльда.

В этой смешной и ироничной пародии на истории о привидениях так описано исчезновение призрака: «Времени терять не приходилось, и, прибегнув спасения ради к четвертому измерению, дух скрылся в деревянной панели стены. В доме все стихло». Другими словами, призраки не проходят сквозь стены, а уходят в четвертое измерение.

Тема четвертого измерения привлекла внимание и британского писателя и поэта Редьярда Киплинга (1865–1936), автора «Книги джунглей» и лауреата Нобелевской премии по литературе 1907 г. Он использовал выражение «четвертое измерение» по крайней мере в двух из своих рассказов. В рассказе «Ошибка в четвертом измерении», впервые опубликованном в журнале Cosmopolitan, сюжет не связан с четвертым измерением, оно используется в названии метафорически. А вот рассказ «Сновидец» (The Brushwood Boy, 1895) повествует о приключениях главного героя в мире снов, который Киплинг называет четвертым измерением: «Он все же торопился отчаянно, пока не потерялся в четвертом измерении мира без надежды когда-либо вернуться».

Это не более чем малая толика примеров использования темы многомерных миров в литературе золотого века четвертого измерения, который длился до 1920-х гг.

Чтобы понять масштабы этого явления, рассмотрим еще несколько примеров.

В романе «Лилит» (1895) шотландского писателя и поэта Джорджа Макдональда главный герой с помощью зеркал создает проход между нашей и параллельной вселенной, в которой обитают души умерших. Американский писатель Амброз Бирс в сборнике «Таинственные исчезновения» (1893) рассказывает о различных случаях исчезновения людей, попадающих из нашего в другое, неевклидово пространство.

Там они оказываются запертыми в странном кармане, в котором их никто не видит и не слышит; так же и они не могут видеть, слышать, жить или умереть. Антон Павлович Чехов тоже использовал четвертое измерение при описании паранормальных явлений в своем рассказе «Тайна». Британские писатели Форд Мэдокс Форд и Джозеф Конрад написали роман «Наследники» (1901) о расе существ из четвертого измерения, которые хотят захватить наш мир. В рассказе «Дверь спальни» (1905) американской писательницы Мэри Уилкинс-Фримен главный герой рассматривал странную картину и вдруг оказался в четвертом измерении. В книге другого известного американского писателя Фрэнсиса Скотта Фицджеральда «Прекрасные, но обреченные» (1922) есть такой пассаж: «Ей вдруг представилось, что все, находящееся в комнате, лишившись опоры, проваливается сквозь переплетение туманно-голубых плоскостей в невообразимый четырехмерный круговорот».

* * *

ОРИЕНТАЦИЯ «ТИТАНИКА»

В фильме «Титаник» (1997) Джеймса Кэмерона есть сцена, когда пассажиры во время посадки на трансатлантический лайнер странно машут на прощание левой рукой, а кинооператор, снимающий это историческое событие, крутит ручку камеры с левой стороны, как если бы это была камера для левши — неслыханное устройство в то время. Дело в том, что копия «Титаника», построенная для фильма, стояла к берегу правым бортом, в то время как корабли швартуются левым бортом. Эту сцену предполагалось во время монтажа зеркально отобразить, поэтому режиссеру пришлось во время съемок зеркально изменить каждое движение. Даже для названия корабля пришлось использовать буквы, написанные зеркальным способом, чтобы в окончательном варианте название читалось правильно. Все это очень усложнило съемки некоторых сцен. На самом деле Кэмерон построил копию лишь половины корабля, только его правого борта, поэтому сцены, происходившие на левом борту, были сняты на правом, а затем зеркально отображены во время монтажа.

* * *

Американский поэт Уильям Карлос Уильямс в сборнике «Весна и все живое» (1923) пишет: «Что такое четвертое измерение? Это бесконечность познания, это воображение, на котором летит реальность».

Хотя большинство из названных авторов англоязычные, писатели других стран тоже интересовались этой темой. В этой связи стоит упомянуть трех из них. Французский писатель Гастон де Павловский написал роман «Путешествие в страну четвертого измерения», изданный между 1895 и 1912 гг., а в расширенном варианте — в 1923 г. Как и Уэллс, Павловский использует фантастическое четвертое измерение для обсуждения социальных вопросов. Однако, хотя эта книга о путешествии во времени, Павловский не считает время четвертым измерением, а, следуя примеру Эбботта и Хинтона, описывает страну в четырех пространственных измерениях.

Павловский также находился под сильным влиянием спиритуализма Цёлльнера и его работы «Трансцендентальная физика», которая была широко известна среди французских интеллектуалов в начале XX в., особенно среди художников-кубистов.

Французский писатель Марсель Пруст (1871–1922) рассматривал четвертое измерение и как пространство, и как время в своем романе «В сторону Свана» (1913) из цикла «В поисках утраченного времени». Такой подход можно назвать материализацией времени, что является не более чем статическим пространством-временем. Он описывает церковь, которая на самом деле оказывается своего рода машиной времени: «[Она была] зданием, помещавшимся, если можно так сказать, в пространстве четырех измерений — четвертым измерением являлось для него Время, — зданием, продвигавшим в течение столетий свой корабль, который, от пролета к пролету, от придела к приделу, казалось, побеждал и преодолевал не просто несколько метров площади, но ряд последовательных эпох, и победоносно выходил из них; зданием, прятавшим грубый и суровый XI век в толще церковных стен…».

Наконец, энтузиастом четвертого измерения был мексиканский поэт Амадо Нерво (1870–1919). Он написал статью о четвертом измерении, где говорится:

«Наше сознание в отличие от наших чувств вовсе не ограничено трехмерным миром, а совсем наоборот: оно приводит нас к четвертому измерению, которое, в общих чертах, является не более чем дополнением, необходимым для полного понимания вселенной… Поэт, который является высшим художником… проводит часы напролет в мире четырех измерений. Поэтический экстаз, как и любой экстаз, — это не более чем выход в новое измерение… Человеческая душа — это всего лишь наше продолжение в неизведанном измерении».

По обе стороны Атлантики четвертое измерение стало популярной темой в литературе начала XX в. Француз Марсель Пруст (слева) писал об этом в своем шедевре «В поисках утраченного времени», а американец Фрэнсис Скотт Фицджеральд — в романе «Прекрасные, но обреченные». Русский писатель Антон Чехов (справа) связывал четвертое измерение с паранормальными явлениями в рассказе «Тайна».

После открытия теории относительности

Альберт Эйнштейн опубликовал общую теорию относительности в 1915 г., а в 1920-х гг. она уже стала настолько популярной, что переключила внимание с четвертого измерения, как оно понималось ранее, к релятивистскому пространству-времени. Теория относительности впитала в себя большую часть интереса к четвертому измерению, добавив в то же время новые элементы как к пониманию нашей вселенной, так и к некоторым аспектам, вызвавшим особый интерес широкой публики, например к парадоксу близнецов и другим подобным темам. Эти парадоксы являются следствием того, что в теории относительности пространство и время взаимосвязаны и время не является еще одним измерением, как это понимается в пространственно-временном континууме. Теория относительности быстро приобрела много последователей среди интеллектуалов и художников.

* * *

ПАРАДОКС БЛИЗНЕЦОВ

Не вдаваясь в технические подробности теории относительности, парадокс близнецов можно описать так: возьмем двух братьев-близнецов, один из которых отправляется в долгое путешествие к далекой звезде на космическом корабле, летящем со скоростью, близкой к скорости света, в то время как другой брат остается на Земле. Когда брат-космонавт возвращается на Землю, оказывается, что теперь он гораздо моложе, чем его брат. Это произошло потому, что, согласно теории относительности, время замедляется в зависимости от скорости. То есть, когда космонавт летел с большой скоростью в космическом корабле, время для него шло медленнее, чем для его брата на Земле, и поэтому он постарел меньше.

В фильме «Планета обезьян» (1968) по одноименному роману Пьера Буля также используется парадокс близнецов. В конце фильма выясняется, что на самом деле космонавты вернулись на Землю, но за время их путешествия на Земле прошло много времени, человечество потеряло свое превосходство, а обезьяны стали доминирующим видом. Хотя для самих космонавтов прошло всего несколько лет.

* * *

Постепенно интерес к пространственному четвертому измерению переключился на релятивистскую версию, став буквально анекдотическим в 1950—70-е гг. Конечно, встречались и писатели, развивавшие идеи Хинтона и Эбботта, но прежде всего это было время научной фантастики, которая достигла к тому моменту периода своего расцвета. Все существующие концепции использовались в качестве литературных приемов, в том числе и многомерные пространства в любой их интерпретации. В эти десятилетия многомерные пространства вновь стали модными и в математике.

Несмотря на популярность, теория относительности имела два недостатка.

Во-первых, она была очень сложна даже для специалистов, а во-вторых, эта теория предполагала невозможность путешествий назад во времени — очень популярную тему среди писателей, которые продолжали использовать идею нерелятивистского пространственно-временного континуума, как бы они его ни называли.

Американский писатель Уильям Фолкнер (1897–1962), как и многие другие модернисты, в своих произведениях обращался к теме четвертого измерения. Роман «Когда я умирала» (1930) использует структуру пространства-времени для перевода прошлого в настоящее, а четвертое измерение — в качестве метафоры для памяти: «В сумерках он оглядывается на худое лицо [матери], обрамленное окном.

В этой картине составилось для него все время, начиная с детства». А вот почти пространственный образ времени из самого начала книги: «Тропа пролегла прямо, как по шнуру, ногами выглаженная, июлем обожженная, словно кирпич, между зелеными рядами хлопка, к хлопковому сараю, огибает его, сломавшись четырьмя скругленными прямыми углами, и дальше теряется в поле, утоптанная и узкая».

Еще одна книга, которая особым образом использует статическое пространство-время, — прекрасное произведение американского писателя Курта Воннегута (1922–2007) «Бойня номер пять» (1969), в котором автор описывает через художественные образы свой опыт пребывания в плену во время Второй мировой войны и страшные бомбардировки Дрездена союзниками, когда война была практически закончена. Это событие оставило в его памяти неизгладимый след, и глазами главного героя романа он снова вспоминает подробности этой бессмысленной бойни. Главный герой, страдающий «расстройством времени», перемещается во времени вперед и назад, вновь переживая события тех дней. Путешествие по четвертому измерению заканчивается благодаря тральфамадорцам, существам внеземной расы, для которых время — это просто еще одно измерение, где они могут перемещаться.

Британский писатель-юморист Пэлем Грэнвил Вудхауз (1881–1975) в своем рассказе «Страшная тайна» (The Amazing Hat Mystery, 1936) использует четвертое измерение в юмористическом смысле.

В рассказе два английских джентльмена купили шляпы, с которыми связана страшная тайна, и один из них говорит: «Сам знаешь, случится что-то странное, спросишь кого-нибудь умного, а он покачает головой и скажет: „А, четвертое измерение!“»

Уильям Фолкнер — один из самых почитаемых авторов американской литературы. В его произведениях часто используются прыжки во времени.

Владимир Набоков (1899–1977) тоже использует тему изменения ориентации в результате многомерных преобразований в романе «Смотри на арлекинов!» (1974).

Шведский писатель Ларе Густафссон (р. 1936), получивший в 2009 г. немецкую литературную премию Гёте, так пишет в своем самом известном романе «Смерть пчеловода» (1978): «Рай? Недавно я испытал это. Рай по определению исключает боль. Это означает, что мы живем в раю до тех пор, пока не испытываем боли! И мы даже не осознаем это. Счастливые и несчастные люди живут в одном мире, и они даже не знают об этом! У меня такое чувство, будто в течение последних месяцев я блуждал в моей собственной жизни, как в фантастическом, таинственном лабиринте, и только теперь я вернулся именно в то место, с которого начал. Но так как я бродил за пределами обычных измерений, правое и левое как будто поменялись местами. Моя правая рука теперь стала левой, а моя левая рука — правой. Я вернулся в тот же мир, но сейчас он для меня — рай».

Борхес и четвертое измерение

Говоря о четвертом измерении, невозможно не упомянуть аргентинского писателя Хорхе Луиса Борхеса (1899–1986), который очень интересовался математикой, что отразилось в его работах. Он затрагивал такие математические темы, как бесконечность, рациональные числа, парадоксы, лабиринты, рассечение плоскости, комбинаторика и теория множеств. Четвертое измерение также привлекло его внимание, и он даже написал статью для нескольких литературных журналов под названием «Четвертое измерение», в которой пытался объяснить его с геометрической точки зрения. В ней он ссылается на книгу Хинтона «Новая эра мысли» и на «Азбуку четвертого измерения» теософа и архитектора Клода Брэгдона.

В других своих произведениях Борхес также прямо ссылается на четвертое измерение. В рассказе «Тлён, Укбар, Орбис Терциус» из сборника «Вымыслы» (1944) говорится, что письмо, объясняющее тайну Тлёна, появляется в «книге Хинтона».

Про геометрию Тлёна там говорится, что «эта геометрия не знает параллельных линий и утверждает, что человек, перемещаясь, изменяет окружающие его формы».

Родольфо Мата в своей статье «Борхес и приключения в четвертом измерении» также пишет, что язык Тлёна удивителен, в одном полушарии существительные заменены глаголами: «луна» заменяется глаголом «лунить» или «лунарить», в то время как в другом полушарии существительные заменяются прилагательными — «луна» становится «воздушно-светлым на темном-круглом», что, возможно, имеет корни в работе Петра Демьяновича Успенского Tertium Organum (1911). По мнению русского мистика и философа, для адекватного понимания времени в четвертом измерении необходим язык без глаголов: «Если жизнь в третьем измерении соответствует движению в четвертом, то движение в третьем измерении в четвертом измерении исчезает».

Борхес снова цитирует Успенского в рассказе «Время и Дж. У. Данн» из сборника «Новые расследования» (1952). Объясняя теорию Данна бесконечных измерений, русский писатель пишет в Tertium Organum, что «будущее уже существует», другими словами, он использует статическое понятие пространства-времени.

В фантазии «Есть многое на свете» из «Книги песка» (1975) дядя главного героя дает ему «прочесть труды Хинтона, задавшегося целью доказать реальность четвертого измерения, в чем читатель должен был удостовериться на примере хитроумных фигур из цветных кубиков». Кубики Хинтона упоминаются и в других случаях, чтобы придать истории настроение сказки. Главный герой посещает дом, в котором умер его дядя, и обнаруживает проход в другие измерения. Сама «Книга песка» начинается с таких слов: «Линия состоит из множества точек, плоскость — из бесконечного множества линий; книга — из бесконечного множества плоскостей; сверхкнига — из бесконечного множества книг».

Обложка книги «Алеф», в которой Хорхе Луис Борхес излагает новое видение Вселенной.

В рассказе «Абенхакан эль Бохари, погибший в своем лабиринте» из книги «Алеф» (1949) Борхес пишет от лица главного героя Данревена: «Я решил забыть твои нелепости и подумать о чем-нибудь осмысленном: о теории множеств например или о четвертом измерении».

(Перевод Б. Дубина)

Научная фантастика

Нет никаких сомнений, что чаще всего тема четвертого измерения появлялась в научной фантастике XX в. К этим сюжетам обращались многие великие фантасты, такие как Айзек Азимов, Грег Бир, Артур Кларк, Говард Лавкрафт, Фредерик Пол, Руди Рукер, Клиффорд Саймак и многие другие.

Стоит отметить два произведения, тесно связанные с четвертым измерением.

Один из них — короткий рассказ «…И построил он себе скрюченный домишко» (1940) Роберта Хайнлайна, в котором архитектор построил дом, являющийся разверткой гиперкуба в третьем измерении (мы остановимся на этом подробнее в следующей главе). Этот дом после постройки сложился обратно в четвертое измерение вместе с архитектором, который находился внутри. Гиперкуб также описывает Мадлен Л’Энгл в детском рассказе «Складка времени» (1962).